Страница:
– Но это совсем детская игра! – заныла Ханна. В доме Цецилии они играли в музыкальную игру. Но ведь у ее одноклассницы было фортепьяно, а у нее нет. Виктролу и старые пластинки ее отца Рейчел терпеть не могла. Но если будут игры, значит, должны быть призы. И в списке появился еще один пункт.
Теперь Ханна немного приободрилась, и предстоящий день рождения уже не пугал ее, но все-таки один вопрос оставался нерешенным.
– Я сказала Стефании и Сьюзен, что у нас будет фокусник.
– Будет кое-что получше, чем фокусник, – пообещал ей Сэм.
– Лучше? Но что может быть лучше?
– Это уже моя забота.
Кэтлин остановилась рядом с Сэмом, когда он взялся за телефон, и, сияя от гордости, наблюдала, как он обзванивает товарищей. Сэм объяснял, что тренировку придется отложить, потому что он должен заняться организацией дня рождения сестры.
К трем тридцати все было готово. В столовой висели гирлянды бело-розового цвета. Воздушные шарики они привязали к люстре. Стол накрыт. Возле каждой тарелки стояла корзиночка с карточкой. Это была идея Сэма – подарить всем гостям коробку с чертиком – таким образом приз получал каждый – независимо от того, выиграл он или нет.
На кухне стояли блюда с бутербродами, сандвичами. Содовая вода и шоколадное молоко – в холодильнике, а пакеты с мороженым лежали в коробках с сухим льдом, дожидаясь прихода гостей.
Праздничный торт стоял в чулане. Красивые сахарные розочки украшали его. И число розочек отвечало количеству приглашенных. Кэтлин не забыла, как была огорчена Ханна, изо всех сил пытаясь сделать вид, когда на дне рождения Цецилии ей не хватило розочки.
В гостиной они отодвинули мебель так, чтобы она не мешала играм. На отдельном столике лежали дополнительные призы – книжки, акварельные краски, карандаши и всякая мелочь. Пластинки с записями, которые так нравились отцу Ханны, тоже стояли приготовленными.
– Из какой сказки появилась эта принцесса? Кэтлин, что ты сделала с моей сестрой? – воскликнул Сэм, увидев Ханну.
Сияющая Кэтлин выглядывала из-за плеча Ханны. Она нарядила девочку в платье из тафты, подложила ей плечики, чтобы хорошо сидели рукава. Беленькие носочки и вычищенные лакированные туфли блестели. Густые, шелковистые волосы Ханны она завила и распустила, как на картинках в книге про «Алису в Стране чудес». Поскольку Рейчел не было и она не могла заметить этого, Кэтлин слегка коснулась губ Ханны губной помадой, припудрила ей носик и самую чуточку подвела глаза. И Ханна, чувствуя, что похорошела, сразу засияла. Ее глаза блестели от возбуждения и радости.
Но теперь девочку беспокоило другое: а вдруг гости не придут? Вдруг они не получили приглашения? Вчера в школе почему-то никто из них не заговорил с ней о дне рождения. А вдруг мама забыла отправить приглашения?
Ее треволнения кончились, когда первые гости позвонили в дверь. К этому времени и Кэтлин успела принарядиться. Она надела серое шелковое платье, приколола брошь, доставшуюся ей от бабушки. Это была их семейная реликвия: две руки держали сердце – знак любви и согласия. Поддавшись порыву, она сняла брошку и приколола ее на платье Ханны, чтобы она выглядела еще наряднее:
– Теперь ты выглядишь как настоящая маленькая леди, – прошептала Кэтлин.
Девочки тоже были одеты в нарядные платья из бархата и тафты. А Цецилия Гринберг даже надела шелковые чулки, которые попросила у своей старшей сестры, и туфли на каблучке.
Праздник начался. Сэм и Кэтлин обменялись удовлетворенными взглядами. Сразу было видно, что вечер получился на славу. Подарки, которые девочки вручили Ханне, были сложены в кресле у окна – позже они откроют их и посмотрят, что там. И самым чудесным было, конечно, то, что на ее дне рождения присутствовал ее старший брат. Хотя все одноклассницы Ханны терпеть не могли мальчиков, она заметила, какие взгляды они бросали на Сэма и каким румянцем покрывались, когда встречались с его взглядом.
– А теперь, леди… – Сэм многозначительно замолчал и подкрутил воображаемые усы.
Девочки зашушукались, польщенные таким обращением, и пытались угадать, что их ожидает:
– Наверное, это пришел фокусник. Или прорицатель, – прошептала Цецилия.
– Нет, – ответил Сэм. – Кое что получше.
Лучше? Что это такое?
Сэм распахнул створки двери, ведущей в гостиную и торжественно провозгласил:
– Джентльмены! – группа его друзей вошла в комнату, неся в руках волшебный фонарь и экран.
– Задерни, пожалуйста, занавески, Кэтлин.
Когда комната погрузилась во мрак, Сэм все тем же торжественным голосом произнес:
– В честь дня рождения моей сестры мы решили показать новую комедию. – Сэм с самого начала понял, что фокусник вряд ли будет иметь такой успех, на который надеялась Ханна, и вспомнил, что отец одного из его друзей купил проектор, а на Колумбус авеню можно было взять напрокат фильмы для него.
Все затеи Сэма гостьи воспринимали с радостью и восхищением. Кэтлин и Сэм переглядывались, как переглядываются довольные родители. По правде говоря, Кэтлин считала, что отъезд Рейчел оказался кстати. При ней вечер получился бы совсем другим.
После фильма начались игры. И когда в паре надо было выступить Дону и Цецилии Гринберг, Сэм прошептал на ухо другу, чтобы тот уступил и позволил девочке выиграть. Он видел, что за вышитым цветочками платьицем девочки бьется сердце настоящего воина. Правда, когда Сэм поставил иголку на пластинку и музыка заиграла, Дону даже не представилась возможность проявить галантность, потому что Цецилия в мгновение ока спихнула его стул ногой и радостно закричала:
– Я выиграла! Я выиграла!
Доказательством того, что вечер получился необыкновенно удачным, было то, что Цецилия приблизилась к Ханне, взяла ее под руку так, словно это была ее лучшая подруга и предложила:
– Давай теперь будем вместе делать уроки, хорошо?
Наконец наступил момент, когда Ханна должна была открывать подарки, – момент, которого и она, и ее гостьи ждали с одинаковым нетерпением. Ханна не раз наблюдала, как вели себя девочки в подобных ситуациях, и приготовилась с восхищением отзываться о каждом подарке: «Это как раз то, что я хотела!», «Ой, какая прелесть», «Чудесная вещь», – не забывая выразить благодарность тому, кто его принес, как учила Рейчел.
