Страница:
Примерно в три часа ночи этот парень шел по дороге в Дувр, был он уже в милях двух от Фолкстона, а на этом участке дорога проложена почти у самого края обрывистого берега. И этот участок даже обнесен насыпным ограждением, за которым - кусок земли, поросший травой, шириной футов в тридцать, не больше. А потом сразу - обрыв, отвесная скалистая стена, высотой в двести футов. А внизу, между этой каменной стеной и морем отмель, кусок суши, по которому проложены рельсы. В общем, тут нужно вести себя очень аккуратно, не зевать.
И когда охранник подошел к этому замечательному отрезку дороги, ему показалось, что за ограждением, чуть впереди от него, словно бы промелькнула какая-то тень. Патрульный ускорил шаг и увидел, что ему не показалось. Вдоль насыпи крадущимся шагом шел какой-то мужчина. Увидев охранника, достал зажигалку и начал демонстративно раскуривать сигарету, но у него не получалось, огонь тут же задувало ветром. Парень направил на него фонарик и напомнил этому смельчаку, что разгуливать по краю обрыва развлечение опасное, и велел ему вернуться на дорогу. Тот спорить не стал, сразу подчинился. Посмотрев на фото Эсдейла, охранник сказал, что да, похоже, это тот самый тип, но точно утверждать он не может. И еще сказал, что загостился у дуврского приятеля до двух ночи, и вот теперь приходится возвращаться своим ходом.
Эта новость была очень приятной, но одна деталь, которую сообщил охранник, была просто восхитительной. Свет от фонарика случайно попал и на левую руку гуляки, и патрульный заметил, что мизинец у него слегка согнут!
Вот она, долгожданная улика! Теперь Френч точно знал, что Эсдейл вернулся из Франции. Да, он действительно доехал на поезде до Дувра, а ночью пешком отправился назад в Фолкстон. Потом он пробрался на "Нимфу", убил Моксона и Дипинга, прихватил их добычу и уплыл на лодке, а потом его подобрал какой-нибудь трамп, да, наверняка.
Пусть только этот гусь попадется ему в руки! Он хорошенько его выпотрошит, и тогда... тогда расследование наконец будет завершено.
Инспектор вернулся в Фолкстон и обрыскал всю пристань, набережную и причалы, выспрашивая, не видел ли кто, как Эсдейл проникал на борт яхты "Нимфа". И опять осечка: никто и ничего.
Дело снова застопорилось, Френч уперся в очередной тупик. Были приняты беспрецедентные меры. Теперь Эсдейла искали не только в Англии и Франции, но и но всему миру. Френч проштудировал весь "Регистр гражданских судов Ллойда", пытаясь вычислить, с каким из плавсредств могла пересечься лодка злодея бухгалтера. Но из этого ничегошеньки не вышло. Никакого просвета. Помощник комиссара только скорбно качал головой. Начальство из высших инстанций не давало ему покоя, позволяя себе всякие комментарии и советы. Тем же, кто Непосредственно был связан с расследованием, оставалось только просить "инстанции" заткнуться, не вслух, разумеется.
На долгое время наступило полное затишье, мертвый штиль.
Потом поступила некая информация, заставившая Френча развернуться в другую сторону и разбавившая его растущее отчаянье слабенькой дозой надежды. Одно из отделений Лондонского северного банка, их офис на Мейда-Вейл {Мейда-Вейл - улица в северо-западной части Лондона, названа в память о сражении 1806 года при итальянском селении Мейда, в котором английские войска одержали победу над французскими}, отловило десятифунтовую купюру из "черного" списка.
Вспомнив бессмысленность прежних своих походов по банкам, Френч довольно скептически воспринял это известие и ни на что не надеялся. Но это было хоть что-то, потому что вот уже несколько дней новостей не было вообще никаких. Френч, поймав такси, отправился на улицу Мейда-Вейл.
Там все повторилось по хорошо знакомому сценарию. Разговор с начальником, вызов бдительного кассира, недолгое изложение фактов. Факты были таковы: купюру принесли среди прочих полчаса назад, рассыльный из компании "Пленди", производящей морские лодочные моторы, Форрес-роуд, дом 24Б.
Френч довольно равнодушно это все выслушал. Отловленная купюра могла уже пройти через множество рук, после того как покинула хранилище Генерального банка ценных бумаг. Разумеется, он поблагодарил руководство банка на Мейда-Вейл и для очистки совести отправился в моторную компанию. Через десять минут он уже сидел в кабинете управляющего.
Мистер Нортон лишь покачал головой, когда Френч упомянул купюру, только что поступившую в банк. Деньги в их компании не залеживаются, уследить, от кого получена та или иная купюра, практически невозможно. Управляющий всей душой рад бы помочь, но просьба инспектора абсолютно невыполнима.
Френч и сам это понимал, но пока решил не отступать. Подумав немного, он осторожно продолжил разведку.
Вскоре ему удалось выяснить, что купюра все же могла находиться в их конторе достаточно долгое время. Поскольку некоторое количество наличности на всякий случай оставляют в кассе, пояснил кассир, если вдруг срочно понадобится с кем-то рассчитаться. Купюра могла лежать на самом донышке кассового ящика бог знает сколько. Возможно, с того дня, когда были совершены убийства, а то и с более раннего. Из чего следовало, что этой десяткой мог расплатиться кто-то из беглецов. Но опять же это были чистые домыслы.
Похоже, в них не было никакого рационального зерна. Френч почувствовал, что дальнейшие расспросы и предположения ничего не дадут. Но чтобы окончательно в этом убедиться, задал последний, ставший уже "дежурным" вопрос:
- А не можете ли вы припомнить какого-нибудь клиента, который бы расплачивался с фирмой не совсем обычным образом? Меня интересуют последние три месяца. Ну, скажем, мелкими купюрами, десятками, пятерками. Или двадцатками?
Эти вопросы он задавал при каждом опросе. Сначала управляющий, как и все ответил "нет", но потом все же вспомнил один странный случай, действительно необычный, и купюры там фигурировали мелкие.
- Погодите, погодите,- вдруг задумчиво произнес он.- Да как же его звали, того чудака, который прислал деньги? Помните, мистер Элпин,- он посмотрел на старшего бухгалтера,- тот заказ на камеру хранения? Фамилия у него начиналась с буквы X. Хайр... Хайв... Хавлок! Точно! Принесите мне папку с письмами.
Нортон вытащил из папки листок, пробежал его глазами и снова обернулся к Френчу.
- Как вы понимаете, инспектор, не в наших правилах разглашать информацию, доверенную нам клиентами. Вы настаиваете, что это необходимо в интересах следствия?
Френч сказал, что ни на чем пока настаивать не может, поскольку не знает, о какой именно информации идет речь. Но пообещал, что без крайней надобности ею не воспользуется и сохранит полную конфиденциальность.
- Теперь я спокоен,- заявил Нортон, протягивая письмо инспектору,- все факты здесь. Письмо мы получили двадцатого июня, в пятницу.
Листок был выдран из дешевенького блокнота, таких полно, не отследишь. Текст был напечатан на старенькой машинке со стершимися литерами, что давало шанс ее отыскать. Имя и фамилия тоже были напечатаны. Дата получения письма была примечательна, поскольку до преступления тогда оставалось всего шесть дней.
Но эти детали были сущей ерундой в сравнении с содержанием самого письма. Френч еще не успел дочитать его до конца, как у него мелькнула мысль, что это пишет сам Эсдейл. Если это и вправду был он, сразу становилось ясно, каким образом ему удалось справиться с громоздкой лодкой и доплыть до берега.
На письме была указана дата, 19 июня, но адреса не было:
Уважаемые господа, я буду вам крайне признателен, если вы доставите выпускаемый вами подвесной мотор модели "А-75" (25 л.с.) в центральную камеру хранения на вокзале Ватерлоо. Квитанцию с отметкой об оплате просьба вложить в конверт и передать мистеру Джону Марксу по адресу: Йорк-Роуд, Брук-стрит, 118, сделать это сразу после доставки. Двадцатого я вам позвоню в три часа дня, тогда вы мне и сообщите, сумеете ли вы исполнить мою просьбу, и во сколько обойдется покупка и все прочее.
С почтением,
Губерт Хавлок
Эта история становилась все более любопытной. Френч уже почти не сомневался, что за фамилией Хавлок скрывается неуловимый бухгалтер! Да-да, теперь понятно, каким образом изнеженному чиновнику, не привыкшему к физическим нагрузкам, удалось совладать с тяжелой лодкой и с мощными отливными течениями. Запасшись таким мощным мотором, едой и при спокойном море Эсдейл мог доплыть и до Испании, и до Голландии, даже до Норвегии! А упомянутый в письме Джон Маркс вполне мог располагать полезными сведениями. Френч взглянул на управляющего.
- Мистер Нортон, письмо весьма ценное. Возможно, оно самым непосредственным образом связано с преступником. Прошу вас, продолжайте.
- Итак, получили мы это самое письмишко двадцатого, значит, июня. Мистер Хавлок накануне, как и обещал, позвонил, ровно в три. Я сказал, что мы готовы выполнить его просьбу, но за мотор и все прочее ему придется выложить крупную сумму. Если угодно, могу вам ее назвать, инспектор. Он сказал, что деньги сразу же вышлет, повторил, что мотор нужно доставить в камеру хранения на Ватерлоо, а квитанцию об оплате - мистеру Марксу. Просил, чтобы мы сделали это на следующий день, до четырех. Следующий день попадал на субботу. Я пообещал, что все будет сделано. Потом он сказал, что не сможет зайти и самолично проверить мотор. Спросил, может ли он на нас положиться, что с мотором не будет никаких недоразумений. Разумеется, ответил я, и мы распрощались, вполне довольные друг другом.
В субботу с утренней почтой пришло второе письмо, точнее записка, вложенная в конверт с деньгами. Не скрою, меня удивило, что это был не чек, а живые деньги, купюры. Впрочем, сумма была точной, как говорится, тютелька в тютельку. После чего мотор был упакован и доставлен в камеру хранения, а квитанцию я велел передать вышеупомянутому адресату. Мотор, надо полагать, мистер Хавлок получил и остался им доволен, поскольку от него больше не было ни писем, ни звонков.
- Весьма занимательная история,- сказал Френч.- А вам не показалась подозрительной вся эта таинственность?
- Подозрительной нет, но, безусловно, странной. Я вам разве этого не говорил? А насчет подозрительности... А какие, собственно, у меня могли возникнуть подозрения?
Френч улыбнулся.
- В самом деле, никаких. Ладно, с этим разобрались. Теперь насчет денег. Вы не могли бы вспомнить, какие именно в конверте были купюры, какого достоинства?
- Десятки, в основном. По-моему их было семь, а остаток суммы однофунтовые бумажки.
- Благодарю вас за подробный рассказ, мистер Нортон, вы ответили на все интересующие меня вопросы. Остался самый последний. Этот мотор пригоден для весельной лодки, двенадцать на шесть футов?
- А какая корма? Квадратная?
- Да.
- И, видимо, сама лодка достаточно основательная?
- Да-да. И тяжелая. Я бы сказал, слишком громоздкая для лодки, которую используют как шлюпку.
Норман что-то обдумывал.
- Вообще-то этот наш мотор очень мощный. Для шлюпок его точно не покупают. Но вы говорите, что лодка по размерам больше обычного и довольно тяжелая. Тогда все нормально.
- В таком случае, я хочу уточнить еще одну деталь. Может ли один человек, я имею в виду, без помощников, сам распаковать мотор, сам его собрать и установить?
- Вне всяких сомнений, наша фирма специализируется именно на таких моторах. Даже с самыми мощными моделями может справиться один человек. Тот мотор, о котором идет речь, весит примерно девяносто фунтов {То есть примерно 41 кг}.
Френч поднялся.
- Премного вам благодарен, мистер Нортон. Изложенные вами факты могут оказаться весьма полезными для нашего расследования.
Нортон тоже поднялся.
- Вы не могли бы рассказать, как обстоят дела? Если это, конечно, возможно.
Френч слегка замешкался, но тут же нашел обтекаемый ответ.
- Видите ли, пока я могу только предполагать, и я просто не имею права что-то утверждать. Но если мои подозрения окажутся верными, вас вызовут в качестве свидетеля, и тогда вы узнаете все от начала до конца, все подробности.
Нортон велел принести точно такой же мотор, который был продан загадочному клиенту, чтобы Френч хорошенько его изучил и запомнил. Потом он вручил инспектору оба письма от "Хавлока" и проводил гостя до двери.
Очередной маршрут был очевиден. Спустя полчаса Френч входил в табачный магазинчик на Брук-стрит, владельцем которого был мистер Джон Маркс.
- Я смотрю, вы по совместительству работаете и почтальоном, мистер Маркс?- спросил Френч, предварительно запугав своего собеседника своим удостоверением.
Маркс подтвердил, что иногда оказывает людям услуги.
- Вот и хорошо,- сказал Френч.- Не вижу в этом ничего крамольного. Мне, собственно, нужно поговорить насчет одного из ваших, так сказать, почтовых клиентов. Лично к вам у меня никаких претензий, не волнуйтесь.
Сразу успокоившись, продавец стал очень разговорчивым. Ясно было, что ему не хотелось портить отношения с полицией.
- Да, примерно в середине июня ко мне заходил один человек. Среднего роста, смуглый, темноволосый, худенький такой, но жилистый. Сказал, что он Губерт Хавлок и спросил, не могу ли я подержать для него одно письмо. Я сказал, да ради бога, и он дал мне немножко денег. Письмо принес шофер грузовика через пару дней после нашего разговора. И чуть ли не в тот же день мистер Хавлок за ним зашел. Вот и все.
Далее последовал "коронный" вопрос:
- Нет ли его среди этих людей?- Френч протянул продавцу пачку фотографий.
Однако Маркс никого не признал. Ничего удивительного. С того времени прошло уже полтора месяца, виделись они пару раз по паре минут. А ничего примечательного в облике того мужчины не было, да и света в магазинчике было маловато, из-за украшенной роскошными коробками и трубками витрины.
И все же Френч посредством целой серии хитроумных вопросов сумел навести продавца на нужную подробность. Оказывается, тот визитер оба раза держал левую руку в кармане! Уж не хотел ли спрятать свой кривой мизинец?
Тот факт, что он прятал руку в кармане, был еще более весомой уликой, чем даже сам палец. Если даже предположить, что кто-то нарочно маскировался под Эсдейла, тогда этот кто-то выставлял бы якобы искалеченный палец напоказ. Но раз уж руку прятали, тогда это точно был Эсдейл, собственной персоной.
Все разом становилось на свои места. Эсдейл купил мотор, расплатился "крамольными" купюрами, одна из которых завалялась в кассе среди наличности фирмы, а потом попала в банк. Мотор Эсдейлу нужен был для того, чтобы доплыть до Франции или какой-нибудь другой страны: скрыться после расправы над компаньонами. Выбравшись на берег, он пробил днище лодки, развернул ее носом в сторону моря и завел мотор. Расчет был прост: в считанные минуты лодка домчится до большой глубины, наполнится водой и затонет, канет и воду одна из важнейших улик.
И опять Френчу с тяжким вздохом пришлось признать, что все эти его замечательно логичные выводы едва ли доказуемы. Медленным шагом бредя в сторону Скотленд-Ярда, он мучительно пытался вспомнить что-то такое, на что можно было опереться.
Господи! Ведь такая надежная улика у него на руках! Пишущая машинка! Если он сумеет найти машинку, на которой напечатали эти два письма, и доказать, что Эсдейл имел к ней доступ, дело, можно сказать, в шляпе.
А к каким машинкам Эсдейл мог иметь доступ? Разумеется, к тем, которые находятся в его собственной конторе, в Генеральном банке ценных бумаг, а именно в тех кабинетах, ключ от которых был, разумеется, и у Эсдейла. Тут не должно было возникнуть никаких проблем. Френч позвонил Ноулзу и попросил его снять образцы шрифта всех конторских пишущих машинок.
Через час образцы были доставлены в Скотленд-Ярд. Френч, схватив лупу, стал их рассматривать, стараясь выявить характерные дефекты и особенности. На листочке было двадцать четыре строки с очень похожим шрифтом. По-видимому, все машинки в свое время закупили у одной фирмы. Слава богу, в письмах Френч разглядел, что у буквы "д" не хватает правой ножки.
Через пять минут строчка с одноногим "д" была найдена и среди образцов. Да, в строке под номером семнадцать!
Схватив листок с образцами, Френч поехал к Ноулзу.
- Меня интересует машинка, значащаяся в вашем списке под номером семнадцать. Если позволите, я хотел бы на нее взглянуть и узнать, кто на ней работает.
Френча подвели к машинке, он ее осмотрел, но выяснять, чья это машинка, передумал. Эсдейл, будучи начальником, естественно, мог воспользоваться ею уже после рабочего дня. Только как доказать, что он действительно это сделал? Пока ничего не получалось.
Френч решил зайти с другого конца. В ту субботу, двадцать первого июня, Эсдейл зашел к Марксу, чтобы забрать квитанцию. Предположим, после этого он забрал мотор из камеры хранения и повез его на пристань, чтобы погрузить на борт "Нимфы". Или лодки? Можно ли добыть доказательства этой операции?
Френч понял, что и это проблематично. Но все-таки велел сержанту Картеру отправиться в камеру хранения на Ватерлоо и поспрашивать тамошнего приемщика или носильщика.
Расспросы расспросами, но среди прочих проблем был и такой ответственный момент, как доставка мотора из камеры хранения на борт "Нимфы". Надо было вытащить тяжелый ящик с мотором из машины, а потом каким-то образом переместить его с берега на плавсредство. Не самая простая задачка. А проверить это тоже совсем не просто.
Спрашивается, когда Эсдейл мог все это провернуть?
У Френча был расписан хронометраж передвижений всех подозреваемых не только в день преступления, но и примерно за неделю до него. Хотя, конечно, выяснить удалось не все. Инспектор просмотрел листок со сведениями об Эсдейле. Главный бухгалтер из дому уехал на машине в субботу в три часа, сказав домашним, что собирается с Моксоном на морскую прогулку. Вернулся поздним вечером в воскресенье. От того воскресного вечера вплоть до его отъезда в Париж - в среду - все его передвижения удалось зафиксировать. То есть, по идее, мотор он должен был затащить на яхту в субботу, вечером или ночью, или уже в воскресенье.
Эта потенциальная улика была настолько важной, что Френч, сев на ближайший по времени поезд, снова отправился в Фолкстон - производить дальнейшую разведку. Вскоре он разговаривал с лодочником Джоном Харли, обслуживавшим "Нимфу" Моксона.
Харли прекрасно помнил все "вылазки" хозяина в море. В ту субботу яхта весь день стояла на приколе. Но часов в десять вечера приезжал на машине Моксон с двумя мужчинами. Одного лодочник сразу узнал, это был Дипинг, второго он раньше не видел, но по фотографии опознал в нем Эсдейла. Они переночевали на борту, а наутро в восемь часов отчалили. Вернулись около пяти в тот же день, и все вместе уехали на машине Моксона. С того воскресенья и до утра того проклятущего четверга "Нимфа" стояла себе на приколе. Не принесли ли они с собой какую-то тару, в которой мог быть подвесной мотор? Да нет, ничего такого. Правда, когда он потом, в понедельник, прибирался, то никаких ящиков и рундуков не отпирал, может, этот мотор где и лежал. Вряд ли эти шкафы да сундуки были заперты, но проверять он не проверял.
Взвесив все возможные варианты, Френч заключил, что мотор, скорее всего, попал на борт - если попал - вечером в субботу. Затем он снова продолжил опрос, действуя по той же методе, что и Таннер, когда тот выяснял, попали на борт Моксон и Реймонд или нет. Но все его старания не принесли никаких результатов.
В конце концов он устало опустился на ступеньку лестницы, ведущей к берегу, раскурил трубку и погрузился в раздумья.
Если его версия насчет Эсдейла верна, получается, что Моксон и Дипинг были осведомлены насчет мотора. Могло ли такое быть?
Почти час он прокручивал в голове все "за" и "против", а потом его настигла новая идея. Куда более убедительная, чем все прежние.
Вполне вероятно, что Моксон, Дипинг и Эсдейл - соучастники. Зная, что в пятницу грянет финансовая катастрофа, они решили смыться в четверг. Сначала нужно было вывести из игры Нолана и Реймонда. Это они проделали виртуозно. Но потом сообразили, что как только их афера раскроется, они все втроем окажутся на особом счету у полиции, что за ними будут охотиться. Значит, следовало срочно придумать нечто такое, что сбило бы полицию с толку, и поиски постепенно бы сошли на нет. Были у них такие возможности? Безусловно, решил Френч.
Предположим эта троица доплыла на яхте до того места, где ее потом нашли, то есть вырулила как раз на тот участок, который расположен на пути следования парохода "Чичестер". Возможно, ими был разработан такой вот план: они, прихватив добычу, пересаживаются в лодку, потом обливают яхту бензином и зажигают. После чего, благодаря мощному мотору благополучно добираются вечером до берега Франции или какого-то еще. Далее пробивают в днище лодки дыру и, снова заведя мотор, порожняком пускают ее в море, прекрасно зная, что, отплыв на милю или полторы, лодка пойдет ко дну. На появившемся вдалеке "Чичестере" наверняка заметят пылающую яхту. Лодки на яхте уже не будет, поэтому все решат, что троим путешественникам удалось эвакуироваться. А поскольку лодку так нигде и не обнаружат, спасательные и прочие службы объявят об их гибели. И тогда поиски полиции сами собой прекратятся. А преступникам как раз это и требовалось.
А теперь предположим, что Эсдейл решил внести коррективы в этот план и избавиться от сообщников. Тогда происходит следующее: он убивает их из пистолета. Но из-за полученной каким-то образом раны действует недостаточно энергично. Собравшись облить палубу бензином и устроить пожар, он вдруг замечает, что "Чичестер" неотвратимо приближается. Ему ничего не остается, как прыгнуть в лодку и поскорее завести мотор. В конечном счете "Нимфу" находят целой и невредимой, а ее хозяина и его яруга и заместителя убитыми.
Чем больше Френч обо всем этом думал, тем более убеждался в правомочности подобной версии. Потому что теперь наконец сошлись все концы, вплоть до мелких деталей. Но тут же в голове его возник знакомый коварный вопрос. Откуда взять доказательства?
Их и для этой, вполне убедительной версии не было. Но инспектор упрямо продолжал продумывать все детали, выискивая возможные зацепки. Ни-че-го. В какой-то момент ему показалось, что Эсдейл, лодка и алмазы действительно пропали уже бесследно, что пора прекратить все поиски. В Скотленд-Ярде шеф выслушал его уже с нескрываемым разочарованием. Помощник комиссара посуровел лицом, явно с неохотой прерывая беседу с более достойными подчиненными. Френч рассвирепел, словно раненый медведь. А поступившие вскоре новости изменили ситуацию в корне, и не в лучшую для Френча сторону, надежда на то, что преступника удастся схватить, растаяла почти окончательно.
Глава 19
Двойной удар
Как правило, основные источники информации, поступающей в Скотленд-Ярд, начинают действовать по наводке самих сотрудников. Возьмем то же дело Моксона. Почему из банков регулярно поступали сведения о купюрах из "черного" списка? Потому что Френч заранее позаботился о рассылке соответствующего циркуляра в соответствующие организации.
Однако сведения, полученные на этот раз, были иного свойства. Мало того что они были абсолютно неожиданными, сам Френч и его помощники не имели ни малейшего отношения к их появлению. Безусловно, тут немалую роль сыграли обстоятельства, при которых было совершено преступление, и тем не менее то, что эти сведения вдруг стали известны, было скорее игрой случая, а не закономерностью.
Как водится, сообщение поступило по телефону. Начальник полиции города Кале уверял, что располагает некой весьма огорчительной информацией, которая, возможно, напрямую связана с делом Моксона. Он полагает, что офицеру, ведущему расследование, необходимо поскорее прибыть сюда к ним, причем непременно вместе с человеком, хорошо знавшим всех руководителей фирмы.
Спустя четыре часа Френч и Ноулз вышли на пирс города Кале. Они прибыли туда на пароходе "Кентербери". Их с необыкновенным радушием встретил офицер полиции и проводил в Управление полиции. Там снова начались изъявления восторга. Как выяснилось, мосье начальник много слышал о мосье Френче от своих дьеппских коллег и теперь был просто счастлив с ним познакомиться. А это мосье Ноулз? Очень, очень приятно. У него, у мосье начальника есть для мосье Френча кое-какие новости. Он не знает, важные ли это новости, поэтому решился побеспокоить своего выдающегося confrere {Собрата (фр.)}, призвав его сюда, в Кале, чтобы он мог разобраться на месте. А сейчас, если мосье Френчу будет угодно, лейтенант Гаспар объяснит, что, собственно, произошло. К великому сожалению, сам он должен срочно уйти, ибо приглашен на званый вечер. Но он надеется, что их дорогой гость великодушно его простит.
Дорогой гость между тем пребывал в крайнем недоумении. Мосье начальник ни словом не обмолвился о том, что случилось. И лейтенант Гаспар, которому было велено все объяснить, не изъявлял никакого желания выполнить приказание своего шефа. Сказал только, что "нужно будет пройтись, тут совсем недалеко", а по дороге все твердил Френчу, что напрасно он и его компаньон так спешат. Мосье Гаспар повел их с Ноулзом на окраину города, весьма непрезентабельную, и вскоре они подошли к стоящему на отшибе домику, видимо заброшенному.
- Что и говорить, местечко не самое приятное,- загадочно произнес он, нажимая кнопку дверного звонка. Когда же Френч поинтересовался, что это, собственно, за местечко, их провожатый коротко ответил:
И когда охранник подошел к этому замечательному отрезку дороги, ему показалось, что за ограждением, чуть впереди от него, словно бы промелькнула какая-то тень. Патрульный ускорил шаг и увидел, что ему не показалось. Вдоль насыпи крадущимся шагом шел какой-то мужчина. Увидев охранника, достал зажигалку и начал демонстративно раскуривать сигарету, но у него не получалось, огонь тут же задувало ветром. Парень направил на него фонарик и напомнил этому смельчаку, что разгуливать по краю обрыва развлечение опасное, и велел ему вернуться на дорогу. Тот спорить не стал, сразу подчинился. Посмотрев на фото Эсдейла, охранник сказал, что да, похоже, это тот самый тип, но точно утверждать он не может. И еще сказал, что загостился у дуврского приятеля до двух ночи, и вот теперь приходится возвращаться своим ходом.
Эта новость была очень приятной, но одна деталь, которую сообщил охранник, была просто восхитительной. Свет от фонарика случайно попал и на левую руку гуляки, и патрульный заметил, что мизинец у него слегка согнут!
Вот она, долгожданная улика! Теперь Френч точно знал, что Эсдейл вернулся из Франции. Да, он действительно доехал на поезде до Дувра, а ночью пешком отправился назад в Фолкстон. Потом он пробрался на "Нимфу", убил Моксона и Дипинга, прихватил их добычу и уплыл на лодке, а потом его подобрал какой-нибудь трамп, да, наверняка.
Пусть только этот гусь попадется ему в руки! Он хорошенько его выпотрошит, и тогда... тогда расследование наконец будет завершено.
Инспектор вернулся в Фолкстон и обрыскал всю пристань, набережную и причалы, выспрашивая, не видел ли кто, как Эсдейл проникал на борт яхты "Нимфа". И опять осечка: никто и ничего.
Дело снова застопорилось, Френч уперся в очередной тупик. Были приняты беспрецедентные меры. Теперь Эсдейла искали не только в Англии и Франции, но и но всему миру. Френч проштудировал весь "Регистр гражданских судов Ллойда", пытаясь вычислить, с каким из плавсредств могла пересечься лодка злодея бухгалтера. Но из этого ничегошеньки не вышло. Никакого просвета. Помощник комиссара только скорбно качал головой. Начальство из высших инстанций не давало ему покоя, позволяя себе всякие комментарии и советы. Тем же, кто Непосредственно был связан с расследованием, оставалось только просить "инстанции" заткнуться, не вслух, разумеется.
На долгое время наступило полное затишье, мертвый штиль.
Потом поступила некая информация, заставившая Френча развернуться в другую сторону и разбавившая его растущее отчаянье слабенькой дозой надежды. Одно из отделений Лондонского северного банка, их офис на Мейда-Вейл {Мейда-Вейл - улица в северо-западной части Лондона, названа в память о сражении 1806 года при итальянском селении Мейда, в котором английские войска одержали победу над французскими}, отловило десятифунтовую купюру из "черного" списка.
Вспомнив бессмысленность прежних своих походов по банкам, Френч довольно скептически воспринял это известие и ни на что не надеялся. Но это было хоть что-то, потому что вот уже несколько дней новостей не было вообще никаких. Френч, поймав такси, отправился на улицу Мейда-Вейл.
Там все повторилось по хорошо знакомому сценарию. Разговор с начальником, вызов бдительного кассира, недолгое изложение фактов. Факты были таковы: купюру принесли среди прочих полчаса назад, рассыльный из компании "Пленди", производящей морские лодочные моторы, Форрес-роуд, дом 24Б.
Френч довольно равнодушно это все выслушал. Отловленная купюра могла уже пройти через множество рук, после того как покинула хранилище Генерального банка ценных бумаг. Разумеется, он поблагодарил руководство банка на Мейда-Вейл и для очистки совести отправился в моторную компанию. Через десять минут он уже сидел в кабинете управляющего.
Мистер Нортон лишь покачал головой, когда Френч упомянул купюру, только что поступившую в банк. Деньги в их компании не залеживаются, уследить, от кого получена та или иная купюра, практически невозможно. Управляющий всей душой рад бы помочь, но просьба инспектора абсолютно невыполнима.
Френч и сам это понимал, но пока решил не отступать. Подумав немного, он осторожно продолжил разведку.
Вскоре ему удалось выяснить, что купюра все же могла находиться в их конторе достаточно долгое время. Поскольку некоторое количество наличности на всякий случай оставляют в кассе, пояснил кассир, если вдруг срочно понадобится с кем-то рассчитаться. Купюра могла лежать на самом донышке кассового ящика бог знает сколько. Возможно, с того дня, когда были совершены убийства, а то и с более раннего. Из чего следовало, что этой десяткой мог расплатиться кто-то из беглецов. Но опять же это были чистые домыслы.
Похоже, в них не было никакого рационального зерна. Френч почувствовал, что дальнейшие расспросы и предположения ничего не дадут. Но чтобы окончательно в этом убедиться, задал последний, ставший уже "дежурным" вопрос:
- А не можете ли вы припомнить какого-нибудь клиента, который бы расплачивался с фирмой не совсем обычным образом? Меня интересуют последние три месяца. Ну, скажем, мелкими купюрами, десятками, пятерками. Или двадцатками?
Эти вопросы он задавал при каждом опросе. Сначала управляющий, как и все ответил "нет", но потом все же вспомнил один странный случай, действительно необычный, и купюры там фигурировали мелкие.
- Погодите, погодите,- вдруг задумчиво произнес он.- Да как же его звали, того чудака, который прислал деньги? Помните, мистер Элпин,- он посмотрел на старшего бухгалтера,- тот заказ на камеру хранения? Фамилия у него начиналась с буквы X. Хайр... Хайв... Хавлок! Точно! Принесите мне папку с письмами.
Нортон вытащил из папки листок, пробежал его глазами и снова обернулся к Френчу.
- Как вы понимаете, инспектор, не в наших правилах разглашать информацию, доверенную нам клиентами. Вы настаиваете, что это необходимо в интересах следствия?
Френч сказал, что ни на чем пока настаивать не может, поскольку не знает, о какой именно информации идет речь. Но пообещал, что без крайней надобности ею не воспользуется и сохранит полную конфиденциальность.
- Теперь я спокоен,- заявил Нортон, протягивая письмо инспектору,- все факты здесь. Письмо мы получили двадцатого июня, в пятницу.
Листок был выдран из дешевенького блокнота, таких полно, не отследишь. Текст был напечатан на старенькой машинке со стершимися литерами, что давало шанс ее отыскать. Имя и фамилия тоже были напечатаны. Дата получения письма была примечательна, поскольку до преступления тогда оставалось всего шесть дней.
Но эти детали были сущей ерундой в сравнении с содержанием самого письма. Френч еще не успел дочитать его до конца, как у него мелькнула мысль, что это пишет сам Эсдейл. Если это и вправду был он, сразу становилось ясно, каким образом ему удалось справиться с громоздкой лодкой и доплыть до берега.
На письме была указана дата, 19 июня, но адреса не было:
Уважаемые господа, я буду вам крайне признателен, если вы доставите выпускаемый вами подвесной мотор модели "А-75" (25 л.с.) в центральную камеру хранения на вокзале Ватерлоо. Квитанцию с отметкой об оплате просьба вложить в конверт и передать мистеру Джону Марксу по адресу: Йорк-Роуд, Брук-стрит, 118, сделать это сразу после доставки. Двадцатого я вам позвоню в три часа дня, тогда вы мне и сообщите, сумеете ли вы исполнить мою просьбу, и во сколько обойдется покупка и все прочее.
С почтением,
Губерт Хавлок
Эта история становилась все более любопытной. Френч уже почти не сомневался, что за фамилией Хавлок скрывается неуловимый бухгалтер! Да-да, теперь понятно, каким образом изнеженному чиновнику, не привыкшему к физическим нагрузкам, удалось совладать с тяжелой лодкой и с мощными отливными течениями. Запасшись таким мощным мотором, едой и при спокойном море Эсдейл мог доплыть и до Испании, и до Голландии, даже до Норвегии! А упомянутый в письме Джон Маркс вполне мог располагать полезными сведениями. Френч взглянул на управляющего.
- Мистер Нортон, письмо весьма ценное. Возможно, оно самым непосредственным образом связано с преступником. Прошу вас, продолжайте.
- Итак, получили мы это самое письмишко двадцатого, значит, июня. Мистер Хавлок накануне, как и обещал, позвонил, ровно в три. Я сказал, что мы готовы выполнить его просьбу, но за мотор и все прочее ему придется выложить крупную сумму. Если угодно, могу вам ее назвать, инспектор. Он сказал, что деньги сразу же вышлет, повторил, что мотор нужно доставить в камеру хранения на Ватерлоо, а квитанцию об оплате - мистеру Марксу. Просил, чтобы мы сделали это на следующий день, до четырех. Следующий день попадал на субботу. Я пообещал, что все будет сделано. Потом он сказал, что не сможет зайти и самолично проверить мотор. Спросил, может ли он на нас положиться, что с мотором не будет никаких недоразумений. Разумеется, ответил я, и мы распрощались, вполне довольные друг другом.
В субботу с утренней почтой пришло второе письмо, точнее записка, вложенная в конверт с деньгами. Не скрою, меня удивило, что это был не чек, а живые деньги, купюры. Впрочем, сумма была точной, как говорится, тютелька в тютельку. После чего мотор был упакован и доставлен в камеру хранения, а квитанцию я велел передать вышеупомянутому адресату. Мотор, надо полагать, мистер Хавлок получил и остался им доволен, поскольку от него больше не было ни писем, ни звонков.
- Весьма занимательная история,- сказал Френч.- А вам не показалась подозрительной вся эта таинственность?
- Подозрительной нет, но, безусловно, странной. Я вам разве этого не говорил? А насчет подозрительности... А какие, собственно, у меня могли возникнуть подозрения?
Френч улыбнулся.
- В самом деле, никаких. Ладно, с этим разобрались. Теперь насчет денег. Вы не могли бы вспомнить, какие именно в конверте были купюры, какого достоинства?
- Десятки, в основном. По-моему их было семь, а остаток суммы однофунтовые бумажки.
- Благодарю вас за подробный рассказ, мистер Нортон, вы ответили на все интересующие меня вопросы. Остался самый последний. Этот мотор пригоден для весельной лодки, двенадцать на шесть футов?
- А какая корма? Квадратная?
- Да.
- И, видимо, сама лодка достаточно основательная?
- Да-да. И тяжелая. Я бы сказал, слишком громоздкая для лодки, которую используют как шлюпку.
Норман что-то обдумывал.
- Вообще-то этот наш мотор очень мощный. Для шлюпок его точно не покупают. Но вы говорите, что лодка по размерам больше обычного и довольно тяжелая. Тогда все нормально.
- В таком случае, я хочу уточнить еще одну деталь. Может ли один человек, я имею в виду, без помощников, сам распаковать мотор, сам его собрать и установить?
- Вне всяких сомнений, наша фирма специализируется именно на таких моторах. Даже с самыми мощными моделями может справиться один человек. Тот мотор, о котором идет речь, весит примерно девяносто фунтов {То есть примерно 41 кг}.
Френч поднялся.
- Премного вам благодарен, мистер Нортон. Изложенные вами факты могут оказаться весьма полезными для нашего расследования.
Нортон тоже поднялся.
- Вы не могли бы рассказать, как обстоят дела? Если это, конечно, возможно.
Френч слегка замешкался, но тут же нашел обтекаемый ответ.
- Видите ли, пока я могу только предполагать, и я просто не имею права что-то утверждать. Но если мои подозрения окажутся верными, вас вызовут в качестве свидетеля, и тогда вы узнаете все от начала до конца, все подробности.
Нортон велел принести точно такой же мотор, который был продан загадочному клиенту, чтобы Френч хорошенько его изучил и запомнил. Потом он вручил инспектору оба письма от "Хавлока" и проводил гостя до двери.
Очередной маршрут был очевиден. Спустя полчаса Френч входил в табачный магазинчик на Брук-стрит, владельцем которого был мистер Джон Маркс.
- Я смотрю, вы по совместительству работаете и почтальоном, мистер Маркс?- спросил Френч, предварительно запугав своего собеседника своим удостоверением.
Маркс подтвердил, что иногда оказывает людям услуги.
- Вот и хорошо,- сказал Френч.- Не вижу в этом ничего крамольного. Мне, собственно, нужно поговорить насчет одного из ваших, так сказать, почтовых клиентов. Лично к вам у меня никаких претензий, не волнуйтесь.
Сразу успокоившись, продавец стал очень разговорчивым. Ясно было, что ему не хотелось портить отношения с полицией.
- Да, примерно в середине июня ко мне заходил один человек. Среднего роста, смуглый, темноволосый, худенький такой, но жилистый. Сказал, что он Губерт Хавлок и спросил, не могу ли я подержать для него одно письмо. Я сказал, да ради бога, и он дал мне немножко денег. Письмо принес шофер грузовика через пару дней после нашего разговора. И чуть ли не в тот же день мистер Хавлок за ним зашел. Вот и все.
Далее последовал "коронный" вопрос:
- Нет ли его среди этих людей?- Френч протянул продавцу пачку фотографий.
Однако Маркс никого не признал. Ничего удивительного. С того времени прошло уже полтора месяца, виделись они пару раз по паре минут. А ничего примечательного в облике того мужчины не было, да и света в магазинчике было маловато, из-за украшенной роскошными коробками и трубками витрины.
И все же Френч посредством целой серии хитроумных вопросов сумел навести продавца на нужную подробность. Оказывается, тот визитер оба раза держал левую руку в кармане! Уж не хотел ли спрятать свой кривой мизинец?
Тот факт, что он прятал руку в кармане, был еще более весомой уликой, чем даже сам палец. Если даже предположить, что кто-то нарочно маскировался под Эсдейла, тогда этот кто-то выставлял бы якобы искалеченный палец напоказ. Но раз уж руку прятали, тогда это точно был Эсдейл, собственной персоной.
Все разом становилось на свои места. Эсдейл купил мотор, расплатился "крамольными" купюрами, одна из которых завалялась в кассе среди наличности фирмы, а потом попала в банк. Мотор Эсдейлу нужен был для того, чтобы доплыть до Франции или какой-нибудь другой страны: скрыться после расправы над компаньонами. Выбравшись на берег, он пробил днище лодки, развернул ее носом в сторону моря и завел мотор. Расчет был прост: в считанные минуты лодка домчится до большой глубины, наполнится водой и затонет, канет и воду одна из важнейших улик.
И опять Френчу с тяжким вздохом пришлось признать, что все эти его замечательно логичные выводы едва ли доказуемы. Медленным шагом бредя в сторону Скотленд-Ярда, он мучительно пытался вспомнить что-то такое, на что можно было опереться.
Господи! Ведь такая надежная улика у него на руках! Пишущая машинка! Если он сумеет найти машинку, на которой напечатали эти два письма, и доказать, что Эсдейл имел к ней доступ, дело, можно сказать, в шляпе.
А к каким машинкам Эсдейл мог иметь доступ? Разумеется, к тем, которые находятся в его собственной конторе, в Генеральном банке ценных бумаг, а именно в тех кабинетах, ключ от которых был, разумеется, и у Эсдейла. Тут не должно было возникнуть никаких проблем. Френч позвонил Ноулзу и попросил его снять образцы шрифта всех конторских пишущих машинок.
Через час образцы были доставлены в Скотленд-Ярд. Френч, схватив лупу, стал их рассматривать, стараясь выявить характерные дефекты и особенности. На листочке было двадцать четыре строки с очень похожим шрифтом. По-видимому, все машинки в свое время закупили у одной фирмы. Слава богу, в письмах Френч разглядел, что у буквы "д" не хватает правой ножки.
Через пять минут строчка с одноногим "д" была найдена и среди образцов. Да, в строке под номером семнадцать!
Схватив листок с образцами, Френч поехал к Ноулзу.
- Меня интересует машинка, значащаяся в вашем списке под номером семнадцать. Если позволите, я хотел бы на нее взглянуть и узнать, кто на ней работает.
Френча подвели к машинке, он ее осмотрел, но выяснять, чья это машинка, передумал. Эсдейл, будучи начальником, естественно, мог воспользоваться ею уже после рабочего дня. Только как доказать, что он действительно это сделал? Пока ничего не получалось.
Френч решил зайти с другого конца. В ту субботу, двадцать первого июня, Эсдейл зашел к Марксу, чтобы забрать квитанцию. Предположим, после этого он забрал мотор из камеры хранения и повез его на пристань, чтобы погрузить на борт "Нимфы". Или лодки? Можно ли добыть доказательства этой операции?
Френч понял, что и это проблематично. Но все-таки велел сержанту Картеру отправиться в камеру хранения на Ватерлоо и поспрашивать тамошнего приемщика или носильщика.
Расспросы расспросами, но среди прочих проблем был и такой ответственный момент, как доставка мотора из камеры хранения на борт "Нимфы". Надо было вытащить тяжелый ящик с мотором из машины, а потом каким-то образом переместить его с берега на плавсредство. Не самая простая задачка. А проверить это тоже совсем не просто.
Спрашивается, когда Эсдейл мог все это провернуть?
У Френча был расписан хронометраж передвижений всех подозреваемых не только в день преступления, но и примерно за неделю до него. Хотя, конечно, выяснить удалось не все. Инспектор просмотрел листок со сведениями об Эсдейле. Главный бухгалтер из дому уехал на машине в субботу в три часа, сказав домашним, что собирается с Моксоном на морскую прогулку. Вернулся поздним вечером в воскресенье. От того воскресного вечера вплоть до его отъезда в Париж - в среду - все его передвижения удалось зафиксировать. То есть, по идее, мотор он должен был затащить на яхту в субботу, вечером или ночью, или уже в воскресенье.
Эта потенциальная улика была настолько важной, что Френч, сев на ближайший по времени поезд, снова отправился в Фолкстон - производить дальнейшую разведку. Вскоре он разговаривал с лодочником Джоном Харли, обслуживавшим "Нимфу" Моксона.
Харли прекрасно помнил все "вылазки" хозяина в море. В ту субботу яхта весь день стояла на приколе. Но часов в десять вечера приезжал на машине Моксон с двумя мужчинами. Одного лодочник сразу узнал, это был Дипинг, второго он раньше не видел, но по фотографии опознал в нем Эсдейла. Они переночевали на борту, а наутро в восемь часов отчалили. Вернулись около пяти в тот же день, и все вместе уехали на машине Моксона. С того воскресенья и до утра того проклятущего четверга "Нимфа" стояла себе на приколе. Не принесли ли они с собой какую-то тару, в которой мог быть подвесной мотор? Да нет, ничего такого. Правда, когда он потом, в понедельник, прибирался, то никаких ящиков и рундуков не отпирал, может, этот мотор где и лежал. Вряд ли эти шкафы да сундуки были заперты, но проверять он не проверял.
Взвесив все возможные варианты, Френч заключил, что мотор, скорее всего, попал на борт - если попал - вечером в субботу. Затем он снова продолжил опрос, действуя по той же методе, что и Таннер, когда тот выяснял, попали на борт Моксон и Реймонд или нет. Но все его старания не принесли никаких результатов.
В конце концов он устало опустился на ступеньку лестницы, ведущей к берегу, раскурил трубку и погрузился в раздумья.
Если его версия насчет Эсдейла верна, получается, что Моксон и Дипинг были осведомлены насчет мотора. Могло ли такое быть?
Почти час он прокручивал в голове все "за" и "против", а потом его настигла новая идея. Куда более убедительная, чем все прежние.
Вполне вероятно, что Моксон, Дипинг и Эсдейл - соучастники. Зная, что в пятницу грянет финансовая катастрофа, они решили смыться в четверг. Сначала нужно было вывести из игры Нолана и Реймонда. Это они проделали виртуозно. Но потом сообразили, что как только их афера раскроется, они все втроем окажутся на особом счету у полиции, что за ними будут охотиться. Значит, следовало срочно придумать нечто такое, что сбило бы полицию с толку, и поиски постепенно бы сошли на нет. Были у них такие возможности? Безусловно, решил Френч.
Предположим эта троица доплыла на яхте до того места, где ее потом нашли, то есть вырулила как раз на тот участок, который расположен на пути следования парохода "Чичестер". Возможно, ими был разработан такой вот план: они, прихватив добычу, пересаживаются в лодку, потом обливают яхту бензином и зажигают. После чего, благодаря мощному мотору благополучно добираются вечером до берега Франции или какого-то еще. Далее пробивают в днище лодки дыру и, снова заведя мотор, порожняком пускают ее в море, прекрасно зная, что, отплыв на милю или полторы, лодка пойдет ко дну. На появившемся вдалеке "Чичестере" наверняка заметят пылающую яхту. Лодки на яхте уже не будет, поэтому все решат, что троим путешественникам удалось эвакуироваться. А поскольку лодку так нигде и не обнаружат, спасательные и прочие службы объявят об их гибели. И тогда поиски полиции сами собой прекратятся. А преступникам как раз это и требовалось.
А теперь предположим, что Эсдейл решил внести коррективы в этот план и избавиться от сообщников. Тогда происходит следующее: он убивает их из пистолета. Но из-за полученной каким-то образом раны действует недостаточно энергично. Собравшись облить палубу бензином и устроить пожар, он вдруг замечает, что "Чичестер" неотвратимо приближается. Ему ничего не остается, как прыгнуть в лодку и поскорее завести мотор. В конечном счете "Нимфу" находят целой и невредимой, а ее хозяина и его яруга и заместителя убитыми.
Чем больше Френч обо всем этом думал, тем более убеждался в правомочности подобной версии. Потому что теперь наконец сошлись все концы, вплоть до мелких деталей. Но тут же в голове его возник знакомый коварный вопрос. Откуда взять доказательства?
Их и для этой, вполне убедительной версии не было. Но инспектор упрямо продолжал продумывать все детали, выискивая возможные зацепки. Ни-че-го. В какой-то момент ему показалось, что Эсдейл, лодка и алмазы действительно пропали уже бесследно, что пора прекратить все поиски. В Скотленд-Ярде шеф выслушал его уже с нескрываемым разочарованием. Помощник комиссара посуровел лицом, явно с неохотой прерывая беседу с более достойными подчиненными. Френч рассвирепел, словно раненый медведь. А поступившие вскоре новости изменили ситуацию в корне, и не в лучшую для Френча сторону, надежда на то, что преступника удастся схватить, растаяла почти окончательно.
Глава 19
Двойной удар
Как правило, основные источники информации, поступающей в Скотленд-Ярд, начинают действовать по наводке самих сотрудников. Возьмем то же дело Моксона. Почему из банков регулярно поступали сведения о купюрах из "черного" списка? Потому что Френч заранее позаботился о рассылке соответствующего циркуляра в соответствующие организации.
Однако сведения, полученные на этот раз, были иного свойства. Мало того что они были абсолютно неожиданными, сам Френч и его помощники не имели ни малейшего отношения к их появлению. Безусловно, тут немалую роль сыграли обстоятельства, при которых было совершено преступление, и тем не менее то, что эти сведения вдруг стали известны, было скорее игрой случая, а не закономерностью.
Как водится, сообщение поступило по телефону. Начальник полиции города Кале уверял, что располагает некой весьма огорчительной информацией, которая, возможно, напрямую связана с делом Моксона. Он полагает, что офицеру, ведущему расследование, необходимо поскорее прибыть сюда к ним, причем непременно вместе с человеком, хорошо знавшим всех руководителей фирмы.
Спустя четыре часа Френч и Ноулз вышли на пирс города Кале. Они прибыли туда на пароходе "Кентербери". Их с необыкновенным радушием встретил офицер полиции и проводил в Управление полиции. Там снова начались изъявления восторга. Как выяснилось, мосье начальник много слышал о мосье Френче от своих дьеппских коллег и теперь был просто счастлив с ним познакомиться. А это мосье Ноулз? Очень, очень приятно. У него, у мосье начальника есть для мосье Френча кое-какие новости. Он не знает, важные ли это новости, поэтому решился побеспокоить своего выдающегося confrere {Собрата (фр.)}, призвав его сюда, в Кале, чтобы он мог разобраться на месте. А сейчас, если мосье Френчу будет угодно, лейтенант Гаспар объяснит, что, собственно, произошло. К великому сожалению, сам он должен срочно уйти, ибо приглашен на званый вечер. Но он надеется, что их дорогой гость великодушно его простит.
Дорогой гость между тем пребывал в крайнем недоумении. Мосье начальник ни словом не обмолвился о том, что случилось. И лейтенант Гаспар, которому было велено все объяснить, не изъявлял никакого желания выполнить приказание своего шефа. Сказал только, что "нужно будет пройтись, тут совсем недалеко", а по дороге все твердил Френчу, что напрасно он и его компаньон так спешат. Мосье Гаспар повел их с Ноулзом на окраину города, весьма непрезентабельную, и вскоре они подошли к стоящему на отшибе домику, видимо заброшенному.
- Что и говорить, местечко не самое приятное,- загадочно произнес он, нажимая кнопку дверного звонка. Когда же Френч поинтересовался, что это, собственно, за местечко, их провожатый коротко ответил: