Кристи Агата. Приключения мистера Иствуда

Кристи Агата

Приключения мистера Иствуда

   Агата Кристи
   Приключения мистера Иствуда
   Мистер Иствуд смотрел в потолок. Затем он уставился в пол. Потом медленно перевел свой взгляд на стену. Наконец большим усилием воли он сосредоточился на пишущей машинке, которая стояла перед ним.
   Девственно чистый лист бумаги украшало название, напечатанное заглавными буквами.
   "ТАЙНА ВТОРОГО ОГУРЦА", - гласило оно. Хорошее название. Энтони Иствуд чувствовал, что всякий, кто прочитает это название, тут же будет захвачен и заинтригован. "Тайна второго огурца, - скажут они. - О чем же это может быть? Огурец? Второй огурец? Я обязательно должен прочитать этот рассказ". И они будут очарованы той простотой, с какой этот мастер детективных рассказов сочинил волнующий сюжет вокруг всего лишь простого огурца.
   Это было замечательно. Энтони Иствуд не сомневался, что рассказ его должен понравиться, но трудность заключалась в том, что он никак не мог его начать. Для детектива были необходимы две вещи: название и сюжет. Все остальное - это просто кропотливая работа; иногда название полностью выражало содержание, как и было в данном случае, и тогда все остальное шло как по маслу. Но сейчас заглавие украшало страницу, но за ним никак не мог пойти собственно сюжет.
   Энтони Иствуд снова посмотрел в потолок, на обои, на пол, явно желая в них почерпнуть вдохновение, но чуда не произошло.
   "Нужно назвать героиню Соней, - сказал Энтони, понуждая себя к работе. - Соня или, возможно, Долорес - у нее будет бледная кожа цвета слоновой кости, но не из-за плохого здоровья, и глаза словно бездонные озера. Героя назовем Джорджем, а может быть, Джоном - как-нибудь коротко и по-английски. Дальше идет садовник - думаю, что там должен быть садовник, нам ведь надо как-то вывести этот проклятый огурец, - садовник должен быть шотландцем, и он будет так забавно беспокоиться о ранних заморозках"..
   Такой способ иногда срабатывал, но непохоже было, что он поможет ему сегодня утром. Несмотря на то что Энтони совершенно ясно представлял себе и Соню, и Джорджа, и смешного садовника, они не проявляли никакого желания действовать.
   "Конечно, я могу переделать его в банан, - безнадежно подумал Энтони. Или в салат-латук, или еще лучше в брюссельскую капусту, а что, кстати, вы думаете о брюссельской капусте? В самом деле, это ведь намек на брюссельца похищение облигаций и таинственный бельгийский барон".
   На мгновение перед ним, казалось, мелькнул свет, но он тут же погас. Бельгийский барон не материализовался, и внезапно Энтони вспомнил, что ранние заморозки и огурцы совершенно несовместимы и это должно было свести на нет забавное упоминание о шотландском садовнике.
   - О черт! - выругался мистер Иствуд.
   Он встал и взял "Дейли мейл". Возможно, что там было сообщение о каком-нибудь убийстве, причем таком изощренном, что оно вдохновило бы измученного писателя. Но сегодняшние утренние газеты сообщали лишь политические и зарубежные новости. Мистер Иствуд с отвращением бросил газету.
   Затем он схватил со стола книгу и, закрыв глаза, ткнул наугад в первую попавшуюся страницу. Слово, которое таким образом оказалось выбранным по воле самой Судьбы, было "овца". И тут же в его мозгу с необычайной яркостью сложился целый рассказ. Прелестная девушка - причем возлюбленный ее убит на войне, нервы у нее расстроены - пасет овец в шотландских горах. И тут мистическая встреча с мертвым возлюбленным, и финальная сцена с овцой при лунном свете похожа на картину в классическом стиле - мертвая девушка лежит на снегу, а вокруг нее два ряда следов...
   Это был бы прекрасный рассказ. Но Энтони со вздохом оставил свой замысел. Он слишком хорошо знал, что его издателю истории такого типа не могут понравиться, как бы хороши они ни были. Рассказ, который он хотел получить и на котором настаивал (кстати, за который бы он хорошо заплатил), был про таинственную брюнетку, убитую ножом в сердце, в ее смерти несправедливо подозревают молодого героя, внезапная разгадка этой тайны связана с человеком, который не вызывал ни у кого подозрений, причем методы расследования должны быть совершенно непохожими на традиционные, - в общем, это должна быть "Тайна второго огурца".
   "Хотя, - размышлял Энтони, - десять к одному, что он изменит название и, даже и не спрашивая меня, назовет его как-нибудь мерзко, что-нибудь вроде "Самое гнусное убийство"! О проклятье! Опять этот телефон"..
   Чертыхаясь, он подошел и взял трубку. Уже два раза за последний час его отрывал телефон - один раз ошиблись номером, а второй - его приглашала пообедать одна игривая великосветская дама, которую он отчаянно ненавидел, но которая была слишком упряма, чтобы осознать свое поражение.
   - Алло! - прорычал он в трубку.
   Ему ответил женский голос, мягкий, ласковый, с легким иностранным акцентом.
   - Это ты, любимый? - нежно сказала она.
   - M-м... Я не понимаю, - осторожно ответил мистер Иствуд. - А кто говорит?
   - Это я, Кармен. Слушай, любимый. Я в опасности, меня преследуют, ты должен сейчас же приехать. Это вопрос жизни и смерти.
   - Извините, - вежливо сказал мистер Иствуд. - Боюсь, что вы ошиблись номером...
   Она перебила его:
   - Madre de Dios! [Матерьбожия! (исп.)] Они идут! Если они поймут, что я сделала, они убьют меня. Не бросай меня! Сейчас же приезжай. Если ты не приедешь - я погибла. Адрес ты знаешь: Кирк-стрит, 320. Пароль - "огурец"... Все...
   Он услышал слабый щелчок, на другом конце провода она повесила трубку.
   - Ну и ну. Будь я проклят! - с изумлением произнес мистер Иствуд.
   Он взял жестянку с табаком и не торопясь набил себе трубку.
   "Вероятно, - думал он, - это был какой-то интересный эффект в моем собственном подсознании. Она не могла сказать "огурец". Это было бы слишком невероятно. Сказала она "огурец" или не сказала?"
   Он нерешительно ходил по комнате взад и вперед.
   "Кирк-стрит, 320... Что же все это такое? Она будет ждать кого-то другого. Я думаю, мне надо будет объяснить ей все. Кирк-стрит, 320... Пароль - "огурец"... О, это невозможно, это абсурд, галлюцинация уставшего мозга. "
   Он бросил недобрый взгляд на пишущую машинку.
   - Ну и какая от тебя польза, хотел бы я знать? Я смотрел на тебя целое утро, и что в результате? Автор должен брать свои сюжеты из жизни, из жизни, ты слышишь? И теперь я пошел за одним из них.
   Он нахлобучил шляпу, бросил удовлетворенный взгляд на свою бесценную коллекцию старинных эмалей и вышел из дома.
   Как известно большинству лондонцев, Кирк-стрит - это длинная, кривая улица, на которой находятся в основном антикварные магазины, в которых за бешеные деньги можно купить подделку на любой вкус. Там также есть магазины старинной бронзы, стекла, магазинчики, торгующие подержанными вещами.
   Номер 320 занимал магазин старинного стекла. Всевозможные изделия из стекла заполняли его до отказа. Энтони пришлось двигаться очень осторожно, в центральном проходе он оказался зажатым между винными бокалами, канделябрами и люстрами, которые свисали с потолка и сверкали у него над головой. В глубине магазина сидела старуха. Ее усам позавидовали бы многие студенты, а вид у нее был совершенно свирепый.
   Она посмотрела на Энтони и с угрозой в голосе спросила: "Ну?"
   Энтони был молод и очень легко смущался. Он тут же поинтересовался ценой стеклянных бокалов для рейнвейна.
   - Сорок пять шиллингов за полдюжины.
   - Неужели? - сказал Энтони. - Довольно красивые, не правда ли? А вон те сколько стоят?
   - Да, они прекрасны, настоящий старинный Уотерфорд. Можете купить пару за одиннадцать гиней.
   Мистер Иствуд понял, что сам себе создает неприятности. И в следующую минуту, загипнотизированный яростным взглядом старухи, уже собирался что-то купить. Ведь не мог же он уйти из магазина без покупки.
   - А как насчет этого? - сказал он, указывая на канделябр.
   - Тридцать пять гиней.
   - О! - с сожалением произнес мистер Иствуд. - Это немного больше, чем я могу себе позволить.
   - Что бы вы хотели? - спросила старуха. - Что-нибудь в качестве свадебного подарка?
   - Вот именно, - сказал Энтони, пускаясь в объяснения. - Но им очень трудно угодить.
   - Ну что ж, - сказала она, поднимаясь со своего места. - Прекрасное старинное стекло никогда не будет некстати. Тут у меня есть пара старинных графинов, а вон там симпатичный набор ликерных рюмок - как раз для невесты...
   Следующие десять минут были просто мучением для Энтони. Старуха цепко держала его в руках. Все мыслимые образчики искусства стеклодувов выстроились перед ним. Он был в отчаянии.
   - Прекрасно, прекрасно, - небрежно восклицал он, совершенно подавленный большим бокалом, который предоставили его вниманию. И вдруг он брякнул не подумав: - А нет ли у вас тут телефона?
   - Нет, у нас нету. Напротив на почте есть. Ну так что вы возьмете бокал или эти чудесные кубки?
   Не будучи женщиной, Энтони ничего не понимал в сложном искусстве ходить по магазинам, ничего не собираясь покупать.
   - Пожалуй, я возьму набор для ликера, - мрачно сказал он. Он показался ему небольшим. Больше всего Энтони боялся, что ему всучат канделябр.
   С горечью он заплатил за покупку, а затем, когда старуха заворачивала рюмки, смелость внезапно вернулась к нему. Ну и что с того, если она сочтет его немного эксцентричным, а кроме того, какое ему дело до того, что она подумает?
   - Огурец, - четко и твердо произнес он.
   Старая карга остолбенела.
   - А? Что вы сказали?
   - Ничего, - поспешно соврал Энтони.
   - А мне показалось, что вы сказали "огурец".
   - Вот именно, - вызывающе сказал Энтони.
   - Хорошо, - сказала старуха - Почему же вы не сказали этого раньше? Только заставили меня впустую тратить время. Ступайте через эту дверь вверх по лестнице. Она вас ждет.
   Как во сне Энтони прошел в указанную дверь и поднялся по темной и грязной лестнице. Наверху дверь была немного приоткрыта, и через щель виднелась маленькая гостиная.
   Там на стуле, устремив взгляд на дверь, с выражением нетерпеливого ожидания на лице, сидела девушка.
   И какая девушка! У нее действительно была бледная, как слоновая кость, кожа, которую так часто описывал Энтони. А ее глаза! Какие глаза! С первого же взгляда было видно, что она не англичанка. В ее облике была какая-то чужеземная экзотика, что проявлялось даже в ее скромном, но дорогом платье.
   Энтони замер в дверях, немного смутившись. Казалось, настало время для объяснений. Но с возгласом восторга девушка вскочила и бросилась к нему в объятия.
   - Ты пришел! - вскричала она. - Ты пришел! О, хвала мадонне и всем святым!
   Никогда не упуская счастливых возможностей, Энтони горячо поддержал ее. Наконец она отступила на шаг и взглянула на него с очаровательным смущением.
   - Мне не нужно было с тобой встречаться, - заявила она. - В самом деле, не нужно.
   - Не нужно? - слабо проговорил Энтони.
   - Нет. Даже твои глаза кажутся мне другими - и ты в десять раз красивее, чем я только могла себе представить.
   - Я?
   "Крепись, мой мальчик, - подумал Энтони, - крепись. Ситуация складывается очень мило, но не теряй головы".
   - Можно мне поцеловать тебя еще раз?
   - Конечно, - искренне сказал Энтони. - Сколько тебе угодно.
   Тут наступила очень приятная пауза.
   "Черт меня дери, - думал Энтони, - надеюсь, что настоящий парень, по счастью, не явится. Какая изумительно милая девушка".
   Внезапно девушка отшатнулась от него, и мгновенный ужас отразился на ее лице.
   - За тобой не было слежки?
   - Слава богу, нет.
   - О, но они очень хитрые. Ты не знаешь их так хорошо, как я. Борис друг.
   - Я скоро предоставлю Бориса в твое распоряжение.
   - Ты - лев, настоящий лев. А вся эта шайка... Слушай, эта вещь у меня! Они убьют меня, если узнают. Мне было так страшно - я не знала, что делать дальше, но тут я вспомнила о тебе... Тихо, что там такое?
   В магазине послышался какой-то шум. Жестом приказав ему оставаться на своем месте, она на цыпочках вышла на лестницу. Вернулась она с совершенно бледным лицом и испуганными глазами.
   - Madre de Dios! Это полиция. Они идут сюда. У тебя есть кинжал? Револьвер? Что-нибудь?
   - Моя дорогая девочка, неужели ты думаешь, что я способен убить полицейского?
   - О, ты сумасшедший, сумасшедший! Они заберут тебя, повесят и будут душить, пока ты не умрешь.
   - Что они сделают? - переспросил мистер Иствуд, чувствуя, как холодок пробежал у него по спине.
   Шаги послышались уже на лестнице.
   - Они идут сюда, - прошептала девушка. - Отрицай все. В этом единственная надежда.
   "Это довольно просто", - пробормотал мистер Иствуд про себя.
   В эту минуту в комнату вошли двое мужчин. Они были в штатском, но это не скрывало их выправки.
   Заговорил маленький брюнет с твердым выражением серых глаз.
   - Конрад Флекмен, вы арестованы, - сказал он. - Вы обвиняетесь в убийстве Анны Розенберг. Что бы вы ни сказали, эта будет воспринято только как улика против вас. Вот ордер, и вам же будет лучше, если вы не окажете нам сопротивления.
   Девушка сдавленно вскрикнула. Энтони с деланной улыбкой сделал шаг вперед.
   - Вы ошиблись, офицер, - сказал он мягко. - Мое имя Энтони Иствуд.
   Полицейские, казалось, совершенно не восприняли всерьез его заявление.
   - Вернемся к этому позже, - сказал второй полицейский, который до сих пор молчал. - А сейчас пройдемте вместе с нами.
   - Конрад, - запричитала девушка. - Конрад, не позволяй им забрать себя.
   Энтони посмотрел на полицейских.
   - Я надеюсь, вы разрешите мне попрощаться с этой девушкой?
   С гораздо большим тактом, чем он ожидал, полицейские отвернулись к двери. Энтони увел девушку к окну и быстро зашептал ей:
   - Слушай. Я сказал правду. Я не Конрад Флекмен. Должно быть, тебя неправильно соединили, когда ты звонила сегодня утром. Меня зовут Энтони Иствуд. Я пришел по твоему зову, потому что... ну, в общем, я пришел.
   Она недоверчиво уставилась на него.
   - Так ты не Конрад Флекмен?
   - Нет.
   - О! - вскричала она с чувством глубокого горя. - А я поцеловала тебя!
   - Все в порядке, - уверил ее мистер Иствуд. - Первые христиане тоже делали нечто подобное. А теперь слушай, я уйду с этими людьми. Очень быстро я смогу удостоверить свою личность. Пока они тебя беспокоить не будут, и ты можешь позаботиться о своем драгоценном Конраде. И кроме того...
   - Да?
   - Запомни мой номер телефона - северо-запад, 1743, - и, надеюсь, тебя соединят правильно.
   Она бросила на него чарующий взгляд, улыбнувшись сквозь слезы.
   - Я запомню, в самом деле, я запомню.
   - Ну, тогда все в порядке. До свидания. Я еще хотел сказать...
   - Да?
   - Если уж вспоминать первых христиан, то еще один поцелуй не будет иметь никакого значения, как ты думаешь?
   Она обвила его шею руками. Ее губы слегка коснулись его щеки.
   - Ты мне нравишься, очень нравишься. Ты будешь это помнить, что бы ни случилось потом, правда?
   Энтони с неохотой освободился из ее объятий и подошел к своим полисменам.
   - Я готов последовать за вами. Надеюсь, вы не собираетесь задержать эту девушку?
   - Нет, сэр, с этим все в порядке, - вежливо произнес низенький полицейский.
   "Какие приличные ребята работают в этом Скотленд-Ярде", - подумал Энтони, когда они спускались по узкой лестнице.
   Старухи и след простыл, но Энтони услышал за дверью чье-то тяжелое дыхание и догадался, что она стоит там и с любопытством наблюдает за развитием событий.
   Когда они вышли на грязную Кирк-стрит, Энтони набрал побольше воздуха и обратился к низенькому полицейскому:
   - А теперь, инспектор... Я надеюсь, вы инспектор?
   - Да, сэр. Инспектор полиции Веррал. А это - сержант Картер.
   - Хорошо, инспектор Веррал, пришло время поговорить о сути дела. Выслушайте меня. Я не Конрад Как-Там-Его. Меня зовут Энтони Иствуд, как я уже говорил вам, и по профессии я писатель. Если вы проводите меня до моей квартиры, полагаю, что вполне смогу подтвердить это.
   Казалось, что что-то в манере разговора Энтони произвело впечатление на двух детективов. В первую минуту на лице Веррала отразилось сомнение.
   Однако Картера убедить было труднее.
   - Надеюсь, - усмехнулся он, - вы еще не забыли, как молодая дама назвала вас Конрадом?
   - А! Это совсем другой вопрос. Признаюсь вам, что... м-м... как мне кажется, эта молодая леди приняла меня за человека, которого зовут Конрадом. Это частное дело, вы понимаете?
   - Интересная история, не правда ли? - отметил Картер. - Нет, сэр, вы последуете за нами. Останови такси, Джо.
   Проезжавшее мимо такси остановилось, и все трое сели в него. Энтони предпринял последнюю попытку, обратившись к Веррал у, надеясь, что его будет легче убедить.
   - Послушайте, мой дорогой инспектор, что произойдет, если вы съездите ко мне на квартиру и убедитесь, что я говорил правду? Можно, если хотите, взять такси - тут их много! Это не займет у вас и пяти минут.
   Веррал испытующе посмотрел на него.
   - Так я и сделаю, - внезапно сказал он. - Как ни странно, но мне кажется, что вы говорите правду. Да и не хотелось бы выглядеть дураками, если мы арестуем не того, кого надо. Какой у вас адрес?
   - Бранденбург Мешн, 48.
   Веррал наклонился и дал адрес водителю. Все трое сидели молча, пока не доехали до места. Когда Картер вышел из машины, Веррал сделал ему жест следовать за ним.
   - Чтобы у вас потом не было неприятностей, - объяснил он, выйдя из машины, - мы пойдем вместе, как будто бы мистер Иствуд возвращается домой в сопровождении двух приятелей.
   Энтони почувствовал глубокую благодарность за его предложение, и его мнение относительно Скотленд-Ярда стало повышаться с каждой минутой.
   В холле они, к счастью, встретили Роджерса, портье. Энтони остановился.
   - А, Роджерс, добрый вечер, - небрежно сказал он.
   - Добрый вечер, мистер Иствуд, - с уважением ответил портье.
   Ему нравился Энтони, потому что он не был таким высокомерным, как другие жильцы.
   Энтони уже поставил ногу на нижнюю ступеньку, но задержался и как бы между прочим спросил:
   - Кстати, Роджерс, сколько времени я тут живу? Только что я поспорил об этом со своими друзьями.
   - Погодите-ка, сэр, я припомню. Скоро уже будет четыре года.
   - Как раз так я и думал.
   Энтони бросил на детективов торжествующий взгляд. Картер заворчал, но Веррал лишь широко улыбнулся.
   - Хорошо, да не вполне, - отметил он. - Пойдемте наверх?
   Энтони открыл дверь своей квартиры английским ключом. Ему было приятно, что его слуги Симарка дома не было. Чем меньше свидетелей происшествия, тем лучше.
   Машинка стояла, как он ее оставил. Картер большими шагами подошел к столу и прочитал заглавие на странице.
   - ТАЙНА ВТОРОГО ОГУРЦА, - провозгласил он мрачно.
   - Это мой рассказ, - беспечно заявил Энтони.
   - Это еще одно подтверждение, сэр, - кивнул Веррал, а глаза его улыбались. - Кстати, сэр, о чем он? -Что это за тайна второго огурца?
   Картер внимательно посмотрел на него. Внезапно он покачал головой и покрутил пальцем около виска.
   - Бедный парень, - сказал он в сторону.
   - Нет, джентльмены, - живо ответил мистер Иствуд - К делу. Вот письма, адресованные мне, вот моя чековая книжка, вот записки от редакторов. Что вы еще хотите?
   Веррал внимательно изучил бумаги, которые выложил перед ним Энтони.
   - Что касается меня лично, сэр, - сказал он с уважением, - то мне не нужны другие доказательства. Я вполне удовлетворен. Но я один не имею права освободить вас. Ведь может быть и так, что вы живете здесь уже много лет под именем мистера Иствуда, но может быть, что Конрад Флекмен и Энтони Иствуд одно и то же лицо. Мне нужно обыскать квартиру, взять у вас отпечатки пальцев и позвонить в Скотленд-Ярд.
   - Что ж, я вполне удовлетворен вашей программой, - заметил Энтони. Смею вас заверить, что вы можете осматривать все, что пожелаете.
   - Не перейдете ли вы в другую комнату, сэр, вместе с Картером, пока я буду заниматься делом?
   - Конечно, - неохотно ответил Энтони. - Но я думаю, можно поступить и по-другому.
   - Что вы имеете в виду?
   - Что мы с вами возьмем по бокалу виски с содовой и перейдем в другую комнату, пока наш друг сержант будет производить тщательный обыск.
   - Вам так больше нравится, сэр?
   - Да.
   И они оставили Картера разбирать содержимое стола, что он делал с большой ловкостью. Как только они вышли, то услышали, как он поднял трубку и попросил соединить его со Скотленд-Ярдом.
   - Все это не так уж плохо, - сказал Энтони, держа в руках виски с содовой и гостеприимно предупреждая все желания инспектора Веррала. - Мне выпить первым, чтобы показать, что виски не отравлено?
   Инспектор улыбнулся.
   - Все это весьма необычно, - отметил он. - Но в нашем деле все предусмотреть невозможно. С самого начала я понял, что мы совершили ошибку. Но, увы, теперь нужно соблюсти все обычные формальности. Вам придется немного потерпеть, сэр.
   - Думаю, придется, - с сожалением произнес Энтони. - Сержант не очень-то компанейский парень, не так ли?
   - О, он прекрасный человек, этот сержант Картер. Вы бы это легко поняли, если бы дали ему какое-нибудь поручение.
   - Я это заметил, - сказал Энтони. - Кстати, инспектор, - добавил он. Не могли бы вы мне рассказать обо мне самом?
   - Не понял, сэр?
   - Неужели вы не видите, что я сгораю от любопытства? Кто такая эта Анна Розенберг и почему я убил ее?
   - Вы обо всем прочитаете в утренних газетах, сэр.
   - "А завтра, быть может, я буду отягощен вчерашними десятью тысячами лет", - процитировал Энтони. - Я в самом деле считаю, что вы, инспектор, обязаны удовлетворить мое совершенно законное любопытство. Отбросьте свою профессиональную сдержанность и расскажите мне все.
   - Это невозможно, сэр.
   - Мой дорогой инспектор, мне казалось, что мы стали друзьями?
   - Ну хорошо, сэр. Анна Розенберг - немецкая еврейка, она жила на Хэмпстед-стрит. По каким-то необъяснимым причинам год от года она становилась все богаче и богаче.
   - Со мной все наоборот, - прокомментировал Энтони. - По каким-то необъяснимым причинам я год от года становлюсь все беднее и беднее. Может быть, мне следовало бы жить на Хэмпстед-стрит. Я слышал, что Хэмпстед вдыхает в человека новые силы.
   - Одно время, - продолжал Веррал, - она содержала магазинчик, где продавались подержанные вещи.
   - Теперь все понятно, - снова прервал его Энтони. - Я помню, как мне пришлось после войны продавать свою парадную форму. Вся квартира была завалена красными штанами и золотыми позументами, все это можно было выгодно продать. Тут приехал толстяк в клетчатом костюме на "роллс-ройсе" с человеком, который нес сумку. За все он предложил только один фунт и десять пенсов. В конце концов, чтобы получить два фунта, я добавил еще охотничий костюм и цейсовские очки. По его знаку человек открыл сумку и бросил туда все вещи; толстяк вручил мне десятифунтовую бумажку и попросил разменять ее.
   - Лет десять назад, - продолжал инспектор, - в Лондоне жили испанские политэмигранты, и среди них дон Фернандо Феррарес со своей молодой женой и ребенком. Они были очень бедны, и жена его болела. Анна Розенберг наведалась к ним и спросила, не хотят ли они чего продать. Дона Фернандо дома не было, и его жена решила расстаться с чудесной испанской шалью с изумительной вышивкой, это был один из подарков дона Фернандо, до того как они сбежали из Испании. Когда дон Фернандо вернулся и услышал, что шаль продана, он впал в ужасную ярость и пытался, но безуспешно, вернуть ее. Когда в конце концов ему удалось найти магазин Анны Розенберг, она сказала, что уже продала шаль какой-то женщине, имени которой она не помнит. Дон Фернандо потерял последнюю надежду. Через два месяца его закололи кинжалом на улице и он умер от ран. И именно с этого времени Анна Розенберг стала таинственным образом богатеть. За последующие десять лет ее пытались обокрасть по крайней мере раз восемь. Четыре попытки были неудачными, но в остальных взломщикам повезло, и среди украденных вещей оказалась та самая вышитая шаль.
   Инспектор остановился, но затем, повинуясь нетерпеливому жесту Энтони, продолжал:
   - Неделю назад из женского монастыря, который находится во Франции, приехала в Англию Кармен Феррарес - дочь дона Фернандо. Ее первым желанием было пойти на Хэмпстед-стрит и встретиться с Анной Розенберг. Нам известно, что там она устроила старой женщине ужасный скандал, и последние слова, которые она сказала, люди запомнили. "Она все еще у вас, - закричала она. Все эти годы вы на ней богатели, но я торжественно вам обещаю, что в конце концов это принесет вам несчастье. У вас нет на нее никаких моральных прав, и наступит день, когда вы поймете, что лучше бы вы никогда не видели Шали Тысячи Цветов". Через три дня после этого Кармен Феррарес таинственно исчезла из отеля, в котором остановилась. В ее комнате был найден адрес Конрада Флекмена, а также записка от одного антиквара, который интересовался, намерена ли она увезти с собой вышитую шаль, которая, как он полагает, находится у нее. Адрес в записке был неправильный.
   Совершенно ясно, что шаль - это ключ к разгадке тайны. Вчера утром Конрад Флекмен позвонил Анне Розенберг. Она закрылась с ним в комнате примерно на час или больше, и, когда он ушел, ей пришлось лечь в постель, так как было заметно, что она потрясена его приходом. Но она распорядилась, что, если он придет к ней опять, его обязательно надо принять. Прошлым вечером, примерно в девять часов, она вышла из дома и не вернулась. Сегодня утром ее нашли в доме Конрада Флекмена с ножевой раной в области сердца. А на полу позади нее было... что бы вы думали?
   - Шаль? - выдохнул Энтони. - Шаль Тысячи Цветов?
   - Нет, это было нечто ужасное. Это объясняло все таинственные происшествия, связанные с шалью, и открывало ее тайный смысл... О, извините, кажется, это начальство.