Страница:
всегда, всегда рада быть вам полезной, мисс.
- Такая славная девушка, - заметила мисс Марпл, когда Глэдис ушла. -
Удивительно милая и услужливая. Она заглянула в конверт, потом передала его
Банч.
- Ты должна быть очень осторожна, дорогая моя, - заметила она. - Скажи
мне, кстати, работает ли по-прежнему в Мелчестере этот симпатичный молодой
инспектор?
- Не знаю, - ответила Банч. - Вероятно.
- Если он там уже не работает, - подумав, сказала мисс Марпл, - я могу
позвонить начальнику полиции. Надеюсь, он меня помнит.
- Ну, конечно, он вас помнит, - сказала Банч. - Нет человека, который
мог бы вас забыть. Ведь вы уникум. - И она встала.
Приехав на Паддингтонский вокзал, Банч зашла в багажное отделение и
предъявила квитанцию из камеры хранения. Через минуту ей выдали довольно
потрепанный старый чемодан, и она направилась с ним на платформу.
На обратном пути никаких происшествий не было. Когда поезд приблизился
к Чиппинг Клегхорн, Банч встала и взяла чемодан. Едва она вышла из вагона,
как какой-то мужчина подскочил к ней, выхватил чемодан у нее из рук и
бросился бежать.
- Остановите, остановите его! - закричала Банч. - Он взял мой чемодан.
Пожилой, медлительный контролер только начал было: "Э-э, послушайте,
что вы делаете?" - как меткий удар в грудь отбросил его в сторону.
Похититель выбежал на улицу и кинулся к поджидавшей его машине. Он швырнул в
нее чемодан и собирался уже забраться туда сам, но в это время тяжелая рука
опустилась на его плечо, и голос начальника полиции Эбела произнес:
- Что это здесь происходит? Банч подбежала, задыхаясь.
- Он стащил мой чемодан, - сказала она.
- Чушь! - возразил мужчина. - Понятия не имею, о чем эта дама говорит.
Это мой чемодан. Я только что вынес его из поезда.
- Что ж, нужно разобраться, - решил начальник полиции.
Он посмотрел на Банч неподвижным бычьим взглядом. Никто бы не
заподозрил, что в свое свободное время он неоднократно и подолгу обсуждал с
миссис Хармон сравнительные достоинства навоза и костной муки для подкормки
розовых кустов. - Вы утверждаете, мадам, что это ваш чемодан? - спросил он.
- Да, - подтвердила Банч. - Без всякого сомнения.
- А вы, сэр?
- А я говорю, что он мой.
Мужчина был высокого роста, смуглый, хорошо одетый. Oh говорил,
растягивая слова, держался высокомерно. В этот момент из машины донесся
женский голос:
- Ну, конечно, это твой чемодан, Эдвин. Не понимаю" что нужно этой
женщине.
- Надо в этом деле разобраться, - повторил начальник полиции. - Если,
как вы утверждаете, мадам, это ваш чемодан, скажите, что там лежит.
- Одежда, - ответила Банч. - Длинное твидовое пальто с бобровым
воротником, два шерстяных джемпера и туфли.
- Ну что ж, достаточно ясно, - сказал мистер Эбел и повернулся к
смуглому мужчине.
- Я театральный костюмер, - важно заявил тот. - В чемодане содержатся
вещи, принадлежащие театру. Я привез их сюда для любительского спектакля.
- Понятно, сэр. В таком случае, мы просто заглянем внутрь и все
выясним. Мы можем пойти в полицейский участок или, если вы спешите,
вернуться на станцию и открыть чемодан там.
- Этот вариант меня устраивает, - согласился смуглый мужчина. - Между
прочим, меня зовут Мосс, Эдвин Мосс. С чемоданом в руке мистер Эбел
направился к станции.
- Мы только пройдем в отделение посылок, Джордж, - сказал он
контролеру.
Там, положив чемодан на стол, он нажал на защелки - чемодан не был
закрыт на ключ. Банч и мистер Эдвин Мосс стояли с двух сторон, с ненавистью
глядя друг на друга.
- Ну вот! - сказал начальник полиции, откидывая крышку чемодана.
Внутри лежало довольно потертое длинное твидовое пальто с бобровым
воротником. Оно было аккуратно сложено. Там были еще два шерстяных джемпера
и пара простых башмаков, какие носят в деревне.
- В точности, как вы сказали, мадам, - подтвердил начальник полиции,
повернувшись к Банч.
Никто не мог бы сказать, что мистер Эдвин Мосс делает что-нибудь
наполовину. Его смятение, его раскаяние не знали границ.
- Простите меня, - воскликнул он, - пожалуйста, простите меня!
Поверьте, я ужасно, ужасно огорчен. Мое поведение было непростительно,
совершенно непростительно. - Он посмотрел на часы. - А сейчас я должен
торопиться. Может быть, мой чемодан остался в поезде. - Приподняв в
последний раз шляпу, он умильным тоном произнес, обращаясь к Банч:
- Простите меня, прошу вас, - и поспешно выбежал из отдела посылок.
- Неужели вы дадите ему уйти? - спросила Банч заговорщическим шепотом.
Мистер Эбел подмигнул ей, прикрыв один из своих бычьих глаз.
- Он далеко не уйдет, мадам. Я хочу сказать, что он далеко не уйдет
незаметно, если вы догадываетесь, о чем я говорю.
- О! - с облегчением выдохнула Банч.
- Старая леди звонила мне, - пояснил мистер Эбел, - она ведь приезжала
сюда несколько лет назад. Ясная у нее голова, что и говорить! Но сегодня
здесь затевалось нечто серьезное. Не удивлюсь, если наш инспектор или
сержант навестят вас завтра утром.
Пришел инспектор, тот самый инспектор Крэддок, который запомнился мисс
Марпл. Улыбаясь, как старый знакомый, он приветствовал Банч.
- Новое преступление в Чиппинг Клегхорн, - бодро сказал он. - Без
сенсаций не обходитесь, а, миссис Хармон?
- С удовольствием обошлась бы, - ответила Банч. - Вы пришли, чтобы
задавать мне вопросы, или сами хотите мне что-то рассказать для
разнообразия?
- Сперва кое-что расскажу. Начну с того, что за мистером и миссис Экклс
уже некоторое время установлено наблюдение. Есть основания думать, что они
принимали участие в нескольких грабежах, совершенных в этих краях. Второе,
хотя у миссис Экклс действительно есть брат по фамилии Сэндбурн, и он
недавно вернулся домой, - умирающий, которого вы нашли в церкви, был не он.
- Я знала это, - сказала Банч. - Прежде всего потому, что его имя было
Уолтер, а не Уильям. Инспектор кивнул:
- Его полное имя было Уолтер Сент-Джон, и три дня назад он бежал из
Чаррингтонской тюрьмы.
- Ну, конечно, - тихо сказала себе Банч, - полиция охотилась за ним, и
он нашел убежище в церкви. - Потом она спросила: - А какое преступление он
совершил?
