– Скорее! – торопила горничная и, схватив Соню за руку, потащила куда-то по коридору.
Соня еле поспевала. Второпях окинула себя взглядом в зеркале, мимо которого пробегала. Ужас какой – теплый фланелевый шлафрок, в котором она спала, на нем кацавейка на меху, а на ногах старые разношенные сапожки, которые носила дома в зимние холода… Да что же это?! Ее же примут за идиотку, собравшуюся на Северный полюс!
– Я вернусь, переоденусь! – воскликнула Соня.
– Ах, не надо! – горничная вцепилась в ее руку и потащила еще быстрее.
Лестница, коридор, лестница. Двери, двери. И еще одна – огромная железная. Горничная втолкнула Соню и захлопнула дверь. Соня в недоумении огляделась. Куда ее привели?!
В большой, хорошо освещенной канделябрами комнате не было ни обычной мебели, ни окон. Только громадный стол у стены, весь заставленный какими-то приборами, колбами, ретортами, сосудами. На столе в идеальном порядке разложены непонятные держатели, крючья, ложки, большие и маленькие. И ножи – множество разных ножей – золотых, стальных, серебряных, зазубренных, тонких, трехгранных, игольчатых. Зачем нужно столько ножей?!
У другой стены стояли две узкие кровати на колесиках, застеленные белой материей. На одной кровати кто-то лежал, тяжело и хрипло дыша. Вторая кровать была пуста.
И тут в другом конце этой странной комнаты-лаборатории приоткрылась дверь и в нее проскользнула женская фигура. Еще не старая дама, на вид лет сорока, сорока пяти, в приятном белом фартучке с воланчиками, в белых, идеально чистых перчатках. Может, именно так здесь, в Париже, одеваются врачи или сиделки?
Соня кинулась к даме:
– Что случилось? Гранд-маман плохо? Тогда надо срочно позвать Виктора!
Дама усмехнулась какой-то плотоядной улыбкой:
– Вот уж его-то звать точно не нужно!
– Почему?
– Потому, что это наше дело! Он здесь – лишний. Он привез тебя и свое дело сделал. Я уж и надеяться перестала. Время идет, а вас все нет!
Соня в недоумении уставилась на даму:
– Простите, но кто вы? И где гранд-маман? Мне сказали, ей плохо!
– Конечно, ей плохо! – Дама смерила Соню странным осуждающим взглядом. – Вы же ехали так долго!
– Мы торопились, как могли! Да где же она, бедная?
Дама зло хихикнула:
– Она перед вами!
Соня оторопела:
– Вы – мадам Гранде?! Что за глупости! Мы же виделись с ней сегодня. Она старушка. Ей уже под сто лет!
– Ошибаетесь, Софи, мне уже сто тридцать пять! – совершенно спокойно поправила дама.
– Вы с ума сошли! – ахнула Соня. – Люди столько не живут!
– А сколько прожили твои дед и отец? – поинтересовалась дама.
– Я точно не знаю… – пробормотала Соня.
В памяти тут же всплыли странные разговоры с дедом и его слова: «Мы долгожители! Только ты никому об этом не говори!»
– Так сколько же они пожили? – саркастически осведомилась дама. – Не знаешь? Я скажу: твоему отцу было 66 лет, а деду – 116!
– Не может быть!
Соня вспомнила своего энергичного и молодого отца, которому от силы можно было дать лет тридцать пять, когда, его сбила лошадь. Да и дед никак не тянул на векового старца, ну от силы лет на пятьдесят с небольшим.
– Вы все выдумываете! Только я не пойму зачем!
– Немного терпения и поймешь! Ты знаешь, что твоя настоящая фамилия Ленотр?
– Конечно!
– Но ты не знаешь, чья еще кровь течет в твоих жилах!
– Отлично знаю! – Девушка гордо выпрямилась – Маркизы де Помпадур!
– Да ты не так глупа, как кажешься. Заметила портретное сходство? Поумерь свою гордыню – ты родня не самой Несравненной, а всего лишь ее сестре. Именно дочь ее сестры, 16-летняя Аделина, и вышла замуж за Жана Ленотра, твоего прадеда.
– Так это ее убили в Версале?
– Ее. А знаешь, за что?
– У моего прадедушки оказались записки маркизы де Помпадур. Злодеи приказали отдать их, но прадед не послушался. Тогда, чтобы отомстить ему и напугать, те люди убили его жену.
– Какие глупости! Аделину убили не из-за дурацких записок, а из-за ее сына. Хотели застрелить мальчишку, но попали в нее. А мальчишка, то есть твой дед, убежал.
– Но к чему убивать мальчика? Что он мог знать?! Он просто играл на ковре в будуаре маркизы де Помпадур в солдатики и подбирал листы, которые она выбрасывала…
– Дались тебе эти листы! Да их ищут только дураки, которые все еще верят в сокровища!
– А вы не верите в них?
– Мне на них наплевать! Дело в самом мальчишке: ребенок – вот пропуск в будущее! Знаешь, почему он прожил столько – сто шестнадцать лет? И еще бы прожил, если бы не ваши московские лихачи.
– Он говорил, что долгожитель. Так бывает от природы…
– Да не от природы, а от особого снадобья! Когда эта ловкачка Помпадур начала увядать, то сыскала какую-то гадалку, которая сварила ей особый эликсир. Здоровье, долголетие, активность – вот что давало это питье. Но маркиза побоялась сама пробовать эликсир. Она дала его выпить мальчику, который играл в солдатики на ковре в ее будуаре. Этот мальчик был сыном ее родной сестры, он вечно болел. Но как только выпил эликсир, забыл про все болезни!
Но Помпадур опять засомневалась – она вечно во всем сомневалась! Сказала: «Это ребенок, а я уже не молода. Пусть попробуют питье на женщине моего возраста!» Гадалка нашла одну больную даму, снова сварила эликсир и дала той выпить. Но ничего не случилось. Гадалка начала говорить что-то о том, что верные ингредиенты трудно сыскать, но Помпадур пришла в гнев. И тогда находчивая гадалка нацедила с мальчишки пару ложек его крови и дала выпить больной. И та поправилась! Выходит, больше не нужно было варить никаких эликсиров. Достаточно взять кровь у мальчишки и выпить!
– Боже мой! Что вы говорите?! – Соня перекрестилась. – Вы хотите сказать, что из моего дедушки могли просто выцедить кровь?!
– За ним началась охота. Вот тогда-то, спасая сына, и погибла его мать. А его отца, твоего прадеда, Помпадур снабдила огромной суммой денег и помогла бежать из страны. Уж она-то никак не хотела, чтобы из племянника выпустили всю кровь.
– Вот видите, она все же любила свою родню! – вставила Соня.
– Не в любви дело. Просто гадалка снова насобирала своих кореньев и сумела сварить новое зелье.
