Страница:
Никола Корник
Своенравная вдова
Пролог
1802
Леди Джулиана Теллант не помнила своей матери. Ей было всего четыре, когда та сбежала с любовником, и маркиз Теллант приказал убрать портрет своей заблудшей жены из гостиной.
– Девочке трудно расти без матери, – когда-то сказала маркизу тетушка Беатрис, но Бивел Теллант посмотрел на свою сестру, как на деревенскую дурочку, и ответил, что у ребенка есть слуги и гувернантка. Чего же больше?
В тот летний день, после обеда, Джулиана скучала над уроками французского, который пыталась вдолбить в нее мисс Берти, и бесконечно упрашивала гувернантку выпустить ее на свет божий. В конце концов та сдалась. Джулиана поскакала вниз по лестнице, не обращая внимания на несущиеся вдогонку указания взять пляжный зонтик и вести себя как подобает.
Дверь голубой гостиной была приоткрыта, и она услышала голос отца на фоне звяканья чайных приборов. Редкий случай – Эшби-Теллант почтила своим присутствием тетушка Беатрис.
– Да, я нашла Мэрианн. Она живет в Риме с графом Кальциони, – ответила старая дева на вопрос маркиза. – Она спрашивала о детях, Бивел.
Тот что-то проворчал.
– Она, без сомнений, хотела бы приехать в Англию повидать их, но это, естественно, невозможно.
Маркиз снова что-то проворчал. Наступила пауза.
– Я слышала, что Джосс отлично себя зарекомендовал в Оксфорде, – живо сказала Беатрис. – Я удивлена, что ты не отослал в пансион и Джулиану тоже. Уверена, она была бы отличной ученицей. Ты же знаешь, как она стремится тебе угодить.
– Я был бы рад отослать ее в школу, но это будет бесполезная трата времени, – отозвался маркиз. – Я уже однажды сделал это, как ты, Трис, предлагала, и посмотри, что получилось! Эта девочка такая же безнравственная, как и ее мать.
Беатрис выразила свое неодобрение:
– Не могу поверить, что ты готов так легко осудить Джулиану и поставить на ней крест, Бивел. Да, тот случай в школе был неприятным…
– Неприятным? Чтение французской порнографии? Нет, он был скорее возмутительным. Беатрис, пожалуйста…
– Это едва ли можно было назвать порнографией, – спокойно возразила Беатрис. – Несколько сомнительных книжечек, которые одна из девочек контрабандой протащила в пансион… Кроме того, если бы Джулиана действительно заинтересовалась подобными книгами, ей не пришлось бы идти дальше твоей библиотеки!
Маркиз что-то проворчал, и на этот раз очень зло.
Джулиана прижалась ухом к приоткрытой двери.
– Ну, и всегда остается брак, – глубокомысленно произнесла Беатрис. – Конечно, пока она еще очень молода и ветрена, но уже через пару лет…
– Как только ей исполнится семнадцать, она выйдет замуж – и делу конец, – раздраженно заявил маркиз.
– Будем надеяться, – сухо ответила Беатрис. – Но ведь для Мэрианн это не стало «концом», а, Бивел?
– Мэрианн была распутной, – холодно отозвался Бивел Теллант. – Она потеряла счет своим любовникам. Да и ребенок из того же теста, Трис. Ты еще попомнишь мои слова. Она плохо кончит.
Они продолжали разговаривать, а Джулиана отошла от двери. Она повернулась и поплелась на улицу через главный холл, выложенный черно-белыми мраморными плитками.
Она пересекла подъездную дорожку и ступила на тропинку, что бежала мимо лаймовых деревьев к лугам и заканчивалась у реки. Джулиана шла медленно, и мысли ее были вялыми, тягучими. Она не понимала, почему отец всегда стремился отослать ее. Сейчас, похоже, чтобы ему угодить, ей надо выйти замуж, и как можно скорее. Джулиана решила, что, может, у нее и получится. Она знала, что хорошенькая. Но внутренний голос подсказывал, что, даже если она сможет сделать это и еще чуть-чуть, отец все равно не будет ею доволен. И никогда ее не полюбит.
Джулиана стала пробираться сквозь заросли тростника, обрамлявшие реку. Рядом находилось большое озеро, берега которого закрывали свисающие ветви ивы. Джулиана отодвинула ивовую занавесь и проскользнула в золотистый сумрак.
Но там кто-то был. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела, что с песка вскочил мальчик и стал вытирать руки о бриджи. Высокий и худощавый, соломенно-желтые волосы, лицо, усеянное юношескими прыщами. Джулиана замерла и уставилась на него. Он походил на сына фермера или, может быть, кузнеца-подмастерья.
– Ты кто такой? – снисходительно поинтересовалась она. Она слышала, что таким тоном тетушка Беатрис разговаривает со слугами, и подумала, что мальчик поведет себя как они.
– Мартин Давенкорт, к вашим услугам, мэм. А вы?…
– Леди Джулиана Теллант из Эшби-Теллант, – ответила Джулиана.
Мальчик улыбнулся. У него была очаровательная улыбка, ямочки на щеках затмевали уродливые прыщи. Джулиана внезапно заинтересовалась солнечными бликами на озерной воде.
– Леди из поместья собственной персоной! – произнес он и жестом показал на россыпь камней – остатки старой мельницы, которые виднелись в высокой траве. – Не хотите присесть со мной, миледи?
Джулиана опустила глаза и только сейчас заметила в траве книгу, страницы которой теребил легкий ветерок. Там же виднелись какие-то схемы и рисунки, а рядом с ними – карандаш и листки бумаги. В высокой траве среди камней валялись какие-то деревяшки, веревки и гвоздики.
Джулиана уставилась на книгу и бумаги. Она смутилась от такого явного доказательства его социального статуса. Ей стало неловко.
– Вы не из деревни! – возмутилась она.
Мартин Давенкорт удивленно раскрыл глаза.
«Очень красивые глаза», – подумала Джулиана. Зеленовато-голубые, в обрамлении темных густых ресниц.
– А я разве говорил, что я из деревни? Я временно живу в Эшби-Холле. Сэр Генри Лис – мой крестный.
Джулиана медленно двинулась к нему.
– А почему вы не в школе?
Мартин ответил ей извиняющейся улыбкой:
– Я болел. Я вернусь туда в конце лета.
– В Итон?
– В Харроу.
Джулиана опустилась на траву. Она взяла один из странных деревянных брусков, что там валялись, и повертела его в руках.
– Я пытаюсь построить военное укрепление, – пояснил Мартин, – но никак не могу подобрать для стены правильный угол. Математика не самая сильная моя сторона…
Джулиана зевнула.
– Господи, математика! Мой брат Джосс такой же. Только и знает, что играть в солдатиков и строить всякие укрепления. Просто скука смертная!
