Страница:
Руководство кружка, воспользовавшись широким интересом публики к футболу, установило высокие цены на билеты. Еще два года назад, когда приезжала команда «Инглиш Уондерерс», выступления британцев можно было посмотреть, приобретя за полтинник абонемент на все три матча. Нынче входной билет стоил от 75 копеек до рубля, место на трибуне – полтора рубля, а в ложе – 10–12 рублей! И все равно зрителей на матчах турнира собиралось немало.
Турнир открыли «Спорт» и сборная Лейпцига. Уже через 25 секунд в ворота петербуржцев влетел мяч. Едва они начали с центра, как получили второй гол… Все это очень напоминало времена, когда уроки футбола новичкам давали английские «странники». Второй тайм прошел в более упорной борьбе. Немцы выиграли со счетом 4:1. Одержали победу и венгры, обыгравшие «Меркур» со счетом 4:0.
Зато на следующий день русские футболисты играли уже с другим настроением и преподнесли зрителям сюрприз.
Вот что рассказывал об этом судья матча «Спорта» и сборной Будапешта москвич А. Шульц. «Я не помню, чтобы когда-нибудь видел в русской команде такую дружную и упорную атаку, как в данном матче».
«Спорт» уже до перерыва забил гостям три гола, пропустив один. Во втором тайме венгры сквитали еще один мяч, но все же потерпели поражение.
Может быть, венгры прислали слабую команду? Рефери Шульц отвечал так: «Судя по разговорам публики и даже игроков в Москве, самое сильное впечатление произвели приезжавшие в 1911 году берлинцы (гости тогда выиграли все три матча: 6:0, 6:3 и 4:2). Это, конечно, объясняется тем, что они были первые, показавшие Москве «классную» игру. Венгры напомнили мне своей игрой именно берлинцев. Та же стремительность, те же уловки с мячом, обманывание противника перепрыгиванием через мяч, пасировка назад и т. п.».
Но не только «уловки с мячом» увидели зрители. Приезжие игроки продемонстрировали и другие приемы, уди-. вившие наивных петербуржцев. То и дело, тайком от судьи, они норовили сыграть рукой или толкнуть противника. Заметил эти проделки и Шульц:
«Делая неоднократно «фолы», они тут же страшно возмущенно смотрели на противников и старались свалить вину с больной головы на здоровую, выражали крайнее удивление, если после какого-нибудь столкновения свободный удар давался против них, наконец, даже испробовали угрозу заявлением: «В таком случае мы матч не доиграем».
Любопытны и другие наблюдения судьи о поведении игроков и зрителей в дни международного турнира:
«Во время состязания венгры и немцы усиленно между собой переговаривались, перекрикивались и даже переругивались…
У русских было не столько переговоров и перекрикиваний между игроками, сколько со стороны публики, беспрестанно подбодрявшей игроков и громко указывающей игрокам, где находится противник и куда надо ударять мяч.
Вообще петербургская публика больше и вдумчивее реагирует на состязания, нежели в Москве…»
А то, к чему приводят «перекрикивание» и «переругивание» зарубежных игроков, зрители увидели на стадионе «Спорта» в день матча между командами Берлина и Будапешта. Соперники в борьбе за мяч не стеснялись применять недозволенные приемы. Грубость следовала за грубостью, и наконец у ворот будапештской команды началась настоящая свалка. Даже петербургские зрители, воспитанные на традициях силового футбола, были возмущены и едва ле выбежали на поле, чтобы самим расправиться с грубиянами. Этот поединок иностранных команд с трудом удалось довести до конца. Выиграли встречу венгры, но, конечно, не этот скандальный матч больше всего взволновал русских болельщиков.
Международный турнир, посвященный юбилею клуба «Спорт», стал событием дня. Любители спорта удивлялись и радовались игре своих земляков, которые неожиданно для всех опровергли самые мрачные предположения об исходе борьбы.
После сенсационной победы «Спорта» над венграми все с волнением ожидали поединка сборной Петербурга с чемпионом Германии. Для петербуржцев он сложился драматически. Сборная города уже на 5-й минуте лишилась своего сильнейшего защитника Петра Соколова, получившего травму. Представитель «Спорта» обратился к капитану гостей с просьбой заменить пострадавшего новым игроком. Лейпцигский капитан ответил отказом.
Русские, оставшись вдесятером, однако, не сдались. «Команда играла в этот день так, как не играла никогда», – отметил в своем отчете Г. Дюперрон. Действительно, сборная дважды вела в счете, и неизвестно, как бы закончилась встреча, если бы не промахи вратаря Борейши. Известный голкипер в это лето почти не тренировался и в сборную был приглашен на основании прежних заслуг. Потом он оправдывался, что первый гол пропустил, так как мешало солнце. Во втором тайме солнце светило вратарю в спину, но при счете 2:1 в пользу русских он снова ошибается – 2:2. За 2 минуты до конца Борейша пропустил третий мяч, и сборная проиграла 2:3.
«Результат этого матча говорит мало в пользу немцев», – комментировал исход встречи судья Шульц.
«Прошло то время, когда мы, иностранцы, приезжали в Россию для удовольствия. Теперь надо здесь работать, и очень работать, чтобы не проиграть», – выразил свое мнение о турнире капитан команды Лейпцига.
А журнал «К спорту» дал такую оценку: «Безусловно ясно и очевидно одно: громадное повышение класса футбола в России вообще и в Петербурге и Москве в частности».
По сравнению с олимпийским «утешительным» матчем против Германии (0:16) или двузначным проигрышем венграм (0:12) результаты юбилейного турнира действительно казались обнадеживающими.
В том же году сборная Петербурга дважды сумела обыграть команду Гельсингфорса, а москвичи победили сборную Норвегии. Выступила составленная заново после Стокгольмской олимпиады 1912 года и «Вся Россия». Поединок с норвежцами сборная страны закончила вничью – 1:1. Словом, русский футбол становился все взрослее. Поэтому когда Дюперрон, до тонкостей знавший спортивную историю России, на юбилейном банкете «Спорта» вспомнил и о первых поклонниках кожаного мяча, устроивших импровизированный «матч-футбол» на Семеновском плацу, слушатели восприняли этот рассказ чуть ли не как анекдот.