– Постойте! Вы все врете! – не удержалась Соня, – Если гадалка сварила новое зелье, почему Помпадур его не выпила?! Она же знала, что больна, и жить ей остается недолго!
– Она и выпила! Да только…
Дама усмехнулась. Соня ахнула:
– Неужели зелье подействовало наоборот и убило маркизу?!
– Ничего подобного! Помпадур выпила простое вино. А зелье выпила я!
– Вы?!
– Да, я! Глупышка Жанна-Антуанетта была уверена, что я преданна ей. Она вообще плохо разбиралась в людях. Все говорила о какой-то жизни по справедливости, о нелепой честности и дружбе. Представляешь, дружба и честность при дворе?! Да наш Версаль – гнездо пауков, где каждый готов сожрать друг друга. Тут уж каждый – за себя, и жалеть некого и некогда. Только поспевай увертываться. Вот и я успела! Сама выпила эликсир, а ей подала простое вино.
– Но почему вы мне сейчас все это рассказываете?
– Потому что я ненавидела Помпадур всю жизнь! Но ей-то я не могла сказать об этом! Зато могу сказать тебе! Ты похожа и лицом, и норовом! Думаешь, я не поняла, что произошло ночью в Версале?
– Так это вы, гранд-маман, стояли в полумраке на лестнице, когда мы пришли? И вы увидели, что я в расстегнутом платье?
– Да мне и видеть не надо! У меня перед глазами вы оба – потомки Людовика и Помпадур. И вы занимаетесь любовью прямо у нее на постели. Ох уж эти розовые простыни – ненавижу розовый цвет! И тебя ненавижу, и ее, проклятую. Обе живете в грехе! Обе – Версальские грешницы!
– И что? – Соня вдруг обрела уверенность. – Да, мы – грешницы, но мы любили и любим! А вас кто любил, и кого вы любили?
– Я?.. – голос дамы сорвался. – Да я любила лучшего мужчину в мире! И он любил меня. Он даже наградил меня ребенком. Но эта ненасытная Помпадур снова позвала моего возлюбленного, и он ушел к ней. Он всегда и ото всех уходил к ней! Почему? Она же некрасива и примитивна. Ей было уже далеко за тридцать, а мне всего-то восемнадцать лет. Я цвела! Но Людовик ушел к этой старухе.
– Так вы любили короля?
– Да – и тайно! Никто не знал, от кого мой ребенок, даже пронырливая Помпадур. Как только бастард окреп, я отослала его в вашу далекую Россию – с глаз долой, и подальше.
– Он же ваш сын! – ахнула Соня.
– И что?! Да я возненавидела его, как и его венценосного папашу. И есть за что! Тот ушел от меня развлекаться, а я осталась страдать. Я жить не хотела! Вот смотри – я порезала себе вены. Но меня спасли. И тогда я решила: за свои страдания я отомщу!
– Да вы сумасшедшая! – По спине девушки поползли мурашки.
– Ага! – торжествующе воскликнула гранд-маман. – Страшно? Я не увидела страха на лице Помпадур, но на твоем лице увижу! Эту ведьму не испугала даже болезнь. Знаешь, что она мне сказала? «Я умираю в Версале, во дворце, рядом с обожаемым Людовиком!»
– Но я – не Помпадур!
– Да ты ее вылитая копия! Она увела от меня Людовика, а ты – Виктора. Хорош правнучек – едва приехал, а говорит только о тебе. Яблоко от яблони недалеко падает. От кобеля и родится кобель… Но ничего, я еще увижу, как твое личико кривится от боли и страха! Я увижу, как твой Виктор помирает от ужаса!
– При чем здесь он? – закричала Соня. – И если вы и вправду выпили эликсир, то почему ваш сын не стал долгожителем? Вы ведь говорите, это передается по наследству?
– Мой сын родился раньше, чем я вообще услышала об эликсире. Да и к чему ему жить долго? Жить долго буду лишь я одна. Это компенсация за все мои страдания. Я сумела обхитрить всех. И вас с Виктором тоже. Ненавижу его! Хорошо, что он недалек, как и Людовик. Только и думает, что о собственных удовольствиях. Да кто бы поверил басне о том, что бедная прабабушка мечтает увидеть правнучка и внучку старых друзей?! А этот чудак поверил и привез тебя. Теперь пусть помучается – потеряет тебя, как некогда Людовик свою Помпадур. А то ишь, чего задумал: жениться на тебе и покрыть старый грех своего предка. Нет уж – и те жили невенчанные, и вам венчание не грозит!
– Но вы же его бабушка! – вскричала Соня. – Вы просили его звать вас гранд-маман! За что вы его наказываете?!
– Не я наказываю! – глухо проговорила гранд-маман. – Время поджимает. Вот посмотри…
И гранд-маман шагнула вплотную к девушке. Соня впервые увидела ее лицо так близко и ужаснулась. Издали дама выглядела так, как выглядят состоятельные и ухоженные дамочки на пятом десятке. Но вблизи стали видны не морщины – если бы морщины! – вблизи высвечивались мельчайшие порезы и трещинки, как кракелюры па старинных холстах. Казалось, что лицо гранд-маман осыпается, как краски на старинных холстах. Да оно было похоже на лицо монстра в ночных кошмарах!
– Нравится? – угрожающе проговорила дама. – Я не старела добрую сотню лет. И вдруг это началось! Я запаниковала. Но вспомнила, как гадалка, чтобы излечить старуху, поила ее кровью твоего деда, тогда еще крошечного мальчишки. Тогда я поняла, что надо найти этого Ленотра – он же должен быть жив! Я послала в Россию целую свору ищеек. Но они нашли только тебя, других Ленотров не осталось. Пришлось сочинить для правнука слезную историю о больной и старой прабабушке.
– И поэтому вы изображали старушку, когда встречали нас?
– Естественно! Да вы ни за что не поверили бы, что прабабка выглядит на сорок лет. Словом, пришлось сотворить интригу, зато ты здесь. Но уж больно долго ты ехала. Я чуть не умерла! Но мы это исправим!
И взмахнув рукой, гранд-маман всадила в плечо девушки какую-то иглу. Соня вскрикнула и обмякла. Гранд-маман подхватила ее и потащила на свободную кровать.
Мысли Сони оставались ясными, но тело ей не повиновалось. Как будто со стороны она увидела, как гранд-маман держит на весу ее руку, а из вены в прозрачный сосуд капает кровь. Ее, Сонина кровь!
Нацедив немного, гранд-маман, словно ловкая сиделка, перевязала руку девушки жгутом, перетянула чистым полотенцем. Видно, она основательно подготовилась. И столь ценная для нее кровь не должна пропадать даром…
Дама подошла ко второй кровати, на которой кто-то лежал. Откинула простыни, и Соня увидела больную немолодую женщину. Гранд-маман поднесла сосуд к губам больной и стала аккуратно поить.
«Эксперимент… Неужели и вправду, моя кровь – целебная? Тогда эта ведьма станет использовать меня как дойную корову!»
В голове у Сони загудело, словно зазвенели колокола. Она уже не отреагировала, когда мадам Гранде, подошла к ней и по-хозяйски окинула взглядом. Потом запоздало пощупала лоб. Удовлетворенно вздохнула – жара нет, кровь будет чистая и здоровая. Но сначала надо дождаться выздоровления старухи. Когда сто лет назад гадалка поила больную кровью Жана Ленотра, та выздоровела часов через десять. Что ж, мадам Гранде ждала и дольше. Подождет еще.
А пока нужно уладить дело с Виктором. Есть одна задумка. В конце концов, гранд-маман не монстр. Правнука убивать не станет. Но и он не должен ей помешать. Значит, надо, чтобы он уехал из ее дома по собственному желанию. И никогда больше не возвращался.
Виктор ел молча. Гранд-маман старалась разрядить атмосферу.
– Никто не виноват, что ты влюбился в шлюшку, мой мальчик! Разве она не отдалась тебе весело и охотно? Это же первый признак. – Гранд-маман повернулась к лакею. – Позови-ка горничную мадемуазель Софи!
Горничная явилась тотчас и, опустив глаза, захныкала:
– Я не виновата, месье Виктор! Мадемуазель Софи сказала, что ей необходимо увидеться со своим другом.
– Каким другом? – Глаза Грандова налились кровью.
– Он пишет пьески для театра «Варьете», Гастон Леду, кажется.
– Я видела его однажды на премьере, – подала голос прабабка. – Эдакий романтический красавчик. От него все женщины без ума. Так что трудно судить Софи.
Виктору вспомнилось, как они совсем недавно ездили в «Варьете», и Соня, пряча глаза, спрашивала директора об этом Леду, а потом писала тому записку. И ведь что придумала, негодница! Объяснила Грандову, что в Леду влюблена Варвара и еще какую-то галиматью сочинила. Ах, женщины – коварство вам имя!..
– Ну а теперь ты расскажи, что знаешь! – Прабабка ткнула пальцем в подошедшего к столу мажордома.
Тот склонился и проговорил:
– Вчера, когда месье Виктор с мадемуазель выходили гулять по Версалю, пришел незнакомый юноша. Представился сочинителем из театра «Варьете». Сказал, что желает видеть мадемуазель Софи. Сказал, вопрос жизни и смерти. Я провел его в гостиную. Он остался ждать. Но видно, не дождался вас – ушел.
Гранд-маман захихикала:
– Да эта парочка обвела тебя вокруг пальца! За спиной любовь крутила, а ты и не догадывался. Не горюй, мой мальчик! Это у вас в роду. Твой предок, король Людовик XV, тоже все думал, что его любовницы хранят ему верность. А они за его спиной изменяли самым наглым образом.
– И что же делал Людовик, когда узнавал? – хмуро спросил Грандов.
– Говорил: наплевать! Разве мало красавиц в Париже? Да на любой улице найду сто штук.
– И находил?
– Конечно! Я и тебе советую поехать в Париж – развеяться. Глядишь, и найдешь покраше Софи.
– А если не найду?
– Тогда пойди в «Варьете» и вызови писаку на дуэль!
– Что ж, мысль неплоха, – скривился Грандов. – Пойду собираться!
И в сердцах бросив на стол салфетку, Виктор выскочил из столовой.
Прабабка удовлетворенно хмыкнула и посмотрела на часы. Время еще есть. Вполне можно пойти вздремнуть. Надо беречь силы. Вот скоро уедет она к морю – солнце, жаркий песок, белая вилла, а пока каждая минута дается с трудом…
24
Соня еле поспевала. Второпях окинула себя взглядом в зеркале, мимо которого пробегала. Ужас какой – теплый фланелевый шлафрок, в котором она спала, на нем кацавейка на меху, а на ногах старые разношенные сапожки, которые носила дома в зимние холода… Да что же это?! Ее же примут за идиотку, собравшуюся на Северный полюс!
– Я вернусь, переоденусь! – воскликнула Соня.
– Ах, не надо! – горничная вцепилась в ее руку и потащила еще быстрее.
Лестница, коридор, лестница. Двери, двери. И еще одна – огромная железная. Горничная втолкнула Соню и захлопнула дверь. Соня в недоумении огляделась. Куда ее привели?!
В большой, хорошо освещенной канделябрами комнате не было ни обычной мебели, ни окон. Только громадный стол у стены, весь заставленный какими-то приборами, колбами, ретортами, сосудами. На столе в идеальном порядке разложены непонятные держатели, крючья, ложки, большие и маленькие. И ножи – множество разных ножей – золотых, стальных, серебряных, зазубренных, тонких, трехгранных, игольчатых. Зачем нужно столько ножей?!
У другой стены стояли две узкие кровати на колесиках, застеленные белой материей. На одной кровати кто-то лежал, тяжело и хрипло дыша. Вторая кровать была пуста.
И тут в другом конце этой странной комнаты-лаборатории приоткрылась дверь и в нее проскользнула женская фигура. Еще не старая дама, на вид лет сорока, сорока пяти, в приятном белом фартучке с воланчиками, в белых, идеально чистых перчатках. Может, именно так здесь, в Париже, одеваются врачи или сиделки?
Соня кинулась к даме:
– Что случилось? Гранд-маман плохо? Тогда надо срочно позвать Виктора!
Дама усмехнулась какой-то плотоядной улыбкой:
– Вот уж его-то звать точно не нужно!
– Почему?
– Потому, что это наше дело! Он здесь – лишний. Он привез тебя и свое дело сделал. Я уж и надеяться перестала. Время идет, а вас все нет!
Соня в недоумении уставилась на даму:
– Простите, но кто вы? И где гранд-маман? Мне сказали, ей плохо!
– Конечно, ей плохо! – Дама смерила Соню странным осуждающим взглядом. – Вы же ехали так долго!
– Мы торопились, как могли! Да где же она, бедная?
Дама зло хихикнула:
– Она перед вами!
Соня оторопела:
– Вы – мадам Гранде?! Что за глупости! Мы же виделись с ней сегодня. Она старушка. Ей уже под сто лет!
– Ошибаетесь, Софи, мне уже сто тридцать пять! – совершенно спокойно поправила дама.
– Вы с ума сошли! – ахнула Соня. – Люди столько не живут!
– А сколько прожили твои дед и отец? – поинтересовалась дама.
– Я точно не знаю… – пробормотала Соня.
В памяти тут же всплыли странные разговоры с дедом и его слова: «Мы долгожители! Только ты никому об этом не говори!»
– Так сколько же они пожили? – саркастически осведомилась дама. – Не знаешь? Я скажу: твоему отцу было 66 лет, а деду – 116!
– Не может быть!
Соня вспомнила своего энергичного и молодого отца, которому от силы можно было дать лет тридцать пять, когда, его сбила лошадь. Да и дед никак не тянул на векового старца, ну от силы лет на пятьдесят с небольшим.
