Страница:
В соответствии с этой теорией, все участники процесса должны быть разделены на три группы: рядовой состав, средний уровень и высший уровень - руководство. Условия успешного внедрения следующие. Рядовой состав не должен опасаться ухудшения своего положения в результате внедрения новинки. Средний уровень должен быть уверен в том, что от внедрения он получит какую-нибудь пользу. Либо материальную выгоду, либо повышение статуса. Высшему уровню, то есть, руководству требуется, прежде всего моральное удовлетворение, поскольку считается, что материальные и статусные проблемы на этом уровне уже решены. В подавляющем большинстве случаев такое моральное удовлетворение дает лесть: "только под Вашим мудрым руководством", "ни у кого больше ничего подобного нет", "нам будут подражать конкуренты" и т. д. Это - в теории.
Попробуем приложить теорию к имеющейся ситуации. Рядовыми будем считать тех, кто к вопросу не имеет отношения: родственников, соседей и т. п. Основания для опасений у них есть: дурной пацан может стрельнуть куда угодно, а самострел, как бы к нему не относились опытные лучники, оружие убойное. Значит, первой задачей будем считать снятие этих опасений.
За средний уровень примем: меня, близнецов и, пожалуй, их отца - дядьку Лавра. Я, в случае чего, буду иметь три выстрела, вместо одного и становлюсь как бы командиром тройки стрелков. Что-то вроде капрала. Налицо и материальная выгода, и статусный рост. Близнецы получат вожделенные самострелы - выгода материальная. Дядька Лавр получает благодарность сыновей и, в перспективе, заказы на изготовление самострелов, если они приобретут популярность.
Теперь высший уровень - дед Корней. Какое моральное удовлетворение он может получить? Вернее, не так: какое моральное удовлетворение ему требуется? Он - отставной военный не самого маленького чина - сотник латной конницы. В привычных мне терминах - либо ротмистр кирасирского полка, либо майор бронетанковых войск. Со службы "уволен" по ранению. Такие мужики, вообще-то с удовольствием занимаются обучением новобранцев. Тем более, что все годные к тому мужчины в селе - военные, наподобие казаков в Российской империи. Но самострел-то он полезным в военном деле не считает!
Стоп! Что-то он такое рассказывал про прежние времена, когда местные язычники еще не смирились с нашим появлением здесь, и мужики даже на работу в поле ходили с оружием. Вроде бы тогда существовала так называемая "Младшая стража" пацаны, которые дежурили на наблюдательных пунктах, ходили в дозоры… Предложить деду возродить старую традицию? А что? Может и получиться. А военная дисциплина может снять опасения по поводу детской дури с оружием. Скажем, не позволять близнецам постоянно и бесконтрольно таскаться с самострелами, а только по делу и под присмотром.
Подводим итог. Опасения по поводу безопасности - сняты. Выгода для среднего уровня определена. Есть, кстати, и еще выгода для всей семьи - три лишних стрелка на ежегодной облавной охоте. И, наконец, моральное удовлетворение для высшего руководства, тоже, будем считать, вычислено правильно - старики традиции любят. Ну-с, сэр Майкл, посмотрим, как сработает управленческая теория за восемьсот с лишним лет до ее создания!".
Подъезжая к селу, Мишка попытался представить себе реакцию баб у колодца. В том, что там обязательно кто-нибудь будет, сомневаться не приходилось.
"Вот ведь угораздило вырыть колодец почти возле самых ворот. Есть, ведь, еще несколько по всему селу, но толпятся всегда именно возле этого. Любой вход-выход, въезд-выезд - на глазах у женского клуба".
Сегодня повезло особенно - в тусовке оказался кто-то из тех, кто наблюдал его вчерашнее возвращение.
- Михайла! А эта тоже на тебя охотилась? Когда ж ты сено-то привезешь? Все мясо, да мясо.
"Блин! Знают даже за чем ездил. Ну что за наказанье каждый день тут фейсконтроль проходить?".
Дед, как будто сговорился с бабами, задудел в ту же дуду:
- Да когда ж ты сено-то привезешь? Я тебя зачем посылал? То волки, то лоси, чего завтра ждать? Жар-птицу? А еще хотите новых самострелов наделать, так тогда и вообще никакой работы не станет - одна стрельба!
- Жар-птицу не обещаю, -бодренько отозвался Мишка -но причину привез.
- Что привез? - Не понял дед.
- Ты вчера говорил, чтоб причину нашли: для чего еще два самострела делать?
- А! Ну и для чего?
- Сколько мы стрелков на облавную охоту выставляем? Одного? А если еще близнецы с самострелами, да я, сколько выйдет? Четыре. Значит и доля в мясе и шкурах другая.
- Не-а, Михайла, не угадал! - дед отрицательно помотал головой. - Эта причина один раз в году бывает, а я говорил: на каждый день! За свежатинку, конечно, спасибо, а сено все равно возить надо. Только гляди половца подстреленного не привези. От него ни шкуры, ни мяса. Ну, разве что, убьешь не до смерти, да Юльке подаришь для ученья. Помрет - не жалко.
- Есть и вторая причина, деда!
- Ну, ну, - дед благосклонно покивал - излагай.
- Ты вот все говоришь, что молодняк надо тщательнее к воинскому делу приучать. И не только владению оружием учить, но и порядок соблюдать, и приказам подчиняться, и всем за одно действовать, а не каждый по себе. Так?
- Говорил, не отказываюсь.
- А еще ты рассказывал, что поначалу, пока местных не приструнили, жили каждый день, как на войне. Даже в поле работать с оружием ходили. И тогда, ты говорил, мальчишки помогали. На страже стояли, в дозоры ходили. Даже название было - "Младшая стража". Так?
- Ну, ну, дальше давай. - дед, кажется понял, к чему клонит внук и заинтересовался.
- Так вот: почему бы нам старые порядки не возродить? - Принялся ковать железо, пока горячо, Мишка. -Для начала ты нас троих поучишь: как на страже стоять, как засады устраивать и все такое прочее - что сам посчитаешь нужным. А чтоб не таскались целый день с самострелами, держать их у нас в оружейной кладовке. Выдавать только на время учебы, а потом забирать. Получится с нами троими, тогда можно будет и других пацанов на учебу поставить и Младшую стражу возродить. И для дела польза, и знания твои втуне пропадать не будут.
Дед помолчал, поскреб в бороде и неожиданно улыбнулся.
- Уел, поганец! Уел. Кхе! Быть по сему! Дозволяю! Но, глядите у меня: учить буду по всей строгости! Кхе! А за сеном завтра, все равно поедешь!
К глубокому разочарованию членов "женского клуба", Мишка на следующий день привез из леса именно сено. И еще через день - тоже. И целую неделю подряд, пока не переправил в село все стога с лесной поляны.
А мать от лекарки перевез дядька Лавр. Несмотря на ее слабые протесты, поднял на руки, как ребенка, вынул из саней и внес в дом. Дед, не то действительно сердитый, не то скрывая за злостью какие-то другие эмоции, нараздавал "всем сестрам по серьгам": обозвал сына косоруким, хотя тот нес Анну-старшую, как величайшую драгоценность, шуганул младших двойняшек Сеньку и Ельку, заставил Марью - вторую старшую сестру Мишки - заново перестилать постель…
Мишка с Анной-младшей, чтоб не попасть под раздачу, торопливо запрягли Рыжуху и укатили со двора. Мишка, "на автомате" управляя санями, вспоминал каким было выражение лица у Лавра, когда он нес мать через двор. Специально, наверно, не подъехал к самому крыльцу, чтобы подольше подержать ее на руках. Не отрываясь смотрел только на нее, и наплевать ему было на то, что на них пялится все семейство. Наверно нес бы так и нес, версту, две, три… Увы, таких обширных подворий не бывает.
"Вот были бы мы язычниками… Был, вроде бы, когда-то такой обычай: брать за себя жену погибшего брата, растить его детей, как своих. Сколько не талдычь о таинстве брака, целесообразность старого порядка так просто не отбросишь. А когда еще такая любовь…
Да и не только в любви дело. Невозможно вот так прийти и сказать людям: раньше вы жили неправильно, а потому, будете теперь жить так, как мы вам укажем. Кому-то новый порядок, действительно придется по душе, кто-то костьми ляжет сопротивляясь нововведению. А большинство, если деться некуда, вроде бы и подчинится, но, на самом деле, начнет коллективным разумом и практикой многочисленных проб и ошибок изобретать некий симбиоз старого и нового. Те же князья, вроде бы поголовно крещенные, христианство насаждают, если надо, огнем и мечом, а имена - сплошь языческие: Всеволод, Ярослав, Игорь… Что ж простым-то людям? В окрестные селения попам без княжеских дружинников лучше и не соваться, да и у нас тоже, хоть и церковь есть, и христианами все считаемся… Велесову бороду, во время жатвы, из последних на поле колосьев заплетают, обереги на одной веревочке с православным крестом носят, а уж вышивки на одежде, да узоры на утвари - сплошь языческие. Да и праздники: и Купала, и Велик Медвежий день и Макошина неделя… Коммунисты тоже все эти масленицы, троицы, рождество (аж две штуки) и прочее вытравить не смогли. Впрочем, как и демократы Первое мая, Восьмое марта, День Победы. Не так-то это все просто".
Анька долго ехавшая молча, вдруг томно вздохнула и выдала романтическим голосом:
- А какой дядька Лавр сильный! Пока Машка постель перестилала, все время маму так на руках и держал…
- Так он - кузнец. Конечно, сильный! - прикинулся пеньком Мишка.
- Глупый ты еще, Минька…
"Совершенно с Вами согласен, многоуважаемая Анна Фроловна. Постичь извивы женской логики в девичьем исполнении не должен быть способен по определению: вследствие малолетства и изначальной ущербности мужского сознания. От комментариев, следовательно, воздерживаюсь, а то, что ты готова сама на любой скорости из саней сигануть, лишь бы потом тебя, так же вот, на руках носили, мне, конечно же, и в голову не приходит. Коза ты, блин, не доеная!".
- Н-но! Милая! - понукнул Мишка Рыжуху и засвистел по-разбойничьи.
* * *
- Ну, Михайла, расскажи нам: в чем стрелок из самострела слабей лучника, а в чем - сильней? А вы слушайте, потом повторить заставлю. Прежде, чем обращению с оружием учиться, надо точно знать: что это оружие может, а чего - нет. Только тогда, когда узнаете его возможности, сможете понять: как обратить себе на пользу его сильные стороны и не пострадать от слабых.Дед, и вправду, взялся за воинское обучение пацанов с энтузиазмом и на полном серьезе, не пренебрегая, в том числе, и теорией. Впрочем, тактики применения самострелов он, похоже, не знал, поэтому не всегда было понятно: то ли дед экзаменует Мишку, то ли сам пытается получить новые для себя знания. Мишка, естественно, тоже имел о тактике арбалетчиков весьма смутное представление, но выход из этого затруднения нашел. Просто-напросто представил себе, что во время срочной службы в Советской армии был вооружен не автоматом АКМ, а самострелом, со всеми соответствующими поправками. Пока, вроде бы, получалось.
- Стрелок слабее лучника - начал Мишка - потому, что стреляет медленно. Пока я самострел перезаряжу, лучник десяток стрел выпустить может. Еще - стрела из лука летит дальше самострельного болта. Поэтому стрелку с лучником, в открытую, биться бесполезно. Лучник его к себе на дальность убойного выстрела просто не подпустит.
Но есть у самострела и преимущества. Первое: лучник может стрелять только стоя во весь рост, или с колена, а из самострела можно - как захочешь: стоя, сидя, даже лежа. Поэтому лучник весь открыт, а я могу спрятаться. Лук, готовый к бою, не спрячешь, а взведенный самострел можно скрыть под одеждой, спрятать за спину или вообще положить на землю, например в траву. Это - преимущество стрелка - скрытность
Второе: лучник должен быть сильным человеком. Дальность выстрела зависит от того, как сильно он тетиву натянет. И еще: он может устать, или быть ранен, или еще что-то. Самострел стреляет всегда одинаково: устал стрелок или ранен - не важно. Лишь бы смог рычаг повернуть, а дальше самострел все сам сделает. И силы особой не нужно, из самострела может стрелять и ребенок и женщина. В этом тоже преимущество стрелка - легкость в обращении…
Третье: от пацана или женщины ждут чего угодно, но не выстрела, пробивающего доспех за десятки шагов, значит еще преимущество - неожиданность
Четвертое: лучник учится своему искусству всю жизнь, но все люди разные, поэтому у одних получается лучше, у других хуже. Стрелка можно обучить за несколько недель и все обученные будут стрелять примерно одинаково. Значит, командир точно знает: когда давать команду стрелять и чего от выстрела можно ждать. Это преимущество можно назвать предсказуемостью.
Пятое: лук зависит от погоды. В дождь тетива из жил может размокнуть и ослабнуть, да и сам лук сырости не любит. У самострела тетива может быть тоже из жил, а может быть и из проволоки и тогда ей дождь не страшен. Это преимущество, вместе с тем, что из самострела может выстрелить и уставший и раненый, можно назвать надежностью.
Шестое: лучнику, кроме лука и стрел, нужно еще другое снаряжение: саадак для лука, колчан для стрел, кольцо на палец правой руки, щиток на левую руку. Еще нужна подходящая одежда, которая не будет мешать стрелять. Стрелку ничего этого не нужно. Это преимущество можно назвать простотой.
Простота это вообще главное достоинство самострела. Это только кажется, что лук прост. Хороший лук состоит из многих частей и делается мастером очень долго. Тут и дерево и кость и жилы и железо, и кожа и, бывает, береста. А еще клей, всякие пропитки, лак. Каждая часть очень тщательно подбирается и подгоняется к другим. Поэтому хороший лук дорог. По сравнению со сложным луком, который выходит из рук искусного мастера, самострел прост. Обучиться стрелять из него проще, чем из лука. Пользоваться им могут простые люди, а не только воины, упражняющиеся каждый день. Стрелять можно из любого положения, и все это - тоже простота.
Если перечислить все преимущества самострела, сразу станет ясно, для чего он лучше всего подходит. Слушайте: простота, легкость в обращении, надежность, неожиданность, скрытность, предсказуемость. Если все это сложить вместе, то получается, что самострел - оружие слабого человека против сильного, оружие мирного человека против воина, оружие обороны, а не нападения. Значит, пользоваться им нужно из засады, из-за прикрытия, с подготовленного заранее места, чтобы сразу после выстрела можно было спрятаться или отступить.
Поэтому, взяв в руки самострел, не воображайте себя витязями, которые сейчас прямо пойдут и всех победят. Никуда с ним ходить лучше не надо. Самый хороший результат получится, если вы будете на знакомом привычном месте, а противник о вас и подозревать не будет. Тогда первый выстрел будет за вами, и он должен быть неожиданным и точным, потому, что второго вам, скорее всего, сделать не дадут.
- Кхе! - дед был явно доволен - Поняли? Вижу, что главного, все-таки не поняли.
- Поняли, деда, поняли, чего ж тут не понять? - замолотили языками близнецы. - Минька все хорошо рассказал.
- А если поняли, то скажите: почему учебу мы начнем, не держа самострелов в руках?
Близнецы озадаченно замолкли, обернулись к Мишке. Обернулись, кстати, зря - Мишка и сам не мог уловить направления дедовой мысли. Рассказывая о преимуществах самострела, он специально свел все к тому, что это оружие обороны, оружие мирных людей. Воинский пыл Кузьки и Демки надо было охлаждать с самого начала обучения. Но дед, очевидно, решил в этом вопросе пойти еще дальше. Только вот - куда?
- Что молчите? На Михайлу не оглядывайтесь, своей головой думайте. Ну, не додумались? А Михайла все, что нужно вам сказал. Ну-ка вспоминайте: стрелять надо из укрытия, с подготовленного места, и второго выстрела вам сделать не дадут. Поэтому начнем с того, что будем учиться выбирать подходящее место и правильно определять расстояние до цели. Вон там Михайла с утра воткнул ветки в снег. Видите?
- Видим!
- Сколько шагов до ближней?
- Сто! Нет, меньше! Нет, больше.
- Хорошо, - дед усмехнулся в усы - тогда вопрос полегче: до какой из трех - сто шагов?
- До средней! Нет, до ближней!
- Все неверно. Ни до какой. Теперь посмотрите вон туда. - дед указал рукой близнецам за спину. -Там - четыре ветки, и воткнуты они через каждые двадцать пять шагов. Значит до второй - пятьдесят шагов, до третьей - семьдесят пять, до четвертой - сто. Запоминайте, как это выглядит. Запомнили? А теперь снова смотрите на те три, которые я вам сначала показал. Сколько до ближней?
- Меньше ста!
- Верно, а к чему ближе к сотне или к семидесяти пяти?
Близнецы заоглядывались сравнивая расстояния.
- Вроде бы к семидесяти пяти.
- Тоже - верно. До ближайшей ветки восемьдесят шагов. А сейчас, первый урок вам: во все стороны от тына отмеряйте по сто шагов и через каждые двадцать пять шагов втыкайте вешки. Во все стороны, это не значит, что только в четыре: на север, юг, запад и восток. Между ближними к тыну вешками тоже должно быть по двадцать пять шагов. В общем, работы вам троим на целый день. Когда снег сойдет, вместо вешек принесете камни и намажете их белилами со стороны села. Снаружи посмотреть - камень как камень, а из-за тына - метка для стрелков. Все поняли?
- Да!
- Идите, работайте.
Вроде бы, все было нормально но сомнения по поводу эффективности учебы у Мишки все равно, оставались. Во-первых, дед сам из самострела никогда не стрелял. Был он раньше - до ранения - очень неплохим, как говорили, лучником, поэтому Мишка опасался, что и учить он их будет как лучников. Во-вторых, было совершенно невозможно представить себе, как дед, неспособный из-за ранения вглядываться в отдаленные предметы, собирается оценивать результаты стрельбы, маскировки, правильность оценки пацанами расстояния и так далее.
К вечеру, после того, как все село было окружено четырьмя концентрическими кругами воткнутых в снег вешек, Мишка приплелся домой голодный уставший и мокрый. Дед критически оглядел его, начал было высказываться на тему: "тяжело в учебе - легко в походе", но, поняв, что от внука сегодня уже толку не будет, прервался, не закончив фразы.
- Ладно, Михайла, сейчас тебя хоть на веревку вешай, как белье. Хотел тебя сегодня расспросить, да уж отложим до завтра.
- О чем расспросить-то, деда?
- О том, как ты из самострела стрелять учился. Чему другому - я вас и сам обучить могу, а этому - придется тебе. Если сможешь, это сделать толково, братья тебя за командира сами собой признают. Но мне это тоже знать надо, да и подскажу, может, чего полезное. Так, что, думай, пока, а завтра поговорим.
"Как же я стрелять учился? Ну, появился у меня самострел… нет, пожалуй, все началось раньше - тогда, когда мы с дедом пастухами заделались…".
Глава 2.
Лето 1123 года. Село "Ратное" и его окрестностиДеятельная натура деда Корнея требовала обязательно заняться какой-то работой. Тем более, что благосостояние семьи, после его ранения и гибели сына, резко пошатнулось. Делать что-то, что требовало силы или долгой ходьбы, дед не мог. Значит: ни пахать, ни косить, ни заниматься другими подобными работами. Главный свой приработок в мирное время - бортничество - деду тоже пришлось забросить: в его состоянии нахаживать многие километры по лесу и лазать по деревьям к дуплам диких пчел, было совершенно невозможно. Разумеется, семья совсем уж в нищету не впала: какой-то "жирок" за прежние времена накоплен был. К тому же, в селе, где подавляющее большинство мужчин были военными профессионалами, умели поддержать увечных воинов. Плюс, все понимали, что Корней Агеич тогда, пострадав сам и потеряв сына, спас множество жизней Но дед, еще недавно бывший чуть ли не первым лицом, заботой сельчан откровенно тяготился.
К тому же могучий организм не старого еще мужика постепенно преодолевал последствия ранения - постепенно перестали мучит головные боли и головокружения, прекратила трястись голова. Со зрением, правда, остались проблемы, и дед, всматриваясь вдаль, зажмуривал левый глаз, словно прицеливаясь.
И тут- то, как раз, и выпал случай. Село было богатым, соответственно и стадо, которое надо было пасти -большим - несколько сотен голов. Траву на небольших лесных пастбищах оно выедало быстро, и скотину часто приходилось перегонять с места на место. Вот мужики, покалякав между собой, да со старостой, решили стадо разделить. Понадобились новые пастухи.
В седле дед держался уверенно, с кнутом обращаться умел прекрасно, а для наблюдения за дальним краем пастбища ему в помощники, в качестве еще одной пары глаз, приставили Мишку. Вторым пастухом стал Немой. Был он каким-то дедовым дальним родственником, что, впрочем, для существующей более ста лет общины редкостью не являлось - за сто лет чуть ли не все село вперекрест переженилось и породнилось. Однако связывало Немого с дедом не только родство и близкое соседство - жил он через один дом от дедова подворья - но и общая судьба.
Свой жуткий шрам на лице дед заработал спасая Немого, когда тот, получив два тяжелых ранения, повалился на шею коня и начал медленно сползать на бок. Дед Немого прикрыл, даже срубил половца, норовившего добить раненого, но от удара второго степняка не уберегся - упал с разрубленным лицом, а ногу ему, уже потом, кони стоптали.
Немой же, благодаря деду выжил. Впрочем был он до того дня вовсе не немым, звали его Лют, в крещении Андрей. Был он парнем медвежьей силы, молчаливым и угрюмым: редкий односельчанин мог похвастаться, что видел, как Андрей улыбается. Из той сечи на Палицком поле он, так же как и дед, вышел калекой. Половецкая сабля начисто снесла ему три пальца и половину ладони на левой руке, а наконечник копья пробил горло, навсегда лишив голоса. В довершение всех бед, через несколько месяцев после ранения, Немой лишился единственного близкого человека - матери.
Деда Корнея, после всего случившегося, он почитал как отца родного, и как-то так незаметно получилось, стал Немой еще одним членом его семьи. Вплоть до того, что переселился жить в пристройку на дедовом подворье, в которой когда-то, в благополучные времена, обитала холопская семья. Никто и не удивился тому, что, когда дед подался в пастухи, Андрей последовал за ним.
Четвертым в их компании был, конечно же Чиф. Пушистым черно-рыжим шариком он катался по всему пастбищу, каким-то чудом умудряясь не попасть под копыта или на рога, но почти каждый день попадая в свежие коровьи лепешки, с соответствующими последствиями для экстерьера и аромата.
Вот эта- то компания и послужила толчком для пробуждения в теле мальчишки из села Ратного личности Михаила Андреевича Ратникова из города Санкт-Петербурга.
В тот день - самый обыкновенный, ничем в череде других таких же дней, не выделяющийся, дед в положенное время развел костерок и принялся кашеварить. Так уж почему-то получилось, что соль оказалась у Мишки, а что-то еще - то ли сало, то ли лук - у Немого. Дед подозвал обоих к себе, они протянули, не слезая с коней требуемые продукты, и тут появился Чиф. По обыкновению благоухающий навозом и несущий в зубах не то крысу, не то еще какого-то мелкого зверька, вероятно предназначенного стать его долей в общий котел.
"Трое в лодке, не считая собаки. Ирландское рагу".
Мысль ударила словно электрический разряд. И вовсе не похож был Чиф на фокстерьера Монморанси из книги английского писателя, но почти дословное воспроизводство ситуации, описанной Джеромом Клапкой Джеромом, стало, тем не менее, ростком из которого начало стремительно вырастать дерево воспоминаний.
"Я, Ратников Михаил Андреевич, проживающий: Санкт-Петербург, улица… Мама моя! Получилось! Я живой, я молод, я свободен! Впереди целая жизнь…".
- Михайла, ты чего? Андрюха, лови его, падает!
Очнулся Мишка уже на земле, оттого, что Немой плескал ему на лицо воду, а Чиф ее тут же слизывал. Все-таки, эмоциональный всплеск был очень мощным, и детский организм благоразумно отключил сознание, ставшее на какой-то момент настоящим "вулканом страстей", как бы банально это определение не звучало.
Дед, сначала решивший, что вернулась непонятная внукова болезнь, потом пересмотревший диагноз в сторону "солнцем голову напекло", заставил Мишку часа два пролежать в тенечке, а по пути домой все время поглядывал, не собирается ли внучек снова сковырнуться с конской спины на грешную землю.
Двухчасовое лежание в тенечке действительно помогло: эмоции, кое-как удалось пригасить, но мысли… Мысли, с этого дня стали одолевать "новорожденного" постоянно. Так и появилась привычка к внутренним монологам или диалогам с язвительным собеседником, иронично обращающимся к Мишке "сэр Майкл".
Впрочем, поначалу, впадать в особую задумчивость новое тело не давало. Детский организм требовал движения, крика, впечатлений - всего того, что так раздражает порой взрослых в детском поведении, но что совершенно необходимо для нормального развития. Зачастую Мишка легко побеждал Михаила Андреевича Ратникова и тот на некоторое время как бы засыпал. Но зато, когда выпадала спокойная минутка, мысли, отнюдь не детские, начинали литься захватывая сознание безраздельно.
Максим Леонидович оказался прав: адаптация удалась стопроцентно. Дом был действительно родным домом, мать - матерью, язык двенадцатого века - родным языком, привычным и понятным. Даже быт, коренным образом отличный и менее комфортный, не порождал никаких проблем.