– Знаете, – задумчиво продолжала мисс Марпл, – ведь это очень неглупо, придумать такой способ совершить преступление – а что оно было тщательно обдумано, у меня нет сомнений. Поезд – он нечто до того безликое… Убей он ее на месте, там, где она живет постоянно или временно, кто-нибудь мог заметить, как он пришел туда или ушел. Повези ее куда-нибудь за город, опять-таки могли бы заметить машину, ее номер, какой она модели. А в поезде, там народ случайный, одни садятся, другие сходят. В непроходном вагоне да с нею наедине это было проще простого – особенно если учесть, что он точно знал, как поступит дальше. Он знал – должен был знать – решительно все про Резерфорд-Холл, я имею в виду его расположение на местности, столь необычно изолированное, – своеобразный островок в петле железной дороги.
– Точно, – сказала Люси. – Таков он и есть – анахронизм, дошедший до нас из прошлого. Вокруг со всех сторон бурлит городская жизнь, но до него не докатывается. Одни лишь торговцы доставляют по утрам товар, и только.
– Итак, предположим, в ту же ночь, как вы сказали, убийца является в Резерфорд-Холл. Когда труп выпал из вагона, уже стемнело, и вероятность, что его обнаружат до утра, была ничтожна.
– Да, это верно.
– Убийца явится – как? На машине? Какой дорогой?
Люси подумала.
– Там есть заброшенный проселок вдоль заводской ограды. Возможно, этой дорогой он и воспользуется. Свернет под арку и выедет на заднюю аллею. Там перелезет через изгородь, дойдет до подножия насыпи, найдет тело и оттащит его назад к машине.
– После чего, – подхватила мисс Марпл, – увезет его в какое-то заранее выбранное место. Все это, поверьте, было хорошо продумано. И вряд ли, как я уже говорила, он увезет труп за пределы Резерфорд-Холла, а если и увезет, то недалеко. Первое, что в этом случае придет в голову, – зарыть его где-нибудь, правда?
Она вопросительно посмотрела на Люси.
– Наверное, – задумчиво отвечала та. – Только это не так-то просто, как кажется.
Мисс Марпл согласилась.
– В парке закопать нельзя. Слишком тяжелая работа и велик риск, что заметят. А если где-нибудь, где уже вскопана земля?
– На огороде, возможно, но там совсем под боком домик садовника. Он стар и глух, но все-таки это опасно.
– Собака в доме есть?
– Нет.
– Тогда, быть может, где-нибудь в сарае, в другом подсобном помещении?
– Это и проще было бы, и быстрей. Там масса старых пустующих служб – вросший в землю хлев, полуразрушенные свинарники, шорная, мастерские – к ним близко никто не подходит. А может, сунул труп в гущу рододендронов или куда-нибудь в кусты.
Мисс Марпл кивнула.
– Да, это, пожалуй, больше похоже на правду.
В дверь постучали; вошла суровая Флоренс с подносом.
– Хорошо, что вас навещают, – сказала она мисс Марпл. – Вот булочек напекла, какие вы так обожали.
– Флоренс всегда пекла к чаю бесподобную сдобу, – заметила мисс Марпл.
Черты польщенной Флоренс нежданно-негаданно расплылись в улыбке, с которой она и удалилась за дверь.
– Думаю, милая, – сказала мисс Марпл, – за чаем больше не стоит говорить об убийствах. Такая неаппетитная тема!
II
Глава 6
I
– Точно, – сказала Люси. – Таков он и есть – анахронизм, дошедший до нас из прошлого. Вокруг со всех сторон бурлит городская жизнь, но до него не докатывается. Одни лишь торговцы доставляют по утрам товар, и только.
– Итак, предположим, в ту же ночь, как вы сказали, убийца является в Резерфорд-Холл. Когда труп выпал из вагона, уже стемнело, и вероятность, что его обнаружат до утра, была ничтожна.
– Да, это верно.
– Убийца явится – как? На машине? Какой дорогой?
Люси подумала.
– Там есть заброшенный проселок вдоль заводской ограды. Возможно, этой дорогой он и воспользуется. Свернет под арку и выедет на заднюю аллею. Там перелезет через изгородь, дойдет до подножия насыпи, найдет тело и оттащит его назад к машине.
– После чего, – подхватила мисс Марпл, – увезет его в какое-то заранее выбранное место. Все это, поверьте, было хорошо продумано. И вряд ли, как я уже говорила, он увезет труп за пределы Резерфорд-Холла, а если и увезет, то недалеко. Первое, что в этом случае придет в голову, – зарыть его где-нибудь, правда?
Она вопросительно посмотрела на Люси.
– Наверное, – задумчиво отвечала та. – Только это не так-то просто, как кажется.
Мисс Марпл согласилась.
– В парке закопать нельзя. Слишком тяжелая работа и велик риск, что заметят. А если где-нибудь, где уже вскопана земля?
– На огороде, возможно, но там совсем под боком домик садовника. Он стар и глух, но все-таки это опасно.
– Собака в доме есть?
– Нет.
– Тогда, быть может, где-нибудь в сарае, в другом подсобном помещении?
