И люди сделали чудо! Смонтировали и пустили пресс "Берд-сборо" за двадцать пять суток!
Не стояло дело и на других участках. Тем временем стапели сборочных цехов, аккуратно размеченные и разобранные в Воронеже, значительно скромнее, незаметнее, чем их собратья станки, проследовали из вагонов к отведенным им местам и... Вот их-то уже нельзя было собирать на "живую нитку", временно. Без заранее подготовленного фундамента здесь не обойтись. И вот снова загорелись костры, отогревая мерзлую землю полов в цехах. Появился автокомпрессор, теперь можно было долбить ямы под фундаменты. Правда, отбойные молотки часто останавливались, так как в них замерзала вода-конденсат. И здесь снова приходили на помощь костры.
Прибыл бетон. Чтобы он не замерз в фундаментных ямах, электрики предложили устроить прогрев бетона через арматуру с помощью сварочных трансформаторов. Попробовали - получилось. Тогда осмелели и стали применять этот способ шире. Далее - научились укладывать бетонные полы в цехах, прогревая их через металлическую сетку. Цехи на глазах стали обретать обжитой, рабочий вид.
С каждым днем менялась обстановка в агрегатно-сборочных цехах. Стапели для сборки крыльев, фюзеляжа, оперения приобретали знакомые очертания. Верстаки и другое цеховое оборудование также занимали свои места. А как только передвижные компрессоры подали в сеть сжатый воздух, запели пневмодрели, деловито затрещали автоматные очереди пневмомолотков, возвещая о том, что цехи ожили. В них скоро вновь начнут рождаться "илы".
А где же агрегаты самолетов, которые мы привезли из Воронежа? Они на своем месте - в цехе главной сборки. Правда, значительная часть этого огромного цеха еще не имеет крыши. Но хорошо и то, что эта непокрытая часть ближе к выходным воротам. А в глубине цеха снег начисто выметен и уже выстроились в два ряда фюзеляжи партии штурмовиков, которым предстоит быть первыми самолетами, построенными на новом месте.
С каждым днем оживленнее становится главная сборка - приезжают ее хозяева из Воронежа, закончив там выпуск последних крылатых машин. Теперь ежедневно меняется и облик самолетов здесь, на главной сборке. Буквально на глазах преображается и сам цех: строители корпуса завершают свое дело. Снегопадам и метелям сюда уже ход заказан. Вот только с морозом пока еще сладу нет. Тем более, что он непрерывно набирает силы. В ноябре 41-го температура здесь доходила до минус тридцати и более градусов. Да еще вдобавок с ветерком. Поэтому костры, единственный пока источник тепла, проникли и сюда, в цех главной сборки. Конечно, они были всемерно "облагорожены" - ограждены железными стенками и назывались жаровнями, времянками или еще как-то. Но главное, около огня можно было согреться.
Не так уж долго, как мы думали, пришлось нам ждать того знаменательного дня, когда в цех наконец потребовали конструкторов не для перевозки каких-то грузов или оформления транспортного наряда, а для работы по специальности. При сборке самолета возникли какие-то вопросы, требующие ответов специалистов, появились неувязки, требующие компетентного решения. Без этого ОТК и военный приемщик не принимали ту или иную операцию. Действовал установленный порядок без каких-либо скидок на наши тяжелые условия. Законы строительства боевых самолетов оставались незыблемы: все должно быть сделано строго по чертежам и с отличным качеством. А если, скажем, нет электропровода указанной в чертеже марки, то разрешение на замену его другим электропроводом может дать только соответствующий специалист-конструктор. Причем не просто разрешить, а оформить это разрешение установленным порядком. И это не проявление бюрократии или чья-то блажь. Ведь много тысяч различных деталей только тогда действительно образуют самолет, только тогда все системы и устройства самолета исправно заработают, когда каждая из этих деталей будет изготовлена строго по чертежу. Ну, а если все же случилось какое-то отступление от нормы, то только конструктору, досконально знающему роль этой детали, ее взаимодействие и взаимосвязи с другими деталями и элементами самолета, дано право решать, что делать в данном случае. Решать самому или привлекать других специалистов. Наши "илы" не должны подводить летчиков в бою.
В цехах вновь был введен военный распорядок рабочих суток - две удлиненные смены по десять-двенадцать часов. А на многих участках появилось дополнительное правило: работу не прекращать пока не выполнено задание. Отсюда вытекало требование к столовым и буфетам - обеспечить трехразовое питание каждой смены. Ведь подавляющее большинство работавших в то время не имели возможности позавтракать дома, потому что самого дома в привычном понимании этого слова у них просто не было. Да и снабжение продуктами по карточкам с каждым месяцем уменьшалось.
- Для партийного комитета и лично для меня,- рассказывал, автору Николай Иванович Мосалов,- все вопросы, связанные с комплектованием, размещением, обеспечением, питанием и устройством быта работников завода, стали главной заботой на новом месте. В этой связи вспоминается следующее, совершенно непредвиденное нами обстоятельство. На завод неожиданно заявилась большая трупа бывших наших работников - жителей тех самых деревень и поселков из-под Воронежа, по разным причинам не поехавших с нами. Прибыли с семьями. Двинулись они к нам всем миром, когда военная обстановка под Воронежем ухудшилась. Как разместить их?
Много трудностей рождает переселение человека на новое место. Еще больше их возникает при переселении семьи. И в гигантский комплекс проблем превращаются эти трудности, когда перемещаются коллективы, состоящие из многих тысяч семей.
При этом все возникающие проблемы должны решаться одновременно и безотлагательно: обеспечение жильем, питанием, медицинской помощью... Простые житейские дела - помыться в бане, постирать белье, постричься выросли в проблемы, потому что бани, прачечные, парикмахерские необходимо организовывать заново, с нуля.
У человека порвалась одежда, развалились ботинки - нужна ремонтная служба, ее также необходимо создавать заново.
Кто же все это должен делать, на чьи плечи взваливается организация всех этих служб? Ответ однозначный - на заводской коллектив, его партийную организацию и руководителей завода.
Потому что решение комплекса этих проблем необходимо для бесперебойной работы цехов, для выпуска штурмовиков. А городской район с упомянутыми бытовыми службами, такими привычными в нормальных условиях, только возникает вокруг завода...
Эти мои слова, несмотря на их справедливость, могут создать у читателя неверное впечатление, будто бы коллектив нашего завода оказался в каком-то необитаемом месте и со всеми трудностями боролся сам, один на один. Чтобы такого впечатления не создавалось, скажем, что в район эвакуации нашего завода было вывезено из разных мест несколько различных предприятий, и все они находились примерно в одинаковом с нами положении.
Удовлетворение нужд большого промышленного района, образовавшегося на новом месте, стало большой государственной задачей, требовало солидного и оперативного руководства.
"Мы создали там главк,- пишет в своих воспоминаниях бывший нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин,- в обязанности которого входило обеспечение общих нужд всех этих заводов, увязка работы со строительством. Начальником этого главка назначили Д. Е. Кофмана, хорошего организатора, умелого хозяйственника, который и поныне работает директором одного из опытных авиационных заводов. Создание этого главка оправдало себя и помогло при восстановлении эвакуированных заводов и в дальнейшей работе в последующие годы войны".
- Это произошло в конце 1941 года, в самый разгар эвакуации заводов,рассказывает мне Д. Е. Кофман.- Сразу же определилось несколько основных направлений работы нового главка. Причем по одним направлениям, например по обеспечению и регулированию энергоснабжения предприятий, мы в основном действовали самостоятельно внутри нашего промышленного района. Наш главный энергетик П. И. Терис, находясь на только что пущенной в эксплуатацию и уже перегруженной местной ТЭЦ, командовал направлением потоков электроэнергии на то или иное предприятие с учетом остроты потребностей.
По другим направлениям, а их было большинство, установившейся и весьма эффективной формой работы было активное участие в подготовке, а затем реализации ежеквартальных решений Государственного Комитета Обороны по обеспечению потребностей нашего промышленного района в продовольствии, медицинском обслуживании, жилье и другим нуждам.
Решения оперативно готовились в Центральном Комитете партии у Г. М. Маленкова. При непосредственном участии таких специалистов из аппарата ЦК, как А. В. Бердников, А. И. Тугеев и других, за 3 - 4 дня подготавливались согласованные с заинтересованными ведомствами решения ГКО на каждый очередной квартал. В этих документах четко формулировались не только задачи, но и пути их решения с конкретными исполнителями и сроками. Решения ГКО утверждал лично И. В. Сталин, после чего они немедленно вступали в действие.
Большую помощь в становлении и развитии предприятий нового промышленного района, в частности завода No 18, выпускавшего грозные "илы", постоянно оказывали нам обком партии и его секретари.
Находясь далеко от Москвы, мы в то же время никогда не чувствовали себя оторванными от нее, повседневно жили ее заботами и делами.
Торжественное заседание вечером 6 ноября 1941 года, парад войск 7 ноября, как это много значило для нас! Мы понимали: крепко стоит Москва! Но ей нужна помощь всей страны. И так нужны ей сейчас наши самолеты. Вот почему заводской коллектив торопится наверстать упущенное, перестать быть должником Родины.
Уже через месяц после прихода первого эшелона в цехе главной сборки на новой площадке были собраны первые штурмовики Ил-2. В бытовках этого цеха, да и в других подразделениях стали появляться "спальные" уголки. Люди перестали уходить из цехов после смены, оставаясь на заводе. На улице лютует зима, а в бараках общежитии уюта не много. Да и семьи у многих были в деревнях. Куда и зачем уходить с завода? Здесь, в бытовках, относительно тепло, в цеховом буфете покормят и работать можно без оглядки, пока задание не выполнишь...
О том, что 5 - 6 декабря началось контрнаступление наших войск под Москвой, мы узнали из сводки Совинформбюро только 13 декабря.
А вот о том, что на новой площадке построен и выпущен в воздух, в полет первый штурмовик Ил-2, весь заводской коллектив узнал в тот же день, 10 декабря 1941 года.
Заместитель начальника ЛИСа летчик-испытатель Евгений Никитович Ломакин, рассказывая мне об этом событии, вспоминает:
- Первый штурмовик, собранный на новой площадке, готовила к полету бригада бортмеханика Н. М. Смирницкого. После его доклада о готовности я сообщил директору завода и получил разрешение на полет. При этом директор сказал, что он сам сейчас приедет на аэродром. Взяв свой парашют со склада, разместившегося в недостроенном домике ЛИС, в сопровождении группы работников летной станции я вышел на улицу, направляясь на летное поле. Здесь мы встретились с директором, который подъехал к этому же домику и вышел из машины, так как из-за глубокого снега его "эмка" проехать дальше не смогла.
- Около самолета,- продолжает вспоминать Ломакин,- я, как обычно, выслушал доклад бортмеханика о готовности машины, осмотрел самолет, надел парашют и собрался влезать в кабину, как директор жестом показал мне, что хочет что-то сказать. Он подошел ко мне и негромко проговорил: "Если у вас все будет в порядке в полете, то пошумите над заводом, пролетите над корпусами. Надо подбодрить людей, показать, что их тяжелый труд и здесь уже дает плоды..."
Некоторым посчастливилось самим увидеть этот исторический полет, многие слышали "голосок" нашего детища. Все, находившиеся на заводской площадке, знали и горячо обсуждали это огромное событие в нашей жизни. Как же иначе назовешь его, ведь уже здесь, на недостроенной, необжитой площадке, которую чаще зовут строительством, нежели заводом, построен и летает наш самолет Ил-2! Его ждали с верой и долготерпением, как ожидают то, что обязательно должно случиться, но произойдет не скоро. Для многих работников завода, занятых, заваленных повседневными заботами на своих рабочих местах, этот полет прозвучал в буквальном смысле громоподобно.
Он, этот полет, был не только, да, наверное, и не столько техническим достижением заводского коллектива, а тем моральным фактором, который помог сделать очень важный психологический перелом в сознании многих работников завода.
