Кристи Агата. Смерть на Ниле

   — Какое-то идиотство! Жаклина ставит себя в чудовищное положение. У нее ни капли гордости, ни капли достоинства.
   Пуаро развел руками.
   — Бывают такие моменты, мадам, когда человеку не до гордости, когда им владеют эмоции более сильные.
   — Да, возможно, — нетерпеливо согласилась красавица, — но чего же она хочет добиться? Что выиграть?
   — Не всегда, мадам, человек думает о выигрыше. Ее неприятно задела эта последняя фраза, вернее, тон, каким она была сказана. Она покраснела и торопливо заговорила:
   — Вы правы. Я не собиралась обсуждать причины ее поведения. Вопрос в том, как ее остановить.
   — У вас есть какие-нибудь предложения, мадам? — спросил Пуаро.
   — Естественно, я и мой муж не желаем подвергаться ненужному беспокойству. Существуют же какие-то офи циальные способы воздействия.
   Она говорила нетерпеливо, раздраженно.
   Пуаро задумчиво слушал, потом спросил:
   — Угрожала ли она вам публично? Может быть, оскорбляла? Пыталась нанести физический урон?
   — Нет.
   — В таком случае, мадам, я не вижу возможности вам помочь. Если леди путешествует по определенному маршруту и этот маршрут совпадает с вашим, то как можно ей помешать?
   — Значит, я ничего не могу предпринять? Казалось, Линнет не верит ему.
   — По-моему, — сказал Пуаро спокойно, — ничего. Мадемуазель де Бельфорт не совершает ничего противозаконного.
   — Но меня это бесит. Я не могу этого вынести, я не хочу.
   Пуаро вдруг изменился. Он нагнулся к ней, голос его звучал искренне, доверчиво, мягко:
   — Почему, мадам, вам так неприятно ее видеть?
   — Почему? Просто она злит меня! Раздражает до последней степени! Я же все объяснила.
   Пуаро покачал головой.
   — Не все.
   — Что вы хотите сказать? — снова спросила она. Пуаро откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и заговорил спокойно и безразлично.
   — Послушайте меня, мадам. Я расскажу вам одну небольшую историю. Однажды вечером, месяца два назад, я обедал в ресторане в Лондоне, за соседним столиком сидели двое, девушка и юноша. Они были необыкновенно счастливы и, кажется, безумно влюблены. Они мечтали о будущем. Я слышал их разговор не потому, что подслушивал, просто они были увлечены друг другом и не замечали окружающих. Им было безразлично, слушают их или нет. Юноша сидел ко мне спиной, но я видел лицо девушки, очень выразительное лицо. Она была влюблена — вся целиком: сердцем, душой и телом. И она не из тех, кто влюбляется часто и легко. Глядя на нее, понимаешь — это вопрос жизни и смерти. Они были помолвлены и собирались пожениться. Это было ясно из их разговора. Они строили планы на будущее, общие планы. Они собирались провести медовый месяц в Египте. Он замолчал. Линнет резко спросила:
   — Ну.
   Пуаро продолжал:
   — Это было месяца два назад. Но лицо девушки — я не могу его забыть. Уверен, я узнаю ее, если снова встречу. И я хорошо запомнил голос ее спутника. Предполагаю, мадам, вы догадались, где я увидел это лицо и услышал этот голос во второй раз. Здесь, в Египте. Он проводит здесь медовый месяц, но с другой женщиной.
   — Ну и что? — выкрикнула Линнет.
   — Я же назвала вам все факты.
   — Факты — да.
   — Не понимаю.
   — Девушка там, в ресторане, — медленно заговорил Пуаро, — восхищалась своей подругой, была совершенно уверена, что эта подруга не предаст ее, не оставит в беде. Мне кажется, мадам, вы и есть та самая подруга.
   Линнет вспыхнула.
   — Конечно, получилось нехорошо. Но так бывает в жизни, мсье Пуаро. Неужели я ничего не могу сделать?
   — Вам надо быть мужественной, мадам. Единственный совет, который я могу вам дать.
   — Не могли бы вы поговорить с Джекки, с мисс де Бельфорт? — тихо спросила Линнет.
   — Могу. И поговорю, если вы хотите. Но не жду от этого разговора никакого успеха. Мне кажется, мадемуазель де Бельфорт поглощена одной страстью и отвлечь ее невозможно.
   — Как же нам себя обезопасить?
   — Вернитесь в Англию и поселитесь в своем имении.