– Это и проще было бы, и быстрей. Там масса старых пустующих служб – вросший в землю хлев, полуразрушенные свинарники, шорная, мастерские – к ним близко никто не подходит. А может, сунул труп в гущу рододендронов или куда-нибудь в кусты.
Мисс Марпл кивнула.
– Да, это, пожалуй, больше похоже на правду.
В дверь постучали; вошла суровая Флоренс с подносом.
– Хорошо, что вас навещают, – сказала она мисс Марпл. – Вот булочек напекла, какие вы так обожали.
– Флоренс всегда пекла к чаю бесподобную сдобу, – заметила мисс Марпл.
Черты польщенной Флоренс нежданно-негаданно расплылись в улыбке, с которой она и удалилась за дверь.
– Думаю, милая, – сказала мисс Марпл, – за чаем больше не стоит говорить об убийствах. Такая неаппетитная тема!
II
После чая Люси поднялась.
– Мне пора обратно. Как я уже сказала, среди нынешних обитателей Резерфорд-Холла никто не может оказаться тем, кого мы ищем. Есть лишь старик, немолодая женщина да древний глухой садовник.
– А я не говорю, что он должен обязательно жить там, – сказала мисс Марпл. – Я только настаиваю, что этот человек отлично знает Резерфорд-Холл. Это мы, впрочем, сможем обсудить после того, как вы найдете труп.
– Вы как-то очень уж уверенно полагаетесь на то, что я его найду. Не могу сказать, что разделяю ваш оптимизм.
– Убеждена, что у вас это получится, Люси, милая. У вас любое дело спорится.
– В известной мере – да, но в таком деле, как поиски трупов, у меня нет опыта.
– Тут многого не требуется – толика здравого смысла, вот и все, – ободряюще заметила мисс Марпл.
Люси молча посмотрела на нее и прыснула. Мисс Марпл отвечала ей улыбкой.
С завтрашнего дня Люси стала вести свои поиски по определенной системе. Она прочесывала пядь за пядью территорию вокруг хозяйственных строений, раздвигала кусты шиповника, оплетающего старые свинарники, и только сунулась было в котельную под оранжереей, как услышала сухое покашливание и, оглянувшись, поймала на себе неодобрительный взгляд Хилмана, старика садовника.
– Вы бы поосторожнее, мисс, – предостерег он ее, – здесь и свалиться вниз недолго. Ступеньки ненадежные, а на чердаке, куда вы только что лазили, пол тоже на ладан дышит.
Люси постаралась ничем не выдать свое замешательство.
– Вы, вероятно, подумали, что я сую свой нос, куда не следует, – отозвалась она с живостью, – а я лишь хотела посмотреть, нельзя ли тут устроить что-нибудь полезное – хоть грибы разводить на продажу. Такое запустенье кругом, просто ужас.
– Это все хозяин, все он. Гроша нипочем не потратит. Мне ведь, коли на то пошло, чтоб содержать имение в порядке, положены два взрослых помощника и мальчик на подхвате, так он и слышать ничего не желает. Насилу его уговорил завести мотокосилку в хозяйстве. Он думал, я так и буду ему выкашивать всю траву перед домом вручную.
– Но если что-то придумать, чтобы имение приносило доход – подремонтировать сперва кое-что?
– Такое имение дохода давать не будет – чересчур все запущено. Да и потом ему это ни к чему. Его заботушка – деньгу копить, и только. А то он не знает, что случится, когда его не станет – молодые-то господа мигом пустят имение на продажу. Того лишь и дожидают, чтобы он преставился. А денежки, говорят, им достанутся после его смерти немалые.
– Он, вероятно, очень богатый человек?
– Богатство пошло от бисквитной фабрики. Начинал старик, папаша нынешнего мистера Кракенторпа. Востер был человек, по всему видать. Сколотил состояние, да и завел себе это поместье. Жесткий был, как кремень, говорят, обиду век не прощал. Но при всем том – широкий. Совсем не скупердяй. Сыны, что один, что другой, не оправдали, рассказывают, его надежд. Отец им – и образование, и воспитание, какое требуется господам, Оксфорд там и прочее. А они до того выросли господами, что погнушались заниматься бизнесом. Младший женился на актерке и кончил тем, что разбился, выпивши вел машину. Старшего, который наш, отец с рождения не жаловал. Все больше по заграницам, наш-то, понакупал там статуй языческих и посылал их домой. По молодости он не такой был прижимистый – это с годами на него нашло. Ну, а с папашей, я слыхал, они не ладили, это да.
Люси с выражением вежливого интереса на лице впитывала всю эту информацию. Старый садовник прислонился к стене, готовый продолжать семейную хронику. Он явно предпочитал работать языком, а не руками.
– Помер он перед войной, прежний-то хозяин. До того был нравный – беда. Слова не скажи поперек, не потерпит.
– И что, когда он умер, приехал нынешний мистер Кракенторп и поселился здесь?
– С семейством со своим, да. Они уже, почитай, подросли к тому времени.
– Но позвольте… А, так вы говорите о войне 1914 года!
– Почему, нет. В 1928 году он помер, я и говорю.
Люси оставалось предположить, что 1928 год – это и значит «перед войной», хотя сама она, вероятно, подобрала бы иное определение.
Она сказала:
– Ну что ж, не стану больше вас задерживать. Нельзя отвлекать вас от работы.
