Крон Рольф. Врач

   Когда мы пришли, то застали там Кассию. Меня это обеспокоило, но я не сказал ни слова упрека. Она вытирала больным пот со лба и поила их отваром.
   Я сразу оценил опасность ситуации. Возничий еще кое-как держался, но его изможденная, постоянно болевшая после рождения близнецов жена не могла сопротивляться болезни. Нас она не узнавала, бредила. Укрытые множеством одеял и все равно трясущиеся от озноба, обе девочки-семилетки пытались согреться, тесно прижавшись друг к другу. Но видно было, что и они очень плохи.
   - Это - Дургал, знаменитый врач! - представил я своего спутника.
   Сириак попытался ответить, но из его горячечной груди вырвался лишь неразборчивый хрип. Может быть, он просил о помощи и предлагал высокую плату? Что еще может сказать больной? В Римской империи только смерть бесплатна.
   Хотя дома я часто рассказывал о странном человеке, прибывшем издалека, мне было любопытно узнать, как Кассия будет реагировать на его присутствие. Кассия, вежливо кивнув, смотрела на непроницаемое лицо врача.
   И то, что не мог видеть Дургал, не укрылось от меня: она была озадачена.
   - Моя супруга.
   - Честь имею, - монотонно сказал он. - Извини, госпожа Кассия, но прежде всего больные. Роба, принеси свежей воды!
   Раб, подхватив бронзовое ведро, ушел. Нам пришлось довольно долго ждать его возвращения - колодец был неблизко.
   Тут-то местный писарь должен был бы не мешкая распрощаться с присутствующими - начиналось лечение, но иначе поступил врач Сабин Юлий. Того удержало любопытство.
   Дургал приблизился к Сириаку, внимательно разглядывая больного и не объясняя, что его интересует. Мне показалось, что он рассматривает глаза Сириака. В Пергаме учитель говорил мне, что по глазам можно определить, каково состояние больного. Врачеватель положил возничему ладонь на лоб.
   - Подними, пожалуйста, левую руку, мой друг! - попросил он.
   Удивленный глава семьи повиновался. Его потные пальцы дрожали.
   Ого! - подумал я. Он думает, что это чума! Разбирается. Но это не чума. Дургал бегло пощупал подмышку.
   - Понимаю. Так, а теперь посмотрим других домочадцев, чтобы я мог окончательно удостовериться.
   Процедура повторилась трижды.
   - Хвала богам, эпидемии чумы у нас нет, - сказал я после того, как Дургал снова укутал одеялами близняшек, укутал с заботливостью, удивившей меня. - Об этом и я тебе мог бы сказать.
   - Знаю, господин секретарь. Но по подмышкам и легче, и точнее можно определить. Каково состояние больного, - ответил он. - Кстати, у меня ощущение, что ты кое-что понимаешь в медицине.
   Врача не обманешь.
   - Немного.
   - Как мне представляется, Талтезе это пригодится, - лаконично прокомментировал он мой ответ.
   Между тем вернулся слуга, поставил полное ведро воды. Дургал с показной тщательностью вымыл руки, намылив их египетским натриевым мылом, и в довершение покапал на них из крохотного пузырька сильно пахнущими духами, чтобы ничто больше не напоминало о недавних манипуляциях у смертного одра.
   Заметив, что тщательность его действий была нарочитой, я промолчал.
   Наверно, Дургал отгадал мои мысли - холодный взгляд вперился в меня.
   - Знаешь, господин Руф, я взял за правило подчеркивать престиж опытного врача тем, что мою свои руки, как аристократ. Да, это Горячая Смерть, - вынес он приговор. - Насколько я знаю, здесь, наверху, в Северной Испании, верят, что демоны лихорадки внедряются в тело больного.
   Я кивнул. А Дургал так не думает?
   - Ну, в каждой стране свои верования. На моей родине... Буду давать людям травяной экстракт, возможно, он прогонит демонов, если еще не поздно. Роба будет его носить.
