Кристи Агата. Смерть лорда Эджвера

   — Во всяком случае, не то, что я в нем прочитал, — резко ответил он. — К тому времени у меня переменились взгляды, вот и все.
   — Какая внезапная перемена!
   Лорд Эджвер промолчал.
   — Какие именно обстоятельства способствовали ей?
   — Это мое дело, мосье Пуаро, и я предпочел бы не вдаваться в подробности. Достаточно сказать, что постепенно я пришел к выводу, что действительно лучше будет разорвать этот, — простите за откровенность, — унизительный союз. Мой второй брак был ошибкой.
   — То же самое говорит ваша жена, — тихо произнес Пуаро.
   — В самом деле?
   В его глазах появился странный блеск, который исчез почти мгновенно.
   Он встал, давая понять, что встреча закончена, и, прощаясь, немного оттаял.
   — Простите, что я потревожил вас так внезапно. Мне необходимо быть завтра в Париже.
   — О, не стоит извинений.
   — Спешу на распродажу предметов искусства. Присмотрел там маленькую статуэтку — безукоризненная в своем роде вещь. Возможно, немного macabre^[19], но у меня давняя слабость к macabre. Я человек с необычными вкусами.
   Снова эта странная улыбка. Я взглянул на книги, стоявшие на ближайшей ко мне полке. Мемуары Казановы, книга о маркизе де Саде, другая — о средневековых пытках.
   Я вспомнил, как поежилась Сильвия Уилкинсон, говоря о муже. Она не притворялась. И я задумался над тем, что же представляет из себя Джордж Альфред Сент-Винсент Марш, четвертый барон Эджвер.
   Он учтиво простился с нами и тронул рукой звонок. Греческий бог — дворецкий поджидал нас в холле. Закрывая за собой дверь в библиотеку, я оглянулся и едва не вскрикнул.
   Учтиво улыбающееся лицо преобразилось. Я увидел оскаленные зубы и глаза, полные злобы и безумной ярости.
   Теперь мне стало абсолютно ясно, почему от лорда Эджвера сбежали обе жены. И оставалось только поражаться железному самообладанию этого человека, в течение всей беседы с нами сохранявшего спокойствие!
   Когда мы достигли входной двери, распахнулась дверь справа от нее. На пороге появилась девушка, которая непроизвольно отпрянула, увидев нас.
   Это было высокое, стройное создание с темными волосами и бледным лицом. Ее глаза, темные и испуганные, на мгновение встретились с моими. Затем она, как тень, скользнула обратно в комнату и затворила за собой дверь.
   В следующую секунду мы оказались на улице. Пуаро остановил такси, мы уселись в него и отправились в «Савой».
   — Да, Гастингс, — сказал он. — Беседа была совсем не такой, как я ожидал.
   — Пожалуй. Какой необычный человек этот лорд Эджвер!
   И я рассказал, что увидел, когда закрывал дверь в библиотеку. Слушая меня, Пуаро медленно и понимающе кивал.
   — Я считаю, он очень близок к безумию, Гастингс. Не удивлюсь, если окажется, что он — скопище пороков и что под этой ледяной внешностью прячутся весьма жестокие инстинкты.
   — Нет ничего странного в том, что от него сбежали обе жены!
   — Вот именно.
   — Пуаро, а вы заметили девушку, когда мы выходили? Темноволосую, с бледным лицом.
   — Заметил, mon ami. Молодая леди показалась мне испуганной и несчастной. Его голос был серьезен.
   — Как вы думаете, кто это?
   — Да, она выглядела очень испуганной, — медленно сказал я. — Такой дом — мрачное место для молоденькой девушки.
   — Вы правы. Однако мы уже приехали, mon ami. Поспешим обрадовать миледи хорошими новостями!
   Сильвия была у себя в номере, о чем нам сообщил служащий отеля, в ответ на нашу просьбу позвонивший ей по телефону. Она попросила нас подняться. Мальчик-слуга довел нас до двери.
   Отворила ее опрятно одетая пожилая дама в очках и с аккуратно причесанными седыми волосами. Из спальни раздался голос Сильвии, с той самой характерной хрипотцой.
   — Это мосье Пуаро, Эллис? Скажи, чтобы он сел. Я только наброшу на себя какие-нибудь лохмотья.
   Лохмотьями оказалось прозрачное неглиже, открывавшее больше, чем скрывало. Выйдя к нам, Сильвия нетерпеливо спросила:
   — Ну?
   — Все в порядке, мадам.
   — То есть.., как?
   — Лорд Эджвер ничего не имеет против развода.
   — Что?
   Либо ее изумление было искренним, либо она в самом деле была замечательной актрисой.
   — Мосье Пуаро! Вы это сделали! С первого раза! Да вы гений! Но как, как вам это удалось?
   — Мадам, я не могу принимать незаслуженные комплименты. Полгода назад ваш муж написал вам, что решил согласиться с вашим требованием.
   — О чем вы говорите? Написал мне? Куда?
   — Насколько я понимаю, вы в то время находились в Голливуде.
   — Но я не получала никакого письма! Должно быть, оно затерялось где-то. О Господи, а я все эти месяцы голову себе ломала, чуть с ума не сошла!
   — Лорд Эджвер полагает, что вы хотите выйти замуж за актера.
   — Правильно. Так я ему написала. — Она улыбнулась, как довольный ребенок, но тут же встревоженно спросила:
   — Вы ведь не сказали ему про герцога?
   — Нет-нет, успокойтесь. Я человек осмотрительный. Это было бы ни к чему, правда?
   — Конечно! Мой муж ужасно мелочный. Если бы он узнал, что я выхожу за Мертона, он бы решил, что это для меня слишком жирно, и наверняка постарался бы все испортить. Актер — другое дело. И все равно я удивлена. Очень. А ты, Эллис?
   Пока Сильвия разговаривала с Пуаро, ее горничная то исчезала в спальне, то вновь появлялась, собирая разбросанную по стульям одежду. Я думал, что она не прислушивается к беседе, но оказалось, она совершенно в курсе событий.
   — Я тоже, миледи. Похоже, лорд Эджвер сильно переменился с тех пор, как мы его знали, — презрительно сказала горничная.
   — Похоже, что да.
   — Вы не можете понять этой перемены? Она удивляет вас?
   — Да, конечно. Но, по крайней мере, мне теперь не надо волноваться. Какая разница, почему он передумал, если он наконец-то передумал?
   — Это может не интересовать вас, мадам, но интересует меня.
   Сильвия не обратила на слова Пуаро никакого внимания.
   — Главное, я теперь свободна!
   — Еще нет, мадам.
   Она нетерпеливо взглянула на него.
   — Ну, буду свободна. Какая разница?
   Но Пуаро, судя по выражению его лица, полагал, что разница есть.
   — Герцог сейчас в Париже, — сказала Сильвия. — Я должна немедленно дать ему телеграмму. Представляю, что будет с его мамашей!
   Пуаро встал.
   — Рад, мадам, что все получилось, как вы хотели.
   — До свидания, мосье Пуаро, и огромное вам спасибо.
   — Я ничего не сделал.
   — А кто принес мне хорошие вести? Я ужасно вам благодарна. Правда.
   — Вот так! — сказал мне Пуаро, когда мы вышли из номера. — Никого не видит, кроме себя. Ей даже не любопытно, почему письмо лорда Эджвера до нее не дошло! Вы сами видели, Гастингс, как у нее развито деловое чутье. Но интеллекта — ноль! Что ж, Господь Бог не даст всего разом.
   — Разве что Эркюлю Пуаро… — ввернул я.
   — Веселитесь, мой друг, веселитесь, — невозмутимо отозвался Пуаро, — а я, пока мы будем идти по набережной, приведу в порядок свои мысли.
   Я скромно молчал, предоставив оракулу возможность заговорить первым.
   — Это письмо, — вновь начал он, когда мы прошли вдоль реки некоторое расстояние, — оно меня интригует. У этой проблемы есть четыре разгадки, мой друг.
   — Четыре?
   — Да. Первая: письмо пропало на почте. Это в самом деле случается. Но нечасто. Совсем нечасто! Если бы на нем был неверный адрес, оно бы уже давно вернулось к лорду Эджверу. Нет, я не склонен верить такой разгадке, хотя и она может быть верной.
   Разгадка вторая. Наша красавица лжет, утверждая, что не получила письмо. Это вполне вероятно. Она, если ей выгодно, может сказать что угодно, любую ложь — и абсолютно искренне. Но я не понимаю, Гастингс, какую выгоду она преследует в данном случае? Если она знала, что он согласен с ней развестись, зачем было посылать к нему меня? Это нелогично!
   Разгадка третья. Лжет лорд Эджвер. А если кто-то из них лжет, то скорее он, чем она. Но я не вижу смысла и в этой лжи. Зачем придумывать письмо, якобы посланное полгода назад? Почему бы просто-напросто не отвергнуть мое предложение? Нет, я склонен думать, что он действительно писал ей — хотя почему он вдруг так переменился, я понять не могу.
   Таким образом, мы приходим к разгадке четвертого: кто-то похитил письмо. И тут, Гастингс, перед нами открывается область очень интересных предположений, потому что письмо могло быть похищено как в Англии, так и в Америке. Похититель явно не хотел расторжения этого брака, Гастингс. Я бы многое дал, чтобы узнать, что за всей этой историей кроется. А за ней что-то кроется — готов поклясться.
   Он помолчал и медленно добавил:
   — Что-то, о чем я еще почти не имею представления.

Глава 5
Убийство

   Следующим днем было тридцатое июня. Ровно в половине десятого утра нам передали, что инспектор Джепп ждет нас внизу.
   — Ah, ce bon Japp^[20], — сказал Пуаро. — Интересно, что ему понадобилось в такую рань?
   — Ему нужна помощь, — раздраженно ответил я, — Он запутался в каком-нибудь деле и прибежал к вам.
   Я не разделяю снисходительности Пуаро к Джеппу. И не потому даже, что мне неприятна бесцеремонность, с которой он эксплуатирует мозг Пуаро — в конце концов Пуаро любит умственную работу и Джепп ему в какой-то мере льстит. Меня возмущает лицемерие Джеппа, делающего вид, что ему от Пуаро ничего не надо. Я люблю в людях прямоту. Когда я высказал все это Пуаро, он рассмеялся.
   — Вы из породы бульдогов, Гастингс! Помните, Джеппу нужно заботиться о своей репутации, вот он и сохраняет хорошую мину. Это так естественно.
   Но я полагал, что это всего лишь глупо, о чем и сообщил Пуаро. Он не согласился со мной.
   — Внешняя форма — это, конечно, bagatelle^[21], но она имеет для людей большое значение, потому что поддерживает amour propre^[22].
   Лично я считал, что небольшой комплекс неполноценности только украсил бы Джеппа, но спорить не имело смысла. Кроме того, мне хотелось поскорее узнать, с чем Джепп пожаловал.
   Он дружески приветствовал нас обоих.
   — Я вижу, вы собираетесь завтракать. Куры еще не научились нести для вас одинаковые яйца, мосье Пуаро?
   В свое время Пуаро пожаловался, что яйца бывают и крупными и мелкими, а это оскорбляет его чувство симметрии.
   — Пока нет, — улыбаясь ответил Пуаро. — Но что вас привело сюда так рано, мой дорогой Джепп?
   — Рано? Только не для меня. Мой рабочий день начался по крайней мере два часа тому назад. А к вам меня привело.., убийство.
   — Убийство?
   Джепп кивнул.
   — Вчера вечером в своем доме на Риджент-гейт был убит лорд Эджвер. Его заколола жена.
   — Жена? — вскрикнул я.
   Мне сразу вспомнилось, что говорил нам Брайан Мартин предыдущим утром. Неужели он обладал пророческим предвидением? Я вспомнил также, с какой легкостью Сильвия говорила о том, что ей необходимо «отделаться» от лорда Эджвера. Брайан Мартин называл ее безнравственной. Да, ей подходит такое определение. Бездушна, эгоистична и глупа. Он был совершенно прав.
   Пока эти мысли носились у меня в голове, Джепп продолжал:
   — Да. Она актриса, причем известная. Сильвия Уилкинсон. Вышла за него замуж три года назад. Но они не ужились, и она от него ушла.
   Пуаро смотрел на него озадаченно и серьезно.
   — Почему вы предполагаете, что его убила она?
   — Это не предположение. Ее опознали. Да она и не думала ничего скрывать. Подъехала на такси…
   — На такси? — невольно переспросил я, настолько слова Джеппа совпадали с тем, что она говорила в тот вечер в «Савое».
   — …Позвонила и спросила лорда Эджвера. Было десять часов. Дворецкий сказал, что пойдет доложить. «Не стоит, — совершенно спокойно говорит она, — Я — леди Эджвер. Он, наверное, в библиотеке?» После чего проходит прямо в библиотеку и закрывает за собой дверь. Дворецкому это, конечно, показалось странным, но мало ли что… И он опять спустился вниз. Минут через десять он услышал, как хлопнула дверь. Так что она недолго там пробыла. В одиннадцать он запер дверь на ночь. Заглянул в библиотеку, но там было темно, и он подумал, что хозяин лег спать. Тело обнаружила служанка сегодня утром. Заколот ударом в затылок, в то место, где начинаются волосы.
   — А крик? Неужели никто не слыхал?
   — Говорят, что нет. У этой библиотеки толстые двери. К тому же на улице всегда шумно. Смерть после такого удара наступает очень быстро. Поражается продолговатый мозг — так, кажется, сказал врач. Если попасть в нужную точку, то мгновенно.
   — Это означает, что необходимо точно знать, куда направлять удар. А для этого необходимо иметь определенные познания в медицине.
   — Да, вы правы. Очко в ее пользу. Но — десять к одному — ей просто повезло. Некоторым людям удивительно везет.
   — Хорошенькое везение, если ее за него повесят.
   — Да… Конечно, глупо было открыто приезжать, называться и прочее.
   — Странно, весьма странно.
   — Может, она не собиралась его убивать? Они поссорились, она схватила перочинный нож и стукнула его.
   — Это был перочинный нож?
   — Да, или что-то похожее — по мнению врача. Но что бы это ни было, мы ничего не нашли. Орудие убийства она забрала с собой. Не оставила в ране.
   Пуаро недовольно покачал головой.
   — Нет, мой друг, все было иначе. Я знаю эту даму. Она не способна на импульсивный поступок такого рода. Кроме того, она вряд ли носит в сумочке перочинный нож. Мало кто из женщин это делает, и уж конечно не Сильвия Уилкинсон.
   — Вы говорите, что знаете ее, мосье Пуаро?
   — Да, знаю.
   И он замолчал, хотя Джепп выжидательно смотрел на него.
   — Вы о чем-то умалчиваете, мосье Пуаро, — не выдержал Джепп.
   — А! — воскликнул Пуаро. — Кстати! Что привело вас ко мне? Думаю, что не одно только желание скоротать время за беседой со старым товарищем. Разумеется нет! У вас есть стопроцентное убийство. У вас есть преступник. У вас есть мотив — между прочим, какой именно мотив?
   — Она хотела выйти замуж за другого. Говорила об этом неделю назад при свидетелях. Грозилась убить его, тоже при свидетелях. Собиралась поехать к нему на такси и пристукнуть.
   — О! — сказал Пуаро. — Вы замечательно информированы! Вам кто-то очень помог.
   Мне показалось, что в глазах его был вопрос, но Джепп предпочел не раскрывать карты.
   — У нас есть свои источники, мосье Пуаро, — спокойно ответил он.
   Пуаро кивнул и потянулся за газетой. Джепп, вероятно, просматривал ее, ожидая пас, и небрежно отбросил газету при нашем появлении. Пуаро механически сложил ее посредине и аккуратно разгладил. Он не отрывал глаз от газеты, но мысли его явно витали где-то далеко.
   — Вы не ответили, — сказал он наконец. — Если все идет гладко, зачем вы пришли ко мне?
   — Потому что я знаю, что вчера утром вы были у лорда Эджвера.
   — Попятно.
   — Как только я об этом узнал, то сказал себе: это неспроста. Лорд Эджвер хотел видеть мосье Пуаро. Почему? Что он подозревал? Чего боялся? Надо побеседовать с мосье Пуаро, прежде чем принимать меры.
   — Что вы подразумеваете под «мерами»? Арест леди Эджвер, полагаю?
   — Совершенно верно.
   — Вы еще не видели ее?
   — Ну что вы, разумеется видел. Первым делом у нее в «Савое». Не мог же я допустить, чтобы она упорхнула.
   — А! — сказал Пуаро. — Значит, вы…
   Он вдруг умолк, и в его глазах, которые до этого невидяще смотрели в газету, появилось новое выражение. Он поднял голову и произнес другим тоном:
   — Так что же она сказала, друг мой? Что она сказала?
   — Я все сделал как положено: предложил ей сделать заявление, предупредил и так далее — английская полиция играет честно.
   — Порой даже слишком. Но продолжайте. Что сказала миледи?
   — Закатила истерику — вот что она сделала. Каталась по кровати, ломала руки и под конец рухнула на пол. О, она хорошо притворялась — в этом ей не откажешь. Сыграно было на славу.
   — А-а, — вкрадчиво протянул Пуаро, — значит, у вас сложилось впечатление, что истерика была фальшивой?
   Джепп грубовато подмигнул.
   — А как вы думаете? Меня этими трюками не проведешь. Такие, как она, в обморок не падают. Никогда! Хотела меня провести. Но я-то видел, что ей все это доставляет большое удовольствие.
   — Да, — задумчиво произнес Пуаро. — Скорее всего, вы правы. Что было дальше?
   — Дальше? Она очнулась — вернее, сделала вид — и принялась стонать и лить слезы, а ее притвора-горничная начала совать ей под нос нюхательную соль — и наконец она достаточно пришла в себя, чтобы потребовать адвоката. Сначала истерика, а через минуту — адвокат, разве это естественно, я вас спрашиваю?
   — В данном случае, вполне естественно, — спокойно отозвался Пуаро.
   — Потому что она виновна и знает это?
   — Вовсе нет. Просто такое поведение соответствует ее темпераменту. Сначала она показывает вам, как, по ее представлению, должна играться роль жены, неожиданно узнающей о смерти мужа. Удовлетворив актерский инстинкт, она посылает за адвокатом — так подсказывает ей здравый смысл. То, что она устраивает сцену и играет роль, не является доказательством ее вины, а просто доказывает, что она — прирожденная актриса.
   — Все равно, она виновна. Точно вам говорю.
   — Вы очень уверены, — сказал Пуаро. — Наверное, вы правы. Значит, она не сделала никакого заявления? Совсем никакого?
   Джепп ухмыльнулся.
   — Заявила, что слова не скажет без адвоката. Горничная ему позвонила. Я оставил у нее двух своих людей и поехал к вам. Подумал, может, вы мне подскажете, что происходит, прежде чем я начну действовать.
   — И тем не менее, вы уверены.
   — Конечно! Но я люблю, чтобы у меня было как можно больше фактов. Вокруг этого дела, как вы понимаете, поднимется большой шум. Оно будет во всех газетах. А газеты — сами знаете…
   — Кстати о газетах, — прервал его Пуаро. — Что вы скажете об этом, дорогой друг? Сегодняшнюю газету вы читали невнимательно.
   И он ткнул пальцем в раздел светских новостей. Джепп прочел вслух:
   — Сэр Монтегю Корнер дал ужин вчера вечером в своем особняке у реки в Чизвике. Среди гостей был сэр Джордж и леди дю Фис, известный театральный критик мистер Джеймс Блант, сэр Оскар Хаммерфелд, возглавляющий киностудию «Овертон», мисс Сильвия Уилкинсон (леди Эджвер) и другие.
   На мгновение Джепп лишился дара речи, но быстро пришел в себя.
   — Ну и что? Это было послано в газету заранее. Вот увидите — выяснится, что миледи там на самом деле не было, или что она появилась поздно, часов в одиннадцать. Заметка в газете — не Евангелие, ей верить нельзя. Уж кто-кто, а вы, мосье Пуаро, знаете это лучше других.
   — Да, конечно. Но это показалось мне любопытным…
   — Такие совпадения не редкость. Вернемся к делу, мосье Пуаро. Я на собственном горьком опыте много раз убеждался, что вы — человек скрытный. Но сейчас вы мне поможете? Расскажете, почему лорд Эджвер посылал за вами?
   Пуаро покачал головой.
   — Лорд Эджвер не посылал за мной. Я сам хотел его видеть.
   — Вот как? Почему?
   Пуаро некоторое время молчал.
   — Я отвечу на ваш вопрос, — произнес он наконец, — по в том виде, в котором сочту нужным.
   Джепп застонал, и я невольно почувствовал к нему симпатию. Пуаро иногда делается невыносим.
   — Прошу вас разрешить мне позвонить одному человеку, — продолжал Пуаро, — с тем, чтобы пригласить его сюда.
   — Какому человеку?
   — Брайану Мартину.
   — Актеру? Какое он имеет к этому отношение?
   — Я думаю, — сказал Пуаро, — что он сможет рассказать вам много интересного — а возможно, и полезного. Пожалуйста, Гастингс, помогите мне.
   Я открыл телефонный справочник. Молодой актер жил в квартире неподалеку от Сент-Джеймского парка^[23].
   — Виктория 494999.
   Через несколько минут я услышал сонный голос Брайана Мартина.
   — Алло, кто говорит?
   — Что мне ему сказать? — прошептал я, прикрывая ладонью микрофон.
   — Скажите, что лорд Эджвер убит, — подсказал Пуаро, — и что я сочту за честь, если он согласится немедленно приехать сюда.