Мельком Ханна подумала о том, что мать все еще не приехала, но поскольку вечер был в разгаре и все шло хорошо, мысль об этом уже не так огорчила ее, как раньше. Сэм и Кэтлин старались как можно дольше протянуть с играми, чтобы Рейчел поспела к началу церемонии вручения подарков. Затем дети начнут рассаживаться за праздничным столом.
– Начинай распаковывать, мама не обидится, – подбодрила Ханну Кэтлин.
Подарки были лучше и восхитительнее, чем Ханна ожидала. Маникюрный набор. Пенал для карандашей с ее инициалами. Игра под названием «Монополия». Китайская шкатулка с ключиком. Авторучка.
Отдельной стопочкой лежали семейные подарки. От Сэма – роликовые коньки. Он знал, что она потеряла свои и до сих пор боялась признаться в этом матери. От Кэтлин – белый свитер из ангорки, который она сама связала. Самый последний подарок был самый большой и самый тяжелый – от ее матери. Она видела, с каким трудом Сэм принес его из спальной комнаты Рейчел.
– Что это? – спросила возбужденно Ханна. Как жаль, что мать не видит, как они открывают ее подарок.
– Открой и посмотри сама! – предложил Сэм.
Гости тоже в нетерпении тянули шеи, чтобы увидеть, что в коробке. «Боже, пусть это будет что-нибудь очень хорошее. Не пижама и не нижнее белье, как Рейчел подарила ей на Рождество». Сердце Ханны забилось. Руки дрожали. Ей хотелось бросить все и убежать. То же самое чувство паники охватывало ее и в школе, когда она слышала свою фамилию, несмотря на то, что числилась в списке лучших учеников. Ей хотелось быть в центре внимания. Она завидовала девочкам, которые умели этого добиться. Но когда с ней происходило нечто похожее – вроде сегодняшнего дня, – она готова была провалиться сквозь землю.
Под оберткой она увидела белую коробку. А что внутри?
– Маленький чемоданчик! – предположила какая-то девочка.
– Коробка для куклы! С платьями, – решила другая.
Но коробка слишком тяжела для этого. И к ней прилагался ключ.
– Открой, открой!
– Давай посмотрим!
Внутри находилась… пищущая машинка. Настоящая пищущая машинка. Не игрушечная, какую отец купил ей в шесть лет и на которой она смогла напечатать свое имя, домашний адрес и слова «Я лублу тибя».
Нет, натуральная пищущая машинка и ключ, на который Ханна могла закрывать ее, чтобы никто другой не мог воспользоваться ею. Рейчел вложила в клавиатуру карточку с надписью «С днем рождения, будущая Дороти Томпсон. От всего сердца – моей талантливой и красивой девочке». И подпись «мама». Почему-то Ханна сразу поняла, что эту подпись напечатал Сэм.
И Рейчел, словно специально дожидалась именно этого момента, появилась в дверях, распространяя аромат духов Шанель номер 5. Тонкая и высокая, напоминающая чем-то борзую, в туго обтягивающем ее пальто, с белым меховым воротником, в шляпке, сдвинутой на одну сторону, – она широко распахнула руки для объятия:
– С днем рождения, дорогая!
Все внимание гостей, которое так смущало Ханну, теперь переключилось на ее мать, которая двинулась к дочери, словно не замечала присутствующих. Но почти сразу же Рейчел спохватилась и извинилась:
– Простите меня, я так спешила. Так боялась опоздать! Я все время смотрела на часы и думала, не ушли ли гости до того, как я приеду. – Она изо всех сил старалась подчеркнуть, как беспокоилась из-за своей дочери и как она рада, что поспела в самое время.
– Дорогая! – обратилась она к Ханне. – Как замечательно ты выглядишь! Но что такое с твоими волосами?
Но Кэтлин была настороже и тотчас поспешила на выручку Ханне:
– Правда, она сейчас похожа на Алису из Страны чудес? Точь-в-точь!
В этот момент взгляд Рейчел упал на мальчиков, столпившихся в одной половине комнаты.
– Мальчики? Ого-го. Как только кошка уходит, мышки резвятся. А я думала, что придут только одни девочки, Ханна?
Ханна догадывалась, что мать недовольна таким поворотом событий. Ханне случалось что-то делать исподтишка, но на этот раз дело было не в ней. Ей бы и в голову не пришло приглашать на свой день рождения мальчиков.
Пришла пора Сэму выступить на защиту сестры.
– Это моя идея, мама. Мы не смогли пригласить фокусника, поэтому мой друг Дон предложил принести проектор. Фильмы мы взяли напрокат. А остальные мои друзья помогли украсить комнату и надули воздушные шарики.
– Какой молодец! Спасибо тебе! – Она собиралась обнять его, но поняла, что ему может не понравиться, что она сделает это на виду у друзей и он будет выглядеть маменькиным сынком. Поэтому, повернувшись к Ханне, Рейчел заметила:
– Надеюсь, ты поблагодарила брата за помощь?
– А теперь пора за стол! – провозгласила Кэтлин, распахивая двери в столовую. Подсчитав количество друзей Сэма, она добавила тарелок, сандвичей и бутербродов. Тотчас начались толчея и суета. Девочки и мальчики искали свои места, надевали забавные шляпы, разворачивали салфетки. И то, что девочки сидели рядом с мальчиками, придавало всему особенный вкус. Сандвичи и бутерброды исчезли в один миг. Шоколадное молоко тотчас выпили.
Наступило время праздничного торта. Как только Кэтлин дала знак, Сэм запел «С днем рождения поздравляем!». А Кэтлин – юная ирландская девушка, вся сияя от радости и счастья, вошла в столовую. Она несла на серебряном подносе торт с таким видом, словно это была древняя кельтская корона.
– Ты все-таки успела приготовить его! – удивилась Рейчел и, вздохнув с облегчением, помогла установить поднос перед Ханной. На торте горело десять свечей.
– Сумеешь погасить их одним разом? Не забудь задумать при этом желание.
– Я не ребенок! – заметила Ханна.
И пока девочки смотрели на нее, она задула все свечи одним выдохом. И снова раздался хор веселых голосов. Ханна крепко закрыла глаза и задумала желание: пусть всем девочкам хватит сахарных роз.
Рейчел к этому времени уже успела переодеться и вышла в своем черном платье с ниткой жемчуга на шее – это тоже был хорошо продуманный жест: произвести впечатление на девочек, чтобы они потом рассказали об этом дома.
– Скажите «сыр», – попросил Дон Рейчел и щелкнул фотоаппаратом. – А теперь ты, Ханна. Встань рядом с мамой. Не вздумай корчить рожи. Фотоаппарат испортится.
А Рейчел критически оглядела дочь, отметив и подложенные плечики и брошку.
– Что это? – удивилась она, прикоснувшись к украшению так, словно это был навозный жук.
– Это мне дала Кэтлин. Это брошка ее бабушки.
Рейчел быстро отстегнула брошь и отбросила ее нетерпеливым жестом так, что она упала со стола.
– Леди должны носить только настоящие драгоценности. – Снисходительно улыбаясь, она расстегнула нитку с жемчугом и надела ее на шею Ханне. – Моей маленькой, милой девочке. – Она застегнула замочек своими аккуратно наманикюренными пальцами. – Это последний подарок, который сделал мне муж перед своей смертью.
Это, конечно же, была ложь. Ханна шла вместе с Рейчел, когда та купила нитку жемчуга в небольшом магазинчике на Колумбус авеню.
Растерянная, сконфуженная и в какой-то степени разгневанная, она стояла рядом с матерью, которая положила ей руку на плечо. Если бы желания на день рождения и в самом деле сбывались, чего бы хотела Ханна? Она бы хотела только одного, чтобы ее мать любила ее точно так же, как и Сэма. Вот и все, чего ей хотелось на самом деле. И несмотря на то, что мать опоздала, несмотря на то, что мать соврала насчет жемчуга, Ханне показалось, что Рейчел и в самом деле любит ее.
Но ее радость была короткой. Рука матери лежала на плече Ханны, когда та случайно посмотрела в зеркало и увидела, что хоть мать и прижимает ее к себе, на самом деле взгляд ее устремлен на Сэма. Что именно для него она говорит, именно за его реакцией она следит, а то, что думает при этом дочь, ее совершенно не волнует, как если бы Ханны вовсе не существовало.
Девочка обожала своего брата. Преклонялась перед ним. Если бы не он и не Кэтлин, праздник вообще не состоялся бы. И может быть, ее отношения с подругами стали бы иными и ее жизнь пошла бы иначе.
Все это так. Но, увидев в зеркале, как, обнимая ее, Рейчел смотрит на Сэма, она вдруг на какую-то сотую долю секунды пожелала в душе, чтобы у нее не было брата. Как было бы хорошо, если бы он умер.
Спустя много лет она вспомнила выражение лица Кэтлин, когда Рейчел отшвырнула от себя брошку, и ее слова:
– Подумай, прежде чем загадать желание. Может так получиться, что оно сбудется.
12
Теперь Ханна немного приободрилась, и предстоящий день рождения уже не пугал ее, но все-таки один вопрос оставался нерешенным.
– Я сказала Стефании и Сьюзен, что у нас будет фокусник.
– Будет кое-что получше, чем фокусник, – пообещал ей Сэм.
– Лучше? Но что может быть лучше?
– Это уже моя забота.
Кэтлин остановилась рядом с Сэмом, когда он взялся за телефон, и, сияя от гордости, наблюдала, как он обзванивает товарищей. Сэм объяснял, что тренировку придется отложить, потому что он должен заняться организацией дня рождения сестры.
К трем тридцати все было готово. В столовой висели гирлянды бело-розового цвета. Воздушные шарики они привязали к люстре. Стол накрыт. Возле каждой тарелки стояла корзиночка с карточкой. Это была идея Сэма – подарить всем гостям коробку с чертиком – таким образом приз получал каждый – независимо от того, выиграл он или нет.
На кухне стояли блюда с бутербродами, сандвичами. Содовая вода и шоколадное молоко – в холодильнике, а пакеты с мороженым лежали в коробках с сухим льдом, дожидаясь прихода гостей.
Праздничный торт стоял в чулане. Красивые сахарные розочки украшали его. И число розочек отвечало количеству приглашенных. Кэтлин не забыла, как была огорчена Ханна, изо всех сил пытаясь сделать вид, когда на дне рождения Цецилии ей не хватило розочки.
В гостиной они отодвинули мебель так, чтобы она не мешала играм. На отдельном столике лежали дополнительные призы – книжки, акварельные краски, карандаши и всякая мелочь. Пластинки с записями, которые так нравились отцу Ханны, тоже стояли приготовленными.
– Из какой сказки появилась эта принцесса? Кэтлин, что ты сделала с моей сестрой? – воскликнул Сэм, увидев Ханну.
Сияющая Кэтлин выглядывала из-за плеча Ханны. Она нарядила девочку в платье из тафты, подложила ей плечики, чтобы хорошо сидели рукава. Беленькие носочки и вычищенные лакированные туфли блестели. Густые, шелковистые волосы Ханны она завила и распустила, как на картинках в книге про «Алису в Стране чудес». Поскольку Рейчел не было и она не могла заметить этого, Кэтлин слегка коснулась губ Ханны губной помадой, припудрила ей носик и самую чуточку подвела глаза. И Ханна, чувствуя, что похорошела, сразу засияла. Ее глаза блестели от возбуждения и радости.
Но теперь девочку беспокоило другое: а вдруг гости не придут? Вдруг они не получили приглашения? Вчера в школе почему-то никто из них не заговорил с ней о дне рождения. А вдруг мама забыла отправить приглашения?
Ее треволнения кончились, когда первые гости позвонили в дверь. К этому времени и Кэтлин успела принарядиться. Она надела серое шелковое платье, приколола брошь, доставшуюся ей от бабушки. Это была их семейная реликвия: две руки держали сердце – знак любви и согласия. Поддавшись порыву, она сняла брошку и приколола ее на платье Ханны, чтобы она выглядела еще наряднее:
– Теперь ты выглядишь как настоящая маленькая леди, – прошептала Кэтлин.
Девочки тоже были одеты в нарядные платья из бархата и тафты. А Цецилия Гринберг даже надела шелковые чулки, которые попросила у своей старшей сестры, и туфли на каблучке.
Праздник начался. Сэм и Кэтлин обменялись удовлетворенными взглядами. Сразу было видно, что вечер получился на славу. Подарки, которые девочки вручили Ханне, были сложены в кресле у окна – позже они откроют их и посмотрят, что там. И самым чудесным было, конечно, то, что на ее дне рождения присутствовал ее старший брат. Хотя все одноклассницы Ханны терпеть не могли мальчиков, она заметила, какие взгляды они бросали на Сэма и каким румянцем покрывались, когда встречались с его взглядом.
– А теперь, леди… – Сэм многозначительно замолчал и подкрутил воображаемые усы.
Девочки зашушукались, польщенные таким обращением, и пытались угадать, что их ожидает:
– Наверное, это пришел фокусник. Или прорицатель, – прошептала Цецилия.
– Нет, – ответил Сэм. – Кое что получше.
Лучше? Что это такое?
Сэм распахнул створки двери, ведущей в гостиную и торжественно провозгласил:
– Джентльмены! – группа его друзей вошла в комнату, неся в руках волшебный фонарь и экран.
– Задерни, пожалуйста, занавески, Кэтлин.
Когда комната погрузилась во мрак, Сэм все тем же торжественным голосом произнес:
– В честь дня рождения моей сестры мы решили показать новую комедию. – Сэм с самого начала понял, что фокусник вряд ли будет иметь такой успех, на который надеялась Ханна, и вспомнил, что отец одного из его друзей купил проектор, а на Колумбус авеню можно было взять напрокат фильмы для него.
Все затеи Сэма гостьи воспринимали с радостью и восхищением. Кэтлин и Сэм переглядывались, как переглядываются довольные родители. По правде говоря, Кэтлин считала, что отъезд Рейчел оказался кстати. При ней вечер получился бы совсем другим.
После фильма начались игры. И когда в паре надо было выступить Дону и Цецилии Гринберг, Сэм прошептал на ухо другу, чтобы тот уступил и позволил девочке выиграть. Он видел, что за вышитым цветочками платьицем девочки бьется сердце настоящего воина. Правда, когда Сэм поставил иголку на пластинку и музыка заиграла, Дону даже не представилась возможность проявить галантность, потому что Цецилия в мгновение ока спихнула его стул ногой и радостно закричала:
– Я выиграла! Я выиграла!
Доказательством того, что вечер получился необыкновенно удачным, было то, что Цецилия приблизилась к Ханне, взяла ее под руку так, словно это была ее лучшая подруга и предложила:
– Давай теперь будем вместе делать уроки, хорошо?
Наконец наступил момент, когда Ханна должна была открывать подарки, – момент, которого и она, и ее гостьи ждали с одинаковым нетерпением. Ханна не раз наблюдала, как вели себя девочки в подобных ситуациях, и приготовилась с восхищением отзываться о каждом подарке: «Это как раз то, что я хотела!», «Ой, какая прелесть», «Чудесная вещь», – не забывая выразить благодарность тому, кто его принес, как учила Рейчел.
Мельком Ханна подумала о том, что мать все еще не приехала, но поскольку вечер был в разгаре и все шло хорошо, мысль об этом уже не так огорчила ее, как раньше. Сэм и Кэтлин старались как можно дольше протянуть с играми, чтобы Рейчел поспела к началу церемонии вручения подарков. Затем дети начнут рассаживаться за праздничным столом.
– Начинай распаковывать, мама не обидится, – подбодрила Ханну Кэтлин.
Подарки были лучше и восхитительнее, чем Ханна ожидала. Маникюрный набор. Пенал для карандашей с ее инициалами. Игра под названием «Монополия». Китайская шкатулка с ключиком. Авторучка.
Отдельной стопочкой лежали семейные подарки. От Сэма – роликовые коньки. Он знал, что она потеряла свои и до сих пор боялась признаться в этом матери. От Кэтлин – белый свитер из ангорки, который она сама связала. Самый последний подарок был самый большой и самый тяжелый – от ее матери. Она видела, с каким трудом Сэм принес его из спальной комнаты Рейчел.
– Что это? – спросила возбужденно Ханна. Как жаль, что мать не видит, как они открывают ее подарок.
– Открой и посмотри сама! – предложил Сэм.
Гости тоже в нетерпении тянули шеи, чтобы увидеть, что в коробке. «Боже, пусть это будет что-нибудь очень хорошее. Не пижама и не нижнее белье, как Рейчел подарила ей на Рождество». Сердце Ханны забилось. Руки дрожали. Ей хотелось бросить все и убежать. То же самое чувство паники охватывало ее и в школе, когда она слышала свою фамилию, несмотря на то, что числилась в списке лучших учеников. Ей хотелось быть в центре внимания. Она завидовала девочкам, которые умели этого добиться. Но когда с ней происходило нечто похожее – вроде сегодняшнего дня, – она готова была провалиться сквозь землю.
Под оберткой она увидела белую коробку. А что внутри?
– Маленький чемоданчик! – предположила какая-то девочка.
– Коробка для куклы! С платьями, – решила другая.
Но коробка слишком тяжела для этого. И к ней прилагался ключ.
– Открой, открой!
– Давай посмотрим!
Внутри находилась… пищущая машинка. Настоящая пищущая машинка. Не игрушечная, какую отец купил ей в шесть лет и на которой она смогла напечатать свое имя, домашний адрес и слова «Я лублу тибя».
Нет, натуральная пищущая машинка и ключ, на который Ханна могла закрывать ее, чтобы никто другой не мог воспользоваться ею. Рейчел вложила в клавиатуру карточку с надписью «С днем рождения, будущая Дороти Томпсон. От всего сердца – моей талантливой и красивой девочке». И подпись «мама». Почему-то Ханна сразу поняла, что эту подпись напечатал Сэм.
И Рейчел, словно специально дожидалась именно этого момента, появилась в дверях, распространяя аромат духов Шанель номер 5. Тонкая и высокая, напоминающая чем-то борзую, в туго обтягивающем ее пальто, с белым меховым воротником, в шляпке, сдвинутой на одну сторону, – она широко распахнула руки для объятия:
– С днем рождения, дорогая!
Все внимание гостей, которое так смущало Ханну, теперь переключилось на ее мать, которая двинулась к дочери, словно не замечала присутствующих. Но почти сразу же Рейчел спохватилась и извинилась:
– Простите меня, я так спешила. Так боялась опоздать! Я все время смотрела на часы и думала, не ушли ли гости до того, как я приеду. – Она изо всех сил старалась подчеркнуть, как беспокоилась из-за своей дочери и как она рада, что поспела в самое время.
– Дорогая! – обратилась она к Ханне. – Как замечательно ты выглядишь! Но что такое с твоими волосами?
Но Кэтлин была настороже и тотчас поспешила на выручку Ханне:
– Правда, она сейчас похожа на Алису из Страны чудес? Точь-в-точь!
В этот момент взгляд Рейчел упал на мальчиков, столпившихся в одной половине комнаты.
– Мальчики? Ого-го. Как только кошка уходит, мышки резвятся. А я думала, что придут только одни девочки, Ханна?
Ханна догадывалась, что мать недовольна таким поворотом событий. Ханне случалось что-то делать исподтишка, но на этот раз дело было не в ней. Ей бы и в голову не пришло приглашать на свой день рождения мальчиков.
Пришла пора Сэму выступить на защиту сестры.
– Это моя идея, мама. Мы не смогли пригласить фокусника, поэтому мой друг Дон предложил принести проектор. Фильмы мы взяли напрокат. А остальные мои друзья помогли украсить комнату и надули воздушные шарики.
– Какой молодец! Спасибо тебе! – Она собиралась обнять его, но поняла, что ему может не понравиться, что она сделает это на виду у друзей и он будет выглядеть маменькиным сынком. Поэтому, повернувшись к Ханне, Рейчел заметила:
– Надеюсь, ты поблагодарила брата за помощь?
– А теперь пора за стол! – провозгласила Кэтлин, распахивая двери в столовую. Подсчитав количество друзей Сэма, она добавила тарелок, сандвичей и бутербродов. Тотчас начались толчея и суета. Девочки и мальчики искали свои места, надевали забавные шляпы, разворачивали салфетки. И то, что девочки сидели рядом с мальчиками, придавало всему особенный вкус. Сандвичи и бутерброды исчезли в один миг. Шоколадное молоко тотчас выпили.
Наступило время праздничного торта. Как только Кэтлин дала знак, Сэм запел «С днем рождения поздравляем!». А Кэтлин – юная ирландская девушка, вся сияя от радости и счастья, вошла в столовую. Она несла на серебряном подносе торт с таким видом, словно это была древняя кельтская корона.
– Ты все-таки успела приготовить его! – удивилась Рейчел и, вздохнув с облегчением, помогла установить поднос перед Ханной. На торте горело десять свечей.
– Сумеешь погасить их одним разом? Не забудь задумать при этом желание.
– Я не ребенок! – заметила Ханна.
И пока девочки смотрели на нее, она задула все свечи одним выдохом. И снова раздался хор веселых голосов. Ханна крепко закрыла глаза и задумала желание: пусть всем девочкам хватит сахарных роз.
Рейчел к этому времени уже успела переодеться и вышла в своем черном платье с ниткой жемчуга на шее – это тоже был хорошо продуманный жест: произвести впечатление на девочек, чтобы они потом рассказали об этом дома.
– Скажите «сыр», – попросил Дон Рейчел и щелкнул фотоаппаратом. – А теперь ты, Ханна. Встань рядом с мамой. Не вздумай корчить рожи. Фотоаппарат испортится.
А Рейчел критически оглядела дочь, отметив и подложенные плечики и брошку.
– Что это? – удивилась она, прикоснувшись к украшению так, словно это был навозный жук.
– Это мне дала Кэтлин. Это брошка ее бабушки.
Рейчел быстро отстегнула брошь и отбросила ее нетерпеливым жестом так, что она упала со стола.
– Леди должны носить только настоящие драгоценности. – Снисходительно улыбаясь, она расстегнула нитку с жемчугом и надела ее на шею Ханне. – Моей маленькой, милой девочке. – Она застегнула замочек своими аккуратно наманикюренными пальцами. – Это последний подарок, который сделал мне муж перед своей смертью.
Это, конечно же, была ложь. Ханна шла вместе с Рейчел, когда та купила нитку жемчуга в небольшом магазинчике на Колумбус авеню.
Растерянная, сконфуженная и в какой-то степени разгневанная, она стояла рядом с матерью, которая положила ей руку на плечо. Если бы желания на день рождения и в самом деле сбывались, чего бы хотела Ханна? Она бы хотела только одного, чтобы ее мать любила ее точно так же, как и Сэма. Вот и все, чего ей хотелось на самом деле. И несмотря на то, что мать опоздала, несмотря на то, что мать соврала насчет жемчуга, Ханне показалось, что Рейчел и в самом деле любит ее.
Но ее радость была короткой. Рука матери лежала на плече Ханны, когда та случайно посмотрела в зеркало и увидела, что хоть мать и прижимает ее к себе, на самом деле взгляд ее устремлен на Сэма. Что именно для него она говорит, именно за его реакцией она следит, а то, что думает при этом дочь, ее совершенно не волнует, как если бы Ханны вовсе не существовало.
Девочка обожала своего брата. Преклонялась перед ним. Если бы не он и не Кэтлин, праздник вообще не состоялся бы. И может быть, ее отношения с подругами стали бы иными и ее жизнь пошла бы иначе.
Все это так. Но, увидев в зеркале, как, обнимая ее, Рейчел смотрит на Сэма, она вдруг на какую-то сотую долю секунды пожелала в душе, чтобы у нее не было брата. Как было бы хорошо, если бы он умер.
Спустя много лет она вспомнила выражение лица Кэтлин, когда Рейчел отшвырнула от себя брошку, и ее слова:
– Подумай, прежде чем загадать желание. Может так получиться, что оно сбудется.
12
1944
ВИКТОР
Буря срывает последний покров.
Как коротка жизнь.
Звонкая дробь дождевых капель не могла заглушить счастливых ноток, звучавших в голосе Сэма, который брился в ванной, напевая. Прошел месяц с того дня, как они встречались с Кэтлин на выпускном вечере. Через час Кэтлин должна приехать к ним. И Ханна радовалась ее приезду. Оба пребывали в чудесном настроении.
Она предложила приготовить ростбиф, чтобы Сэму и Кэтлин нашлось чем поужинать, если они захотят провести время дома. А если они соберутся на пикник, то можно будет сделать сандвичи. Или же… но тут она перестала строить планы – пусть это решает Сэм. Им так хорошо вместе, что они, возможно, как два влюбленных голубка, проворкуют весь вечер.
А Ханна и Нелли Бентли, которая тоже работала репортером, договорились провести вечер вместе с двумя лейтенантами. Нелли жила здесь с родителями и предложила Ханне переночевать у нее.
Ханне иной раз трудно было поверить, что прошло всего четыре недели с того момента, как она уехала из Нью-Йорка. У нее было такое ощущение, что прошло несколько месяцев. Несколько лет. Она жила самостоятельной жизнью взрослого человека – и это оказалось куда более восхитительным, чем она себе представляла. Она была совершенно свободна и могла сделать все что ей вздумается. Она сама готовила еду и, конечно, старалась никак не стеснять Сэма. Но что самое главное – друзья Сэма сразу же начали помогать ей и договорились о некоторых интервью. Она самонадеянно полагала, что в полной мере сумеет проявить свой талант и покажет, на что способна.
