Козлов Сергей Григорьевич. Ежик в тумане

ПТИЦА

   Все лето Заяц плел веревку, и к осени она у него стала длиной до неба.
   «Приделаю крючок, – думал Заяц, – заброшу на звезду и…»
   Прибежала Белка:
   – Ты что делаешь, Заяц?
   – Веревку сплел, – сказал Заяц.
   – А зачем?
   – Залезу на небо, – сказал Заяц.. – Хочешь, тебя возьму с собой?
   – Возьми, – сказала Белка. Ночью высыпали звезды.
   Заяц забросил крючок на самую большую звезду, и веревка тонкой паутинкой протянулась от земли до неба.
   – Лезь, – сказал Заяц.
   – А ты?
   – Я за тобой.
   И Белка побежала на небо.
   Заяц полез следом, но он не умел лазать по веревке, и поэтому сильно отстал.
   – Ты где? Лезь скорее! – кричала Белка из темноты. А Заяц лез и лез и уже стал уставать.
   – Где же ты? – торопила Белка. Она давно забралась на звезду и ждала Зайца. А Заяц раскачивался посередке, между небом и землей, и у него не было больше сил ни лезть вверх, ни спуститься на землю.
   – Ну что ты там? – спросила из темноты Белка.
   – Сил нет. Не могу, – сказал Заяц.
   – Ты – как по веточке, как по веточке, – сказала Белка.
   Заяц раскачивался во тьме, уши его трепал ночной ветерок, он видел далеко внизу родной лес, а вверху – большую звезду и понимал, что сейчас разожмет лапы и упадет.
   «Все лето плел веревку, – горестно думал Заяц, – и вот…»
   – Эй! – вдруг услышал он знакомый голос с земли. – Кто там висит? И другой знакомый голос ответил:
   – Далеко. Не видно.
   – Как ты думаешь, Ежик, кто там может быть?
   – Птица, – сказал Ежик.
   – Какая же птица висит посреди неба? «Редкая», – хотел сказать Заяц. Но промолчал.
   – Это Заяц! – крикнула со звезды Белка. – Полез на небо и вот застрял.
   – Медвежонок, его надо спасать!
   – Спасите меня, – тихо сказал Заяц.
   – С каких это пор Зайцы стали лазать по небу? – проворчал Медвежонок и дернул за веревку.
   – Ой, – тихо сказал Заяц.
   – Как будем спасать? – спросил Ежик.
   – Сейчас, – сказал Медвежонок. И убежал.
   – Заяц! – крикнул Ежик. – Это ты?
   – Я, – тихо сказал Заяц.
   – Не слышу!
   – Я, – погромче сказал Заяц, потому что, если бы он крикнул совсем громко, он бы упал.
   – Это он, он! – крикнула со звезды Белка.
   – Держись, Заяц! – крикнул Ежик. – Медвежонок что-то придумал! И тут вернулся Медвежонок с простыней.
   – Держи, – сказал он. И дал два конца Ежику. – Заяц! – закричал в темноту Медвежонок. – Прямо под тобой мы растянули простыню, слышишь? Прыгай!
   – Я боюсь, – сказал Заяц.
   – Он боится! – крикнула Белка. Ей со звезды было слышнее.
   – Прыгай, кому говорят! – еще громче крикнул Медвежонок, и, откинувшись назад, они с Ежиком, как могли, растянули простыню. – Ну!
   – Прыгай! – крикнула Белка. Заяц разжал лапы и полетел, полетел, полетел, только черный ночной ветер засвистал между ушами.
   «Где ж простыня? Где же земля?» – думал Заяц и не знал, что он, как большая птица с широкими крыльями, летит над землей и уже не может упасть.

ТЕПЛЫМ ТИХИМ УТРОМ ПОСРЕДИ ЗИМЫ

ВОЛЬНЫЙ ОСЕННИЙ ВЕТЕР

   Ни свет ни заря к Ежику с Медвежонком прибежал Заяц.
   – Эй! – закричал он. – Эгей! Эге-ге-гей!
   – Ну что? Говори, – сказал Медвежонок.
   – Эге-ге-ге-ге! – вопил Заяц.
   – Да говори же! – Ежик начал сердиться.
   – Эге-ге-ге-ге! Ге-гей! Ге-гей! – И Заяц убежал.
   – Чего это он?
   – Не знаю, – сказал Медвежонок. А Заяц птицей летел по лесу и вопил истошным заячьим голосом.
   – Что с ним? – спросила Белка.
   – Понять не могу, – сказал Муравей. А Заяц сделал полный круг и снова выбежал на медвежью поляну.
   – Скажешь или нет? – крикнул Медвежонок. Заяц вдруг остановился, замер, встал на задние лапы и…
   – Ну же! – крикнул Ежик.
   – Ха-ха-ха-ха-ха! – расхохотался Заяц и понесся со всех ног прочь.
   – Может, он с ума сошел, с ума сошел, с ума сошел? – тараторила Сорока.
   – Да нет, он в своем уме, в своем уме, в своем уме! – долбил Дятел.
   И только Заяц ни у кого ничего не спрашивал, никому ничего не говорил, а вольный, как ветер, летел по лесу.
   – Знаешь, – сказал Медвежонок. – Мне кажется, он вообразил себя… ветром. Он мне как-то сказал:
   «Представляешь, Медвежонок, если я стану ветром?»
   – Это здорово, – сказал Ежик. – Только Заяц никогда до такого не додумается. И ошибся.
   Потому что Заяц в этот легкий солнечный день действительно с утра почувствовал себя вольным осенним ветром, летящим по полям и лесам.

МЫ БУДЕМ ПРИХОДИТЬ И ДЫШАТЬ

   Вот уже несколько дней не было солнца. Лес стоял пустой, тихий. Даже вороны не летали, – вот какой был пустой лес.
   – Ну все, готовься к зиме, – сказал Медвежонок.
   – А где птицы? – спросил Ежик.
   – Готовятся. Утепляют гнезда.
   – А Белка где?
   – Дупло сухим махом выкладывает.
   – А Заяц?
   – Сидит в норе, дышит. Хочет надышать на всю зиму.
   – Вот глупый, – улыбнулся Ежик.
   – Я ему сказал: перед зимой не надышишься.
   – А он?
   – Надышу, говорит. Буду дышать и дышать.
   – Айда к нему, может, чем поможем. И они отправились к Зайцу.
   Заячья нора была в третьей стороне от горы. С одной стороны – дом Ежика, с другой – дом Медвежонка, а с третьей – нора Зайца.
   – Вот, – сказал Медвежонок. – Здесь. Эй, Заяц! – крикнул он.
   – А, – глухо донеслось из норы.
   – Ты что там делаешь? – спросил Ежик.
   – Дышу.
   – Много надышал?
   – Нет еще. Половиночку.
   – Хочешь, мы подышим сверху? – спросил Медвежонок.
   – Не получится, – донеслось из норы. – У меня – дверь.
   – А ты сделай щелочку, – сказал Ежик.
   – Приоткрой чуть-чуть, а мы будем дышать, – сказал Медвежонок.
   – Бу-бу-бу, – донеслось из норы.
   – Что?
   – Сейчас, – сказал Заяц. – Ну, дышите!
   Ежик с Медвежонком легли голова к голове и стали дышать.
   – Ха!.. Ха!.. – дышал Ежик.
   – Ха-а!.. Ха-а!.. – дышал Медвежонок.
   – Ну как? – крикнул Ежик.
   – Теплеет, – сказал Заяц. – Дышите.
   – А теперь? – через минуту спросил Медвежонок.
   – Дышать – нечем, – сказал Заяц.
   – Выходи к нам! – крикнул Ежик.
   – Дверь закрой и вылазь!
   Заяц хлопнул дверью и вылез наружу.
   – Ну как?
   – Как в бане, – сказал Заяц.
   – Вот видишь, втроем-то лучше, – сказал Медвежонок.
   – Мы теперь всю зиму будем к тебе приходить и дышать, – сказал Ежик.
   – А будешь замерзать, приходи ко мне, – сказал Медвежонок.
   – Или ко мне, – сказал Ежик.
   – Спасибо, – сказал Заяц. – Я обязательно приду. Только вы ко мне не ходите, ладно?
   – Да почему?..
   – Следы, – сказал Заяц. – Натопчете, и тогда кто-нибудь меня обязательно съест.

ЛИСИЧКА

   Это был необыкновенный осенний день! Было столько синевы, столько огненных листьев, столько солнца, что к вечеру Медвежонок заплакал.
   – Ты чего это? – спросил Ежик.
   – Не знаю, – сказал Медвежонок. – Плакать хочется.
   – Да ты посмотри…
   – Я видел, – сказал Медвежонок. – Потому и плачу.
   – Чего ж здесь плакать? Радоваться надо, – сказал Ежик.
   – Я от радости плачу, – сказал Медвежонок.
   – Разве от радости плачут?
   – Еще бы! – И Медвежонок разрыдался.
   – Успокойся, что ты! – Ежик погладил Медвежонка лапой. – Завтра снова будет солнце, и снова будут лететь листья, и улетать птицы.
   – Улетать, – всхлипнул Медвежонок. И разревелся еще пуще.
   – Но они прилетят, – сказал Ежик. – Они вернутся. Пройдет зима, снег растает, и они вернутся.
   – Зима. – Медвежонок горько плакал и весь вздрагивал.
   – Ну да, зима. Но она пройдет, и все будет снова.
   – Не хочу! Не хочу, слышишь?
   – Чего ты не хочешь?
   – Чтобы все уходило, улетало! – крикнул Медвежонок.
   – Это же ненадолго, – сказал Ежик. – Ты же сам знаешь. А как красиво зимой!
   – Зимой я тоже буду плакать.
   – Зимой? Да почему?
   – Мне будет ее жалко. – И Медвежонок уже так расплакался, что Ежик понял: словами здесь не поможешь.
   – Бежим! – крикнул он.
   – Куда? – поднял зареванные глаза Медвежонок.
   – Бежим, говорю! – И Ежик схватил Медвежонка за лапу и потащил в лес.
   – Куда ты меня тащишь?!
   Они пробежали мимо старой сломанной березы, перешли по сгнившему мостку ручей, перелезли через срубленную осину и, петляя между горелых пней, поднялись в гору.
   – Смотри! – сказал Ежик и показал Медвежонку гриб-лисичку.
   Маленький золотой гриб, поджав коленки, в сумерках сидел во мху.
   – Видишь? – сказал Ежик. – У него нет ни папы, ни мамы, ни Ежика, ни Медвежонка, он совсем один – и не плачет.

НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ ТАК, ЕЖИК

   – Я обязательно, ты слышишь? Я обязательно, – сказал Медвежонок. Ежик кивнул.
   – Я обязательно приду к тебе, что бы ни случилось. Я буду возле тебя всегда.
   Ежик глядел на Медвежонка тихими глазами и молчал.
   – Ну что ты молчишь?
   – Я верю, – сказал Ежик.
   Ежик провалился в волчью яму и просидел там неделю. Его случайно нашла Белка: она пробегала мимо и услышала слабый Ежикин голос.
   Медвежонок неделю искал Ежика по лесу, сбился с ног и, когда к нему прибежала Белка, вытащил Ежика из ямы и принес домой.
   Ежик лежал, по самый нос укрытый одеялом, и глядел на Медвежонка тихими глазами.
   – Не смотри на меня так, – сказал Медвежонок. – Не, могу, когда на меня так смотрят.
   Ежик закрыл глаза.
   – Ну вот, теперь ты как будто умер. Ежик открыл глаза.
   – Улыбнись, – сказал Медвежонок.
   Ежик попробовал, но у него слабо получилось.
   – Сейчас я тебя буду поить бульоном, – сказал Медвежонок. – Белка принесла свежих грибков, я сварил бульон.
   Он налил бульон в чашку и приподнял Ежику голову.
   – Нет, не так, – сказал Медвежонок. – Ты садись.
   – Не могу, – сказал Ежик.
   – Я тебя подушкой подопру. Вот так.
   – Мне тяжело, – сказал Ежик.
   – Терпи.
   Медвежонок прислонил Ежика спиной к стене и подоткнул подушку.
   – Мне холодно, – сказал Ежик.
   – Сичас-сичас. – Медвежонок взобрался на чердак и обложил Ежика тулупом. – Как ты не замерз? Ночи-то какие холодные! – приговаривал Медвежонок.
   – Я прыгал, – сказал Ежик.
   – Семь дней?
   – Я ночью прыгал.
   – Что ж ты ел?
   – Ничего, – сказал Ежик. – Ты мне дашь бульону?
   – Ах, да! Пей, – сказал Медвежонок.
   Ежик сделал несколько глотков и закрыл глаза.
   – Пей-пей!
   – Устал, – сказал Ежик.
   – Нет, пей! – И Медвежонок стал поить Ежика с ложечки.
   – Не могу больше.
   – За меня!
   Ежик хлебнул.
   – За Белочку!
   Ежик выпил.
   – За Зайца! Он знаешь как помогал!
   – Погоди, – сказал Ежик. – Передохну.
   – Выпей за Зайца, он старался..
   Ежик глотнул.
   – За Хомячка!
   – А Хомячок что сделал?
   – Ничего. Каждый день прибегал и спрашивал.
   – Пусть подождет. Сил нет, – сказал Ежик.
   – Иногда и утром прибегал, – сказал Медвежонок. – Съешь ложечку.
   Ежик проглотил.
   – А теперь – за Филина!
   – Филин-то при чем?
   – Как? Нет, за Филина ты выпьешь три ложки.
   – Да почему?
   – Да я на нем три ночи летал. Тебя искали.
   – На Филине?
   – Ну да!
   – Врешь, – сказал Ежик.
   – Чтоб мне с места не сойти!
   – Да как ты на него взобрался?
   – Он знаешь какой крепкий? Сел на шею и полетел. Ты бы видел, как Заяц, нас испугался.
   – Как?
   – Вот выпей – скажу.
   Ежик выпил подряд три ложки и снова закрыл глаза.
   – Как? – спросил он.
   – Что?
   – Как Заяц вас испугался?
   – А! Заяц? Представляешь? Я лечу. А тут – он. Давай еще ложечку. Слышишь, как пахнет? Ух!
   Ежик выпил.
   – Ну вот. Сидит, ушами вертит. Тут мы.
   – С Филином?
   – Ага. Он ка-ак подскочит, ка-ак побежит! Филин чуть на дерево не налетел. Давай за Филина.
   – Нет. Уже совсем не могу, – сказал Ежик. – Давай я лягу.
   Медвежонок уложил Ежика на прежнее место и укрыл тулупом.
   – Ну как, – спросил Медвежонок, – тепло?
   – Угу, – сказал Ежик. – А про Филина придумал? Говори.
   – Да что ты? Вот выздоровеешь, вместе полетаем.
   – Полетаем, – еле слышно пробормотал Ежик, засыпая.

КАК ЕЖИК С МЕДВЕЖОНКОМ ПРИСНИЛИСЬ ЗАЙЦУ

   По первому снегу Заяц прибежал к Медвежонку.
   – Медвежонок, ты лучший из всех, кого я знаю, – сказал Заяц.
   – А Ежик?
   – Ежик тоже хороший, но ты – лучше всех!
   – Да что с тобой, Заяц? Ты сядь, успокойся. Чего ты прыгаешь?
   – Я сегодня проснулся и понял, – сказал Заяц, – что лучше, тебя нет на свете.
   Вошел Ежик.
   – Здравствуй, Медвежонок! – сказал он. – Здравствуй, Заяц! Вы чего сидите в доме – на улице снег!
   – Я собрался идти к тебе, – сказал Медвежонок. – А тут прибежал он и говорит, что я лучше всех.
   – Верно, – сказал Ежик. – А ты разве не знал?
   – Правда, он самый лучший? – сказал Заяц.
   – Еще бы! – Ежик улыбнулся Медвежонку и сел за стол. – Давайте чай пить! Стали пить чай.
   – Вот слушайте, что мне сегодня приснилось, – сказал Заяц. – Будто я остался совсем один в лесу.
   Будто никого-никого нет – ни птиц, ни белок, ни зайцев, – никого. «Что же я теперь буду делать?» – подумал я во сне. И пошел по лесу.
   А лес – весь в снегу и – никого-никого. Я туда, я сюда, три раза весь лес обежал, ну, ни души, представляете?
   – Страшно, – сказал Ежик.
   – Ага, – сказал Медвежонок.
   – И даже следов нет, – сказал Заяц. – А на небе – вата.
   – Как – вата? – спросил Ежик.
   – А так – ватное, толстое небо. И глухо. Будто под одеялом.
   – Откуда ты знаешь, что глухо? – спросил Медвежонок.
   – А я кричал. Крикну и прислушаюсь… Глухо.
   – Ну! Ну! – сказал Ежик.
   – И тут… И тут…
   – Что?
   – И тут… Представляете? Из-под старого пня, что на опушке…
   – За холмом?
   – Нет, у реки. Из-под старого пня, что на опушке у реки, вылез…
   – Ну же! – сказал Медвежонок.
   – Ты, – сказал Заяц. – Медвежонок!
   – Что ж я там делал, под пнем?
   – Ты лучше спроси, что ты сделал, когда вылез?
   – А что я сделал?
   – Ты вылез и так тихонько-тихонько сказал «Не горюй, Заяц, все мы – одни». Подошел ко мне, обнял и ткнулся лбом в мой лоб… И так мне сделалось хорошо, что я – заплакал.
   – А я? – спросил Медвежонок.
   – И ты, – сказал Заяц. – Стоим и плачем.
   – А я? – спросил Ежик.
   – А тебя не было, – сказал Заяц. – Больше никого не было. Представляешь? – Заяц обернулся к Медвежонку. – Пустой лес, ватное небо, ни-ко-го, а мы стоим и плачем.
   – Так не бывает, – сказал Ежик. – Я обязательно должен был появиться.
   – Так это же во сне, – сказал Медвежонок.
   – Все равно. Просто вы плакали и не заметили, как я вышел из-за куста. Вышел, стою, вижу – вы плачете; ну, думаю, плачут, есть, значит, причина, и не стал мешать.
   – Не было тебя, – сказал Заяц.
   – Нет, был.
   – Не было!
   – А я говорю – был! – сказал Ежик. – Просто я не хотел мешать вам плакать.
   – Конечно, был, – сказал Медвежонок. – Я его видел краем глаза.
   – А что же мне не сказал? – сказал Заяц.
   – А видел, ты потерянный. Сперва, думаю, успокою, а уж потом скажу. И потом – чего говорить-то? Ежик, он ведь всегда со мной.
   – А по-моему, мы все-таки были одни, – сказал Заяц.
   – Тебе показалось, – сказал Ежик.
   – Примерещилось, – сказал Медвежонок.
   – А если так, что у меня с собой было?
   – А у тебя с собой что-нибудь было?
   – Ага.
   – Мешочек, – сказал Ежик.
   – С морковкой, – сказал Медвежонок.
   – Правильно! – сказал Заяц. – Вы знаете, кто вы для меня? Вы для меня самые-самые лучшие из всех, кто есть на земле!

ВОРОН

   Посыпал мелкий снежок, потом прекратился, лишь ветер слабо раскачивал верхушки деревьев.
   Трава, неопавшие листья, ветви – все поблекло, посветлело от холода.
   Но лес стоял еще большой, красивый, только пустой и печальный.
   Ворон сидел на суку и думал свою старинную думу. «Опять зима, – думал Ворон. – Опять снегом все заметет, завьюжит; елки заиндевеют; ветки берез станут хрупкими от мороза. Вспыхнет солнце, но ненадолго, неярко, и в ранних зимних сумерках будем летать только мы, вороны.
   Летать и каркать».
   Надвинулись сумерки.
   «Полетаю», – подумал Ворон. И неожиданно легко соскользнул с насиженного места.
   Он летел почти не двигая крыльями, чуть заметным движением плеча выбирая дорогу между деревьев.
   «Никого, – вздыхал Ворон. – Куда они все попрятались? « И действительно, лес был пуст и сир.
   – Сер-р-р! – вслух сказал Ворон. Он опустился на старый пень посреди поляны и медленно повернул голову с синими глазами.
   – Ворона, – сказал Ежику Медвежонок.
   – Где?
   – Вон на пне.
   Они сидели под большой елкой и глядели, как лес заливают серые сумерки.
   – Пойдем с ней поразговариваем, – сказал Ежик.
   – А что ты ей скажешь?
   – А ничего. Позову чай пить. Скажу: «Скоро стемнеет. Пойдемте, Ворона, чай пить».
   – Идем, – сказал Медвежонок. Они вылезли из-под елки и подошли к Ворону.
   – Скоро стемнеет, – сказал Ежик. – Ворона, идемте чай пить.
   – Я Вор-р-рон, – медленно, хрипло сказал Ворон. – Я чая не пью.
   – А у нас – малиновое варенье, – сказал Медвежонок.
   – И грибки!
   Ворон смотрел на Ежика с Медвежонком старинными, каменными глазами и думал: «Э-хэ-хэх!..»
   – Я чая не пью, – сказал он.
   – Медом угощу, – сказал Медвежонок.
   – А у нас и брусника, и клюковка, – сказал Ежик. Ворон ничего не сказал.
   Он тяжело взмахнул крыльями и поплыл над поляной. В густых сумерках с распростертыми крыльями он казался таким огромным, что Ежик с Медвежонком даже присели.
   – Вот это птица! – сказал Медвежонок. – Будет она с тобой чай пить!
   – Это он, Ворон, – сказал Ежик.
   – Все равно птица. «Позовем, позовем!» – передразнил он Ежика. – Позвали.
   – Ну и что? – сказал Ежик. – Он привыкнет. Представляешь, все один и один. А в следующий раз – обязательно согласится…
   Уже почти в темноте Ворон летел над полем, видел какие-то далекие огоньки и почти ни о чем не думал, только широко и сильно подымал и опускал крылья.
 

ЕСЛИ МЕНЯ СОВСЕМ НЕТ

   Еще совсем немного – и загорятся звезды, и выплывет месяц и поплывет, покачиваясь, над тихими осенними полями. Потом месяц заглянет в лес, постоит немного, зацепившись за верхушку самой высокой елки, и тут его увидят Ежик с Медвежонком.
   – Гляди, – скажет Ежик.
   – Угу, – скажет Медвежонок. А месяц подымется еще выше и зальет своим холодным, тусклым светом всю землю.
   Так было каждый вечер в эту ясную холодную осень. И каждый вечер Ежик с Медвежонком собирались то у Ежика, то у Медвежонка и о чем-нибудь говорили. Вот и сегодня Ежик сказал Медвежонку:
   – Как все-таки хорошо, что мы друг у друга есть! Медвежонок кивнул.
   – Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем.
   – А ты где?
   – А меня нет.
   – Так не бывает, – сказал Медвежонок.
   – Я тоже так думаю, – сказал Ежик. – Но вдруг вот – меня совсем нет. Ты один.
   Ну что ты будешь делать?
   – Пойду к тебе.
   – Куда?
   – Как – куда? Домой. Приду и скажу: «Ну что ж ты не пришел, Ежик?» А ты скажешь…
   – Вот глупый! Что же я скажу, если меня нет?
   – Если нет дома, значит, ты пошел ко мне. Прибегу домой. А-а, ты здесь! И начну…
   – Что?
   – Ругать!
   – За что?
   – Как за что? За то, что не сделал, как договорились.
   – А как договорились?
   – Откуда я знаю? Но ты должен быть или у меня, или у себя дома.
   – Но меня же совсем нет. Понимаешь?
   – Так вот же ты сидишь!
   – Это я сейчас сижу, а если меня не будет совсем, где я буду?
   – Или у меня, или у себя.
   – Это, если я есть.
   – Ну, да, – сказал Медвежонок.
   – А если меня совсем нет?
   – Тогда ты сидишь на реке и смотришь на месяц.
   – И на реке нет.
   – Тогда ты пошел куда-нибудь и еще не вернулся. Я побегу, обшарю весь лес и тебя найду!
   – Ты все уже обшарил, – сказал Ежик. – И не нашел.
   – Побегу в соседний лес!
   – И там нет.
   – Переверну все вверх дном, и ты отыщешься!
   – Нет меня. Нигде нет.
   – Тогда, тогда… Тогда я выбегу в поле, – сказал Медвежонок. – И закричу: «Е-е-е-жи-и-и-к!», и ты услышишь и закричишь: «Медвежоно-о-о-к!..» Вот.
   – Нет, – сказал Ежик. – Меня ни капельки нет. Понимаешь?
   – Что ты ко мне пристал? – рассердился Медвежонок. – Если тебя нет, то и меня нет. Понял?
   – Нет, ты – есть; а вот меня – нет. Медвежонок замолчал и нахмурился.
   – Ну, Медвежонок!.. Медвежонок не ответил.
   Он глядел, как месяц, поднявшись высоко над лесом, льет на них с Ежиком свой холодный свет.

ТЕПЛЫМ ТИХИМ УТРОМ ПОСРЕДИ ЗИМЫ

   «Бывает же – топишь печку, глядишь на огонь и думаешь: вот она какая, большая зима!
   И вдруг просыпаешься ночью от непонятного шума. Ветер, думаешь, бушует вьюга, но нет, звук не такой, а далекий какой-то, очень знакомый звук. Что же это?
   И засыпаешь снова. А утром выбегаешь на крыльцо – лес в тумане и ни островка снега не видно нигде. Куда же она подевалась, зима?
   Тогда сбегаешь с крыльца и видишь… лужу.
   Настоящую лужу посреди зимы. И от всех деревьев идет пар. Что же это? А это ночью прошел дождь. Большой, сильный дождь. И смыл снег. И прогнал мороз. И в лесу стало тепло, как бывает только ранней осенью».
   Вот как думал Медвежонок тихим теплым утром посреди зимы.
   «Что же теперь делать? – думал „Медвежонок. – Топить печку или нет? Щипать на растопку лучинки или не надо? И вообще как это так – опять лето?“
   И Медвежонок побежал к Ежику посоветоваться. Ежик ходил вокруг своего дома в глубокой задумчивости.
   – Не понимаю, – бормотал Ежик, – как это так – ливень посреди зимы? И тут прибежал Медвежонок.
   – Ну что? – еще издали крикнул он.
   – Что-что? Печку затопил? – спросил Ежик.
   – Нет, – сказал Медвежонок.
   – Лучинок нащипал?
   – Не-а, – сказал Медвежонок.
   – А что же ты делал?
   – Думал, – сказал Медвежонок.
   – Я тоже.
   И они стали ходить вокруг Ежикиного дома и думать вместе.
   – Как ты думаешь, – сказал Ежик. – Если прошел дождь и теперь туман, может еще быть мороз?
   – Не думаю, – сказал Медвежонок.
   – Значит, если мороз быть не может, значит, может быть только тепло.
   – Значит, – сказал Медвежонок.
   – А чтобы было тепло – должно появиться солнце.
   – Должно, – сказал Медвежонок.
   – А когда солнышко, хорошо быть на реке.
   – Я бы в жизни не догадался, – сказал Медвежонок.
   – Тогда давай возьмем и позавтракаем у реки, – предложил Ежик.
   – Угу, – сказал Медвежонок.
   И они сложили в корзину грибы, мед, чайник, чашки и пошли к реке.
   – Куда вы это идете? – спросила Белка.
   – К реке, – сказал Ежик. – Завтракать.
   – Возьмите меня с собой!
   – Айда!
   И Белка взяла орешков и чашку и поспешила следом.
   – Идем, – сказал Медвежонок.
   Выбежал из травы Хомячок.
   – А я уж заснул, – сказал он. – А тут – вода! Куда это вы?
   – Завтракать, к реке, – сказал Заяц. – Идем с нами!
   – У меня еда с собой, – сказал Хомячок и постучал лапой по раздувшемуся мешку за щекой, – только чашки нету, – и пошел следом.
   Пришли к реке, развели костер, сели завтракать. Выглянуло солнце. Солнце осветило реку, и тот берег, и завтракающих друзей. Туман растаял.
   – Если б не дождь, – щурясь, сказал Хомячок, – так бы и не увиделись до весны.
   – Если б не дождь, – сказала Белка, – уж так бы не попрощались.
   – Если б не Ежик, – сказал Медвежонок, – никто бы не догадался в такую теплынь позавтракать на реке.
   А Ежик, прикрыв глаза, пил чай, слушал тишину, птицу, вдруг тонко и чисто запевшую за рекой, и думал, что, если б не все они, зачем бы понадобилось тепло этому зимнему лесу?