Мартин присел около нее на корточки:
– И какие же игры нравятся вам, леди Джулиана?
– Я уже выросла из детских игр, – пренебрежительно ответила она. – Мне уже четырнадцать. Через несколько лет я поеду в Лондон подыскивать себе мужа.
– Прошу прощения, – извинился Мартин; в его глазах сверкнули искорки. – Но все-таки совсем ни во что не играть, по-моему, очень тоскливо. За какими же занятиями вы проводите время?
– О, за танцами, за игрой на фортепьяно, за рукоделием… – Джулиана затихла. Такое перечисление звучало как-то жалко, несерьезно. – Но сейчас, как видите, я ничем таким не занимаюсь, – тихо добавила она, – и мне приходится развлекать себя самой.
– Прогуливаете уроки, пока светит солнышко?
Джулиана улыбнулась:
– Иногда.
Она просидела так до самого вечера, наблюдая, как Мартин старается построить из деревяшек разводной мост. Он постоянно сверялся со своей книгой и бормотал сквозь зубы ругательства. Когда солнце стало опускаться за деревья, она с ним попрощалась, но Мартин едва кивнул ей, полностью погрузившись в свои вычисления. Всю дорогу домой Джулиана улыбалась.
Они еще две недели встречались, если была хорошая погода.
В конце августа, с первым дыханием наступающей осени, Джулиана бросилась на траву и капризно пожаловалась, что глупо ей ехать в Лондон искать себе мужа, поскольку на ней все равно никто не женится. Она бездарная и некрасивая, и все платья ей слишком коротки.
Мартин серьезно согласился, что за два года платья действительно станут ей коротки, если она не остановится в росте. Джулиана швырнула в него одной из его же книжек. Он ловко ее поймал.
– Мартин… – произнесла Джулиана.
– Хм?…
– Ты думаешь, я красивая?
– Да, – ответил он, не поднимая головы. Светлая прядь падала ему на лоб. Темные и четко очерченные брови были чуть сведены от сильной сосредоточенности.
– У меня же веснушки.
– Так и есть. И они тоже тебе к лицу.
– Отец говорит, что я никогда не найду себе мужа, потому что я развязная, – проговорила Джулиана. Она сидела опустив голову и выдергивала из земли травинки. – Он сказал, что я такая же безнравственная, как мама, и вообще плохо кончу. Я совсем не помню маму, – немного грустно добавила она. – Но она не может быть такой плохой, как все говорят.
Карандаш в руке Мартина замер. Джулиана подняла глаза и увидела промелькнувший на его лице гнев.
– Твой отец не должен был говорить тебе подобные вещи, – резко бросил он. – Неужели он сказал, что ты некрасивая и у тебя плохие манеры?
– Я полагаю, что он прав, – ответила Джулиана.
Мартин выругался, но Джулиана не поняла слов, к счастью для нее. Они молча смотрели друг на друга, и затем Мартин проговорил:
– Если в тридцать лет ты еще будешь нуждаться в муже, я сам с радостью на тебе женюсь. – Его голос был хрипловатым, а в глазах светилась застенчивость.
Джулиана потрясенно уставилась на него, а потом покатилась со смеху:
– Ты? О, Мартин!
Мартин отвернулся и снова взялся за книгу по философии. Джулиана видела, что он залился краской до самых корней волос. Он больше не поднимал на нее взгляда и отчаянно таращился в книгу.
– Тридцать лет – это очень много, – уже более спокойно произнесла Джулиана. – Смею предположить, что к тому времени я много лет буду замужем.
– Весьма вероятно, – пробормотал Мартин, по-прежнему не глядя на нее.
Наступило неловкое молчание. Джулиана теребила подол и посматривала на Мартина из-под ресниц. Он казался совершенно погруженным в чтение, хотя она могла бы поклясться, что он перечитывает одну и ту же страницу.
– Это очень щедрое предложение, – проговорила Джулиана и неуверенно накрыла его руку своей. Его кожа была теплой и гладкой на ощупь. Он так и не поднял на нее взгляда, но и руку не сбросил.
– Если к тридцати годам я не выйду замуж, то буду счастлива принять твое предложение, – сказала она и потом тихо добавила: – Спасибо тебе, Мартин.
– Всегда пожалуйста, Джулиана, – ответил он.
Джулиана Теллант и Мартин Давенкорт вновь встретились только спустя почти шестнадцать лет. И к тому времени Джулиана прямой дорогой шла навстречу судьбе, которую в свое время предсказывал ей отец.
– Девочке трудно расти без матери, – когда-то сказала маркизу тетушка Беатрис, но Бивел Теллант посмотрел на свою сестру, как на деревенскую дурочку, и ответил, что у ребенка есть слуги и гувернантка. Чего же больше?
В тот летний день, после обеда, Джулиана скучала над уроками французского, который пыталась вдолбить в нее мисс Берти, и бесконечно упрашивала гувернантку выпустить ее на свет божий. В конце концов та сдалась. Джулиана поскакала вниз по лестнице, не обращая внимания на несущиеся вдогонку указания взять пляжный зонтик и вести себя как подобает.
Дверь голубой гостиной была приоткрыта, и она услышала голос отца на фоне звяканья чайных приборов. Редкий случай – Эшби-Теллант почтила своим присутствием тетушка Беатрис.
– Да, я нашла Мэрианн. Она живет в Риме с графом Кальциони, – ответила старая дева на вопрос маркиза. – Она спрашивала о детях, Бивел.
Тот что-то проворчал.
– Она, без сомнений, хотела бы приехать в Англию повидать их, но это, естественно, невозможно.
Маркиз снова что-то проворчал. Наступила пауза.
– Я слышала, что Джосс отлично себя зарекомендовал в Оксфорде, – живо сказала Беатрис. – Я удивлена, что ты не отослал в пансион и Джулиану тоже. Уверена, она была бы отличной ученицей. Ты же знаешь, как она стремится тебе угодить.
– Я был бы рад отослать ее в школу, но это будет бесполезная трата времени, – отозвался маркиз. – Я уже однажды сделал это, как ты, Трис, предлагала, и посмотри, что получилось! Эта девочка такая же безнравственная, как и ее мать.
Беатрис выразила свое неодобрение:
– Не могу поверить, что ты готов так легко осудить Джулиану и поставить на ней крест, Бивел. Да, тот случай в школе был неприятным…
– Неприятным? Чтение французской порнографии? Нет, он был скорее возмутительным. Беатрис, пожалуйста…
– Это едва ли можно было назвать порнографией, – спокойно возразила Беатрис. – Несколько сомнительных книжечек, которые одна из девочек контрабандой протащила в пансион… Кроме того, если бы Джулиана действительно заинтересовалась подобными книгами, ей не пришлось бы идти дальше твоей библиотеки!
Маркиз что-то проворчал, и на этот раз очень зло.
Джулиана прижалась ухом к приоткрытой двери.
– Ну, и всегда остается брак, – глубокомысленно произнесла Беатрис. – Конечно, пока она еще очень молода и ветрена, но уже через пару лет…
– Как только ей исполнится семнадцать, она выйдет замуж – и делу конец, – раздраженно заявил маркиз.
– Будем надеяться, – сухо ответила Беатрис. – Но ведь для Мэрианн это не стало «концом», а, Бивел?
– Мэрианн была распутной, – холодно отозвался Бивел Теллант. – Она потеряла счет своим любовникам. Да и ребенок из того же теста, Трис. Ты еще попомнишь мои слова. Она плохо кончит.
Они продолжали разговаривать, а Джулиана отошла от двери. Она повернулась и поплелась на улицу через главный холл, выложенный черно-белыми мраморными плитками.
Она пересекла подъездную дорожку и ступила на тропинку, что бежала мимо лаймовых деревьев к лугам и заканчивалась у реки. Джулиана шла медленно, и мысли ее были вялыми, тягучими. Она не понимала, почему отец всегда стремился отослать ее. Сейчас, похоже, чтобы ему угодить, ей надо выйти замуж, и как можно скорее. Джулиана решила, что, может, у нее и получится. Она знала, что хорошенькая. Но внутренний голос подсказывал, что, даже если она сможет сделать это и еще чуть-чуть, отец все равно не будет ею доволен. И никогда ее не полюбит.
Джулиана стала пробираться сквозь заросли тростника, обрамлявшие реку. Рядом находилось большое озеро, берега которого закрывали свисающие ветви ивы. Джулиана отодвинула ивовую занавесь и проскользнула в золотистый сумрак.
Но там кто-то был. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела, что с песка вскочил мальчик и стал вытирать руки о бриджи. Высокий и худощавый, соломенно-желтые волосы, лицо, усеянное юношескими прыщами. Джулиана замерла и уставилась на него. Он походил на сына фермера или, может быть, кузнеца-подмастерья.
– Ты кто такой? – снисходительно поинтересовалась она. Она слышала, что таким тоном тетушка Беатрис разговаривает со слугами, и подумала, что мальчик поведет себя как они.
– Мартин Давенкорт, к вашим услугам, мэм. А вы?…
– Леди Джулиана Теллант из Эшби-Теллант, – ответила Джулиана.
Мальчик улыбнулся. У него была очаровательная улыбка, ямочки на щеках затмевали уродливые прыщи. Джулиана внезапно заинтересовалась солнечными бликами на озерной воде.
– Леди из поместья собственной персоной! – произнес он и жестом показал на россыпь камней – остатки старой мельницы, которые виднелись в высокой траве. – Не хотите присесть со мной, миледи?
Джулиана опустила глаза и только сейчас заметила в траве книгу, страницы которой теребил легкий ветерок. Там же виднелись какие-то схемы и рисунки, а рядом с ними – карандаш и листки бумаги. В высокой траве среди камней валялись какие-то деревяшки, веревки и гвоздики.
Джулиана уставилась на книгу и бумаги. Она смутилась от такого явного доказательства его социального статуса. Ей стало неловко.
– Вы не из деревни! – возмутилась она.
Мартин Давенкорт удивленно раскрыл глаза.
«Очень красивые глаза», – подумала Джулиана. Зеленовато-голубые, в обрамлении темных густых ресниц.
– А я разве говорил, что я из деревни? Я временно живу в Эшби-Холле. Сэр Генри Лис – мой крестный.
Джулиана медленно двинулась к нему.
– А почему вы не в школе?
Мартин ответил ей извиняющейся улыбкой:
– Я болел. Я вернусь туда в конце лета.
– В Итон?
– В Харроу.
Джулиана опустилась на траву. Она взяла один из странных деревянных брусков, что там валялись, и повертела его в руках.
– Я пытаюсь построить военное укрепление, – пояснил Мартин, – но никак не могу подобрать для стены правильный угол. Математика не самая сильная моя сторона…
Джулиана зевнула.
– Господи, математика! Мой брат Джосс такой же. Только и знает, что играть в солдатиков и строить всякие укрепления. Просто скука смертная!
Мартин присел около нее на корточки:
– И какие же игры нравятся вам, леди Джулиана?
– Я уже выросла из детских игр, – пренебрежительно ответила она. – Мне уже четырнадцать. Через несколько лет я поеду в Лондон подыскивать себе мужа.
– Прошу прощения, – извинился Мартин; в его глазах сверкнули искорки. – Но все-таки совсем ни во что не играть, по-моему, очень тоскливо. За какими же занятиями вы проводите время?
– О, за танцами, за игрой на фортепьяно, за рукоделием… – Джулиана затихла. Такое перечисление звучало как-то жалко, несерьезно. – Но сейчас, как видите, я ничем таким не занимаюсь, – тихо добавила она, – и мне приходится развлекать себя самой.
– Прогуливаете уроки, пока светит солнышко?
Джулиана улыбнулась:
– Иногда.
Она просидела так до самого вечера, наблюдая, как Мартин старается построить из деревяшек разводной мост. Он постоянно сверялся со своей книгой и бормотал сквозь зубы ругательства. Когда солнце стало опускаться за деревья, она с ним попрощалась, но Мартин едва кивнул ей, полностью погрузившись в свои вычисления. Всю дорогу домой Джулиана улыбалась.
Они еще две недели встречались, если была хорошая погода.
В конце августа, с первым дыханием наступающей осени, Джулиана бросилась на траву и капризно пожаловалась, что глупо ей ехать в Лондон искать себе мужа, поскольку на ней все равно никто не женится. Она бездарная и некрасивая, и все платья ей слишком коротки.
Мартин серьезно согласился, что за два года платья действительно станут ей коротки, если она не остановится в росте. Джулиана швырнула в него одной из его же книжек. Он ловко ее поймал.
– Мартин… – произнесла Джулиана.
– Хм?…
– Ты думаешь, я красивая?
– Да, – ответил он, не поднимая головы. Светлая прядь падала ему на лоб. Темные и четко очерченные брови были чуть сведены от сильной сосредоточенности.
– У меня же веснушки.
– Так и есть. И они тоже тебе к лицу.
– Отец говорит, что я никогда не найду себе мужа, потому что я развязная, – проговорила Джулиана. Она сидела опустив голову и выдергивала из земли травинки. – Он сказал, что я такая же безнравственная, как мама, и вообще плохо кончу. Я совсем не помню маму, – немного грустно добавила она. – Но она не может быть такой плохой, как все говорят.
Карандаш в руке Мартина замер. Джулиана подняла глаза и увидела промелькнувший на его лице гнев.
