Кривин Феликс Давидович. Полусказки

   Они помолчали. Потом Гусь сказал:
   - Хочешь, я научу тебя летать? Это совсем не трудно, и если у тебя есть способности, ты быстро научишься.
   Гусеница охотно согласилась. Занятия начались на следующий день.
   - Вот это земля, а это - небо. Если ты ползаешь по земле, то ты просто ползаешь, а если ты ползаешь по небу, то ты уже не ползаешь, а летаешь...
   Так говорил Гусь. Он был силен в теории. Из-под капусты высунулась чья-то голова:
   - Можно и мне? Я буду сидеть тихо.
   - Ты что - тоже Гусеница?
   - Нет, я Червяк. Но мне бы хотелось летать... - Червяк замялся и добавил, немного смутившись: - Это у меня такая мечта с детства.
   - Ладно, - согласился Гусь. - Сиди и слушай внимательно. Итак, мы остановились на небе...
   Они занимались каждый день с утра до полудня. Особенно старался Червяк. Он сидел не шелохнувшись и смотрел учителю в рот, а по вечерам старательно готовил уроки и даже повторял пройденный материал. Не прошло и месяца, как Червяк уже мог безошибочно показать, где находится небо.
   Гусеница не отличалась такой прилежностью. На уроках она занималась бог знает чем: плела паутину и обматывала себя, пока не превратилась из живой, подвижной Гусеницы в какую-то восковую куколку.
   - Так у нас дело не пойдет, - делал ей замечание Гусь. - Теперь я вижу, что ты, Гусеница, никогда не будешь летать. Вот Червяк полетит - за него я спокоен.
   Червяк и тут прилежно слушал учителя. Ему было приятно, что его хвалят, хотя он и прежде не сомневался, что полетит: ведь у него по всем предметам были пятерки.
   И вот однажды, придя на занятия, Гусь застал одного Червяка.
   - А где Гусеница? - спросил Гусь. - Она что - больна?
   - Она улетела, - сказал Червяк. - Вон, посмотрите. Видите?
   Гусь посмотрел, куда показывал Червяк, и увидел Бабочку. Червяк уверял, что это - Гусеница, только теперь у нее выросли крылья. Бабочка легко порхала в воздухе, и даже сам Гусь не смог бы за ней угнаться, потому что хоть он и был силен в теории, но все-таки был домашней птицей.
   - Ну, ладно, - вздохнул Гусь, - продолжим занятия.
   Червяк сосредоточенно посмотрел на учителя и приготовился слушать.
   - Итак, - сказал Гусь, - о чем мы говорили вчера? Кажется, мы остановились на небе?..
   СКАЗКА ПРО КОЗЛИКА
   Жил-был у бабушки серенький козлик. Пошел он однажды в лес погулять зверей посмотреть, себя показать. А навстречу ему - волки.
   - Привет, старик! - говорят. - Куда топаешь?
   Козлик чуточку струхнул, но ему было приятно, что такие взрослые волки с ним, как с равным, разговаривают, и это придало ему смелости.
   - Здравствуйте, ребята! - сказал он, по примеру волков клацнув зубами. - Вот вышел немного проветриться.
   - Прошвырнемся? - спрашивают волки. Козлик не знал, что такое "прошвырнемся", но догадался, что волки приглашают его в компанию.
   - Это можно! - тряхнул он едва пробивающейся бородкой.
   - Тогда подожди здесь, - говорят волки. - Тут одно дело есть. Мы мигом.
   Отошли в сторонку и советуются, как с козликом быть: сейчас сожрать или на завтра оставить?
   - Вот что, мальчики, - говорит один. - Жрать его нет смысла. Каждому на зуб - и то не хватит. А в селе у него приличные связи, они нам всегда сгодятся. Отпустим его. Хорошо иметь своего козла отпущения.
   Вернулись волки к козлику.
   - Слушай, старик, нужна помощь. Мотнись в село, приведи кого-нибудь из приятелей. Пошел козлик, привел двух баранов.
   - Вот, знакомьтесь, - говорит, - это мои приятели.
   Стали волки с баранами знакомиться - только шерсть с баранов полетела. Козлик хотел было остановить волков, но побоялся, что они его засмеют, что скажут: "Эх ты, бабушкин козлик!", и не остановил, а только сердито боднул баранью тушу.
   - Ишь ты, какой кровожадный! - с уважением заметили волки и этим окончательно покорили козлика.
   - Подумаешь - два барана! - сказал он. - Я могу еще больше привести, если надо.
   - Молодец, старик! - похвалили его волки. - Давай, веди еще!
   Побежал козлик.
   Но едва прибежал в село, его схватили и бросили в сарай: кто-то видел, как он баранов в лес уводил.
   Услышала бабушка, что козлика ее посадили, и - в колхозное правление.
   - Отпустите его, - просит, - он еще маленький, несовершеннолетний.
   - Да он двух баранов загубил, твой козлик, - отвечают бабке в правлении.
   Плачет бабушка, просит, домой не идет. Что с ней делать - отдали ей козлика.
   А козлик, не успел еще на порог дома ступить - снова в лес. Волки его уже ждали.
   - Ну что, где твои бараны? - спрашивают.
   Стыдно было козлику рассказывать, как бабушка его выручала.
   - Я сейчас, - говорит он волкам. - Вы только подождите. Я их приведу, вот увидите.
   Опять привел, опять попался. И опять его бабушка выручила. А потом бараны умнее стали: не хотят водиться с козликом, не верят ему.
   Злятся волки, подтягивают животы. Смеются над козликом:
   - Тоже, герой нашелся! Сказано - бабушкин козлик!
   Обидно козлику, а что делать - не знает.
   - Ты нас к бабке своей сведи, - предлагают волки. - Может, она нас хоть капустой угостит. Да и неудобно, что мы с ней до сих пор не знакомы.
   - И верно! - обрадовался козлик. - Бабка у меня хорошая, она вам понравится.
   - Конечно, - соглашаются волки. - Еще как понравится!
   - И капуста понравится, - обещает козлик.
   - Ну, это тебе видней, - уклончиво отвечают волки.
   Привел их козлик домой.
   - Вы пока знакомьтесь с бабушкой, а я сбегаю в огород, капусты нарву.
   - Валяй, - говорят волки. - Мы здесь сами найдем дорогу.
   Побежал козлик. Долго не возвращался. Известное дело - пусти козла в огород!
   Когда принес капусту, волков уже не было. Не дождались они - ушли. Не было и бабушки. Бегал козлик по дому, искал ее, звал - да где там! Остались от бабушки рожки да ножки.
   ХИТРАЯ КОШКА
   Бежит Мышка по коридору, вдруг кто-то ее цап за шиворот! Скосила Мышка глаза, глядь - Кошка. От Кошки добра не жди, и решила Мышка сделать вид, будто она не узнала Кошку.
   - Скажите, пожалуйста, вы не видели Кошку?
   Кошка прищурилась:
   - А вам что - нужна Кошка?
   - Д-да, - пискнула Мышка.
   "Что-то тут не то, - подумала Кошка. - На всякий случай правды говорить не следует".
   - Кошка сидит в кабинете, - схитрила Кошка. - Она там всегда сидит... У нее там работа.
   - Может, мне ее там поискать? - предложила Мышка, не совсем уверенная, что ее отпустят.
   - Что ж, поищите, - разрешила Кошка, а про себя подумала: "Беги, беги, так ты ее и найдешь! Вот так дураков учат!"
   Побежала Мышка. Сидит Кошка, ухмыляется: "Ай да я, ай да Кошка! Хорошо Мышку за хвост провела!"
   А потом спохватилась: "Как же так? Выходит, я ее за здорово живешь отпустила? Ладно, попадешься ты мне в другой раз!"
   И в другой раз попалась Мышка.
   - Ну как, нашли вы тогда Кошку? - спросила Кошка, зло радуясь.
   - Да, да, не беспокойтесь, - заторопилась Мышка, а сама так и смотрит, куда бы улизнуть.
   "Ну, погоди, - решила Кошка. - Сейчас я тебя поймаю!"
   - Значит, Кошка в кабинете сидит?
   - В кабинете.
   - И вы можете ее привести?
   - М-могу...
   - Ну-ка приведите.
   Побежала Мышка.
   Час прошел, и два, и три - нет Мышки. Конечно, где ей Кошку привести, когда Кошка - вот она! - здесь сидит.
   Хорошо Кошка Мышку обхитрила!
   ХВОСТ
   Надоела Зайцу нужда, и решил он продать свой хвост.
   Пришел на базар, взобрался на холмик и ждет покупателей. Увидели Зайца лисицы, выстроились в очередь. Задние нажимают на передних, спрашивают друг дружку:
   - Чего дают?
   - Да вот - хвост выбросили. Не знаю только, всем ли хватит.
   - Ты гляди, не помногу давай, - кричат Зайцу. - Чтоб всем хватило!
   - Да я не помногу, - косится Заяц на свой хвостик, - только не жмите так, пожалуйста!
   Жмут лисицы, мнут друг дружке бока, каждая боится, что ей не достанется.
   - Трудно нынче с хвостами, - жалуются лисицы. - Слыхано ли дело - за хвост две морковки!
   - Нет, не слыхано, - соглашается Заяц. - Просто этот хвост мне дорог как память. Я его от родителей получил... Ой, не жмите, пожалуйста!..
   Но его уже никто не слушал. Покупатели сбились в кучу, каждый норовил вцепиться в хвост. А когда куча рассеялась, Заяц куда-то делся и на земле остался только его хвостик.
   Только хвостик - и никакой возле него очереди.
   ПОЛУПРАВДА
   Купил Дурак на базаре Правду. Удачно купил, ничего не скажешь. Дал за нее три дурацких вопроса да еще два тумака сдачи получил и - пошел.
   Но легко сказать - пошел! С Правдой-то ходить - не так просто. Кто пробовал, тот знает. Большая она, Правда, тяжелая. Поехать на ней - не поедешь, а на себе нести - далеко ли унесешь?
   Тащит Дурак свою Правду, мается. А бросить жалко. Как- никак, за нее заплачено.
   Добрался домой еле жив.
   - Ты где, Дурак, пропадал? - набросилась на него жена.
   Объяснил ей Дурак все, как есть, только одного объяснить не смог: для чего она, эта Правда, как ею пользоваться.
   Лежит Правда среди улицы, ни в какие ворота не лезет, а Дурак с женой держат совет - как с нею быть, как ее приспособить в хозяйстве.
   Крутили и так, и сяк, ничего не придумали. Даже поставить Правду, и то негде. Что ты будешь делать - некуда Правды деть!
   - Иди, - говорит жена Дураку, - продай свою Правду. Много не спрашивай - сколько дадут, столько и ладно. Все равно толку от нее никакого.
   Потащился Дурак на базар. Стал на видном месте, кричит:
   - Правда! Правда! Кому Правду - налетай!
   Но никто на него не налетает.
   - Эй, народ! - кричит Дурак. - Бери Правду - дешево отдам!
   - Да нет, - отвечает народ. - Нам твоя Правда ни к чему. У нас своя Правда, не купленная.
   Но вот к Дураку один торгаш подошел. Покрутился возле Правды, спрашивает:
   - Что, парень, Правду продаешь? А много ли просишь?
   - Немного, совсем немного, - обрадовался Дурак. - Отдам за спасибо.
   - За спасибо? - стал прикидывать Торгаш. - Нет, это для меня дороговато.
   Но тут подоспел еще один Торгаш и тоже стал прицениваться.
   Рядились они, рядились и решили купить одну Правду на двоих. На том и сошлись.
   Разрезали Правду на две части. Получились две полуправды, каждая и полегче, и поудобнее, чем целая была. Такие полуправды - просто загляденье.
   Идут торгаши по базару, и все им завидуют. А потом и другие торгаши, по их примеру, стали себе полуправды мастерить.
   Режут торгаши правду, полуправдой запасаются.
   Теперь им куда легче разговаривать между собой.
   Там, где надо бы сказать: "Вы подлец!" - можно сказать: "У вас трудный характер". Нахала можно назвать шалуном, обманщика - фантазером.
   И даже нашего Дурака теперь никто дураком не назовет.
   О дураке скажут: "Человек, по-своему мыслящий".
   Вот как режут Правду!
   СОСЕДКИ
   Вот здесь живет Спесь, а через дорогу от нее - Глупость. Добрые соседки, хоть характерами и несхожи: Глупость весела и болтлива, Спесь мрачна и неразговорчива. Но - ладят.
   Прибегает однажды Глупость к Спеси:
   - Ох, соседка, ну и радость у меня! Сколько лет сарай протекал, скотина хворала, а вчера крыша обвалилась, скотину прибило, и так я одним разом от двух бед избавилась.
   - М-да, - соглашается Спесь. - Бывает...
   - Хотелось бы мне, - продолжает Глупость, - отметить это событие. Гостей пригласить, что ли. Только, кого позвать - посоветуй.
   - Что там выбирать, - говорит Спесь. - Всех зови - а то, гляди, подумают, что ты бедная!
   - Не много ли - всех? - сомневается Глупость. - Это ж мне все продать, все с хаты вынести, чтоб накормить такую ораву...
   - Так и сделай, - наставляет Спесь. - Пусть знают.
   Продала Глупость все свое добро, созвала гостей. Попировали, погуляли на радостях, а как ушли гости - осталась Глупость в пустой хате. Головы приклонить - и то не на что. А тут еще Спесь со своими обидами.
   - Насоветовала, - говорит, - я тебе - себе на лихо. Теперь о тебе только и разговору, а меня - совсем не замечают. Не знаю, как быть. Может, посоветуешь?
   - А ты хату подожги, - советует Глупость. - На пожар- то они все сбегутся.
   Так и сделала Спесь: подожгла свою хату.
   Сбежался народ. Смотрят на Спесь, пальцами показывают.
   Довольна Спесь. Так нос задрала, что с пожарной каланчи не достанешь.
   Но недолго пришлось ей радоваться. Хата сгорела, разошелся народ, и осталась Спесь посреди улицы. Постояла, постояла, а потом - деваться некуда - пошла к Глупости:
   - Принимай, соседка. Жить мне теперь больше негде.
   - Заходи, - приглашает Глупость, - живи. Жаль, что угостить тебя нечем: пусто в хате, ничего не осталось.
   - Ладно, - говорит Спесь. - Пусто так пусто. Ты только виду не показывай!
   С тех пор и живут они вместе. Друг без дружки - ни на шаг. Где Глупость - там обязательно Спесь, а где Спесь - обязательно Глупость.
   ЯЩИК
   Вы, конечно, слышали о Ящике, о простом фанерном Ящике, который долгое время был у всех на посылках, а потом, испещренный со всех сторон адресами, настолько повысил свое образование, что его перевели в кладовку на должность главного кладовщика.
   Работа, как говорят, не пыльная. Правда, если приглядеться поближе, пыли в кладовке всегда хватало, но зато у Ящика здесь, даже при полной темноте, было настолько видное положение, что он сразу оказался в центре внимания. На полках, на окне, на столе и на табуретках - всюду у Ящика появились приятели.
   - Вы столько изъездили! - дребезжали приятели. - Расскажите, пожалуйста, где вы побывали.
   И Ящик зачитывал им все адреса, которые были написаны у него на крышках.
   Постепенно беседа оживлялась, и вот уже Ящик, совершенно освоившись в новой компании, затянул свою любимую песню:
   Когда я на почте служил ящиком...
   Все давно перешли на ты, и ничего особенного, конечно, в том не было, что Клещи, отведя Ящик в сторонку, спросили у него совершенно по-дружески:
   - Послушай, Ящик, у тебя не найдется лишнего гвоздика?
   Нет, лишнего гвоздика у Ящика не было, но ведь дружба - сами понимаете.
   - Сколько надо? - щедро спросил Ящик. - Сейчас вытяну.
   - Не беспокойся, мы сами вытянем...
   - Сами? Зачем сами? Для друзей я... Ящик тужился, пытаясь вытащить из себя гвозди, но в конце концов Клещам все-таки пришлось вмешаться.
   Когда я на почте...
   - пел Ящик, развалясь посреди чулана. Он потерял половину гвоздей, но еще неплохо держался. Это отметили даже Плоскогубцы.
   - Ты, брат, молодец! - сказали Плоскогубцы и добавили как бы между прочим: - Сообрази-ка для нас пару гвоздиков?
   Еще бы! Чтобы молодец - да не сообразил! Ящик сделал широкий жест, и Плоскогубцы вытащили из него последние гвозди.
   - Ай да Ящик! Ну и друг! - восхищались чуланные приятели. И вдруг спохватились: - Собственно, почему Ящик? Никакого ящика здесь нет.
   Да, Ящика больше не было. На полу лежали куски фанеры.
   - Здорово он нас провел! - сказали Клещи.
   - Выдавал себя за Ящик, а мы и уши развесили...
   - И помните? - съязвили Плоскогубцы. - "Когда я на почте служил ящиком!.." Ручаемся, что это служил не он, да и не на почте, да и не ящиком, да и вообще нет такой песни.
   Последние слова Плоскогубцев прозвучали особенно убедительно.
   - Нет такой песни! - подхватили обитатели чулана. - Нет такой песни и никогда не было!
   МЕМУАРЫ
   Жили на письменном столе два приятеля-карандаша - Тупой и Острый. Острый Карандаш трудился с утра до вечера: его и строгали, и ломали, и в работе не щадили. А к Тупому Карандашу и вовсе не притрагивались: раз попробовали его вовлечь, да сердце у него оказалось твердое. А от твердого сердца ни в каком деле толку не жди.
   Смотрит Тупой Карандаш, как его товарищ трудится, и говорит:
   - И чего ты маешься? Разве тебе больше всех надо?
   - Да нет, совсем не больше, - отвечает Острый Карандаш. - Просто самому интересно.
   - Интересно-то интересно, да здоровье дороже, - урезонивает его Тупой Карандаш. - Ты погляди, на кого ты похож: от тебя почти ничего не осталось.
   - Не беда! - весело отвечает его товарищ. - Меня еще не на одну тетрадь хватит!
   Но проходит время, и от Острого Карандаша действительно ничего не остается. Его заменяют другие острые карандаши, и они с большой любовью отзываются о своем предшественнике.
   - Я его лично знал! - гордо заявляет Тупой Карандаш. - Это был мой лучший друг, можете мне поверить!
   - Вы с ним дружили? - удивляются острые карандаши. - Может быть, вы напишете мемуары?
   И Тупой Карандаш пишет мемуары.
   Конечно, пишет он их не сам - для этого он слишком тупой. Острые карандаши задают ему наводящие вопросы и записывают события с его слов. Это очень трудно: Тупой Карандаш многое забыл, многое перепутал, а многого просто передать не умеет. Приходится острым карандашам самим разбираться подправлять, добавлять, переиначивать.
   Тупой Карандаш пишет мемуары...
   ПОТЕРЯННЫЙ ДЕНЬ
   Для Календаря наступила осень...
   Вообще-то осень у него - всю жизнь, потому что круглый год с него опадают листки, но когда листков остается так мало, как сейчас, то это уже настоящая осень.
   Календарь шлепал по лужам, глядя в них - много ли на небе туч. У него уже не хватало сил поднять голову.
   Вот тут-то ему и повстречалась теплая компания.
   Тридцать Первое Ноября, Восьмой День Недели и Двадцать Пятый Час Суток сидели вне времени и пространства и говорили об осенних делах.
   - Эге, папаша, неважно ты выглядишь! - крикнули они Календарю. Смотри, доконает тебя эта осень.
   - Доконает, - вздохнул Календарь.
   - Да ты присаживайся, чего стоишь?
   - Надо идти, - сказал Календарь, - нет времени.
   - Это у тебя-то нет времени? - рассмеялся Восьмой День Недели. - А что же нам тогда говорить? На нашу долю и вообще времени не досталось.
   - Да, - проворчал Двадцать Пятый Час, - ночей не спишь, все стараешься попасть в ногу с временем - никак не удается. Дождешься двадцати четырех часов, только попробуешь приткнуться - глядь - уже час ночи.
   - Или первое декабря, - вставило Тридцать Первое Ноября. - Сразу после тридцатого.
   - А я уж как извелся с этими воскресеньями и понедельниками! Так держатся друг за дружку, как будто их кто-то связал. - Восьмой День Недели с укором посмотрел на Календарь. - А все ты, папаша, виноват. Нет у тебя порядка.
   - Как это нет порядка? - обиделся Календарь. - Я за порядком сам слежу, у меня каждый день на учете.
   - А толку-то от этих дней! - воскликнуло Тридцать Первое Ноября. Каждый из них отбирает у тебя день жизни.
   - Отбирает, это правда...
   - Слышь, папаша, ты бы плюнул на них, а? Взял бы лучше нас - мы бы у тебя ни минутки не тронули.
   - Вас? - с сомнением посмотрел на них Календарь.
   - Ну конечно, нас! - сказал Восьмой День Недели. - У нас бы время никуда не двигалось, на месте стояло. Ни четвергов, ни пятниц, ни суббот живи, ни о чем не думай.
   - И все время ночь, - подхватил Двадцать Пятый Час. - Спи себе, знай, похрапывай!
   - Это бы ничего, - улыбнулся Календарь. - И все листки целы?
   - Все до одного! Если время стоит - куда им деваться?
   Календарь сел, аккуратно подобрав листки.
   - Я бы тогда в библиотеку поступил, - мечтательно произнес он. - Там с книгами хорошо обращаются. Взял, почитал, на место поставил... Вот жизнь!
   - Выдана книга тридцать первого ноября...
   - В восьмой день недели...
   - В двадцать пять ноль-ноль...
   - Вернуть книгу тридцать первого ноября...
   - В восьмой день недели...
   - В двадцать пять ноль-ноль...
   - Постойте, постойте, - забеспокоился Календарь. - Это как же? Одну книгу читать целый год?
   - А что - разве много? Если время стоит - чего там его экономить?
   Это сказало Тридцать Первое Ноября. А Восьмой День Недели добавил:
   - Да и читать-то никто не будет. Время стоит - значит, все стоит, разве не понимаешь?
   - Все стоит? И жизнь, и все остальное?
   - Стоит, папаша, стоит! И тебе - прямая дорога на пенсию. Наработал свое, довольно!
   - А как же библиотека?
   - На кой она тебе? Плюнь, не думай!
   Календарь встал, расправил свои листки.
   - Ну, вот что, нечего мне тут с вами время терять. Поговорили и хватит!
   - А осень, папаша? Она же не пощадит! - напомнил Двадцать Пятый Час.
   - Ну и ладно!
   - Ох, смотри, доведут тебя твои дни!
   - Вы мои дни не судите, - рассердился Календарь. - Не вам их судить! Они у меня все при деле. А вы что? Так, в стороне? Значит, вы вроде и не существуете.
   Календарь оторвал от себя листок.
   - Вот, потерял с вами целый день. Возьмите себе - на память о потерянном времени.
   И он зашагал по лужам. Но теперь уже в них не глядел. Календарь смотрел высоко и далеко - туда, где кончается его жизнь и начинается жизнь других календарей, которые сейчас выходят из печати.
   ХУДОЖНИК
   Жил на свете Художник.
   Однажды, еще в детстве, он нарисовал портрет старика. Старика этого он выдумал, но на портрете старик получился совсем как живой. Маленький Художник никак не мог расстаться со своей работой: он все что-то добавлял, подмалевывал и так увлекся, что старику это надоело. Он сошел с портрета и сердито сказал:
   - Довольно! Ты меня совсем замучаешь!
   Маленький Художник растерялся: ему не приходилось прежде иметь дело со стариками, которые сходят со своих портретов.
   - Кто вы такой? - спросил он. - Может быть, колдун?
   - Нет, не то!
   - Фокусник?
   - Не то!
   - Ага, теперь я понимаю, - догадался мальчик. - Вас, вероятно, зовут Нето. Только я, признаться, никогда не слыхал такого имени.
   - На этот раз ты угадал, - сказал старик. - Меня действительно так зовут. И знаешь почему? Все, кто имеет со мной дело, считают, что я - это совсем не то, что им нужно.
   - А какие у вас дела? - спросил мальчик.
   - Ну, - важно ответил старик, - работы у меня достаточно. Все лучшее, что создано на земле человеком, - создано при моем участии. Когда-нибудь ты это поймешь.
   И старик удалился на свой холст.
   Маленький Художник теперь уже не осмеливался прикасаться к нему. Он спрятал портрет старика и вскоре о нем забыл.
   Шли годы. Маленький Художник вырос и стал настоящим Художником. Его искусство признали и полюбили, его картины украшали залы лучших картинных галерей. Многие завидовали Художнику - его славе, его успеху, считали Художника счастливым человеком.
   А на самом деле это было не так.
   Художник был недоволен своими картинами. Они доставляли ему радость лишь тогда, когда он над ними работал. А кончалась работа - и возникали сомнения. Каждая новая картина казалась ему неудачей.
   Однажды, вернувшись домой с очередной выставки своих картин, он долго не мог уснуть. Он перебирал в уме картины, и ему было досадно за людей, которые ими восхищались.
   - Не то, все не то! - воскликнул Художник. И вдруг перед ним появился старик. Это был тот старик, которого Художник нарисовал в детстве.
   - Здравствуй, - сказал старик, - ты меня, кажется, звал?
   - Кто вы такой? - удивился Художник.
   - Ты, видно, меня не узнал, - огорчился старик. - Вспомни портрет, который ты когда-то нарисовал.
   - Не говорите мне о моих работах, - попросил Художник. - Ничего у меня с ними не получается, сколько ни бьюсь. И почему только всем нравятся мои картины?
   - Как это всем? - возразил старик. - Мне, например, не особенно нравятся.
   - Вам не нравятся мои картины?
   - А что ж тут такого? Ведь тебе они тоже не нравятся.
   Очень расстроил Художника этот разговор. Правда, он и раньше критически относился к своим работам, но его утешало то, что он в этих суждениях одинок и, может быть, ошибается.
   Никогда еще Художник не работал так напряженно. Новые картины принесли ему еще большую славу и окончательно развеяли все сомнения.
   "Если бы старик увидел эти картины, - думал он, - они бы, наверно, ему понравились".
   Но старик больше не появлялся.
   Прошло еще много лет.
   И вот однажды Художник, уже больной и старый, роясь в своих архивах, нашел портрет старика.
   "Что это за рисунок? - подумал он. - Я его совсем не помню".
   - Ты меня опять не узнал, - сказал старик, сходя со своего портрета. Я все ждал, что ты меня позовешь, но ты так и не позвал. Ты, видно, вполне доволен своей работой и поэтому забыл про старика Нето, который один может помочь создать что-нибудь путное. Вот перед тобой твои картины - посмотри на них моими глазами.
   И вдруг все картины словно преобразились. Художник смотрел на них и не верил, что это им он посвятил всю свою жизнь.
   - Что это! - крикнул он. - Разве это мои картины? Нет, это не то! Не то! Не то, не то, не то!
   - Ты зовешь меня, - грустно сказал старик. - Но теперь уже поздно. К сожалению, поздно.
   РАССКАЗ О ЛЕСОРУБЕ, КОТОРОМУ ДО ВСЕГО БЫЛО ДЕЛО
   В старину в одном городе люди потеряли улыбку...
   Уверяю вас, что это очень страшно, гораздо страшнее, чем кажется на первый взгляд.
   Никто не знал, откуда взялась эта загадочная болезнь, и местные светила науки изо дня в день изучали причины ее возникновения.
   - Очевидно, это что-то желудочное, - говорил доктор Касторка.
   - Нет. Нет, нет... Скорее это явление простудного характера, - возражал ему доктор Стрептоцид.
   - Чепуха! - категорически заявлял профессор Пенициллин. (Злые языки утверждали, что именно это магическое слово принесло ему профессорство.)
   Между тем болезнь с каждым днем принимала все более угрожающий характер. Люди забыли о весне, о солнце, о друзьях, и на улицах вместо приветливых и дружелюбных слов только и слышалось:
   - Не твое дело! Не суй свой нос! Иди своей дорогой!
   И как раз в это трудное время с гор спустился молодой Лесоруб. Подходя к городу, он увидел человека, который барахтался в реке, силясь выбраться на берег.
   - Тонешь? - спросил Лесоруб, собираясь броситься на помощь.
   - Не твое дело, - мрачно ответил утопающий и ушел под воду.
   Лесоруб больше не стал тратить время на разговоры, а бросился в реку и вытащил человека на берег.
   - Ты что же это сопротивляешься, когда тебя спасать хотят? Смотри, чудак, так и утонуть недолго.
   - Да кто ж тебя знал, что ты всерьез спасать надумал? У нас это не принято.