– Вы все выдумываете! Только я не пойму зачем!
– Немного терпения и поймешь! Ты знаешь, что твоя настоящая фамилия Ленотр?
– Конечно!
– Но ты не знаешь, чья еще кровь течет в твоих жилах!
– Отлично знаю! – Девушка гордо выпрямилась – Маркизы де Помпадур!
– Да ты не так глупа, как кажешься. Заметила портретное сходство? Поумерь свою гордыню – ты родня не самой Несравненной, а всего лишь ее сестре. Именно дочь ее сестры, 16-летняя Аделина, и вышла замуж за Жана Ленотра, твоего прадеда.
– Так это ее убили в Версале?
– Ее. А знаешь, за что?
– У моего прадедушки оказались записки маркизы де Помпадур. Злодеи приказали отдать их, но прадед не послушался. Тогда, чтобы отомстить ему и напугать, те люди убили его жену.
– Какие глупости! Аделину убили не из-за дурацких записок, а из-за ее сына. Хотели застрелить мальчишку, но попали в нее. А мальчишка, то есть твой дед, убежал.
– Но к чему убивать мальчика? Что он мог знать?! Он просто играл на ковре в будуаре маркизы де Помпадур в солдатики и подбирал листы, которые она выбрасывала…
– Дались тебе эти листы! Да их ищут только дураки, которые все еще верят в сокровища!
– А вы не верите в них?
– Мне на них наплевать! Дело в самом мальчишке: ребенок – вот пропуск в будущее! Знаешь, почему он прожил столько – сто шестнадцать лет? И еще бы прожил, если бы не ваши московские лихачи.
– Он говорил, что долгожитель. Так бывает от природы…
– Да не от природы, а от особого снадобья! Когда эта ловкачка Помпадур начала увядать, то сыскала какую-то гадалку, которая сварила ей особый эликсир. Здоровье, долголетие, активность – вот что давало это питье. Но маркиза побоялась сама пробовать эликсир. Она дала его выпить мальчику, который играл в солдатики на ковре в ее будуаре. Этот мальчик был сыном ее родной сестры, он вечно болел. Но как только выпил эликсир, забыл про все болезни!
Но Помпадур опять засомневалась – она вечно во всем сомневалась! Сказала: «Это ребенок, а я уже не молода. Пусть попробуют питье на женщине моего возраста!» Гадалка нашла одну больную даму, снова сварила эликсир и дала той выпить. Но ничего не случилось. Гадалка начала говорить что-то о том, что верные ингредиенты трудно сыскать, но Помпадур пришла в гнев. И тогда находчивая гадалка нацедила с мальчишки пару ложек его крови и дала выпить больной. И та поправилась! Выходит, больше не нужно было варить никаких эликсиров. Достаточно взять кровь у мальчишки и выпить!
– Боже мой! Что вы говорите?! – Соня перекрестилась. – Вы хотите сказать, что из моего дедушки могли просто выцедить кровь?!
– За ним началась охота. Вот тогда-то, спасая сына, и погибла его мать. А его отца, твоего прадеда, Помпадур снабдила огромной суммой денег и помогла бежать из страны. Уж она-то никак не хотела, чтобы из племянника выпустили всю кровь.
– Вот видите, она все же любила свою родню! – вставила Соня.
– Не в любви дело. Просто гадалка снова насобирала своих кореньев и сумела сварить новое зелье.
– Постойте! Вы все врете! – не удержалась Соня, – Если гадалка сварила новое зелье, почему Помпадур его не выпила?! Она же знала, что больна, и жить ей остается недолго!
– Она и выпила! Да только…
Дама усмехнулась. Соня ахнула:
– Неужели зелье подействовало наоборот и убило маркизу?!
– Ничего подобного! Помпадур выпила простое вино. А зелье выпила я!
– Вы?!
– Да, я! Глупышка Жанна-Антуанетта была уверена, что я преданна ей. Она вообще плохо разбиралась в людях. Все говорила о какой-то жизни по справедливости, о нелепой честности и дружбе. Представляешь, дружба и честность при дворе?! Да наш Версаль – гнездо пауков, где каждый готов сожрать друг друга. Тут уж каждый – за себя, и жалеть некого и некогда. Только поспевай увертываться. Вот и я успела! Сама выпила эликсир, а ей подала простое вино.
– Но почему вы мне сейчас все это рассказываете?
– Потому что я ненавидела Помпадур всю жизнь! Но ей-то я не могла сказать об этом! Зато могу сказать тебе! Ты похожа и лицом, и норовом! Думаешь, я не поняла, что произошло ночью в Версале?
– Так это вы, гранд-маман, стояли в полумраке на лестнице, когда мы пришли? И вы увидели, что я в расстегнутом платье?
– Да мне и видеть не надо! У меня перед глазами вы оба – потомки Людовика и Помпадур. И вы занимаетесь любовью прямо у нее на постели. Ох уж эти розовые простыни – ненавижу розовый цвет! И тебя ненавижу, и ее, проклятую. Обе живете в грехе! Обе – Версальские грешницы!
– И что? – Соня вдруг обрела уверенность. – Да, мы – грешницы, но мы любили и любим! А вас кто любил, и кого вы любили?
– Я?.. – голос дамы сорвался. – Да я любила лучшего мужчину в мире! И он любил меня. Он даже наградил меня ребенком. Но эта ненасытная Помпадур снова позвала моего возлюбленного, и он ушел к ней. Он всегда и ото всех уходил к ней! Почему? Она же некрасива и примитивна. Ей было уже далеко за тридцать, а мне всего-то восемнадцать лет. Я цвела! Но Людовик ушел к этой старухе.
– Так вы любили короля?
– Да – и тайно! Никто не знал, от кого мой ребенок, даже пронырливая Помпадур. Как только бастард окреп, я отослала его в вашу далекую Россию – с глаз долой, и подальше.
– Он же ваш сын! – ахнула Соня.
– И что?! Да я возненавидела его, как и его венценосного папашу. И есть за что! Тот ушел от меня развлекаться, а я осталась страдать. Я жить не хотела! Вот смотри – я порезала себе вены. Но меня спасли. И тогда я решила: за свои страдания я отомщу!
– Да вы сумасшедшая! – По спине девушки поползли мурашки.
– Ага! – торжествующе воскликнула гранд-маман. – Страшно? Я не увидела страха на лице Помпадур, но на твоем лице увижу! Эту ведьму не испугала даже болезнь. Знаешь, что она мне сказала? «Я умираю в Версале, во дворце, рядом с обожаемым Людовиком!»
– Но я – не Помпадур!
– Да ты ее вылитая копия! Она увела от меня Людовика, а ты – Виктора. Хорош правнучек – едва приехал, а говорит только о тебе. Яблоко от яблони недалеко падает. От кобеля и родится кобель… Но ничего, я еще увижу, как твое личико кривится от боли и страха! Я увижу, как твой Виктор помирает от ужаса!
– При чем здесь он? – закричала Соня. – И если вы и вправду выпили эликсир, то почему ваш сын не стал долгожителем? Вы ведь говорите, это передается по наследству?
– Мой сын родился раньше, чем я вообще услышала об эликсире. Да и к чему ему жить долго? Жить долго буду лишь я одна. Это компенсация за все мои страдания. Я сумела обхитрить всех. И вас с Виктором тоже. Ненавижу его! Хорошо, что он недалек, как и Людовик. Только и думает, что о собственных удовольствиях. Да кто бы поверил басне о том, что бедная прабабушка мечтает увидеть правнучка и внучку старых друзей?! А этот чудак поверил и привез тебя. Теперь пусть помучается – потеряет тебя, как некогда Людовик свою Помпадур. А то ишь, чего задумал: жениться на тебе и покрыть старый грех своего предка. Нет уж – и те жили невенчанные, и вам венчание не грозит!
– Но вы же его бабушка! – вскричала Соня. – Вы просили его звать вас гранд-маман! За что вы его наказываете?!
– Не я наказываю! – глухо проговорила гранд-маман. – Время поджимает. Вот посмотри…
И гранд-маман шагнула вплотную к девушке. Соня впервые увидела ее лицо так близко и ужаснулась. Издали дама выглядела так, как выглядят состоятельные и ухоженные дамочки на пятом десятке. Но вблизи стали видны не морщины – если бы морщины! – вблизи высвечивались мельчайшие порезы и трещинки, как кракелюры па старинных холстах. Казалось, что лицо гранд-маман осыпается, как краски на старинных холстах. Да оно было похоже на лицо монстра в ночных кошмарах!
– Нравится? – угрожающе проговорила дама. – Я не старела добрую сотню лет. И вдруг это началось! Я запаниковала. Но вспомнила, как гадалка, чтобы излечить старуху, поила ее кровью твоего деда, тогда еще крошечного мальчишки. Тогда я поняла, что надо найти этого Ленотра – он же должен быть жив! Я послала в Россию целую свору ищеек. Но они нашли только тебя, других Ленотров не осталось. Пришлось сочинить для правнука слезную историю о больной и старой прабабушке.
– И поэтому вы изображали старушку, когда встречали нас?
– Естественно! Да вы ни за что не поверили бы, что прабабка выглядит на сорок лет. Словом, пришлось сотворить интригу, зато ты здесь. Но уж больно долго ты ехала. Я чуть не умерла! Но мы это исправим!
И взмахнув рукой, гранд-маман всадила в плечо девушки какую-то иглу. Соня вскрикнула и обмякла. Гранд-маман подхватила ее и потащила на свободную кровать.
Мысли Сони оставались ясными, но тело ей не повиновалось. Как будто со стороны она увидела, как гранд-маман держит на весу ее руку, а из вены в прозрачный сосуд капает кровь. Ее, Сонина кровь!
Нацедив немного, гранд-маман, словно ловкая сиделка, перевязала руку девушки жгутом, перетянула чистым полотенцем. Видно, она основательно подготовилась. И столь ценная для нее кровь не должна пропадать даром…
Дама подошла ко второй кровати, на которой кто-то лежал. Откинула простыни, и Соня увидела больную немолодую женщину. Гранд-маман поднесла сосуд к губам больной и стала аккуратно поить.
«Эксперимент… Неужели и вправду, моя кровь – целебная? Тогда эта ведьма станет использовать меня как дойную корову!»
В голове у Сони загудело, словно зазвенели колокола. Она уже не отреагировала, когда мадам Гранде, подошла к ней и по-хозяйски окинула взглядом. Потом запоздало пощупала лоб. Удовлетворенно вздохнула – жара нет, кровь будет чистая и здоровая. Но сначала надо дождаться выздоровления старухи. Когда сто лет назад гадалка поила больную кровью Жана Ленотра, та выздоровела часов через десять. Что ж, мадам Гранде ждала и дольше. Подождет еще.
А пока нужно уладить дело с Виктором. Есть одна задумка. В конце концов, гранд-маман не монстр. Правнука убивать не станет. Но и он не должен ей помешать. Значит, надо, чтобы он уехал из ее дома по собственному желанию. И никогда больше не возвращался.
* * *
Завтрак проходил в полумраке. Шторы были приспущены. Прабабка сидела в темной вуали, сославшись на слабые глаза, которым трудно выносить яркий свет.Виктор ел молча. Гранд-маман старалась разрядить атмосферу.
– Никто не виноват, что ты влюбился в шлюшку, мой мальчик! Разве она не отдалась тебе весело и охотно? Это же первый признак. – Гранд-маман повернулась к лакею. – Позови-ка горничную мадемуазель Софи!
Горничная явилась тотчас и, опустив глаза, захныкала:
– Я не виновата, месье Виктор! Мадемуазель Софи сказала, что ей необходимо увидеться со своим другом.
– Каким другом? – Глаза Грандова налились кровью.
– Он пишет пьески для театра «Варьете», Гастон Леду, кажется.
– Я видела его однажды на премьере, – подала голос прабабка. – Эдакий романтический красавчик. От него все женщины без ума. Так что трудно судить Софи.
Виктору вспомнилось, как они совсем недавно ездили в «Варьете», и Соня, пряча глаза, спрашивала директора об этом Леду, а потом писала тому записку. И ведь что придумала, негодница! Объяснила Грандову, что в Леду влюблена Варвара и еще какую-то галиматью сочинила. Ах, женщины – коварство вам имя!..
– Ну а теперь ты расскажи, что знаешь! – Прабабка ткнула пальцем в подошедшего к столу мажордома.
Тот склонился и проговорил:
– Вчера, когда месье Виктор с мадемуазель выходили гулять по Версалю, пришел незнакомый юноша. Представился сочинителем из театра «Варьете». Сказал, что желает видеть мадемуазель Софи. Сказал, вопрос жизни и смерти. Я провел его в гостиную. Он остался ждать. Но видно, не дождался вас – ушел.
Гранд-маман захихикала:
– Да эта парочка обвела тебя вокруг пальца! За спиной любовь крутила, а ты и не догадывался. Не горюй, мой мальчик! Это у вас в роду. Твой предок, король Людовик XV, тоже все думал, что его любовницы хранят ему верность. А они за его спиной изменяли самым наглым образом.
– И что же делал Людовик, когда узнавал? – хмуро спросил Грандов.
– Говорил: наплевать! Разве мало красавиц в Париже? Да на любой улице найду сто штук.
– И находил?
– Конечно! Я и тебе советую поехать в Париж – развеяться. Глядишь, и найдешь покраше Софи.
– А если не найду?
– Тогда пойди в «Варьете» и вызови писаку на дуэль!
– Что ж, мысль неплоха, – скривился Грандов. – Пойду собираться!