Пока ее журналистский багаж был огромен: речь, произнесенная на выпускном вечере, а также премия за публикации в школьной газете, стопочку вырезок из которой она захватила с собой. Она никому не признавалась, но в глубине души мечтала стать второй Маргерит Хиггинс, которая присылала репортажи из самых опасных точек. Но ее также вдохновляли публикации и Розалинды Руссель, и Хильды Джонсон. Ее не смутило замечание Маркуса о том, что вся оригинальность Хильды Джонсон заключается в том, что она работает как мужчина. Ей все равно хотелось подобно Хильде Джонсон расследовать убийства и разоблачать коррупцию в самых высших кругах общества.
Конечно, газета в маленьком городке Ред Бэнк «Новости недели», в которой она начала работать, мало походила на те издания, где сотрудничали прославившие свои имена журналистки. Реклама и политические сообщения – вот основное, что печаталось в этой газете. Ее задача здесь – давать репортажи о сборе металлолома для военных нужд, о митингах женщин, о церковных ужинах. «Называйте побольше имен – чем больше, тем лучше, – и, главное, следите за тем, чтобы правильно их записать», – вот напутствие, которое дал ей главный редактор. Людям нравится видеть свои имена в газете. Ради этого они и подписываются на нее, а заодно и прочитывают рекламные объявления. Вчера она уже взяла интервью у матери солдата, отличившегося в военных действиях. Эта женщина вырастила у себя в палисаднике подсолнухи высотой в пятнадцать футов. Ханна сфотографировала ее на фоне дома и красавцев подсолнухов. Высокие стебли были увенчаны гордыми золотистыми головами. Растения казались материальным воплощением воли, внутренней силы и неиссякаемой веры в жизнь этой женщины. А поскольку она была не мастерица говорить и выжать из нее удалось очень немного, Ханна решила как бы взять «интервью» у подсолнухов, расспрашивая их о том, что они видят с высоты.
«Ты не Дороти Паркер. Ты всего лишь репортер маленькой газеты», – заметил ей редактор, прочитав принесенные ею странички. Конечно, если бы это написал Перельман, они бы, не задумываясь, тиснули его на первых страницах. Но Ханна еще не имела такой известности, поэтому фотографию дали, а текст сократили до минимума. И ее подпись тоже не появилась – фото прошло, как проходят обычные материалы штатных сотрудников.
Это было единственное, что ее огорчило в тот день. Но главный редактор успокоил ее: «Я не собираюсь третировать тебя. Просто мне хочется, чтобы ты освободилась от некоторых романтических представлений о работе в газете. Я знаю, что ты хочешь заняться более серьезным делом, что тебе скучно описывать благотворительные вечера».
Редактор решил дать ей настоящее задание. Он хотел, чтобы она собрала рассказы женщин, которые последовали за своими мужьями в Форт Монмаут, чтобы побыть с ними сколь возможно дольше. «Мне нужны самые искренние признания любящих женщин, рассказы о том, что их волнует, что огорчает. Ведь им предстоит расстаться со своими мужьями, – он сделал эффектную паузу, – и быть может, навсегда. Думаю, ты справишься с этим!»
Ее неопытность обнаружилась в том вопросе, который нечаянно сорвался с языка:
– А где мне их искать?
Он откинулся на спинку кресла, закинул ноги на стол:
– Ты репортер. Ищи. Подумай сама, где бы ты остановилась, если бы твой муж находился в Форте?
Подумав, Ханна пришла к выводу, что они, конечно же, скорее всего устроились временно работать в буфеты и бары, небольшие кафе, которые обслуживали военных. И вчера вечером она уже говорила с ними.
Но вместо того, чтобы записывать отдельно каждый разговор на пленку, Ханна решила устроить пикник, на который она собрала их всех вместе, чтобы они поделились рассказами о пережитом, своими мечтами, надеждами и планами на будущее. Она посоветовала им одеться понаряднее и сфотографировала их: группа молодых женщин, которых объединяла любовь к мужьям и любовь к своей стране. Конечно, очень трудно уместить такую фотографию на полосах газеты. Но, может быть, Слим решится дать ее на первой странице: и тогда материал пойдет за ее подписью.
После этого у нее будет больше шансов добиться разрешения написать о немецких подводных лодках и патрульной службе, которую несет береговая охрана. Все побережье Джерси затянули колючей проволокой, и отряды выходили в наряд с дрессированными собаками. Слухи о том, что подводные лодки подходили к берегам Америки и высаживали немецких шпионов, переодетых в американскую форму, постоянно циркулировали и среди военных, и среди гражданского населения. Порой эти слухи принимали анекдотическую форму. Так, например, рассказывали, что удалось поймать Гитлера и Геринга, переодетых в форму медсестер Красного Креста, что по такому поводу Гитлер решил даже пожертвовать своими усиками.
Да, береговая охрана – достойная тема для журналиста, от нее не отказалась бы даже Хильда Джонсон. Мужественные молодые солдаты и злые собаки охраняют наше побережье от вторжения нацистских диверсантов. Просто дух захватывает. И, конечно, такой материал должен привлечь внимание. Национальная безопасность. Хорошие парни против плохих. Ханна уже просила Сэма поговорить с теми, от кого зависело, дадут ли ей разрешение выйти вместе с патрульными. Он посоветовал ей выбросить это из головы. Не стоит даже и заикаться. Но все-таки он попросил. А потом напомнил о своей просьбе. И как ни странно, это разрешение дали. Теперь, как говаривала Кэтлин, если Бог даст, то ей повезет, и она не только пройдется с патрульными по берегу. Может случиться, что именно в эту ночь рядом с ними вынырнет подводная лодка, которая двинется прямо к берегу…
Сэм уже закончил бриться и переоделся в свежевыглаженную чистенькую форму. Его туфли сияли, пуговицы были начищены. Он накинулся на завтрак, приготовленный Ханной, когда в дверь постучала хозяйка и передала послание. Из-за того, что все еще шла война, многие телефоны в квартирах отключили.
– Только что звонила какая-то леди. Она просила передать вам вот это сообщение, – и хозяйка вручила записку Сэму.
Вдруг Сэм изменился в лице.
Звонила Рейчел. Неделю тому назад она написала, что собирается вместе с Маркусом уехать в Бостон на уик-энд. Очевидно, поездку по тем или иным причинам пришлось отложить. И теперь она сообщала, что выезжает поездом, который выходит со станции Пенсильвания в час дня, и просит ее встретить в Ред Бэнке.
– Это тот же самый поезд, которым едет Кэтлин, – проговорил ошеломленный Сэм. – Ханна, что же будет? Что мне делать?
Все говорили, что у Ханны богатое воображение. Теперь настало время доказать это. Воскресный поезд обычно набит до отказа. Все едут повидаться со своими сыновьями, братьями, друзьями. Если повезет, то Рейчел не заметит Кэтлин в толпе отъезжающих. Ханна может встретить поезд в Матаване, за двенадцать минут до Ред Бэнка. Она найдет Кэтлин и задержит ее так, чтобы Рейчел вышла первой. Сэм встретит мать в Мидл-тауне и отвезет ее в отель Молли Пичер. Через три минуты поезд делает еще одну остановку – в Литтл Силвере, оттуда ближе всего до Форта Монмаут. И они сами доберутся до дома.
– Ты и в самом деле сможешь сделать это? – спросил Сэм, скорее умоляюще, чем вопросительно.
Хильда Джонсон – вот кому подражала Ханна. И Хильда Джонсон не позволила бы Рейчел испортить два выходных дня Кэтлин и Сэму. Тем более, это могли быть последние выходные дни, которые они проведут вместе, поскольку пришла депеша, гласившая, что отряды, которые базировались в Форте Монмаут отправляются на фронт.
– Предоставьте это мне, лейтенант! – скомандовала Ханна. Сэм всегда приходил ей на помощь, когда она оказывалась в беде. Теперь настал ее черед. – Когда мы придем домой, я позвоню тебе в отель.
– И что потом? – В голосе Сэма она все еще чувствовала отчаяние.
Но план был продуман до мелочей.
– Потом увидишь. Главное сейчас – это незаметно добраться до Кэтлин. А потом я знаю, что делать.
Он невесело улыбнулся:
– Ого! Я, кажется, недооценивал тебя. Вот кому следовало поручить разработку стратегического плана защиты наших берегов от проникновения нацистов.
В его шутливом замечании была доля истины. Она и в самом деле умела анализировать экстремальные ситуации, находить неожиданные выходы из тупиковых положений. И все это только благодаря какой-то особенной интуиции. И так получилось, что трамвай доставил ее к станции Матавана как раз вовремя. Она специально надела очень незаметное коричневое платье. Повязала голову косынкой. Теперь она могла слиться с толпой женщин и стать совершенно невидимой.
Удача была на ее стороне. Она увидела Кэтлин, стоявшую в самом конце состава. Кэтлин курила.
– Ни слова! Где туалет? Быстро! – прошептала Ханна.
Кэтлин вздрогнула и даже слегка вскрикнула от неожиданности, но в это время голос кондуктора произнес:
– Мидл-таун! Следующая остановка – Мидл-таун. Те, кто едет в Ред Бэнк, следующая остановка Мидл-таун!
Как коротка жизнь.
Звонкая дробь дождевых капель не могла заглушить счастливых ноток, звучавших в голосе Сэма, который брился в ванной, напевая. Прошел месяц с того дня, как они встречались с Кэтлин на выпускном вечере. Через час Кэтлин должна приехать к ним. И Ханна радовалась ее приезду. Оба пребывали в чудесном настроении.
Она предложила приготовить ростбиф, чтобы Сэму и Кэтлин нашлось чем поужинать, если они захотят провести время дома. А если они соберутся на пикник, то можно будет сделать сандвичи. Или же… но тут она перестала строить планы – пусть это решает Сэм. Им так хорошо вместе, что они, возможно, как два влюбленных голубка, проворкуют весь вечер.
А Ханна и Нелли Бентли, которая тоже работала репортером, договорились провести вечер вместе с двумя лейтенантами. Нелли жила здесь с родителями и предложила Ханне переночевать у нее.
Ханне иной раз трудно было поверить, что прошло всего четыре недели с того момента, как она уехала из Нью-Йорка. У нее было такое ощущение, что прошло несколько месяцев. Несколько лет. Она жила самостоятельной жизнью взрослого человека – и это оказалось куда более восхитительным, чем она себе представляла. Она была совершенно свободна и могла сделать все что ей вздумается. Она сама готовила еду и, конечно, старалась никак не стеснять Сэма. Но что самое главное – друзья Сэма сразу же начали помогать ей и договорились о некоторых интервью. Она самонадеянно полагала, что в полной мере сумеет проявить свой талант и покажет, на что способна.
Пока ее журналистский багаж был огромен: речь, произнесенная на выпускном вечере, а также премия за публикации в школьной газете, стопочку вырезок из которой она захватила с собой. Она никому не признавалась, но в глубине души мечтала стать второй Маргерит Хиггинс, которая присылала репортажи из самых опасных точек. Но ее также вдохновляли публикации и Розалинды Руссель, и Хильды Джонсон. Ее не смутило замечание Маркуса о том, что вся оригинальность Хильды Джонсон заключается в том, что она работает как мужчина. Ей все равно хотелось подобно Хильде Джонсон расследовать убийства и разоблачать коррупцию в самых высших кругах общества.
Конечно, газета в маленьком городке Ред Бэнк «Новости недели», в которой она начала работать, мало походила на те издания, где сотрудничали прославившие свои имена журналистки. Реклама и политические сообщения – вот основное, что печаталось в этой газете. Ее задача здесь – давать репортажи о сборе металлолома для военных нужд, о митингах женщин, о церковных ужинах. «Называйте побольше имен – чем больше, тем лучше, – и, главное, следите за тем, чтобы правильно их записать», – вот напутствие, которое дал ей главный редактор. Людям нравится видеть свои имена в газете. Ради этого они и подписываются на нее, а заодно и прочитывают рекламные объявления. Вчера она уже взяла интервью у матери солдата, отличившегося в военных действиях. Эта женщина вырастила у себя в палисаднике подсолнухи высотой в пятнадцать футов. Ханна сфотографировала ее на фоне дома и красавцев подсолнухов. Высокие стебли были увенчаны гордыми золотистыми головами. Растения казались материальным воплощением воли, внутренней силы и неиссякаемой веры в жизнь этой женщины. А поскольку она была не мастерица говорить и выжать из нее удалось очень немного, Ханна решила как бы взять «интервью» у подсолнухов, расспрашивая их о том, что они видят с высоты.
«Ты не Дороти Паркер. Ты всего лишь репортер маленькой газеты», – заметил ей редактор, прочитав принесенные ею странички. Конечно, если бы это написал Перельман, они бы, не задумываясь, тиснули его на первых страницах. Но Ханна еще не имела такой известности, поэтому фотографию дали, а текст сократили до минимума. И ее подпись тоже не появилась – фото прошло, как проходят обычные материалы штатных сотрудников.
Это было единственное, что ее огорчило в тот день. Но главный редактор успокоил ее: «Я не собираюсь третировать тебя. Просто мне хочется, чтобы ты освободилась от некоторых романтических представлений о работе в газете. Я знаю, что ты хочешь заняться более серьезным делом, что тебе скучно описывать благотворительные вечера».
Редактор решил дать ей настоящее задание. Он хотел, чтобы она собрала рассказы женщин, которые последовали за своими мужьями в Форт Монмаут, чтобы побыть с ними сколь возможно дольше. «Мне нужны самые искренние признания любящих женщин, рассказы о том, что их волнует, что огорчает. Ведь им предстоит расстаться со своими мужьями, – он сделал эффектную паузу, – и быть может, навсегда. Думаю, ты справишься с этим!»
Ее неопытность обнаружилась в том вопросе, который нечаянно сорвался с языка:
– А где мне их искать?
Он откинулся на спинку кресла, закинул ноги на стол:
– Ты репортер. Ищи. Подумай сама, где бы ты остановилась, если бы твой муж находился в Форте?
Подумав, Ханна пришла к выводу, что они, конечно же, скорее всего устроились временно работать в буфеты и бары, небольшие кафе, которые обслуживали военных. И вчера вечером она уже говорила с ними.
Но вместо того, чтобы записывать отдельно каждый разговор на пленку, Ханна решила устроить пикник, на который она собрала их всех вместе, чтобы они поделились рассказами о пережитом, своими мечтами, надеждами и планами на будущее. Она посоветовала им одеться понаряднее и сфотографировала их: группа молодых женщин, которых объединяла любовь к мужьям и любовь к своей стране. Конечно, очень трудно уместить такую фотографию на полосах газеты. Но, может быть, Слим решится дать ее на первой странице: и тогда материал пойдет за ее подписью.
После этого у нее будет больше шансов добиться разрешения написать о немецких подводных лодках и патрульной службе, которую несет береговая охрана. Все побережье Джерси затянули колючей проволокой, и отряды выходили в наряд с дрессированными собаками. Слухи о том, что подводные лодки подходили к берегам Америки и высаживали немецких шпионов, переодетых в американскую форму, постоянно циркулировали и среди военных, и среди гражданского населения. Порой эти слухи принимали анекдотическую форму. Так, например, рассказывали, что удалось поймать Гитлера и Геринга, переодетых в форму медсестер Красного Креста, что по такому поводу Гитлер решил даже пожертвовать своими усиками.
Да, береговая охрана – достойная тема для журналиста, от нее не отказалась бы даже Хильда Джонсон. Мужественные молодые солдаты и злые собаки охраняют наше побережье от вторжения нацистских диверсантов. Просто дух захватывает. И, конечно, такой материал должен привлечь внимание. Национальная безопасность. Хорошие парни против плохих. Ханна уже просила Сэма поговорить с теми, от кого зависело, дадут ли ей разрешение выйти вместе с патрульными. Он посоветовал ей выбросить это из головы. Не стоит даже и заикаться. Но все-таки он попросил. А потом напомнил о своей просьбе. И как ни странно, это разрешение дали. Теперь, как говаривала Кэтлин, если Бог даст, то ей повезет, и она не только пройдется с патрульными по берегу. Может случиться, что именно в эту ночь рядом с ними вынырнет подводная лодка, которая двинется прямо к берегу…
Сэм уже закончил бриться и переоделся в свежевыглаженную чистенькую форму. Его туфли сияли, пуговицы были начищены. Он накинулся на завтрак, приготовленный Ханной, когда в дверь постучала хозяйка и передала послание. Из-за того, что все еще шла война, многие телефоны в квартирах отключили.
– Только что звонила какая-то леди. Она просила передать вам вот это сообщение, – и хозяйка вручила записку Сэму.
Вдруг Сэм изменился в лице.
Звонила Рейчел. Неделю тому назад она написала, что собирается вместе с Маркусом уехать в Бостон на уик-энд. Очевидно, поездку по тем или иным причинам пришлось отложить. И теперь она сообщала, что выезжает поездом, который выходит со станции Пенсильвания в час дня, и просит ее встретить в Ред Бэнке.
– Это тот же самый поезд, которым едет Кэтлин, – проговорил ошеломленный Сэм. – Ханна, что же будет? Что мне делать?
Все говорили, что у Ханны богатое воображение. Теперь настало время доказать это. Воскресный поезд обычно набит до отказа. Все едут повидаться со своими сыновьями, братьями, друзьями. Если повезет, то Рейчел не заметит Кэтлин в толпе отъезжающих. Ханна может встретить поезд в Матаване, за двенадцать минут до Ред Бэнка. Она найдет Кэтлин и задержит ее так, чтобы Рейчел вышла первой. Сэм встретит мать в Мидл-тауне и отвезет ее в отель Молли Пичер. Через три минуты поезд делает еще одну остановку – в Литтл Силвере, оттуда ближе всего до Форта Монмаут. И они сами доберутся до дома.
– Ты и в самом деле сможешь сделать это? – спросил Сэм, скорее умоляюще, чем вопросительно.
Хильда Джонсон – вот кому подражала Ханна. И Хильда Джонсон не позволила бы Рейчел испортить два выходных дня Кэтлин и Сэму. Тем более, это могли быть последние выходные дни, которые они проведут вместе, поскольку пришла депеша, гласившая, что отряды, которые базировались в Форте Монмаут отправляются на фронт.
– Предоставьте это мне, лейтенант! – скомандовала Ханна. Сэм всегда приходил ей на помощь, когда она оказывалась в беде. Теперь настал ее черед. – Когда мы придем домой, я позвоню тебе в отель.
– И что потом? – В голосе Сэма она все еще чувствовала отчаяние.
Но план был продуман до мелочей.
– Потом увидишь. Главное сейчас – это незаметно добраться до Кэтлин. А потом я знаю, что делать.
Он невесело улыбнулся:
– Ого! Я, кажется, недооценивал тебя. Вот кому следовало поручить разработку стратегического плана защиты наших берегов от проникновения нацистов.
В его шутливом замечании была доля истины. Она и в самом деле умела анализировать экстремальные ситуации, находить неожиданные выходы из тупиковых положений. И все это только благодаря какой-то особенной интуиции. И так получилось, что трамвай доставил ее к станции Матавана как раз вовремя. Она специально надела очень незаметное коричневое платье. Повязала голову косынкой. Теперь она могла слиться с толпой женщин и стать совершенно невидимой.
Удача была на ее стороне. Она увидела Кэтлин, стоявшую в самом конце состава. Кэтлин курила.
– Ни слова! Где туалет? Быстро! – прошептала Ханна.
Кэтлин вздрогнула и даже слегка вскрикнула от неожиданности, но в это время голос кондуктора произнес:
– Мидл-таун! Следующая остановка – Мидл-таун. Те, кто едет в Ред Бэнк, следующая остановка Мидл-таун!