Коул Аллан. Волчьи миры

   – Пользуясь удобным случаем, – продолжил он, – поскольку мы сегодня поминаем невинно убиенных и празднуем ваше вступление в ряды вооруженных сил армии дженнов, я хочу вам сказать, что всех нас ждут великие испытания. Испытания, которых мы можем избежать, только применив силу – силу наших рук, наших умов и нашей веры в Таламейна.
   В рядах кадетов возникло замешательство, они зашушукались. Речь генерала сильно отличалась от той, которую они ожидали услышать, и тем более от тех речей, которые они привыкли слушать в стенах Цитадели.
   – Я хочу предупредить вас об испытаниях, которые выпадут на вашу долю, – не унимался Кхореа. – Они были предрешены давно. Всем нам хорошо известна глупая болтовня выжившего из ума Теодомира. И все мы знаем о его сокровенной мечте уничтожить нашу пламенную веру, превратить ее в золу и вбить в наши головы свои извращенные, маразматические выкладки.
   Такие речи были более понятны кадетам. Они успокоились, а некоторые из них даже стали мрачно улыбаться. Выпускники Цитадели привыкли к резкой критике в адрес Теодомира.
   – Но этот безумец окончательно выжил из ума. Он решил попробовать одолеть нас силой оружия.
   На лицах нескольких кадетов появились кривые усмешки. При прохождении последнего, практического курса обучения большинство из них принимало участие в рейдах против плохо вооруженных, недееспособных новобранцев Теодомира. Кхореа понял, почему кадеты улыбаются.
   – Сегодня ночью вы станете настоящими дженнами и вскоре встретитесь с армией Теодомира. Но предупреждаю – это будет не тот сброд, с которым вы успели познакомиться. Теодомир прибег к услугам наемников, людей высокопрофессиональных, обученных мастерству убивать жестоко и беспощадно. И эту подготовку они прошли в своей добропорядочной Империи Внутренних миров. Кхореа демонстративно сплюнул.
   – Да, они – наемники! Но наемники умеют сражаться, невзирая на то, что защищают зло. Вы должны противостоять им мужественно, как подобает дженнам. В данный момент Теодомир, фальшивый пророк, поднимает целую армию против наших миролюбивых планет, армию неверующих, солдаты которой в случае победы будут утверждать, что Истина Таламейна и мы, ее слуги, не имеют права на существование. Если они победят, то случится непоправимое. Нас и все, что нам дорого, уничтожат, словно нас никогда и не было на свете. Скажи мне, юный дженн, разве предотвращение этой угрозы не стоит смерти? Моей смерти, твоей смерти... смерти каждого человека, находящегося в этом зале?.
   Наступила мертвенная тишина. Вдруг один кадет встал. Кхореа автоматически с гордостью отметил его. Кадет воскликнул:
   – Смерть! Да здравствует смерть!
   Кадеты начали скандировать, а затем исступленно заорали, протяжно завыли, словно загнанные волки.