Мы уже не вырванное с корнем из родной земли перекати-поле, гонимое ветрами войны неизвестно куда. Нет, мы уже вновь твердо стоим на родной земле, прижились и даем плоды!
Вот что для многих значил первый полет первого штурмовика, собранного на новом месте. Вот о чем пел его мотор в тот памятный морозный день...
А морозы тогда стояли действительно знатные. И не только морозы, но и ветры, и снегопады, и вьюги.
Примыкавшее к заводу поле, на котором началось строительство аэродрома, заносило сугробами снега, а расчищать его нечем. Памятный полет первого Ил-2 готовили на площадке соседнего транспортного отряда. Там не было самолетов с моторами водяного охлаждения, и воду для нашего пришлось греть на костре в каких-то чанах...
Но это был один самолет. А когда их появилось много? В главной сборке военные представители один за другим принимают готовые машины. Но условий для их облета не было. Наркомат авиапромышленности дает указание: принятые военпредом самолеты отрабатывать на земле, а затем вновь разбирать, грузить на железнодорожные платформы и направлять в Москву. Организовать это нужно немедленно, штурмовики очень нужны на фронте!
Команда получена и принята к исполнению. Теперь судьба декабрьской программы завода определилась - самолеты уедут по железной дороге.
В это же время произошло и еще одно событие. По приглашению нашего союзника Англии туда была направлена делегация во главе с председателем ЦК профсоюзов Н. М. Шверником. В состав этой делегации вошел и представитель коллектива нашего завода Н. И. Мосалов.
Случилось это для всех неожиданно. Кого поставить во главе партийной оргайизации завода на время командировки Мосалова?
Остановились на кандидатуре П. М. Федоренко. Член партийного комитета, заместитель секретаря парткома завода Петр Максимович несколько лет подряд избирался председателем заводского комитета профсоюза. Он хорошо знал людей на заводе, а все мы знали его. Поэтому Петру Максимовичу не потребовалось много времени, чтобы полностью включиться в дела, возглавить работу заводской партийной организации.
Было бы несправедливо, рассказывая о периоде становления завода на новой площадке, не упомянуть о тех, кто, выполняя решение правительства, в исключительно короткие сроки развернул строительство нового промышленного района.
Беседуя со мной, вспоминая минувшее, один из бывших руководителей Управления специализированной строительной организации Особстрой, ныне генерал-лейтенант-инженер Всеволод Викторович Волков говорит:
- Оценивая масштабы этого строительства, объемы капиталовложений, концентрацию техники и рабочей силы, а также сжатые сроки, определенные правительственным решением, можно сказать, что даже по современным масштабам это была крупнейшая стройка страны, в которой принимали участие многие организации.
Для обеспечения заданных темпов работ нам было разрешено сооружать производственные корпуса с использованием металлических каркасов, что в практике довоенного строительства не допускалось. На стендах центрального завода Особстроя, оснащенного первоклассным по тому времени оборудованием, было развернуто изготовление металлических конструкций (колонн, ферм), выпуск которых достигал 4-х тысяч тонн в месяц.
Кроме возведения многих заводских корпусов, строительства аэродрома, жилого поселка, огромной системы различных коммуникаций, шоссейных дорог и других объектов, надо было создать мощную надежную энергобазу для обеспечения промышленного района электроэнергией и теплом. Широчайшим фронтом было развернуто и в короткие сроки завершено строительство районной ТЭЦ мощностью 150 тысяч киловатт.
Все это дало возможность к осени 1941 года обеспечить определенную готовность заводских корпусов к приему оборудования эвакуированных предприятий, в том числе - завода No 18 и развертыванию его производственной деятельности, описанной в настоящей книге.
Руководство этой грандиозной стройкой осуществлялось Управлением Особстроя, начальником которого был генерал Александр Павлович Лепилов опытнейший организатор, крупнейший инженер, человек высокой партийной принципиальности и большого обаяния. В числе его активных помощников, сделавших очень многое для решения сложных инженерных и организационных вопросов, были: главный инженер Особстроя В. В. Смирнов, заместитель главного инженера П. К. Георгиевский, начальники и главные инженеры строительных районов Н. Л. Колесников, Г. Н. Серебряный, В. Е. Любомирский, Ф. Г. Долгов, Ф. И. Егорейченко, Е. К. Грушко и многие другие.
"...Благодаря героическому труду коллектива Управления Особого строительства, за год с небольшим выросли в степи гигантские корпуса заводов, уже начавшие полнокровную жизнь..." - говорилось в докладной записке областного комитета ВКП(б), направленной в Политбюро Центрального Комитета партии.
Этот поистине самоотверженный труд строителей был дважды отмечен высокими правительственными наградами - орденами и медалями Советского Союза.
Глава четвертая. Нужны как воздух
Бегут, летят дни морозного, вьюжного декабря 1941 года. Уже пришел на новую площадку последний эшелон с оборудованием и людьми. Перебазировка завода на новое место заняла два с половиной месяца. При этом, кроме чисто заводского, цехового оборудования, перевезены склады с материалами, кислородный и хлебный заводы, трамвайные вагоны и многое другое. Уже добрая половина станков, самых нужных, работала на новых местах с полной нагрузкой, и число их наращивалось каждодневно. На столе директора "жила" краткая, но очень выразительная сводка:
"Дата... Прибыло вагонов... Разгружено вагонов... Завезено в цехи станков... Установлено и залито фундаментов... Полностью работает станков...".
Уже поднялся в воздух первый построенный нашим заводом на новом месте штурмовик Ил-2.
В тот памятный день на оперативном совещании директор сообщил, что последний самолет Ил-2, собранный на старой площадке, в Воронеже, облетан и сдан воинской части в начале ноября 1941 года. Таким образом, новенькие "илы" с маркой нашего завода не поднимались в воздух из-за эвакуации в течение тридцати пяти дней.
Много это или мало - тридцать пять дней? Нам казалось, мы были уверены - очень мало, всего каких-то тридцать пять дней!