   — Но Жаклина поселится в деревне, и каждый раз, выходя из дома, я буду встречаться с ней.
   — Возможно.
   — Кроме того, Симону это покажется бегством.
   — Как относится ко всему этому ваш муж?
   — Он разъярен, просто в бешенстве.
   Пуаро задумчиво покачал головой.
   — Но вы поговорите с ней, — умоляюще проговорила Линнет.
   — Да, поговорю. Только заранее предупреждаю: я ничего хорошего от этого разговора не жду.
   — Джекки такая странная! — говорила Линнет испуганно, — никогда не знаешь заранее, как она поступит!
   — Вы упоминали об угрозах, не могли бы вы сказать, чем именно вам угрожали.
   Линнет пожала плечами.
   — Убить нас обоих. В Джекки есть мексиканская кровь.
   — Понимаю, — сказал Пуаро очень серьезно.
   — Вы возьметесь за это дело, не правда ли? — умоляюще проговорила Линнет.
   — Нет, мадам, — твердо ответил он.
   — Я не приму от вас никаких денег. Я попытаюсь сделать, что смогу, в интересах гуманности. Только так. Возникла ситуация очень сложная и опасная. Я постараюсь по мере сил предотвратить опасность. Но я не очень верю в успех.
   — Но вы будете действовать в моих интересах? — снова спросила Линнет.
   — Нет, мадам, — повторил Пуаро.

4

   Жаклина де Бельфорт сидела на каменной скамейке на берегу Нила; здесь и нашел ее Эркюль Пуаро.
   — Мадемуазель де Бельфорт? — сказал он.
   — Разрешите мне поговорить с вами.
   Со слабой улыбкой Жаклина повернулась к нему.
   — Разумеется. Вы — мсье Пуаро? Мне кажется, я знаю, о чем вы собираетесь говорить. Вы действуете от имени миссис Дойль, и она вам предложила огромные деньги.
   — Отчасти ваше предположение справедливо: я только что разговаривал с мадам Дойль, но никаких денег от нее я не беру. Я действую не от ее имени.
   — Ах вот как!
   — Жаклина смотрела на него недоверчиво.
   — Тогда зачем вы здесь? — спросила она резко.
   — Скажите, вы раньше видели меня? — ответил Пуаро вопросом на вопрос.
   — Мне кажется, нет.
   — А я видел вас однажды. Я сидел за соседним столиком в ресторане «Шезматант». Вы были там с мсье Симоном Дойлем.
   На лицо девушки как будто надели маску.
   — Я помню этот вечер, — сказала она.
   — Так много воды утекло с тех пор, так много случилось.
   — Да, с тех пор много воды утекло, — с горьким отчаяньем повторила она.
   — Мадемуазель, я пришел к вам как друг. И я советую вам как друг — хороните своих покойников.
   Девушка смотрела удивленно.
   — Что это значит?
   — Забудьте прошлое! Обратитесь к будущему! Что сделано — то сделано. Ваше отчаяние ничего не может изменить.
   — Эти дружеские советы прекрасно совпадают с тем, чего хочет от меня дорогая Линнет.
   Пуаро посмотрел ей в глаза.
   — Я не думал о ней, говоря так. Я думал о вас. Вам больно, конечно, больно, но тем, как вы поступаете, вы лишь усугубляете свои страдания.
   Она покачала головой.
   — Вы ошибаетесь… Бывают моменты, когда меня все это забавляет.
   — Тем хуже, мадемуазель Она быстро взглянула на него.
   — Вы отнюдь не глупы, — и добавила задумчиво, — я верю, вы желаете мне добра.
   — Поезжайте домой, мадемуазель, вы так молоды, умны, вся жизнь у вас впереди.
   Жаклина медленно и печально покачала головой.
   — Вы не понимаете, не хотите, или не можете понять: в Симоне вся моя жизнь.
   — Но ведь жизнь состоит не из одной любви, — осторожно говорил Пуаро, — любовь так много значит для нас только в юности.
   Но девушка по-прежнему покачивала головой.
   — Вы не понимаете, — она пристально взглянула ему в лицо.
   — Вы все знаете, да? Вам рассказала Линнет? И в тот вечер вы были в ресторане… Я и Симон, мы любили друг друга…
   — Я знаю, вы любили его.
   Она сразу поняла, что он хотел сказать, и повторила с ударением:
   — Мы любили друг друга. А я любила Линнет… Я доверяла ей. Она была моим лучшим другом. Линнет всегда могла купить, что хотела. Она ни в чем не знала отказа. И когда она увидела Симона, она захотела его и просто забрала у меня.