– Твой отец не должен был говорить тебе подобные вещи, – резко бросил он. – Неужели он сказал, что ты некрасивая и у тебя плохие манеры?
– Я полагаю, что он прав, – ответила Джулиана.
Мартин выругался, но Джулиана не поняла слов, к счастью для нее. Они молча смотрели друг на друга, и затем Мартин проговорил:
– Если в тридцать лет ты еще будешь нуждаться в муже, я сам с радостью на тебе женюсь. – Его голос был хрипловатым, а в глазах светилась застенчивость.
Джулиана потрясенно уставилась на него, а потом покатилась со смеху:
– Ты? О, Мартин!
Мартин отвернулся и снова взялся за книгу по философии. Джулиана видела, что он залился краской до самых корней волос. Он больше не поднимал на нее взгляда и отчаянно таращился в книгу.
– Тридцать лет – это очень много, – уже более спокойно произнесла Джулиана. – Смею предположить, что к тому времени я много лет буду замужем.
– Весьма вероятно, – пробормотал Мартин, по-прежнему не глядя на нее.
Наступило неловкое молчание. Джулиана теребила подол и посматривала на Мартина из-под ресниц. Он казался совершенно погруженным в чтение, хотя она могла бы поклясться, что он перечитывает одну и ту же страницу.
– Это очень щедрое предложение, – проговорила Джулиана и неуверенно накрыла его руку своей. Его кожа была теплой и гладкой на ощупь. Он так и не поднял на нее взгляда, но и руку не сбросил.
– Если к тридцати годам я не выйду замуж, то буду счастлива принять твое предложение, – сказала она и потом тихо добавила: – Спасибо тебе, Мартин.
– Всегда пожалуйста, Джулиана, – ответил он.
Джулиана Теллант и Мартин Давенкорт вновь встретились только спустя почти шестнадцать лет. И к тому времени Джулиана прямой дорогой шла навстречу судьбе, которую в свое время предсказывал ей отец.
Глава 1
1818
Приемы Эммы Рен, самые оживленные и экстравагантные, славились во всем светском обществе. Изнывающие от скуки замужние дамы – и по весы-холостяки, чьи похождения громко осуждались добропорядочной частью общества, – из кожи вон лезли, чтобы получить приглашения к ней.
Тем жарким июньским вечером госпожа Рен устроила совершенно особый прием для избранных. Праздновалось предстоящее бракосочетание ее давнего знакомого, известного ловеласа лорда Эндрю Брукса.
Когда подали десерт, был уже довольно поздний час и в воздухе столовой клубились винные пары, и плавал дымок свечей. Гости, большей частью мужчины, уже хорошо расслабились. Насытившиеся вкусной едой и захмелевшие от выпитого вина джентльмены развалились на стульях и забавлялись с дамами.
Как только двойные двери распахнулись и в них прошествовали лакеи, госпожа Рен хлопком призвала всех к вниманию.
– Леди и джентльмены… – она намеренно понизила голос, – поприветствуем наш десерт, особенное яство по такому печальному случаю…
В толпе раздались смешки.
Госпожа Рен отступила назад и сделала жест лакеям, чтобы те поставили свою огромную ношу посреди стола. Лакеи повиновались и потом отошли в сторону, а одетый в ливрею дворецкий сорвал с блюда серебряную крышку.
На серебряном подносе возлежала обнаженная леди Джулиана Мафлит. Ее рыжие волосы скрепляла великолепная бриллиантовая диадема, на шее висела тонкая серебряная цепочка, а на правом бедре красовалась подвязка, украшенная драгоценными камнями. В пупке у нее лежала ягода винограда, определенные участки тела покрывали узоры из сливок, и вся ее нагота была искусным образом прикрыта виноградом, земляникой и кусочками дыни. Она вся была облита сахарной глазурью и сияла в туск лом свете свечей, словно статуя, вырезанная изо льда. С истинно кошачьей улыбкой она протянула Бруксу серебряную ложечку:
– Первая ложечка твоя, дорогой…
Брукс с готовностью принял ее и с энтузиазмом зачерпнул сливок и фруктов.
Вперед рванулся и сэр Джаспер Коллинг, один из самых настойчивых поклонников леди Джулианы.
– Я тоже хочу свою порцию этого десерта…
Но Брукс отпихнул его:
– Только после меня, старина. Пока что моя очередь, и, вообще, это мой десерт. Будь я проклят, если сейчас его не отведаю.
Жрица любви в мгновение ока была забыта.
Леди Джулиана с ленцой повернула голову, и ее взгляд упал на джентльмена, которого она раньше никогда не видела у Эммы. Высокий, статный, худощавый, но широкоплечий. Загорелое решительное лицо, твердый, жесткий подбородок. Он был бы хорош при любой драке. Джентльмен сидел откинувшись на спинку стула и с безразличным презрением смотрел на нетерпеливых смельчаков, что стояли вокруг стола. При тусклом освещении его взгляд казался угрюмым и бесстрастным.
Джулиана ощутила в душе странный толчок узнавания. И чарующе улыбнулась обаятельному джентльмену.
– Иди к нам, дорогой. Не смущайся.
Джентльмен посмотрел на нее. Его глаза цвета морской волны скользнули по ней с абсолютным безразличием.
– Благодарю вас, мэм, но я никогда не любил десерты.
Однако Джулиана не привыкла к отказам. Она снова присмотрелась к нему. Видимо, он был ее возраста (а ей было двадцать девять) или чуть старше. Взгляд казался скучающе-пресыщенным, словно все это он видел уже тысячу раз. У него на губах заиграла слабая, циничная улыбка.
Волна чувств нахлынула на Джулиану. На долю секунды она ощутила себя совсем юной и очень растерянной. Словно этот кричаще-безвкусный стол был огромной ошибкой, которую она совершила чисто случайно. Хищные улыбки, алчные руки… Она чуть не сбежала, бросив все, потрясенная холодным взглядом этого мужчины. Ее улыбка увяла, но она все равно не могла оторвать от него глаз.
Тогда он отвернулся и жестом показал лакею наполнить бокал. И странное волшебство исчезло. Джулиана повела поблескивающим плечом и с улыбкой обратилась к самому молодому и возбужденному джентльмену:
– Саймон, золотце, почему бы тебе не испробовать сливок… вот здесь?…
Джулиана всем телом выгнулась к жаждущим ее рукам и потом встала во весь рост, рассыпав по полу фрукты. После чего жестом подозвала служанку, чтобы взять у нее халат. Послышались разочарованные стоны мужчин, но самые активные дамы полусвета и наиболее дерзкие леди подхватили инициативу. Они бросились кормить джентльменов сливками и фруктами с подноса. Джулиана же, кинув через плечо быстрый взгляд, заметила, что вечер уже готов плавно перейти в оргию.
Красный до ушей лакей придержал для Джулианы дверь, и она быстро направилась по коридору к главному холлу.
