Страница:
Бернард Корнуэлл
Триумф стрелка Шарпа
Ричард Шарп и сражение при Ассайе, сентябрь 1983 года
"Триумф Шарпа" – Джоэль Гарднер, которая прошла со мной Ахмаднагар и Ассайе
Глава 1
В том, как все случилось, вины Шарпа не было. Не он был старшим. Над Шарпом стояла еще по меньшей мере дюжина человек, включая майора, капитана, субалдара и двух джемадаров. И все равно сержант чувствовал себя виноватым. К чувству вины примешивались злость, досада, горечь и страх. На лице засыхала коркой кровь, и по ней ползали мухи. Тысячи мух. Они забирались даже в рот.
А он не смел шевельнуться.
Влажный воздух провонял кровью и тухлыми яйцами – так пахнет ружейный порох. Последнее, что успел сделать Шарп, это швырнуть мешок, ранец и коробку с патронами в тлеющие угли, и вот теперь боеприпасы начали взрываться. Каждый хлопок подбрасывал фонтанчик искр и пепла. Кто-то рассмеялся. Двое остановились на секунду, пялясь на огонь, потыкали мушкетами лежащие у костра тела и пошли дальше.
Шарп лежал неподвижно. Муха проползла по глазному яблоку, но он не позволил себе шелохнуться. Кровь сохла не только на лице, но и в правом ухе, где собралась небольшая лужица. Он все-таки моргнул и сжался, боясь, что непроизвольное движение привлечет убийц. К счастью, никто ничего не заметил.
Чазалгаон. Он был в Чазалгаоне, жалком, окруженном стеной колючих кустов форте на границе Хайдарабада, а поскольку раджа Хайдарабада приходился британцам союзником, в форте размещался гарнизон из сотни сипаев Ост-Индской компании и пятидесяти кавалеристов-наемников из Майсура. Да вот только к приезду Шарпа половина сипаев и вся кавалерия отправилась в дозор.
Шарп прибыл из Серингапатама вместе с шестью рядовыми и кожаным мешком с рупиями. Встретил его майор Кросби, командовавший фортом. Полный, краснощекий и раздражительный, он не терпел жару и ненавидел Чазалгаон. Бессильно опустившись на парусиновый стул, майор развернул предъявленные сержантом бумаги. Хмыкнул. Перечитал.
– Какого дьявола? Почему прислали тебя? – пробурчал он наконец.
– Больше некого, сэр.
Кросби нахмурился, все еще вглядываясь в бумаги.
– Почему не офицера?
– Все офицеры заняты, сэр.
– Чертовски ответственное поручение для сержанта, а? Тебе не кажется?
– Я не подведу, сэр, – бесстрастно заверил его Шарп, не отрывая глаз от рвотно-желтого пятна на брезенте в паре дюймов над головой майора.
– Да уж лучше не подводи. – Кросби бросил приказ на кучку пропитавшихся сыростью бумаг, сваленных на раскладной походный стол. – Больно ты молод для сержанта.
– Родился с опозданием, сэр, – ответил Шарп. Ему было – точнее, он думал, что было – двадцать шесть, и большинство сержантов выглядели гораздо старше.
Майор, заподозрив в ответе насмешку, вскинул голову и пристально посмотрел на Шарпа, однако не отыскал на лице последнего ни малейшего намека на дерзость. Красавчик, с горечью и завистью подумал он. Все бибби Серингапатама небось из сари выскакивают ради такого молодца. Десять лет назад жену майора свела в могилу лихорадка, и с тех пор он каждый четверг утешался деревенской шлюхой за две рупии.
– И как же ты собираешься доставить всю эту чертову прорву патронов в Серингапатам?
– Найму повозки и быков, сэр.
Шарп давно понял, как нужно разговаривать с такими вот ни на что не годными офицерами, и выработал свою методу. Ответы следует давать четкие, лишнего ничего не добавлять, а в голос подпускать побольше уверенности.
– Наймешь? – хмыкнул майор. – А чем заплатишь? Обещаниями?
– Деньгами, сэр. – Шарп похлопал по ранцу, в котором лежал мешочек с рупиями.
– Господи! И они доверили тебе деньги?
Этот вопрос сержант почел за лучшее оставить без ответа. Взгляд его по-прежнему сверлил брезент палатки. Не больно-то приятное местечко – Чазалгаон. Форт построили на обрыве над рекой, и ей пора бы уже выйти из берегов, но муссон запаздывал, и земля осталась наедине с жестокой засухой. Копать ров не стали, понадеявшись на стену из колючих кактусов да десяток расставленных по периметру деревянных вышек. В центре строевого плаца, представлявшего собой голую утоптанную площадку, высилось сухое деревцо, использовавшееся как флагшток. Плац окружали три глинобитных барака, крытые пальмовыми листьями, походная кухня, офицерские палатки и сложенный из камня склад боеприпасов. Сипаи жили с семьями, на что указывало присутствие женщин и детей, но радости на лицах Шарп не заметил. Похоже, Кросби был из тех придир-офицеров, которым хорошо только тогда, когда всем остальным плохо.
– Рассчитываешь, что быков и повозки тебе я обеспечу? – возмутился майор.
– Я сам этим займусь, сэр.
– Говоришь по-ихнему, да? – ухмыльнулся Кросби. – Экий молодчик. Сержант, банкир и толмач, а?
– Толмача я захватил, сэр.
Сказав так, Шарп, пожалуй, слегка погрешил против истины, потому как толмач, тринадцатилетний Дави Лал, был всего лишь уличным бродяжкой. Промышляя на улицах Серингапатама, этот сметливый и ловкий сорванец повадился таскать продукты с полковой кухни, чем и занимался весьма успешно, пока не попался Шарпу. Сержант отодрал воришку за уши, дабы внушить уважение к собственности его величества, а потом отвел к Лали, где мальчишку накормили по-настоящему. За едой Дави рассказал, что родители его умерли, родственников нет, а живет он своим умом и хитростью. Единственное, чего у него было в избытке, это блох. "Выгони", – посоветовала Лали, но Шарп, которому судьба паренька напомнила его собственную, отвел Дави к реке Кавери и устроил ему приличную помывку. А потом бродяжка остался у сержанта. Он научился белить трубочной глиной ремни, начищать до блеска сапоги и даже говорить на английском, который, имея своим источником низшие чины армии, мог бы оскорбить утонченную натуру иного представителя благородного сословия.
– Вам понадобятся три повозки, – сказал Кросби.
– Так точно, сэр. Спасибо, сэр.
Шарп и сам прекрасно знал, сколько повозок ему потребуется, но демонстрировать свои познания перед лицом такого офицера, как Кросби, было бы глупостью.
– Ищи свои треклятые повозки, – бросил майор. – Как будешь готов, дашь мне знать.