– М-гм, – отозвался без воодушевления старик Хиллман, – в такое время дня много ли наработаешь. Света не хватает.
Люси пошла назад к дому, задержавшись по пути, чтобы обследовать подозрительно укромную березовую рощицу и купу азалий.
В холле она застала Эмму Кракенторп за чтением письма. Только что доставили дневную почту.
– Завтра приезжает мой племянник со школьным товарищем. Комната Александра – та, что над парадной дверью. Джеймсу Стоддарт-Уэсту подойдет соседняя. Будут пользоваться ванной, которая напротив.
– Хорошо, мисс Кракенторп. Я позабочусь, чтобы комнаты были готовы.
– Приедут утром, перед ланчем. – Она слегка замялась. – И наверняка – голодные.
– Еще бы! – отозвалась Люси. – Ростбиф, как вы думаете? И, может быть, пирог на патоке?
– Александр – большой охотник до сладких пирогов.
Наутро мальчики были в Резерфорд-Холле. Гладкие, волосок к волоску, прически, обманчиво ангельские физиономии и безупречные манеры. Александр Истли был белокур и голубоглаз, Стоддарт-Уэст – темноволос и в очках.
За ланчем предметом их вдумчивого обсуждения были события спортивной жизни, с отдельными вкраплениями из области космической фантастики. По степени серьезности этот процесс напоминал диспут двух почтенных ученых мужей об орудиях эпохи палеолита. Люси на этом фоне положительно ощущала себя недоростком.
Говяжий филей был сметен в мгновенье ока, пирог на патоке – умят до последней крошки.
Мистер Кракенторп проворчал:
– С такими едоками недолго остаться без кола, без двора.
И получил от Александра взгляд, исполненный голубоглазой укоризны:
– Мы обойдемся бутербродами с сыром, дед, если мясо тебе не по карману.
– Не по карману? Глупости. Я просто не люблю излишеств.
– У нас излишеств не осталось, сэр, – сказал Стоддарт-Уэст, глядя себе в тарелку, которая служила неопровержимым подтверждением этих слов.
– Да вы съедаете вдвое больше моего.
– Мы сейчас проходим этап интенсивного роста, – объяснил Александр, – предполагающий усиленное потребление белков.
Мистер Кракенторп буркнул что-то невнятное.
Мальчики вышли из-за стола, и Люси услышала, как Александр, словно бы извиняясь, говорит товарищу:
– Ты не обращай внимания на деда. Он то ли на диете, то ли еще что, и в результате – с заскоком. Жуткий к тому же скряга. Закомплексован, по-моему, на этой почве.
Стоддарт-Уэст сказал понимающе:
– У меня была тетка, все думала, что ей грозит разоренье. А у самой – куча денег. Врач считал, что это болезнь… Футбольный мяч у тебя, Алекс?
Убрав со стола и помыв посуду, Люси вышла наружу.
Слышно было, как вдали, на лужайке, перекликаются мальчики. Люси пошла в другую сторону, вдоль подъездной аллеи, и оттуда свернула в густые заросли рододендронов. Начала проверять куст за кустом, отводя прочь и придерживая листья, заглядывая вниз. Переходила от одного куста к другому, шаря по земле клюшкой для гольфа – и вздрогнула, услышав вежливый голос Александра Истли:
– Ищете что-нибудь, мисс Айлзбарроу?
– Мяч для игры в гольф, – быстро отозвалась Люси. – Точнее, сразу несколько. Я тут упражнялась с клюшкой в дневные часы и растеряла массу мячей. Сегодня решила, что пора уже хоть сколько-то отыскать.
– Мы вам поможем, – с готовностью предложил Александр.
– Ох, это будет очень мило. Я думала, вы заняты игрой в футбол.
– В футбол долго не погоняешь, – объяснил Стоддарт-Уэст. – Взмокнешь весь. А вы серьезно занимаетесь гольфом?
– Люблю, во всяком случае. Но возможность предоставляется не часто.
– Ну да, понятно. Ведь это вы здесь занимаетесь готовкой?
– Да.
– И ланч сегодняшний вы готовили?
– Да, я. Как, ничего?
– Просто класс, – сказал Александр. – Нас в школе кормят кошмарным мясом, пересушенным, как я не знаю что. Мне нравится, когда говядина розовая внутри, сочная. Пирог на патоке был тоже обалденный.
– Вы мне должны сказать, что любите больше всего.
– А можно как-нибудь испечь яблочные меренги? Для меня ничего нет вкуснее.
– Конечно.
Александр испустил блаженный вздох.
– В доме под лестницей есть набор для часового гольфа, – сказал он. – Можно установить на газоне и поиграть. Ты как смотришь, Стоддарт?
– Годится! – сказал Стоддарт-Уэст.
– Он на самом-то деле не австралиец, – любезно пояснил Александр. – А говорит, как они, для практики, на случай если предки в будущем году возьмут его на международный матч по крикету.
С благословения Люси мальчики отправились за набором для часового гольфа. Немного позже, возвращаясь обратно в дом, она застала их за установкой его на подстриженном газоне и спорами о том, как располагать цифры.
– Мы не хотим, как на циферблате, – сказал Стоддарт-Уэст.