И в сердцах бросив на стол салфетку, Виктор выскочил из столовой.
Прабабка удовлетворенно хмыкнула и посмотрела на часы. Время еще есть. Вполне можно пойти вздремнуть. Надо беречь силы. Вот скоро уедет она к морю – солнце, жаркий песок, белая вилла, а пока каждая минута дается с трудом…
24
ДЕТИ КОРОЛЯ
Версальский подвал, февраль 1876
Соня очнулась от резкой боли. Давал о себе знать надрез у сгиба локтя. Все тело лежало как в оцепенении. Но голова работала. Девушка пошевелила пальцами левой руки. Правая была завязана жгутом. Но жгут Соне не нужен. На ней все заживает, как на собаке. Соня попыталась развязать его, но не тут-то было. И вдруг девушка вспомнила: флакон, лекарство, которое ей дал Грандов! Соня нащупала его в кармане. Господи, как замечательно, что она не положила его на столик, а, засыпая, так и оставила в кармашке.
Девушка вытащила флакон и сумела открыть пробку. Несколько капель упало ей на язык. Минуту Соня не чувствовала никаких улучшений, но вдруг… Как будто изнутри кто-то толкнул Сонино тело, и оно ожило. Невидимые путы разорвались. Да здравствует манчжурский лекарь!
Соня села на постели. Потрясла руками, ногами – все вроде на месте. Осторожно закупорила флакон и положила в карман. Теперь надо снять жгут. Рана уже должна затянуться. Дед всегда говорил, что на ней все заживает, как на собаке.
Точно! Вместо надреза, который сделала эта кровопийца гранд-маман, остался только свежий белый рубец. Соня вскочила. Надо выбираться! Надо спасаться самой и предупредить Виктора. Ведь эта ведьма может и его убить!
Соня подскочила к двери – только бы не было замка! Господи Боже, взмолилась она, помоги мне, грешной! Выберусь, сразу же вернусь домой, стану ставить свечки в церкви Святой Варвары каждый день!
Девушка потянула дверь на себя. Кажется, Бог услышал ее молитвы – дверь поддалась. Наверное, кровопийца была уверена в своих снадобьях и думала, что жертва не очнется. Не на такую напала!
Крадучись, Соня протиснулась в коридор. «Матерь Божия! – молила она. – Помоги мне грешной!» И Божья Матерь услышала ее. Коридор был пуст. Зато на стене в подсвечник была воткнута горящая свеча. Соня выхватила ее. Пальцы обожгло расплавленным воском, но Соня даже не заметила. «Чего замечать? До свадьбы долго – заживет!» – горько подумала она.
Куда идти? Не важно. «Раз не знаешь дороги, иди, куда кривая выведет!» – не раз шутил дед. Но в шутках, как известно, своя доля правды…
Коридор раздваивался. Куда пойти? Соня перекрестилась – помоги Боже! – и шагнула направо. Путь вывел к лестнице, но та шла не наверх, а вниз. Это и к лучшему! Вдруг она выйдет к тому тайному ходу, по которому шли вчера; Лучше уж попасться смотрителям Версальского дворца, чем гранд-маман. Но лесенка спустилась в незнакомый коридор. Осторожно, боясь загасить свечу, Соня пошла вперед и наткнулась на решетку. Посветила свечой и услышала слабый стон. За решеткой кто-то был!
– Кто здесь? – вскрикнула девушка.
В ответ раздался стон, а потом хриплый голос:
– Ты пришла? Посмотреть, не околел ли я?
– Вы кто? – дрожащим голосом крикнула Соня, поднимая свечу.
– А вы? – раздалось из темноты.
– Софи Ленотр!
– Так вы тоже попали в подземелье? – К решетке подполз молодой человек, весь грязный, одежда в клочья. – Ну а я приехал к вам и тоже попался. Или это вы устроили мне ловушку? Я – Гастон Леду.
– Гастон Леду?! – Соня ушам не верила. – Я не устраивала вам никакой ловушки. Я хотела поговорить с вами о Варваре Ковалевой.
– Так вы действительно подруга Барбары? Но тогда почему… – Голос юноши прервался, он схватился за голову и всхлипнул. – Больно!.. Я ударился головой, когда падал…
Соня выхватила заветный флакон и протянула сквозь прутья:
– Выпейте! И посидите спокойно. Сразу станет лучше.
Гастон послушно вылил в рот содержимое граненого флакона. Да чтобы заглушить эту ужасную боль, он был готов на что угодно, хоть таракана съесть. Но питье было приятным, пахло хвоей. Гастон снова схватился за голову и осел на каменные плиты.
Соня тоже опустилась – поближе к Гастону. Так и сидели – один по одну сторону решетки, другая – по другую.
Чтобы скрыть страх, Соня начала шептать:
– Мне это лекарство помогло, и вам поможет. Вы только представьте, что вы не здесь на грязном и холодном полу, а, например, в лесу на солнышке. Птички поют, тепло, солнце светит сквозь листья деревьев. Ромашки пахнут. А вон пчела летит, жужжит так смешно. Вам сейчас станет лучше. В голове прояснится. Силы появятся.
– Солнышко!.. Тепло! – прошептал Гастон и вдруг почувствовал, что болевой обруч слабеет, голове действительно становится лучше, мысли проясняются. – Да вы – волшебница, врачевательница! Не знаю, что действует – ваше снадобье или слова, но действует!
– Вам лучше?
– Да, намного!
– Говорить можете?
– Да!
– Тогда расскажите, как вы здесь очутились!
Все еще держась за голову, Гастон не слишком связно рассказал, что прочел записку, расспросил возницу, узнал, к кому приехали русские гости, и явился в дом. Но потом началось невероятное!
– В этом доме живет та самая Несравненная, из-за которой провалился спектакль «Варьете»!
– Какой спектакль?
Гастон рассказал уже более связно – про премьеру, про встречу с Несравненной на улице и вот теперь в этом доме.
– Но почему вы уверены, что это одна и та же дама?
– Да потому, что у нее есть примета – шрамы на запястье левой руки!
Соня ахнула – так композиторша, скрывающаяся под псевдонимом Несравненная, была все та же гранд-маман Гранде! Ведь это она резала себе вены из-за Людовика, который бросил ее, наградив ребенком.
– Но зачем ей вообще понадобилась эта премьера? – всплеснула руками Соня.
– Я узнал эту тайну! – мрачно прошептал Гастон. – Я прочел одну книгу. Там говорилось о путешествии короля Людовика XV в замок Бельвю.
– Да, я знаю об этом. Его привезла туда маркиза де Помпадур.
– Эта маркиза проводила разные химические опыты. Она делала настойки, создавала духи.
– Знаю!
– Но не знаете еще про один препарат, который она создала. Если его нагреть и начать вдыхать, то весь мир покажется дружеским. Люди начнут обнимать друг друга. Но при этом необходима особая музыка. Вот наша Несравненная и сочинила такую гипнотическую музыку, а потом намазала газовые рожки в зрительном зале этим препаратом. Люди надышались им и кинулись друг другу в объятия.