Футбол в ту пору уже становился самым популярным видом спорта в России. Он обретал все большую самостоятельность. Об этом свидетельствует даже такая деталь, как попытка заменить английские термины русскими. В печати появлялось немало заметок на этот счет. Вот одна из них: «Русская футбольная терминология делит всех игроков на четыре линии: вратарь, защитники, полузащитники и передовые; для краткости обозначения каждого отдельного игрока они занумерованы, считая первым крайнего левого передового и так дальше до одиннадцатого – вратаря. Отдельные названия переведены так: офсайд – вне игры, хендс – рукой, фауль – грубо, пас – передай, хавтайм – перерыв, матч – состязание, аут – за чертой».
А скромные успехи русских футболистов после Олимпиады 1912 года дали повод Всероссийскому союзу взяться за разработку почетного нарукавного знака для игроков, отличившихся в этих встречах.
Что ж, герои первых победных футбольных сражений вполне заслужили такую честь.
Клубы «Футбол-Лиги»
Петербургский ресторан «Вена», что находился на углу Морской и Гороховой, славился не только своей кухней. По вечерам здесь можно было встретить знаменитых артистов, писателей, поэтов. Многие из них были постоянными посетителями «Вены» и имели свои специальные столики.
Завсегдатаем «Вены» была и компания солидных, представительных мужчин, допоздна засиживавшихся за бутылкой крепкого вина, ведя нескончаемые споры. Это заседал комитет «Петербургской футбол-лиги». Несмотря на покровительство великого князя и других меценатов, лига так и не обзавелась собственным помещением. В 10-е годы ее деятели облюбовали «Вену», и футбольные проблемы решались под аккомпанемент оркестра и звон бокалов. Здесь составлялся календарь игр, разбирались протесты, определялись судьбы проштрафившихся игроков, утверждались составы сборных команд…
Забот у комитета лиги хватало. Петербургский футбол в эту пору представлял уже большое и беспокойное хозяйство. В состав лиги входило около 20 клубов. Целая галерея призов разыгрывалась теперь в различных турнирах. Главным по-прежнему считался «Кубок Аспдена», который осенью вручался чемпиону. Наградой для вторых команд был приз, пожертвованный Г. Перзеке одним из игроков-ветеранов «Спорта». Третьи команды оспаривали «Кубок коломяжцев», а четвертые – приз извозопромышленника Чирцова. Наконец, правление клуба «Спорт» учредило «Весенний кубок», который получал победитель соревнований на старте сезона. Существовал еще «Дачный кубок», призы в школьных и студенческих состязаниях.
Самыми популярными были весенний кубковый турнир и осеннее первенство города. Каждый клуб имел своих верных поклонников, и когда в 1913 году газета «Футболист» объявила для читателей футбольный конкурс «Кто станет чемпионом Петербурга?», редакция получила несколько десятков откликов.
Заядлых болельщиков «Спорта» легко можно было узнать в толпе зрителей по плоским шляпам с черно-белой лентой. Болельщики «Унитаса» щеголяли красно-белыми значками в форме щита. Меркуровцы носили красно-черные эмблемы, коломяжцы – бело-голубые.
«Спорт» на правах старейшего русского клуба пользовался особой популярностью. Но дело было не только в славных традициях. Поле клуба на Крестовском острове считалось центральным стадионом Петербурга. Здесь проводились крупные соревнования по легкой атлетике, конькам и футболу. По многочисленности своих рядов, по размаху деятельности «Спорт» не имел себе равных в городе.
Совсем иначе выглядел «Унитас», обосновавшийся в Удельной. Футбол для здешней молодежи поначалу был лишь одним из дачных развлечений, наряду с танцами, участием в местном самодеятельном оркестре, игрой в фанты. Душой этой беспечной и веселой компании часто были братья Бутусовы. Благодаря им «Унитас» из незаметного пригородного кружка быстро превратился в грозную футбольную силу. Шесть братьев задавали тон и на поле, и в правлении клуба. А так как среди унитасцев была и довольно состоятельная публика, то клуб вел безбедную жизнь, имел хорошо оборудованное поле, красивую форму.
Неподалеку, в маленькой деревне Коломяги, тоже появилась своя команда – обычная «дикая» команда местных подростков. Не мудрствуя лукаво, ее так и назвали – «Коломяги». Нашлись и на них свои меценаты; и «Коломяги» вступили в лигу. Первую скрипку в руководстве играл некто Гомилиус. Сам он никогда в жизни не притрагивался к мячу, зато знал толк в коммерции. Предприимчивый председатель «Коломяг» сумел пополнить кассу клуба весьма оригинальным образом. В центре Петербурга был снят большой зал. Здесь стали устраиваться балы для широкой публики, билеты на которые распространяли игроки клуба. Приманкой служили котильоны, вручавшиеся танцорам в качестве сувениров Гомилиус оптом купил их у какого-то заграничного дельца и пустил в оборот. «Футбольные балы» стали пользоваться большим успехом у молодежи, и когда подвели финансовый итог, оказалось, что цель достигнута – денежки, любителей вальсов и танго перекочевали в кассу «Коломяг». Успех этой операции позволил клубу обзавестись новым, благоустроенным полем, а Гомилиус тут же был возведен в ранг «пожизненного почетного члена».
После побед на футбольном поле коломяжцы устраивали другие «балы», на которые игроки получали приглашения с пометкой «конфиденциально».
«Милостивый государь! С Вашей стороны будет крайне любезно посетить вечер клуба с целью раздавить свежевыигранный осенний кубок».
В футбольных успехах заслуг меценатов было крайне мало. Спортивные трофеи добывались усилиями братьев Филипповых, Гостевых и Бобковых, составлявших костяк команды.
Своего рода «семейным кружком» был и клуб «РусскоАзиатского банка». На Крестовском острове у него была роскошная дача и спортивная площадка. Правда, и вступительный взнос составлял ни много ни мало тридцать целковых, не говоря уже о рекомендациях. В клуб принимались в основном служащие. этого процветающего банка. На поле «банкиры» выходили напомаженные, надушенные. Форма у них была, пожалуй, самая ослепительная в Петербурге. А играла команда из рук вон плохо; за один сезон пропустила без малого сотню мячей, забив всего пять. Вот и весь вклад «банкиров» в русский футбол.