– Это детская игра. Пусть как на настоящей площадке. «Длинные» лунки и «короткие». Жаль только, цифры заржавели. Почти ничего не разобрать.
– Мазнуть бы по каждой белой краской, – сказала Люси. – Могли бы завтра раздобыть немного и покрасить.
– Хорошая мысль. Слушайте! – Лицо у Александра просияло. – По-моему, в Долгом амбаре до сих пор хранятся банки с белилами – остались после маляров. Пошли, посмотрим?
– А что это – Долгий амбар? – спросила Люси.
Александр показал на длинное каменное строение, стоящее немного отступя от дома и ближе к задней аллее.
– Он очень старый. Дед прозвал его Отхожий сарай и хвастает, будто он уцелел еще со времен Елизаветы Первой, но это он так, для форсу. Здесь раньше стояла ферма и амбар был при ней. Мой прадед ферму снес и на ее месте построил этот ужасный дом… В Долгом амбаре, – прибавил он, – большая часть дедовой коллекции. То, что он в молодости присылал домой из-за границы. Тоже в основном порядочный кошмар. Иногда там собираются играть в вист, и так далее. Дамы из «Женского института». Устраивают распродажи рукоделья. Ну что, пошли?
Люси с большой охотой последовала за ними.
В амбар вела высокая дубовая дверь, обитая гвоздями.
Александр поднял руку и снял ключ с гвоздя в правом верхнем углу двери, прикрытом плющом. Повернул его в замке, толкнул дверь и они вошли.
В первую минуту Люси показалось, что она попала в какой-то на редкость скверный музей. Две головы римских императоров таращились на нее, вылупив мраморные глаза, загромождал пространство необъятный саркофаг в упадническом греко-римском стиле, жеманная Венера на постаменте цеплялась за свое грозящее соскользнуть вниз одеяние. Помимо упомянутых произведений искусства здесь находились два стола на козлах, стулья, сложенные штабелями, и разнородный хлам типа проржавелой ручной косилки, пары ведер, пары изъеденных молью автомобильных сидений и чугунная садовая скамейка, выкрашенная в зеленый цвет и хромая на одну ножку.
– По-моему я вон там видел краски, – неуверенно произнес Александр.
Он прошел в угол и отдернул закрывающую его рваную занавеску.
Обнаружились две банки красок и кисти, засохшие и отверделые.
– Тут вам, по-настоящему, не обойтись без скипидара, – сказала Люси.
Скипидара, однако, не оказалось. Мальчики вызвались слетать за ним на велосипедах, и Люси поддержала их в этом.
Красить цифры для часового гольфа – чем не занятие для них, хотя бы на некоторое время.
Ребята пошли к двери, оставив свою спутницу в амбаре.
– Не мешало бы навести здесь чистоту и порядок, – сказала она, обращаясь более к самой себе.
– Я бы не стал, – отсоветовал ей Александр. – Тут убираются, когда устраивают что-нибудь, но в такое время года устраивать практически нечего.
– Мне ключ опять повесить на дверь снаружи? Его держат обычно там?
– Да. Стянуть-то отсюда нечего. Кому нужны эти жуткие мраморные штуковины, да они и весят добрую тонну.
Люси была с ним согласна. Нельзя сказать, чтобы художественный вкус мистера Кракенторпа привел ее в восхищенье. Человек, кажется, обладал безошибочным уменьем выбирать наихудшие образчики какого ни возьми периода.
Когда мальчики ушли, она еще немного постояла, озираясь вокруг. Взгляд ее упал на саркофаг и задержался на нем.
Саркофаг…
В воздухе слегка тянуло чем-то затхлым, словно амбар давно не проветривали. Она подошла к саркофагу. Он был закрыт тяжелой, плотно прилегающей крышкой. Люси поглядела на нее задумчиво.
Потом вышла, сходила на кухню, нашла там тяжелый лапчатый лом и вернулась назад.
Задача оказалась не из легких, но Люси проявила упорство в своих стараниях.
Потихоньку крышка, поддетая ломом, стала приподниматься.
Этой щели Люси хватило, чтобы увидеть, что находится внутри.
– Мне пора обратно. Как я уже сказала, среди нынешних обитателей Резерфорд-Холла никто не может оказаться тем, кого мы ищем. Есть лишь старик, немолодая женщина да древний глухой садовник.
– А я не говорю, что он должен обязательно жить там, – сказала мисс Марпл. – Я только настаиваю, что этот человек отлично знает Резерфорд-Холл. Это мы, впрочем, сможем обсудить после того, как вы найдете труп.
– Вы как-то очень уж уверенно полагаетесь на то, что я его найду. Не могу сказать, что разделяю ваш оптимизм.
– Убеждена, что у вас это получится, Люси, милая. У вас любое дело спорится.
– В известной мере – да, но в таком деле, как поиски трупов, у меня нет опыта.
– Тут многого не требуется – толика здравого смысла, вот и все, – ободряюще заметила мисс Марпл.
Люси молча посмотрела на нее и прыснула. Мисс Марпл отвечала ей улыбкой.
С завтрашнего дня Люси стала вести свои поиски по определенной системе. Она прочесывала пядь за пядью территорию вокруг хозяйственных строений, раздвигала кусты шиповника, оплетающего старые свинарники, и только сунулась было в котельную под оранжереей, как услышала сухое покашливание и, оглянувшись, поймала на себе неодобрительный взгляд Хилмана, старика садовника.