* * *

   Стэн сделал пару круговых движений рукой и бросил крюк вверх. Веревка, прикрепленная к концу крюка и лежавшая свернувшейся змеей у ног Стэна, моментально размоталась и, взмыв к черному небу, исчезла где-то наверху, в смутно различимом снегу. Крюк скользнул по крыше Цитадели и вонзился острым концом в выступ, находящийся на высоте двадцати метров.
   Стэн рывком дернул веревку, проверяя, прочно ли зацепился крюк. Удостоверившись в том, что бросок оказался удачным, он начал по-кошачьи взбираться наверх, отталкиваясь от стены ногами, держа корпус под углом почти в девяносто градусов от выпуклой поверхности «спрута». Добравшись до крюка, Стэн ухватился за него и метнул вверх следующий. Несмотря на то что на нем были шипованные ботинки, он поскользнулся и чуть не упал, в то время, как крюк, проехав по округлой поверхности, затормозил и зацепился за что-то. Стэн снова сжал руками веревку и приступил к следующему этапу своего восхождения к крыше святилища дженнов.
   Находившиеся внизу Алекс, Киршейн и командос Ффиллипс начали карабкаться наверх по внушающему благоговейный страх покатому туловищу «спрута», словно снежные мотыльки, цепляясь крюками, перчатками, ботинками за любую неровность на гладкой поверхности.
   Стэн первым добрался до терморегулирующей мембраны и через светящуюся красную пленку заглянул в часовню, находящуюся под ней. В часовне никого не было.
   Алекс поднялся к товарищу и схватил его за ботинок. Стэн опустил руку, и сержант, с трудом переводя дыхание, передал ему блистер. Стэн оценивающе посмотрел на прибор, снова благодаря про себя смекалистых подростков, лизнул холодную пластинку, к которой чуть язык не примерз, и приложил блистер пластинкой к «дышащей» мембране. Затем, оттолкнувшись от крыши, он заскользил по веревке вниз.
   Блистер врос в мембрану и засветился, став с ней единым целым; затем вся поверхность мембраны начала медленно плавиться. Блистер ползал вверх-вниз, оставляя за собой зияющее отверстие, под которым находилось «сердце» Цитадели.
   Стэн взял у Алекса еще один крюк, зацепил его за край дыры и опустил веревку в часовню. Потом на руках спустился по веревке в помещение. Вслед за ним спустились Алекс, Киршейн и люди Ффиллипс. Они рассредоточились по часовне, проверяя, не задержался ли в ней какой-нибудь незадачливый дженн, и расставили посты.
   Стэн остановился в центре часовни, почти физически ощущая, что в ее стенах притаилось зло. При свете мерцающих факелов огромные статуи военных героев выглядели устрашающе и напоминали горгулий, готовых наброситься из-за рядов свисающих со стен полковых знамен.
   Сзади послышалось свистящее дыхание Алекса. Сержант слегка дрожал.
   – Я насквозь продрог, гладя на все это, – прошептал он. Стэн понимающе кивнул головой и посмотрел на Киршейна.
   – Взорвать эту лавочку к чертовой бабушке!

* * *

   Кадеты-дженны молча ели. Офицеры, сидящие на огромной сцене, тоже трапезничали. Генерал Кхореа из вежливости попробовал по кусочку каждого блюда, отодвинул свою тарелку в сторону и отослал слугу, пытавшегося снова наполнить его бокал вином.
   Кхореа обвел взглядом кадетов и почувствовал огромный прилив гордости. «Скоро все эти молодые люди присоединятся ко мне для выполнения великой миссии дженнов». Он знал, что многие из них погибнут, и задался вопросом, удастся ли одному из этих юных кадетов, мирно сидящих за столами, в один прекрасный день стать генералом вроде него.
   Как вдруг ход его мыслей прервал оглушительный мощный взрыв, от которого замерло сердце. Это был один из тех немногих моментов в жизни генерала Кхореи, когда он содрогнулся от страха. Никто даже предположить не мог, что враг ударит по часовне.
   Цитадель находилась под атакой.