Зато здесь строго придерживались сословных принципов. А меценаты «Коломяг» по этому поводу выступили даже с любопытным манифестом о классовой структуре спорта, опубликованным в юбилейном справочнике клуба. Вот что там говорилось:
«Возьмите парусный спорт, лаун-теннис или верховую езду – занятие этими видами спорта требует некоторой состоятельности, что является как бы имущественным цензом, защищающим эти отрасли от захвата неимущим классом.
В гребном спорте у нас есть целый ряд весьма несимпатичных кружков, выступающих иногда на открытых соревнованиях и портящих впечатление. Но там это не так бросается в глаза, ибо участники отделены естественными условиями от зрителей и друг от друга…
Футбол больше всех других видов спорта подвержен проникновению неинтеллигентных элементов. Поймите же, господа, какой опасности он подвергается. За примерами порчи целых футбольных кружков далеко идти не надо. Ограничимся же определенным классом спортсменов!»
Полностью осуществить эти принципы меценатам удавалось не всегда. В 10-е годы уже появился целый ряд «несимпатичных» кружков. Одним из них считалась «Нарва». А ведь это был старейший (после «Спорта») футбольный клуб. Еще в 1899 году среди первых русских команд появился «Екатерингофский кружок». Возглавлял его конторский служащий Илья Березин, а игроков он подобрал из рабочих и конторщиков Путиловского завода. Но недолго играли екатерингофцы: власти не могли смириться с существованием кружка, объединявшего простой люд, – клуб был распущен.
Сам Березин был отличным спортсменом, с успехом играл в разных командах, в том числе и в «Спорте» ранних лет. Вскоре после закрытия «Екатерингофского. кружка» он снова взялся за создание клуба. Так на смену екатерингофцам пришла «Нарва». Состав ее был разношерстным. Здесь можно было встретить студента Петра Гаевского, рекордсмена России по бегу, а вместе с ним занимались спортом слесарь-модельщик Сергей Ефремов, представитель пятого поколения династии путиловских рабочих, мелкие служащие, мастеровые. Меценаты не жаловали «Нарву» своим вниманием. Жизнь клуба была нелегкой.
«Нарва» ютилась на участке, снятом у огородника. Места для футбольного поля было в обрез, штанги одних ворот чуть не касались забора. На занятиях по легкой атлетике стометровку приходилось бегать по диагонали. Однажды, когда «Нарва» не уплатила вовремя очередной взнос за аренду, хозяин отказал футболистам и, сдал поле под дровяной склад. Пришлось подыскивать другое место.
Немало хлопот доставляла и экипировка команд. У клуба была едва ли не самая скромная форма в городе – простые белые рубашки с красной лентой через плечо. Сложнее обстояло дело с другим инвентарем. Но и тут предприимчивый Березин нашел выход. Он немного знал толк в шорном Деле и однажды, сняв мерку у игроков, сшил первые русские бутсы. Возможно, они были не слишком красивы, но крепкие, добротные. А главное – стоили раз в пять дешевле английских, что продавались в магазине на Невском проспекте. Прослышав о футболисте-умельце, к нему с заказами стали приходить игроки из других клубов. Березинские бутсы славились на весь Петроград, Дух товарищества, взаимовыручки, царивший в «Нарве», энтузиазм самого Березина позволяли клубу не только сводить концы с концами, но и добиваться немалых спортивных успехов, В 1914 году спортивные круги города облетела удивительная весть – на Путиловском заводе создается рабочий кружок. Устав его был утвержден без всякого промедления: ведь в роли ходатаев перед градоначальником выступили представители самого заводчика Путилова. Ему посоветовали открыть спортклуб, который послужил бы хорошим средством отвлечения рабочих от участия в стачках и революционной деятельности.
Путилов взял пример со своего «коллеги» из Орехово-Зуева, текстильного магната Морозова. На предприятиях Морозова уже несколько лет существовал такой клуб. Занимались там преимущественно футболом, и слава «КСО» («Клуба спорта Орехово») гремела по всей Москве, ибо «морозовцы», как чаще называли футболистов, несколько лет подряд выигрывали первенство города. В старшей команде, конечно, простые рабочие не играли. Здесь было лишь несколько самых способных русских игроков из служащих, а в ответственных матчах всегда выступали пять-шесть англичан, работавших на фабрике. Ведь Морозов даже дал объявление в английских газетах: «Требуются служащие, умеющие играть в футбол». Среди приезжих иностранцев особенно выделялись братья Чарноки, считавшиеся одно время даже лучшими игроками Москвы.
Правление Общества путиловских заводов поставило дело на широкую ногу. В короткий срок отгрохали двухэтажный особняк, оборудовали поле, закупили инвентарь. В отличие от всех других команд путиловцев даже нарядили в белые бутсы. Отпраздновали открытие клуба, устроили банкет, на который были приглашены и многие рабочие-спортсмены.
Через месяц, получая жалованье, они с возмущением обнаружили недостачу.
– Нас обсчитали!
– Все правильно, – хладнокровно отвечал кассир. – На банкете были? Вот теперь и платите денежки…
Дорого обошлось путиловцам хозяйское «гостеприимство»!
Когда дело дошло до выборов руководства кружка, среди кандидатов оказался только один рабочий, остальные – служащие, представители администрации.
Путиловцы хотели повернуть по-своему. По заводу прошел слух: «Всех господ на выборах прокатим, выдвинем своих».
Но из смелой затеи ничего не вышло: к выборам администрация допустила только «верных» людей. Так председателем рабочего кружка стал заместитель директора завода.
Футболисты-путиловцы вошли в лигу.
В 10-е годы первенство города проводилось по нескольким группам, а клуб мог выставить 4 команды: путиловцы выступали в группе «В». Первую команду нового кружка в большинстве составляли служащие, зато в младших преобладали рабочие.
Не менее интересным был и заводской турнир. В спортивной жизни Петрограда это выглядело новинкой. Устроителем этих состязаний был известный футболист, участник всех крупных международных матчей Никита Хромов, выполнявший в кружке роль тренера. Ему удалось собрать 7 команд, среди которых была одна детская, а одна именовалась «командой стариков».
Хромов, учитывая разную подготовку участников, решил применить гандикап. Детской команде первая, например, давала 13 мячей вперед. Но Хромов в этом гандикапе просчитался. Господа игроки из первой команды только в одном матче смогли отыграть фору. А чемпионом стала… детская команда, возглавляемая будущей спортивной знаменитостью Владимиром Воногом.
Добрые начинания Никиты Хромова, однако, не получили широкого распространения. По мнению создателей, кружок явно не оправдывал своего специального назначения. Революционная деятельность на заводе н| прекращалась. Администрация быстро охладела к спорту, стала сокращать ассигнования. Путиловский кружок так и не успел развернуться. Такая же участь постигла и другие клубы с рабочей прослойкой, вроде «Нарвы», «Мурзинки», «Кречета». А тут разразилась первая мировая война. Дирекция, убедившись, что спорт не спасает от забастовок, нашла другой выход. Рабочих отправляли на фронт, снимая льготы по воинской повинности. Среди таких неугодных оказалось немало футболистов.
«Путиловский кружок» все же продолжал существовать, а сколько было клубов, которые, едва появившись, бесследно исчезали («Спарта», «Комета», «Юниор», «Интернационал»)! «Интернационал», например, организовали на средства своего родителя дети управляющего князя Белосельского-Белозерского. В клубе действительно собрались люди разных национальностей, жившие в Петербурге, но команда эта быстро распалась.
А где же знаменитый, английские клубы? Что стало с ними после раскола и воссоединения с «Петербургской лигой»? Надо сказать, что годы изоляции не пошли на пользу англичанам. «Нева» после возвращения в лигу удивила поистине «рекордным» результатом. Британцы проиграли все матчи с общим счетом 0:37 и выбыли в группу «Б». Таких катастрофических показателей не имели даже русские команды-новички в годы своего дебюта.
«Невский клуб» удержался среди сильнейших, но вскоре сам покинул лигу, сославшись на какое-то «особое» к нему отношение. Выдохлась и «Виктория», бывшая не в состоянии набрать даже нужного количества игроков.
Такая же участь постигла и клуб «Кениг», созданный в годы раскола. А с клубом «Никольский» произошел конфуз. Как известно, британцы сумели завербовать туда целую русскую команду «лесновских». Первое время бывшие лесновцы играли и помалкивали. Потом они стали выдвигать свои требования по составу первой команды, где играло несколько иностранцев, явно уступавших им по силе. Меценаты-англичане было уперлись, и тогда лесновцы… забастовали. Дело кончилось окончательным развалом «Никольского» и переходом русских игроков в другие клубы, о чем футбольные «банкроты» лаконично информировали лигу: «Никольский кружок больше существовать в лиге не будет за неимением игроков».
Группа англичан пыталась еще кое-как собрать из остатков распавшихся команд новый «Британский спортклуб». Он вступил в лигу, но, так и не сыграв ни одного матча, тихо закончил свое существование. Последним из могикан у британцев оказался все-таки клуб «Нева». Со временем клуб сумел даже возвратиться в первую группу. Но эта «Нева» уже мало напоминала прежнюю. В команде появилось много русских имен. Этим и объяснялась живучесть старейшего в России британского кружка.
Несколько особняком в петербургском футболе стояли команды гимназий, начальных и коммерческих училищ. Гимназисты и реалисты не без труда отвоевали себе право играть в футбол. Педагоги относились сначала с предубеждением к новой игре. Нередко тех, кто прослыл футболистом, сажали в карцер, а на экзаменах «резали». Поэтому мальчишкам приходилось тайком передавать в соседнюю гимназию или училище записки примерно такого содержания: «Мяч ваш – поле наше». Это был вызов на поединок. После уроков соперники встречались на каком-нибудь пустыре, а зимой в конном манеже, где ворота обозначали кавалергардские пики, воткнутые в землю. А потом, если начальству удавалось пронюхать о нарушении запрета, виновников ждало наказание. Конец этим несправедливым гонениям положило создание своеобразной школьной лиги, которая была официально утверждена городскими властями.
При живейшем участии Дюперрона в городе было организовано «Общество содействия физическому развитию учащейся молодежи» («ОСФРУМ»). Осфрумовцы ежегодно проводили свои традиционные турниры. Первое время играли где придется, а впоследствии обзавелись собственными полями. В Удельнинском парке, неподалеку от «Унитаса» и «Коломяг», вплотную друг к другу расположились сразу несколько площадок. На них гимназисты и реалисты решали свои футбольные споры. Даже учащиеся духовной семинарии принимали участие в этих турнирах.
У этого «стадиона» была любопытная история. Сначала Дюперрон добивался от властей разрешения создать такой комплекс в Петровском парке, поближе к центру города. При этом он обязался возместить стоимость сена, которое можно накосить на этом участке. На эту просьбу был получен отказ. Тогда возник проект разместить осфрумовские поля на окраине. Здесь речь шла только о земельных наделах, сено в Удельной не косили.
Интересно, что у самой «футбол-лиги» стадиона не было. Хотя архитектор Л. Руднев уже разработал проект крупного по тем временам сооружения, осуществить его было невозможно из-за отсутствия средств. Поэтому лига копила деньги на строительство стадиона, облагая клубы своеобразным налогом – по пятачку с каждого матча…
Площадки в Удельной лишь частично решали проблему школьного футбола, но с их появлением этот небольшой район стал настоящим спортивным центром.
Возле полей «ОСФРУМ» то и дело сновали люди со значками известных клубов на груди. У них был наметанный глаз. Приметив на поле ловкого паренька, «искуситель» подзывал его к себе и внушительно говорил:
– Завтра приходи к нам на тренировку – Он знал, что отказа не будет: подросток-футболист с восхищением смотрел на клубную эмблему. Ее знали все мальчишки. А кто из юных мог устоять от соблазна хотя бы раз побывать на поле клуба и «покикать» вместе с известными игроками!
Ловцы футбольных душ были очень довольны. На осфрумовских полях они почти всегда находили то, что искали. Именно отсюда поступало богатое пополнение в младшие команды петербургских клубов. «ОСФРУМ» был светлой страницей в истории российского футбола.
Турнир открыли «Спорт» и сборная Лейпцига. Уже через 25 секунд в ворота петербуржцев влетел мяч. Едва они начали с центра, как получили второй гол… Все это очень напоминало времена, когда уроки футбола новичкам давали английские «странники». Второй тайм прошел в более упорной борьбе. Немцы выиграли со счетом 4:1. Одержали победу и венгры, обыгравшие «Меркур» со счетом 4:0.
Зато на следующий день русские футболисты играли уже с другим настроением и преподнесли зрителям сюрприз.
Вот что рассказывал об этом судья матча «Спорта» и сборной Будапешта москвич А. Шульц. «Я не помню, чтобы когда-нибудь видел в русской команде такую дружную и упорную атаку, как в данном матче».
«Спорт» уже до перерыва забил гостям три гола, пропустив один. Во втором тайме венгры сквитали еще один мяч, но все же потерпели поражение.
Может быть, венгры прислали слабую команду? Рефери Шульц отвечал так: «Судя по разговорам публики и даже игроков в Москве, самое сильное впечатление произвели приезжавшие в 1911 году берлинцы (гости тогда выиграли все три матча: 6:0, 6:3 и 4:2). Это, конечно, объясняется тем, что они были первые, показавшие Москве «классную» игру. Венгры напомнили мне своей игрой именно берлинцев. Та же стремительность, те же уловки с мячом, обманывание противника перепрыгиванием через мяч, пасировка назад и т. п.».
Но не только «уловки с мячом» увидели зрители. Приезжие игроки продемонстрировали и другие приемы, уди-. вившие наивных петербуржцев. То и дело, тайком от судьи, они норовили сыграть рукой или толкнуть противника. Заметил эти проделки и Шульц:
«Делая неоднократно «фолы», они тут же страшно возмущенно смотрели на противников и старались свалить вину с больной головы на здоровую, выражали крайнее удивление, если после какого-нибудь столкновения свободный удар давался против них, наконец, даже испробовали угрозу заявлением: «В таком случае мы матч не доиграем».
Любопытны и другие наблюдения судьи о поведении игроков и зрителей в дни международного турнира:
«Во время состязания венгры и немцы усиленно между собой переговаривались, перекрикивались и даже переругивались…
У русских было не столько переговоров и перекрикиваний между игроками, сколько со стороны публики, беспрестанно подбодрявшей игроков и громко указывающей игрокам, где находится противник и куда надо ударять мяч.
Вообще петербургская публика больше и вдумчивее реагирует на состязания, нежели в Москве…»
А то, к чему приводят «перекрикивание» и «переругивание» зарубежных игроков, зрители увидели на стадионе «Спорта» в день матча между командами Берлина и Будапешта. Соперники в борьбе за мяч не стеснялись применять недозволенные приемы. Грубость следовала за грубостью, и наконец у ворот будапештской команды началась настоящая свалка. Даже петербургские зрители, воспитанные на традициях силового футбола, были возмущены и едва ле выбежали на поле, чтобы самим расправиться с грубиянами. Этот поединок иностранных команд с трудом удалось довести до конца. Выиграли встречу венгры, но, конечно, не этот скандальный матч больше всего взволновал русских болельщиков.
Международный турнир, посвященный юбилею клуба «Спорт», стал событием дня. Любители спорта удивлялись и радовались игре своих земляков, которые неожиданно для всех опровергли самые мрачные предположения об исходе борьбы.
После сенсационной победы «Спорта» над венграми все с волнением ожидали поединка сборной Петербурга с чемпионом Германии. Для петербуржцев он сложился драматически. Сборная города уже на 5-й минуте лишилась своего сильнейшего защитника Петра Соколова, получившего травму. Представитель «Спорта» обратился к капитану гостей с просьбой заменить пострадавшего новым игроком. Лейпцигский капитан ответил отказом.
Русские, оставшись вдесятером, однако, не сдались. «Команда играла в этот день так, как не играла никогда», – отметил в своем отчете Г. Дюперрон. Действительно, сборная дважды вела в счете, и неизвестно, как бы закончилась встреча, если бы не промахи вратаря Борейши. Известный голкипер в это лето почти не тренировался и в сборную был приглашен на основании прежних заслуг. Потом он оправдывался, что первый гол пропустил, так как мешало солнце. Во втором тайме солнце светило вратарю в спину, но при счете 2:1 в пользу русских он снова ошибается – 2:2. За 2 минуты до конца Борейша пропустил третий мяч, и сборная проиграла 2:3.
«Результат этого матча говорит мало в пользу немцев», – комментировал исход встречи судья Шульц.
«Прошло то время, когда мы, иностранцы, приезжали в Россию для удовольствия. Теперь надо здесь работать, и очень работать, чтобы не проиграть», – выразил свое мнение о турнире капитан команды Лейпцига.
А журнал «К спорту» дал такую оценку: «Безусловно ясно и очевидно одно: громадное повышение класса футбола в России вообще и в Петербурге и Москве в частности».
По сравнению с олимпийским «утешительным» матчем против Германии (0:16) или двузначным проигрышем венграм (0:12) результаты юбилейного турнира действительно казались обнадеживающими.
В том же году сборная Петербурга дважды сумела обыграть команду Гельсингфорса, а москвичи победили сборную Норвегии. Выступила составленная заново после Стокгольмской олимпиады 1912 года и «Вся Россия». Поединок с норвежцами сборная страны закончила вничью – 1:1. Словом, русский футбол становился все взрослее. Поэтому когда Дюперрон, до тонкостей знавший спортивную историю России, на юбилейном банкете «Спорта» вспомнил и о первых поклонниках кожаного мяча, устроивших импровизированный «матч-футбол» на Семеновском плацу, слушатели восприняли этот рассказ чуть ли не как анекдот.
Футбол в ту пору уже становился самым популярным видом спорта в России. Он обретал все большую самостоятельность. Об этом свидетельствует даже такая деталь, как попытка заменить английские термины русскими. В печати появлялось немало заметок на этот счет. Вот одна из них: «Русская футбольная терминология делит всех игроков на четыре линии: вратарь, защитники, полузащитники и передовые; для краткости обозначения каждого отдельного игрока они занумерованы, считая первым крайнего левого передового и так дальше до одиннадцатого – вратаря. Отдельные названия переведены так: офсайд – вне игры, хендс – рукой, фауль – грубо, пас – передай, хавтайм – перерыв, матч – состязание, аут – за чертой».
А скромные успехи русских футболистов после Олимпиады 1912 года дали повод Всероссийскому союзу взяться за разработку почетного нарукавного знака для игроков, отличившихся в этих встречах.
Что ж, герои первых победных футбольных сражений вполне заслужили такую честь.
Клубы «Футбол-Лиги»
Лучшие воспоминания у большинства петроградских игроков связаны с Удельной. Счастливая Удельная!
Вестник «Петроградской футбол-лиги», 1918 год
Петербургский ресторан «Вена», что находился на углу Морской и Гороховой, славился не только своей кухней. По вечерам здесь можно было встретить знаменитых артистов, писателей, поэтов. Многие из них были постоянными посетителями «Вены» и имели свои специальные столики.
Завсегдатаем «Вены» была и компания солидных, представительных мужчин, допоздна засиживавшихся за бутылкой крепкого вина, ведя нескончаемые споры. Это заседал комитет «Петербургской футбол-лиги». Несмотря на покровительство великого князя и других меценатов, лига так и не обзавелась собственным помещением. В 10-е годы ее деятели облюбовали «Вену», и футбольные проблемы решались под аккомпанемент оркестра и звон бокалов. Здесь составлялся календарь игр, разбирались протесты, определялись судьбы проштрафившихся игроков, утверждались составы сборных команд…
Забот у комитета лиги хватало. Петербургский футбол в эту пору представлял уже большое и беспокойное хозяйство. В состав лиги входило около 20 клубов. Целая галерея призов разыгрывалась теперь в различных турнирах. Главным по-прежнему считался «Кубок Аспдена», который осенью вручался чемпиону. Наградой для вторых команд был приз, пожертвованный Г. Перзеке одним из игроков-ветеранов «Спорта». Третьи команды оспаривали «Кубок коломяжцев», а четвертые – приз извозопромышленника Чирцова. Наконец, правление клуба «Спорт» учредило «Весенний кубок», который получал победитель соревнований на старте сезона. Существовал еще «Дачный кубок», призы в школьных и студенческих состязаниях.
Самыми популярными были весенний кубковый турнир и осеннее первенство города. Каждый клуб имел своих верных поклонников, и когда в 1913 году газета «Футболист» объявила для читателей футбольный конкурс «Кто станет чемпионом Петербурга?», редакция получила несколько десятков откликов.
Заядлых болельщиков «Спорта» легко можно было узнать в толпе зрителей по плоским шляпам с черно-белой лентой. Болельщики «Унитаса» щеголяли красно-белыми значками в форме щита. Меркуровцы носили красно-черные эмблемы, коломяжцы – бело-голубые.
«Спорт» на правах старейшего русского клуба пользовался особой популярностью. Но дело было не только в славных традициях. Поле клуба на Крестовском острове считалось центральным стадионом Петербурга. Здесь проводились крупные соревнования по легкой атлетике, конькам и футболу. По многочисленности своих рядов, по размаху деятельности «Спорт» не имел себе равных в городе.
Совсем иначе выглядел «Унитас», обосновавшийся в Удельной. Футбол для здешней молодежи поначалу был лишь одним из дачных развлечений, наряду с танцами, участием в местном самодеятельном оркестре, игрой в фанты. Душой этой беспечной и веселой компании часто были братья Бутусовы. Благодаря им «Унитас» из незаметного пригородного кружка быстро превратился в грозную футбольную силу. Шесть братьев задавали тон и на поле, и в правлении клуба. А так как среди унитасцев была и довольно состоятельная публика, то клуб вел безбедную жизнь, имел хорошо оборудованное поле, красивую форму.
Неподалеку, в маленькой деревне Коломяги, тоже появилась своя команда – обычная «дикая» команда местных подростков. Не мудрствуя лукаво, ее так и назвали – «Коломяги». Нашлись и на них свои меценаты; и «Коломяги» вступили в лигу. Первую скрипку в руководстве играл некто Гомилиус. Сам он никогда в жизни не притрагивался к мячу, зато знал толк в коммерции. Предприимчивый председатель «Коломяг» сумел пополнить кассу клуба весьма оригинальным образом. В центре Петербурга был снят большой зал. Здесь стали устраиваться балы для широкой публики, билеты на которые распространяли игроки клуба. Приманкой служили котильоны, вручавшиеся танцорам в качестве сувениров Гомилиус оптом купил их у какого-то заграничного дельца и пустил в оборот. «Футбольные балы» стали пользоваться большим успехом у молодежи, и когда подвели финансовый итог, оказалось, что цель достигнута – денежки, любителей вальсов и танго перекочевали в кассу «Коломяг». Успех этой операции позволил клубу обзавестись новым, благоустроенным полем, а Гомилиус тут же был возведен в ранг «пожизненного почетного члена».
После побед на футбольном поле коломяжцы устраивали другие «балы», на которые игроки получали приглашения с пометкой «конфиденциально».
«Милостивый государь! С Вашей стороны будет крайне любезно посетить вечер клуба с целью раздавить свежевыигранный осенний кубок».
В футбольных успехах заслуг меценатов было крайне мало. Спортивные трофеи добывались усилиями братьев Филипповых, Гостевых и Бобковых, составлявших костяк команды.
Своего рода «семейным кружком» был и клуб «РусскоАзиатского банка». На Крестовском острове у него была роскошная дача и спортивная площадка. Правда, и вступительный взнос составлял ни много ни мало тридцать целковых, не говоря уже о рекомендациях. В клуб принимались в основном служащие. этого процветающего банка. На поле «банкиры» выходили напомаженные, надушенные. Форма у них была, пожалуй, самая ослепительная в Петербурге. А играла команда из рук вон плохо; за один сезон пропустила без малого сотню мячей, забив всего пять. Вот и весь вклад «банкиров» в русский футбол.
Зато здесь строго придерживались сословных принципов. А меценаты «Коломяг» по этому поводу выступили даже с любопытным манифестом о классовой структуре спорта, опубликованным в юбилейном справочнике клуба. Вот что там говорилось:
«Возьмите парусный спорт, лаун-теннис или верховую езду – занятие этими видами спорта требует некоторой состоятельности, что является как бы имущественным цензом, защищающим эти отрасли от захвата неимущим классом.
В гребном спорте у нас есть целый ряд весьма несимпатичных кружков, выступающих иногда на открытых соревнованиях и портящих впечатление. Но там это не так бросается в глаза, ибо участники отделены естественными условиями от зрителей и друг от друга…
Футбол больше всех других видов спорта подвержен проникновению неинтеллигентных элементов. Поймите же, господа, какой опасности он подвергается. За примерами порчи целых футбольных кружков далеко идти не надо. Ограничимся же определенным классом спортсменов!»
Полностью осуществить эти принципы меценатам удавалось не всегда. В 10-е годы уже появился целый ряд «несимпатичных» кружков. Одним из них считалась «Нарва». А ведь это был старейший (после «Спорта») футбольный клуб. Еще в 1899 году среди первых русских команд появился «Екатерингофский кружок». Возглавлял его конторский служащий Илья Березин, а игроков он подобрал из рабочих и конторщиков Путиловского завода. Но недолго играли екатерингофцы: власти не могли смириться с существованием кружка, объединявшего простой люд, – клуб был распущен.
Сам Березин был отличным спортсменом, с успехом играл в разных командах, в том числе и в «Спорте» ранних лет. Вскоре после закрытия «Екатерингофского. кружка» он снова взялся за создание клуба. Так на смену екатерингофцам пришла «Нарва». Состав ее был разношерстным. Здесь можно было встретить студента Петра Гаевского, рекордсмена России по бегу, а вместе с ним занимались спортом слесарь-модельщик Сергей Ефремов, представитель пятого поколения династии путиловских рабочих, мелкие служащие, мастеровые. Меценаты не жаловали «Нарву» своим вниманием. Жизнь клуба была нелегкой.
«Нарва» ютилась на участке, снятом у огородника. Места для футбольного поля было в обрез, штанги одних ворот чуть не касались забора. На занятиях по легкой атлетике стометровку приходилось бегать по диагонали. Однажды, когда «Нарва» не уплатила вовремя очередной взнос за аренду, хозяин отказал футболистам и, сдал поле под дровяной склад. Пришлось подыскивать другое место.
Немало хлопот доставляла и экипировка команд. У клуба была едва ли не самая скромная форма в городе – простые белые рубашки с красной лентой через плечо. Сложнее обстояло дело с другим инвентарем. Но и тут предприимчивый Березин нашел выход. Он немного знал толк в шорном Деле и однажды, сняв мерку у игроков, сшил первые русские бутсы. Возможно, они были не слишком красивы, но крепкие, добротные. А главное – стоили раз в пять дешевле английских, что продавались в магазине на Невском проспекте. Прослышав о футболисте-умельце, к нему с заказами стали приходить игроки из других клубов. Березинские бутсы славились на весь Петроград, Дух товарищества, взаимовыручки, царивший в «Нарве», энтузиазм самого Березина позволяли клубу не только сводить концы с концами, но и добиваться немалых спортивных успехов, В 1914 году спортивные круги города облетела удивительная весть – на Путиловском заводе создается рабочий кружок. Устав его был утвержден без всякого промедления: ведь в роли ходатаев перед градоначальником выступили представители самого заводчика Путилова. Ему посоветовали открыть спортклуб, который послужил бы хорошим средством отвлечения рабочих от участия в стачках и революционной деятельности.
Путилов взял пример со своего «коллеги» из Орехово-Зуева, текстильного магната Морозова. На предприятиях Морозова уже несколько лет существовал такой клуб. Занимались там преимущественно футболом, и слава «КСО» («Клуба спорта Орехово») гремела по всей Москве, ибо «морозовцы», как чаще называли футболистов, несколько лет подряд выигрывали первенство города. В старшей команде, конечно, простые рабочие не играли. Здесь было лишь несколько самых способных русских игроков из служащих, а в ответственных матчах всегда выступали пять-шесть англичан, работавших на фабрике. Ведь Морозов даже дал объявление в английских газетах: «Требуются служащие, умеющие играть в футбол». Среди приезжих иностранцев особенно выделялись братья Чарноки, считавшиеся одно время даже лучшими игроками Москвы.
Правление Общества путиловских заводов поставило дело на широкую ногу. В короткий срок отгрохали двухэтажный особняк, оборудовали поле, закупили инвентарь. В отличие от всех других команд путиловцев даже нарядили в белые бутсы. Отпраздновали открытие клуба, устроили банкет, на который были приглашены и многие рабочие-спортсмены.
Через месяц, получая жалованье, они с возмущением обнаружили недостачу.
– Нас обсчитали!
– Все правильно, – хладнокровно отвечал кассир. – На банкете были? Вот теперь и платите денежки…
Дорого обошлось путиловцам хозяйское «гостеприимство»!
Когда дело дошло до выборов руководства кружка, среди кандидатов оказался только один рабочий, остальные – служащие, представители администрации.
Путиловцы хотели повернуть по-своему. По заводу прошел слух: «Всех господ на выборах прокатим, выдвинем своих».
Но из смелой затеи ничего не вышло: к выборам администрация допустила только «верных» людей. Так председателем рабочего кружка стал заместитель директора завода.
Футболисты-путиловцы вошли в лигу.
В 10-е годы первенство города проводилось по нескольким группам, а клуб мог выставить 4 команды: путиловцы выступали в группе «В». Первую команду нового кружка в большинстве составляли служащие, зато в младших преобладали рабочие.
Не менее интересным был и заводской турнир. В спортивной жизни Петрограда это выглядело новинкой. Устроителем этих состязаний был известный футболист, участник всех крупных международных матчей Никита Хромов, выполнявший в кружке роль тренера. Ему удалось собрать 7 команд, среди которых была одна детская, а одна именовалась «командой стариков».
