Кристи Агата. Зернышки в кармане

   - А его жена?
   - С виду - кроткая овечка, которую Бог обделил мозгами. Но это с виду, а что на самом деле... До замужества она работала медсестрой в больнице - когда Персиваль слег с воспалением легких, она его выхаживала и выходила до романтической развязки. Старика этот брак сильно разочаровал. Он сноб и хотел, чтобы Персиваль женился "как положено". Несчастную миссис Валь он презирает, то и дело мешает с грязью. Так что, думаю, она его не сильно любит - вернее, любила. У нее две страсти - кино и магазины. Главная печаль - муж дает мало денег.
   - Что скажете про дочь?
   - Элейн? Вот ее мне немного жаль. Она человек неплохой. Из тех, что всю жизнь остаются школьницами. Она умеет организовать игру, занимается с девочками-скаутами, это ей интересно. Недавно у нее был роман с молодым учителем, из "сердитых" <"Сердитым" называлось молодое поколение англичан, выступившее после Второй мировой войны против буржуазного устройства общества и его лицемерной морали. Термин возник после появления в 1956 году пьесы Дж. Осборна "Оглянись во гневе".>, но отец семейства выяснил, что этот недовольный напичкан коммунистическими идеями, и разом положил этой романтической истории конец.
   - И у нее не хватило духу возразить?
   - У нее-то хватило. Отступился и поднял лапки как раз он. Опять же, наверное, его больше прельщали деньги. Особенно привлекательной Элейн, увы, не назовешь.
   - А другой сын?
   - Никогда с ним не встречалась. Говорят, необычайно красив, но, судя по всему, отпетый негодяй. Была скверная история в прошлом - подделал чек. Живет в Восточной Африке.
   - С отцом - полный разрыв?
   - Да, мистер Фортескью не мог лишить его наследства, потому что уже сделал младшим партнером в фирме, но он уже многие годы не поддерживает с ним никаких отношений, а если и упоминает его, то только так: "Не говорите мне об этом мерзавце. Он мне не сын". И все-таки...
   - Да, мисс Доув?
   - И все-таки, - медленно проговорила Мэри, - не удивлюсь, если вдруг выяснится, что старик Фортескью собирался вернуть сына сюда.
   - Почему вы так думаете?
   - Потому что с месяц назад старый Фортескью устроил Персивалю жуткую головомойку - оказалось, тот что-то делал за его спиной, не знаю, - что именно, но хозяин был вне себя от ярости. Персиваль вдруг попал в опалу. Он в последнее время тоже сильно изменился.
   - Мистер Фортескью?
   - Нет, Персиваль. Ходил перепуганный до смерти.
   - Так, теперь поговорим о слугах. О Крампах вы уже рассказали. Кто еще работает в доме?
   - Есть горничная, Глэдис Мартин, вернее официантка - они предпочитают, чтобы их называли так. Она убирает комнаты внизу, накрывает на столы, уносит грязную посуду и помогает Крампу прислуживать хозяевам за едой. Довольно порядочная девушка, но уж очень тупа. Слегка гнусавит.
   Нил кивнул.
   - Эллен Кертис - уборщица. Женщина пожилая, вечно раздраженная и сердитая, но работает в доме давно и чистоту поддерживает на высшем уровне. Никогда нигде ни соринки, ни пылинки. Есть еще помощницы, но они появляются по мере надобности.
   - То есть в доме больше никто не живет?
   - Живет. Старушка мисс Рэмсботтом.
   - Кто она?
   - Свояченица мистера Фортескью - сестра его первой жены. Жена была немного старше его, а сестра намного старше ее - так что ей здорово за семьдесят. У нее на втором этаже своя комната, она сама себе готовит и вообще сама себя обслуживает, женщина заходит к ней только убирать. Довольно эксцентричная особа и своего зятя никогда не любила, но переехала сюда при жизни сестры, да так здесь и осталась. Мистеру Фортескью никогда не было до нее дела. Но она, доложу я вам, штучка, эта тетушка Эффи.
   - И это все?
   - Все.
   - Стало быть, мы добрались до вас, мисс Доув.
   - Хотите подробности моей биографии? Я сирота. Кончила курсы секретарш в колледже Сент-Алфредс. Работала машинисткой-стенографисткой сначала в одном месте, затем в другом, потом решила, что карьера секретарши не по мне, и поменяла курс, пошла в экономки. Работала в трех семьях. Через год-полтора сидеть на одном месте мне надоедает, перебираюсь на другое. В "Тисовой хижине" я около года. Я отпечатаю на машинке фамилии и адреса моих прежних нанимателей и передам их, вместе с копиями рекомендаций, вашему сержанту... Хей, да? Это вас удовлетворит?
   - Вполне, мисс Доув. - Нил немного помолчал, мысленно представив, как мисс Доув подсыпает отраву в завтрак мистера Фортескью. Фантазия его пошла дальше, и он увидел, как она методично собирает тисовые ягоды в корзину. Вздохнув, он вернулся в настоящее, к реальной действительности. - Я хотел бы поговорить с девушкой... Глэдис, а потом с уборщицей. - Поднявшись, он добавил:
   - Кстати, мисс Доув, может быть, вам известно, почему в кармане мистера Фортескью оказалась горсть зерен?
   - Зерен? - Она уставилась на него, похоже, с неподдельным удивлением.
   - Да, именно зерен. Вам это ни о чем не говорит?
   - Абсолютно.
   - Кто содержал в порядке его одежду?
   - Крамп.
   - Понятно. Мистер и миссис Фортескью занимают общую спальню?
   - Да. Помимо этого, разумеется, у него своя гардеробная и туалет, как и у нее... - Мэри глянула на наручные часы. - Думаю, она вот-вот вернется.
   Инспектор уже поднялся.
   - Знаете что, мисс Доув? - спросил он любезным тоном. - Даже если в округе три площадки для гольфа, очень странно, что миссис Фортескью до сих пор не нашли.
   - А если она сейчас вообще не играет в гольф, инспектор? Тогда ничего странного в этом нет, правда?
   В голосе Мэри слышались сухие нотки. Инспектор резко бросил:
   - Мне четко ответили, что она играет в гольф.
   - Она взяла клюшки для гольфа и сказала, что поедет играть. Села в машину и уехала.
   Он с легким прищуром посмотрел на нее, переваривая смысл сказанного.
   - С кем она обычно играет в гольф? Вам это известно?
   - Весьма вероятно, что с мистером Вивианом Дюбуа. Нил ограничился кратким:
   - Понятно.
   - Я пришлю к вам Глэдис. Скорее всего, она будет перепугана до смерти. Застыв на мгновение в дверях, Мэри сказала:
   - На мои слова особенно не ориентируйтесь. Я женщина злобная.
   Она вышла. Инспектор Нил в задумчивости смотрел на закрытую дверь. По злобе или нет, но рассказанное Мэри Доув давало пищу для размышлений. Если Рекса Фортескью отравили, а судя по всему, так оно и было, обстановка в "Тисовой хижине" выглядела многообещающей. Мотивы лежали на поверхности толстым слоем.
   Глава 5
   1
   Девушка, вошедшая в комнату с явным нежеланием, была непривлекательной и испуганной. Несмотря на высокий рост и хорошо сшитый форменный бордовый костюм, ей удавалось выглядеть неряшливой.
   Она сразу заявила, вперившись в него испытующим взглядом:
   - Я ничего не делала. Правда. Ничего про это не знаю.
   - Хорошо, хорошо, - успокаивающе произнес Нил. Голос его слегка изменился. В нем теперь слышались даже веселые нотки, интонация стала менее официальной. Пусть эта Глэдис, перепуганная крольчиха, почувствует себя посвободнее. Садитесь, - пригласил он. - Я хочу расспросить вас про сегодняшний завтрак.
   - Я ничего не делала.
   - Но завтрак вы подавали?
   - Завтрак подавала.
   Даже в этом она призналась с неохотой. Вообще вид у нее был и виноватый и перепуганный, но инспектор Нил знал - со свидетелями такое бывает. И бодрым голосом, стараясь, чтобы она почувствовала себя раскованнее, продолжал задавать вопросы:
   - Кто вышел к завтраку первым? А вторым?
   - Первой к завтраку вышла Элейн Фортескью. Крамп как раз вносил кофейник. Потом спустилась миссис Фортескью, потом миссис Валь, а хозяин вышел последним. Они обслуживали себя сами. Чай, кофе и горячее стояли на буфете.
   Ничего нового и существенного он от нее не узнал. Господа ели и пили именно то, что перечислила Мэри Доув. Хозяин, миссис Фортескью и мисс Элейн пили кофе, миссис Валь пила чай. Все как всегда.
   Нил задал ей несколько вопросов о себе, тут она отвечала с большей готовностью. От Центра по обслуживанию она работала в ИААФе, то есть Институте армии, авиации и флота, потом в кафе в Истборне. Потом решила поработать в частном доме и в сентябре устроилась в "Тисовую хижину". Уже два месяца прошло.
   - И как, нравится?
   - А что, вроде нормально. - Потом добавила:
   - Беготни тут, слава Богу, меньше, хотя и не так вольготно...
   - Расскажите мне об одежде мистера Фортескью - о его костюмах. Кто за ними следил? Чистил и все такое? Глэдис обиженно поджала губы.
   - Вообще-то полагалось, чтобы мистер Крамп. А он всякий раз норовил это на меня спихнуть.
   - Кто чистил и гладил костюм, в котором мистер Фортескью был сегодня?
   - Я и не помню, в каком он был. У него их ого сколько.
   - В кармане его костюмов вы зерна никогда не находили?
   - Зерна? - озадаченно переспросила она.
   - Рожь, если точнее.
   - Рожь? Хлеб, что ли? Такой черный.., и на вкус противный, да?
   - Хлеб делают из ржи. А рожь - это сами зерна. Их нашли в кармане пиджака вашего хозяина.
   - В кармане пиджака?
   - Да. Знаете, как они туда попали?
   - Не знаю, точно говорю. Я их в глаза не видела. Больше вытянуть из нее ничего не удалось. На мгновение он засомневался: вдруг она что-то утаивает, что-то знает, но не хочет признаваться? Она явно была смущена, будто ждала подвоха, но в конце концов он решил: это естественный страх перед полицией.
   Когда он разрешил ей идти, она спросила:
   - Так это правда? Он умер?
   - Да, умер.
   - Надо же, так сразу. Когда звонили из конторы, сказали, мол, у него припадок.
   - Да.., с ним случился припадок.
   - У одной моей знакомой бывали припадки, - сообщила Глэдис. - Ни с того ни с сего ка-ак бухнется! Я, помню, жутко боялась.
   На миг воспоминание помогло ей расслабиться.
   Инспектор Нил прошел на кухню.
   Там его встретили в штыки. Могучая краснолицая женщина, вооруженная скалкой, угрожающе шагнула ему навстречу.
   - Тоже мне, полиция, - сразу перешла она в наступление. - Приходят сюда и заявляют: я, мол, такого наготовила, что хозяин отравился. Нет уж, господа хорошие, извиняйте. Отсюда в столовую все идет в том виде, в каком положено. Это же надо - прийти сюда и заявить, что я отравила хозяина! Да я на вас еще в суд подам, будь вы хоть десять раз из полиции. В этом доме порченого на стол не подают.
   Инспектору Нилу не сразу, но все-таки удалось унять оскорбленную в лучших чувствах мастерицу своего дела. Из буфетной, ухмыляясь, выглянул сержант Хей, и инспектор Нил понял, что свою порцию праведного гнева миссис Крамп он уже получил.
   Сцена завершилась телефонным звонком. Нил вышел в холл и увидел, что трубку взяла Мэри Доув. Стала что-то записывать в блокнот. Повернув голову, она через плечо бросила:
   - Телеграмма.
   Повесила трубку и передала инспектору блокнот с записью.
   Телеграмма была из Парижа и гласила следующее:
   - ФОРТЕСКЬЮ ТИСОВАЯ ХИЖИНА БЕЙДОН-ХИТ. ТВОЕ ПИСЬМО СОЖАЛЕНИЮ ЗАДЕРЖАЛОСЬ БУДУ ЗАВТРА ЧАЮ. ПРЕДВКУШАЮ ОБЕД ТЕЛЯЧЬЮ ОТБИВНУЮ. ЛАНС".
   Брови инспектора Нила приподнялись.
   - Итак, блудного сына вызвали домой, - произнес он.
   Глава 6
   В ту минуту, когда Рекс Фортескью пил свою последнюю чашку чаю, Ланс Фортескью и его жена сидели под каштанами на Елисейских полях и наблюдали за фланирующей публикой.
   - Легко сказать, Пэт, "опиши его". Это не моя стихия. Что ты хочешь знать? Ну, допустим, папенька - старый плут. Но тебя это сильно не опечалит, правда? В конце концов, тебя этим уже не удивишь.
   - О да, - согласилась Пэт. - Я, как ты говоришь, вполне акклиматизировалась.
   Она постаралась, чтобы голос ее не звучал тоскливо. То ли весь мир состоит из плутов, то ли ей просто везет на эту породу людей?
   Эту высокую длинноногую девушку нельзя было назвать красивой, но она, безусловно, была обаятельной - живой нрав и доброе сердце делали свое дело. Она была грациозна и стройна, особый шарм ей придавали чудесные каштановые волосы, блестевшие на солнце. Она напоминала холеную, благородных кровей кобылицу - возможно, сыграло свою роль ее длительное общение с лошадьми.
   Да, про плутовство в мире скачек ей было хорошо известно. Теперь, значит, предстоит встреча с плутовством в мире финансов. Впрочем, ее свекор, которого она пока не знала лично, был, по крайней мере с точки зрения закона, столпом нравственности и морали. Все эти люди, хваставшие, как ловко они "провернули дельце", в одном были друг на друга похожи: юридически они всегда оставались в рамках закона. И все же ей казалось: ее любимый Ланс, пусть в прошлом однажды и переступивший черту, был наделен большей честностью, чем большинство этих удачливых ловкачей.
   - Я не хочу сказать, - продолжал Ланс, - что он мошенник, нет, такого нет и в помине. Но как сорвать куш, он знает.
   - Иногда, - сказала Пэт, - мне кажется, что я их ненавижу - тех, кто знает, как сорвать куш. Ты его любишь, - добавила она. Не спрашивая, а утверждая.
   Ланс задумался над ее словами, потом с легким удивлением ответил:
   - Знаешь, дорогая, наверное, ты права. Пэт рассмеялась. Повернув голову, он взглянул на нее. Чуть прищурился. Какая она все-таки прелесть! Он ее обожал. Ради нее игра стоила свеч.
   - В каком-то смысле, - сказал он, - ехать туда страшно. Городская жизнь. В пять часов восемнадцать минут - дома. Такая жизнь не по мне. Мне как-то уютнее среди изгнанников и банкротов. Но, наверное, приходит время, когда надо бросать якорь. А если в моей руке будет твоя, пожалуй, все это принесет мне радость. Раз уж старик пошел на мировую, не воспользоваться этим просто грех. Я здорово удивился, когда получил от него письмо... Чтобы Персиваль замарал свою репутацию - уму непостижимо! Персиваль - пай-мальчик. Но, доложу тебе, Перси всегда был себе на уме. Да, это точно.
   - Боюсь, - заметила Патриция Фортескью, - что твой брат Персиваль мне вряд ли понравится.
   - Я не хочу тебя против него настраивать. Просто мы с Перси никогда не ладили - только и всего. Я свои карманные деньги проматывал, он складывал. У меня были друзья с сомнительной репутацией, но все люди занимательные, Перси заводил "полезные связи". Мы были с ним как две противоположности. Я всегда считал его недотепой, а он.., знаешь, иногда мне кажется, что он меня просто ненавидел. Сам не знаю почему...
   - А я, кажется, понимаю...
   - Правда, дорогая? Ты у меня такая сообразительная. Знаешь, меня всегда занимала одна мысль.., мысль фантастическая, но...
   - Какая? Говори.
   - А вот какая: не Персиваль ли подстроил всю эту историю с чеком - когда старик турнул меня из дому и рвал на себе волосы, что раньше дал мне долю в фирме и, стало быть, не мог лишить меня наследства. Ведь самое забавное в том, что , - тот чек я не подделывал - хотя, разумеется, никто мне не верил, тем более что был случай, когда я выбрал из кассы все деньги и поставил их на лошадку. Я тогда был уверен на все сто, что выиграю, да и деньги эти, в конце концов, принадлежали мне, если на то пошло. А вот чек я не подделывал. Сам не знаю, почему мне пришла в голову эта дурацкая мысль - будто это дело рук Персиваля. Но вот поди ж ты, пришла.