– Так точно, сэр. Спасибо, сэр.
Шарп вытянулся во фрунт, четко повернулся и строевым шагом вышел из палатки. Дави Лал и шесть рядовых ожидали его в тени под стеной барака.
– Сначала пообедаем, – сказал им сержант, – а потом найдем повозки.
– Что на обед? – поинтересовался рядовой Аткинс.
– Это зависит от способностей Дави. – Шарп обвел своих людей взглядом. – И пошевеливайтесь, ясно? Я хочу выбраться отсюда не позднее завтрашнего утра.
В Чазалгаон их отправили за восьмьюдесятью тысячами патронов, украденных ранее со склада Ост-Индской компании в Мадрасе. Лучших патронов в Индии было не сыскать, и воры точно знали, кто готов дать за них самую высокую цену. Княжества Маратхской конфедерации постоянно воевали друг с другом или совершали набеги на соседние земли, но сейчас, летом 1803 года, они столкнулись с угрозой неминуемого вторжения британских войск. Опасность вынудила двух наиболее могущественных правителей заключить союз и выступить против общего врага соединенными силами. Вот эти-то правители и пообещали ворам заплатить за боеприпасы золотом, но один из братьев, помогших похитителям проникнуть на склад в Мадрасе, отказался поделиться прибылью с другим, и обиженный выдал виновников шпионам Компании. Две недели спустя караван с добычей попал в засаду, устроенную сипаями неподалеку от Чазалгаона. Преступники пали на поле боя, некоторые спаслись бегством, а патроны отвезли в Чазалгаон для временного хранения. Теперь боеприпасы предстояло доставить в Серингапатам – три дня пути от форта, – откуда они поступят в войска, готовящиеся к войне с маратхами. Работа простая, и поручили ее Шарпу, вот уже четвертый год служившему сержантом на оружейном складе.
Глядя на котел с речной водой, висящий над костром, который его люди развели из собранных коровьих лепешек, Шарп думал о том, как бы половчее все обставить. Предположим, семь тысяч патронов отсырели и пришли в полную негодность. В Серингапатаме с этим никто спорить не станет, а списанные боеприпасы можно сбыть Вакилю Хусейну. Но это только при условии, что у него на руках будут все восемьдесят тысяч. Майор вроде бы ничего не сказал...
Стоило Шарпу вспомнить о майоре, как тот появился из палатки с треуголкой на голове и саблей на боку.
– Встать! – рявкнул сержант.
Подойдя ближе, майор недовольно посмотрел на котел.
– Думал, вы уже ищете повозки, – проворчал он.
– Сначала обед, сэр.
– Едите, надеюсь, свое, а не наше? Мы здесь на королевские войска не рассчитываем, сержант. – Кросби состоял на службе у Ост-Индской компании, и, хотя ее служивые носили, как и королевская армия, красные мундиры, теплых чувств друг к другу два войска никогда не питали.
– Продукты наши, сэр, – ответил Шарп, указывая на котел, в котором варились рис и козлятина, украденные из гарнизонных запасов ловким Дави. – Принесли с собой, сэр.
Стоявший у ворот форта хавилдар прокричал что-то, привлекая внимание Кросби, но тот и бровью не повел.
– Забыл кое-что упомянуть, сержант.
– Сэр?
Майор смущенно отвел глаза, но тут же вспомнил, что разговаривает всего лишь с сержантом.
– Боеприпасы хранились в неподходящих условиях и частично пришли в негодность. Отсырели.
– Очень жаль, сэр, – с непроницаемым лицом ответил Шарп.
– Пришлось их уничтожить, – продолжал Кросби. – Шесть или семь тысяч, если я правильно помню.
– Боеприпасы портятся. Такое часто случается, сэр.
– Вот именно. – Кросби облегченно перевел дух – судя по реакции сержанта, тот простодушно поверил его объяснению. – Вот именно. – Он повернулся к воротам. – Хавилдар?
– Рота на подходе; сахиб!
– Где капитан Леонард? Разве не он сегодня дежурный офицер? – строго вопросил Кросби.
– Я здесь, сэр.
Высокий, нескладный капитан спешно выбрался из палатки, споткнулся о растяжку, поправил треуголку и заторопился к воротам.
Шарп догнал направившегося туда же майора.
– Вы дадите мне бумагу, сэр?
– Бумагу? Какую еще, к дьяволу, бумагу?
– Насчет испорченных патронов, сэр, – смиренно пояснил Шарп. – Мне нужно будет за них отчитаться, сэр.
– Потом, – бросил на ходу майор. – Попозже.
– Есть, сэр. Чтоб у тебя, дрянь этакая, задница отсырела, – добавил Шарп, предусмотрительно, чтобы его не услышали, понизив голос.
Капитан Леонард тем временем поднялся на вышку у ворот. Майор последовал за ним и, вытащив из кармана подзорную трубу, направил ее в сторону приближающейся роты. С вышки открывался вид на речушку, которая с приходом муссона превращалась в могучий поток, но сейчас, по причине небывалой суши, представляла из себя скромный ручеек, лениво ползущий между стертых временем серых камней. Направив трубу за высыхающую речку и за редкую рощицу поникших деревьев, Кросби увидел отряд красномундирников, во главе которого ехал офицер-европеец на вороном коне. Сначала майор принял его за возвращающегося из дозора капитана Робертса, но потом вспомнил, что конь у Робертса не вороной, а пегий и что солдат у капитана всего лишь пятьдесят, тогда как за всадником на вороном шло по крайней мере вдвое больше.
– Открыть ворота, – распорядился Кросби. Интересно, кого это нелегкая принесла? Может быть, капитана Салливана из соседнего форта Милладара, такой же Богом забытой дыры, как и Чазалгаон? С другой стороны, что Салливан здесь забыл? Разве что ведет новобранцев, этих чумазых индийцев, но в таком случае мог бы и предупредить заранее. – Джемадар, выполняйте!
– Сахиб! – Двое сипаев уже возились у колючих ворот.
Гость определенно напросится на обед, невесело подумал майор. А что там у них сегодня? Наверняка опостылевшая козлятина с рисом. Что ж, пусть жует жилистое мясо и не жалуется – сам виноват, что не предупредил. А вот его сипаи и того не получат: в Чазалгаоне чужих не ждали и на сто дополнительных голодных ртов не рассчитывали.
– Посмотрите, это не Салливан? – Он подал трубу капитану.
Леонард с минуту рассматривал приближающийся отряд, после чего пожал плечами.
– Не могу сказать. Я с Салливаном не знаком.
Майор раздраженно вырвал трубу у него.
– Ладно. Встретьте как положено и скажите капитану, что я приглашаю его к обеду. – Он помолчал и неохотно добавил: – И вас тоже.
Кросби вернулся в палатку. Так-то лучше, пусть Леонард распинается перед чужаком – не больно важная птица. Впрочем, худа без добра не бывает, и майор надеялся узнать от Салливана последние новости и сплетни. Кое-что любопытное, наверное, мог бы порассказать и этот Шарп из Серингапатама, но скорее в аду выпадет снег, чем майор Кросби опустится до болтовни с каким-то выскочкой сержантом. Как бы то ни было, а в мире определенно что-то происходит, поскольку за последние девять недель маратхские разбойники ни разу не появились под стенами Чазалгаона. Назначение форта в том и заключалось, чтобы не допускать врага в богатые владения раджи Хайдарабада, и Кросби считал, что со своими обязанностями его гарнизон справляется неплохо, но все-таки наступившее полное затишье странным образом действовало на нервы. Уж не замышляют ли они чего? Усевшись за стол, майор позвал писаря. Так и быть, сержант получит свою чертову бумажку с объяснением, что утрата семи тысяч патронов произошла по причине протекания крыши ветхого оружейного склада. В самом деле, не признаваться же, что боеприпасы ушли к проявившему к ним интерес купцу.
– Вот скотина, – говорил своим людям Шарп. – Сбыл чертовы патроны какому-нибудь нехристю.
– Вы ведь и сами собирались поступить точно так же, – заметил рядовой Филиппс.
– Не твое дело, что я с ними собирался сделать! – отрезал Шарп. – Что там с обедом? Готов?
– Через пять минут, – пообещал Дави Лал.
– Пять минут... Верблюд и тот бы справился ловчее, – проворчал Шарп и, подхватив ранец и патронную сумку, поднялся. – Нужно отлить.
– Вы только посмотрите, без чертова ранца и шагу не сделает, – прокомментировал Аткинс.
– Бережется, – ухмыльнулся Филиппс. – Боится, наверное, что ты у него запасную рубаху сопрешь.
– Нет, там у него не только рубаха. Прячет что-то. – Аткинс обернулся. – Эй, Ежик! – Ежиком называли Дави Лала – волосы у мальчишки всегда торчали в стороны, как колючки. Как ни мазали их жиром, как ни обрезали ножницами – непослушные, жесткие, как проволока, кудри упрямо возвращались в изначальное состояние. – Скажи-ка, что у Шарпа в ранце?
Сорванец закатил глаза.
– Камни! Золото! Рубины, брильянты, сапфиры, жемчуг, изумруды.
– Да уж, ври больше.
Дави Лал рассмеялся и повернулся к котлу. У ворот форта капитан Леонард приветствовал гостей. Караульные вытянулись по стойке "смирно". Всадник на вороном коне небрежно козырнул в ответ. Заношенная, сдвинутая на лоб треуголка прикрывала его лицо. Это был высокий, необычайно высокий человек с длинными ногами, из-за чего он казался слишком большим для несчастного, шелудивого мерина. В Индии хорошие лошади попадались редко и считались роскошью, так что большинству офицеров Компании приходилось довольствоваться вызывающими жалость клячами.
– Добро пожаловать в Чазалгаон, сэр, – сказал капитан Леонард. Он не был уверен, что чужак заслуживает столь вежливого обращения, поскольку не видел на красном мундире никаких знаков различия, но незнакомец держался надменно, как и подобает старшему офицеру, и на приветствие отреагировал с высокомерным равнодушием. – Мы приглашаем вас, сэр, отобедать с нами, – добавил капитан, поспешая за всадником, который, заткнув за пояс плеть, вел свой отряд прямиком на плац.
Подъехав к флагштоку с безвольно обвисшим британским флагом, визитер остановился и подождал, пока его люди, разделившись на две группы по две шеренги, выстроятся по обе стороны площадки. Кросби наблюдал за происходящим из палатки. Показуха, решил майор. На кого он, черт возьми, хочет произвести впечатление?
– Стой! – скомандовал незнакомец. Рота сипаев остановилась, заняв позицию в центре форта. – Кругом! Оружие – к ноге! – Словно вспомнив про капитана, он посмотрел на него сверху вниз.
– Вы Кросби?
– Нет, сэр. Я капитан Леонард. А вы, сэр? – Высокий незнакомец как будто не расслышал вопрос. Скользнув взглядом по форту, он нахмурился, словно все увиденное пришлось ему совсем не по вкусу. Что это еще за чертовщина? – подумал с тревогой Леонард. Инспекция? – Распорядиться насчет лошади, сэр?
– Всему свое время, капитан. Всему свое время, – ответил загадочный незнакомец и, повернувшись в седле, скомандовал: – Примкнуть штыки! – Сипаи проворно вытащили семнадцатидюймовые клинки и ловко вставили их в желобки на дулах мушкетов. – Приятно видеть соотечественника. Англичане заслуживают салюта, верно? – Он посмотрел на Леонарда. – Вы ведь англичанин?
– Так точно, сэр.
– Слишком много развелось в Компании шотландцев да ирландцев, – буркнул всадник. – Вы разве не замечали, Леонард? Болтуны, вот они кто. Никчемные болтуны. Разве они англичане? Нет, совсем не англичане. – Он вытащил саблю и набрал в грудь воздуху. – Рота! Целься!
Сипаи послушно вскинули ружья, и Леонард с опозданием понял, что целятся они в солдат гарнизона.
– Нет! – вскрикнул он, недостаточно, впрочем, громко, потому что все еще не верил своим глазам.
– Огонь! – проревел офицер, и застывший воздух разорвал сдвоенный ружейный залп.
За сухим кашлем выстрелов над обезумевшей от зноя землей расцвели серые клубы дыма, и сотня свинцовых шариков ударила по ничего не подозревающему гарнизону.
– А теперь – добить! – крикнул незнакомец. – Живей, живей! – Подав коня вперед, он почти небрежно рубанул капитана саблей и, когда сталь рассекла плоть, протянул ее с нажимом, разрезая мясо, мышцы и сухожилия. – Прикончить всех! Живых не оставлять!
Мельком взглянув на упавшего Леонарда, незнакомец повернул коня к офицерским палаткам. Его люди с устрашающими воплями рассыпались по форту, преследуя разбегающиеся в панике остатки гарнизона. Им было приказано оставить женщин и детей напоследок, а сначала заняться мужчинами.
Кросби, с ужасом взиравший на происходящее, оправился наконец от шока и принялся заряжать пистолет. Руки его дрожали. Внезапно вход в палатку загородила тень, и майор увидел спешившегося незнакомца в красном мундире.
– Вы Кросби? – нетерпеливо спросил он.
– Да. – Майор едва шевелил губами. Пальцы как будто онемели, по лицу, застилая глаза, катился пот. – А вы, черт возьми, кто такой?
– Додд, – ответил высокий. – Майор Додд к вашим услугам. – Он поднял пистолет и направил его в лицо Кросби.
– Нет! – Крик вырвался сам собой.
Додд улыбнулся.
– Если я правильно понял, вы готовы сдать форт, не так ли?
– Чтоб тебя! – промычал Кросби.
– Вы слишком много пьете, майор, – укоризненно произнес Додд. – Вся Компания знает, что вы пропойца. Какой из вас солдат. – Он потянул спусковой крючок, и голова начальника форта дернулась назад. На линялое полотно палатки брызнули капли крови. – Жаль, что англичанин. Я бы с большим удовольствием пристрелил шотландца. – Из горла умирающего вырвался хрип, тело дрогнуло в конвульсиях и застыло. – Возблагодарим Господа, спустим флаг и найдем казну, – сказал самому себе Додд и, переступив через труп, наклонился и заглянул под кровать. Сундучок, как и следовало ожидать, был там. – Субадар!
– Сахиб?
– Двух человек сюда. Пусть караулят сундук.
– Сахиб!
Выйдя из палатки, Додд поспешил на плац, где небольшая группа красномундирников-британцев пыталась оказать сопротивление численно превосходящему противнику. Впрочем, вмешательство майора не понадобилось – взвод сипаев под командованием хавилдара уже расправлялся с полудюжиной солдат.
– Работайте штыками! – подбодрил их майор. – Втыкай и поворачивай! Посильнее! Вот так! Внимание налево! Налево!
В голосе его проскользнули требовательные нотки, потому что из-за угла кухни прявился вдруг высокий сержант с мушкетом в одной руке и штыком в другой. Один из сипаев, быстро повернувшись, разрядил в него мушкет, и Додд увидел, как из головы сержанта брызнула кровь. Он остановился, как будто удивившись тому, что мушкет выпал из непослушных пальцев, покачнулся и, обливаясь кровью, рухнул на землю.
– Обыщите здесь все! Найдите остальных и добейте! – распорядился Додд, понимая, что какая-то часть солдат укрылась в бараках. Некоторые уже дали деру, перебравшись через колючую стену, но о них майор не думал – за стеной беглецов поджидали, растянувшись по всему периметру форта, маратхские конники, союзники Додда. – Ищите как следует!
Сам он отправился посмотреть на офицерских лошадей, одна из которых выглядела вроде бы получше, чем его вороной. Майор перенес седло на своего нового скакуна, после чего отвел его на плац и привязал к флагштоку. Мимо с криком, спасаясь от двух убийц в красных мундирах, пробежала женщина. Вставший на пути сипай схватил ее за руку, а другой сдернул с плеча сари. Додд уже собрался было вмешаться, но подумал, что бой закончен, враг практически уничтожен и его люди имеют полное право вкусить плоды победы.
– Субадар?
– Сахиб?
– Отправьте один взвод прочесать форт. Другой пусть откроет склад. В конюшне пара лошадей. Одну возьмите себе, а вторую отведем Полману. Молодец, Гопал.
– Спасибо, сахиб, – ответил субадар Гопал.
Додд вытер клинок и перезарядил пистолет. Один из лежавших на земле красномундирников зашевелился и попытался подняться. Майор подошел к нему, понаблюдал несколько секунд за бессмысленными попытками обреченного и выстрелил ему в голову. Солдат дернулся и затих. Додд поморщился, заметив кровь на сапоге, потом сплюнул, наклонился и вытер ярко блестевшие на солнце пятнышки. Краем глаза Шарп видел высокого офицера. Он чувствовал себя виноватым. Чувство вины было сильнее всех остальных чувств – досады, злости, страха. Из раны на затылке сочилась кровь. Голова кружилась, в висках пульсировала боль. Но он был жив! Во рту ползали мухи. А потом в костре начали взрываться патроны, и высокий офицер быстро повернулся, ожидая беды, и тут же, поняв, в чем дело, успокоился. Двое сипаев рассмеялись, глядя, как каждый выстрел подбрасывает вверх фонтанчик пепла и искр.
Шарп не смел пошевелиться. Он слышал, как кричали женщины и плакали дети. Потом застучали копыта. В поле зрения появились всадники. Это были, конечно, индийцы, причем самого дикого вида – с саблями, пиками, копьями, старинными мушкетами и даже луками.
Спрыгнув с коней, они присоединились к общей охоте за добычей.
Шарп лежал как мертвый. Кожу на лице стянула застывшая коркой кровь. Пуля оглушила его, и он не помнил, как выронил мушкет и свалился на землю, однако чувствовал, что рана не смертельная. И похоже, не глубокая. Голова раскалывалась, лицо заливала кровь, но при таких ранениях крови всегда много. Воздух он втягивал медленно и осторожно, рот не закрывал, хотя едва не поперхнулся, когда одна муха заползла в горло. И тут же на него пахнуло густым запахом табака, арака, кожи и пота. Человек с устрашающего вида кривым ножом наклонился над ним, и Шарп похолодел от страха, подумав, что тот собирается перерезать ему горло, но злодей лишь вспорол карманы мундира. В одном нашелся большой ключ от главного оружейного склада Серингапатама. Выточили его по заказу на городском базаре, так что сержанту, чтобы попасть на склад, не приходилось каждый раз заполнять пропуск и отмечаться в караулке. Мародер выбросил ключ, взрезал второй карман и, не обнаружив ничего, перешел к следующему телу. Шарп лежал, глядя на солнце.
Где-то рядом застонал раненый сипай, и его сразу же закололи штыком. Сержант слышал предсмертный хрип бедняги и тягучий, хлипкий звук, с которым лезвие вышло из плоти. Как быстро все случилось! Шарп винил себя, хотя и понимал, что сделать ничего не мог. Не он впустил врага в форт, но он потерял несколько драгоценных мгновений, когда задержался, чтобы бросить в костер ранец и сумку с патронами. Теперь сержант корил себя за то, что не поспешил предупредить своих людей. Впрочем, к тому времени, когда он понял, что происходит, все шестеро уже были убиты или умирали. Шарп зашел за угол кухни помочиться и еще не успел закончить, когда пуля врезалась в тростниковую стену. Секунду-другую Шарп просто стоял, недоумевая, не веря собственным ушам, потом, даже не застегнув штаны, повернулся, увидел догорающий костер и машинально бросил в огонь ранец. Пока он взводил мушкет, пока бежал к тому месту, где сидели в ожидании обеда шестеро его солдат, бой уже практически закончился. Потом в голову ударила пуля, боль обожгла глаза, а очнувшись, сержант обнаружил, что лежит на спине, на лице сохнет кровь и во рту ползают мухи.
Если бы не промедлил. Если бы не растерялся. Если бы... Мысль эта не давала покоя. Может быть, он успел бы увести своих парней. Спасти хотя бы одного или двух. И Дави Лала. Может быть, они успели бы перебраться через стену и добежать до леса. Может быть... Но Дави был мертв, и все шестеро солдат были мертвы, а сам Шарп лежал, слушая, как смеются, опустошая склад, убийцы.
– Субадар! – крикнул офицер. – Снимите чертов флаг! Я сказал об этом еще час назад!
А он не смел шевельнуться.
Влажный воздух провонял кровью и тухлыми яйцами – так пахнет ружейный порох. Последнее, что успел сделать Шарп, это швырнуть мешок, ранец и коробку с патронами в тлеющие угли, и вот теперь боеприпасы начали взрываться. Каждый хлопок подбрасывал фонтанчик искр и пепла. Кто-то рассмеялся. Двое остановились на секунду, пялясь на огонь, потыкали мушкетами лежащие у костра тела и пошли дальше.
Шарп лежал неподвижно. Муха проползла по глазному яблоку, но он не позволил себе шелохнуться. Кровь сохла не только на лице, но и в правом ухе, где собралась небольшая лужица. Он все-таки моргнул и сжался, боясь, что непроизвольное движение привлечет убийц. К счастью, никто ничего не заметил.
Чазалгаон. Он был в Чазалгаоне, жалком, окруженном стеной колючих кустов форте на границе Хайдарабада, а поскольку раджа Хайдарабада приходился британцам союзником, в форте размещался гарнизон из сотни сипаев Ост-Индской компании и пятидесяти кавалеристов-наемников из Майсура. Да вот только к приезду Шарпа половина сипаев и вся кавалерия отправилась в дозор.
Шарп прибыл из Серингапатама вместе с шестью рядовыми и кожаным мешком с рупиями. Встретил его майор Кросби, командовавший фортом. Полный, краснощекий и раздражительный, он не терпел жару и ненавидел Чазалгаон. Бессильно опустившись на парусиновый стул, майор развернул предъявленные сержантом бумаги. Хмыкнул. Перечитал.
– Какого дьявола? Почему прислали тебя? – пробурчал он наконец.
– Больше некого, сэр.
Кросби нахмурился, все еще вглядываясь в бумаги.
– Почему не офицера?
– Все офицеры заняты, сэр.
– Чертовски ответственное поручение для сержанта, а? Тебе не кажется?
– Я не подведу, сэр, – бесстрастно заверил его Шарп, не отрывая глаз от рвотно-желтого пятна на брезенте в паре дюймов над головой майора.
– Да уж лучше не подводи. – Кросби бросил приказ на кучку пропитавшихся сыростью бумаг, сваленных на раскладной походный стол. – Больно ты молод для сержанта.
– Родился с опозданием, сэр, – ответил Шарп. Ему было – точнее, он думал, что было – двадцать шесть, и большинство сержантов выглядели гораздо старше.
Майор, заподозрив в ответе насмешку, вскинул голову и пристально посмотрел на Шарпа, однако не отыскал на лице последнего ни малейшего намека на дерзость. Красавчик, с горечью и завистью подумал он. Все бибби Серингапатама небось из сари выскакивают ради такого молодца. Десять лет назад жену майора свела в могилу лихорадка, и с тех пор он каждый четверг утешался деревенской шлюхой за две рупии.
– И как же ты собираешься доставить всю эту чертову прорву патронов в Серингапатам?
– Найму повозки и быков, сэр.
Шарп давно понял, как нужно разговаривать с такими вот ни на что не годными офицерами, и выработал свою методу. Ответы следует давать четкие, лишнего ничего не добавлять, а в голос подпускать побольше уверенности.
– Наймешь? – хмыкнул майор. – А чем заплатишь? Обещаниями?
– Деньгами, сэр. – Шарп похлопал по ранцу, в котором лежал мешочек с рупиями.
– Господи! И они доверили тебе деньги?
Этот вопрос сержант почел за лучшее оставить без ответа. Взгляд его по-прежнему сверлил брезент палатки. Не больно-то приятное местечко – Чазалгаон. Форт построили на обрыве над рекой, и ей пора бы уже выйти из берегов, но муссон запаздывал, и земля осталась наедине с жестокой засухой. Копать ров не стали, понадеявшись на стену из колючих кактусов да десяток расставленных по периметру деревянных вышек. В центре строевого плаца, представлявшего собой голую утоптанную площадку, высилось сухое деревцо, использовавшееся как флагшток. Плац окружали три глинобитных барака, крытые пальмовыми листьями, походная кухня, офицерские палатки и сложенный из камня склад боеприпасов. Сипаи жили с семьями, на что указывало присутствие женщин и детей, но радости на лицах Шарп не заметил. Похоже, Кросби был из тех придир-офицеров, которым хорошо только тогда, когда всем остальным плохо.
– Рассчитываешь, что быков и повозки тебе я обеспечу? – возмутился майор.
– Я сам этим займусь, сэр.
– Говоришь по-ихнему, да? – ухмыльнулся Кросби. – Экий молодчик. Сержант, банкир и толмач, а?
– Толмача я захватил, сэр.
Сказав так, Шарп, пожалуй, слегка погрешил против истины, потому как толмач, тринадцатилетний Дави Лал, был всего лишь уличным бродяжкой. Промышляя на улицах Серингапатама, этот сметливый и ловкий сорванец повадился таскать продукты с полковой кухни, чем и занимался весьма успешно, пока не попался Шарпу. Сержант отодрал воришку за уши, дабы внушить уважение к собственности его величества, а потом отвел к Лали, где мальчишку накормили по-настоящему. За едой Дави рассказал, что родители его умерли, родственников нет, а живет он своим умом и хитростью. Единственное, чего у него было в избытке, это блох. "Выгони", – посоветовала Лали, но Шарп, которому судьба паренька напомнила его собственную, отвел Дави к реке Кавери и устроил ему приличную помывку. А потом бродяжка остался у сержанта. Он научился белить трубочной глиной ремни, начищать до блеска сапоги и даже говорить на английском, который, имея своим источником низшие чины армии, мог бы оскорбить утонченную натуру иного представителя благородного сословия.
– Вам понадобятся три повозки, – сказал Кросби.
– Так точно, сэр. Спасибо, сэр.
Шарп и сам прекрасно знал, сколько повозок ему потребуется, но демонстрировать свои познания перед лицом такого офицера, как Кросби, было бы глупостью.
– Ищи свои треклятые повозки, – бросил майор. – Как будешь готов, дашь мне знать.
– Так точно, сэр. Спасибо, сэр.
Шарп вытянулся во фрунт, четко повернулся и строевым шагом вышел из палатки. Дави Лал и шесть рядовых ожидали его в тени под стеной барака.
– Сначала пообедаем, – сказал им сержант, – а потом найдем повозки.
– Что на обед? – поинтересовался рядовой Аткинс.
– Это зависит от способностей Дави. – Шарп обвел своих людей взглядом. – И пошевеливайтесь, ясно? Я хочу выбраться отсюда не позднее завтрашнего утра.
В Чазалгаон их отправили за восьмьюдесятью тысячами патронов, украденных ранее со склада Ост-Индской компании в Мадрасе. Лучших патронов в Индии было не сыскать, и воры точно знали, кто готов дать за них самую высокую цену. Княжества Маратхской конфедерации постоянно воевали друг с другом или совершали набеги на соседние земли, но сейчас, летом 1803 года, они столкнулись с угрозой неминуемого вторжения британских войск. Опасность вынудила двух наиболее могущественных правителей заключить союз и выступить против общего врага соединенными силами. Вот эти-то правители и пообещали ворам заплатить за боеприпасы золотом, но один из братьев, помогших похитителям проникнуть на склад в Мадрасе, отказался поделиться прибылью с другим, и обиженный выдал виновников шпионам Компании. Две недели спустя караван с добычей попал в засаду, устроенную сипаями неподалеку от Чазалгаона. Преступники пали на поле боя, некоторые спаслись бегством, а патроны отвезли в Чазалгаон для временного хранения. Теперь боеприпасы предстояло доставить в Серингапатам – три дня пути от форта, – откуда они поступят в войска, готовящиеся к войне с маратхами. Работа простая, и поручили ее Шарпу, вот уже четвертый год служившему сержантом на оружейном складе.
Глядя на котел с речной водой, висящий над костром, который его люди развели из собранных коровьих лепешек, Шарп думал о том, как бы половчее все обставить. Предположим, семь тысяч патронов отсырели и пришли в полную негодность. В Серингапатаме с этим никто спорить не станет, а списанные боеприпасы можно сбыть Вакилю Хусейну. Но это только при условии, что у него на руках будут все восемьдесят тысяч. Майор вроде бы ничего не сказал...
Стоило Шарпу вспомнить о майоре, как тот появился из палатки с треуголкой на голове и саблей на боку.
– Встать! – рявкнул сержант.
Подойдя ближе, майор недовольно посмотрел на котел.
– Думал, вы уже ищете повозки, – проворчал он.
– Сначала обед, сэр.
– Едите, надеюсь, свое, а не наше? Мы здесь на королевские войска не рассчитываем, сержант. – Кросби состоял на службе у Ост-Индской компании, и, хотя ее служивые носили, как и королевская армия, красные мундиры, теплых чувств друг к другу два войска никогда не питали.
– Продукты наши, сэр, – ответил Шарп, указывая на котел, в котором варились рис и козлятина, украденные из гарнизонных запасов ловким Дави. – Принесли с собой, сэр.
Стоявший у ворот форта хавилдар прокричал что-то, привлекая внимание Кросби, но тот и бровью не повел.
– Забыл кое-что упомянуть, сержант.
– Сэр?
Майор смущенно отвел глаза, но тут же вспомнил, что разговаривает всего лишь с сержантом.
– Боеприпасы хранились в неподходящих условиях и частично пришли в негодность. Отсырели.
– Очень жаль, сэр, – с непроницаемым лицом ответил Шарп.
– Пришлось их уничтожить, – продолжал Кросби. – Шесть или семь тысяч, если я правильно помню.
– Боеприпасы портятся. Такое часто случается, сэр.
– Вот именно. – Кросби облегченно перевел дух – судя по реакции сержанта, тот простодушно поверил его объяснению. – Вот именно. – Он повернулся к воротам. – Хавилдар?
– Рота на подходе; сахиб!
– Где капитан Леонард? Разве не он сегодня дежурный офицер? – строго вопросил Кросби.
– Я здесь, сэр.
Высокий, нескладный капитан спешно выбрался из палатки, споткнулся о растяжку, поправил треуголку и заторопился к воротам.
Шарп догнал направившегося туда же майора.
– Вы дадите мне бумагу, сэр?
– Бумагу? Какую еще, к дьяволу, бумагу?
– Насчет испорченных патронов, сэр, – смиренно пояснил Шарп. – Мне нужно будет за них отчитаться, сэр.
– Потом, – бросил на ходу майор. – Попозже.
– Есть, сэр. Чтоб у тебя, дрянь этакая, задница отсырела, – добавил Шарп, предусмотрительно, чтобы его не услышали, понизив голос.
Капитан Леонард тем временем поднялся на вышку у ворот. Майор последовал за ним и, вытащив из кармана подзорную трубу, направил ее в сторону приближающейся роты. С вышки открывался вид на речушку, которая с приходом муссона превращалась в могучий поток, но сейчас, по причине небывалой суши, представляла из себя скромный ручеек, лениво ползущий между стертых временем серых камней. Направив трубу за высыхающую речку и за редкую рощицу поникших деревьев, Кросби увидел отряд красномундирников, во главе которого ехал офицер-европеец на вороном коне. Сначала майор принял его за возвращающегося из дозора капитана Робертса, но потом вспомнил, что конь у Робертса не вороной, а пегий и что солдат у капитана всего лишь пятьдесят, тогда как за всадником на вороном шло по крайней мере вдвое больше.
– Открыть ворота, – распорядился Кросби. Интересно, кого это нелегкая принесла? Может быть, капитана Салливана из соседнего форта Милладара, такой же Богом забытой дыры, как и Чазалгаон? С другой стороны, что Салливан здесь забыл? Разве что ведет новобранцев, этих чумазых индийцев, но в таком случае мог бы и предупредить заранее. – Джемадар, выполняйте!
– Сахиб! – Двое сипаев уже возились у колючих ворот.
Гость определенно напросится на обед, невесело подумал майор. А что там у них сегодня? Наверняка опостылевшая козлятина с рисом. Что ж, пусть жует жилистое мясо и не жалуется – сам виноват, что не предупредил. А вот его сипаи и того не получат: в Чазалгаоне чужих не ждали и на сто дополнительных голодных ртов не рассчитывали.
– Посмотрите, это не Салливан? – Он подал трубу капитану.
Леонард с минуту рассматривал приближающийся отряд, после чего пожал плечами.
– Не могу сказать. Я с Салливаном не знаком.
Майор раздраженно вырвал трубу у него.
– Ладно. Встретьте как положено и скажите капитану, что я приглашаю его к обеду. – Он помолчал и неохотно добавил: – И вас тоже.
Кросби вернулся в палатку. Так-то лучше, пусть Леонард распинается перед чужаком – не больно важная птица. Впрочем, худа без добра не бывает, и майор надеялся узнать от Салливана последние новости и сплетни. Кое-что любопытное, наверное, мог бы порассказать и этот Шарп из Серингапатама, но скорее в аду выпадет снег, чем майор Кросби опустится до болтовни с каким-то выскочкой сержантом. Как бы то ни было, а в мире определенно что-то происходит, поскольку за последние девять недель маратхские разбойники ни разу не появились под стенами Чазалгаона. Назначение форта в том и заключалось, чтобы не допускать врага в богатые владения раджи Хайдарабада, и Кросби считал, что со своими обязанностями его гарнизон справляется неплохо, но все-таки наступившее полное затишье странным образом действовало на нервы. Уж не замышляют ли они чего? Усевшись за стол, майор позвал писаря. Так и быть, сержант получит свою чертову бумажку с объяснением, что утрата семи тысяч патронов произошла по причине протекания крыши ветхого оружейного склада. В самом деле, не признаваться же, что боеприпасы ушли к проявившему к ним интерес купцу.
– Вот скотина, – говорил своим людям Шарп. – Сбыл чертовы патроны какому-нибудь нехристю.
– Вы ведь и сами собирались поступить точно так же, – заметил рядовой Филиппс.
– Не твое дело, что я с ними собирался сделать! – отрезал Шарп. – Что там с обедом? Готов?
– Через пять минут, – пообещал Дави Лал.
– Пять минут... Верблюд и тот бы справился ловчее, – проворчал Шарп и, подхватив ранец и патронную сумку, поднялся. – Нужно отлить.
– Вы только посмотрите, без чертова ранца и шагу не сделает, – прокомментировал Аткинс.
– Бережется, – ухмыльнулся Филиппс. – Боится, наверное, что ты у него запасную рубаху сопрешь.
– Нет, там у него не только рубаха. Прячет что-то. – Аткинс обернулся. – Эй, Ежик! – Ежиком называли Дави Лала – волосы у мальчишки всегда торчали в стороны, как колючки. Как ни мазали их жиром, как ни обрезали ножницами – непослушные, жесткие, как проволока, кудри упрямо возвращались в изначальное состояние. – Скажи-ка, что у Шарпа в ранце?
Сорванец закатил глаза.
– Камни! Золото! Рубины, брильянты, сапфиры, жемчуг, изумруды.
– Да уж, ври больше.
Дави Лал рассмеялся и повернулся к котлу. У ворот форта капитан Леонард приветствовал гостей. Караульные вытянулись по стойке "смирно". Всадник на вороном коне небрежно козырнул в ответ. Заношенная, сдвинутая на лоб треуголка прикрывала его лицо. Это был высокий, необычайно высокий человек с длинными ногами, из-за чего он казался слишком большим для несчастного, шелудивого мерина. В Индии хорошие лошади попадались редко и считались роскошью, так что большинству офицеров Компании приходилось довольствоваться вызывающими жалость клячами.
– Добро пожаловать в Чазалгаон, сэр, – сказал капитан Леонард. Он не был уверен, что чужак заслуживает столь вежливого обращения, поскольку не видел на красном мундире никаких знаков различия, но незнакомец держался надменно, как и подобает старшему офицеру, и на приветствие отреагировал с высокомерным равнодушием. – Мы приглашаем вас, сэр, отобедать с нами, – добавил капитан, поспешая за всадником, который, заткнув за пояс плеть, вел свой отряд прямиком на плац.
Подъехав к флагштоку с безвольно обвисшим британским флагом, визитер остановился и подождал, пока его люди, разделившись на две группы по две шеренги, выстроятся по обе стороны площадки. Кросби наблюдал за происходящим из палатки. Показуха, решил майор. На кого он, черт возьми, хочет произвести впечатление?
– Стой! – скомандовал незнакомец. Рота сипаев остановилась, заняв позицию в центре форта. – Кругом! Оружие – к ноге! – Словно вспомнив про капитана, он посмотрел на него сверху вниз.
– Вы Кросби?
– Нет, сэр. Я капитан Леонард. А вы, сэр? – Высокий незнакомец как будто не расслышал вопрос. Скользнув взглядом по форту, он нахмурился, словно все увиденное пришлось ему совсем не по вкусу. Что это еще за чертовщина? – подумал с тревогой Леонард. Инспекция? – Распорядиться насчет лошади, сэр?
– Всему свое время, капитан. Всему свое время, – ответил загадочный незнакомец и, повернувшись в седле, скомандовал: – Примкнуть штыки! – Сипаи проворно вытащили семнадцатидюймовые клинки и ловко вставили их в желобки на дулах мушкетов. – Приятно видеть соотечественника. Англичане заслуживают салюта, верно? – Он посмотрел на Леонарда. – Вы ведь англичанин?
– Так точно, сэр.
– Слишком много развелось в Компании шотландцев да ирландцев, – буркнул всадник. – Вы разве не замечали, Леонард? Болтуны, вот они кто. Никчемные болтуны. Разве они англичане? Нет, совсем не англичане. – Он вытащил саблю и набрал в грудь воздуху. – Рота! Целься!
Сипаи послушно вскинули ружья, и Леонард с опозданием понял, что целятся они в солдат гарнизона.
– Нет! – вскрикнул он, недостаточно, впрочем, громко, потому что все еще не верил своим глазам.
– Огонь! – проревел офицер, и застывший воздух разорвал сдвоенный ружейный залп.
За сухим кашлем выстрелов над обезумевшей от зноя землей расцвели серые клубы дыма, и сотня свинцовых шариков ударила по ничего не подозревающему гарнизону.
– А теперь – добить! – крикнул незнакомец. – Живей, живей! – Подав коня вперед, он почти небрежно рубанул капитана саблей и, когда сталь рассекла плоть, протянул ее с нажимом, разрезая мясо, мышцы и сухожилия. – Прикончить всех! Живых не оставлять!
Мельком взглянув на упавшего Леонарда, незнакомец повернул коня к офицерским палаткам. Его люди с устрашающими воплями рассыпались по форту, преследуя разбегающиеся в панике остатки гарнизона. Им было приказано оставить женщин и детей напоследок, а сначала заняться мужчинами.
Кросби, с ужасом взиравший на происходящее, оправился наконец от шока и принялся заряжать пистолет. Руки его дрожали. Внезапно вход в палатку загородила тень, и майор увидел спешившегося незнакомца в красном мундире.
– Вы Кросби? – нетерпеливо спросил он.
– Да. – Майор едва шевелил губами. Пальцы как будто онемели, по лицу, застилая глаза, катился пот. – А вы, черт возьми, кто такой?
– Додд, – ответил высокий. – Майор Додд к вашим услугам. – Он поднял пистолет и направил его в лицо Кросби.
– Нет! – Крик вырвался сам собой.
Додд улыбнулся.
– Если я правильно понял, вы готовы сдать форт, не так ли?
– Чтоб тебя! – промычал Кросби.
– Вы слишком много пьете, майор, – укоризненно произнес Додд. – Вся Компания знает, что вы пропойца. Какой из вас солдат. – Он потянул спусковой крючок, и голова начальника форта дернулась назад. На линялое полотно палатки брызнули капли крови. – Жаль, что англичанин. Я бы с большим удовольствием пристрелил шотландца. – Из горла умирающего вырвался хрип, тело дрогнуло в конвульсиях и застыло. – Возблагодарим Господа, спустим флаг и найдем казну, – сказал самому себе Додд и, переступив через труп, наклонился и заглянул под кровать. Сундучок, как и следовало ожидать, был там. – Субадар!
– Сахиб?
– Двух человек сюда. Пусть караулят сундук.
– Сахиб!
Выйдя из палатки, Додд поспешил на плац, где небольшая группа красномундирников-британцев пыталась оказать сопротивление численно превосходящему противнику. Впрочем, вмешательство майора не понадобилось – взвод сипаев под командованием хавилдара уже расправлялся с полудюжиной солдат.
– Работайте штыками! – подбодрил их майор. – Втыкай и поворачивай! Посильнее! Вот так! Внимание налево! Налево!
В голосе его проскользнули требовательные нотки, потому что из-за угла кухни прявился вдруг высокий сержант с мушкетом в одной руке и штыком в другой. Один из сипаев, быстро повернувшись, разрядил в него мушкет, и Додд увидел, как из головы сержанта брызнула кровь. Он остановился, как будто удивившись тому, что мушкет выпал из непослушных пальцев, покачнулся и, обливаясь кровью, рухнул на землю.
– Обыщите здесь все! Найдите остальных и добейте! – распорядился Додд, понимая, что какая-то часть солдат укрылась в бараках. Некоторые уже дали деру, перебравшись через колючую стену, но о них майор не думал – за стеной беглецов поджидали, растянувшись по всему периметру форта, маратхские конники, союзники Додда. – Ищите как следует!
Сам он отправился посмотреть на офицерских лошадей, одна из которых выглядела вроде бы получше, чем его вороной. Майор перенес седло на своего нового скакуна, после чего отвел его на плац и привязал к флагштоку. Мимо с криком, спасаясь от двух убийц в красных мундирах, пробежала женщина. Вставший на пути сипай схватил ее за руку, а другой сдернул с плеча сари. Додд уже собрался было вмешаться, но подумал, что бой закончен, враг практически уничтожен и его люди имеют полное право вкусить плоды победы.
– Субадар?
– Сахиб?
– Отправьте один взвод прочесать форт. Другой пусть откроет склад. В конюшне пара лошадей. Одну возьмите себе, а вторую отведем Полману. Молодец, Гопал.
– Спасибо, сахиб, – ответил субадар Гопал.
Додд вытер клинок и перезарядил пистолет. Один из лежавших на земле красномундирников зашевелился и попытался подняться. Майор подошел к нему, понаблюдал несколько секунд за бессмысленными попытками обреченного и выстрелил ему в голову. Солдат дернулся и затих. Додд поморщился, заметив кровь на сапоге, потом сплюнул, наклонился и вытер ярко блестевшие на солнце пятнышки. Краем глаза Шарп видел высокого офицера. Он чувствовал себя виноватым. Чувство вины было сильнее всех остальных чувств – досады, злости, страха. Из раны на затылке сочилась кровь. Голова кружилась, в висках пульсировала боль. Но он был жив! Во рту ползали мухи. А потом в костре начали взрываться патроны, и высокий офицер быстро повернулся, ожидая беды, и тут же, поняв, в чем дело, успокоился. Двое сипаев рассмеялись, глядя, как каждый выстрел подбрасывает вверх фонтанчик пепла и искр.
Шарп не смел пошевелиться. Он слышал, как кричали женщины и плакали дети. Потом застучали копыта. В поле зрения появились всадники. Это были, конечно, индийцы, причем самого дикого вида – с саблями, пиками, копьями, старинными мушкетами и даже луками.
Спрыгнув с коней, они присоединились к общей охоте за добычей.
Шарп лежал как мертвый. Кожу на лице стянула застывшая коркой кровь. Пуля оглушила его, и он не помнил, как выронил мушкет и свалился на землю, однако чувствовал, что рана не смертельная. И похоже, не глубокая. Голова раскалывалась, лицо заливала кровь, но при таких ранениях крови всегда много. Воздух он втягивал медленно и осторожно, рот не закрывал, хотя едва не поперхнулся, когда одна муха заползла в горло. И тут же на него пахнуло густым запахом табака, арака, кожи и пота. Человек с устрашающего вида кривым ножом наклонился над ним, и Шарп похолодел от страха, подумав, что тот собирается перерезать ему горло, но злодей лишь вспорол карманы мундира. В одном нашелся большой ключ от главного оружейного склада Серингапатама. Выточили его по заказу на городском базаре, так что сержанту, чтобы попасть на склад, не приходилось каждый раз заполнять пропуск и отмечаться в караулке. Мародер выбросил ключ, взрезал второй карман и, не обнаружив ничего, перешел к следующему телу. Шарп лежал, глядя на солнце.
Где-то рядом застонал раненый сипай, и его сразу же закололи штыком. Сержант слышал предсмертный хрип бедняги и тягучий, хлипкий звук, с которым лезвие вышло из плоти. Как быстро все случилось! Шарп винил себя, хотя и понимал, что сделать ничего не мог. Не он впустил врага в форт, но он потерял несколько драгоценных мгновений, когда задержался, чтобы бросить в костер ранец и сумку с патронами. Теперь сержант корил себя за то, что не поспешил предупредить своих людей. Впрочем, к тому времени, когда он понял, что происходит, все шестеро уже были убиты или умирали. Шарп зашел за угол кухни помочиться и еще не успел закончить, когда пуля врезалась в тростниковую стену. Секунду-другую Шарп просто стоял, недоумевая, не веря собственным ушам, потом, даже не застегнув штаны, повернулся, увидел догорающий костер и машинально бросил в огонь ранец. Пока он взводил мушкет, пока бежал к тому месту, где сидели в ожидании обеда шестеро его солдат, бой уже практически закончился. Потом в голову ударила пуля, боль обожгла глаза, а очнувшись, сержант обнаружил, что лежит на спине, на лице сохнет кровь и во рту ползают мухи.
Если бы не промедлил. Если бы не растерялся. Если бы... Мысль эта не давала покоя. Может быть, он успел бы увести своих парней. Спасти хотя бы одного или двух. И Дави Лала. Может быть, они успели бы перебраться через стену и добежать до леса. Может быть... Но Дави был мертв, и все шестеро солдат были мертвы, а сам Шарп лежал, слушая, как смеются, опустошая склад, убийцы.
– Субадар! – крикнул офицер. – Снимите чертов флаг! Я сказал об этом еще час назад!