Кренц Джейн Энн. Золотой дар

   — Если и нет, то это лишь вопрос времени. Я очень старательно работаю в этом направлении… Веришь? Ты можешь гордиться мной, маленькая тиранка! Сколько раз ты капала мне на мозги, призывая упорным трудом добиваться поставленной цели?.. Ну вот, смотри, я наконец внял твоим мудрым советам. Рада?.. Эй, люди, сегодня Джонас Куаррел работает над собой!!! Я собираюсь успешно нажраться и доказать тем самым своей сквалыжной хозяйке, что тоже умею достигать своего… Было бы за что страдать, да, Эмерсон? — Неверной рукой Джонас схватил бутылку и опрокинул ее над своим стаканом. — Старый Эмерсон, как клевый чувак и славный товарищ, не бросил меня в одиночестве и Предложил помощь и поддержку.
   — Куда было деваться? — честно ответил Эмерсон. — Ведь вчера ты снова спас мою задницу.
   — Да, к слову о спасении задниц. — Джонас еще раз отсалютовал стаканом. — Думаю, это может стать моей второй профессией.
   Верити сухо улыбнулась и неожиданно ласково заметила:
   — Джонас, по-моему, тебе уже достаточно.
   — Откуда ты знаешь? — ухмыльнулся он. — Держу пари, что за всю свою целомудренную жизнь ты еще ни разу не надиралась!.. Полагаю, тебя сейчас просто трясет от возмущения при виде двуногой скотины, потерявшей человеческий облик. Я уже вижу, как тебе не терпится хлопнуть дверью и убежать из этого свинарника в свой прелестный домик, где тебя ждет одинокая девичья постелька… Да, кстати, ни один мужчина не достоин провести в ней целую ночь!
   Черт возьми, мне ли не знать об этом?! Ведь я же великий кормчий твоей половой жизни, а, Верити?
   — Как скажешь, — согласилась Верити, пересекла комнату и остановилась перед Джонасом. Легкая улыбка заиграла в уголках ее рта. — Тебе действительно хватит, Джонас.
   — В самом деле? — Он с вызовом поднял голову. — Это лишь доказывает твою полнейшую неопытность. Я только начал.
   Тогда Верити потянулась к нему и забрала стакан.
   Она ожидала встретить отпор и была немало удивлена, когда Джонас послушно разжал пальцы. Не говоря ни слова, Верити поставила стакан на стол и взяла Джонаса за руку.
   — Пойдем со мной, — ласково попросила она.
   Джонас по-совиному захлопал глазами и покорно поднялся. Как ни странно, он прекрасно стоял на ногах.
   — Куда идем, шеф?
   — Ко мне. — Верити быстро чмокнула в щеку Эмерсона. — Спокойной ночи, папочка. Не забудь хорошенько запереть дверь.
   — И запру, а ты как думала? Скажи своему ловкачу, чтобы взял ключ. Я не собираюсь вскакивать в три, чтобы впускать его в дом, — пробормотал Эмерсон.
   — Не беспокойся, — отозвалась Верити. — Сегодня ключ ему не понадобится.
   — Вот как?! — удивительно счастливая улыбка медленно тронула упрямые губы Джонаса.
   — Вот гак, — подтвердила Верити. — Ты совершенно окосеешь, пока я доведу тебя до дома. Очень сомневаюсь, что ты проснешься до утра!
   — Своим неверием в меня ты оскорбляешь мое мужское самолюбие, — заплетающимся языком выговорил Джонас.
   — Если тебе не нравится, что я делаю с твоим самолюбием, оставайся здесь. Я сама найду дорогу домой!
   Рука Джонаса, до сих пор послушно лежащая в ладони Верити, вдруг, как наручник, сдавила ее запястье.
   — Я пойду с тобой хоть на край света. Спокойной ночи, Эмерсон.
   Эмерсон поднял стакан:
   — Спокойной ночи, Джонас. Одно удовольствие было квасить с тобой.
   Верити так и не поняла, кто кого вел в ту ночь. Одно было несомненно — Джонаса торопить не приходилось.