Хромов, учитывая разную подготовку участников, решил применить гандикап. Детской команде первая, например, давала 13 мячей вперед. Но Хромов в этом гандикапе просчитался. Господа игроки из первой команды только в одном матче смогли отыграть фору. А чемпионом стала… детская команда, возглавляемая будущей спортивной знаменитостью Владимиром Воногом.
Добрые начинания Никиты Хромова, однако, не получили широкого распространения. По мнению создателей, кружок явно не оправдывал своего специального назначения. Революционная деятельность на заводе н| прекращалась. Администрация быстро охладела к спорту, стала сокращать ассигнования. Путиловский кружок так и не успел развернуться. Такая же участь постигла и другие клубы с рабочей прослойкой, вроде «Нарвы», «Мурзинки», «Кречета». А тут разразилась первая мировая война. Дирекция, убедившись, что спорт не спасает от забастовок, нашла другой выход. Рабочих отправляли на фронт, снимая льготы по воинской повинности. Среди таких неугодных оказалось немало футболистов.
«Путиловский кружок» все же продолжал существовать, а сколько было клубов, которые, едва появившись, бесследно исчезали («Спарта», «Комета», «Юниор», «Интернационал»)! «Интернационал», например, организовали на средства своего родителя дети управляющего князя Белосельского-Белозерского. В клубе действительно собрались люди разных национальностей, жившие в Петербурге, но команда эта быстро распалась.
А где же знаменитый, английские клубы? Что стало с ними после раскола и воссоединения с «Петербургской лигой»? Надо сказать, что годы изоляции не пошли на пользу англичанам. «Нева» после возвращения в лигу удивила поистине «рекордным» результатом. Британцы проиграли все матчи с общим счетом 0:37 и выбыли в группу «Б». Таких катастрофических показателей не имели даже русские команды-новички в годы своего дебюта.
«Невский клуб» удержался среди сильнейших, но вскоре сам покинул лигу, сославшись на какое-то «особое» к нему отношение. Выдохлась и «Виктория», бывшая не в состоянии набрать даже нужного количества игроков.
Такая же участь постигла и клуб «Кениг», созданный в годы раскола. А с клубом «Никольский» произошел конфуз. Как известно, британцы сумели завербовать туда целую русскую команду «лесновских». Первое время бывшие лесновцы играли и помалкивали. Потом они стали выдвигать свои требования по составу первой команды, где играло несколько иностранцев, явно уступавших им по силе. Меценаты-англичане было уперлись, и тогда лесновцы… забастовали. Дело кончилось окончательным развалом «Никольского» и переходом русских игроков в другие клубы, о чем футбольные «банкроты» лаконично информировали лигу: «Никольский кружок больше существовать в лиге не будет за неимением игроков».
Группа англичан пыталась еще кое-как собрать из остатков распавшихся команд новый «Британский спортклуб». Он вступил в лигу, но, так и не сыграв ни одного матча, тихо закончил свое существование. Последним из могикан у британцев оказался все-таки клуб «Нева». Со временем клуб сумел даже возвратиться в первую группу. Но эта «Нева» уже мало напоминала прежнюю. В команде появилось много русских имен. Этим и объяснялась живучесть старейшего в России британского кружка.
Несколько особняком в петербургском футболе стояли команды гимназий, начальных и коммерческих училищ. Гимназисты и реалисты не без труда отвоевали себе право играть в футбол. Педагоги относились сначала с предубеждением к новой игре. Нередко тех, кто прослыл футболистом, сажали в карцер, а на экзаменах «резали». Поэтому мальчишкам приходилось тайком передавать в соседнюю гимназию или училище записки примерно такого содержания: «Мяч ваш – поле наше». Это был вызов на поединок. После уроков соперники встречались на каком-нибудь пустыре, а зимой в конном манеже, где ворота обозначали кавалергардские пики, воткнутые в землю. А потом, если начальству удавалось пронюхать о нарушении запрета, виновников ждало наказание. Конец этим несправедливым гонениям положило создание своеобразной школьной лиги, которая была официально утверждена городскими властями.
При живейшем участии Дюперрона в городе было организовано «Общество содействия физическому развитию учащейся молодежи» («ОСФРУМ»). Осфрумовцы ежегодно проводили свои традиционные турниры. Первое время играли где придется, а впоследствии обзавелись собственными полями. В Удельнинском парке, неподалеку от «Унитаса» и «Коломяг», вплотную друг к другу расположились сразу несколько площадок. На них гимназисты и реалисты решали свои футбольные споры. Даже учащиеся духовной семинарии принимали участие в этих турнирах.
У этого «стадиона» была любопытная история. Сначала Дюперрон добивался от властей разрешения создать такой комплекс в Петровском парке, поближе к центру города. При этом он обязался возместить стоимость сена, которое можно накосить на этом участке. На эту просьбу был получен отказ. Тогда возник проект разместить осфрумовские поля на окраине. Здесь речь шла только о земельных наделах, сено в Удельной не косили.
Интересно, что у самой «футбол-лиги» стадиона не было. Хотя архитектор Л. Руднев уже разработал проект крупного по тем временам сооружения, осуществить его было невозможно из-за отсутствия средств. Поэтому лига копила деньги на строительство стадиона, облагая клубы своеобразным налогом – по пятачку с каждого матча…
Площадки в Удельной лишь частично решали проблему школьного футбола, но с их появлением этот небольшой район стал настоящим спортивным центром.
Возле полей «ОСФРУМ» то и дело сновали люди со значками известных клубов на груди. У них был наметанный глаз. Приметив на поле ловкого паренька, «искуситель» подзывал его к себе и внушительно говорил:
– Завтра приходи к нам на тренировку – Он знал, что отказа не будет: подросток-футболист с восхищением смотрел на клубную эмблему. Ее знали все мальчишки. А кто из юных мог устоять от соблазна хотя бы раз побывать на поле клуба и «покикать» вместе с известными игроками!
Ловцы футбольных душ были очень довольны. На осфрумовских полях они почти всегда находили то, что искали. Именно отсюда поступало богатое пополнение в младшие команды петербургских клубов. «ОСФРУМ» был светлой страницей в истории российского футбола.