Дверь гостиной за ней закрылась, но Джулиана слышала, что голоса становятся все возбужденнее.
– Сюда, миледи. – Служанка показала ей на винтовую лестницу. Она была очень юной и совсем некрасивой.
В сопровождении девушки Джулиана поднялась и остановилась на лестничной площадке. Одна дверь вела в комнату, где чуть раньше она раздевалась. Вторая же – в меньшее по размеру помещение, где другая служанка наполняла для нее ванну. Та взглянула на вошедшую Джулиану и зарделась до корней волос. Вылив в ванну последний кувшин воды, служанка быстро присела в реверансе и убежала.
Джулиана с милой улыбкой повернулась к первой служанке, потом сбросила с себя одежду, сняла с ноги подвязку и забралась в ванну.
– Спасибо. Теперь можешь уходить.
Служанка поджала губы, вежливо улыбнулась и забрала испачканный халат.
Джулиана откинулась в воде и закрыла глаза, заново переживая момент, когда лакеи сорвали крышку с серебряного подноса и представили ее во всем блеске славы. Как же приятно было произвести фурор! Женщины пришли в бешенство, а мужчины напоминали детей, в первый раз оказавшихся в кондитерской. Джулиана удовлетворенно улыбнулась. Как приятно пользоваться своей женской силой, чтобы вызывать подобные чувства. Восхищение, желание… и презрение.
Она резко выпрямилась, вспоминая выражение лица светловолосого незнакомца.
Благодарю вас, мэм, но я никогда не любил десерты.
Какова наглость!
Она встала во весь рост, расплескав воду на пол, и потянулась за полотенцем. Набросила его на плечи, и бриллиантовая диадема зацепилась за материю. Быстрым, нетерпеливым движением Джулиана стянула ее с волос и бросила на туалетный столик. Ей внезапно захотелось уйти отсюда. Шлепая мокрыми ногами по ковру, она вошла в спальню. Вся ее одежда была разложена на постели.
Поддавшись внезапному порыву, Джулиана стала одеваться сама и тут же запуталась, пытаясь пристегнуть к подвязкам шелковые чулки. Корсет она надевать не стала, а просто накинула сверху нижнюю сорочку.
Она села за туалетный столик и стала внимательно изучать свое отражение. Она не представляла, что ей делать с прической. Без диадемы волосы струились по плечам густыми рыжими волнами.
Дверь спальни распахнулась, и в комнату влетела Эмма Рен. Джулиана сразу поняла, что та уже здорово пьяна. Вся раскрасневшаяся, помада размазана, шиньон съехал набок.
– Джулиана, дорогая моя! – возбужденно заговорила Эмма. – Ты была просто великолепна! Джентльмены только о тебе и говорят! И они все ждут тебя, дорогая. Ты уже готова к нам спуститься?
Джулиана снова повернулась к зеркалу. Она умела приносить извинения.
– Не совсем. Мне нужна помощь с платьем и прической.
Эмма неодобрительно покачала головой:
– Надо было позвать мою горничную. Десси бы мигом все исправила. Хотя… – она отступила, оценивая ее внешний вид, – сейчас ты выглядишь такой очаровательно-растрепанной и весьма экстравагантной, дорогая. Я уверена, джентльмены это оценят. По-моему, распущенные волосы – это как раз то, что нужно. С ними ты выглядишь такой юной и невинной. – Она расхохоталась. – Ты их сразишь наповал!
На Джулиану накатила волна отвращения.
– Эмма, а этот джентльмен – тот самый, что похож на повесу, но ведет себя как святой отец, – кто он такой?
Лицо Эммы прояснилось.
– О, понимаю! Тебе хочется чего-нибудь свеженького! И нет ничего более интригующего, чем незнакомое лицо, да, дорогая? – Она нахмурилась. – Еще пару часов назад я бы сказала, что ты не могла бы сделать лучшего выбора, но сейчас уже не так в этом уверена… – Она плюхнулась на кровать. – Его зовут Мартин Давенкорт. Ну, ты знаешь – из сомерсетширских Давенкортов. Без титула, но богат, как Крёз, и имеет отличные связи. Он вернулся в Лондон в прошлом году, после смерти отца.
– Давенкорт, – повторила Джулиана. Имя вызывало в ней какие-то очень смутные воспоминания, но ничего конкретного.
Голос Эммы зазвучал раздраженно и нетерпеливо:
– Да, Мартин Давенкорт. Мне говорили, что он очень занятный… ну, он и должен быть таким, не зря же несколько лет подряд от него была в восторге вся столичная Европа.
– Мартин Давенкорт… – Джулиана нахмурилась. – Имя знакомое, но не думаю, чтобы мы когда-то встречались. Я бы его запомнила. Хотя сейчас, кажется, могла бы поклясться, что мы все же были знакомы, но не могу понять когда…
Эмма многозначительно подняла бровь:
– По-моему, он довольно долго был за границей на дипломатической службе. Но даже если вы с ним и незнакомы на самом деле, ты всегда можешь притвориться, что это так. Спускайся вниз, Джу, и убеди его возобновить старое знакомство. Джулиана поколебалась, но потом отрицательно покачала головой. Она встала и взяла с кровати свой плащ.
– Не думаю, Эмма. Мистер Давенкорт – живой пример мужчины, на которого не действуют мои чары. И, боюсь, я вынуждена отклонить твое предложение. У меня болит голова, и я хочу пораньше лечь спать.
Эмма с оскорбленным видом вскочила на ноги:
– Но, Джулиана, джентльмены же ждут. И они все ждут тебя! Я им обещала…
– Что? – Джулиана уставилась на нее. В голосе Эммы Рен слышалась паника, и Джулиана вдруг со всей ясностью поняла суть происходящего. Ее обещали в качестве развлечения – и не просто в качестве блюда на подносе, коим она и предстала перед всеми. – Я не собираюсь спускаться вниз, чтобы изображать жрицу любви для Саймона Эрмитаджа, Джаспера Коллинга или еще для кого-нибудь, – сказала она как можно более спокойным тоном. – Я устала и хочу вернуться домой.
– Не могу понять, почему разжигать аппетиты джентльменов своим появлением на блюде в обнаженном виде ты считаешь более приемлемым, чем провести с теми же джентльменами немного времени…
– Ты хочешь, чтобы я отдала им не только свое время, – натянуто произнесла Джулиана. – Я согласилась на эту шалость с Бруксом ради того, чтобы подразнить и шокировать ваших гостей! Все остальное даже не обсуждается.
Эмма сердито на нее посмотрела.
– Проститутки, по крайней мере, честны в своих мотивах!
Джулиана вспыхнула:
– Они делают свою работу. А я совершенно не жажду мужского внимания сегодня вечером.