– И что в этом плохого?
– Не все кидались просто так. Двоих мужчин зарезали прямо на глазах у всей толпы, но никто так и не понял, кто это сделал. И отыскать следы невозможно.
– Неужели весь спектакль был затеян, чтобы убить тех двоих?
– Да! И знаете, кто они? Я провел собственные журналистские изыскания. Эти двое состояли в старинном закрытом Общества «Дети Короля». Больше того – они были там магистрами, то есть руководителями. Еще я узнал невероятное: это Общество не останавливалось даже перед убийствами. Правда, все это ничем не подтверждено, одни разговоры. И что интересно, над магистрами есть еще один начальник – гранд-магистр, то есть великий магистр. Вот я и подумал, не он ли убрал обоих магистров, чтобы править единолично?
– Как вы назвали Общество – «Дети Короля»?
Соня вскочила и, нисколько не стесняясь Гастона, начала рыться в нижних юбках. Из-за своих ужасных приключений она и забыла о последнем листе записок Помпадур. Он так и лежит в ее потайном кармашке. Она взглянула на него мельком еще в отеле «Парадиз» – прочитать не успела, но слова «Дети Короля» запомнила.
Как хорошо, что свеча еще не догорела!
– Что вы делаете? – Смутившийся Гастон прикрыл глаза. – Разве можно? Тут же не театр, не кабаре! Это на сцене не грех заголяться!..
– Ах, оставьте! И помолчите! – цыкнула на него Соня и выхватила наконец-то нашедшийся листок.
Поднесла к свече и прочла:
«Пришлось принимать меры. Я создала Общество Детей Короля. А что остается? Людовик плодит бедняжек, не задумываясь о судьбе малюток. Но кто-то же должен задуматься!..
Королева Мария может только воротить нос, обижаться и растерянно разводить руками:
– Что поделаешь, у короля такое любвеобильное сердце!
Однажды я не сдержалась и ответила:
– У короля сердце такого же большого размера, как и…
Мария решила, что я хочу сказать непристойность и упала в обморок. А я всего-то хотела вспомнить народную поговорку: большое сердце, как у кита.
Что ж, каждый понимает в меру своей испорченности!..
А еще говорят, что именно я – распутница и сластолюбка.
Между прочим, я хожу в церковь Святой Магдалины. Часто рисую ее фронтон – там восхитительный рельеф, на котором изображена женщина воистину кроткой, ангельской красоты. А ведь когда-то и она была грешницей. Да вот только за нее вступился сам Христос.
Ну а кто вступится за меня?
Впрочем, хватит об этом. Мне самой следует вступиться за незаконных детей бесшабашного Людовика. Если не я, они пропадут. Их изведут – кого непосильным трудом, кого – насмешками, а кого – и ядом. Трудно быть незаконными детьми.
Наверное, я сама виновата в распущенности милого Луи. Ведь это я решила, что мы теперь станем не любовниками, а лишь близкими друзьями. Я же видела, что мои альковные потуги не дают королю того, чего он желает и к чему стремится. Поэтому я сама сказала своему Луи:
– Сир, я предпочитаю остаться для вас хорошим другом, чем плохой любовницей!
Словом, я лично проследила за устройством уютного гнездышка в Оленьем парке Версаля, куда стала направлять лично отобранных мною «девиц короля». А что оставалось делать? Ждать, пока Луи подхватит какую-нибудь дурную болезнь от обитательниц борделя?! Нет уж – увольте! Мои «девицы короля» все здоровы и краснощеки. Одно я твердила королю:
Соня очнулась от резкой боли. Давал о себе знать надрез у сгиба локтя. Все тело лежало как в оцепенении. Но голова работала. Девушка пошевелила пальцами левой руки. Правая была завязана жгутом. Но жгут Соне не нужен. На ней все заживает, как на собаке. Соня попыталась развязать его, но не тут-то было. И вдруг девушка вспомнила: флакон, лекарство, которое ей дал Грандов! Соня нащупала его в кармане. Господи, как замечательно, что она не положила его на столик, а, засыпая, так и оставила в кармашке.
Девушка вытащила флакон и сумела открыть пробку. Несколько капель упало ей на язык. Минуту Соня не чувствовала никаких улучшений, но вдруг… Как будто изнутри кто-то толкнул Сонино тело, и оно ожило. Невидимые путы разорвались. Да здравствует манчжурский лекарь!
Соня села на постели. Потрясла руками, ногами – все вроде на месте. Осторожно закупорила флакон и положила в карман. Теперь надо снять жгут. Рана уже должна затянуться. Дед всегда говорил, что на ней все заживает, как на собаке.
Точно! Вместо надреза, который сделала эта кровопийца гранд-маман, остался только свежий белый рубец. Соня вскочила. Надо выбираться! Надо спасаться самой и предупредить Виктора. Ведь эта ведьма может и его убить!
Соня подскочила к двери – только бы не было замка! Господи Боже, взмолилась она, помоги мне, грешной! Выберусь, сразу же вернусь домой, стану ставить свечки в церкви Святой Варвары каждый день!
Девушка потянула дверь на себя. Кажется, Бог услышал ее молитвы – дверь поддалась. Наверное, кровопийца была уверена в своих снадобьях и думала, что жертва не очнется. Не на такую напала!
Крадучись, Соня протиснулась в коридор. «Матерь Божия! – молила она. – Помоги мне грешной!» И Божья Матерь услышала ее. Коридор был пуст. Зато на стене в подсвечник была воткнута горящая свеча. Соня выхватила ее. Пальцы обожгло расплавленным воском, но Соня даже не заметила. «Чего замечать? До свадьбы долго – заживет!» – горько подумала она.
Куда идти? Не важно. «Раз не знаешь дороги, иди, куда кривая выведет!» – не раз шутил дед. Но в шутках, как известно, своя доля правды…
Коридор раздваивался. Куда пойти? Соня перекрестилась – помоги Боже! – и шагнула направо. Путь вывел к лестнице, но та шла не наверх, а вниз. Это и к лучшему! Вдруг она выйдет к тому тайному ходу, по которому шли вчера; Лучше уж попасться смотрителям Версальского дворца, чем гранд-маман. Но лесенка спустилась в незнакомый коридор. Осторожно, боясь загасить свечу, Соня пошла вперед и наткнулась на решетку. Посветила свечой и услышала слабый стон. За решеткой кто-то был!
– Кто здесь? – вскрикнула девушка.
В ответ раздался стон, а потом хриплый голос:
– Ты пришла? Посмотреть, не околел ли я?
– Вы кто? – дрожащим голосом крикнула Соня, поднимая свечу.
– А вы? – раздалось из темноты.
– Софи Ленотр!