* * *

   Восбер и его люди ринулись к баракам. Несколько минут спустя охранники дженны, застигнутые врасплох, выгнанные из бараков взрывами гранат, были скошены автоматными очередями.
   Восбер отдал команду, и его боевой отряд энергично двинулся вперед Они быстро вывели из строя танковые огнеметы, разбили пульты управления и подожгли все, что можно было поджечь. Первый комплекс бараков вспыхнул ярким пламенем.
   Киршейн подбежал к статуе и повесил пакет с взрывчаткой на ее громадную металлическую руку. Стэн, Алекс и люди Ффиллипс, находящиеся в часовне, проделали то же самое. Стэн бросил последний взрывной заряд на пол часовни и бросился к массивной двери. Он и Киршейн последними покинули храм. Стэн выкрикнул приказ, и Киршейн на бегу нажал кнопку дистанционного управления.
   В часовне один за другим стали взрываться смертоносные пакеты. Языки пламени набирали силу, из красных становясь белыми. Каждый взрывной пакет прибавлял нового жару. Огонь распространялся все дальше и дальше, подбираясь к стенам часовни, и вскоре вся она была объята слепящим белым пламенем.
   Драпировка и полковые знамена вспыхнули, как порох, золотые статуи начали плавиться, словно таяли гигантские снеговики. Пузырящаяся и булькающая золотая река растекалась по всему полу.
   Сквозь дыру в потолке ворвался ветер и распахнул двери часовни с ураганной силой. Сотворенный огнем полувакуум заполнился воздухом. А затем раздался страшный грохот – это взорвался весь храм.
   Цитадель основательно тряхнуло. Стены столовой задрожали, как при землетрясении, Дженны бросились на пол. В огромном помещении начался хаос. Кхореа, находившийся на сцене, залез под стол, хватаясь дрожащими руками за оружие. Он был близок к истерике. Мимо него, размахивая автоматом, пробежал офицер с дико вытаращенными от ужаса глазами. Кхореа схватил было офицера, но тот вырвался и побежал дальше. Генерал одной рукой сгреб со стола микрофон, и в следующее мгновение по всем громкоговорителям огромной столовой прозвучал призыв к соблюдению спокойствия, произнесенный громоподобным голосом. Этот командирский, хорошо поставленный на многих полях сражений голос возымел свое действие. Люди застыли на местах, как завороженные. Придя в себя, они вытаращились на Кхорею подобострастными взглядами.
   До того, как он успел отдать какое-нибудь приказание, главная дверь с шумом распахнулась и на пороге появился отряд боевиков во главе со Стэном. Не обращая внимания на невооруженных кадетов, они прошли мимо юнцов, громыхая ботинками, и, разделившись на три отряда, разошлись по помещению, открыв огонь по офицерам-дженнам, находящимся на сцене.
   Какой-то кадет занес над Стэном свой обрядовый кинжал, но Киршейн схватил мальчишку рукой и отбросил в другой конец столовой. Алекс" находившийся за спиной Стэна, поднял огромный стол и швырнул его в группу агрессивно настроенных кадетов. Им еще крупно повезло, потому что Килгур избавил их тем самым от необходимости вступить с ним в драку.
   Стэн метнул гранату в группу офицеров, моментально исчезнувших в дыму и кровосмешении рук и ног. За взорванной стеной, по левую руку от Стэна, находился взбешенный дженновский офицер, готовый ринуться в бой. Киршейн сорвал с плеча короткоствольный автомат и нажал на спусковой крючок. Офицер, прошитый очередью, замертво рухнул на пол.
   Ффиллипс оказалась на сцене в тот момент, когда Стэн и его команда поднялись туда с другой стороны. Стэн узнал Кхорею с первого взгляда, поскольку Махони кратко описывал ему внешность генерала, и начал пробиваться вперед, к намеченной цели. Но между ним и Кхореей находилось несколько десятков дженнов. Нужно отдать им должное, они сложили головы, храбро защищая своего генерала.
   Увидев Стэна, Кхореа инстинктивно распознал в нем командира отрада. Генерал бросился вперед, расталкивая офицеров локтями. Ему отчаянно хотелось убить Стэна. Однако телохранители сплотились вокруг Кхореи, подхватили его под руки и, невзирая на крики протеста со стороны генерала, потащили его в дальний конец сцены.
   Стэн в последний раз мельком увидел белое, перекошенное от злобы лицо генерала, когда телохранители выносили его через заднюю дверь.
   Стэн развернулся и принялся пробивать себе дорогу обратно сквозь толпу офицеров. Ослепленные яростью, они били его кулаками, пинали ногами, отталкивая друг друга. Стэн рубил длинным ножом направо и налево, а они не отступали. Тело Стэна болезненно сжималось под бесчисленными ударами озверелых офицеров.
   Алекс и Киршейн отчаянно сражались, пытаясь добраться до товарища. Опасаясь за жизнь Стэна, они вовсю работали руками и ногами, отбрасывая взбешенных дженнов в сторону, круша их черепа, ломая ребра.
   Наконец-то Алекс и Киршейн пробрались к своему командиру. Между ними и истекающим кровью от множества неглубоких ран Стэном не было больше никого.
   Алекс помог товарищу подняться на ноги. Они огляделись по сторонам в поисках недобитых дженнов. Вокруг валялись лишь горы трупов в черной форме, а чуть поодаль стояла Ффиллипс со своими командос, на лицах которых застыло свирепое выражение. Они так же выискивали улизнувших дженнов.
   Стэн помахал Ффиллипс рукой. Она радостно улыбнулась и подняла большой палец правой руки. Все было кончено. Плато вокруг Цитадели горело ярким пламенем. Восбер отлично справился с работой. Все бараки были взорваны. Стэн и Ффиллипс со своими людьми воссоединились с Восбером и Иганом с их солдатами у края дороги, ведущей вниз. Перед началом спуска они выстроились в рад.
   – Каковы потери убитыми и ранеными? – спросил Стэн.
   – Трое убитых, двое тяжелораненых, десять контуженых. Легкая победа, – доложил Восбер.
   – Ни одной потери, – с гордостью сказал Иган. У Ффиллипс настроение было мрачным.
   – Семеро убитых, двенадцать получили ранения средней степени. Все транспортабельны.
   Стэн отдал необходимые распоряжения и повернулся к Алексу, махнув рукой в сторону извилистого горного серпантина.
   – На сей раз пойдем по дороге.
   – Согласен, парень, – сказал Алекс. – Кости Килгура слишком стары, чтобы вновь корчить из себя обезьяну.
   Наемники бодрым шагом двинулись вперед. Они покидали высокогорное плато, оставляя после себя догорающие руины Цитадели и погребенные в них мечты дженнов о кровавых подвигах и славе.