– Вы бы поосторожнее, мисс, – предостерег он ее, – здесь и свалиться вниз недолго. Ступеньки ненадежные, а на чердаке, куда вы только что лазили, пол тоже на ладан дышит.
Люси постаралась ничем не выдать свое замешательство.
– Вы, вероятно, подумали, что я сую свой нос, куда не следует, – отозвалась она с живостью, – а я лишь хотела посмотреть, нельзя ли тут устроить что-нибудь полезное – хоть грибы разводить на продажу. Такое запустенье кругом, просто ужас.
– Это все хозяин, все он. Гроша нипочем не потратит. Мне ведь, коли на то пошло, чтоб содержать имение в порядке, положены два взрослых помощника и мальчик на подхвате, так он и слышать ничего не желает. Насилу его уговорил завести мотокосилку в хозяйстве. Он думал, я так и буду ему выкашивать всю траву перед домом вручную.
– Но если что-то придумать, чтобы имение приносило доход – подремонтировать сперва кое-что?
– Такое имение дохода давать не будет – чересчур все запущено. Да и потом ему это ни к чему. Его заботушка – деньгу копить, и только. А то он не знает, что случится, когда его не станет – молодые-то господа мигом пустят имение на продажу. Того лишь и дожидают, чтобы он преставился. А денежки, говорят, им достанутся после его смерти немалые.
– Он, вероятно, очень богатый человек?
– Богатство пошло от бисквитной фабрики. Начинал старик, папаша нынешнего мистера Кракенторпа. Востер был человек, по всему видать. Сколотил состояние, да и завел себе это поместье. Жесткий был, как кремень, говорят, обиду век не прощал. Но при всем том – широкий. Совсем не скупердяй. Сыны, что один, что другой, не оправдали, рассказывают, его надежд. Отец им – и образование, и воспитание, какое требуется господам, Оксфорд там и прочее. А они до того выросли господами, что погнушались заниматься бизнесом. Младший женился на актерке и кончил тем, что разбился, выпивши вел машину. Старшего, который наш, отец с рождения не жаловал. Все больше по заграницам, наш-то, понакупал там статуй языческих и посылал их домой. По молодости он не такой был прижимистый – это с годами на него нашло. Ну, а с папашей, я слыхал, они не ладили, это да.
Люси с выражением вежливого интереса на лице впитывала всю эту информацию. Старый садовник прислонился к стене, готовый продолжать семейную хронику. Он явно предпочитал работать языком, а не руками.
– Помер он перед войной, прежний-то хозяин. До того был нравный – беда. Слова не скажи поперек, не потерпит.
– И что, когда он умер, приехал нынешний мистер Кракенторп и поселился здесь?
– С семейством со своим, да. Они уже, почитай, подросли к тому времени.
– Но позвольте… А, так вы говорите о войне 1914 года!
– Почему, нет. В 1928 году он помер, я и говорю.
Люси оставалось предположить, что 1928 год – это и значит «перед войной», хотя сама она, вероятно, подобрала бы иное определение.
Она сказала:
– Ну что ж, не стану больше вас задерживать. Нельзя отвлекать вас от работы.
– М-гм, – отозвался без воодушевления старик Хиллман, – в такое время дня много ли наработаешь. Света не хватает.
Люси пошла назад к дому, задержавшись по пути, чтобы обследовать подозрительно укромную березовую рощицу и купу азалий.
В холле она застала Эмму Кракенторп за чтением письма. Только что доставили дневную почту.
– Завтра приезжает мой племянник со школьным товарищем. Комната Александра – та, что над парадной дверью. Джеймсу Стоддарт-Уэсту подойдет соседняя. Будут пользоваться ванной, которая напротив.
– Хорошо, мисс Кракенторп. Я позабочусь, чтобы комнаты были готовы.
– Приедут утром, перед ланчем. – Она слегка замялась. – И наверняка – голодные.
– Еще бы! – отозвалась Люси. – Ростбиф, как вы думаете? И, может быть, пирог на патоке?
– Александр – большой охотник до сладких пирогов.
Наутро мальчики были в Резерфорд-Холле. Гладкие, волосок к волоску, прически, обманчиво ангельские физиономии и безупречные манеры. Александр Истли был белокур и голубоглаз, Стоддарт-Уэст – темноволос и в очках.
За ланчем предметом их вдумчивого обсуждения были события спортивной жизни, с отдельными вкраплениями из области космической фантастики. По степени серьезности этот процесс напоминал диспут двух почтенных ученых мужей об орудиях эпохи палеолита. Люси на этом фоне положительно ощущала себя недоростком.
Говяжий филей был сметен в мгновенье ока, пирог на патоке – умят до последней крошки.
Мистер Кракенторп проворчал:
– С такими едоками недолго остаться без кола, без двора.
И получил от Александра взгляд, исполненный голубоглазой укоризны:
– Мы обойдемся бутербродами с сыром, дед, если мясо тебе не по карману.
– Не по карману? Глупости. Я просто не люблю излишеств.
– У нас излишеств не осталось, сэр, – сказал Стоддарт-Уэст, глядя себе в тарелку, которая служила неопровержимым подтверждением этих слов.