В условиях зимы перебазировать завод, на новом месте развернуть работы в недостроенных цехах, при остром кризисе жилья, перебоях с питанием людей, отсутствии элементарных бытовых служб и служб технических - и не поднимать в воздух свои самолеты только тридцать пять дней!
...Пережили мы радость первого крупного военного успеха контрнаступления наших войск под Москвой, перечитывали и берегли номер "Правды" от 13 декабря с заветными словами: "...Войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение, и неся огромные потери".
Уже в цехе главной сборки число принятых военпредом самолетов перевалило за десяток.
Осуществлялся план расселения наших семей по уплотнению в домах и квартирах горожан. Подошла и моя очередь ехать за семьей в деревню. В домишке на окраине города нам на троих отвели комнатку площадью шесть квадратных метров. Вторую, несколько большую комнату, занимала хозяйка со взрослой дочерью. Выполнив первое ее требование - уплатить умопомрачительную сумму денег за машину дров, завезенных кем-то "по знакомству", и наколов небольшую поленницу этих дров, я направился за своими.
С двумя товарищами, такими же отцами семейств, мы с трудом нашли попутную машину, отправляющуюся в город за грузом. Пока наши хозяйки кормили шоферов, мы оборудовали и грузили машину. Самый старший из нас Борис Александрович Чернышев - оказался владельцем нескольких листов фанеры. Из нее и большой брезентовой накидки нам удалось соорудить нечто похожее на фургон. Туда погрузили наши нехитрые пожитки. Ребят, закутанных в одеяла и другие одежки - стоял сильный мороз - спрятали в глубь фургона. Простились с приютившими нас крестьянками, пожелали друг другу всего хорошего и поехали.
Уже со следующего дня "прелести" городской нашей жизни обнаружили себя полностью, и главная из них - поездки на завод и обратно. Утром наш рабочий поезд уходил в 6.15 и в 7.30 приходил на заводскую станцию. Но вечером... Влезая в унылые вагончики нашего "экспресса", никто из нас не мог сказать определенно, когда он тронется, где будет стоять и когда доберется до города. Одноколейный, с разъездами участок железной дороги был перегружен военными эшелонами, санитарными транспортами, поездами с эвакуированными, все они шли по зеленой улице. Расстояние каких-нибудь полтора десятка километров, а поездка нередко занимала у нас несколько часов...
Но все же неустроенность эта порой воспринималась как нечто временное, устранимое. Казалось, что в бурной, даже сумбурной жизни военного времени начинают просматриваться черты размеренности, напоминающие времена довоенные, как вдруг...
23 декабря 1941 года поздно вечером директор получил следующую правительственную телеграмму: "...Самолеты Ил-2 нужны нашей Красной Армии теперь как воздух, как хлеб, а Шенкман дает по одному Ил-2 в день... Этого дальше терпеть нельзя... Требую, чтобы выпускали побольше "илов"...
Сталин".
Вспоминая об этом чрезвычайном событии, начальник одного из отделов завода А. А. Бондаренко рассказывает:
- Телеграмма пришла на завод поздно вечером, часов в одиннадцать, и я тут же понес ее в кабинет директора. Шенкман еще не уезжал - сидел за столом и просматривал почту. Несколько раз молча прочитал телеграмму, затем очень глубоко вздохнул и сказал: "Да... положение критическое... Если Иосиф Виссарионович вынужден говорить таким тоном, значит машины нашего завода действительно нужны фронту как воздух, как хлеб". Он помолчал, прошелся по кабинету, еще раз прочел телеграмму и добавил: "Рабочие поймут все как надо и сделают все от себя зависящее, не дадут заводу топтаться на месте, я в этом уверен". Шенкман быстро обернулся в мою сторону и уже громко произнес: "Мы вырвемся. Сталин нам поможет. А вот его слова "Ил-2 нужны Красной Армии как воздух, как хлеб" должны знать на заводе все, поняли? - все, чтобы они стали нашим девизом, чтобы их смысл дошел до сознания каждого работника!".
Дежурный по заводу тут же получил указание организовать к четырем часам утра сбор руководителей основных подразделений завода. Часть людей оказалась на местах, за отсутствующими послали автобус.
Впервые за время работы на новой площадке в кабинете директора собралось столько людей, да еще ночью. Все понимали, что для такого "аврала" есть веские причины, но слова телеграммы для подавляющего большинства явились полной неожиданностью.
В наступившей после чтения депеши тишине директор повторил слова, сказанные им при первом чтении телеграммы. Руководители всех подразделений получили указание собрать короткие митинги-совещания своих коллективов на стыке ночной и дневной смен. Довести до сведения всех работающих смысл телеграммы-требования и тут же самим наметить конкретные обязательства по росту выпуска самолетов, которые нужны "как воздух, как хлеб".
Сразу же после совещания у директора наш новый парторг Петр Максимович Федоренко собрал у себя в парткоме секретарей цеховых парторганизаций и тоже разъяснил им задачу. Руководители завода разошлись по основным подразделениям и приняли участие в цеховых собраниях-митингах.
Следует сказать, что в технических и планово-производственном отделах завода подготовка к разработке плана развертывания производства на новой площадке проводилась уже с ноября 1941 года. Телеграмма подхлестнула, обострила начатое.
Активное подключение цеховых коллективов, их конкретные обязательства по выпуску деталей, агрегатов, самолетов, которыми заканчивались цеховые собрания в тот памятный день, позволили руководству сформулировать также конкретный ответ заводского коллектива на жесткую претензию.
В конце 24 декабря с завода ушла телеграмма следующего содержания: "Москва. Кремль. Сталину.
Вашу справедливую оценку нашей плохой работы довели до всего коллектива. Во исполнение Вашего телеграфного указания сообщаем, что завод достигнет в конце декабря ежедневного выпуска трех машин. С 5 января - по четыре машины. С 19 января - по шесть машин. С 26 января - по семь машин. Основной причиной отставания завода по развороту выпуска самолетов является размещение нас на недостроенной части завода. В настоящее время недостроены корпус агрегатных цехов, кузница, корпус заготовительно-штамповочных цехов, компрессорная. Отсутствует тепло, воздух, кислород и достаточное количество жилья для рабочих.
Не стояло дело и на других участках. Тем временем стапели сборочных цехов, аккуратно размеченные и разобранные в Воронеже, значительно скромнее, незаметнее, чем их собратья станки, проследовали из вагонов к отведенным им местам и... Вот их-то уже нельзя было собирать на "живую нитку", временно. Без заранее подготовленного фундамента здесь не обойтись. И вот снова загорелись костры, отогревая мерзлую землю полов в цехах. Появился автокомпрессор, теперь можно было долбить ямы под фундаменты. Правда, отбойные молотки часто останавливались, так как в них замерзала вода-конденсат. И здесь снова приходили на помощь костры.
Прибыл бетон. Чтобы он не замерз в фундаментных ямах, электрики предложили устроить прогрев бетона через арматуру с помощью сварочных трансформаторов. Попробовали - получилось. Тогда осмелели и стали применять этот способ шире. Далее - научились укладывать бетонные полы в цехах, прогревая их через металлическую сетку. Цехи на глазах стали обретать обжитой, рабочий вид.
С каждым днем менялась обстановка в агрегатно-сборочных цехах. Стапели для сборки крыльев, фюзеляжа, оперения приобретали знакомые очертания. Верстаки и другое цеховое оборудование также занимали свои места. А как только передвижные компрессоры подали в сеть сжатый воздух, запели пневмодрели, деловито затрещали автоматные очереди пневмомолотков, возвещая о том, что цехи ожили. В них скоро вновь начнут рождаться "илы".
А где же агрегаты самолетов, которые мы привезли из Воронежа? Они на своем месте - в цехе главной сборки. Правда, значительная часть этого огромного цеха еще не имеет крыши. Но хорошо и то, что эта непокрытая часть ближе к выходным воротам. А в глубине цеха снег начисто выметен и уже выстроились в два ряда фюзеляжи партии штурмовиков, которым предстоит быть первыми самолетами, построенными на новом месте.
С каждым днем оживленнее становится главная сборка - приезжают ее хозяева из Воронежа, закончив там выпуск последних крылатых машин. Теперь ежедневно меняется и облик самолетов здесь, на главной сборке. Буквально на глазах преображается и сам цех: строители корпуса завершают свое дело. Снегопадам и метелям сюда уже ход заказан. Вот только с морозом пока еще сладу нет. Тем более, что он непрерывно набирает силы. В ноябре 41-го температура здесь доходила до минус тридцати и более градусов. Да еще вдобавок с ветерком. Поэтому костры, единственный пока источник тепла, проникли и сюда, в цех главной сборки. Конечно, они были всемерно "облагорожены" - ограждены железными стенками и назывались жаровнями, времянками или еще как-то. Но главное, около огня можно было согреться.
Не так уж долго, как мы думали, пришлось нам ждать того знаменательного дня, когда в цех наконец потребовали конструкторов не для перевозки каких-то грузов или оформления транспортного наряда, а для работы по специальности. При сборке самолета возникли какие-то вопросы, требующие ответов специалистов, появились неувязки, требующие компетентного решения. Без этого ОТК и военный приемщик не принимали ту или иную операцию. Действовал установленный порядок без каких-либо скидок на наши тяжелые условия. Законы строительства боевых самолетов оставались незыблемы: все должно быть сделано строго по чертежам и с отличным качеством. А если, скажем, нет электропровода указанной в чертеже марки, то разрешение на замену его другим электропроводом может дать только соответствующий специалист-конструктор. Причем не просто разрешить, а оформить это разрешение установленным порядком. И это не проявление бюрократии или чья-то блажь. Ведь много тысяч различных деталей только тогда действительно образуют самолет, только тогда все системы и устройства самолета исправно заработают, когда каждая из этих деталей будет изготовлена строго по чертежу. Ну, а если все же случилось какое-то отступление от нормы, то только конструктору, досконально знающему роль этой детали, ее взаимодействие и взаимосвязи с другими деталями и элементами самолета, дано право решать, что делать в данном случае. Решать самому или привлекать других специалистов. Наши "илы" не должны подводить летчиков в бою.
В цехах вновь был введен военный распорядок рабочих суток - две удлиненные смены по десять-двенадцать часов. А на многих участках появилось дополнительное правило: работу не прекращать пока не выполнено задание. Отсюда вытекало требование к столовым и буфетам - обеспечить трехразовое питание каждой смены. Ведь подавляющее большинство работавших в то время не имели возможности позавтракать дома, потому что самого дома в привычном понимании этого слова у них просто не было. Да и снабжение продуктами по карточкам с каждым месяцем уменьшалось.
- Для партийного комитета и лично для меня,- рассказывал, автору Николай Иванович Мосалов,- все вопросы, связанные с комплектованием, размещением, обеспечением, питанием и устройством быта работников завода, стали главной заботой на новом месте. В этой связи вспоминается следующее, совершенно непредвиденное нами обстоятельство. На завод неожиданно заявилась большая трупа бывших наших работников - жителей тех самых деревень и поселков из-под Воронежа, по разным причинам не поехавших с нами. Прибыли с семьями. Двинулись они к нам всем миром, когда военная обстановка под Воронежем ухудшилась. Как разместить их?
Много трудностей рождает переселение человека на новое место. Еще больше их возникает при переселении семьи. И в гигантский комплекс проблем превращаются эти трудности, когда перемещаются коллективы, состоящие из многих тысяч семей.
При этом все возникающие проблемы должны решаться одновременно и безотлагательно: обеспечение жильем, питанием, медицинской помощью... Простые житейские дела - помыться в бане, постирать белье, постричься выросли в проблемы, потому что бани, прачечные, парикмахерские необходимо организовывать заново, с нуля.
У человека порвалась одежда, развалились ботинки - нужна ремонтная служба, ее также необходимо создавать заново.
Кто же все это должен делать, на чьи плечи взваливается организация всех этих служб? Ответ однозначный - на заводской коллектив, его партийную организацию и руководителей завода.
Потому что решение комплекса этих проблем необходимо для бесперебойной работы цехов, для выпуска штурмовиков. А городской район с упомянутыми бытовыми службами, такими привычными в нормальных условиях, только возникает вокруг завода...
Эти мои слова, несмотря на их справедливость, могут создать у читателя неверное впечатление, будто бы коллектив нашего завода оказался в каком-то необитаемом месте и со всеми трудностями боролся сам, один на один. Чтобы такого впечатления не создавалось, скажем, что в район эвакуации нашего завода было вывезено из разных мест несколько различных предприятий, и все они находились примерно в одинаковом с нами положении.
Удовлетворение нужд большого промышленного района, образовавшегося на новом месте, стало большой государственной задачей, требовало солидного и оперативного руководства.
"Мы создали там главк,- пишет в своих воспоминаниях бывший нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин,- в обязанности которого входило обеспечение общих нужд всех этих заводов, увязка работы со строительством. Начальником этого главка назначили Д. Е. Кофмана, хорошего организатора, умелого хозяйственника, который и поныне работает директором одного из опытных авиационных заводов. Создание этого главка оправдало себя и помогло при восстановлении эвакуированных заводов и в дальнейшей работе в последующие годы войны".
- Это произошло в конце 1941 года, в самый разгар эвакуации заводов,рассказывает мне Д. Е. Кофман.- Сразу же определилось несколько основных направлений работы нового главка. Причем по одним направлениям, например по обеспечению и регулированию энергоснабжения предприятий, мы в основном действовали самостоятельно внутри нашего промышленного района. Наш главный энергетик П. И. Терис, находясь на только что пущенной в эксплуатацию и уже перегруженной местной ТЭЦ, командовал направлением потоков электроэнергии на то или иное предприятие с учетом остроты потребностей.
По другим направлениям, а их было большинство, установившейся и весьма эффективной формой работы было активное участие в подготовке, а затем реализации ежеквартальных решений Государственного Комитета Обороны по обеспечению потребностей нашего промышленного района в продовольствии, медицинском обслуживании, жилье и другим нуждам.
Решения оперативно готовились в Центральном Комитете партии у Г. М. Маленкова. При непосредственном участии таких специалистов из аппарата ЦК, как А. В. Бердников, А. И. Тугеев и других, за 3 - 4 дня подготавливались согласованные с заинтересованными ведомствами решения ГКО на каждый очередной квартал. В этих документах четко формулировались не только задачи, но и пути их решения с конкретными исполнителями и сроками. Решения ГКО утверждал лично И. В. Сталин, после чего они немедленно вступали в действие.
Большую помощь в становлении и развитии предприятий нового промышленного района, в частности завода No 18, выпускавшего грозные "илы", постоянно оказывали нам обком партии и его секретари.
Находясь далеко от Москвы, мы в то же время никогда не чувствовали себя оторванными от нее, повседневно жили ее заботами и делами.
Торжественное заседание вечером 6 ноября 1941 года, парад войск 7 ноября, как это много значило для нас! Мы понимали: крепко стоит Москва! Но ей нужна помощь всей страны. И так нужны ей сейчас наши самолеты. Вот почему заводской коллектив торопится наверстать упущенное, перестать быть должником Родины.
Уже через месяц после прихода первого эшелона в цехе главной сборки на новой площадке были собраны первые штурмовики Ил-2. В бытовках этого цеха, да и в других подразделениях стали появляться "спальные" уголки. Люди перестали уходить из цехов после смены, оставаясь на заводе. На улице лютует зима, а в бараках общежитии уюта не много. Да и семьи у многих были в деревнях. Куда и зачем уходить с завода? Здесь, в бытовках, относительно тепло, в цеховом буфете покормят и работать можно без оглядки, пока задание не выполнишь...
О том, что 5 - 6 декабря началось контрнаступление наших войск под Москвой, мы узнали из сводки Совинформбюро только 13 декабря.
А вот о том, что на новой площадке построен и выпущен в воздух, в полет первый штурмовик Ил-2, весь заводской коллектив узнал в тот же день, 10 декабря 1941 года.
Заместитель начальника ЛИСа летчик-испытатель Евгений Никитович Ломакин, рассказывая мне об этом событии, вспоминает:
- Первый штурмовик, собранный на новой площадке, готовила к полету бригада бортмеханика Н. М. Смирницкого. После его доклада о готовности я сообщил директору завода и получил разрешение на полет. При этом директор сказал, что он сам сейчас приедет на аэродром. Взяв свой парашют со склада, разместившегося в недостроенном домике ЛИС, в сопровождении группы работников летной станции я вышел на улицу, направляясь на летное поле. Здесь мы встретились с директором, который подъехал к этому же домику и вышел из машины, так как из-за глубокого снега его "эмка" проехать дальше не смогла.
- Около самолета,- продолжает вспоминать Ломакин,- я, как обычно, выслушал доклад бортмеханика о готовности машины, осмотрел самолет, надел парашют и собрался влезать в кабину, как директор жестом показал мне, что хочет что-то сказать. Он подошел ко мне и негромко проговорил: "Если у вас все будет в порядке в полете, то пошумите над заводом, пролетите над корпусами. Надо подбодрить людей, показать, что их тяжелый труд и здесь уже дает плоды..."
Некоторым посчастливилось самим увидеть этот исторический полет, многие слышали "голосок" нашего детища. Все, находившиеся на заводской площадке, знали и горячо обсуждали это огромное событие в нашей жизни. Как же иначе назовешь его, ведь уже здесь, на недостроенной, необжитой площадке, которую чаще зовут строительством, нежели заводом, построен и летает наш самолет Ил-2! Его ждали с верой и долготерпением, как ожидают то, что обязательно должно случиться, но произойдет не скоро. Для многих работников завода, занятых, заваленных повседневными заботами на своих рабочих местах, этот полет прозвучал в буквальном смысле громоподобно.
Он, этот полет, был не только, да, наверное, и не столько техническим достижением заводского коллектива, а тем моральным фактором, который помог сделать очень важный психологический перелом в сознании многих работников завода.
Мы уже не вырванное с корнем из родной земли перекати-поле, гонимое ветрами войны неизвестно куда. Нет, мы уже вновь твердо стоим на родной земле, прижились и даем плоды!
Вот что для многих значил первый полет первого штурмовика, собранного на новом месте. Вот о чем пел его мотор в тот памятный морозный день...
А морозы тогда стояли действительно знатные. И не только морозы, но и ветры, и снегопады, и вьюги.
Примыкавшее к заводу поле, на котором началось строительство аэродрома, заносило сугробами снега, а расчищать его нечем. Памятный полет первого Ил-2 готовили на площадке соседнего транспортного отряда. Там не было самолетов с моторами водяного охлаждения, и воду для нашего пришлось греть на костре в каких-то чанах...
Но это был один самолет. А когда их появилось много? В главной сборке военные представители один за другим принимают готовые машины. Но условий для их облета не было. Наркомат авиапромышленности дает указание: принятые военпредом самолеты отрабатывать на земле, а затем вновь разбирать, грузить на железнодорожные платформы и направлять в Москву. Организовать это нужно немедленно, штурмовики очень нужны на фронте!
Команда получена и принята к исполнению. Теперь судьба декабрьской программы завода определилась - самолеты уедут по железной дороге.
В это же время произошло и еще одно событие. По приглашению нашего союзника Англии туда была направлена делегация во главе с председателем ЦК профсоюзов Н. М. Шверником. В состав этой делегации вошел и представитель коллектива нашего завода Н. И. Мосалов.
Случилось это для всех неожиданно. Кого поставить во главе партийной оргайизации завода на время командировки Мосалова?
Остановились на кандидатуре П. М. Федоренко. Член партийного комитета, заместитель секретаря парткома завода Петр Максимович несколько лет подряд избирался председателем заводского комитета профсоюза. Он хорошо знал людей на заводе, а все мы знали его. Поэтому Петру Максимовичу не потребовалось много времени, чтобы полностью включиться в дела, возглавить работу заводской партийной организации.
Было бы несправедливо, рассказывая о периоде становления завода на новой площадке, не упомянуть о тех, кто, выполняя решение правительства, в исключительно короткие сроки развернул строительство нового промышленного района.
Беседуя со мной, вспоминая минувшее, один из бывших руководителей Управления специализированной строительной организации Особстрой, ныне генерал-лейтенант-инженер Всеволод Викторович Волков говорит:
- Оценивая масштабы этого строительства, объемы капиталовложений, концентрацию техники и рабочей силы, а также сжатые сроки, определенные правительственным решением, можно сказать, что даже по современным масштабам это была крупнейшая стройка страны, в которой принимали участие многие организации.
Для обеспечения заданных темпов работ нам было разрешено сооружать производственные корпуса с использованием металлических каркасов, что в практике довоенного строительства не допускалось. На стендах центрального завода Особстроя, оснащенного первоклассным по тому времени оборудованием, было развернуто изготовление металлических конструкций (колонн, ферм), выпуск которых достигал 4-х тысяч тонн в месяц.
Кроме возведения многих заводских корпусов, строительства аэродрома, жилого поселка, огромной системы различных коммуникаций, шоссейных дорог и других объектов, надо было создать мощную надежную энергобазу для обеспечения промышленного района электроэнергией и теплом. Широчайшим фронтом было развернуто и в короткие сроки завершено строительство районной ТЭЦ мощностью 150 тысяч киловатт.
Все это дало возможность к осени 1941 года обеспечить определенную готовность заводских корпусов к приему оборудования эвакуированных предприятий, в том числе - завода No 18 и развертыванию его производственной деятельности, описанной в настоящей книге.
Руководство этой грандиозной стройкой осуществлялось Управлением Особстроя, начальником которого был генерал Александр Павлович Лепилов опытнейший организатор, крупнейший инженер, человек высокой партийной принципиальности и большого обаяния. В числе его активных помощников, сделавших очень многое для решения сложных инженерных и организационных вопросов, были: главный инженер Особстроя В. В. Смирнов, заместитель главного инженера П. К. Георгиевский, начальники и главные инженеры строительных районов Н. Л. Колесников, Г. Н. Серебряный, В. Е. Любомирский, Ф. Г. Долгов, Ф. И. Егорейченко, Е. К. Грушко и многие другие.
"...Благодаря героическому труду коллектива Управления Особого строительства, за год с небольшим выросли в степи гигантские корпуса заводов, уже начавшие полнокровную жизнь..." - говорилось в докладной записке областного комитета ВКП(б), направленной в Политбюро Центрального Комитета партии.
Этот поистине самоотверженный труд строителей был дважды отмечен высокими правительственными наградами - орденами и медалями Советского Союза.
Глава четвертая. Нужны как воздух
Бегут, летят дни морозного, вьюжного декабря 1941 года. Уже пришел на новую площадку последний эшелон с оборудованием и людьми. Перебазировка завода на новое место заняла два с половиной месяца. При этом, кроме чисто заводского, цехового оборудования, перевезены склады с материалами, кислородный и хлебный заводы, трамвайные вагоны и многое другое. Уже добрая половина станков, самых нужных, работала на новых местах с полной нагрузкой, и число их наращивалось каждодневно. На столе директора "жила" краткая, но очень выразительная сводка:
"Дата... Прибыло вагонов... Разгружено вагонов... Завезено в цехи станков... Установлено и залито фундаментов... Полностью работает станков...".
Уже поднялся в воздух первый построенный нашим заводом на новом месте штурмовик Ил-2.
В тот памятный день на оперативном совещании директор сообщил, что последний самолет Ил-2, собранный на старой площадке, в Воронеже, облетан и сдан воинской части в начале ноября 1941 года. Таким образом, новенькие "илы" с маркой нашего завода не поднимались в воздух из-за эвакуации в течение тридцати пяти дней.
Много это или мало - тридцать пять дней? Нам казалось, мы были уверены - очень мало, всего каких-то тридцать пять дней!
В условиях зимы перебазировать завод, на новом месте развернуть работы в недостроенных цехах, при остром кризисе жилья, перебоях с питанием людей, отсутствии элементарных бытовых служб и служб технических - и не поднимать в воздух свои самолеты только тридцать пять дней!
...Пережили мы радость первого крупного военного успеха контрнаступления наших войск под Москвой, перечитывали и берегли номер "Правды" от 13 декабря с заветными словами: "...Войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение, и неся огромные потери".
Уже в цехе главной сборки число принятых военпредом самолетов перевалило за десяток.
Осуществлялся план расселения наших семей по уплотнению в домах и квартирах горожан. Подошла и моя очередь ехать за семьей в деревню. В домишке на окраине города нам на троих отвели комнатку площадью шесть квадратных метров. Вторую, несколько большую комнату, занимала хозяйка со взрослой дочерью. Выполнив первое ее требование - уплатить умопомрачительную сумму денег за машину дров, завезенных кем-то "по знакомству", и наколов небольшую поленницу этих дров, я направился за своими.
С двумя товарищами, такими же отцами семейств, мы с трудом нашли попутную машину, отправляющуюся в город за грузом. Пока наши хозяйки кормили шоферов, мы оборудовали и грузили машину. Самый старший из нас Борис Александрович Чернышев - оказался владельцем нескольких листов фанеры. Из нее и большой брезентовой накидки нам удалось соорудить нечто похожее на фургон. Туда погрузили наши нехитрые пожитки. Ребят, закутанных в одеяла и другие одежки - стоял сильный мороз - спрятали в глубь фургона. Простились с приютившими нас крестьянками, пожелали друг другу всего хорошего и поехали.
Уже со следующего дня "прелести" городской нашей жизни обнаружили себя полностью, и главная из них - поездки на завод и обратно. Утром наш рабочий поезд уходил в 6.15 и в 7.30 приходил на заводскую станцию. Но вечером... Влезая в унылые вагончики нашего "экспресса", никто из нас не мог сказать определенно, когда он тронется, где будет стоять и когда доберется до города. Одноколейный, с разъездами участок железной дороги был перегружен военными эшелонами, санитарными транспортами, поездами с эвакуированными, все они шли по зеленой улице. Расстояние каких-нибудь полтора десятка километров, а поездка нередко занимала у нас несколько часов...
Но все же неустроенность эта порой воспринималась как нечто временное, устранимое. Казалось, что в бурной, даже сумбурной жизни военного времени начинают просматриваться черты размеренности, напоминающие времена довоенные, как вдруг...
23 декабря 1941 года поздно вечером директор получил следующую правительственную телеграмму: "...Самолеты Ил-2 нужны нашей Красной Армии теперь как воздух, как хлеб, а Шенкман дает по одному Ил-2 в день... Этого дальше терпеть нельзя... Требую, чтобы выпускали побольше "илов"...
Сталин".
Вспоминая об этом чрезвычайном событии, начальник одного из отделов завода А. А. Бондаренко рассказывает:
- Телеграмма пришла на завод поздно вечером, часов в одиннадцать, и я тут же понес ее в кабинет директора. Шенкман еще не уезжал - сидел за столом и просматривал почту. Несколько раз молча прочитал телеграмму, затем очень глубоко вздохнул и сказал: "Да... положение критическое... Если Иосиф Виссарионович вынужден говорить таким тоном, значит машины нашего завода действительно нужны фронту как воздух, как хлеб". Он помолчал, прошелся по кабинету, еще раз прочел телеграмму и добавил: "Рабочие поймут все как надо и сделают все от себя зависящее, не дадут заводу топтаться на месте, я в этом уверен". Шенкман быстро обернулся в мою сторону и уже громко произнес: "Мы вырвемся. Сталин нам поможет. А вот его слова "Ил-2 нужны Красной Армии как воздух, как хлеб" должны знать на заводе все, поняли? - все, чтобы они стали нашим девизом, чтобы их смысл дошел до сознания каждого работника!".
Дежурный по заводу тут же получил указание организовать к четырем часам утра сбор руководителей основных подразделений завода. Часть людей оказалась на местах, за отсутствующими послали автобус.
Впервые за время работы на новой площадке в кабинете директора собралось столько людей, да еще ночью. Все понимали, что для такого "аврала" есть веские причины, но слова телеграммы для подавляющего большинства явились полной неожиданностью.
В наступившей после чтения депеши тишине директор повторил слова, сказанные им при первом чтении телеграммы. Руководители всех подразделений получили указание собрать короткие митинги-совещания своих коллективов на стыке ночной и дневной смен. Довести до сведения всех работающих смысл телеграммы-требования и тут же самим наметить конкретные обязательства по росту выпуска самолетов, которые нужны "как воздух, как хлеб".
Сразу же после совещания у директора наш новый парторг Петр Максимович Федоренко собрал у себя в парткоме секретарей цеховых парторганизаций и тоже разъяснил им задачу. Руководители завода разошлись по основным подразделениям и приняли участие в цеховых собраниях-митингах.
Следует сказать, что в технических и планово-производственном отделах завода подготовка к разработке плана развертывания производства на новой площадке проводилась уже с ноября 1941 года. Телеграмма подхлестнула, обострила начатое.
Активное подключение цеховых коллективов, их конкретные обязательства по выпуску деталей, агрегатов, самолетов, которыми заканчивались цеховые собрания в тот памятный день, позволили руководству сформулировать также конкретный ответ заводского коллектива на жесткую претензию.
В конце 24 декабря с завода ушла телеграмма следующего содержания: "Москва. Кремль. Сталину.
Вашу справедливую оценку нашей плохой работы довели до всего коллектива. Во исполнение Вашего телеграфного указания сообщаем, что завод достигнет в конце декабря ежедневного выпуска трех машин. С 5 января - по четыре машины. С 19 января - по шесть машин. С 26 января - по семь машин. Основной причиной отставания завода по развороту выпуска самолетов является размещение нас на недостроенной части завода. В настоящее время недостроены корпус агрегатных цехов, кузница, корпус заготовительно-штамповочных цехов, компрессорная. Отсутствует тепло, воздух, кислород и достаточное количество жилья для рабочих.