   Он обратился к Сириаку:
   - Проси богов, чтобы они дали вам силы выздороветь!
   И мне - вполголоса:
   - Вы цените его? Он дельный человек?
   - Конечно, мне нравятся и он, и его жена... и дети. - Как он об этом догадался? - Было бы скверно...
   - Сомневаюсь, что он поправится. В нем и другие болезни активизировались. К тому же семья очень плохо питается. Жди наихудшего! добавил он после паузы. - А теперь я, с твоего позволения, уйду. Надо готовить экстракт.
   Я задумчиво смотрел им вслед. Они шли по улочке рядом, господин и раб.
   Какой врачебной школы Дургал? Определенно не пергамской. Я сам там учился. Также исключается афинская. Египетской? Возможно. Про эту школу я знаю только то, что учившиеся в Мемфисе и Александрии любят напускать туману. Разве Дургал не такой же? А может быть, он учился дома, у парфян? А может быть, и в далекой Индии...
   - Я думала, ты сам хочешь дать Сириаку отвар!
   - Когда у постели больного встречаются двое слуг Эскулапа, Кассия, один должен уступить другому, иначе третьей будет смерть. Я верю, что эта пословица верна. Кроме того, Дургал разбирается в нашем искусстве. Умный человек, ты не находишь?
   Она отвела прядь волос со лба.
   - Да. Но про него не скажешь, что он - добрый человек. Я чувствую это. В некотором смысле, только, пожалуйста, не смейся, он вообще не человек.
   Я и не думал смеяться. В моей голове мелькнула подобная же мысль. Может быть, Дургал - волшебник или даже демон? Волшебство было запрещено в империи решением сената... Хотя в Пергаме верили, что Эскулап тайно появляется среди людей. Но бог никогда не станет торчать в таком захолустье, тем более что в Риме его ждет всяческое почитание. Ах, чепуха все это! Так мы договоримся до нелепицы.
   - Завтра снова приду, Сириак! Если тебе не станет лучше...
   Смерть пришла раньше меня и прибрала семью. Смерть была всюду, смерть была ненасытной. Улицы Талтезы опустели - люди боялись встречаться с людьми. Люди боялись соседей, как боятся крыс во время чумы. Кому случалось поперхнуться хлебной крошкой, видел, как врассыпную разбегались от него окружающие.
   Как только стало известно, что я могу дать совет при заболевании и составить микстуру, больные стали буквально осаждать мой дом. Приходили днем и ночью, просили, умоляли, требовали. Я жил как во сне. Лишь Кассия время от времени сообщала мне: тот заболел, этот выздоровел, а этот умер; но иногда и это не доходило до моего сознания.
   Мои лекарства помогали мало, хотя я и готовил их добросовестно, как учили. Многие из моих подопечных умерли. Как-то, в глубоком отчаянии, я сказал, что те, кому я помогаю советом и жаропонижающим эликсиром, умирают так же, как и те, кто помощи не получает. Кассия спорила со мной: мне кажется, она боялась, что я могу сдаться. В несколько дней мы обессилели, наши глаза ввалились, наши руки, ноги тряслись.
   То, что и у Дургала были такие же результаты, ни на йоту не поднимало мое настроение. Он был не лучшим, чем я, врачом. И его пациенты умирали десятками - причем люди, которых было особенно жалко: Аул Курион, отставной центурион инженерных войск. Горячая Смерть прибрала его в какой-то час. Как искусный архитектор и инженер, он зарабатывал хорошие деньги и снова пускал их в оборот. Задуманный акведук должен был стать вершиной его творчества... Обычно такие люди оседают в больших городах. Когда подобный человек снова появится в нашем захолустье, известно лишь в астральном мире.
   Не все просили помощи, многие рассуждали, как молодой легионер Оптим Тавр:
   - Со мной ничего не случится. Во мне так много вина, что ни одному демону в меня уже не влезть!
   Беспрерывно увеличивалось число пьющих. Это было бы смешно, не будь так трагично. Лихорадка не щадила и пьющих: спустя несколько дней славный Оптим слег, чтобы никогда больше уже не встать.