– Ты вообще редко его жаждешь. – Эмма сузила глаза и пристально посмотрела на нее. – Ты думаешь, я не замечаю? Ты флиртуешь, выставляешь себя напоказ, дразнишь… но так никогда и не исполняешь обещанное. Я думаю, моя дорогая, что на самом деле… – она приподнялась и приблизила свое лицо к лицу Джулианы, которая превосходила ее в росте, – вся твоя безнравственность – на самом деле просто мистификация! Обман!
Джулиана засмеялась:
– А я думаю, Эмма, что ты просто маленькая подлюка. Иди лучше к своим гостям. Увидимся завтра на свадьбе.
– Да я скорее увижусь с тобой в аду! – завопила Эмма. Она схватила со столика серебряную щетку для волос и кинула ее вслед Джулиане. – Ты просто кисейная барышня, у которой недостает смелости соблюдать правила игр, в которые ты играешь. Давай, беги, желторотая! Я тебе в жизни не прощу, что ты испортила этот вечер.
– Простишь. Как только захочешь выиграть у меня в вист немного денег, – холодно ответила Джулиана.
Она быстро сбежала вниз по винтовой лестнице.
Главный холл был погружен в темноту, но у входной двери стоял канделябр на высокой ножке.
Она заметила стоящего у колонны лакея и подозвала его. Подумала, не был ли он одним из тех, кто чуть раньше вносил ее на блюде в столовую. Он избегал смотреть на нее, словно еще не пришел в себя от вида обнаженного тела.
– Вызовите мою карету, – приказным тоном произнесла Джулиана. Немного властности здесь явно не повредит.
– Конечно, миледи.
Лакей, как ошпаренный кот, ринулся исполнять ее приказание, а Джулиана повернулась к входной двери. Кучер не станет заставлять ее ждать.
Она стояла и смотрела по сторонам, выискивая дворецкого, чтобы тот открыл для нее дверь на улицу, когда из темноты холла вышел на свет мужчина.
– Уже сбегаете, леди Джулиана? Не собираетесь закончить начатое?
Джулиана чуть не подпрыгнула от звука его глубокого голоса. Он был уже полностью одет и занимался тем, что натягивал перчатки. Он чуть улыбнулся ей, и, по странному совпадению, ее пульс внезапно сбился с ритма. Джулиана узнала Мартина Давенкорта и почувствовала непривычную доселе неуверенность.
– Я еду домой. – Она позволила себе смерить его взглядом. – Похоже, что и вам, мистер Давенкорт, это развлечение не по вкусу.
– Да, это точно. – В голосе Мартина Давенкорта слышались нотки мрачного юмора. – Я кузен Юстасии Хавард – леди, которая завтра выйдет замуж за лорда Эндрю. Я не предполагал, что сегодняшний вечер – это… – Он сделал паузу и иронически закончил: – Лебединая песня его холостячества, если так можно выразиться.
Джулиана мило улыбнулась.
– Я вижу, вы не одобряете наши развлечения, мистер Давенкорт, – сказала она. – Вероятно, вы судите по «Олмаку» или рассказам о балах дебютанток. Я слышала, что на последних вообще лимонад подают. Вероятно, вам больше по вкусу подобные приемы, наши же чересчур возбуждающие.
– Думаю, вы правы, – медленно проговорил тот. Он задумчиво посмотрел на нее и потом показал на закрытую дверь столовой. – Но я удивлен, что вы так рано уходите, леди Джулиана. Вечер только начинается, и я подумал, что после вашего выступления вы еще многое сможете привнести в него.
– Мне жаль, что я обманула ваши ожидания, – сказала она. – Сегодняшние развлечения не соответствуют и моему вкусу тоже. – Она сузила глаза и задумчиво посмотрела на него. – Хотя, если бы вы проявили желание ко мне присоединиться, возможно, вам бы и удалось уговорить меня передумать.
Мартин Давенкорт улыбнулся ей, и от его ленивого взгляда Джулиана вдруг испытала прилив жара и занервничала.
– Вы всегда так настойчивы, леди Джулиана? Я думал, что одного отказа будет для вас достаточно, – мягко проговорил он.
Джулиана надменно вскинула бровь:
– Я не привыкла к отказам.
– А. Ну, мы все иногда их получаем, – с сожалением улыбнулся Мартин Давенкорт. – Просто примите его, вот и все.
– Я слышала, что вы, мистер Давенкорт, мужчина с большим опытом, – с холодком произнесла она, – но ведете себя как ревностный христианин. В этом доме вы, к сожалению, не ко двору.
Тем жарким июньским вечером госпожа Рен устроила совершенно особый прием для избранных. Праздновалось предстоящее бракосочетание ее давнего знакомого, известного ловеласа лорда Эндрю Брукса.
Когда подали десерт, был уже довольно поздний час и в воздухе столовой клубились винные пары, и плавал дымок свечей. Гости, большей частью мужчины, уже хорошо расслабились. Насытившиеся вкусной едой и захмелевшие от выпитого вина джентльмены развалились на стульях и забавлялись с дамами.
Как только двойные двери распахнулись и в них прошествовали лакеи, госпожа Рен хлопком призвала всех к вниманию.
– Леди и джентльмены… – она намеренно понизила голос, – поприветствуем наш десерт, особенное яство по такому печальному случаю…
В толпе раздались смешки.
Госпожа Рен отступила назад и сделала жест лакеям, чтобы те поставили свою огромную ношу посреди стола. Лакеи повиновались и потом отошли в сторону, а одетый в ливрею дворецкий сорвал с блюда серебряную крышку.
На серебряном подносе возлежала обнаженная леди Джулиана Мафлит. Ее рыжие волосы скрепляла великолепная бриллиантовая диадема, на шее висела тонкая серебряная цепочка, а на правом бедре красовалась подвязка, украшенная драгоценными камнями. В пупке у нее лежала ягода винограда, определенные участки тела покрывали узоры из сливок, и вся ее нагота была искусным образом прикрыта виноградом, земляникой и кусочками дыни. Она вся была облита сахарной глазурью и сияла в туск лом свете свечей, словно статуя, вырезанная изо льда. С истинно кошачьей улыбкой она протянула Бруксу серебряную ложечку:
– Первая ложечка твоя, дорогой…
Брукс с готовностью принял ее и с энтузиазмом зачерпнул сливок и фруктов.
Вперед рванулся и сэр Джаспер Коллинг, один из самых настойчивых поклонников леди Джулианы.
– Я тоже хочу свою порцию этого десерта…
Но Брукс отпихнул его:
– Только после меня, старина. Пока что моя очередь, и, вообще, это мой десерт. Будь я проклят, если сейчас его не отведаю.
Жрица любви в мгновение ока была забыта.