Глава 19

   Врачи суетились вокруг извивающихся пиявкообразных существ в ожидании, когда они выпустят сильное наркотическое вещество в вены Пророка Ингильда. Для наркомана такие паразиты были просто находкой. Он впадал в состояние эйфории всего от нескольких калорий, находящихся в слизи этих маленьких монстров.
   Ингильд раздраженно махнул врачам рукой, и те осторожно сняли крошечных выпуклых чудовищ. Ингильд сел и знаком велел всем удалиться. Врачи молча разошлись, не решившись раздражать его обычными церемониальными поклонами и восхвалениями.
   «Фальшивый» Пророк (как назвал бы его Теодомир) был не в духе. Обведя взглядом тронный зал, он вперился в охранников, пытаясь привести свои чувства в порядок до того, как наркотик возымеет успокаивающее действие. Больше половины охранников, находившихся в тронном зале, были дженнами, одетыми в черную форму. Ингильд не поддался приступу инстинктивной паранойи. Он понимал, что охранники дженны наблюдают за ним больше из любопытства, нежели из желания защитить в случае попытки убийства. Остальные охранники были членами семьи Ингильда, что немного успокаивало его. Пророк отбросил в сторону мысль о прекрасной возможности свержения его с престола.
   Симбиотический наркотик начал растекаться по венам Ингильда, ощутившего невероятный прилив облегчения. Он был Ингильдом, и все подчиненные обязаны оставаться преданными ему.
   Ингильд, так же, как его оппонент Теодомир, был мужчиной средних лет, то есть прожил на свете немногим более двухсот лет. Но выглядел он, подобно Теодомиру, глубоким старцем, смерть которого ходила не за горами. С его плешивой куполообразной головы свисали тонкие нити тусклых волос.
   Один бродячий знахарь много лет назад поведал Ингильду о причинах заболевания золотухой. Знахарь сказал, что глубоко засевшие в его душе страхи противодействовали полезным современным препаратам. Ингильд казнил знахаря за такой диагноз, но сохранил «пиявок» и прибегал к их услугам по несколько раз в день.
   Охранник-дженн подошел к Ингильду чеканным шагом, как подобает военному, но Пророк почувствовал в его взгляде презрение.
   – Слушаю.
   – Прибыл генерал Кхореа, – доложил охранник.
   Ингильд умело скрыл охватившее его чувство страха и кивнул охраннику. Кхореа вошел, отвесил легкий поклон и приблизился к тронной кушетке.
   Наркотик, вызывающий чувство уверенности в себе, стал действовать быстрее, и Ингильд внутренне улыбнулся «Этот человек даже не потрудился переодеться после разгрома Цитадели», – подумал он. Форма генерала была изрядно потрепана, а на открытых участках кожи виднелись пятна высохшей крови.
   Кхореа вытянулся перед Ингильдом по струнке и торжественно отдал честь. Ингильд ответил на его приветствие лишь слабым кивком головы. Генерал бросил взгляд на охранников, подал знак, и, к ужасу Пророка, все они удалились. После того, как вышел последний человек, Кхореа сел на край тронной кушетки. Ингильд переборол в себе желание гневно закричать и затопать ногами. Вместо этого он улыбнулся Кхорее и покровительственно похлопал его па плечу.
   – Наконец-то, мой генерал, – сказал Пророк, – ты вернулся ко мне. Я молил богов о твоем спасении. Кхореа раздраженно отмахнулся.
   – Слушай меня внимательно. Я составил обращение. В нем ущерб, причиненный Цитадели, сводится к минимуму. В основном там говорится о том, что мы отразили подлую внезапную атаку, оттеснили врага и многих убили.
   – Но, – возразил Ингильд, – в твоем докладе... .
   – Забудь о моем докладе, – резко оборвал Кхореа. – Он предназначался для офицеров. – А затем, как бы невзначай, добавил: – И для тебя.
   Ингильд подавил в себе негодование.
   – Когда будешь говорить с кадетами, обратишь особое внимание на героическую гибель офицеров. Это поднимет их боевой дух. В конце концов, они ведь почти еще дети. Ингильд изумленно уставился на генерала.
   – Но ведь там погибло несколько... Кхореа смерил Ингильда испепеляющим взглядом, и Пророк не решился больше встревать.
   – Все готово к оглашению твоего обращения, – продолжил генерал, сделав небольшую паузу для большей выразительности. – Писаки, которые сочиняют мне речи, раздобыли для церемонии подходящего священника.
   – Что мы будем делать дальше? – спросил Ингильд, ненавидя себя за покорность. Кхореа улыбнулся.
   – Сражаться, – ответил он. – Будем вести тотальную войну. В конце концов, они просто наемники и после нескольких боев сдадутся. Тем более, что этому дилетанту – выскочке Стэну, являющемуся их вожаком просто-напросто везет. В действительности он вовсе не квалифицированный командир.
   – Кто он вообще такой?
   Кхореа скорчил недовольную гримасу.
   – Бывший имперский гвардеец, приближенный ко двору и вышвырнутый оттуда. Вряд ли он представляет для нас серьезную угрозу. – Генерал встал.
   – Но дженны обеспокоены выходками Стэна и его наемников. Ты и сам мог убедиться, что вера наших людей не всесильна.
   – Я бы не советовал тебе прислушиваться к провокаторам и использовать их высказывания в своем обращении, – предупредил Кхореа.
   Ингильд вздрогнул при этих словах и послушно кивнул головой.
   На лице Кхореи появилась хорошо знакомая Пророку холодная улыбка.
   Он отдал честь и утрированно низко поклонился:
   – Дженны будут ждать ваших дальнейших указаний, о Повелитель Огня.
   Кхореа развернулся и чеканной походкой вышел из тронного зала.
   Ингильд проводил генерала недружелюбным взглядом. Он ненавидел эти щелкающие каблуки и прямую, как натянутая струна, спину.
   Минуту спустя охранники Пророка вернулись в зал.

Глава 20

   Даже в созвездии, населенном диссидентами, фанатиками и праздношатающимися бездельниками, в созвездии, раздираемом двумя враждебными религиями, может быть свой маленький рай.
   Таковым являлась планета Небта, светский вариант Санктуса. Небтанцы контролировали главные торговые пути, проще говоря – перехватывали суда купцов, которых бхоры не смогли перехитрить, заманить в ловушку и шантажом или просто силой отобрать товар. Небта была очень богатой и очень красивой планетой, на которой даже бедные отличались богатством – во всяком случае, по сравнению с обитателями других планет Волчьего созвездия.
   В океанах Небты было мало соли, а маленькая луна обеспечивала слабые приливы. Круглый год планета нежилась в мягком климате. Большинство ее небольших по размерам континентов находились в самом сердце умеренной зоны. Товарные склады, взлетные поля и маклерские конторы были разумно расположены на экваториальном пустынном континенте. Небтанские принцы торговли предпочитали праздно проводить время в особняках и окружать себя роскошью, нежели заниматься бизнесом.
   Правительство Небты исповедовало политику силы. У каждого принца торговли была своя армия, их города были надежно укреплены, а дома напоминали неприступные крепости. Планетой правил Совет этих самых торговых воротил – Совет, подкупленный и запуганный Паррелом много лет назад.
   За стенами укрепленных городов жили клерки, специалисты по кораблям, банкиры и все прочие. Фермеры жили вокруг городов и, по настоянию Паррела и с молчаливого согласия Совета, не допускались к участию в политических баталиях.
   Поместье-крепость Паррела состояло из целого ряда строений и занимало площадь более ста квадратных миль великолепной, ухоженной парковой зоны. Паррел неохотно разместил Стэна с его наемниками в одном из своих домов – длинном мраморном чудовище, которое они с радостью превратили в нечто среднее между бараком и борделем. Паррел решил дать званый ужин в честь успешно проведенного рейда, благодаря которому Цитадель пала и началась война. Судя по словам секретаря Паррела по социальным вопросам, на ужин были приглашены самые лучшие, самые красивые и самые умные мужчины и женщины Небтанского великосветского общества.
   Ну и, конечно, с меньшей охотой пригласили почетных гостей. Это не значило, что на торжестве должны были присутствовать все двести наемников. В список гостей такого рода вошли: полковник Стэн, его помощники Ффиллипс и Восбер, а также, по настоянию Стэна, Алекс и, по настоянию Киршейна – Киршейн.
   Стэн и Алекс решили, что этот громила зашел слишком далеко в яром стремлении оберегать своего командира. Они не знали, говорить ли Киршейну, что ни одно подобное торжество не обходилось без драки или королевских состязаний. В конце концов, вечеринка есть вечеринка. Однако, когда пятеро солдат поднялись по идеально выметенной лестнице в особняк Паррела, пройдя мимо слишком большого количества воинственно настроенных охранников, Стэн отметил, что вечеринка обещает быть особенно интересной.
   Приглашенный обязан был явиться на торжество в парадной форме, и Стэн облачился в голубой мундир Третьего полка Гвардии, надев на голову кивер того же цвета. Ффиллипс так же надела форму гвардейца, увесив грудь медалями, которые, как Стэн знал, ей никто никогда не вручал. Восбер нарядился в чистую выглаженную форму без знаков отличия и наград, фасон которой, как подозревал Стэн, придумал он сам. Киршейн надел парадную форму войск Охраны своей планеты, на рукавах которой все еще виднелись темные пятна от нашивок, вначале старательно прикрепленных, а затем многократно отрывавшихся. Киршейн не повесил на себя ни одной ленты военных компаний, в которых он участвовал, объяснив это тем, что они ему мешают. «Разве это так важно?» – спросил гигант.
   А вот сержант Алекс Килгур сиял, как новенький золотой. Откуда-то со дна – Стэн даже предположить не мог, что такое окажется в его багаже, хотя никогда точно не знал, чем набивал Алекс свой старый потертый кожаный сундук – Килгур достал и нацепил на себя следующие вещи: блестящие лакированные туфли на низком каблуке; спущенные до колен чулки в жуткую клетку цвета «вырви глаз»; кинжал с серебряной рукояткой в черных ножнах, инкрустированный драгоценными камнями, прикрепив его к правому шелковому чулку; и ворсистую юбку в такую же яркую клетку, что и чулки. Поверх юбки, над пахом, на серебряной цепи висела большая сумка с изображением какого-то неведомого животного. Цепь держалась на широком поясе с серебряной пряжкой; к нему же был прикреплен и тянувшийся через одно плечо ремень. С пояса свисала не только сумка, но и полуметровый кинжал с односторонним лезвием, без рукоятки. Находился он с правой стороны, так же, как и длинный широкий меч с резным эфесом.
   Стэн подумал, что Алекс, должно быть, перепутал вечеринку с маскарадом.
   Обрисуем живописный вид сержанта Килгура до конца. Пояс был надет на камзол с жилеткой, причем и то, и другое застегивалось на серебряные пуговицы. Шея Алекса была прикрыта ажурным шелковым жабо, а запястья украшали длинные кружева. Поверх всего этого Килгур нахлобучил пару метров ворсистой цветной ткани, приколов ее к левому плечу серебряной брошью. Завершением экзотического наряда служил некий головной убор, который Алекс называл боннетом, напоминающий кепку, но украшенный серебряным позументом. Сбоку из шапочки торчало некое подобие птичьих перьев. Стэн так же знал, что в сумке, висящей на поясе, Алекс надежно спрятал маленький, но очень действенный пистолет.
   Стэн не до конца понимал, что происходило вокруг, да и спрашивать об этом ему не хотелось. Естественно, все часовые, стоявшие при входе в особняк, салютовали Алексу, не обращая никакого внимания на Стэна и его компанию. Впрочем, это никого не огорчило, кроме Ффиллипс.
   Переступив порог особняка, Стэн с облегчением снял кивер и вошел в центральный зал. Первым человеком, кого он увидел, была совершенно голая женщина с колчаном со стрелами за спиной, которая брала три бокала с каким-то напитком с сервированного столика.
   Стэн обвел изумленным взглядом бальный зал. После созерцания обнаженной амазонки разум его немного помутился. Небтанская знать имела, казалось, весьма слабое представление о военной форме, но всячески старалась сделать свои наряды неповторимыми.
   Стэн увидел пестрое разнообразие форменных костюмов всех армий, когда-либо создававшихся за тысячелетний период существования Империи и в доисторические времена. Кое-какие он узнал. Например, по танцевальному залу расхаживал толстый человек с красным лицом, напяливший на себя боевой плащ танкхов, из-под которого почему-то выглядывала фиолетовая туника, украшенная аксельбантом. На ком-то из присутствующих Стэн увидел юбку, как у Алекса, но из обычной одноцветной ткани. На поясе другого висел широкий и короткий меч, на голове красовался металлический шлем, на ногах – наколенники, а на плечах – железные пластинки, напоминающие тарелки. Один из гостей вообще был облачен целиком в металлический костюм.