- Чтобы ответить вам, мне придется начать издалека. Это сложная
история. Несколько лет назад выступала в мюзик-холле довольно известная
танцовщица, но вы о ней вряд ли слышали. Ее лучший номер был взят из "Тысяча
и одной ночи" и назывался "Аладдин в волшебной пещере". Ее более чем
откровенный костюм был усеян фальшивыми камнями.
Насколько мне известно, она не отличалась большим талантом, но была -
скажем так - очень привлекательна. Во всяком случае, один азиатский принц
сильно увлекся ею. Он преподнес ей множество подарков и, в частности,
великолепное изумрудное ожерелье.
- Фамильные драгоценности раджи? - восторженно прошептала Банч.
Инспектор Крэддок кашлянул.
- Нет, нечто более современное, пожалуй, миссис Хармон. Их роман длился
не очень долго, так как вскоре внимание его высочества привлекла одна
кинозвезда. Кстати сказать, ее запросы обошлись ему значительно дороже.
Зюбейда - таким было ее сценическое имя - не расставалась со своим
ожерельем, и кончилось тем, что его украли. Оно исчезло из ее театральной
уборной, и полиция долго считала, что она сама инсценировала это похищение.
Такое случается, знаете ли. Иногда побудительным мотивом бывает самореклама,
а иногда и кое-что похуже.
Ожерелье так и не нашлось, но во время расследования внимание полиции
привлек этот самый Уолтер Сент-Джон. Это был образованный и воспитанный, но
опустившийся человек, работавший ювелиром в одной сомнительной фирме,
которую подозревали в скупке краденых драгоценностей.
Существовали доказательства, что исчезнувшее ожерелье побывало у него в
руках; но судили его и приговорили к тюремному заключению в связи с другим
делом его фирмы. Он уже почти отбыл свой срок, поэтому его побег казался
необъяснимым.
- Но почему он приехал именно сюда? - спросила Банч.
- Нам очень бы хотелось это понять, миссис Хармон. Установленная за ним
слежка показала, что он поехал сначала в Лондон, где не заходил ни к одному
из своих прежних приятелей, но посетил одну пожилую женщину, некую миссис
Джекобс, которая раньше служила театральной костюмершей. Она отказалась
что-либо рассказать о причине его прихода, но другие жильцы этого дома
сообщили, что, уходя, он держал в руках чемодан.
- Понимаю, - заметила Банч. - Он оставил его в камере хранения на
Паддингтонском вокзале, а затем приехал сюда.
- К этому моменту, - продолжал инспектор Крэддок, - Экклс и человек,
который называет себя Эдвином Моссом, шли уже по его следам. Несомненно, они
охотились за чемоданом. Они видели, как Сент-Джон сел в автобус, а потом,
вероятно обогнав его на машине, поджидали свою жертву здесь, при выходе из
автобуса.
- Его убили? - спросила Банч.
- Да, - ответил Крэддок. - В него стреляли. Револьвер принадлежал
Экклсу, но стрелял, по-моему, Мосс. А вот, что мы хотим узнать, миссис
Хармон: где настоящий чемодан, который Уолтер Сент-Джон оставил на вокзале
Паддингтон?
Банч усмехнулась:
- Думаю, что в настоящее время тетя Джейн уже получила его. Это был ее
план. Она попросила свою бывшую горничную сдать в камеру хранения на
Паддингтоне чемодан с некоторыми своими вещами. Мы обменялись квитанциями. Я
получила ее чемодан и привезла его сюда поездом. Она предвидела, что будет
сделана попытка отнять его у меня.
На этот раз ухмыльнулся инспектор Крэддок.
- Так она и сказала, когда позвонила нам. Я сейчас еду в Лондон, чтобы
с ней встретиться. Хотите поехать со мной, миссис Хармон?
- Что ж, - сказала Банч, поразмыслив. - Что ж, это очень удачно.
Прошлой ночью у меня разболелся зуб, и мне в самом деле следовало бы
съездить в Лондон к зубному врачу, как по-вашему?
- Безусловно, - одобрил инспектор...
Мисс Марпл перевела взгляд с инспектора Крэддока на полное ожидания
лицо Банч Хармои. Чемодан лежал на столе.
- Конечно, я его не открывала до прихода официальных лиц, - сказала
старая дама. - Мне бы и в голову это не пришло. Кроме того, - добавила она с
лукавой, чисто викторианской, полуулыбкой, - он заперт.
- Можете угадать, что там внутри, мисс Марпл? - спросил инспектор.
- Я бы сказала, - ответила мисс Марпл, - что там находятся театральные
костюмы Зюбейды. Вам понадобится стамеска, инспектор?
Стамеска быстро сделала свое дело. Крышка чемодана была откинута, и обе
женщины не смогли удержаться от восторженного восклицания. Солнечный свет из
окна заставил вспыхнуть тысячью огней красные, синие, зеленые и оранжевые
драгоценные камни.
- Пещера Аладдина, - напомнила мисс Марпл. - Сверкающие разноцветные
камни, украшавшие костюм танцовщицы.
- Да, - сказал инспектор, - но что в них было, по-вашему, такого, из-за
чего стоило убить человека?
- Я думаю, что это была умная женщина, - задумчиво произнесла мисс
Марпл. - Она умерла, не так ли, инспектор?
- Да, три года назад.
- Ей принадлежало дорогое изумрудное ожерелье, - продолжала мисс Марпл.
- Она вынула из него камни и прикрепила их в разных местах на свой
театральный костюм. Зрители, безусловно, принимали их за кусочки цветного
хрусталя. Кроме того, она заказала дубликат настоящего ожерелья, и его-то и
украли. Ничего удивительного, что оно уже никогда не выплыло. Вор быстро
убедился, что камни фальшивые.
- Здесь какой-то конверт, - сказала Банч, раздвигая блестящие камни.
Инспектор Крэддок вынул из конверта два листка бумаги, выглядевшие, как
официальные документы. Он прочел вслух:
- "Свидетельство о браке между Уолтером Эдмундом Сент-Джон и Мэри
Мосс". Это было настоящее имя Зюбейды.
- Значит, они были женаты, - сказала мисс Марпл. - Понятно.
- А вторая бумага? - спросила Банч.
- Это свидетельство о рождении дочери, Джэул.
- Джул? - воскликнула Банч. - Боже мой, ну конечно Джэул! Джилл! Теперь
я понимаю, почему он приехал в Чиппинг Клегхорн. Вот что он пытался мне
сказать: Джэул. В нашей деревне живут супруги Мэнди; на их попечении
находится маленькая девочка. Они к ней очень привязаны, смотрят за ней, как
за собственной внучкой. Да, теперь я вспоминаю, ее имя Джэул, только они,
само собой зовут ее Джилл.
Около недели назад у миссис Мэнди случился удар, а ее муж лежит с
тяжелой формой пневмонии. Их обоих собираются отвезти в больницу. Я как раз
стараюсь подыскать для Джилл хорошую семью, куда ее можно было бы поместить.
Я не допущу, чтобы ее забрали в приют.
Вероятно, это каким-то образом дошло до ее отца в тюрьме, и он бежал.
Ему удалось забрать этот чемодан у старой костюмерши, у которой он хранился.
Если драгоценности действительно принадлежали Зюбейде, то их можно будет,
по-видимому, потратить на содержание ребенка.
- По всей вероятности, миссис Хармон. Если только они здесь.
- О, в этом можете не сомневаться, - уверенно сказала мисс Марпл.
- Слава Богу, ты вернулась, дорогая, - сказал его преподобие Джулиан
Хармон, приветствуя жену с радостным вздохом. - Когда тебя нет дома, миссис
Бэрт всегда особенно старается, но сегодня она подала мне на завтрак очень
странные рыбные котлеты. Я не хотел ее обидеть и отдал их коту, но даже он
не стал их есть, и мне пришлось выбросить их в окно.
- Наш кот, - заметила Банч, поглаживая своего любимца, - очень
разборчив в отношении рыбы. Я часто говорю ему, что нельзя быть таким
требовательным. - Кот согласно мурлыкал, прижавшись головой к ее колену.
- А как твой зуб, дорогая? Ты показала его врачу?
- Да, - ответила Банч, - было не очень больно. Я снова навестила тетю
Джейн...
- Дорогая наша старушка, - сказал Джулиан. - Надеюсь, она не дряхлеет?
- Вот уж нисколько, - с усмешкой ответила Банч.
На следующее утро Банч пошла в церковь, захватив с собой свежие
хризантемы. Солнечные лучи снова вливались через восточное окно, и Банч,
освещенная радужными потоками света, остановилась на ступенях алтаря. Она
тихо сказала:
- С вашей девочкой все будет хорошо. Я сама за этим прослежу, обещаю
вам.
Она привела церковь в порядок, потом опустилась на колени и помолилась,
перед тем, как вернуться в дом и приняться за скопившиеся за два дня дела.
- Весьма сожалею... - сказал Эркюль Пуаро. Но его прервали... Не грубо,
нет, скорее почтительно, не противореча, а искусно пытаясь переубедить.
- Пожалуйста, не отказывайтесь сразу, мсье Пуаро. Это дело затрагивает
серьезные государственные интересы. Ваша помощь получит достойную оценку в
высших сферах.
- Вы чрезвычайно любезны, - Пуаро сделал рукой отстраняющий жест, - но
я действительно не могу принять ваше предложение. В это время года...
И снова мистер Джесмонд прервал его.
- Рождественские праздники, - сказал он убедительно. - Подумайте
только. Рождество на старинный лад в английской деревне.
Эркюль Пуаро содрогнулся. Мысль об английской деревне в зимнее время
нисколько его не привлекала.
- Доброе старое Рождество, - подчеркнул мистер Джесмонд.
- Но я ведь не англичанин, - заметил Пуаро. - В моей стране Рождество -
это детский праздник. Мы празднуем Новый год.
- В Англии, - сообщил мистер Джесмонд, - Рождеству придается большое
значение, в Кингс Лейси вы увидите, как его у нас празднуют. Это, знаете ли,
чудесный старинный дом. Один из его флигелей был построен еще в
четырнадцатом веке.
Дрожь снова пробежала по спине Пуаро. При одной мысли об английской
усадьбе четырнадцатого века ему стало не по себе. Он уже достаточно
натерпелся в таких старинных загородных домах. Пуаро одобрительно обвел
глазами свое комфортабельное жилище с многочисленными радиаторами и
новейшими приспособлениями, исключающими всякую возможность сквозняков. -
Зимой, - твердо произнес он, - я не покидаю Лондон.
- Мне кажется, мсье Пуаро, вы недооцениваете серьезность данного дела.
Мистер Джссмонд бросил взгляд на своего спутника, потом перевел его на
Пуаро.
Второй посетитель не произнес еще ничего, кроме нескольких вежливых
слов при знакомстве. Это был молодой человек лет двадцати трех, не больше.
Он сидел, уныло глядя на свои хорошо начищенные ботинки. Смуглое лицо его
выражало тревогу, он казался очень подавленным.
- Да нет же, - возразил Пуаро, - я прекрасно понимаю, что дело очень
серьезное и от всей души сочувствую его высочеству.
- Ситуация чрезвычайно деликатная, - добавил мистер Джесмонд.
Пуаро внимательно на него посмотрел. Если бы кто-нибудь попытался одним
словом описать мистера Джесмонда, то этим словом, вероятно, была бы
"сдержанность". Все в его облике было сдержанным. Хорошо сшитый, но не
броский костюм: приятный голос воспитанного человека, который редко
поднимался выше монотонного журчания; светло-каштановые волосы, слегка
редеющие на висках; бледное, серьезное лицо. Пуаро подумал, что он знавал не
менее десятка подобных мистеров Джесмондов и каждый из них, раньше пли
позже, непременно произносил эту фразу: "Ситуация чрезвычайно деликатная".
- Полиция, - сказал Пуаро, - умеет, когда это требуется, соблюдать
строжайшую секретность.
Мистер Джесмонд решительно покачал головой.
- Надо обойтись без полиции, - объявил он. - Возвращение того, о чем
идет речь, почти неизбежно повлечет за собой судебное разбирательство, а нам
так мало известно. Пока у нас нет ничего, кроме подозрений.
- Сочувствую от всей души, - повторил Пуаро. Если он воображал, что его
сочувствие произведет какое-то впечатление на посетителей, то он ошибался.
Они нуждались не в сочувствии, а в практической помощи. Мистер Джссмонд
снова заговорил о прелестях английского Рождества.
- Старое английское Рождество вырождается, знаете ли, - сказал он. - В
наши дни многие проводят его в ресторанах. Где то время, когда вся семья
собиралась вокруг праздничного стола, а дети вывешивали свои чулки для
подарков? Где старое английское Рождество с елкой, индейкой и пудингом, с
хлопушками и снеговиком за окном?..
Тут Пуаро прервал мистера Джесмонда, так как любил точность:
- Чтобы слепить снеговика - необходим снег, - заметил он назидательно.
- А снег не выпадает по заказу, даже ради английского Рождества.
- Я только сегодня разговаривал с одним приятелем-метеорологом, -
сказал мистер Джесмонд, - и он сообщил мне, что на Рождество ожидается снег.
Ему не следовало этого говорить. Еще более сильная дрожь пробежала по телу
Пуаро.
- Снег в деревне! - воскликнул он. - Что может быть ужаснее! Большой,
промозглый каменный дом.
- Вот уж нет, - поправил его мистер Джесмонд. - Многое изменилось за
последние десять лет. Там теперь центральное отопление.
- В Кинге Лейси центральное отопление? - спросил Пуаро. Он, казалось, в
первый раз заколебался.
Мистер Джесмонд не упустил представившейся возможности.
- Именно так, - сказал он, - радиаторы в каждой спальне, в ванных
комнатах горячая вода. Поверьте, дорогой мсье Пуаро, и в зимнее время Кинге
Лейси на редкость комфортабельный дом. Не исключено, что вам там покажется
даже слишком жарко.
- Ну, это маловероятно, - возразил Пуаро. Мистер Джесмонд умело перевел
разговор.
- Ведь вы понимаете, какая перед нами сложная дилемма? - спросил он
доверительным тоном.
Эркюль Пуаро кивнул. Вопрос был, действительно, не из легких. Сидевший
перед ним юноша, единственный сын правителя богатой восточной страны, в
будущем сам должен был стать монархом. Он прибыл в Лондон несколько недель
назад. В его стране в последнее время было беспокойно. Общественное мнение,
лояльное по отношению к отцу, который неизменно придерживался традиционного
образа жизни, относилось с некоторым недоверием к младшему поколению. Сын
явно стремился копировать западные нравы, и это вызывало осуждение.
Но недавно было объявлено о его помолвке с кузиной, девушкой,
принадлежащей к их роду. Образование она получила в Кембридже, но
остерегалась проявлять свою приверженность к западным тенденциям в
собственной стране. День свадьбы был назначен. Молодой принц совершил
поездку в Англию, захватив с собою некоторые фамильные драгоценности, для
которых он должен был заказать соответвующую современную оправу в фирме
Кортье. В числе украшений был и всемирно известный рубин.
Искусные ювелиры вынули его из громоздкого старинного ожерелья и
оформили совершенно по-новому. Все шло хорошо, но вот случилось
непредвиденное. Никто не сомневался, что молодой человек, обладающий большим
состоянием и склонный к веселому времяпрепровождению, имеет право на
некоторые безумства самого приятного свойства. Это не вызвало бы порицания.
Юные принцы должны развлекаться - это общеизвестно. Наш принц мог спокойно
отправиться со своей дамой на Бонд Стрит и подарить ей изумрудный браслет
или бриллиантовую брошь в качестве награды за ее благосклонность. Такой
подарок нашли бы совершенно естественным и отвечающим его положению, точно
так же, как те кадиллаки, которыми его отец неизменно одаривал танцовщиц,
пользующихся его расположением в данный момент.
Но принц совершил непростительную нескромность. Польщенный интересом
своей приятельницы, он показал ей знаменитый рубин в новой оправе и был
настолько неосторожен, что позволил ей надеть это украшение на один вечер!
Развязка была быстрой и прискорбной. Во время ужина леди удалилась на
минуту, заявив, что ей необходимо напудриться. Время шло. Она не
возвращалась. Выяснилось, что она покинула ресторан через запасной выход,
после чего растворилась в пространстве. К несчастью, рубин в новой оправе
исчез вместе с ней.
Таковы были факты. Их невозможно было опубликовать, не вызвав в высшей
степени неприятных последствий. Пропавший рубин не был обычным драгоценным
камнем. Он наследственная собственность королевской семьи; ему придается
величайшее значение. К тому же обстоятельства его исчезновения были таковы,
что огласка могла вызвать серьезные политические осложнения.
Мистер Джесмонд был не из тех, кто способен изложить факты простым
языком. Напротив, он облек их в сложную, многословную форму. Эркюль Пуаро не
знал точно, кто такой мистер Джесмонд. Ему уже приходилось встречаться с
подобными людьми. Этот джентльмен не уточнил, связан ли он с министерством
внутренних дел, иностранных дел или с одним из более скромных учреждений. Он
действовал в интересах Британского Содружества - вот и все. Рубин должен
быть возвращен.
И только Эркюль Пуаро, деликатно настаивал мистер Джесмонд, был
способен это сделать.
- Может быть, может быть, - допустил Пуаро, - но вы так мало мне
сообщили. Предположения, подозрения - этого недостаточно, чтобы начать
действовать.
- Ну что вы, мсье Пуаро, я убежден, что это не превышает ваших
возможностей.
- Мне не всегда сопутствовала удача.
Но скромность Эркюля Пуаро была напускной. Его тон ясно
свидетельствовал о том, что "взяться" за какое-нибудь дело и "добиться
успеха" были почти синонимами в его словаре.
- Его высочество еще очень молод, - сказал мистер Джесмонд. - Было бы
грустно, если бы простое юношеское легкомыслие омрачило всю его последующую
жизнь.
Пуаро доброжелательно взглянул на молодого человека, который казался
чрезвычайно расстроенным.
- Молодость - это время безумств, - сказал он ободряюще. - Для
обыкновенных молодых людей все значительно проще. Добрый папа оплачивает
счета; адвокат семьи помогает уладить все затруднения; сам молодой человек
извлекает полезный урок из своего опыта, и все кончается благополучно. В
вашем положении это действительно сложно. Приближающаяся женитьба...
- В том-то и дело. Это именно так. - Молодой человек, наконец,
заговорил, и слова полились потоком:
- Видите ли, это очень, очень серьезная девушка. И к жизни она
относится тоже в высшей степени серьезно. В Кембридже она усвоила новые
идеи. В моей стране должно быть образование, школы и тому подобные вещи. Все
это во имя прогресса, во имя демократии. Люди больше не будут, говорит она,
жить, как во времена моего отца. Она знает, конечно, что в Лондоне я буду
развлекаться, но скандала быть не должно. Вот что по-настоящему важно: чтобы
не было скандала. Этот рубин - очень, очень знаменитый камень. За ним
тянется долгий след, многовековая история. Кровопролития, убийства!..
- Убийства, - задумчиво произнес Пуаро. Он посмотрел на мистера
Джесмонда. - Надо надеяться, что до этого не дойдет.
Мистер Джесмонд издал странный звук, слегка напоминающий кудахтанье
курицы, которая собралась было снести яйцо, но потом раздумала.
- Нет, нет, что вы! - воскликнул он, поджимая губы. - Я уверен, что ни
о чем подобном не может быть и речи.
- И все же полной уверенности в данном случае быть не может, - возразил
Пуаро. - У кого бы ни находился рубин в настоящий момент, не исключено, что
на него найдутся и другие охотники и они ни перед чем не остановятся,
поверьте.
- Не думаю, однако, что нам следует заниматься подобными
предположениями. Это совершенно бесцельно, - сказал мистер Джесмонд еще
более сдержанно.
- А я, - сказал Эркюль Пуаро, и иностранный акцент в его речи стал
вдруг более заметен, - что касается меня, то я, по примеру политиков,
принимаю во внимание все возможности.
Мистер Джесмонд бросил на него нерешительный взгляд. Наконец, он
спросил:
- Так как же, мсье Пуаро, вы согласны? Поедете вы в Кинге Лейси?
- А как я объясню там свой приезд? - спросил в свою очередь Пуаро.
- Такая славная девушка, - заметила мисс Марпл, когда Глэдис ушла. -
Удивительно милая и услужливая. Она заглянула в конверт, потом передала его
Банч.
- Ты должна быть очень осторожна, дорогая моя, - заметила она. - Скажи
мне, кстати, работает ли по-прежнему в Мелчестере этот симпатичный молодой
инспектор?
- Не знаю, - ответила Банч. - Вероятно.
- Если он там уже не работает, - подумав, сказала мисс Марпл, - я могу
позвонить начальнику полиции. Надеюсь, он меня помнит.
- Ну, конечно, он вас помнит, - сказала Банч. - Нет человека, который
мог бы вас забыть. Ведь вы уникум. - И она встала.
Приехав на Паддингтонский вокзал, Банч зашла в багажное отделение и
предъявила квитанцию из камеры хранения. Через минуту ей выдали довольно
потрепанный старый чемодан, и она направилась с ним на платформу.
На обратном пути никаких происшествий не было. Когда поезд приблизился
к Чиппинг Клегхорн, Банч встала и взяла чемодан. Едва она вышла из вагона,
как какой-то мужчина подскочил к ней, выхватил чемодан у нее из рук и
бросился бежать.
- Остановите, остановите его! - закричала Банч. - Он взял мой чемодан.
Пожилой, медлительный контролер только начал было: "Э-э, послушайте,
что вы делаете?" - как меткий удар в грудь отбросил его в сторону.
Похититель выбежал на улицу и кинулся к поджидавшей его машине. Он швырнул в
нее чемодан и собирался уже забраться туда сам, но в это время тяжелая рука
опустилась на его плечо, и голос начальника полиции Эбела произнес:
- Что это здесь происходит? Банч подбежала, задыхаясь.
- Он стащил мой чемодан, - сказала она.
- Чушь! - возразил мужчина. - Понятия не имею, о чем эта дама говорит.
Это мой чемодан. Я только что вынес его из поезда.
- Что ж, нужно разобраться, - решил начальник полиции.
Он посмотрел на Банч неподвижным бычьим взглядом. Никто бы не
заподозрил, что в свое свободное время он неоднократно и подолгу обсуждал с
миссис Хармон сравнительные достоинства навоза и костной муки для подкормки
розовых кустов. - Вы утверждаете, мадам, что это ваш чемодан? - спросил он.
- Да, - подтвердила Банч. - Без всякого сомнения.
- А вы, сэр?
- А я говорю, что он мой.
Мужчина был высокого роста, смуглый, хорошо одетый. Oh говорил,
растягивая слова, держался высокомерно. В этот момент из машины донесся
женский голос:
- Ну, конечно, это твой чемодан, Эдвин. Не понимаю" что нужно этой
женщине.
- Надо в этом деле разобраться, - повторил начальник полиции. - Если,
как вы утверждаете, мадам, это ваш чемодан, скажите, что там лежит.
- Одежда, - ответила Банч. - Длинное твидовое пальто с бобровым
воротником, два шерстяных джемпера и туфли.
- Ну что ж, достаточно ясно, - сказал мистер Эбел и повернулся к
смуглому мужчине.
- Я театральный костюмер, - важно заявил тот. - В чемодане содержатся
вещи, принадлежащие театру. Я привез их сюда для любительского спектакля.
- Понятно, сэр. В таком случае, мы просто заглянем внутрь и все
выясним. Мы можем пойти в полицейский участок или, если вы спешите,
вернуться на станцию и открыть чемодан там.
- Этот вариант меня устраивает, - согласился смуглый мужчина. - Между
прочим, меня зовут Мосс, Эдвин Мосс. С чемоданом в руке мистер Эбел
направился к станции.
- Мы только пройдем в отделение посылок, Джордж, - сказал он
контролеру.
Там, положив чемодан на стол, он нажал на защелки - чемодан не был
закрыт на ключ. Банч и мистер Эдвин Мосс стояли с двух сторон, с ненавистью
глядя друг на друга.
- Ну вот! - сказал начальник полиции, откидывая крышку чемодана.
Внутри лежало довольно потертое длинное твидовое пальто с бобровым
воротником. Оно было аккуратно сложено. Там были еще два шерстяных джемпера
и пара простых башмаков, какие носят в деревне.
- В точности, как вы сказали, мадам, - подтвердил начальник полиции,
повернувшись к Банч.
Никто не мог бы сказать, что мистер Эдвин Мосс делает что-нибудь
наполовину. Его смятение, его раскаяние не знали границ.
- Простите меня, - воскликнул он, - пожалуйста, простите меня!
Поверьте, я ужасно, ужасно огорчен. Мое поведение было непростительно,
совершенно непростительно. - Он посмотрел на часы. - А сейчас я должен
торопиться. Может быть, мой чемодан остался в поезде. - Приподняв в
последний раз шляпу, он умильным тоном произнес, обращаясь к Банч:
- Простите меня, прошу вас, - и поспешно выбежал из отдела посылок.
- Неужели вы дадите ему уйти? - спросила Банч заговорщическим шепотом.
Мистер Эбел подмигнул ей, прикрыв один из своих бычьих глаз.
- Он далеко не уйдет, мадам. Я хочу сказать, что он далеко не уйдет
незаметно, если вы догадываетесь, о чем я говорю.
- О! - с облегчением выдохнула Банч.
- Старая леди звонила мне, - пояснил мистер Эбел, - она ведь приезжала
сюда несколько лет назад. Ясная у нее голова, что и говорить! Но сегодня
здесь затевалось нечто серьезное. Не удивлюсь, если наш инспектор или
сержант навестят вас завтра утром.
Пришел инспектор, тот самый инспектор Крэддок, который запомнился мисс
Марпл. Улыбаясь, как старый знакомый, он приветствовал Банч.
- Новое преступление в Чиппинг Клегхорн, - бодро сказал он. - Без
сенсаций не обходитесь, а, миссис Хармон?
- С удовольствием обошлась бы, - ответила Банч. - Вы пришли, чтобы
задавать мне вопросы, или сами хотите мне что-то рассказать для
разнообразия?
- Сперва кое-что расскажу. Начну с того, что за мистером и миссис Экклс
уже некоторое время установлено наблюдение. Есть основания думать, что они
принимали участие в нескольких грабежах, совершенных в этих краях. Второе,
хотя у миссис Экклс действительно есть брат по фамилии Сэндбурн, и он
недавно вернулся домой, - умирающий, которого вы нашли в церкви, был не он.
- Я знала это, - сказала Банч. - Прежде всего потому, что его имя было
Уолтер, а не Уильям. Инспектор кивнул:
- Его полное имя было Уолтер Сент-Джон, и три дня назад он бежал из
Чаррингтонской тюрьмы.
- Ну, конечно, - тихо сказала себе Банч, - полиция охотилась за ним, и
он нашел убежище в церкви. - Потом она спросила: - А какое преступление он
совершил?
- Чтобы ответить вам, мне придется начать издалека. Это сложная
история. Несколько лет назад выступала в мюзик-холле довольно известная
танцовщица, но вы о ней вряд ли слышали. Ее лучший номер был взят из "Тысяча
и одной ночи" и назывался "Аладдин в волшебной пещере". Ее более чем
откровенный костюм был усеян фальшивыми камнями.
Насколько мне известно, она не отличалась большим талантом, но была -
скажем так - очень привлекательна. Во всяком случае, один азиатский принц
сильно увлекся ею. Он преподнес ей множество подарков и, в частности,
великолепное изумрудное ожерелье.
- Фамильные драгоценности раджи? - восторженно прошептала Банч.
Инспектор Крэддок кашлянул.
- Нет, нечто более современное, пожалуй, миссис Хармон. Их роман длился
не очень долго, так как вскоре внимание его высочества привлекла одна
кинозвезда. Кстати сказать, ее запросы обошлись ему значительно дороже.
Зюбейда - таким было ее сценическое имя - не расставалась со своим
ожерельем, и кончилось тем, что его украли. Оно исчезло из ее театральной
уборной, и полиция долго считала, что она сама инсценировала это похищение.
Такое случается, знаете ли. Иногда побудительным мотивом бывает самореклама,
а иногда и кое-что похуже.
Ожерелье так и не нашлось, но во время расследования внимание полиции
привлек этот самый Уолтер Сент-Джон. Это был образованный и воспитанный, но
опустившийся человек, работавший ювелиром в одной сомнительной фирме,
которую подозревали в скупке краденых драгоценностей.
Существовали доказательства, что исчезнувшее ожерелье побывало у него в
руках; но судили его и приговорили к тюремному заключению в связи с другим
делом его фирмы. Он уже почти отбыл свой срок, поэтому его побег казался
необъяснимым.
- Но почему он приехал именно сюда? - спросила Банч.
- Нам очень бы хотелось это понять, миссис Хармон. Установленная за ним
слежка показала, что он поехал сначала в Лондон, где не заходил ни к одному
из своих прежних приятелей, но посетил одну пожилую женщину, некую миссис
Джекобс, которая раньше служила театральной костюмершей. Она отказалась
что-либо рассказать о причине его прихода, но другие жильцы этого дома
сообщили, что, уходя, он держал в руках чемодан.
- Понимаю, - заметила Банч. - Он оставил его в камере хранения на
Паддингтонском вокзале, а затем приехал сюда.
- К этому моменту, - продолжал инспектор Крэддок, - Экклс и человек,
который называет себя Эдвином Моссом, шли уже по его следам. Несомненно, они
охотились за чемоданом. Они видели, как Сент-Джон сел в автобус, а потом,
вероятно обогнав его на машине, поджидали свою жертву здесь, при выходе из
автобуса.
- Его убили? - спросила Банч.
- Да, - ответил Крэддок. - В него стреляли. Револьвер принадлежал
Экклсу, но стрелял, по-моему, Мосс. А вот, что мы хотим узнать, миссис
Хармон: где настоящий чемодан, который Уолтер Сент-Джон оставил на вокзале
Паддингтон?
Банч усмехнулась:
- Думаю, что в настоящее время тетя Джейн уже получила его. Это был ее
план. Она попросила свою бывшую горничную сдать в камеру хранения на
Паддингтоне чемодан с некоторыми своими вещами. Мы обменялись квитанциями. Я
получила ее чемодан и привезла его сюда поездом. Она предвидела, что будет
сделана попытка отнять его у меня.
На этот раз ухмыльнулся инспектор Крэддок.
- Так она и сказала, когда позвонила нам. Я сейчас еду в Лондон, чтобы
с ней встретиться. Хотите поехать со мной, миссис Хармон?
- Что ж, - сказала Банч, поразмыслив. - Что ж, это очень удачно.
Прошлой ночью у меня разболелся зуб, и мне в самом деле следовало бы
съездить в Лондон к зубному врачу, как по-вашему?
- Безусловно, - одобрил инспектор...
Мисс Марпл перевела взгляд с инспектора Крэддока на полное ожидания
лицо Банч Хармои. Чемодан лежал на столе.
- Конечно, я его не открывала до прихода официальных лиц, - сказала
старая дама. - Мне бы и в голову это не пришло. Кроме того, - добавила она с
лукавой, чисто викторианской, полуулыбкой, - он заперт.
- Можете угадать, что там внутри, мисс Марпл? - спросил инспектор.
- Я бы сказала, - ответила мисс Марпл, - что там находятся театральные
костюмы Зюбейды. Вам понадобится стамеска, инспектор?
Стамеска быстро сделала свое дело. Крышка чемодана была откинута, и обе
женщины не смогли удержаться от восторженного восклицания. Солнечный свет из
окна заставил вспыхнуть тысячью огней красные, синие, зеленые и оранжевые
драгоценные камни.
- Пещера Аладдина, - напомнила мисс Марпл. - Сверкающие разноцветные
камни, украшавшие костюм танцовщицы.
- Да, - сказал инспектор, - но что в них было, по-вашему, такого, из-за
чего стоило убить человека?
- Я думаю, что это была умная женщина, - задумчиво произнесла мисс
Марпл. - Она умерла, не так ли, инспектор?
- Да, три года назад.
- Ей принадлежало дорогое изумрудное ожерелье, - продолжала мисс Марпл.
- Она вынула из него камни и прикрепила их в разных местах на свой
театральный костюм. Зрители, безусловно, принимали их за кусочки цветного
хрусталя. Кроме того, она заказала дубликат настоящего ожерелья, и его-то и
украли. Ничего удивительного, что оно уже никогда не выплыло. Вор быстро
убедился, что камни фальшивые.
- Здесь какой-то конверт, - сказала Банч, раздвигая блестящие камни.
Инспектор Крэддок вынул из конверта два листка бумаги, выглядевшие, как
официальные документы. Он прочел вслух:
- "Свидетельство о браке между Уолтером Эдмундом Сент-Джон и Мэри
Мосс". Это было настоящее имя Зюбейды.
- Значит, они были женаты, - сказала мисс Марпл. - Понятно.
- А вторая бумага? - спросила Банч.
- Это свидетельство о рождении дочери, Джэул.
- Джул? - воскликнула Банч. - Боже мой, ну конечно Джэул! Джилл! Теперь
я понимаю, почему он приехал в Чиппинг Клегхорн. Вот что он пытался мне
сказать: Джэул. В нашей деревне живут супруги Мэнди; на их попечении
находится маленькая девочка. Они к ней очень привязаны, смотрят за ней, как
за собственной внучкой. Да, теперь я вспоминаю, ее имя Джэул, только они,
само собой зовут ее Джилл.
Около недели назад у миссис Мэнди случился удар, а ее муж лежит с
тяжелой формой пневмонии. Их обоих собираются отвезти в больницу. Я как раз
стараюсь подыскать для Джилл хорошую семью, куда ее можно было бы поместить.
Я не допущу, чтобы ее забрали в приют.
Вероятно, это каким-то образом дошло до ее отца в тюрьме, и он бежал.
Ему удалось забрать этот чемодан у старой костюмерши, у которой он хранился.
Если драгоценности действительно принадлежали Зюбейде, то их можно будет,
по-видимому, потратить на содержание ребенка.
- По всей вероятности, миссис Хармон. Если только они здесь.
- О, в этом можете не сомневаться, - уверенно сказала мисс Марпл.
- Слава Богу, ты вернулась, дорогая, - сказал его преподобие Джулиан
Хармон, приветствуя жену с радостным вздохом. - Когда тебя нет дома, миссис
Бэрт всегда особенно старается, но сегодня она подала мне на завтрак очень
странные рыбные котлеты. Я не хотел ее обидеть и отдал их коту, но даже он
не стал их есть, и мне пришлось выбросить их в окно.
- Наш кот, - заметила Банч, поглаживая своего любимца, - очень
разборчив в отношении рыбы. Я часто говорю ему, что нельзя быть таким
требовательным. - Кот согласно мурлыкал, прижавшись головой к ее колену.
- А как твой зуб, дорогая? Ты показала его врачу?
- Да, - ответила Банч, - было не очень больно. Я снова навестила тетю
Джейн...
- Дорогая наша старушка, - сказал Джулиан. - Надеюсь, она не дряхлеет?
- Вот уж нисколько, - с усмешкой ответила Банч.
На следующее утро Банч пошла в церковь, захватив с собой свежие
хризантемы. Солнечные лучи снова вливались через восточное окно, и Банч,
освещенная радужными потоками света, остановилась на ступенях алтаря. Она
тихо сказала:
- С вашей девочкой все будет хорошо. Я сама за этим прослежу, обещаю
вам.
Она привела церковь в порядок, потом опустилась на колени и помолилась,
перед тем, как вернуться в дом и приняться за скопившиеся за два дня дела.
- Весьма сожалею... - сказал Эркюль Пуаро. Но его прервали... Не грубо,
нет, скорее почтительно, не противореча, а искусно пытаясь переубедить.
- Пожалуйста, не отказывайтесь сразу, мсье Пуаро. Это дело затрагивает
серьезные государственные интересы. Ваша помощь получит достойную оценку в
высших сферах.
- Вы чрезвычайно любезны, - Пуаро сделал рукой отстраняющий жест, - но
я действительно не могу принять ваше предложение. В это время года...
И снова мистер Джесмонд прервал его.
- Рождественские праздники, - сказал он убедительно. - Подумайте
только. Рождество на старинный лад в английской деревне.
Эркюль Пуаро содрогнулся. Мысль об английской деревне в зимнее время
нисколько его не привлекала.
- Доброе старое Рождество, - подчеркнул мистер Джесмонд.
- Но я ведь не англичанин, - заметил Пуаро. - В моей стране Рождество -
это детский праздник. Мы празднуем Новый год.
- В Англии, - сообщил мистер Джесмонд, - Рождеству придается большое
значение, в Кингс Лейси вы увидите, как его у нас празднуют. Это, знаете ли,
чудесный старинный дом. Один из его флигелей был построен еще в
четырнадцатом веке.
Дрожь снова пробежала по спине Пуаро. При одной мысли об английской
усадьбе четырнадцатого века ему стало не по себе. Он уже достаточно
натерпелся в таких старинных загородных домах. Пуаро одобрительно обвел
глазами свое комфортабельное жилище с многочисленными радиаторами и
новейшими приспособлениями, исключающими всякую возможность сквозняков. -
Зимой, - твердо произнес он, - я не покидаю Лондон.
- Мне кажется, мсье Пуаро, вы недооцениваете серьезность данного дела.
Мистер Джссмонд бросил взгляд на своего спутника, потом перевел его на
Пуаро.
Второй посетитель не произнес еще ничего, кроме нескольких вежливых
слов при знакомстве. Это был молодой человек лет двадцати трех, не больше.
Он сидел, уныло глядя на свои хорошо начищенные ботинки. Смуглое лицо его
выражало тревогу, он казался очень подавленным.
- Да нет же, - возразил Пуаро, - я прекрасно понимаю, что дело очень
серьезное и от всей души сочувствую его высочеству.
- Ситуация чрезвычайно деликатная, - добавил мистер Джесмонд.
Пуаро внимательно на него посмотрел. Если бы кто-нибудь попытался одним
словом описать мистера Джесмонда, то этим словом, вероятно, была бы
"сдержанность". Все в его облике было сдержанным. Хорошо сшитый, но не
броский костюм: приятный голос воспитанного человека, который редко
поднимался выше монотонного журчания; светло-каштановые волосы, слегка
редеющие на висках; бледное, серьезное лицо. Пуаро подумал, что он знавал не
менее десятка подобных мистеров Джесмондов и каждый из них, раньше пли
позже, непременно произносил эту фразу: "Ситуация чрезвычайно деликатная".
- Полиция, - сказал Пуаро, - умеет, когда это требуется, соблюдать
строжайшую секретность.
Мистер Джесмонд решительно покачал головой.
- Надо обойтись без полиции, - объявил он. - Возвращение того, о чем
идет речь, почти неизбежно повлечет за собой судебное разбирательство, а нам
так мало известно. Пока у нас нет ничего, кроме подозрений.
- Сочувствую от всей души, - повторил Пуаро. Если он воображал, что его
сочувствие произведет какое-то впечатление на посетителей, то он ошибался.
Они нуждались не в сочувствии, а в практической помощи. Мистер Джссмонд
снова заговорил о прелестях английского Рождества.
- Старое английское Рождество вырождается, знаете ли, - сказал он. - В
наши дни многие проводят его в ресторанах. Где то время, когда вся семья
собиралась вокруг праздничного стола, а дети вывешивали свои чулки для
подарков? Где старое английское Рождество с елкой, индейкой и пудингом, с
хлопушками и снеговиком за окном?..
Тут Пуаро прервал мистера Джесмонда, так как любил точность:
- Чтобы слепить снеговика - необходим снег, - заметил он назидательно.
- А снег не выпадает по заказу, даже ради английского Рождества.
- Я только сегодня разговаривал с одним приятелем-метеорологом, -
сказал мистер Джесмонд, - и он сообщил мне, что на Рождество ожидается снег.
Ему не следовало этого говорить. Еще более сильная дрожь пробежала по телу
Пуаро.
- Снег в деревне! - воскликнул он. - Что может быть ужаснее! Большой,
промозглый каменный дом.
- Вот уж нет, - поправил его мистер Джесмонд. - Многое изменилось за
последние десять лет. Там теперь центральное отопление.
- В Кинге Лейси центральное отопление? - спросил Пуаро. Он, казалось, в
первый раз заколебался.
Мистер Джесмонд не упустил представившейся возможности.
- Именно так, - сказал он, - радиаторы в каждой спальне, в ванных
комнатах горячая вода. Поверьте, дорогой мсье Пуаро, и в зимнее время Кинге
Лейси на редкость комфортабельный дом. Не исключено, что вам там покажется
даже слишком жарко.
- Ну, это маловероятно, - возразил Пуаро. Мистер Джесмонд умело перевел
разговор.
- Ведь вы понимаете, какая перед нами сложная дилемма? - спросил он
доверительным тоном.
Эркюль Пуаро кивнул. Вопрос был, действительно, не из легких. Сидевший
перед ним юноша, единственный сын правителя богатой восточной страны, в
будущем сам должен был стать монархом. Он прибыл в Лондон несколько недель
назад. В его стране в последнее время было беспокойно. Общественное мнение,
лояльное по отношению к отцу, который неизменно придерживался традиционного
образа жизни, относилось с некоторым недоверием к младшему поколению. Сын
явно стремился копировать западные нравы, и это вызывало осуждение.
Но недавно было объявлено о его помолвке с кузиной, девушкой,
принадлежащей к их роду. Образование она получила в Кембридже, но
остерегалась проявлять свою приверженность к западным тенденциям в
собственной стране. День свадьбы был назначен. Молодой принц совершил
поездку в Англию, захватив с собою некоторые фамильные драгоценности, для
которых он должен был заказать соответвующую современную оправу в фирме
Кортье. В числе украшений был и всемирно известный рубин.
Искусные ювелиры вынули его из громоздкого старинного ожерелья и
оформили совершенно по-новому. Все шло хорошо, но вот случилось
непредвиденное. Никто не сомневался, что молодой человек, обладающий большим
состоянием и склонный к веселому времяпрепровождению, имеет право на
некоторые безумства самого приятного свойства. Это не вызвало бы порицания.
Юные принцы должны развлекаться - это общеизвестно. Наш принц мог спокойно
отправиться со своей дамой на Бонд Стрит и подарить ей изумрудный браслет
или бриллиантовую брошь в качестве награды за ее благосклонность. Такой
подарок нашли бы совершенно естественным и отвечающим его положению, точно
так же, как те кадиллаки, которыми его отец неизменно одаривал танцовщиц,
пользующихся его расположением в данный момент.
Но принц совершил непростительную нескромность. Польщенный интересом
своей приятельницы, он показал ей знаменитый рубин в новой оправе и был
настолько неосторожен, что позволил ей надеть это украшение на один вечер!
Развязка была быстрой и прискорбной. Во время ужина леди удалилась на
минуту, заявив, что ей необходимо напудриться. Время шло. Она не
возвращалась. Выяснилось, что она покинула ресторан через запасной выход,
после чего растворилась в пространстве. К несчастью, рубин в новой оправе
исчез вместе с ней.
Таковы были факты. Их невозможно было опубликовать, не вызвав в высшей
степени неприятных последствий. Пропавший рубин не был обычным драгоценным
камнем. Он наследственная собственность королевской семьи; ему придается
величайшее значение. К тому же обстоятельства его исчезновения были таковы,
что огласка могла вызвать серьезные политические осложнения.
Мистер Джесмонд был не из тех, кто способен изложить факты простым
языком. Напротив, он облек их в сложную, многословную форму. Эркюль Пуаро не
знал точно, кто такой мистер Джесмонд. Ему уже приходилось встречаться с
подобными людьми. Этот джентльмен не уточнил, связан ли он с министерством
внутренних дел, иностранных дел или с одним из более скромных учреждений. Он
действовал в интересах Британского Содружества - вот и все. Рубин должен
быть возвращен.
И только Эркюль Пуаро, деликатно настаивал мистер Джесмонд, был
способен это сделать.
- Может быть, может быть, - допустил Пуаро, - но вы так мало мне
сообщили. Предположения, подозрения - этого недостаточно, чтобы начать
действовать.
- Ну что вы, мсье Пуаро, я убежден, что это не превышает ваших
возможностей.
- Мне не всегда сопутствовала удача.
Но скромность Эркюля Пуаро была напускной. Его тон ясно
свидетельствовал о том, что "взяться" за какое-нибудь дело и "добиться
успеха" были почти синонимами в его словаре.
- Его высочество еще очень молод, - сказал мистер Джесмонд. - Было бы
грустно, если бы простое юношеское легкомыслие омрачило всю его последующую
жизнь.
Пуаро доброжелательно взглянул на молодого человека, который казался
чрезвычайно расстроенным.
- Молодость - это время безумств, - сказал он ободряюще. - Для
обыкновенных молодых людей все значительно проще. Добрый папа оплачивает
счета; адвокат семьи помогает уладить все затруднения; сам молодой человек
извлекает полезный урок из своего опыта, и все кончается благополучно. В
вашем положении это действительно сложно. Приближающаяся женитьба...
- В том-то и дело. Это именно так. - Молодой человек, наконец,
заговорил, и слова полились потоком:
- Видите ли, это очень, очень серьезная девушка. И к жизни она
относится тоже в высшей степени серьезно. В Кембридже она усвоила новые
идеи. В моей стране должно быть образование, школы и тому подобные вещи. Все
это во имя прогресса, во имя демократии. Люди больше не будут, говорит она,
жить, как во времена моего отца. Она знает, конечно, что в Лондоне я буду
развлекаться, но скандала быть не должно. Вот что по-настоящему важно: чтобы
не было скандала. Этот рубин - очень, очень знаменитый камень. За ним
тянется долгий след, многовековая история. Кровопролития, убийства!..
- Убийства, - задумчиво произнес Пуаро. Он посмотрел на мистера
Джесмонда. - Надо надеяться, что до этого не дойдет.
Мистер Джесмонд издал странный звук, слегка напоминающий кудахтанье
курицы, которая собралась было снести яйцо, но потом раздумала.
- Нет, нет, что вы! - воскликнул он, поджимая губы. - Я уверен, что ни
о чем подобном не может быть и речи.
- И все же полной уверенности в данном случае быть не может, - возразил
Пуаро. - У кого бы ни находился рубин в настоящий момент, не исключено, что
на него найдутся и другие охотники и они ни перед чем не остановятся,
поверьте.
- Не думаю, однако, что нам следует заниматься подобными
предположениями. Это совершенно бесцельно, - сказал мистер Джесмонд еще
более сдержанно.
- А я, - сказал Эркюль Пуаро, и иностранный акцент в его речи стал
вдруг более заметен, - что касается меня, то я, по примеру политиков,
принимаю во внимание все возможности.
Мистер Джесмонд бросил на него нерешительный взгляд. Наконец, он
спросил:
- Так как же, мсье Пуаро, вы согласны? Поедете вы в Кинге Лейси?
- А как я объясню там свой приезд? - спросил в свою очередь Пуаро.