Леди Джулиана с ленцой повернула голову, и ее взгляд упал на джентльмена, которого она раньше никогда не видела у Эммы. Высокий, статный, худощавый, но широкоплечий. Загорелое решительное лицо, твердый, жесткий подбородок. Он был бы хорош при любой драке. Джентльмен сидел откинувшись на спинку стула и с безразличным презрением смотрел на нетерпеливых смельчаков, что стояли вокруг стола. При тусклом освещении его взгляд казался угрюмым и бесстрастным.
Джулиана ощутила в душе странный толчок узнавания. И чарующе улыбнулась обаятельному джентльмену.
– Иди к нам, дорогой. Не смущайся.
Джентльмен посмотрел на нее. Его глаза цвета морской волны скользнули по ней с абсолютным безразличием.
– Благодарю вас, мэм, но я никогда не любил десерты.
Однако Джулиана не привыкла к отказам. Она снова присмотрелась к нему. Видимо, он был ее возраста (а ей было двадцать девять) или чуть старше. Взгляд казался скучающе-пресыщенным, словно все это он видел уже тысячу раз. У него на губах заиграла слабая, циничная улыбка.
Волна чувств нахлынула на Джулиану. На долю секунды она ощутила себя совсем юной и очень растерянной. Словно этот кричаще-безвкусный стол был огромной ошибкой, которую она совершила чисто случайно. Хищные улыбки, алчные руки… Она чуть не сбежала, бросив все, потрясенная холодным взглядом этого мужчины. Ее улыбка увяла, но она все равно не могла оторвать от него глаз.
Тогда он отвернулся и жестом показал лакею наполнить бокал. И странное волшебство исчезло. Джулиана повела поблескивающим плечом и с улыбкой обратилась к самому молодому и возбужденному джентльмену:
– Саймон, золотце, почему бы тебе не испробовать сливок… вот здесь?…
Джулиана всем телом выгнулась к жаждущим ее рукам и потом встала во весь рост, рассыпав по полу фрукты. После чего жестом подозвала служанку, чтобы взять у нее халат. Послышались разочарованные стоны мужчин, но самые активные дамы полусвета и наиболее дерзкие леди подхватили инициативу. Они бросились кормить джентльменов сливками и фруктами с подноса. Джулиана же, кинув через плечо быстрый взгляд, заметила, что вечер уже готов плавно перейти в оргию.
Красный до ушей лакей придержал для Джулианы дверь, и она быстро направилась по коридору к главному холлу.
Дверь гостиной за ней закрылась, но Джулиана слышала, что голоса становятся все возбужденнее.
– Сюда, миледи. – Служанка показала ей на винтовую лестницу. Она была очень юной и совсем некрасивой.
В сопровождении девушки Джулиана поднялась и остановилась на лестничной площадке. Одна дверь вела в комнату, где чуть раньше она раздевалась. Вторая же – в меньшее по размеру помещение, где другая служанка наполняла для нее ванну. Та взглянула на вошедшую Джулиану и зарделась до корней волос. Вылив в ванну последний кувшин воды, служанка быстро присела в реверансе и убежала.
Джулиана с милой улыбкой повернулась к первой служанке, потом сбросила с себя одежду, сняла с ноги подвязку и забралась в ванну.
– Спасибо. Теперь можешь уходить.
Служанка поджала губы, вежливо улыбнулась и забрала испачканный халат.
Джулиана откинулась в воде и закрыла глаза, заново переживая момент, когда лакеи сорвали крышку с серебряного подноса и представили ее во всем блеске славы. Как же приятно было произвести фурор! Женщины пришли в бешенство, а мужчины напоминали детей, в первый раз оказавшихся в кондитерской. Джулиана удовлетворенно улыбнулась. Как приятно пользоваться своей женской силой, чтобы вызывать подобные чувства. Восхищение, желание… и презрение.
Она резко выпрямилась, вспоминая выражение лица светловолосого незнакомца.
Благодарю вас, мэм, но я никогда не любил десерты.
Какова наглость!
Она встала во весь рост, расплескав воду на пол, и потянулась за полотенцем. Набросила его на плечи, и бриллиантовая диадема зацепилась за материю. Быстрым, нетерпеливым движением Джулиана стянула ее с волос и бросила на туалетный столик. Ей внезапно захотелось уйти отсюда. Шлепая мокрыми ногами по ковру, она вошла в спальню. Вся ее одежда была разложена на постели.
Поддавшись внезапному порыву, Джулиана стала одеваться сама и тут же запуталась, пытаясь пристегнуть к подвязкам шелковые чулки. Корсет она надевать не стала, а просто накинула сверху нижнюю сорочку.
Она села за туалетный столик и стала внимательно изучать свое отражение. Она не представляла, что ей делать с прической. Без диадемы волосы струились по плечам густыми рыжими волнами.
Дверь спальни распахнулась, и в комнату влетела Эмма Рен. Джулиана сразу поняла, что та уже здорово пьяна. Вся раскрасневшаяся, помада размазана, шиньон съехал набок.
– Джулиана, дорогая моя! – возбужденно заговорила Эмма. – Ты была просто великолепна! Джентльмены только о тебе и говорят! И они все ждут тебя, дорогая. Ты уже готова к нам спуститься?
Джулиана снова повернулась к зеркалу. Она умела приносить извинения.
– Не совсем. Мне нужна помощь с платьем и прической.
Эмма неодобрительно покачала головой:
– Надо было позвать мою горничную. Десси бы мигом все исправила. Хотя… – она отступила, оценивая ее внешний вид, – сейчас ты выглядишь такой очаровательно-растрепанной и весьма экстравагантной, дорогая. Я уверена, джентльмены это оценят. По-моему, распущенные волосы – это как раз то, что нужно. С ними ты выглядишь такой юной и невинной. – Она расхохоталась. – Ты их сразишь наповал!
На Джулиану накатила волна отвращения.
– Эмма, а этот джентльмен – тот самый, что похож на повесу, но ведет себя как святой отец, – кто он такой?
Лицо Эммы прояснилось.
– О, понимаю! Тебе хочется чего-нибудь свеженького! И нет ничего более интригующего, чем незнакомое лицо, да, дорогая? – Она нахмурилась. – Еще пару часов назад я бы сказала, что ты не могла бы сделать лучшего выбора, но сейчас уже не так в этом уверена… – Она плюхнулась на кровать. – Его зовут Мартин Давенкорт. Ну, ты знаешь – из сомерсетширских Давенкортов. Без титула, но богат, как Крёз, и имеет отличные связи. Он вернулся в Лондон в прошлом году, после смерти отца.
– Давенкорт, – повторила Джулиана. Имя вызывало в ней какие-то очень смутные воспоминания, но ничего конкретного.
Голос Эммы зазвучал раздраженно и нетерпеливо:
– Да, Мартин Давенкорт. Мне говорили, что он очень занятный… ну, он и должен быть таким, не зря же несколько лет подряд от него была в восторге вся столичная Европа.