   Места расквартирования провинциальных войск у Восточных ворот вскоре обезлюдели - добрая часть легионеров не могла нести службу из-за болезни, не меньшая - лежала на кладбище. Эпидемия действовала с той же неумолимостью, с какой выполняется приказ командующего о казни каждого десятого легионера, виноватого ли, безвинного ли... И чаще всего погибали лучшие.
   Внезапно заболел Марк Вер. Естественно, я сам лечил бы покровителя, окажись я в поселке, когда его свалила лихорадка. Но адъютанта пришлось послать за Дургалом. Его искусство было бессильно, и комендант гарнизона испустил дух. Уже дававшее сбои местное управление прекратило существование.
   Могильщики трудились неутомимо. С утра до позднего вечера рыли могилы, складывали в них умерших, закапывали. Церемония сожжения - не в традициях Северной Испании. Римские обычаи захоронений, несмотря на долгое господство римлян, здесь не привились. Кроме того, обряд жертвоприношения требует много времени, а времени не было. Все это рассчитывали наверстать потом, когда стихнет эпидемия. Тогда будут изваяны и установлены надгробья для богатых. Но самое ужасное было впереди. Однажды вечером я пристроился за могильным камнем, ожидая наступления ночи. Небо быстро потемнело, вспыхнули звезды, далеко на западе бледно светила луна. Я подозревал, что должно произойти, и лишь хотел убедиться в верности своего предположения. Могильщик клялся мне в этом страшной клятвой. А он не из тех, кто бросает слова на ветер.
   Я вернулся в полдень, на час опоздав на похороны Марка Вера. И теперь разыскал его могилу, так как мне пришло в голову, что его смерть как-то связана с тем, что я узнал при посещении одной больной. Это была некрасивая пятнадцатилетняя дочь могильщика. Девочка была крепкой и, пожалуй, могла выздороветь.
   Готовя снадобье, я рассеянно беседовал с ее отцом. Тот был возбужден; не потому, что боялся за себя - по невыясненным причинам люди его профессии невосприимчивы к смертельной лихорадке, - он боялся за своего единственного ребенка и болтал о мести каких-то сил подземного царства, которые создают убийственные испарения. Вначале я пропустил все это мимо ушей, но, вслушавшись, понял, что ему пришлось увидеть.
   И вот я ждал в укрытии, вооруженный длинным кинжалом. Разоблаченный преступник всегда сопротивляется.
   Они пришли вчетвером. Из-за темноты я не узнал Дургала, но ясно, что он не мог доверить это слугам. Они тихо и осторожно крались между могильными холмиками. Осторожно и молча.
   У могилы Марка Вера передний остановился, обернулся, показав жестом, что они пришли. Жест был так внятен, как будто он сказал это вслух. Двое достали из-под накидок короткие лопатки и стали копать. Глухо шлепалась земля, скрежетали камешки под лопатой, да тупыми звуками отзывались попадавшиеся куски древесины.
   Почему я медлил? Чего ждал? Ждал, когда свершится осквернение могилы? Боялся? Нет, страх я умею побороть, иначе в свое время я остался бы верным медиком Цезаря.
   Сделав над собой усилие, я встал и вышел из укрытия. Сухая ветка хрустнула под моей ногой.
   - Что вы здесь делаете?
   Один из четырех поднял руку, хотя стоял слишком далеко и не мог нанести мне удар. И все же я остановился и схватился за рукоять кинжала. Одно мгновение никто не двигался. Потом раздалось шипение, как будто брызнули водой на раскаленный металл. Меня сразу же обволокло неописуемо сладким, неведомым ароматом. Тысячи незнакомых чарующих цветов открыли свои чашечки: белые, розовые, красные, темно-пурпурные...
   Резкий запах лез в мои ноздри, я чихнул. О громовержец Юпитер и великий Эскулап, где я? Я лежал на мягкой пестрой подстилке в большом зале без окон, освещенном неведомым светом. Удивительно гладкие каменные стены были размалеваны кричащими красками. Брежу?
   - Ты очнулся?
   Голос знакомый! Повернул голову. Дургал, осквернитель могил! Я вскочил.
   - Что тебе нужно от меня, преступник?
   Ничто не изменилось в его лице.
   - Можешь называть меня преступником, - равнодушно сказал он. - Но меня ты все же выслушаешь. Да и для тебя было бы разумней, прежде чем осуждать, выслушать меня.
   - Я у тебя в плену?
   - О том, что будет с тобой, поговорим после. Ответь мне откровенно на два вопроса. И я так же откровенно расскажу, почему ты здесь. А ну-ка, врач, скажи: разве не бывает целительное лекарство чаще всего горьким? И разве иногда врач не лжет во имя спасения больного?
   Я смежил веки. Кружилась голова, как после перенесенного нервного шока. Что значат эти странные вопросы? Я осторожно ответил:
   - Ну конечно.
   - Рад, что мы сошлись во мнении. Но делали мы именно это и ничего другого, - продолжал он. - Слушай же, что мои братья поручили мне сказать тебе. Мы...
   - Ты имеешь в виду своих слуг. Робу и других? Я сразу же подумал...
   Он покачал головой:
   - Позволь мне рассказать все по порядку. Это и без того достаточно сложно. Присаживайся. Там хотя бы. Есть, пить хочешь?
   И на мое невысказанное ответил:
   - В нашем соке нет ни яда, ни снотворного.
   - Что ты хочешь мне сказать? Говори скорее!
   Дургал встал и начал расхаживать по залу.
   - Ты в наших руках, врач. Мы можем сделать так, что ты бесследно исчезнешь. Во время эпидемии этого никто не заметит. Сам знаешь. Но для нас существуют этические законы. Чтобы ты понял, о чем я говорю, объясню тебе, кто мы. Меня действительно зовут Дургал, но я не из Парфии. Я вообще из другого мира... На ночном небе светятся бесчисленные звезды. Ты когда-нибудь задумывался над тем, что это такое - звезды? Это такие же солнца, как и ваше, только бесконечно далекие. И поэтому они кажутся тебе крохотными - у многих солнц есть свои миры...
   Я схватился за голову. Наверно, Дургал сошел с ума.
   - Оставь эти нелепицы! Что тебе нужно от меня? Говори!
   Он долго молчал.
   - Как вы плаваете под парусом от берега к берегу, так и мои братья от звезды к звезде. И с той же целью: ищем места, пригодные для поселения. Так мы добрались сюда.
   Это бог? Бог! У меня мурашки пошли по спине. Разве я сразу же не почувствовал, что Дургала окружает нечто необычное? Теперь нужно поцеловать его ноги но силы оставили меня. Я нанес оскорбление высшему существу! Кара будет ужасной.
   - Что ты сделаешь со мной? - хрипло спросил я.
   - Я уже сказал, о твоем будущем поговорим после, - ответил он. - Во время странствий мы открыли мир, не пригодный для нас... Но вы сможете там жить! Тебе понятно? Там есть растения и животные, но нет людей. Среди звезд слишком мало обитаемых миров, а нам хочется иметь перевалочные базы, хочется иметь учеников, друзей. Назову еще одну причину, хотя сомневаюсь, что тебе она будет понятна. В далеком будущем не будет ни войн, ни вражды, не будет ни угнетенных, ни бедных. Но путь к этой счастливой эре долог и тернист. Некоторые оступаются и погибают. Возможно, наша помощь убережет вас от ловушек, кривых путей, попятного движения. Может быть, и вы иногда сможете спрямить этот путь так, как нам не пришло в голову... Но, я вижу, ты меня не понимаешь. Как тебе это объяснить?!
   По счастью, наша дорога домой пролегает через тот мир; это упрощает дело. Как бы то ни было, мы посоветовались и решили доставить туда людей. Колонистов. Вас.
   - К-куда? - заикаясь, спросил я.
   - Я бы с удовольствием показал ту звезду, но она невероятно далеко отсюда ее не видно. Вам, земным людям, и через сотни поколений не добраться туда. Поэтому мы и хотим вам помочь - тот мир прекрасен. Где взять колонистов? Добровольцев нет. Страх был бы слишком велик. Разве не так? Обманывать же кого-либо, принуждать - нам кажется аморальным. Это у вас, к сожалению, господствуют насилие и обман. Для нас же все это в прошлом.
   Поэтому мы отыскали удаленную провинцию Римской империи, где свирепствует смертоносная эпидемия. Естественно, не всякая болезнь подходит - например, чума. Ты ведь согласишься со мной, что удаленность от Рима важна. Императорская тайная служба любопытна. Она помешала бы нам.
   Тут мне нечего было возразить!
   - Я - врач, которому все поручили. Я увидел, что Горячая Смерть пришла в Северную Испанию. Для нашей миссии место подходящее. Наверно, ты уже догадался, что мы делали: всем, кто по вашим медицинским воззрениям был обречен, мы давали особый напиток. Эликсир вызывал мнимую смерть. Человека хоронили, ночью мы его выкапывали и доставляли сюда. Понятно?
   Все это походило на злую шутку.
   - Мы в подвале твоего дома?
   - Нет. - Дургал коснулся одного из цветных пятен, и стена, как гигантская створка раздвижных ворот, с тихим шелестом скользнула в сторону. За ней зияла черная бездна, полная светящихся точек, похожих на далекие факелы или...
   Вдруг я все понял.
   - Нет! - Мои колени подогнулись, я опустился на ложе.
   - Итак, ты понял. Я должен был сказать тебе правду. Не бойся, тебе ничто не угрожает. Мы не применяем ни к кому насилие, мы не пытаем, не убиваем. Пока колонисты будут на той звезде, мы не вернемся на нее. Во всяком случае, очень долго не будем возвращаться. Мы продолжим разведку небо огромно. Посмотри-ка!
   Черная бездна была насыщена бесчисленными звездами. У меня великолепное зрение, и считать я могу лучше, чем многие в Талтезе, но звезды я не смог бы пересчитать. Первым я узнал созвездие Ориона. Как ярко, как торжественно оно светило!
   - Поговорим о тебе, Сабин Юлий! - сказал Дургал. - Ты узнал, чем мы занимаемся, и мог нас разоблачить. Как понимаешь, мы не могли тебя выпустить с кладбища Талтезы. Но мы не сделаем тебе ничего дурного. Напротив: мы даем тебе право выбора.
   Я чувствовал, что бледнею: он знает мое настоящее имя! Что еще он знает обо мне?
   - Первый вариант: ты остаешься в нашем убежище, пока не наберется нужное число колонистов - это еще пара недель. Перед отъездом мы вернем тебя в Талтезу или в иное место, живого и невредимого. Если хочешь, получишь в качестве компенсации серебро и золото. Вы, люди, до них большие охотники...
   Нечто похожее на улыбку мелькнуло на каменном лице, но, пожалуй, это был обман зрения.
   - Или? - машинально спросил я.
   - Или полетишь со своими братьями в другой мир, под другим солнцем поможешь им начать новую жизнь.
   Я вскочил с намерением бежать. Но куда? Двери не было.
   Дургал не пошевелился. Лишь его холодный взгляд был неотрывно устремлен на меня.
   - Ты боишься, врач? Не бойся. Наше слово что-то да значит: тебе ничто не угрожает. Решай сам. Понимаю, что нелегко; но только подумай: ты первый в этом мире, кто стоит перед таким выбором. Твои братья получают это как милость. Они бы умерли, мы продлим их жизнь, но не на земле, им будет нелегко. А ты, Сабин Юлий, можешь выбирать!
   - Откуда ты знаешь мое имя? - запинаясь, спросил я.
   - Представь себе, мы читали твои мысли, когда ты спал. Если последуешь за своими братьями, навсегда избавишься от преследований. Октавиан Август там тебя не достанет.
   Я закрыл глаза, сжал ладонями виски.
   - Кто подтвердит, что тебе можно верить на слово, Дургал? Знаю, богу надо верить, но... Впрочем, мне терять нечего. Где мертвые?
   Он коснулся другого цветного пятна на стене. Другая стена уплыла в сторону. Снова огромное окно. За окном темноватое помещение. Вплотную друг к другу лежали человеческие тела: мужчины, женщины, дети.
   - Марк Вер там, в углу.
   Я узнал его. Лицо со шрамами вытянулось, застыло, как будто он спит. Но он не дышал.
   - Они же мертвы!
   - Нет, только закоченели, как на холоде. В пути к той звезде наши врачи обследуют их и вылечат от скрытых болезней. Когда путешествие закончится, они будут совершенно здоровы.
   Мне не верилось. Проверить?
   - Ты можешь кого-нибудь разбудить? Я хочу посмотреть...
   - Мог бы. Но тогда надо будет стереть из его памяти воспоминания об этом моменте. А это хлопотное дело. Уж поверь мне - эти люди живы.
   Странно, но я поверил. Сыграло роль то, что он отвечал мне, как ученик отвечает урок учителю. Хотя я был в его власти: я был заключенным, не он.
   - Господин, ты говорил о вашей морали... Скажи мне тогда: что бы ты сделал на моем месте?
   Дургал резко обернулся и пристально посмотрел на меня. Прошло несколько мгновений, прежде чем он ответил:
   - Сабин Юлий, ты опередил свое время. Ты заслуживаешь... Знаешь, меня привлекает трудное, а не удобное. Поэтому я летаю с нашими, а не наслаждаюсь покоем дома. Это трудно - быть у чужой звезды. Вы должны будете выучиться новому и забыть старое. Другие деревья, другая трава, другие звери, другое небо, ты представь себе! Я бы спросил себя, не закоснею ли я в Талтезе. Там, в новом мире, мои знания потребуются. Укрываясь в Северной Испании, я их растеряю. Мой ответ, Сабин Юлий, - я бы полетел!
   - Поехали!
   - А как же иначе?! Конечно, поехали.
   - С Кассией!
   - Это можно. Если она согласна, может полететь с тобой. Я спрошу ее. Это довольно сложно, поскольку все надо сохранить в тайне. Но потом она обо всем забудет. Собственно... собственно, мы должны были бы и из твоей памяти убрать эти воспоминания. В твоих же интересах. Но это было бы аморально, поскольку в одной из ситуаций ты оказался умнее нас.
   Умнее? Это случайность. Он переоценил меня. И все же... Безумная мысль мелькнула в голове. Я поднял глаза.
   - Господин, ты говорил, что в пути вы собираетесь лечить больных. В таком случае я, как врач, мог бы поучиться у вас.
   Снова Дургал был заметно озадачен.
   - Я переговорю с моими братьями. Такой вопрос я один не могу решить. Но в любом случае ты мог бы помогать нам.
   Меня разбудил шум голосов - крики, возгласы, визги, всхлипы. Я лежал в маленькой армейской палатке, одетый как обычно и, по-видимому, целый и невредимый. Только спина болела - отлежал на сбившейся в складки тоге. Около меня разметалась во сне Кассия и бормотала что-то неразборчивое. Кажется, она тоже просыпалась. Полог палатки был прикрыт, но не застегнут, как обычно. Там, где полог касался земли, лежала кучка узлов и ящичков. Я где-то видел их. Где? Все было мне чем-то странно знакомо, как воспоминание о только что прерванном сне - сиюминутное и неуловимое.
   Я сел, машинально подвигав руками и ногами, попытался вспомнить, где мы. Какая-то вялость ощущалась во всем теле. Уж не болен ли я? Но нигде не болело, слабости я тоже не испытывал. Пожалуй, небольшая усталость. Как я сюда попал? Я был?.. Воспоминание молнией пронзило меня. Мы на месте! А это одна из тех ста пятидесяти армейских палаток, которые куплены по моему совету.
   Мы на месте! Дургал исчез и забыт. Нет, не забыт. Никогда не будет забыт. Но канул в вечность.
   Когда я последний раз разговаривал с ним? Когда у иллюминатора он показал мне яркую бело-голубую точку, показал и сказал, что нам надо туда. Но как давно это было? Должно быть, с той поры прошло несколько дней. Или только мгновение. Я потерял чувство времени.
   Сквозь сухой брезент палатки пробивались лучи солнца. Было тепло. Шум снаружи усилился. Я подобрался к пологу палатки и откинул его.
   Я догадывался, что ждет меня, но у меня перехватило дыхание.
   Нигде и следов знакомых гор Испании. Наша палатка, одна из многих, стояла на зеленом склоне. Глазам открылись лесистые холмы, спускающиеся к безбрежному серебристому морю. То здесь, то там на морском горизонте вырисовывались темные полоски. Острова?
   Странно, чувство страха было приглушенным. Может быть, Дургал добавил что-то в мое вино, поэтому я теперь почти спокоен? А может, все дело в том, что я знаю, где мы находимся? Или успокаивающе действует присутствие Кассии? Я чувствовал себя в безопасности...
   Огляделся по сторонам. Луг обступали деревья своеобразного вида, напоминающие на первый взгляд пихты и ели. Вдали отливали серо-голубым цветом голые, испещренные множеством трещин скалы, бросалась в глаза гора - почти белая и очень высокая. Ошеломленный, я закрыл глаза, снова открыл. Это и есть обещанный мир.
   Непроизвольно я поднял глаза к небу. Горячее, непривычно красно-золотое солнце стояло в зените. На дымчато-голубом небосводе крохотные белые облака.
   Крики вернули меня к действительности. Между палаток бесцельно сновали люди. Я видел растерянные лица, узнавал то того, то другого. Ну, конечно, все шло по плану Дургала.
   Я выбрался из палатки, встал. Чувствовалась слабость в коленях, как после долгого сна.
   Я улавливал десятки чужих запахов. Рядом с моим приютом рос огромный, величиной с римскую колесницу, куст, усеянный бесчисленным множеством темно-синих цветов. Из огромных чашечек струился нежный, приятный запах. Листья были такие же зеленые, как у испанской сирени, но больше, пышнее. Ветви покрывала растрескавшаяся коричневатая кора. Я знал этот кустарник. Откуда? На Земле таких не было. Цисталла, да, он называется цисталла. Я узнал его. Мне описал его Дургал. Та же форма цветков. Ничего подобного на Земле не растет.
   - Руф, дружище, ты?
   В голосе не было привычных командных ноток, но я все же узнал его: Марк Вер. Он выкарабкался из соседней палатки и испуганно смотрел на меня. Трибун был в парадных доспехах, на голове - шлем с султаном. Но на смущенном лице - страх и удивление.
   - Руф, что со мной случилось? Что вообще произошло?
   Во мне проснулся службист. Для начала я доложил, что случилось в Талтезе после его кончины. О роли Дургала я умолчал.
   Итак, это царство теней. Я не возражал.
   - Мне оно представлялось печальней и мрачней, - пробормотал он. - А что же дальше? Где судьи Минос и Радамант?
   - Этого я не знаю, трибун.
   Крики в палаточном лагере усилились. Мужчины, женщины и дети сновали вокруг суетливо и бестолково. Несмотря на все мои усилия, я не мог ничего придумать, что позволяло бы мне использовать то, что я знаю.
   - Ну что же, посмотрим, - сказал Вер.
   И тут мне пришла в голову одна идея.
   - А не навести ли тебе, господин трибун, порядок? Судьи царства теней будут тебе благодарны. Кто знает, когда они появятся!
   - А что я понимаю в царстве теней? Почти ничего.
   - Конечно, положение запутанное, но ведь есть указания и на случай неясных ситуаций, господин трибун...