   — А он позволил, чтобы его купили?
   Жаклина наклонила голову.
   — Нет, не совсем. Если бы это было так, меня здесь бы не было. Симон не стоит моей любви — это вы хотите доказать? Конечно, если бы он женился на Линнет из-за денег, тогда вы правы. Но дело не только в деньгах. Все гораздо сложнее. Мсье Пуаро, вы знаете, есть такое слово ореол. Деньги помогают создавать его, — она вдруг встала и показала рукой на небо:
   — Посмотрите, вы видите луну? Сейчас она видна так ясно, но стоит выглянуть солнцу, луна исчезнет в его лучах. Нечто подобное случилось с нами Я была луной. Появилось солнце, и Симон перестал замечать меня…
   — Так все это представляется вам, — возразил Пуаро.
   — Да нет же. Я знаю. Он любил меня и всегда будет любить.
   — Даже теперь.
   Ответ готов был сорваться с ее губ, но она усилием воли заставила себя промолчать. Она взглянула на него и густо покраснела, и, поникнув, опустила голову, а потом сказала придушенным тихим голосом:
   — Да, теперь он ненавидит меня. Ненавидит, ненавидит… Но лучше бы он был поосторожней.
   Она схватила маленькую шелковую сумочку и протянула на ладони миниатюрный пистолет с перламутровой ручкой:
   — Хорошенькая штучка, не правда ли? — спросила она.
   — Такая маленькая, и не верится, что это настоящий пистолет. Но он настоящий. Из него можно застрелить человека. А я хорошо стреляю.
   Она улыбнулась, вспомнив о чем-то.
   — Еще ребенком я жила с матерью в Южной Каролине, и дедушка учил меня стрелять. Он был старомодным чудаком и верил, что вопросы чести решаются оружием. Мой отец тоже умел стрелять и несколько раз дрался на дуэли. Он умел драться и на шпагах. А однажды он убил человека. Так что, как видите, мсье Пуаро…
   — Она смело посмотрела ему в глаза.
   — Во мне течет горячая кровь! Я купила эту игрушку, когда все только началось. Я хотела застрелить одного из них. Только никак не могла решить — кого же. Смерть одного — ничего не решает. Если бы Линнет боялась, — но она смелая и сильная. Она может вынести боль. И тогда я решила — подожду. Эта мысль нравилась мне все больше и больше. В конце концов, убить я могу в любой момент. Ждать и думать об этом гораздо интереснее.
   Она засмеялась, и этот смех, чистый, серебристый, разнесся по тихому саду. Пуаро схватил ее за руку.
   — Успокойтесь, прошу вас, успокойтесь.
   — В чем дело? — спросила Жаклина с вызывающей улыбкой.
   — Мадемуазель, я умоляю вас, прекратите то, что вы затеяли.
   — Вы хотите, чтобы я оставила в покое нашу бесценную Линнет?
   — Мое желание гораздо глубже. Я прошу вас — не отдавайте свое сердце злу.
   Она смотрела на него изумленно, по-детски, чуть приоткрыв рот.
   Пуаро говорил очень серьезно:
   — Тогда произойдет непоправимое. Зло свершится, оно завладеет вами, и вы не сумеете избавиться от него.
   Жаклина пристально смотрела на него. Казалось, в глазах ее появилась неуверенность, смущение.
   — Не знаю… — проговорила она, и после минутного колебания добавила совсем по-иному, как бы приняв решение, — нет, вам не остановить меня.
   — Нет, — грустно повторил Пуаро, — мне не остановить вас.
   — Даже если я решусь убить ее, вам ничего не поделать со мной.
   — Нет, если вы готовы расплачиваться.
   Жаклина де Бельфорт рассмеялась.
   — О, я не боюсь смерти! Для чего мне жить? По-вашему, убить человека — это преступление, даже если человек отобрал у вас все, что было дорого в жизни?
   — Да, мадемуазель, я твердо верю: убийство — это преступление, за которое нет прощения, — спокойно ответил Пуаро.
   Жаклина снова засмеялась.
   — Тогда вы должны одобрить мое поведение, мой план мести, потому что пока он имеет силу, я не буду стрелять, но иногда так страшно мне становится, тошно, тяжко, и хочется сделать ей больно — воткнуть в нее нож или приставить к ее виску мой маленький пистолет и просто нажать курок! О!