   Когда они наконец вошли в теплый дом и закрыли за собой дверь, он с наслаждением вздохнул и принялся расстегивать рубашку.
   — Пошли спать, милая, — позвал он, направляясь в комнату.
   — Сейчас, — пообещала Верити и отправилась гасить свет.
   Когда она вернулась, то ничуть не удивилась, обнаружив Джонаса крепко спящим под одеялом. Он слегка пошевелился, когда Верити скользнула ему под бок, но так и не проснулся, только обнял ее, прижал к себе и спокойно засопел в ее рыжие волосы.
   Верити боялась, что еще долго не уснет, размышляя о себе, о Джонасе, об их запутанных отношениях…
   Но как ни странно, она уснула сразу же, как только голова ее коснулась подушки.
 
   Ни свет ни заря Джонас пробудился со смутным ощущением, что пора вставать и куда-то идти. Стараниями Верити у него уже выработался железный рефлекс на три часа утра. Прошла целая минута, прежде чем он осознал, где находится.
   Потом он почувствовал, как рядом завозилась Верити, и вспомнил, что сегодня можно никуда не уходить.
   Вчера Верити сама привела его сюда и сказала, что он проспит до утра мертвым сном.
   Он был не идиот, чтобы будить Верити и уточнять, всерьез она говорила это или нет. Жизнь давно научила его не задавать лишних вопросов. Надо благодарно принимать то, что тебе выпадает, вот и вся премудрость.
   Джонас хотел было повернуться на бок и только тут обнаружил, что во рту у него пересохло, как в Сахаре.
   Ясное дело — утренний сушняк как следствие вечернего перебора. Джонас неохотно выбрался из постели и прошлепал на кухню выпить воды.
   Возвращаясь в спальню, он снова подумал, какого черта Ярингтон решил вдруг зарезать курочку, несущую золотые яйца. Ведь это просто бессмысленно!
   Несмотря на то что они с Эмерсоном всесторонне обсудили этот вопрос, Джонасу все равно не верилось в то, что ночной стрелок явился всего лишь припугнуть свою жертву.
   «Магнум — 375» был уже взведен, и парень собирался стрелять гораздо раньше, чем обнаружил в комнате двоих вместо одного! Нет-нет, обычные костоломы так не действуют.
   Джонас отложил неприятные мысли до более подходящего момента и нырнул под теплое одеяло. Притянул Верити поближе к себе, так что ее мягкая, округлая попка удобно устроилась подле его бедер. Какая роскошь!
   Джонас решил вовсю насладиться блаженством провести целую ночь подле рыжей тиранки. Он вполне заслужил это право, стойко снося ее вчерашние выходки. Теперь хозяйка сладко спала, но это ничего не меняло. Джонас довольно наслушался ее криков за целый день! Бывают минуты, когда благословляешь молчание Верити Эймс!
   Но только Джонас собрался благословить нынешнее положение вещей, как Верити зашевелилась, причем ей удалось улечься таким образом, что вновь окрепшая плоть Джонаса уперлась как раз в ее нежные врата.
   — Джонас?
   — Я так и знал, что это слишком прекрасно, чтобы продлиться, — прошептал Джонас, уткнувшись лицом в ее шею.
   — Что прекрасно?
   — Не важно. Спи, Верити. Поговорим утром.
   — О чем? — зевнула она.
   — О том, что означало твое приглашение.
   — Хочешь узнать, имеет ли оно для тебя далеко идущие последствия?
   — И какой будет ответ? — шепнул Джонас, продвигаясь вглубь и возбуждаясь все сильнее и сильнее.
   — Ты хочешь переехать ко мне, Джонас?
   — Да, — простонал он.
   — Думаю, можно попробовать, — протянула Верити. — Я, правда, не знаю, долго ли мы с тобой выдержим. Может, мы уже через пару дней вцепимся друг другу в глотки.
   — Ты оптимистка, моя радость. Лично я уверен, что мы продержимся целую неделю, — пообещал Джонас, погружаясь в нее. Почувствовав, что Верити снова заерзала, он наклонился и приник к ее губам. — О, черт… нет, даже две недели, если за свои выходки ты каждый раз будешь извиняться так же, как вчера!
   — И вовсе я не извинялась!
   — Это как посмотреть, — усмехнулся он, закрывая ей рот страстным поцелуем.
 
   Дэмон Кинкейд мрачно уставился на расстилавшуюся за окном панораму Сан-Франциско. На столе лежал список приглашенных на аукцион по продаже «Кровавой страсти». Кинкейд очень внимательно просмотрел его. Имя Джонаса Куаррела выглядело явным диссонансом.
   Странно. Кинкейду были знакомы все именитые гости Эванджер, все эти люди могли делать ставки сами, не прибегая к помощи агентов. Черт побери, если бы контора Тресслара выполнила взятые на себя обязательства, то Кинкейду не пришлось бы больше ломать себе голову над ролью Куаррела!
   Известие о провале первой попытки, озвученное невыносимым акцентом Тресслара, Кинкейд получил всего несколько минут назад и сразу пришел в ярость.
   — Твой человек жив? — резко спросил он Тресслара.
   — Да.
   — Как много ему известно?
   — Сущая ерунда — описание места и приметы клиента. Он знать не знает, за что и кем приговорен твой Куаррел. Не волнуйся, мы никогда не забываем об осторожности. Тебе ничто не угрожает.
   — А что будет с этим кретином?
   — Пусть выкручивается как хочет, это входило в условия контракта. Я думаю, в полиции он наплетет, что просто искал пустой домик, чтобы укрыться от ночного холода, и очень испугался, обнаружив коттедж занятым. Дескать, струхнул и выстрелил. Это его проблемы. Ни ты, ни мое агентство больше не имеем никакого отношения к этому придурку.
   — А как быть с моим задатком?
   — Есть два варианта, выбирай любой. Или мы просто возвращаем тебе деньги, или же перезаключаем договор, причем в этом случае я беру на себя обязательство лично устранить этого зажившегося на свете типа. Агентство Тресслара всегда идет навстречу пожеланиям своих клиентов.
   Кинкейд задумался.
   — Пожалуй, я соглашусь на второй вариант, но буду сам диктовать условия. К тому же я возьму в свои руки руководство операцией. Не беспокойся, я не увижу твоего лица. Работа будет ночная и на улице. Кроме того, можешь надеть лыжную шапочку, или как там у вас принято.
   На другом конце провода долго молчали.
   — Это будет стоить намного дороже, — отозвался наконец Тресслар.
   — Деньги не имеют значения. На этот раз ты гарантируешь успех?
   — Конечно, — бросил Тресслар и дал отбой.
   Кинкейд прокрутил в голове только что состоявшийся разговор и свой почти готовый план действий. Потом резко развернулся на каблуках, подошел к стене и взял прекрасную старинную шпагу. Встав в стойку, сделал несколько молниеносных выпадов и профессиональным ударом вонзил лезвие в тушу тренировочного манекена.
   Теперь уже Кинкейд с нетерпением ждал приближающегося костюмированного бала в доме Эванджер. Прошло слишком много времени с тех пор, как он последний раз лично брался за грязную работу. Но теперь старая страсть властно заговорила в нем. Не так-то просто было годами держать в узде и свои экстравагантные сексуальные наклонности! У Кинкейда не было недостатка в женщинах. Деньги и власть притягивали их, как пламя свечи мотыльков. Но могущественному миллионеру приходилось жестоко контролировать себя, загоняя свои желания в самые темные уголки души.
   Но вот пробил час. Предстоящее участие в убийстве мгновенно сорвало маскировочную пелену, наброшенную на кровавые инстинкты Дэмона Кинкейда. Он чувствовал, что старая безумная страсть его не только не умерла, но стала еще сильнее и ненасытнее. И теперь она не уляжется, пока не получит желаемого удовлетворения.
   Кинкейд еще раз вонзил шпагу в беспомощное чучело и почувствовал прилив неистового возбуждения.

Глава 16

   За окном, насколько хватало глаз, расстилалась обманчиво спокойная гладь океана. Верити стояла в той же самой комнате, которую Кейтлин отвела ей в прошлый приезд, и смотрела вниз, на скалы. Отсюда ей были хорошо видны сломанные перила на краю опасного провала. Почему Кейтлин до сих пор не распорядилась починить ограду?
   Интересно, какой пейзаж открывается из комнаты Джонаса? Верити слегка улыбнулась, вспомнив, с каким раздражением воспринял Джонас известие о том, что они будут спать врозь. Переезд в домик Верити забавно изменил привычки Джонаса. За последние несколько дней он стал настоящим затворником. Верити до сих пор еще не решила, как ей относиться к собственническим претензиям своего посудомойщика и официанта по совместительству. Не успела она пока разобраться ив собственном отношении к этому сожительству.
   Что же касается чувств, то в чем-то они оставались по-прежнему противоречивыми, а в чем-то непривычно радужными. Тем не менее Верити без устали убеждала себя в том, что все хорошее быстро кончается, а посему ни в , коем случае нельзя сильно привязываться к этому мужчине. Джонас наделен талантом читать прошлое, но предпочитает бездумно игнорировать настоящее.
   Как бы там ни было, кажется, пока он не собирался уезжать из Секуенс-Спрингс. Чем больше одомашнивался Джонас, тем сильнее девушке хотелось верить в прочность их союза.
   Она как раз задавалась вопросом, что с ней будет, если Джонас вдруг найдет себе другой «якорь», когда дверь за ее спиной почти бесшумно приоткрылась. Верити обернулась и увидела Тави.
   — Доброе утро, Тави. Вы застали меня врасплох, — натянуто улыбнулась Верити. С тем же успехом можно было бы улыбаться каменному идолу. — Я тут залюбовалась видом на море.
   Тави подняла на нее измученные глаза:
   — Я хочу поговорить с вами.
   — Конечно! Садитесь, пожалуйста.
   Верити указала Тави на черное кожаное кресло, но та даже не взглянула на него. Нервно обхватив себя руками, экономка заговорила:
   — Очень скоро здесь произойдет нечто ужасное, мисс Эймс, и я не знаю, как предотвратить несчастье! Не один день я искала выход и пришла к выводу, что только вы можете помочь нам. Недаром Кейтлин называет вас ключом ко всем своим планам! Все держится только на вас, поэтому-то я и пришла сюда.
   Верити в недоумении уставилась на нее:
   — Но я не совсем понимаю, о чем вы говорите, Тави.
   Это как-то связано с предстоящими торгами «Кровавой страсти»?
   — Более чем связано! — горячо воскликнула экономка. — Кейтлин не должна продать эту картину! Это убьет ее, мисс Эймс!
   — О нет, Тави! — прошептала Верити и бессильно опустилась на отвергнутое женщиной кресло. — Этого-то я и боялась! Когда я впервые услышала об аукционе, мне сразу не понравилось навязчивое желание Кейтлин продать свою последнюю картину и навсегда распрощаться с искусством… Но неужели вы считаете, что она решила покончить с собой?!
   — Она не думает ни о чем, даже о собственной жизни и смерти. Сейчас она всецело поглощена своими планами. — Тави умоляюще посмотрела на Верити. — Только вы в силах предотвратить все это!
   Верити недоумевающе подняла глаза.
   — Я? Господи, с чего вы взяли, Тави? Разве я могу сорвать продажу «Кровавой страсти»?
   — Забрать своего любовника, уехать отсюда и никогда не возвращаться! — отчеканила Тави.
   Заглянув в глаза экономки, Верити прочла в них такую жгучую мольбу, что невольно отпрянула.
   — Но что это даст, Тави? — ровно спросила она.
   — Если вы уедете, Кейтлин волей-неволей придется отказаться от всех своих замыслов.
   — Но, Тави, давайте рассуждать здраво, — попыталась убедить ее Верити. — Что помешает Кейтлин провести свой аукцион без меня? Если же я останусь, то постараюсь еще раз поговорить с ней. Да-да, Тави, я переговорю с Кейтлин, и мы узнаем, чего можно ожидать от предстоящей сделки. Подумайте сами, ведь если я буду рядом, я смогу в любую минуту прийти ей на помощь, поддержать, утешить!
   — Все держится только на вас, — не слушая ее, резко продолжала Тави. — Неужели вы так слепы? Вы никогда не задумывались, зачем Кейтлин пригласила сюда вас и вашего любовника, который пожирает вас глазами и готов защищать от целого света? Неужели вы верите, будто Кейтлин способна бескорыстно общаться с людьми вашего круга?! Да не будь вы ей нужны, она и не взглянула бы в вашу сторону! Я ее единственная подруга, ей не нужны другие! Кейтлин ловко одурачила вас, мисс Эймс, а вам и невдомек! А вот ваш Джонас сразу обо всем догадался.. судя по тому, как он ведет себя с Кейтлин. Он чувствует, что она опасна для вас, но не понимает, каким образом.
   Повторяю, мисс Эймс, от вас слишком многое зависит. Забирайте дружка и уезжайте. Немедленно!
   — Тави, вы говорите загадками. С чего вы взяли, что Кейтлин использует меня?
   Но прежде чем экономка успела открыть рот, дверь резко распахнулась, и на пороге возник Джонас. Подозрительно прищурившись, окинул взглядом женщин. Тави быстро посмотрела на него и поспешно вышла из комнаты. Джонас проводил ее глазами и шагнул в спальню.
   — Что все это значит? — спросил он, приподнимая густую темную бровь.
   — Даже не знаю, — честно сказала Верити. — Похоже, у Тави слегка сдали нервы. Она так странно вела себя, Джонас… Короче говоря, я поняла только одно — бедняжка очень тревожится за Кейтлин. Подумай только, что может случиться с ней после продажи последней картины!
   — Вздор! — бросил Джонас, меряя шагами комнату. — Ты что, тоже печешься о Кейтлин? Черт побери, мне кажется все только и делают, что носятся с бедненькой. эксцентричной художницей, вынужденной расстаться со своим последним детищем! Вот что я скажу тебе, крошка.
   Твоя Эванджер не только никакая не от мира сего идеалистка, она еще и далеко не дура. Держу пари, она что-то задумала! Я нутром чую это. Жаль, что ты так слепа — Да что ты говоришь? И что же, по-твоему, она замыслила? — раздраженно фыркнула Верити.
   Джонас пожал плечами:
   — Откуда я знаю? Может быть, твоя подружка просто набивает цену своей мазне, чтобы до конца жизни обеспечить себя кокаином.
   — Джонас! Прекрати немедленно! Я не желаю больше слышать ничего подобного! Кейтлин не наркоманка, и тебе это прекрасно известно!
   — Откуда же мне это известно? — Джонас резко остановился и сердито уставился на кровать — Не нравится мне все это… А больше всего меня раздражает, как твоя подруга разместила нас на ночь!
   — Мы гости Кейтлин, и к тому же мы не женаты, — ледяным тоном отчеканила Верити. — Нет ничего удивительного в том, что нам отвели отдельные покои. В прошлый раз мы тоже спали врозь, припоминаешь?
   — Тогда у нас были совсем другие отношения! — возразил Джонас, не сводя глаз с кровати. — А теперь ты должна была попросить свою подругу дать нам одну комнату! Черт возьми, ни для кого не секрет, что мы любовники! Мы даже живем вместе!
   — Всего несколько дней, — уточнила Верити. — Этого слишком мало для того, чтобы каша связь получила официальный статус, — сухо добавила она. — Будь же благоразумен, Джонас Неужели ты не понимаешь, что ставишь меня своей просьбой в неудобное положение?
   — Похоже, тебе неудобно иметь такого любовника, как я!
   Верити молча воззвала к милосердным небесам, моля ниспослать ей твердости духа.
   — Ты прекрасно понимаешь, что я хотела сказать.
   Это вопрос этики, Джонас. Мы должны уважать общепринятые нормы поведения. Кстати, их еще никто не отменял. Джонас, я к тебе обращаюсь! Ты хорошо меня слышишь?
   — Не запирайся сегодня.
   — Почему? — непонимающе заморгала Верити.
   — Потому что после окончания всей этой кутерьмы я бесплотной тенью скользну по коридору и прокрадусь к тебе. Точно так же, как я это сделал в прошлый раз, — самодовольно заявил Джонас.
   — Дорогой, ты себе льстишь, — ехидно возразила Верити. — Ты ворвался сюда полуголый, со шпагой в руке!
   Когда комната озарилась вспышкой молнии, я подумала, что сейчас погибну от руки взбесившегося маньяка!
   — У тебя просто нездоровое воображение.
   — Кто бы говорил! Джонас, почему ты так смотришь на это ложе? Ты в нем дырку просверлишь.
   — Не знаю, Верити. Что-то в нем… — Он помолчал, подыскивая нужное слово. — Что-то тревожное.
   — Ну и у кого из нас, по-твоему, едет крыша? Что значит «тревожное»?
   — Твоя кровать беспокоит меня точно так же, как тот чертов кинжал в офисе Кинкейда. До встречи с тобой я никогда не улавливал импульсов, исходящих от современных предметов. Сейчас все изменилось, Верити. Сначала кинжал, теперь вот эта кровать…
   Верити застыла:
   — Кровать? Она тоже как-то ведет в туннель? Но, Джонас, я думала, ты реагируешь только на оружие!
   — Или на предметы, связанные с насилием. Все что угодно может использоваться в качестве орудия принуждения или же просто нести память о нем, — бесстрастно сообщил Джонас.
   — Но кровать…
   — Давай посмотрим.
   И тут Верити по-настоящему испугалась.
   — Подожди! Джонас, я не уверена, что это нужно делать! Лучше ничего не трогать, поверь мне…
   Она опоздала. Джонас схватился за стальную стойку кровати, и в тот же миг Верити снова оказалась в каком-то призрачном отрезке знакомого коридора.
   — Джонас!!!
   — Я здесь. — Он подошел сбоку, обнял ее за плечи. — Смотри.
   Джонас резко развернул ее назад, и Верити увидела смутные очертания кровати, парящей во тьме туннеля.
   Но теперь это ложе было страшно измято и разворочено.
   Обнаженная женщина лежала на залитых кровью простынях, широко раскинув руки… Кровь запеклась в ее темных волосах, перепачкала бедра. Женщина безвольно запрокинула голову; казалось, она мертва или лежит в глубоком обмороке.
   Такого дикого ужаса Верити еще никогда не испытывала. Ее словно парализовало: перед ней предстала сцена жестокого насилия. Пока Верити стояла, не в силах двинуться с места, свирепые алые щупальца соскользнули с постели и, извиваясь, кинулись к Джонасу.
   Но тут они ощутили присутствие Верити и, неохотно отступив, послушно свернулись у ее ног. Верити дико закричала и почувствовала, что ноги приросли к полу. Она безумно рванулась, чтобы бежать, боясь, что ее вырвет прямо здесь, в коридоре.
   — Джонас, помоги мне!!! Помоги мне!!?
   Впервые Верити попросила Джонаса о помощи. Обычно это он нуждался в ее поддержке… Джонас схватил ее за плечи мертвой хваткой.
   — Я здесь, Верити, — сказал он и крепко обнял ее, удерживая на месте. — Все хорошо. Я хочу посмотреть, смогу ли контролировать эти ленты чьих-то эмоций… Ты же знаешь, за последнее время я стал намного сильнее. Интересно, удастся ли мне теперь управлять этими чувствами?
   Ужас сковал Верити. Судорожно схватив Джонаса за рубашку, она, задыхаясь, закричала ему в лицо:
   — Нет! Ни за что! Уходим отсюда. Немедленно!
   Очевидно, Джонасу все-таки передался ее страх. Он посмотрел на Верити и отпустил столбик кровати.
   В следующую же секунду они оказались в спальне. Ноги у Верити подкашивались от слабости, машинально она начала опускаться на кровать, но, вспомнив только что увиденную кошмарную сцену, подскочила и опрометью бросилась в глубину комнаты. Там она бессильно рухнула в кресло и перевела дыхание, пытаясь успокоиться.
   — О Боже, Джонас, ничего страшнее я еще не испытывала, — прошептала Верити. Зажав ладони между затянутыми в джинсы коленками, девушка попыталась унять безудержную дрожь.
   Джонас подошел к ней, ласково погладил по голове.
   — Наверное, у тебя сложилось такое впечатление из-за женщины? — предположил он. — Ты ведь раньше никогда не видела женщин в этом коридоре.
   Верити в отчаянии затрясла головой:
   — Нет-нет, не поэтому! Я знаю ее, Джонас!
   — Что? — Взяв Верити за подбородок, Джонас приподнял ее голову, заглянул в глаза. — Ты так думаешь?
   Но, Верити, я еще ни разу не встретил там ни одного знакомого лица!
   — Что же тут удивительного? Ведь ты совсем недавно начал реагировать на предметы нашего времени, — пробормотала Верити.
   — Ну? Не заставляй меня терзаться догадками! Кто же эта женщина? Она жива или уже умерла?
   — Я и сама точно не знаю, Джонас… Просто она показалась мне очень знакомой, вот и все.
   — Милая моя, — мягко сказал Джонас, — я думаю, тебе померещилось. Возможно, эта женщина просто напомнила тебе кого-то.
   — Поверь мне, Джонас! — взволнованно вскочила Верити. — Господи, как же я буду спать здесь сегодня?! Ведь у меня все время стоит перед глазами этот кошмар… Боже мой, я совершенно не могу находиться в этой комнате!
   — Эта проблема легко решается, — заверил Джонас. — Придешь ко мне, и дело с концом. А теперь пошли отсюда. Накинь ветровку, мы прогуляемся к океану. Тебе нужно немного развеяться, чтобы прийти в себя.
   На сей раз Верити с удовольствием подчинилась. Как хорошо, когда мужчина порой берет все в свои руки! Натянув ветровку, она послушно пошла вслед за Джонасом.
   Спускаясь по тропинке к океану, Верити оценила по достоинству предложение Джонаса. Сегодня ночью она потихоньку улизнет в его спальню.
   — Джонас?
   — Ну?
   — Помнишь, Кейтлин говорила, что в ее доме когда-то устраивали дикие оргии?
   — Помню.
   — Слово «оргии» каждый, конечно, понимает в меру своей испорченности. Легко сказать, что местные жители, мол, всегда сгущают краски ради пущего эффекта.
   — Да, — безразлично согласился Джонас.
   — Но теперь я просто не знаю, что и думать.
   — Пожалуй.
   И они надолго Замолчали.
 
   Даже после ленча Верити не смогла успокоиться.
   Ужасная сцена насилия и странные слова Тави не шли у нее из головы. А Кейтлин, казалось, даже не замечала волнения гостьи. За трапезой, поданной угрюмо молчавшей Тави, художница без умолку говорила о предстоящем вечере и завтрашнем аукционе. Стол был сервирован в маленькой комнатке позади кухни, поскольку весь первый этаж занимали декорации. Кейтлин не пожалела никаких денег, воссоздавая обстановку модного салона эпохи Высокого Ренессанса.
   Верити то и дело украдкой посматривала на свою новую подругу. Странное возбуждение, звучавшее в голосе Кейтлин, и лихорадочный блеск глаз впервые заставили девушку усомниться в том, так ли уж не прав был Джонас, упоминая о наркотиках… Никогда еще Верити не видела Кейтлин такой, как сегодня. Художница излучала какое-то странное, едва скрываемое напряжение, в ее порывистых, чересчур резких движениях сквозило зловещее, жадное нетерпение.
   Верити разрезала сочный помидор, лежащий на тарелке, и, глядя на брызнувший алый сок, почему-то подумала о вампирах, предвкушающих кровавый пир.