– Мартин Давенкорт… – Джулиана нахмурилась. – Имя знакомое, но не думаю, чтобы мы когда-то встречались. Я бы его запомнила. Хотя сейчас, кажется, могла бы поклясться, что мы все же были знакомы, но не могу понять когда…
Эмма многозначительно подняла бровь:
– По-моему, он довольно долго был за границей на дипломатической службе. Но даже если вы с ним и незнакомы на самом деле, ты всегда можешь притвориться, что это так. Спускайся вниз, Джу, и убеди его возобновить старое знакомство. Джулиана поколебалась, но потом отрицательно покачала головой. Она встала и взяла с кровати свой плащ.
– Не думаю, Эмма. Мистер Давенкорт – живой пример мужчины, на которого не действуют мои чары. И, боюсь, я вынуждена отклонить твое предложение. У меня болит голова, и я хочу пораньше лечь спать.
Эмма с оскорбленным видом вскочила на ноги:
– Но, Джулиана, джентльмены же ждут. И они все ждут тебя! Я им обещала…
– Что? – Джулиана уставилась на нее. В голосе Эммы Рен слышалась паника, и Джулиана вдруг со всей ясностью поняла суть происходящего. Ее обещали в качестве развлечения – и не просто в качестве блюда на подносе, коим она и предстала перед всеми. – Я не собираюсь спускаться вниз, чтобы изображать жрицу любви для Саймона Эрмитаджа, Джаспера Коллинга или еще для кого-нибудь, – сказала она как можно более спокойным тоном. – Я устала и хочу вернуться домой.
– Не могу понять, почему разжигать аппетиты джентльменов своим появлением на блюде в обнаженном виде ты считаешь более приемлемым, чем провести с теми же джентльменами немного времени…
– Ты хочешь, чтобы я отдала им не только свое время, – натянуто произнесла Джулиана. – Я согласилась на эту шалость с Бруксом ради того, чтобы подразнить и шокировать ваших гостей! Все остальное даже не обсуждается.
Эмма сердито на нее посмотрела.
– Проститутки, по крайней мере, честны в своих мотивах!
Джулиана вспыхнула:
– Они делают свою работу. А я совершенно не жажду мужского внимания сегодня вечером.
– Ты вообще редко его жаждешь. – Эмма сузила глаза и пристально посмотрела на нее. – Ты думаешь, я не замечаю? Ты флиртуешь, выставляешь себя напоказ, дразнишь… но так никогда и не исполняешь обещанное. Я думаю, моя дорогая, что на самом деле… – она приподнялась и приблизила свое лицо к лицу Джулианы, которая превосходила ее в росте, – вся твоя безнравственность – на самом деле просто мистификация! Обман!
Джулиана засмеялась:
– А я думаю, Эмма, что ты просто маленькая подлюка. Иди лучше к своим гостям. Увидимся завтра на свадьбе.
– Да я скорее увижусь с тобой в аду! – завопила Эмма. Она схватила со столика серебряную щетку для волос и кинула ее вслед Джулиане. – Ты просто кисейная барышня, у которой недостает смелости соблюдать правила игр, в которые ты играешь. Давай, беги, желторотая! Я тебе в жизни не прощу, что ты испортила этот вечер.
– Простишь. Как только захочешь выиграть у меня в вист немного денег, – холодно ответила Джулиана.
Она быстро сбежала вниз по винтовой лестнице.
Главный холл был погружен в темноту, но у входной двери стоял канделябр на высокой ножке.
Она заметила стоящего у колонны лакея и подозвала его. Подумала, не был ли он одним из тех, кто чуть раньше вносил ее на блюде в столовую. Он избегал смотреть на нее, словно еще не пришел в себя от вида обнаженного тела.
– Вызовите мою карету, – приказным тоном произнесла Джулиана. Немного властности здесь явно не повредит.
– Конечно, миледи.
Лакей, как ошпаренный кот, ринулся исполнять ее приказание, а Джулиана повернулась к входной двери. Кучер не станет заставлять ее ждать.
Она стояла и смотрела по сторонам, выискивая дворецкого, чтобы тот открыл для нее дверь на улицу, когда из темноты холла вышел на свет мужчина.
– Уже сбегаете, леди Джулиана? Не собираетесь закончить начатое?
Джулиана чуть не подпрыгнула от звука его глубокого голоса. Он был уже полностью одет и занимался тем, что натягивал перчатки. Он чуть улыбнулся ей, и, по странному совпадению, ее пульс внезапно сбился с ритма. Джулиана узнала Мартина Давенкорта и почувствовала непривычную доселе неуверенность.
– Я еду домой. – Она позволила себе смерить его взглядом. – Похоже, что и вам, мистер Давенкорт, это развлечение не по вкусу.
– Да, это точно. – В голосе Мартина Давенкорта слышались нотки мрачного юмора. – Я кузен Юстасии Хавард – леди, которая завтра выйдет замуж за лорда Эндрю. Я не предполагал, что сегодняшний вечер – это… – Он сделал паузу и иронически закончил: – Лебединая песня его холостячества, если так можно выразиться.
Джулиана мило улыбнулась.
– Я вижу, вы не одобряете наши развлечения, мистер Давенкорт, – сказала она. – Вероятно, вы судите по «Олмаку» или рассказам о балах дебютанток. Я слышала, что на последних вообще лимонад подают. Вероятно, вам больше по вкусу подобные приемы, наши же чересчур возбуждающие.
– Думаю, вы правы, – медленно проговорил тот. Он задумчиво посмотрел на нее и потом показал на закрытую дверь столовой. – Но я удивлен, что вы так рано уходите, леди Джулиана. Вечер только начинается, и я подумал, что после вашего выступления вы еще многое сможете привнести в него.
– Мне жаль, что я обманула ваши ожидания, – сказала она. – Сегодняшние развлечения не соответствуют и моему вкусу тоже. – Она сузила глаза и задумчиво посмотрела на него. – Хотя, если бы вы проявили желание ко мне присоединиться, возможно, вам бы и удалось уговорить меня передумать.
Мартин Давенкорт улыбнулся ей, и от его ленивого взгляда Джулиана вдруг испытала прилив жара и занервничала.
– Вы всегда так настойчивы, леди Джулиана? Я думал, что одного отказа будет для вас достаточно, – мягко проговорил он.
Джулиана надменно вскинула бровь:
– Я не привыкла к отказам.
– А. Ну, мы все иногда их получаем, – с сожалением улыбнулся Мартин Давенкорт. – Просто примите его, вот и все.
– Я слышала, что вы, мистер Давенкорт, мужчина с большим опытом, – с холодком произнесла она, – но ведете себя как ревностный христианин. В этом доме вы, к сожалению, не ко двору.