Крылов Иван Андреевич. Басни

По счастью, Волк бежит. «Друг милый! кум! отец! —
Кричит Лиса. – Спаси! Пришёл совсем конец!»
Вот кум остановился —
И в спа?сенье Лисы вступился.
Приём его был очень прост:
Он на?чисто отгрыз ей хвост.
Тут без хвоста домой моя пустилась дура.
Уж рада, что на ней цела осталась шкура.

 

 
Мне кажется, что смысл не тёмен басни сей:
Щепотки волосков Лиса не пожалей —
Остался б хвост у ней. ^[160]

 

 
   1832

V. Волки и Овцы

 
Овечкам от Волков совсем житья не стало,
И до того, что наконец
Правительство зверей благие меры взяло
Вступиться в спа?сенье Овец, —
И учреждён Совет на сей конец.
Большая часть в нём, правда, были Волки;
Но не о всех Волках ведь злые толки.
Видали и таких Волков, и многократ, —
Примеры эти не забыты, —
Которые ходили близко стад
Смирнёхонько – когда бывали сыты.
Так почему ж Волкам в Совете и не быть?
Хоть надобно Овец оборонить,
Но и Волков не вовсе ж притеснить!
Вот заседание в глухом лесу открыли;
Судили, думали, рядили
И, наконец, придумали закон.
Вот вам от слова в слово он:
«Как скоро Волк у стада забуянит
И обижать он Овцу станет,
То Волка тут властна Овца,
Не разбираючи лица,
Схватить за шиворот и в суд тотчас представить,
В соседний лес иль в бор».
В законе нечего прибавить, ни убавить.
Да только я видал: до этих пор, —
Хоть говорят, Волкам и не спускают, —
Что будь Овца ответчик иль истец,
А только Волки всё-таки Овец
В леса таскают.

 

 
   1832

VI. Крестьянин и Собака

 
У мужика, большого эконома,
Хозяина зажиточного дома,
Собака нанялась и двор стеречь,
И хлебы печь,
И, сверх того, полоть и поливать рассаду.
Какой же выдумал он вздор, —
Читатель говорит, – тут нет ни складу,
Ни ладу.
Пускай бы стеречи уж двор;
Да видано ль, чтоб где собаки хлеб пекали
Или рассаду поливали?
Читатель! Я бы был не прав кругом,
Когда сказал бы: «да», – да дело здесь не в том,
А в том, что наш Барбос за всё за это взялся,
И вымолвил себе он плату за троих;
Барбосу хорошо: что нужды до других.
Хозяин между тем на ярмарку собрался,
Поехал, погулял – приехал и назад,
Посмотрит – жизни стал не рад,
И рвёт, и мечет он с досады:
Ни хлеба дома, ни рассады.
А сверх того, к нему на двор
Залез и клеть его обкрал начисто вор.
Вот на Барбоса тут посыпалось руганье;
Но у него на всё готово оправданье:
Он за рассадою печь хлеб никак не мог;
Рассадник оттого лишь только не удался,
Что, сторожа? вокруг двора, он стал без ног;
А вора он затем не устерёг,
Что хлебы печь тогда сбирался.

 

 
   1833

VII. Два мальчика

 
«Сенюша, знаешь ли, покамест, как баранов,
Опять нас не погнали в класс,
Пойдём-ка да нарвём в саду себе каштанов!»
«Нет, Федя, те каштаны не про нас!
Хоть, кажется, они и недалёко,
Ты знаешь ведь, как дерево высоко:
Тебе, ни мне туда не влезть,
И нам каштанов тех не есть!»
«И, милой, да на что ж догадка!
Где силой взять нельзя, там надобна ухватка.
Я всё придумал: погоди!
На ближний сук меня лишь подсади.
А там мы сами умудримся —
И досыта каштанов наедимся».
Вот к дереву друзья со всех несутся ног,
Тут Сеня помогать товарищу принялся,
Пыхтел, весь потом обливался
И Феде, наконец, вскарабкаться помог.
Взобрался Федя на приволье:
Как мышке в закроме, вверху ему раздолье!
Каштанов там не только всех не съесть, —
Не перечесть!
Найдётся чем и поживиться,
И с другом поделиться.
Что ж! Сене от того прибыток вышел мал:
Он, бедный, на низу облизывал лишь губки;
Федюша сам вверху каштаны убирал,
А другу с дерева бросал одни скорлупки.

 

 
Видал Федюш на свете я,
Которым их друзья
Вскарабкаться наверх усердно помогали,
А после уж от них – скорлупки не видали! ^[161]

 

 
   1833

VIII. Разбойник и Извозчик

 
В кустарнике залегши у дороги,
Разбойник под вечер добычи нажидал,
И, как медведь голодный из берлоги,
Угрюмо даль он озирал.
Посмотрит, грузный воз катит, как вал.
«О, го! – Разбойник мой тут шепчет, – знать, с товаром
На ярмарку; чай всё сукно, камки, парчи.
Кручина, не зевай – тут будет на харчи:
Не пропадёт сегодня день мой даром».
Меж тем подъехал воз; кричит Разбойник: «Стой!» —
И на Извозчика бросается с дубиной.
Да лих; схватился он не с олухом-детиной:
Извозчик – малый удалой;
Злодея встретил мостовиной,
Стал за добро своё горой,
И моему герою
Пришлося брать поживу с бою —
И долог и жесток был бой на этот раз.
Разбойник с дюжины зубов не досчитался,
Да перешиблена рука, да выбит глаз;
Но победителем, однако ж, он остался:
Убил Извозчика злодей.
Убил – и к добыче скорей.
Что ж он завоевал? – Воз целый пузырей!

 

 
Как много из пустого
На свете делают преступного и злого.

 

 
   1833

IX. Лев и Мышь

 
У Льва просила Мышь смиренно позволенья
Поблизости его в дупле завесть селенье
И так примолвила: «Хотя-де здесь, в лесах,
Ты и могуч и славен;
Хоть в силе Льву никто не равен
И рёв один его на всех наводит страх,
Но будущее кто угадывать возьмётся —
Как знать? кому в ком нужда доведётся?
И как я ни мала кажусь,
А, может быть, подчас тебе и пригожусь». —
«Ты! – вскрикнул Лев. – Ты, жалкое созданье!
За эти дерзкие слова
Ты стоишь смерти в наказанье.
Прочь, прочь отсель, пока жива —
Иль твоего не будет праху».
Тут Мышка бедная, не вспомняся от страху,
Со всех пустилась ног – простыл её и след.
Льву даром не прошла, однако ж, гордость эта:
Отправяся искать добычи на обед,
Попался он в тенёта.
Без пользы сила в нём, напрасен рёв и стон,
Как он ни рвался, ни метался,
Но всё добычею охотника остался,
И в клетке напоказ народу увезён.
Про Мышку бедную тут поздно вспомнил он,
Что бы помочь она ему сумела,
Что сеть бы от её зубов не уцелела
И что его своя кичливость съела.

 

 
Читатель, истину любя,
Примолвлю к басне я, и то не от себя —
Не попусту в народе говорится:
Не плюй в колодезь, пригодится
Воды напиться. ^[162]

 

 
   1833

X. Кукушка и Петух

 
«Как, милый Петушок, поёшь ты громко, важно!» —
«А ты, Кукушечка, мой свет,
Как тянешь плавно и протяжно:
Во всём лесу у нас такой певицы нет!»
«Тебя, мой куманёк, век слушать я готова».
«А ты, красавица, божусь,
Лишь только замолчишь, то жду я, не дождусь,
Чтоб начала ты снова —
Отколь такой берётся голосок?
И чист, и нежен, и высок!..
Да вы уж родом так: собою невелички,
А песни, что твой соловей!»
«Спасибо, кум; зато, по совести моей,
Поёшь ты лучше райской птички,
На всех ссылаюсь в этом я».
Тут Воробей, случась, примолвил им: «Друзья!
Хоть вы охрипните, хваля друг дружку, —
Всё ваша музыка плоха!..»
За что же, не боясь греха,
Кукушка хвалит Петуха?
За то, что хвалит он Кукушку. ^[163]

 

 
   1834

XI. Вельможа

 
Какой-то в древности Вельможа
С богато убранного ложа
Отправился в страну, где царствует Плутон.
Сказать простее, – умер он;
И так, как встарь велось, в аду на суд явился.
Тотчас допрос ему: «Чем был ты? где родился?»
«Родился в Персии, а чином был сатрап;
Но так как, живучи, я был здоровьем слаб,
То сам я областью не правил,
А все дела секретарю оставил».
«Что ж делал ты?» – «Пил, ел и спал
Да всё подписывал, что он ни подавал».
«Скорей же в рай его!» – «Как! где же справедливость?» —
Меркурий тут вскричал, забывши всю учтивость
«Эх, братец! – отвечал Эак, —
Не знаешь дела ты никак.
Не видишь разве ты? Покойник был дурак!
Что, если бы с такою властью
Взялся он за дела, к несчастью, —
Ведь погубил бы целый край!..
И ты б там слёз не обобрался!
Затем-то и попал он в рай,
Что за дела не принимался».

 

 
Вчера я был в суде и видел там судью.
Ну, так и кажется, что быть ему в раю! ^[164]

 

 
   1834

Басни, не вошедшие в девять книг

I. Стыдливый игрок

 
Случилось некогда мне быть в шумливом мире;
Сказать ясней, мне быть случилося в трактире;
Хотя немного там увидеть льзя добра,
Однако ж тут велась изрядная игра.
Из всех других поудалее
Один был рослый молодец,
Беспутства был он образец,
И карты ставил он и гнул смелее;
И вдруг
Спустил все деньги с рук.
Спустил, а на кредит никто ему не верит,
Хоть, кажется, в божбе Герой не лицемерит.
Озлился мой болван
И карту с транспортом поставил на кафтан.
Гляжу чрез час: Герой остался мой в камзоле,
Как пень на чистом поле;
Тогда к нему пришёл
От батюшки посол
И говорит: «Отец совсем твой умирает,
С тобой проститься он желает
И приказал к себе просить».
«Скажи ему, – сказал мой фаля, —
Что здесь бубновая сразила меня краля;
Так он ко мне сам может быть.
Ему сюда прийти нимало не обидно;
А мне по улице идти без сапогов,
Без платья, шляпы и чулков
Ужасно стыдно». ^[165]

 

 
   1788

II. Судьба игроков

 
Вчерась приятеля в карете видел я;
Бедняк – приятель мой, я очень удивился,
Чем столько он разжился?
А он поведал мне всю правду, не тая,
Что картами себе именье он доставил
И выше всех наук игру картежну ставил.
Сегодня же пешком попался мне мой друг.
«Конечно, – я сказал, – спустил уж всё ты с рук?»
А он, как филосo?ф, гласил в своём ответе:
«Ты знаешь, колесом вертится всё на свете».

 

 
   1788

III. Павлин и Соловей

 
Невежда в физике, а в музыке знаток,
Услышал соловья, поющего на ветке,
И хочется ему иметь такого в клетке.
Приехав в городок,
Он говорит: «Хотя я птицы той не знаю
И не видал,
Которой пением я мысли восхищал,
Которую иметь я столь желаю,
Но в птичьем здесь ряду,
Конечно, много птиц найду».
Наполнясь мыслию такою,
Чтоб выбрать птиц на взгляд,
Пришёл боярин мой во птичий ряд
С набитым кошельком, с пустою головою.
Павлина видит он и видит соловья,
И говорит купцу: «Не ошибаюсь я,
Вот мной желанная прелестная певица!
Нарядной бывши толь, нельзя ей худо петь;
Купец, мой друг! скажи, что стоит эта птица?»
Купец ему в ответ:
«От птицы сей, сударь, хороших песней нет;
Возьмите соловья, седяща близ павлина,
Когда вам надобно хорошего певца».
Немало то дивит невежду господина,
И, быть бояся он обманут от купца,
Прекрасна соловья негодной птицей числит
И мыслит:
«Та птица перьями и телом так мала.
Не можно, чтоб она певицею была».
Купив павлина, он покупкой веселится
И мыслит пением павлина насладиться.
Летит домой
И гостье сей отвёл решётчатый покой;
А гостийка ему за выборы в награду
Пропела кошкою разов десяток сряду.
Мяуканьем своим невежде давши знать,
Что глупо голоса по перьям выбирать.

 

 
Подобно, как и сей боярин, заключая,
Различность разумов пристрастно различая,
Не редко жалуем того мы в дураки,
Кто платьем не богат, не пышен волосами;
Кто не обнизан вкруг перстнями и часами
И злата у кого не полны сундуки.

 

IV. Лев и Человек

 
Быть сильным хорошо, быть умным лучше вдвое.
Кто веры этому неймёт,
Тот ясный здесь пример найдёт,
Что сила без ума сокровище плохое.
Раскинувши тенёта меж дерев,
Ловец добычи дожидался:
Но как-то, оплошав, сам в лапы Льву попался.
«Умри, презренна тварь! – взревел свирепый Лев,
Разинув на него свой зев. —
Посмотрим, где твои права, где сила, твёрдость,
По коим ты в тщеславии своём
Всей твари, даже Льва, быть хвалишься царём?
И у меня в когтях мы разберём,
Сразмерна ль с крепостью твоей такая гордость!»
«Не сила – разум нам над вами верх дает, —
Был Человека Льву ответ. —
И я хвалиться смею,
Что я с уменьем то препятство одолею,
От коего и с силой, может быть,
Ты должен будешь отступить».
«О вашем хвастовстве устал я сказки слушать».
«Не в сказках доказать, я делом то могу;
А впрочем, ежели солгу,
То ты ещё меня и после можешь скушать.
Вот посмотри: между деревьев сих
Трудов моих
Раскинуту ты видишь паутину.
Кто лучше сквозь неё из нас пройдёт?
Коль хочешь, я пролезу наперёд:
А там посмотрим, как и с силой в свой черёд
Проскочишь ты ко мне на половину.
Ты видишь, эта сеть не каменна стена;
Малейшим ветерком колеблется она:
Однако с силою одною
Ты прямо сквозь неё едва ль пройдёшь за мною».
С презрением тенёта обозрев,
«Ступай туда, – сказал надменно Лев, —
Вмиг буду я к тебе дорогою прямою».
Тут мой ловец, не тратя лишних слов,
Нырнул под сеть и Льва принять готов.
Как из лука стрела, Лев вслед за ним пустился;
Но Лев подныривать под сети не учился:
Он в сеть ударился, но сети не прошиб —
Запутался (ловец тут кончил спор и дело), —
Искусство силу одолело,
И бедный Лев погиб. ^[166]

 

 
   1809

V. Пир

 
В голодный год, чтобы утешить мир,
Затеял Лев богатый пир.
Разосланы гонцы и скороходы,
Зовут гостей:
Зверей
И малой и большой породы.
На зов со всех сторон стекаются ко Льву.
Как отказать такому зову?
Пир дело доброе и не в голодны годы.
Вот приплелись туда ж Сурок, Лиса и Крот,
Да только часом опоздали
И за столом гостей застали.
У кумушки Лисы хлопот
На ту беду случился полон рот;
Сурок проходился, промылся,
А Крот с дороги сбился.
Однако ж натощак никто домой нейдёт,
И, место подле Льва увидевши пустое,
Все на него хотят продраться трое.
«Послушайте, друзья! – сказал им Барс, —
То место широко, да только не про вас,
Тут придет Слон и вас сойти заставит,
Иль хуже: вас он передавит.
И так,
Когда не хочется домой вам натощак,
Так оставайтесь у порогу:
Вы сыты будете – и это слава богу. —
Места не ваши впереди:
Их берегут зверям лишь крупного покроя;
А кто из мелочи не хочет кушать стоя,
Тот дома у себя сиди». ^[167]

 

 
   1814-1815

Незавершённые басни

*Подсвечник и Огарок*

 
Не знаю я, в каком суде,
При ком, когда и где —
Но столько дел судьи скопили,
Что наконец решилися окончить те дела.
Судьи, засевши вкруг стола,
Гораздо ночи захватили,
Однако наконец разъехались они,
Остались на столе подсвечники одни.
И что Подсвечник тут один развеличался
И так огарку говорит,
Который в нём ещё горит:
«Ну что ты здесь, вонючка, растрещался?
Смотри, как ты навоевал, —
Вить потолку весь лак ты ободрал.
Уплелся б ты, да догорал в передней». —
«Не знаю я, как ты сюда попал,
Однако я в суде здесь не последний, —
Огарок отвечал. —
Ведь судьям нужен ты всего для украшенья,
Но пользы от того в делах, как ото пня.
я свечу, и без меня —
Сегодня не было ни одного решенья».

 

Два извозчика

 
«Ну, други, осовели!
Ну, одреи, живей, чтоб волки вас заели!» —
Так, идя у возов, бранил и погонял
Извозчик лошадей. Обоз, однако ж, стал.
Глядит – Пахом его тут с возом обогнал:
«Давно ль с Москвы?» – «Вчерась». – «А я так близ недели.
Что, брат Пахомушка, ума не приложу:
С десяток одреев держу —
Совсем меня пострелы съели;
А на воза, кажись, гружу
Не так чтобы помногу.
Ну, истинно, совсем погиб!
Как идет у тебя?» – «Да ладно, слава богу!
Сотняжку нынешним путём себе зашиб!
Поклажа у меня пудов с полсотни тянет,
Да пара у меня дюжа – десятка стоит и не станет.
Зато уж их кормлю и берегу». —
«Вот как тут не возьмёт кручина?
Скажи ж, соседушка, со мной что за причина?
Ведь я, брат, тоже не дремлю,
А их лишь попусту кормлю!» —
«И, кум, какой тебе ждать от коней поживы?
Их у тебя табун – да с голоду чуть живы!
Попробуй-ка, с меня пример возьми:
Держи их менее – да лучше их корми!»

 

Шуточные басни

Паук и Гром

 
Перед окном
Был дом,
Ударил гром,
И со стены Паук
Вдруг стук,
Упал, лежит,
Разинул рот, оскалил зубы
И шёпотом сквозь губы
Вот что кричит:
«Когда б ослом
Я создан был Зевесом,
Ходил бы лесом,
Меня бы гром,
Тряся окном
И дом,
С стены не мог стряхнуть».

 

 
* * *

 

 
Нас чаще с высоты стараются сопхнуть.

 

Осёл и Заяц

 
Осёл не птица,
Он не горазд летать,
Однако ж для него не в первый раз хваста?ть,
Мычать
И род зверей всех уверять,
Что молодец и он летать,
Что он под облака взовьётся, как синица
Или царица
Орлица.
А Заяц тут: «Ну, ну-тка, полети!»
«Ах, ты косой трусиха! —
Осёл рычит. – Летаю, как орлиха.
Но не хочу!» – «Пожалуй, захоти!»
Так мудро Заяц отвечает,
Осёл бежит, скакает,
И в яму – хлоп!
Не суйся в ризы, коль не поп!

 

Комар и Волк

 
Комар
Жил у татар
Иль у казар.
Вдруг Волк
К ним в двери толк,
Давай кричать
И Комара кусать.
Комар испугался,
На печку забрался.
Тут Волк ему:
«С печи тебя стяну!»
А тот: «Нет, не достанешь,
Устанешь,
Отстанешь!»
А Волк
Вдруг скок
К нему тут на полати,
Да вот его и проглотил,
Да сам таков и был.
И мне пришло сказать тут кстати,
Что сильный слабого недавно погубил.