– Так вы тоже попали в подземелье? – К решетке подполз молодой человек, весь грязный, одежда в клочья. – Ну а я приехал к вам и тоже попался. Или это вы устроили мне ловушку? Я – Гастон Леду.
– Гастон Леду?! – Соня ушам не верила. – Я не устраивала вам никакой ловушки. Я хотела поговорить с вами о Варваре Ковалевой.
– Так вы действительно подруга Барбары? Но тогда почему… – Голос юноши прервался, он схватился за голову и всхлипнул. – Больно!.. Я ударился головой, когда падал…
Соня выхватила заветный флакон и протянула сквозь прутья:
– Выпейте! И посидите спокойно. Сразу станет лучше.
Гастон послушно вылил в рот содержимое граненого флакона. Да чтобы заглушить эту ужасную боль, он был готов на что угодно, хоть таракана съесть. Но питье было приятным, пахло хвоей. Гастон снова схватился за голову и осел на каменные плиты.
Соня тоже опустилась – поближе к Гастону. Так и сидели – один по одну сторону решетки, другая – по другую.
Чтобы скрыть страх, Соня начала шептать:
– Мне это лекарство помогло, и вам поможет. Вы только представьте, что вы не здесь на грязном и холодном полу, а, например, в лесу на солнышке. Птички поют, тепло, солнце светит сквозь листья деревьев. Ромашки пахнут. А вон пчела летит, жужжит так смешно. Вам сейчас станет лучше. В голове прояснится. Силы появятся.
– Солнышко!.. Тепло! – прошептал Гастон и вдруг почувствовал, что болевой обруч слабеет, голове действительно становится лучше, мысли проясняются. – Да вы – волшебница, врачевательница! Не знаю, что действует – ваше снадобье или слова, но действует!
– Вам лучше?
– Да, намного!
– Говорить можете?
– Да!
– Тогда расскажите, как вы здесь очутились!
Все еще держась за голову, Гастон не слишком связно рассказал, что прочел записку, расспросил возницу, узнал, к кому приехали русские гости, и явился в дом. Но потом началось невероятное!
– В этом доме живет та самая Несравненная, из-за которой провалился спектакль «Варьете»!
– Какой спектакль?
Гастон рассказал уже более связно – про премьеру, про встречу с Несравненной на улице и вот теперь в этом доме.
– Но почему вы уверены, что это одна и та же дама?
– Да потому, что у нее есть примета – шрамы на запястье левой руки!
Соня ахнула – так композиторша, скрывающаяся под псевдонимом Несравненная, была все та же гранд-маман Гранде! Ведь это она резала себе вены из-за Людовика, который бросил ее, наградив ребенком.
– Но зачем ей вообще понадобилась эта премьера? – всплеснула руками Соня.
– Я узнал эту тайну! – мрачно прошептал Гастон. – Я прочел одну книгу. Там говорилось о путешествии короля Людовика XV в замок Бельвю.
– Да, я знаю об этом. Его привезла туда маркиза де Помпадур.
– Эта маркиза проводила разные химические опыты. Она делала настойки, создавала духи.
– Знаю!
– Но не знаете еще про один препарат, который она создала. Если его нагреть и начать вдыхать, то весь мир покажется дружеским. Люди начнут обнимать друг друга. Но при этом необходима особая музыка. Вот наша Несравненная и сочинила такую гипнотическую музыку, а потом намазала газовые рожки в зрительном зале этим препаратом. Люди надышались им и кинулись друг другу в объятия.
– И что в этом плохого?
– Не все кидались просто так. Двоих мужчин зарезали прямо на глазах у всей толпы, но никто так и не понял, кто это сделал. И отыскать следы невозможно.
– Неужели весь спектакль был затеян, чтобы убить тех двоих?
– Да! И знаете, кто они? Я провел собственные журналистские изыскания. Эти двое состояли в старинном закрытом Общества «Дети Короля». Больше того – они были там магистрами, то есть руководителями. Еще я узнал невероятное: это Общество не останавливалось даже перед убийствами. Правда, все это ничем не подтверждено, одни разговоры. И что интересно, над магистрами есть еще один начальник – гранд-магистр, то есть великий магистр. Вот я и подумал, не он ли убрал обоих магистров, чтобы править единолично?
– Как вы назвали Общество – «Дети Короля»?
Соня вскочила и, нисколько не стесняясь Гастона, начала рыться в нижних юбках. Из-за своих ужасных приключений она и забыла о последнем листе записок Помпадур. Он так и лежит в ее потайном кармашке. Она взглянула на него мельком еще в отеле «Парадиз» – прочитать не успела, но слова «Дети Короля» запомнила.
Как хорошо, что свеча еще не догорела!
– Что вы делаете? – Смутившийся Гастон прикрыл глаза. – Разве можно? Тут же не театр, не кабаре! Это на сцене не грех заголяться!..
– Ах, оставьте! И помолчите! – цыкнула на него Соня и выхватила наконец-то нашедшийся листок.
Поднесла к свече и прочла:
«Пришлось принимать меры. Я создала Общество Детей Короля. А что остается? Людовик плодит бедняжек, не задумываясь о судьбе малюток. Но кто-то же должен задуматься!..
Королева Мария может только воротить нос, обижаться и растерянно разводить руками:
– Что поделаешь, у короля такое любвеобильное сердце!
Однажды я не сдержалась и ответила:
– У короля сердце такого же большого размера, как и…
Мария решила, что я хочу сказать непристойность и упала в обморок. А я всего-то хотела вспомнить народную поговорку: большое сердце, как у кита.
Что ж, каждый понимает в меру своей испорченности!..
А еще говорят, что именно я – распутница и сластолюбка.
Между прочим, я хожу в церковь Святой Магдалины. Часто рисую ее фронтон – там восхитительный рельеф, на котором изображена женщина воистину кроткой, ангельской красоты. А ведь когда-то и она была грешницей. Да вот только за нее вступился сам Христос.
Ну а кто вступится за меня?
Впрочем, хватит об этом. Мне самой следует вступиться за незаконных детей бесшабашного Людовика. Если не я, они пропадут. Их изведут – кого непосильным трудом, кого – насмешками, а кого – и ядом. Трудно быть незаконными детьми.
Наверное, я сама виновата в распущенности милого Луи. Ведь это я решила, что мы теперь станем не любовниками, а лишь близкими друзьями. Я же видела, что мои альковные потуги не дают королю того, чего он желает и к чему стремится. Поэтому я сама сказала своему Луи:
– Сир, я предпочитаю остаться для вас хорошим другом, чем плохой любовницей!
Словом, я лично проследила за устройством уютного гнездышка в Оленьем парке Версаля, куда стала направлять лично отобранных мною «девиц короля». А что оставалось делать? Ждать, пока Луи подхватит какую-нибудь дурную болезнь от обитательниц борделя?! Нет уж – увольте! Мои «девицы короля» все здоровы и краснощеки. Одно я твердила королю: