Крапивин Владислав Петрович. Лоцман (Хроника неоконченного путешествия)

   - Ученые богословы говорят, что в них очень много фантазии и мало реальных фактов... Ну и в самом деле! Скажем, Евангелие от Фомы о детстве Иисуса... В нем вроде бы и детали интересные, игры описаны, всякие житейские случаи, но непонятно делается: разве мог такой жестокий мальчишка, о котором там рассказывается, стать Учителем всеобщего добра?
   - А почему он жестокий... там?
   - Такие случаи приводятся... Толкнул его соседский мальчик - и умер. Пожаловались на него люди родителям - и ослепли. Ну и многое другое... Не вяжется это с тем, что было дальше...
   - А кто этот Фома?
   - Трудно сказать. Некоторые считают, что один из учеников Иисуса. Помнишь, был такой Фома Неверующий...
   Сашка шевельнул бровями. Подумал.
   - Выходит, он тоже предатель? Как Иуда? Раз написал такое... - И глянул требовательно, не по-детски даже.
   - Нет, что ты! Во-первых, скорее всего, автор - не он. Просто приписали ему это сочинение. А во-вторых... у автора своя задача стояла: показать, что Иисус с детства был грозным и всемогущим божеством... Конечно, здесь ничего общего с христианством. Но тем не менее "Фому" этого верующие читали. Потому что в официальных Евангелиях о детстве Иисуса очень мало. Из мальчишеских лет - один только эпизод: как в Иерусалиме отстал от родителей, увлекся беседой с мудрецами в храме...
   - Ага, я помню.
   - Ну вот... А людям-то все интересно было знать про Христа. И про то, как он маленький был, тоже...
   Сашка опять быстро глянул на меня.
   - А вам... тоже интересно, да?
   Мне хорошо было с Сашкой. Спокойно так, ласково и - никакой неловкости. И не казалось в тот момент странным, что говорю со случайно встреченным мальчишкой о таком вопросе.
   - Признаться, да, - сказал я. - Интересно. Очень... Как у мальчика в захолустном, выжженном солнцем городке просыпается мысль о необходимости Великого Служения людям. Желание спасти всех. И понимание, что сделать это можно ценой своей жизни... Знал ли он уже тогда, что его ждет?.. Была у меня даже нахальная мысль написать повесть "Мальчик из Назарета".
   Сашка выпрямился, вытянул шею, глянул на меня так, будто я в марсианина превратился.
   - А вы умеете?!
   - Что?
   - Ну, это... писать повести...
   - Приходилось, - признался я. Не хотелось выкручиваться, раз уж дернуло за язык.
   - Ёшкин свет, вот это да... - сказал он шепотом. - А вас... как зовут?
   - Игорь Петрович.
   - Ну... на книжках ведь так не пишут.
   - На книжках, - вздохнул я, - пишут "И. Решилов"...
   Сашка округлил пухлые губы, выпустил сквозь них воздух и даже малость обмяк. Спросил недоверчиво:
   - Это, значит, "Стеклянные паруса", да?
   - "Значит". Куда деваться...
   - Ёшкин свет! И "Клипер "Колдун"?
   - Читал, что ли?
   - А что ли, нет!.. А это правда вы?
   - Чтоб мне провалиться!
   Я клятвенно прижал к груди ладонь. И в этот миг хлипкая подгнившая лавочка крякнула и осела в траву. Книги посыпались, мы с Сашкой вскочили. Я почему-то перепугался, как дитя. Завопил жалобно и всерьез:
   - Но это правда я! Честное слово!
   Сашка от смеха взялся за живот, сел в подорожники. Потом свалился набок, перекатился на спину и хохотал, взлягивая торчащими из зубчатых штанин ногами. Стонал и взвизгивал. Меня тоже одолел смех. Как зараза. Мы хохотали, пока не ослабели. Тогда Сашка, охая, поднялся, а я сказал, вытирая глаза:
   - И все-таки это в самом деле я...
   Мы собрали книги. И пошли дальше, все еще подрагивая от остатков смеха и переглядываясь. Но вот наконец Сашка взглянул на меня без веселья и спросил озабоченно:
   - А вот в книжке "Станция Желтый Гном"... Тот мальчик, Валерка... он погиб, когда бросился навстречу поезду? Или все-таки живой остался?
   Такой вопрос мне задавали сотни раз. И я отвечал, что решать должен сам читатель - в зависимости от того, как он понял книгу и как вообще смотрит на жизнь. Но сейчас я сказал:
   - Конечно, остался жив. Недаром же станция наконец открылась людям, и был общий праздник...
   - Я так же говорил ребятам в классе, а они спорили! Дразнились даже... Игорь Петрович, вам в какой дом?
   - Номер три. Там я поселился... Вот мы уже пришли.
   - Ой... - Сашка остановился. Подбородком прижал качнувшуюся стопку книг. Глянул с нерешительной радостью: - Значит, это вы делали заявку?
   - Какую?
   - На проводника!
   Я почему-то смутился.
   - Нет, голубчик, не делал я... Честное слово.
   - А у меня адрес. Этот самый.
   - Разве в заявке не указано, от кого она?
   - Мне только адрес дали... Значит, не вы? - Сашка заметно огорчился. Наверно, в конторе напутали.
   - А может, здесь еще какой-нибудь турист живет? Давай спросим у хозяйки. Кстати, вот она... - В открытую калитку было видно, как могучая Генриетта Глебовна снимает с веревки высохшее белье. В своем широком длинном платье она была похожа на снятый с церковной башни колокол.
   - Ёшкин свет! Это ведь та тетка! Которая в вагоне...
   - Она самая. Ну и что?
   - Боюсь я с такими разговаривать. Очень уж они... воспитывать любят. Сашка отодвинулся от калитки.
   - Ну храбрец... - Я положил к его ногам журналы. - Постой здесь, а я выясню, что к чему...
   Генриетта Глебовна бодро приветствовала меня. Я галантно перехватил у нее охапку простыней и наволочек. И сообщил, что на улице повстречался с неким молодым человеком.
   - Он проводник из "Пилигрима" и утверждает, что у него вызов по этому адресу.
   - Это я! - обрадовалась Генриетта Глебовна. - Я им позвонила на всякий случай. Потому что, когда вы с Костей ушли, я подумала и поняла: не то получается. Он хороший мальчик, но с вами общего языка не найдет. Слишком здравомыслящий...
   - Гм... А я с ветром в голове...
   - Нет-нет! Но творческой личности вроде вас нужен специалист. Тот, который угадывает ваши желания и ведет, куда вас зовет внутренний голос...
   "Господи, это Сашка-то специалист? По внутреннему голосу... Мне бы самому знать, куда этот голос меня зовет..."
   Генриетта Глебовна объяснила:
   - Заявка ни к чему вас не обязывает... Проводник приходит, вы знакомитесь. И если понравились друг другу, подписываете договор. А если нет...
   - Кажется, мы понравились друг другу. По крайней мере, он мне. Но он же... совсем еще кроха!
   - Что поделаешь. Эти способности зависят не от возраста, а от природы. Вот и приходится туристической конторе привлекать ребятишек... Кстати, где он, этот ваш знакомый? Давайте белье и ведите мальчика в дом...
   Глава 3. ПРОВОДНИК САШКА
   1. Контракт
   Мы втащили книги, и Сашка предстал перед Генриеттой Глебовной. Робко сказал "здрасьте", потупился. Почесал каблуком ногу рядом с царапиной.
   - Здравствуй, здравствуй... Мы, кажется, уже знакомы?
   - Ага. Маленько.
   - Контракт с собой?
   Сашка торопливо полез под жилетку, вытянул из-за пазухи плотный, вчетверо сложенный лист. Изрядно помятый.
   Генриетта Глебовна развернула документ.
   - Игорь Петрович, усаживайтесь и ознакомьтесь.
   Я устроился у стола. Генриетта Глебовна шумно дышала надо мной. Сашка притих в сторонке. На листе было напечатано:
   "КОНТРАКТ
   Гр. (прочерк), именуемый в дальнейшем "Клиент", и правление туристического кооператива "Пилигрим", именуемое в дальнейшем "Фирма", заключают соглашение о следующем:
   1. Фирма предоставляет Клиенту проводника сроком на 7 (семь) суток для сопровождения по маршруту, обусловленному программой или договоренностью между Клиентом и проводником (ненужное зачеркнуть).
   2. За оказанные услуги Клиент вносит на счет Фирмы плату из расчета 10 (десять) руб. 90 коп. за сутки. Необходимую сумму следует заплатить до начала маршрута.
   3. Срок маршрута исчисляется с момента подписания контракта.
   4. В случае прекращения маршрута по вине проводника или Фирмы, а также по уважительным причинам (заболевание Клиента, несчастный случай, стихийное бедствие и т. п.) Фирма возвращает плату за неиспользованный срок.
   5. В случае предъявления Клиентом обоснованных претензий в адрес проводника Фирма возвращает сумму полностью.
   6. Проводник обязуется сопровождать Клиента по обусловленному заранее маршруту, в пределах туристских схем данного региона.
   7. Клиент обязуется не требовать от проводника выхода за обусловленные маршруты, а также услуг, не входящих в непосредственные обязанности проводника.
   8. Клиент и проводник обязуются относиться друг к другу с взаимным уважением и в случае возникновения разногласий прилагать усилия для устранения их на основе взаимного соглашения.
   Примечание 1. Если проводник является несовершеннолетним, Клиент берет на себя обязанности по его питанию, устройству на ночлег в гостиницах и пансионатах и обязуется не допускать переутомления проводника на маршруте. Клиент не должен брать несовершеннолетнего проводника на кино- и видеосеансы, не рекомендованные детям до 16 лет, и не побуждать его к поступкам, способным нанести вред здоровью или воспитанию.
   Примечание 2. В вышеуказанном случае (проводник - несовершеннолетний) ежесуточная плата Клиента сокращается до 8 (восьми) руб. 70 коп.".
   Слева стояла подпись-закорючка (в скобках - "А. Игнатьев") и круглая печать, в центре которой - человек с рюкзаком и посохом. А справа было место для подписи клиента и даты. А также для подписи проводника (с примечанием: "Писать разборчиво").
   Генриетта Глебовна басовито сказала у меня над головой:
   - Однако же и суммы дерет наш любезный "Пилигрим". С каждым годом все больше... - Она оглянулась на Сашку.
   - А я-то что! - жалобно возмутился "несовершеннолетний проводник". - Нам всего по три рубля в день платят. Ну, иногда еще премия... Только редко.
   Я вспомнил о велосипеде, который "стрекочет, будто стрекоза крыльями". И понял, что язык не повернется сказать: "Не надо мне проводника"... Да и почему не надо? Может, все идет именно так, как задумано! ("Кем задумано? Я никогда не думал о проводнике!") Может, не случайно свела нас судьба?..
   Но с другой стороны, малыш ведь. Если что случится...
   Генриетта Глебовна, видимо, поняла меня. Посоветовала:
   - Да не бойтесь. Подгорье - это же недалеко.
   - В Подгорье я уже был. С Костей...
   Сашка чуть обиженно сказал от двери:
   - Вы, наверно, только в предбаннике были, у речки. А там ведь еще столько всего... Но надо развертку знать.
   Я обернулся.
   - А сам-то ты не против? Идти со мной...
   - Не-а, не против. - Он заулыбался.
   - Со старым и скрипучим...
   - Ёшкин свет! Какой же вы скрипучий!
   - Ты что это так ругаешься! - строго пробасила Генриетта Глебовна. - Что за "Ёшкин свет" у тебя на языке!
   - А чего... - струсил Сашка. - Это и не ругательство даже. Это поговорка. Вроде как "нечистая сила"...
   - Ах, поговорка!..
   - Да, - приободрился он. - Это будто место такое поминается, где Баба Яга живет. Бабка Ёшка, значит. Даже песня такая есть в одном мультике! "Пой частушки, Бабка Ёшка, пой - не разговаривай"...
   Я достал ручку, подмахнул контракт.
   - Ладно, "Бабка Ёшка", иди расписывайся...
   Сашка откровенно обрадовался, засветился весь. Водя языком по губам, старательно начертал: "Ал-др Крюк".
   - Слушай-ка, Ал-др, это у тебя фамилия такая - Крюк? - заинтересовалась Генриетта Глебовна.
   - Ага... А что? - Сашка насторожился.
   - А маму как зовут?
   - Вера Николаевна. А что?
   - Да ничего, встречались, кажется... А папа - Виктор?
   Сашка отвел глаза, сказал неохотно:
   - Да. Только они развелись.
   - Ох, ну извини... Игорь Петрович! Вы в дорогу, наверно, с утра отправитесь? А проводничок пусть перебирается к нам прямо сейчас. А то знаю я эти пилигримовские общежития. Туристы всю ночь на гитарах бренчат, да еще небось и водку пьют... А я хоть покормлю по-человечески.
   Сашка опять обрадовался. Он уже не робел.
   - Я только бумагу в контору отнесу и сумку там заберу...
   - Игорь Петрович, а деньги вы дайте мне, я пойду на почту насчет журналов выяснять и уплачу заодно...
   Сашка вернулся в сумерках. Я уже начал тревожиться. Генриетта Глебовна грозно его спросила:
   - Это где же ты гулял, голубок?
   Сашка не испугался. Весело объяснил, что сперва ждал в конторе диспетчера, а потом забежал на пустырь, поиграть.
   - С теми ребятами, у костра, помните, Игорь Петрович?
   Генриетта Глебовна погрозила толстым пальцем:
   - Ты смотри у меня, проводник Александр Крюк...
   Сашка полушутя надулся:
   - Ну вот, опять дразнилки из-за фамилии. Всю жизнь...
   - Какая же это дразнилка? Наоборот! Очень даже звучит, - утешил я его. Просто как "Александр Блок". Блок - это ведь тоже приспособление, чтобы тяжести поднимать, а как услышишь фамилию - сплошная поэзия в Душе. - И я даже процитировал подходящие для проводника строчки:
   Случайно на ноже карманном
   Найди пылинку дальних стран
   И мир опять предстанет странным,
   Закутанным в цветной туман...
   Сашка не удивился.
   - Знаю.
   - Читал Блока?
   - Мама читала. Она этого Блока любит...
   Сашка говорил, поглядывая на картину "Тетушкин секрет", и выкладывал из синей спортивной сумки на подоконник мыльницу, зубную пасту, полотенце. Потом брякнул коробком.
   - А спички-то тебе зачем? - забеспокоилась Генриетта Глебовна.
   - Для работы, - серьезно сказал Сашка. - Не для курения же... Мама сама положила, а то я всегда забываю...
   Генриетта Глебовна вздохнула, как добрая бабушка:
   - Не боится мама отпускать тебя?
   Сашка засопел, заперекладывал мыльницу и зубную щетку.
   - Ну да, "не боится". Каждый раз такое... "Прощание славянки"... Завтра позвонить надо, что все в порядке.
   - Позвони, позвони... Идемте ужинать. А потом я постелю проводнику на раскладушке. Игорь Петрович, не возражаете, если в вашей комнате?
   Я не возражал.
   Когда легли, Сашка сразу начал тихо посапывать. Я тоже стал засыпать, удивившись напоследок, какой длинный и необычный был день. И вдруг услышал:
   - Игорь Петрович...
   - Что, Саня?
   - А вы ту книжку, про мальчика из Назарета... написали?
   Сон стек с меня, как темная вода.
   - Нет, Саня, не написал.
   - А почему?
   - Честно говоря, побоялся.
   - Потому что религию раньше запрещали, да?
   - Нет, что ты... Во-первых, жизнь Христа - это ведь не только религия. Это история, философия и масса всяких общечеловеческих тем... А испугался я только себя. Почуял, что пороху не хватит. Начал и отложил...
   - Побоялись, что будет еще один апокриф?
   Эк ведь он меня! Почти в точку... Но я не обиделся.
   - Понимаешь, Саня, я не сумел. Пока писал просто про его детство: про игры, про школу, про родителей и приятелей, вроде бы получалось. А как доходило до главного... Тема Великого Служения не каждому по зубам. У самого-то у меня в детстве таких мыслей, разумеется, не было...
   Я теперь будто не с Сашкой, а с собой говорил. В полумгле. Вполголоса. Но он расслышал. И сказал сбивчиво, тихо:
   - Но в детстве ведь... наверно, каждый про какой-нибудь подвиг думает...
   - Наверно. Только тут не о подвиге речь, а о любви к людям и о желании спасти всех... Знаешь, я мог бы написать, если бы постарался. И возможно, повесть напечатали бы, поскольку времена меняются. Но это была бы еще одна средненькая книжка. И многие сказали бы, что автор спекулирует на модной теме. Сейчас это не редкость... Давай, Саня, спать.
   - Ладно, - покладисто сказал он. И вдруг попросил (я даже почувствовал в темноте, как он жалобно поморщился): - Только не называйте меня Саней, хорошо? Сашка - вот и все. Я с рождения привык...
   - Ну, если с рождения... А у меня тоже просьба, - начал я и прикусил язык. Потому что получилось бы слишком резко.
   Но он понял:
   - Больше не лезть с разговорами о книжках, да?
   "Так тебе и надо, старому идиоту!" Я объяснил виновато:
   - Видишь ли... как говорится, я с этим делом "завязал".
   Раскладушка отчаянно заскрипела.
   - Почему?!
   - Как тебе сказать... Сашка. Наверное, все чернила израсходовал, которые были отпущены.
   - Ох уж... - недовольно выдохнул он.
   Мне вдруг стало чертовски стыдно. Зачем я ною перед мальчишкой? Разве он обязан слушать излияния, которые и самому-то мне противны?.. И все равно он не поймет, что получилось просто несовпадение сроков: "баллончик в авторучке" опустел раньше, чем кончилось календарное время. Оно протянулось усилиями мудрого Артура Яковлевича, которому честь и хвала, но о котором я сейчас не хочу вспоминать. Ни о чем не хочу. Я - человек без имени, беглец в свою последнюю сказку...
   - Вы отдохнете в отпуске, а потом все равно за новую книжку засядете, утешил меня Сашка.
   "Я не сяду за книжку, если даже захочется. Потому что не успею ее закончить... Да и какой смысл? Она все равно была бы не лучше прежних... Вот если бы найти Тетрадь..."
   Но Сашке я сказал:
   - Все может быть... Спи.
   2. Спички и волчок
   Когда я проснулся, Сашкина раскладушка была застелена, сам он сидел на полу. Уже одетый, но босой. Раскладывал на половицах спички, соединял их в ромбы и звездочки. Потом провел над этими фигурками ладонью. Некоторые спички встали торчком, а две подскочили и головками прилипли к ладони.
   - Ого... - удивился я.
   Сашка вздрогнул, обернулся.
   - Доброе утро, - сказал я.
   Сашка ответил без улыбки:
   - Доброе утро... Мы, кажется, рано подписали контракт.
   - Что такое?
   - Ну, потому, что сегодня в Подгорье не пройти. Я считал, считал, не получается развертка. Можно только завтра.
   - Подумаешь, беда какая, - сказал я с облегчением. - Завтра так завтра. Сегодня по Овражкам погуляем. Найдем чем заняться...
   Тогда Сашка заулыбался.
   - Ага! Тут тоже много всякого, интересного...
   - А над чем это ты колдуешь?
   - Я же говорю: пространственную развертку смотрел...
   - Это что же, способ такой? Со спичками?
   - Ну, вообще-то нас по-разному учили. А это я сам придумал. Никакого компьютера не надо. Лишь бы волчок слушался.
   - Что за волчок?
   - А вот! - Сашка показал картонный кружок, проткнутый заостренной спичкой. - Смотрите! Я в какую сторону его запускаю? Запомните... - И он крутнул спичку двумя пальцами. Легонький волчок затанцевал на половице. Конечно, он вертелся по часовой стрелке.
   Я так и сказал.
   - Ага... А теперь глядите... - Сашка сомкнул над волчком ладони, не касаясь его. Я свесился с кровати, оперся рукой об пол. Сашка развел ладони медленно, осторожно. Волчок замедлял бег. И крутился теперь... против часовой стрелки. Это стало особенно ясно, когда он упал на бок и покатился.
   - Вот так фокус...
   - Вовсе не фокус! Просто меняются координаты совмещенных пространств... Игорь Петрович, вы вставать будете? А то Генриетта Глебовна уже два раза спрашивала...
   Батюшки, десятый час! Я дернулся под одеялом и выругал себя за то, что спал без пижамы. Сейчас будет неловко перед Сашкой за свой живот, длинные трусы и жидкие волосатые ноги. К счастью, заглянула в дверь Генриетта Глебовна.
   - Игорь Петрович, встава-ать!.. А ты, юноша, помоги-ка мне притащить воды от колонки...
   3. "Приличный ребенок"
   Во время завтрака мы договорились, что прежде всего пойдем с Сашкой на рынок. Там, помимо всяких других, есть книжный ряд. Генриетта Глебовна сказала, что иногда попадаются редкие издания, а случается, что и рукописи. И глянула на меня с пониманием, словно о чем-то догадывалась.
   Сашка проворно и без всякой просьбы хозяйки помог ей убрать со стола и вымыть посуду. За это удостоился благосклонных улыбок и похвал. Но когда он сказал, что пора, пожалуй, отправляться в путь, Генриетта Глебовна подбоченилась и саркастически спросила:
   - Ты что, таким чучелом и пойдешь?
   - А чего?.. - Сашка надул губы. - Не в театр же...
   Мне в общем-то было все равно, как выглядит мой проводник, но из педагогических соображений я поддержал Генриетту Глебовну:
   - Мы не только на рынок пойдем, но и в книжные магазины. Это заведения интеллигентные, а ты - как флибустьер...
   Сашка встал в забавную позу марионетки: сдвинул носки кроссовок и коленки, растопырил пятки и локти, заболтал повисшими кистями рук. По-птичьи, одним глазом, оглядел себя сверху вниз.
   - Кошмар-р, - дурашливым, как у Буратино, голоском согласился он. Хорошо. Сейчас буду умненький-благоразумненький. И кр-расивый. Аж пр-ротивно... - Повернулся на пятке и ускакал на одной ноге.