– Да вы съедаете вдвое больше моего.
– Мы сейчас проходим этап интенсивного роста, – объяснил Александр, – предполагающий усиленное потребление белков.
Мистер Кракенторп буркнул что-то невнятное.
Мальчики вышли из-за стола, и Люси услышала, как Александр, словно бы извиняясь, говорит товарищу:
– Ты не обращай внимания на деда. Он то ли на диете, то ли еще что, и в результате – с заскоком. Жуткий к тому же скряга. Закомплексован, по-моему, на этой почве.
Стоддарт-Уэст сказал понимающе:
– У меня была тетка, все думала, что ей грозит разоренье. А у самой – куча денег. Врач считал, что это болезнь… Футбольный мяч у тебя, Алекс?
Убрав со стола и помыв посуду, Люси вышла наружу.
Слышно было, как вдали, на лужайке, перекликаются мальчики. Люси пошла в другую сторону, вдоль подъездной аллеи, и оттуда свернула в густые заросли рододендронов. Начала проверять куст за кустом, отводя прочь и придерживая листья, заглядывая вниз. Переходила от одного куста к другому, шаря по земле клюшкой для гольфа – и вздрогнула, услышав вежливый голос Александра Истли:
– Ищете что-нибудь, мисс Айлзбарроу?
– Мяч для игры в гольф, – быстро отозвалась Люси. – Точнее, сразу несколько. Я тут упражнялась с клюшкой в дневные часы и растеряла массу мячей. Сегодня решила, что пора уже хоть сколько-то отыскать.
– Мы вам поможем, – с готовностью предложил Александр.
– Ох, это будет очень мило. Я думала, вы заняты игрой в футбол.
– В футбол долго не погоняешь, – объяснил Стоддарт-Уэст. – Взмокнешь весь. А вы серьезно занимаетесь гольфом?
– Люблю, во всяком случае. Но возможность предоставляется не часто.
– Ну да, понятно. Ведь это вы здесь занимаетесь готовкой?
– Да.
– И ланч сегодняшний вы готовили?
– Да, я. Как, ничего?
– Просто класс, – сказал Александр. – Нас в школе кормят кошмарным мясом, пересушенным, как я не знаю что. Мне нравится, когда говядина розовая внутри, сочная. Пирог на патоке был тоже обалденный.
– Вы мне должны сказать, что любите больше всего.
– А можно как-нибудь испечь яблочные меренги? Для меня ничего нет вкуснее.
– Конечно.
Александр испустил блаженный вздох.
– В доме под лестницей есть набор для часового гольфа, – сказал он. – Можно установить на газоне и поиграть. Ты как смотришь, Стоддарт?
– Годится! – сказал Стоддарт-Уэст.
– Он на самом-то деле не австралиец, – любезно пояснил Александр. – А говорит, как они, для практики, на случай если предки в будущем году возьмут его на международный матч по крикету.
С благословения Люси мальчики отправились за набором для часового гольфа. Немного позже, возвращаясь обратно в дом, она застала их за установкой его на подстриженном газоне и спорами о том, как располагать цифры.
– Мы не хотим, как на циферблате, – сказал Стоддарт-Уэст.
– Это детская игра. Пусть как на настоящей площадке. «Длинные» лунки и «короткие». Жаль только, цифры заржавели. Почти ничего не разобрать.
– Мазнуть бы по каждой белой краской, – сказала Люси. – Могли бы завтра раздобыть немного и покрасить.
– Хорошая мысль. Слушайте! – Лицо у Александра просияло. – По-моему, в Долгом амбаре до сих пор хранятся банки с белилами – остались после маляров. Пошли, посмотрим?
– А что это – Долгий амбар? – спросила Люси.
Александр показал на длинное каменное строение, стоящее немного отступя от дома и ближе к задней аллее.
– Он очень старый. Дед прозвал его Отхожий сарай и хвастает, будто он уцелел еще со времен Елизаветы Первой, но это он так, для форсу. Здесь раньше стояла ферма и амбар был при ней. Мой прадед ферму снес и на ее месте построил этот ужасный дом… В Долгом амбаре, – прибавил он, – большая часть дедовой коллекции. То, что он в молодости присылал домой из-за границы. Тоже в основном порядочный кошмар. Иногда там собираются играть в вист, и так далее. Дамы из «Женского института». Устраивают распродажи рукоделья. Ну что, пошли?
Люси с большой охотой последовала за ними.
В амбар вела высокая дубовая дверь, обитая гвоздями.
Александр поднял руку и снял ключ с гвоздя в правом верхнем углу двери, прикрытом плющом. Повернул его в замке, толкнул дверь и они вошли.
В первую минуту Люси показалось, что она попала в какой-то на редкость скверный музей. Две головы римских императоров таращились на нее, вылупив мраморные глаза, загромождал пространство необъятный саркофаг в упадническом греко-римском стиле, жеманная Венера на постаменте цеплялась за свое грозящее соскользнуть вниз одеяние. Помимо упомянутых произведений искусства здесь находились два стола на козлах, стулья, сложенные штабелями, и разнородный хлам типа проржавелой ручной косилки, пары ведер, пары изъеденных молью автомобильных сидений и чугунная садовая скамейка, выкрашенная в зеленый цвет и хромая на одну ножку.
– По-моему я вон там видел краски, – неуверенно произнес Александр.
Он прошел в угол и отдернул закрывающую его рваную занавеску.
Обнаружились две банки красок и кисти, засохшие и отверделые.
– Тут вам, по-настоящему, не обойтись без скипидара, – сказала Люси.
Скипидара, однако, не оказалось. Мальчики вызвались слетать за ним на велосипедах, и Люси поддержала их в этом.
Красить цифры для часового гольфа – чем не занятие для них, хотя бы на некоторое время.
Ребята пошли к двери, оставив свою спутницу в амбаре.
– Не мешало бы навести здесь чистоту и порядок, – сказала она, обращаясь более к самой себе.
– Я бы не стал, – отсоветовал ей Александр. – Тут убираются, когда устраивают что-нибудь, но в такое время года устраивать практически нечего.
– Мне ключ опять повесить на дверь снаружи? Его держат обычно там?
– Да. Стянуть-то отсюда нечего. Кому нужны эти жуткие мраморные штуковины, да они и весят добрую тонну.
Люси была с ним согласна. Нельзя сказать, чтобы художественный вкус мистера Кракенторпа привел ее в восхищенье. Человек, кажется, обладал безошибочным уменьем выбирать наихудшие образчики какого ни возьми периода.
Когда мальчики ушли, она еще немного постояла, озираясь вокруг. Взгляд ее упал на саркофаг и задержался на нем.
Саркофаг…
В воздухе слегка тянуло чем-то затхлым, словно амбар давно не проветривали. Она подошла к саркофагу. Он был закрыт тяжелой, плотно прилегающей крышкой. Люси поглядела на нее задумчиво.
Потом вышла, сходила на кухню, нашла там тяжелый лапчатый лом и вернулась назад.
Задача оказалась не из легких, но Люси проявила упорство в своих стараниях.
Потихоньку крышка, поддетая ломом, стала приподниматься.
Этой щели Люси хватило, чтобы увидеть, что находится внутри.
Глава 6
I
Через несколько минут Люси, заметно побледневшая, вышла из амбара, заперла дверь и повесила ключ обратно на гвоздь.
Быстрым шагом она направилась к конюшне, вывела машину и двинулась на ней по задней аллее. Остановилась у почты в конце улицы. Зашла в телефонную будку, опустила в аппарат монеты и набрала номер.
– Я хочу говорить с мисс Марпл.
– Она отдыхает, мисс. Это ведь мисс Айлзбарроу, так?
– Да.
– Я не стану ее беспокоить, мисс, и точка. Она – старый человек, ей нужно отдыхать.
– Придется побеспокоить. У меня к ней срочное дело.
– А я не стану…
– Будьте добры сию минуту сделать то, что вам сказано.
Когда надо, Люси могла добавить в голос металла. Флоренс, со своей стороны, умела отступать перед силой, которой лучше не прекословить.
Немного погодя раздался голос мисс Марпл.
– Да, Люси?
Люси сделала глубокий вдох.
– Вы были совершенно правы, – сказала она. – Я его нашла.
– Труп женщины?
– Да. Женщины в меховом пальто. Он спрятан в полуамбаре-полумузее рядом с домом, в каменном саркофаге. Скажите, как мне действовать дальше? Я считаю, нужно сообщить в полицию.
– Да, нужно. И немедленно.
– Ну, а как насчет остального? Насчет вас? Там первым делом захотят узнать, с какой стати мне, без всякой видимой причины, понадобилось поднимать крышку, которая весит тонны. Хотите, придумаю причину? Мне нетрудно.
– Нет, – сказала своим мягким, серьезным голоском мисс Марпл. – Я, знаете, думаю, единственное, что нужно сделать, – это сказать им чистую правду.
– И о вас тоже?
– Обо всем.
Внезапная усмешка оживила бледное лицо Люси.
– Мне-то это будет совсем просто, – сказала она. – А вот им поверить мне – куда труднее!
Она повесила трубку, набрала в грудь побольше воздуху и позвонила в полицейский участок.
– Я только что обнаружила труп в саркофаге, который находится в Долгом амбаре в имении Резерфорд-Холл.
– Что-что?
Люси повторила и, предвидя, каков будет следующий вопрос, назвалась.
Затем вернулась назад, поставила на место машину и пошла в дом.
В холле на минутку задержалась, собираясь с мыслями.
Потом решительно тряхнула головой и вошла в библиотеку, где сидела мисс Кракенторп, помогая отцу решать кроссворд из газеты «Таймс».
– Нельзя ли вас на два слова, мисс Кракенторп?
Эмма подняла голову, и тень озабоченности прошла по ее лицу. Озабоченности, как догадывалась Люси, исключительно хозяйственного свойства. С таких слов неоценимые помощницы по домашней работе обыкновенно начинают, когда хотят объявить о грядущем уходе.
– Так говорите же, любезная, говорите, – сказал раздраженно старый мистер Кракенторп. Люси опять обратилась к Эмме.
– Я бы хотела, если можно, поговорить с вами наедине.
– Чепуха, – сказал мистер Кракенторп. – Выкладывайте напрямик, что там у вас.
