Крес Феликс. Черные мечи

   - Что случилось - то случилось, - сказал он.
   Внешне Даганадан, может, и казался тупым и неповоротливым, но думал он быстро и четко.
   - Любишь ее? Ерунда. Она красивая, согласен. Даже очень. Но она глупая и пустая, заморочила тебе голову. Понимаю: долгое путешествие вдвоем... Да опомнись ты, командир!
   - Все не так просто, Даг.
   - Тебе виднее, только и я вижу: она всех задерживает. Мешает. Это раз. А два...
   Он замолчал.
   - Что - два?
   - Ничего. Пока.
   Гольд рассердился.
   - Говори прямо, что хотел. Если еще и мы начнем что-то утаивать друг от друга...
   - Вот именно. Посмотри назад.
   Гольд обернулся, не торопясь, как бы от нечего делать. Среди свободно ехавших солдат он заметил группу из трех человек, ехавших рядом. Он посмотрел на подсотника.
   - Нехорошо, - сказал тот. - Рбаль был дисциплинированным. А теперь? Сколько времени назад я приказал ему ехать в патруль? И что? А тот случай в конюшне? Он тебе помешал. В конце концов, это хорошо. Но он помешал командиру. А та ночь под скалой?
   Гольд задумался. В конце концов, у него тоже глаза не на затылке, он все видел, но старался отогнать от себя подозрения. Ну не нравилось, что Лейна кокетничает с парнем, потому и пытался убедить себя, что всему виной обычная ревность. Но не подозревать же в ревности Даганадана, воина и в какой-то степени женоненавистника!
   - Кто знает, может быть, ты и прав, Даг.
   - Конечно. Сначала она была одна. Потом их стало двое. Теперь трое, Гольд. Когда солдат перестает слушать командира - это плохо. Когда он вместо командира начинает слушать постороннего - дело швах, Гольд.
   - Ты их в чем-то подозреваешь? Говори, раз уж начал.
   - Говорить, Гольд? Нужно действовать, а не бодягу разводить.
   - Не возьму в толк, о чем ты? Есть предложения?
   - Назначить двоих. Пусть отвезут ее в Дартан.
   - Через весь Громбелард? Нет, Даг.
   - Гольд, она никуда не поедет. Рбаль не допустит или сбежит с ней. Они что-то замышляют.
   - С чего ты взял?
   - Увидишь.
   - А если она все-таки... захочет и поедет в Дартан?
   Даганадан упрямо тряхнул головой.
   - Значит, поедет. Будет ненавидеть тебя. Пока не привезешь ее брата. Тогда она почувствует, что виновата. Если уж хочешь кого-то похитить, то лучше Байлея.
   Гольд, внезапно что-то поняв, посмотрел ему в глаза.
   9
   Такого ливня давно не бывало. Хляби небесные будто разверзлись, и в двух шагах не видно было ни зги.
   - Стой! Кто идет?
   Из полосы дождя вынырнул часовой, с его плаща струями стекала вода. Рбаль спрыгнул с коня.
   - Рбаль, из разведки, - кинул он часовому.
   Солдат отдал честь и показал дорогу. Вскоре оказались в сухой и теплой пещере. Горели три костра, вокруг самого большого сидели полуголые солдаты, возле остальных сушились плащи, куртки и сапоги.
   Из темного угла выглянул подсотник. Рбаль с неохотой поприветствовал его.
   - Патруль вернулся, господин.
   Даганадан хладнокровно отвесил ему оплеуху. Голова парня дернулась, глаза округлились.
   - Как стоишь? Тебе здесь что, бордель?
   Рбаль стиснул зубы, сдвинул пятки, вытянулся в струнку.
   - Докладываю о возвращении патруля, - по-уставному доложил он. - Все спокойно.
   - Спасибо, - сказал Даганадан, не обращая внимания на едва подавляемую ярость солдата. - Переодевайся - и ко мне. Выполняй. - Он показал на темный угол пещеры, где на разложенных седлах сидели Гольд, десятник и кое-кто из солдат.
   - Слушаюсь, господин!
   Даганадан вышел. Рбаль мгновение стоял неподвижно, потом огляделся вокруг. Заметив девушку у одного из костров, он быстро подошел к ней. На ее глазах выступили слезы.
   - Ох, Рбаль! Умоляю, никогда не уходи так надолго! Умоляю!
   - Что случилось, госпожа?
   - Ничего... - Она уткнулась лицом в полы мокрого от дождя плаща. Он почувствовал, что она вся дрожит.
   - Кто тебя обидел? Скажи, ради всех Полос Шерни!
   - Бежим отсюда, Рбаль, бежим, умоляю тебя, бежим.
   Он застонал.
   - Это невозможно, он никогда этого не допустит.
   - Значит?.. - Она беспомощно смотрела на него зеленью наивных глаз. Щеки ее покраснели, губы свело, а подбородок дрожал.
   - Значит... если будет нужно, я его убью, - быстро, почти отчаянно, проговорил Рбаль. - И всех, кто встанет у нас на пути. Хоть по трупам, но мы убежим. Мои люди пойдут за мной...
   Могло показаться, что она потрясена до глубины души.
   - Нет, только не это! Может быть, он согласится нас отпустить? А?
   Рбаль нервно рассмеялся. На мгновение он снова стал вспыльчивым, отчаянным забиякой, каким она видела его в конюшне.
   - Отпустить! - презрительно фыркнул он. - Да он тебя хочет! Думаешь, я не вижу, как он на тебя пялится? Один раз не удалось, кто знает, что случится в следующий?
   Она со страхом смотрела на него:
   - Рбаль... Но это невозможно.
   - Невозможно?
   Она неожиданно села.
   - Шернь, откуда я могла знать? О Шернь! А правда, ведь он хотел уже тогда... Что теперь, Рбаль?
   Она выглядела такой несчастной и беззащитной, что комок подступил ему к горлу.
   - То, что я сказал, - тихо, преодолевая волнение, сказал он, затем повернулся и направился в угол пещеры.
   - А вот и господин Рбаль, десятник Рбаль... - ворчливо приветствовал его Гольд. - _Пока_ еще десятник... Прошу.
   Рбаль сел.
   - Поскольку все в сборе, слушайте мои распоряжения, - сказал сотник. Во-первых - дисциплина. С сегодняшнего дня езда толпой заканчивается. Я хочу видеть нормальный походный строй, с десятниками во главе, в соответствии с уставом.
   Он на мгновение замолчал.
   - Второе - ее благородие А.Б.Д.Лейна.
   Рбаль вздрогнул.
   - Ее благородие возвращается в Дартан. Сопровождать ее будут две тройки из десятки Эгдеха. Эгдех, отвечаешь за здоровье и жизнь госпожи Лейны.
   - Так точно, господин.
   Гольд окинул внимательным взглядом окружавшие его лица:
   - Вопросы есть?
   Рбаль побледнел.
   - Прошу поручить это задание тройкам из моей десятки и под моим командованием.
   - Это невозможно. Твои арбалетчики нужны мне больше, чем рубаки Эгдеха.
   - Тогда прошу поручить мне командовать людьми Эгдеха.
   Гольд и Даганадан кивнули.
   - Не возражаю, - сказал сотник. - Признаюсь даже, что предпочту иметь при себе Эгдеха, нежели тебя... Договоритесь между собой.
   Рбаль уставился на десятника. Лысая как колено голова мотнулась из стороны в сторону.
   - Нет, Рбаль, - сказал Эгдех удивительно вежливым для него тоном, - я не возьмусь командовать твоими арбалетчиками. Мое дело - топор. - Рбаль открыл было рот, но Эгдех тут же добавил: - Кроме того, я уже пережил немало приключений. Я предпочту ехать в Дартан, а не гонять бандитов, тем паче - у границ Края. Жалованье-то одинаковое.
   За видимой искренностью в голосе топорника звучала затаившаяся насмешка, и Рбаль понял: все решено заранее. Он сжал кулаки.
   Гольд перешел к текущим делам, и скоро совещание закончилось. Рбаль быстрым шагом направился к выходу. Он даже не слышал звавшего его голоса дартанки.
   Подставил лицо дождю.
   Теперь он был спокоен. Спокойствие всегда приходило к нему, как только кто-то вставал на его пути. До сих пор это был враг, но и его можно назвать просто противником или соперником.
   Он не верил, что Лейну на самом деле должны отвезти в Дартан. Он полагал, что Гольд не упустит возможности подержать ее где-нибудь взаперти, чтобы по возвращении из Края иметь в своем полном распоряжении. Где? Да хотя бы в Бадоре или в недалеком Риксе. В Громбе. Где угодно. Гольда знали все коменданты гарнизонов в Громбеларде, каждый из них готов был оказать сотнику имперской гвардии услугу и придержать у себя "добычу" сколь угодно долго. Как же, в Дартан, так он и поверил! Похитить ее, чтобы потом отправить обратно? Подонок!
   В голове парня постепенно вырисовывались контуры плана. То, что отряд делился на две части, было лишь на руку. На людей из своей десятки он мог рассчитывать: они сделают все, что он прикажет. Так что ему нужно было справиться лишь с пятерыми: последней тройкой Эгдеха, Даганаданом и Гольдом. Два на одного. А потом разобраться с оставшейся семеркой из сопровождения Лейны.
   Он стоял и думал: "Потом... Что потом? Бежать. В Дартан или в Армект? Правду скрыть не получится, солдаты обязательно проболтаются рано или поздно". И Рбаль решил все рассказать Бельгону.
   Что он и сделал.
   10
   Обитель величайшего из мудрецов Шерни.
   Огромные, прикованные цепями к скале псы залились радостным лаем и, завидев Илару, заискивающе забили хвостами, поскуливая, поторапливая хозяйку. Она их очень любила. Часто усаживалась на землю, окруженная разинутыми пастями, чтобы рассказать обо всем, что хотелось рассказать. Они лизали ей руки, лицо, тогда она со смехом защищалась от них изо всех сил, а они даже не чувствовали ударов маленьких кулачков. Громадные псы ростом с теленка. Впрочем, называли их басогами, то есть медведями.
   В порыве нежности Илара прижимала свой курносый веснушчатый носик к огромному влажному носу одного из них, сжимала в ладонях большие стоячие уши и выворачивала их наизнанку. Псы уже привыкли к тому, что ей это нравится, и не дергали сердито головами. Самого Бруля удивляла любовь и привязанность кровожадных зверей, не знающих страха даже перед чудовищными Стражами Края. Мудрец решил, что подобная дружба с псами нежелательна. Илара просила, умоляла его, но он остался непреклонным.
   Сейчас псы гремели тяжелыми цепями и чуть ли не выли от радости. Огромные лохматые хвосты ходили ходуном из стороны в сторону. Арке, вожак своры, припал к земле и повизгивал, как щенок. Она размахнулась и хлестнула по его косматым бокам Бичом. Потом, не в силах вынести разумного, удивленного взгляда Аркса, с отчаянным криком ударила его прямо по носу. Потом била вслепую.
   Псы не бросились на нее. Скулили и ревели, потому что страшный Брошенный Предмет покрывал их кровавыми ранами. Илара заплакала, наблюдая судороги, сотрясающие могучее тело Аркса. Пес лежал на боку и смотрел на нее угасающим взором. Большую морду рассек Бич, от огромного черного носа остались кровавые ошметки. Она в отчаянии пнула ногой ближайшую миску, потом вторую, третью, повернулась и, спотыкаясь, убежала.
   "Так надо, - плача, убеждала она себя. - Так надо".
   Она была уверена, что поступила, как требовалось, но от этого легче не стало. Не помня себя, она выбежала к руинам замка и оперлась спиной на развал каменной стены. Там и дала волю чувствам, заливаясь слезами. Немного справившись с собой, она вошла в лабиринт больших, наполовину разрушенных коридоров и комнат. Каблуки высоких сапог с вывернутыми голенищами тихо постукивали в ритме коротких, не слишком уверенных шажков.
   Руины безраздельно поглотили пыль и грязь. Огромные крысы поспешно юркнули по углам, почуяв волю Бича.
   У Илары закружилась голова. Она оперлась о стену, прижимая ладони к округлому, отчетливо выпуклому под белой рубахой животу. Она прислонилась лбом к холодной стене, а потом подняла симпатичное личико к небу, видневшемуся в просвете провалившейся крыши. Образ изувеченных псов как-то стерся в памяти, а в голове осталась мысль только о том, что скоро она станет матерью.
   "Ребенок", - она улыбнулась и осторожно, бережно к себе, присела, чтобы поднять выпавший из руки Бич. Потом так же поднялась и пошла дальше. Мрачный Гееркото тащился за ней по каменному полу, словно длинный черный хвост.
   Она остановилась перед дверью. Радостный блеск в глазах чуть угас, во взгляде появилась напряженность. Она постучала.
   - Входи!
   Ступив через порог, она закрыла за собой дверь, медленно переводя взгляд от книжных стопок к камням, от звериных и человеческих костей к открытым ящикам и запертым сундукам с разными бумагами, рукописями, и наконец наткнулась на широкоплечую, прямую не по возрасту фигуру.
   - Это ты, - сказал Бруль сильным, грудным голосом. - Сделала, как я велел?
   Он всегда спрашивал, выполнила ли она его поручение, хотя прекрасно знал, что не выполнить она не могла.
   - Да, господин, - тихо ответила она. - Кажется... я убила Аркса.
   - Плохо. Но ничего не поделаешь. Подойди.
   Она чувствовала себя рядом с ним маленькой и беспомощной. Он возвышался над ней, словно тяжелая скала над мышонком. Она всегда приближалась к нему со страхом, хотя он никогда не сделал ей ничего плохого. Напротив, он дал ей то, чего никто до сих пор дать не мог, - ребенка.
   Она остановилась рядом с креслом, на котором он сидел. Он взял ее руку и поцеловал с неподдельным почтением и покорностью. Он это делал всегда, хотя она никогда не понимала зачем. Она вообще мало что понимала.
   - Хорошо, дитя мое. Сядь мне на колени.
   Он снова был ее господином и повелителем. Послушно и торопливо она исполнила его желание, робко обняв за шею.
   Он коснулся ее живота и на секунду прислушался. Потом сказал:
   - Через одиннадцать дней ты родишь сына.
   Крик радости замер у нее на губах, сорвавшись сдавленным вздохом. Она медленно сползла к его ногам. Бруль мягко заставил ее подняться.
   - Ну хорошо, - сказал он, - я тоже рад. А теперь - иди. Мне надо побыть одному.
   Она встала и, улыбаясь, побежала к двери.
   - Медленнее! - крикнул он, провожая взглядом ее невысокую, стройную, несмотря на беременность, фигурку. Он улыбнулся, но, когда она ушла, погрузился в задумчивость.
   Одиннадцать дней...
   Каким он родится? Его ребенок... Сквозь тугую упругость ее живота он отчетливо ощутил ауру Шерни. Если ребенок уже теперь носил в себе силу Полос, это означало, что он демон. Сам Бруль, будучи одним из могущественнейших мудрецов Шерни, не обладал такой силой. Он только понимал ее, черпал ее, но не обладал ею.
   Демон?
   "Лишь бы только в теле человека, - думал он почти с отчаянием и вместе с тем с болезненной надеждой. - О Шернь, да будет так!" Но призыв повис где-то в воздухе. Посланник в глубине сознания понимал, что вряд ли этому суждено случиться.
   Все шло не так. Илара была беременна всего три месяца. _Человеческий_ плод не мог развиться столь стремительно. Ребенок... явно был проявленной силой Шерни.
   Он плотно сжал узкие губы. Если даже она, она - избранная из сотен, тысяч женщин, - если даже она породит чудовище... это будет означать, что он, Бруль, никогда не дождется наследника. Слишком поздно. Он стар. Дважды приходилось прибегать к силе Полос, чтобы тело свершило невозможное... Большего он требовать от себя и от Шерни не мог.
   Демон. Чудовище.
   Так часто случалось. Дети Посланников никогда не рождались, как дети других людей. Они всегда были иными. Иногда их отличала злоба, но чаще внешность. Порой весьма сильно.
   До сих пор ни одна из его избранниц не справилась со своей задачей. Его первенец уродился чернокожим с липким студенистым шаром из отвратительной вонючей массы вместо головы. Другая - девочка, родившаяся без рук, умерла через три дня. Последний был синим, теплым и дышавшим комком.
   И вот он ждал четвертого.
   Он хотел наследника, которому мог бы сделать магическую передачу. Мысль о том, что собранные в течение двух веков знания уйдут вместе с ним, приводила его в отчаяние. Все законы, которые он открыл, содержались, правда, в его вкладе в Книгу Всего, но кто же их поймет без его личных подсказок. Слишком сильно они отличались от большинства Законов Всего, насчитывавших века.
   Смерть... Она неуклонно приближалась. Десять, может быть, пятнадцать лет - все, что ему осталось. Если бы теперь он стал отцом, то, возможно, успел бы, сумел бы передать ключ к пониманию новых истин!
   Он тяжело поднялся с кресла и подошел к узкому высокому окну. Солнечный луч, играя пылинками, осветил его старое, усталое лицо: изрезанный морщинами лоб, выпуклые, поблекшие глаза, густые, все еще темные усы и бороду. Большой крючковатый нос торчал надо ртом, как хищный клюв орла.
   Нет! Он был еще силен! Не только как Посланник, но и как мужчина. Он все еще мог бегать, карабкаться по скалам, рубить дубовый стол одним ударом топора.
   Еще...
   Человек, ставший посланником Шерни, стареет быстро, но дряхлеет поздно, очень поздно, правда, совершенно неожиданно. Буквально не по дням, а по часам.
   Стоя у окна, смотрел на маленькую Ил ару с лицом избалованной девочки. Волоча за собой Бич, она шла в сторону моря. На фоне мрачной, монотонно-серой равнины ярко выделялась ее белоснежная рубашка. Прикрыв глаза, он что-то прошептал и с удовольствием увидел, как, не ускоряя и не замедляя шага, она начинает ходить по кругу. Да, он все еще силен. Формула Послушания действовала.
   Вдруг он подумал, а сможет ли он отозвать заклинание? Чтобы применить Формулу, нужно огромное знание. Чтобы отменить - знание еще большее.
   Когда-то...
   ...в Крае тень Полос все еще лежала на земле, и все, что она укрывала, было насыщено сущностью Шерни. Формулы, связи действовали легко и быстро. Однако, чтобы их отменить, нужно рассеять тень. Для этого требовалась сила, содержащаяся в Полосах, а Бруль ни разу не осмелился ее коснуться. Нельзя переносить силы Шерни к свету. Иначе ему пришлось бы искать другую Формулу, с действием, полностью обратным тому, что он хотел разрушить. Они уничтожили бы друг друга, а времени и усилий на поиски потребовалось бы бесконечно много.
   Он махнул рукой, и Илара все тем же спокойным шагом пошла дальше в сторону моря. Он редко подчинял ее своей воле. Старался действовать убеждением, оставляя девушку в уверенности, что она поступает в соответствии с собственными желаниями.
   И вреда он не хотел ей причинять. Сознание, в которое слишком часто вторгаются, пытается защищаться, создавая собственный мир, живущий в особых рамках законов.
   Это - безумие.
   Он повел головой, все еще глядя в окно, потом позволил себе гордо, чуть надменно улыбнуться. Там, где любому другому пришлось бы отчаянно сражаться за жизнь, Илара шла совершенно легко. Все обитатели этой части Края знали, что маленькое беспомощное создание - собственность могущественного Бруля... Один-единственный Галла угрожал ей, как и ему самому, но тот редко бывал на Черном Побережье. А когда он, живший дальше в глубине материка, являлся на границу, Мольдорн-Посланник давал об этом знать. Если же Мольдорн отсутствовал, тогда предупреждала его цитадель, такая же живая обитель, как и те руины, в которых жил он, Бруль.
   Мольдорна он недолюбливал, но и врагами они не были. Жили по-соседски, не мешая друг другу. Иногда, когда это было действительно необходимо, они даже помогали друг другу. Бруль презирал Мольдорна, считая его неучем и слабовольным человеком. Мольдорн был рядовым Посланником, которого, собственно, даже трудно было назвать "мудрецом". Если бы не прирожденная лень и овладевшая им странная навязчивая идея, возможно, он мог бы сравняться даже с учениками Великого...
   Бруль нахмурился: "Не следует даже в мыслях упоминать имя Покойного Мудреца. Ему бы это не понравилось". Он снова выглянул в окно. Илара уже скрылась в песчаных дюнах. Не видя ее, он уже ничего не мог ей приказать. Их связывала лишь железная Формула Послушания.
   Бруль был человеком одержимым.
   11
   - Господин...
   Гольд мгновенно вскочил, молниеносно вытащив меч. Бельгон этого не видел, было слишком темно, однако тихий лязг клинка прозвучал весьма выразительно. Он инстинктивно отступил назад и тут же ощутил упертое под лопатку острие, а на плече - большую тяжелую руку.
   - Это Бельгон, - сдавленно прошептал он. - Тройник Ц.Ф.Рбаля...
   - Довольно. Имена своих солдат я знаю.
   Могучая рука подсотника, казалось, налилась свинцом. Бельгон волей-неволей сел. Гольд взял его за плечо и привлек к себе. В абсолютной темноте они могли лишь догадываться о выражении лиц друг друга.
   - В чем дело? - тихо спросил сотник.
   Бельгон долго молчал.
   - У меня сообщение, командир... Но...
   Наступила напряженная пауза.
   Гольд понимающе, но не очень дружелюбно улыбнулся. Улыбка потонула в темноте.
   - Понимаю. Важное сообщение, но не даром. И что же это за сообщение?
   В ответ тишина.
   - Ты знаешь, что я небогат, Бельгон.
   - Нет, господин, мне не нужно золота.
   - Тогда что?
   - Звание подсотника легиона. Мое жалованье...
   - Хватит. Я понял, чего ты хочешь, и меня совершенно не волнует почему.
   Гольд молчал, принимая решение. Он никогда не бросал слов на ветер.
   - Такие звания присваиваю не я, а комендант гарнизона, - наконец сказал он. - Самое большее, что могу тебе обещать, выдвину тебя, как только освободится место.
   - Этого достаточно, господин.
   - Итак?
   - Завтра ночью на вас и людей из тройки Лордоса будет нападение. Это Рбаль и его люди. Затем он намерен погнаться за Эгдехом.
   - Ты уверен? Откуда сведения?
   - Мы вместе составили план... Я и Рбаль.
   - Кажется, вы с Рбалем друзья? - задумчиво спросил Гольд.
   - Верно. Поэтому и прошу тебя, господин, сохранить ему жизнь.
   - Не боишься мести?
   - Надеюсь... что ты не расскажешь ему, господин...
   Тишина. В темноте чувствовалось, как колеблется сотник.
   - Я должен оставить его в живых? Чего ради?
   - Прошу тебя, господин.
   - И ты готов взамен отказаться от звания подсотника?
   Тишина.
   - Понятно. Значит, нет?
   Тишина.
   - Понятно. Если бы ты сказал "да", то получил бы и то и другое. Убирайся!
   Солдат сидел неподвижно. Наконец, та же самая рука, что чуть раньше усадила его на землю, дала ему крепкого подзатыльника. Бельгон вскочил и исчез настолько быстро, насколько это было возможно. Словно растаял во тьме.
   - Идем, Даг, - позвал Гольд.
   На ощупь вышли из пещеры. Дождя снаружи не было, видимо, небо во время вечернего ливня исчерпало весь запас воды. Часовой дремал, притулившись к мокрой скале. Заслышав шаги, он вздрогнул, а разглядев, кто идет, резко выпрямился.
   - Не докладывай, - походя бросил командир солдату и, обернувшись к Дагу, спросил: - Что скажешь?
   - Ничего.
   - Вообще ничего?
   - Ничего, - повторил подсотник. - Помнишь? Я ведь предупреждал.
   - Что предлагаешь?
   - Без людей Эгдеха ждать рискованно. Нужно опередить нападение.
   Гольд задумался.
   - У нас никаких доказательств вины Рбаля, - наконец сказал он. - А он их наверняка потребует.
   - Кого волнуют претензии покойника?
   - Возможно, и никого, только вот я не хочу убить его просто так, за здорово живешь. Да и при чем здесь солдаты? Они могут принять его сторону, не разобравшись. Да и не дело для воина копаться в интригах. А если доносчик попросту врал? Мразь! Я самого себя презираю, что вообще стал его слушать.
   - Да, но все-таки выслушал. К чему теперь огород городить? Выбора все равно нет. Пока будешь выжидать, Рбаль обязательно что-нибудь пронюхает. И тогда ударит первым. А утром уходит Эгдех.
   - Я понимаю, что ты прав, Даг, хотя мне это не нравится. Как я могу убить своего же солдата? Рбаля надо взять под арест.
   - Зачем тебе такая морока? Ему ничего не докажешь, придется потом освободить. Тогда-то он прирежет тебя без раздумий, тут же, на месте. Он сейчас готов на все.
   - Может, и так.
   - Ты слишком мягок, Гольд. Странно! Не могу к этому привыкнуть. Когда-то...
   - Когда-то, - оборвал его воспоминания о былом сотник, покачал головой и добавил: - А что... что с ней? Как думаешь, она в этом замешана?
   Иронической улыбки Даганадана он не заметил.
   - Сомневаешься? Она - это сердце, душа всей игры.
   - Нет, Даг, не может быть. Я знаю, что меня она ненавидит, но тебя-то за что? А солдат? Десять солдат, Даг, десять жизней.
   - Как же ты наивен, Гольд. Во имя Шерни! Наивен, как и Рбаль! Это же все обман, иллюзия, Гольд.
   - Иллюзия, говоришь? Я чувствую эту женщину, Даг. Может, потому что знаю ее дольше, чем ты. Она избалованна, никчемна, возможно, и пустоголова. Она привыкла к праздности, потому и склонна к ней, но извращенности в ней не ищи.
   - Пусть так. Что произошло в конюшне? Скажи - ты и в самом деле хотел ее изнасиловать?
   - Издеваешься, Даг? Она солгала.
   - Зачем?
   - Чтобы...
   - Породить ненависть, Гольд. Нет ничего проще, чем спровоцировать ее в наивных влюбленных дурачках вроде Рбаля.
   Гольд задумался.
   - Не угадал, Даг. Я уверен, что это не так.
   - Прав я или не прав, Гольд, все равно. Предупредить нападение необходимо, пусть даже Рбаль и погибнет. Меня не волнует, что ты на это скажешь. Теперь это мое дело.
   Гольд ошеломленно уставился на друга.
   - Мое дело, - повторил Даганадан. - За порядок отвечаю я. Ты можешь лишить меня звания, вышвырнуть из легиона. Согласен, но позже, когда мы вернемся в казармы. Сейчас моя задача - поддерживать дисциплину. Я не намерен во время опасной экспедиции терпеть в отряде человека, готового убить своего командира. И своих товарищей, не забывай этого.
   Сотник понуро молчал. Тем временем ночная мгла как будто понемногу рассеялась.
   - Идем, Гольд. Уже светает.
   12
   - Как далеко отсюда до Края? - спросил Байлей.
   - Дня два пути, - не останавливаясь, ответила девушка. - Через Горы.
   Она обернулась, кинув взгляд на него через плечо. Он выдержал его, уже понимая, что в нем не так. Под длинными, изогнутыми вверх ресницами глядели, словно насильно вставленные, совершенно чужие глаза. Серые, проницательные, по-мужски жесткие.
   - Что так разглядываешь?
   Он сделал неопределенный жест.
   Она отвернулась и пошла дальше.
   - Знаю, - сказала она, глядя перед собой. - Когда-то я тоже их боялась.
   Он не стал ни о чем спрашивать.
   - Может, когда-нибудь, кто знает... Я расскажу, как это случилось. Но не сейчас, не сегодня. Хорошо?
   Посыпал плаксивый дождь. Громбелардское небо постепенно просыпалось. Каренира подняла голову.