– Минуточку, отец. – Эмма встала и направилась к двери.
– Все вздор. С этим можно подождать, – сердито сказал старик.
– Боюсь, что нельзя, – сказала Люси.
На что мистер Кракенторп не замедлил отреагировать:
– Вот нахальство!
Эмма вышла в холл. Люси – следом, закрыв за собой дверь.
– Да? – сказала Эмма. – В чем дело? Если вы считаете, что с приездом мальчиков прибавилось слишком много работы, то я берусь вам помогать, и…
– Дело вовсе не в этом, – сказала Люси. – Я не хотела говорить в присутствии вашего батюшки, так как он, сколько я понимаю, человек болезненный и для него это могло стать потрясением. Я, видите ли, нашла в Долгом амбаре, в том большом саркофаге, тело убитой женщины.
Эмма Кракенторп широко открыла глаза.
– В саркофаге? Убитую женщину? Быть не может!
– Боюсь, что именно так. Я звонила в полицию. Оттуда с минуты на минуту приедут.
У Эммы порозовели щеки.
– Вам следовало сначала сказать мне – до того, как заявлять в полицию.
Быстрым шагом она направилась к конюшне, вывела машину и двинулась на ней по задней аллее. Остановилась у почты в конце улицы. Зашла в телефонную будку, опустила в аппарат монеты и набрала номер.
– Я хочу говорить с мисс Марпл.
– Она отдыхает, мисс. Это ведь мисс Айлзбарроу, так?
– Да.
– Я не стану ее беспокоить, мисс, и точка. Она – старый человек, ей нужно отдыхать.
– Придется побеспокоить. У меня к ней срочное дело.
– А я не стану…
– Будьте добры сию минуту сделать то, что вам сказано.
Когда надо, Люси могла добавить в голос металла. Флоренс, со своей стороны, умела отступать перед силой, которой лучше не прекословить.
Немного погодя раздался голос мисс Марпл.
– Да, Люси?
Люси сделала глубокий вдох.
– Вы были совершенно правы, – сказала она. – Я его нашла.
– Труп женщины?
– Да. Женщины в меховом пальто. Он спрятан в полуамбаре-полумузее рядом с домом, в каменном саркофаге. Скажите, как мне действовать дальше? Я считаю, нужно сообщить в полицию.
– Да, нужно. И немедленно.
– Ну, а как насчет остального? Насчет вас? Там первым делом захотят узнать, с какой стати мне, без всякой видимой причины, понадобилось поднимать крышку, которая весит тонны. Хотите, придумаю причину? Мне нетрудно.
– Нет, – сказала своим мягким, серьезным голоском мисс Марпл. – Я, знаете, думаю, единственное, что нужно сделать, – это сказать им чистую правду.
– И о вас тоже?
– Обо всем.
Внезапная усмешка оживила бледное лицо Люси.
– Мне-то это будет совсем просто, – сказала она. – А вот им поверить мне – куда труднее!
Она повесила трубку, набрала в грудь побольше воздуху и позвонила в полицейский участок.
– Я только что обнаружила труп в саркофаге, который находится в Долгом амбаре в имении Резерфорд-Холл.
– Что-что?
Люси повторила и, предвидя, каков будет следующий вопрос, назвалась.
Затем вернулась назад, поставила на место машину и пошла в дом.
В холле на минутку задержалась, собираясь с мыслями.
Потом решительно тряхнула головой и вошла в библиотеку, где сидела мисс Кракенторп, помогая отцу решать кроссворд из газеты «Таймс».
– Нельзя ли вас на два слова, мисс Кракенторп?
Эмма подняла голову, и тень озабоченности прошла по ее лицу. Озабоченности, как догадывалась Люси, исключительно хозяйственного свойства. С таких слов неоценимые помощницы по домашней работе обыкновенно начинают, когда хотят объявить о грядущем уходе.
– Так говорите же, любезная, говорите, – сказал раздраженно старый мистер Кракенторп. Люси опять обратилась к Эмме.
– Я бы хотела, если можно, поговорить с вами наедине.
– Чепуха, – сказал мистер Кракенторп. – Выкладывайте напрямик, что там у вас.
– Минуточку, отец. – Эмма встала и направилась к двери.
– Все вздор. С этим можно подождать, – сердито сказал старик.
– Боюсь, что нельзя, – сказала Люси.
На что мистер Кракенторп не замедлил отреагировать:
– Вот нахальство!
Эмма вышла в холл. Люси – следом, закрыв за собой дверь.
– Да? – сказала Эмма. – В чем дело? Если вы считаете, что с приездом мальчиков прибавилось слишком много работы, то я берусь вам помогать, и…
– Дело вовсе не в этом, – сказала Люси. – Я не хотела говорить в присутствии вашего батюшки, так как он, сколько я понимаю, человек болезненный и для него это могло стать потрясением. Я, видите ли, нашла в Долгом амбаре, в том большом саркофаге, тело убитой женщины.
Эмма Кракенторп широко открыла глаза.
– В саркофаге? Убитую женщину? Быть не может!
– Боюсь, что именно так. Я звонила в полицию. Оттуда с минуты на минуту приедут.
У Эммы порозовели щеки.
– Вам следовало сначала сказать мне – до того, как заявлять в полицию.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента