Крымов Евгений Владимирович. Собрание стихов

Ты протянула руки мне.
И крепко, крепко обнимала,
Так нежно, нежно целовала.


Ко мне доверчиво прижалась,
На грудь склонилася мою.
И страстью сердце обжигала.
Сказала про любовь свою.


Но то был сон,
Проснувшись утром,
С тоскою в сердце жду и жду.
И в грёзах сна ещё живу.


Мечтаю – позвонишь, открою,
Счастливо улыбнусь тебе.
Как прежде, обниму рукою.
Ах, если б было не во сне.


Ты не идёшь и знать, не любишь.
Ну что же, я переживу.
Забуду рук прикосновенье,
Но сохраню любовь свою.

ВОЙНА – НЕ ВОЙНА, А ЕСТЬ ЕЁ ДЫМ…

Под лампочкой тусклой сверкающих звёзд,
Мы выбрали жизнью жестокий свой путь.
Чтоб к свету подняться, немного вздохнуть,
Решили делами к нему повернуть.


Идём, погружаясь в болотную слякоть,
Уставшие милости ждать и подачек.
Пошли на борьбу по пути забастовки,
Извилиной тёмных дорог голодовки.


Поднялись бойцы всей голодной страны,
Заплёваны лица, но всё же горды.
И хочешь, не хочешь, наш путь – голодовка,
Война – не война, а есть дым – забастовка.


И в сердце конечно надежда гнездится,
Булыжники прячем пока за спиной.
И пусть никогда они нам не сгодятся,
Чтоб нам обойтись забастовкой одной.

И ПОЙДЁМ ГУЛЯТЬ ПО СВЕТУ…

Эх, закину я за плечи
Подругу шестиструнную.
И пойдём гулять по свету
В ночку полнолунную.


Будем петь мы дорогая
О любви непознанной.
Погорюем понемногу
О беде непрошенной.


Как расскажем свои чувства
Разгуляется душа.
Пусть струна заплачет грустно,
Жизнь не так уж хороша.


Выплеснем, что наболело,
Сбросим горе и печаль.
Что на сердце нагорело,
Пусть беда уходит в даль.


Поплывёт за облаками
На чужую сторону.
Чтобы звёзды заплясали
Освещавшие струну.


Сладкозвучная подруга
Нежно, громко зазвени.
Соловей нам подсвистает,
За собой его зови.

ПО ПЬЯНОМУ БРЕДУ.

Небо закрыла чёрная туча,
Громко рыдает Россия от путча.
Стонет, кричит, голодает и ждёт.
Светлое время придёт? Не придёт?


Крупными каплями слёзы иль дождь?
Падают, падают, осень грядёт.
В сторону? Прямо? Бежит, иль идёт?
Катится жизнь на колёсах под лёд.


Мрак и туман над главою повис,
Что это, сон или лучшая жизнь?
Бога б спросить иль у чёрта узнать,
Сколько дорог через кровь нам шагать!?


Господи – Правый, ну дай же ответ,
Будем когда-нибудь жить или нет?
Рылом в дерьме сколько будем торчать,
Руки по локоть в крови умывать!?


Жизни не рады – одна благодать –
Водки напиться, с похмелья рыгать.
Видно положено дурню так жить,
Спьяну дерзать, на луну волком выть.


Спьяну по низу и спьяну верхах,
Прёт ахинею « святой» мономах.
Шапкой прикрылся, чтоб мы не видали,
Как с оргий и пьянок глаза отекают.

ХОТЕЛ БЫ И Я ПОДНЯТЬСЯ.

Улетают птицы стройным клином
За моря и горы устремились.
И поют печально и уныло.
Не летают люди, приземлились.


Очень жаль, хотел бы я подняться
И парить высоко в облаках.
Прямо к солнцу, к свету воспариться.
Улететь за дальние моря.


Над землёй пропеть мне песнь весёлую,
А не горько плачуще печальную.
С ветром песнею своей соединиться,
Чтоб мотив поплыл горизонтально.


Не спешить, а плавно вверх подняться,
И свободою, полётом наслаждаться.
И в отмерянные годы соловьиные,
Пусть с мечтой, но всё же налетаться.

НАД НИМ ЧЁРНЫЕ КРУЖАТ.

Жизнь белого ворона –
– Наперекосяк.
Все смеются над ним,
Не везёт никак.


Грязью белые крылья
Стремятся облить.
Плюнуть в белую спину.
Скандал закатить.


Растеряха, рассеян,
В мыслях вечно своё.
Неудачник, осмеян.
Рядом с ним вороньё.


ад ним чёрные кружат,
В темя клюнуть хотят.
Им не нравятся перья:
– Ах дурак ты! – Твердят.


Жаль что ты одиноким
Опустился с звезды.
Не похожим на чёрных,
Благороднее ты.


Зла не сделаешь чёрным
Обиды снесёшь.
Стойко выдержишь беды,
Да и к небу взметнёшь.

ДАВАЙТЕ ВЫПЬЕМ ГОСПОДА.

Вино налито в рюмку красное,
Искрится, брызжет на лицо.
Я утоплю в нём жизнь изъяную,
Чтобы не стать мне подлецом.


Чтоб не тонуть в разврате, пошлости
И не хватать болезнь других.
Не за маньяков и политиков
Своим величием больных.


За тех, кто выжил, много выстрадав
И падая, держал копьё.
Кто истязаний, мук не выдержал,
Погиб, не став живым гнильём.


Кто под расстрелом был, но выстоял,
Кого вогнали в дикий гвалд.
За тех, чей разум не потерянный
И кто от боли пел, не лгал.


Не предавал друзей, родителей,
Кто не тонул, глотав зельё.
Не пью за свору за нытиков,
И за идейное враньё.


Давайте петь и пить товарищи,
Давайте выпьем господа.
За жизнь потешную, не сладкую,
Но с просветленьем иногда.


Чтобы мужчине быть мужчиною,
За честь, за совесть, за любовь!
За подлецов, кто смог раскаяться,
Сейчас мы выпьем, чтобы вновь


Налить и выпить за родителей,
Подайте мне ещё вина.
За женщин толстых, пухлых, худеньких,
Пусть дарят нам любовь сполна.

СОЛОВЬИНАЯ НОЧЬ.

Соловьиная песня со свистом.
Соловьиная ночь коротка.
Щебетание пташечки малой
Словно ниточка звуком тонка.


Соловьиная трель раздаётся
Тёплым вечером, ранней весной.
Ты шалун и влюблённых попутчик,
Снова кличешь меня за собой.


По ночам не даёшь мне покоя,
Я под песню уснуть не смогу.
И любовь мне кричит: – Ну, по коням! –
Я скорей на свиданье бегу.

ПОДРАНКИ.

Я присягу на верность отечеству дал,
Как полотнище знамени поцеловал.
Честно жил и трудился, отчизне служил.
И родимую нежно и страстно любил.


А теперь горсть землицы родимой храню
У себя на груди, на чужой я живу.
Но по милой сторонушке точит тоска,
Искалечила жизнь злая рука.


Часто мысленным взором к тебе прилетаю.
Над тобою стервятник, что жертвы хватает.
Под болотной трясиной стоишь прогибаясь,
Докатилась до бездны, где пропасть без края.


Заросла ты полынью, крапивой густой,
Ветер воет пронзительный над стороной
Где родимую мать я любил, целовал,
Бегал в детстве босым, куст сирени сажал.


Расползлися по дереву жуки – короеды
Источили, разъели тебя верхогляды.
А под красным словцом, на поверхности ржа.
И с идейным героем до нитки дошла.


Мы подранки с тобою под сабельной сечью,
Растерзали тебя, расстреляли картечью.
Испытавши на спинах удары от плети,
Сердце бьётся, как рыба попавшая в сети.

Я ВЛЮБИЛСЯ ПЕРВЫЙ РАЗ.

В летний тёплый, тихий вечер,
Свет сиянья серых глаз
Засветились будто звёзды.
Я влюбился в первый раз.


Губ рубиновых улыбка
Озарила путь земной.
Поцелуй волшебный, нежный
Захлестнул меня волной.


Пух волос волнистых гладил,
Прошептав слова любви.
Счастье, радость ты мне даришь.
Не забыть мне рук твоих.


От восторга захмелел я,
Опьянел от ночи звёздной.
Знать, не зря на свет явилась
Ты мадонна утром грозным.


Загремели громы, молнии,
Ветер бурю разносил.
И рождением являясь,
В мир царевну пригласил.


Путеводною звездою
Засверкала как алмаз.
Осветила мне дорогу
И навек скрепила нас.

Я БЛАГОДАРЕН СЕЙ СУДЬБЕ.

Природа в детях отдыхает,
Талант родителей внимает.
А надо ей преобразиться,
Так хочет в детях повториться.


А может быть природе мало,
Что положила мать начало.
Что не успеет спеть, сказать,
Возложит сыну продолжать.


Распорядилась, может быть
Её, моей судьбы созвездье.
Мне по следам её идти,
Познав прекрасные пути,


Исканий муки, свет познаний
И радость творчества, восторг?
Печальное разочарованье,
Паденье, славы громкий взлёт?


Я благодарен сей судьбе,
Что мне послала эту мать.
Я без неё не смог бы, точно,
В труде по строчкам отшагать.


Так терпеливо, кропотливо
Учила думать и слагать.
Как чувствам, мыслям отдаваться,
Пером красиво излагать.


Талант во мне будила спящий,
Учила строфы собирать.
Как в людях надо разбираться,
И мир огромный познавать.


Отец немало в том помог,
Как кинул сына за порог.
От первой горечи трагичной
Я вылил боль в стихах как смог.

НЕБО ВЗДРОГНУЛО ДОЖДЁМ.

Налетела туча чёрная,
Небо вздрогнуло дождём.
Сгрудившейся густо кучей,
Засверкала огоньком.


Хрястнула и раскатилась,
Полетела кувырком.
Зацепилася за солнце,
Опрокинулась ведром.


Выплеснулся синий ливень,
Запарило всё кругом.
Растворилась туча – куча,
Стала облаком – пером.


Птицы весело запели,
Солнце ласковое греет.
Ах, какая благодарность,
Не хочу сегодня спать.

МАРШ – БРОСОК И КОНЧЕНО.

Подарил мне доктор странный талисман,
Пулю из-под сердца положил в карман.
Не дошла до цели лишь на сантиметр,
Жизнь моя размерена кем-то в километр.


Марш-бросок и кончено, жил я иль не жил?
Видно Богом меченый, ангелом храним.
Не пойму, не ведаю, для чего я рос,
Не успел потрогать и девичьих кос.


Поглощён пожарищем, горечью войны.
Болью пули меченый с вражьей стороны.
Но врага не видел я, кто в меня стрелял.
Дядя кабинетный, тот кто много лгал.


Войны не рождаются средь простых людей,
В головах у мыслящих, от больших идей.
В кабинетах строятся планы и стратегии
На междоусобные, страшные набеги.


Их умами кроется земляной покров
Слёзами и горем, льётся речкой кровь.
Их руками сложатся штабелем тела.
Смрад на горизонте, сожжены дома.


Их бездушьем множатся горе и чума,
Сиротеют дети, катится волна
Злобы и обиды, едкий дым кругом,
Бомбы сверху сыпятся, дети под огнём.


От испуга детские лица перекошены,
В ужасе застывшие, в холод, голод брошены,
Страхом сила держится, пляшут сто чертей.
Полыхает зарево дьявольских страстей.

ПРИРОДА КАК ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА.

Природа, как жизнь человека,
Где смена погоды идёт.
Нагрянет беда – замерзаем,
Морозом нам душу скуёт.


Словам леденящим внимая,
Холодный озноб прошибёт.
Как ветром колючим пронзает,
Насквозь через сердце пробьёт.


Такая в душе безысходность,
Что солнце за тучи зайдёт.
В ночи одиноко блуждаем,
Казалось рассвет не придёт.


Из глаз, как метелью застившись,
Посыпят слезинки, как град.
Дождём моросящим рыдаем,
Туманится мрачный наш взгляд.


И плачем, как осень глубокая,
Потоками слёзы текут.
Что горные реки – хрусталью
Застывшие льдины несут.


Как молнией, гневом сверкаем,
Гремим, будто гром грозовой.
Словами – огнём обжигаем,
И бурей сметём роковой.


Невзгоды отхлынут – спокойные
И радостью, жизнью полны.
Обиды, жестокость прощаем,
В душе расцветают сады.


А сердцу и ясно, и солнечно,
Цветами рассыпется смех.
Порою буранно, метельно.
Веселья хватает на всех.

Я ПОДАРИЛ ТЕБЕ БЕЛУЮ РОЗУ.

Белую розу тебе я дарил,
Сколько мне стоило духу и лил
Розу цветущую с ветки сорвать,
Чтобы решится про чувства сказать.


Ты отвернулась и мимо прошла,
Белая роза поникла твоя.
Чёрные розы другой преподнёс
И твоё сердце в кармане унёс.


Был он наверно настолько любим,
Что принимала его чёрный цвет.
Неугасимо горел горький пыл,
Нежно смотрела любимому вслед.


Плакала, мимо когда проходил.
Он же к подруге твоей подходил
И обнимая, целуя глаза,
Синюю розочку ей подарил.


Та потешалась, смеялась слезам:
– Мой он теперь и тебе не отдам! –
Следущим днём мимо вас он прошёл,
Девочку робко под руку он вёл.


Целый букет красных роз ей отдал,
Вас не заметил и с жаром сказал:
– Знай моя Розочка, как ты мила,
Будь мне женою, люблю я тебя! –


Белая роза стоит на столе,
Пожухла, завяла, я вижу во сне:
«Ты улыбнулась и сразу взяла,
Тихо сказала: – Люблю я тебя!»

КОМУ ВО ВЛАСТЬ СУДЬБУ ОТДАМ?

Снежинки белые кружились
Как шёлком платья на балу.
И в вихре снежном музы плыли,
Как ты ступала по ковру.


Девчонка нежная, как песня,
С глазами чёрными, как смоль.
И гибкий стан твой, словно лозы,
До селе помню образ твой.


Горели губы, словно розы,
Я увидал в них цвет зари.
И уловил твой взгляд лукавый,
В глазах светились огоньки.


Тогда подумал: «Боже, Боже,
В очаровательной душе
Бесята с ангелом гнездятся,
В земной и чистой красоте».


Тебя сравнить я мог бы с небом,
Где ангел облаком парит.
И нежность крыльев твоих трогал,
Но бес в глазах твоих твердит:


«Уж я пленила твоё сердце,
Теперь навек ты раб и князь!»
И так я понял, женский образ,
Небесная – земная связь.


Кому же буду поклоняться,
Кому судьбу отдам во власть?
Живому, чистому, святому,
Или погубит жар и страсть?


Пленяет ангельская сила
И в сердце муза уж плывёт.
Но разжигает злая воля,
Как память душу мою жжёт.

ПОД КРАСНОЙ МАСКОЙ ФЕВРАЛЯ.

Пока дерутся львы, шакалы
Добычу делят меж собой.
А заяц спрятавшись, трясётся
Поникши глупой головой.


Шакалам на руку их драка,
Сподручней жертву так хватать.
Вот новый вышел забияка
Под вой шакалов стал рычать.


Гиены взвыли, пасть оскалив,
Пускает яд свой и змея.
Удав на шею вновь вползает
Под красной маской февраля.

КОГДА НА ДОРОГЕ СТОИТ НИЩЕТА.

Когда на дороге стоит нищета,
Тогда окружает гнетущая мгла.
Нас дьявол учил: – Надо душу продать,
Повалит богатство вам и без труда! –


Но не было в мире прекрасных чудес,
Чтоб ангел на крыльях спустился с небес.
И дал самобранку, на стол расстелил.
Чтоб люди вкушали, а он им служил.


И вот без ума ни туда – ни сюда,
И нас поглотила кромешная тьма.
На плечи обноски, объедки жуём,
С подачек и милостей гадко живём.


Куда подадимся мы в рай или ад,
Трудиться начнём, собирать продолжать?
Пред нами наступит воскресный рассвет?
Обратной дороги-то нету, как нет.

ПРИГЛАСИЛИ МЕНЯ НА КОНЦЕРТ.

Ко мне утром стучат репетиторы
И художник явился с палитрами.
Поклонившись, стоит диссидент,
Пригласили меня на концерт.


Я пошла, а там реф – карнавалы,
Интермеццо играют гавот.
В кутерьме передряг и скандалов
Граммофон старый скрежетом рвёт.


Труппа прежняя там повстречалась,
Атрибутика вся захудалая.
Ну, чопорный бас заливается,
Громко ария им исполняется.


Предо мною прогнившая сцена,
А на сцене идёт представление.
В вихре фокусов, иллюзионов
Шансонетка – кривляка в смятение.


Экстрасенс ей сеанс выдаёт.
И в мерцании рекламы меж строек
Меланхолик сквозь зубы плюёт,
Он синонимом Дарвина кроет.


Афоризмами сыпет каналья,
Монолог, диалог и фольклор.
Голос слушаем меццо-сопрано,
Престарелый согнулся суфлёр.


Полонезы, этюды, либретто,
Мешанина, мираж, « венигрет ».
Конферанс трын – траву исполняет,
Тут и шушера свой минуэт.


Поп гармошке меха раздирает,
Реквизит театральный играет.
Диффузируют жохи – пройдохи,
Козни строят рвачи – скоморохи.


Шут колпак залежалый одевши,
Взад вперёд пред глазами снуёт.
Трубадур – ретрогат задыхаясь,
Джаз – ревю раскрасневшись дерёт.


Превосходно тромбон выступает
Под пиано гобой подпевает.
Дифирамбы звучат величальные,
Суммы ухнув на то колоссальные.


Режет слух от эпитетов громких,
Шизофреник за здравицу прёт.
Балалайки, бандуры трезвонят,
От изжоги забойщик орёт.


Фраера карманьёлу танцуют,
В катавасии шулер гарцует.
А ехидна шипит, извивается,
По инерции тварь пресмыкается.


И брюзжит старым голосом Кира
Старомодную интерпретацию.
Феномен – виртуоз – импресарио
Дал симфонию в импровизации.


Доберман в исступлении гавкает,
Льются тайные тихо мотивы.
Шестерёнки скрежещут и лязгают.
Крутит винт людоедской машины.


А в тени держиморды в шеренгах
Жупеля на показ выставляют.
Начищают, шлифуют мушкеты,
Шомпола до бела начищают.


Шалопай не потребу слагает,
Вслух бесстыдство хрипя выставляет.
А гимнастка в шпагате застыла,
Ч то трусы на заборе забыла.


Тут же голый король срам прикрывши
Себе новый костюм примеряет.
В лотерею свой трон разыгравши,
Побасёнки, стихи сочиняет.


Агитмастер всех в цирк приглашает
И зигзаги удач предлагает.
Шавки крутят, виляют хвостами,
Под шумок этикетки меняют.


Охламоны и сброд на афишах,
Клоун в маске да новые краски.
И жонглируют дети на крышах,
Дирижёр в иностранной коляске.


На арене осла подгоняют
Виражи подгонять заставляют.
Он главою трясёт, упирается,
Эта роль ему вовсе не нравится.


В трескотне оглушающих звонов
Режиссёр сквозь лорнет в зал взирает.
Растерявшись в содоме – гомморе,
В чехарду и в войнушку играет.


Все талантливы звёзды – актёры,
Шоу – маски, аттракционы.
И эксцентрики, спевки – уловки,
Репетиции рок – группировки.


Робот малую, не по таланту,
Отделившийся по прейскуранту.
Нищих, страждущих свыкся играть,
Позабыли презентовать.


Спешно публика в зале снуёт,
Зубы лечит – резинку жуёт.
И любуясь рекламным богатством,
Ох, антракта трагедия ждёт.


А в тиши ретушёр подправляет
У портретов старевших штрихи.
Транспаранты, панно расставляют,
Силуэт чинит старой трухи.


Отвечал я привет – каламбурам,
Голова закружилась в весели.
Шабаш дьявольский весь повидал,
И поднялся крови давление.


А на супер – игре порезвившись.
Огорчение лишь испытал.
Гомерический смех услыхавши,
Без сознанья на сцене упал.


В дом хи-хи я с концерта попал,
Насладился чуть – чуть интервалом.
Фейерверки пред взором мелькают,
Выживать, а не жить заставляют.

СИРОТА.

Я живу сиротой в суете роковой
И как перст одинокий на свете.
Крыши нет у меня и в обиде на всех,
Коротаю все дни в туалете.


Хлеб прогорклый жую, обливая слезой.
Комом в горле та корка застряла.
И туманом покрыт белый день надо мной.
Всё, что родина щедро подала.


Предо мною обрыв, за спиною стена,
Зверь растерзанный я, между ними.
Одинокое дерево, не знаю покой
Средь разврата, богатства и гнили.


И метаюсь по жизни котёнком слепым,
Кто захочет, шпуняет, швыряет.
Оторвались подмётки, верёвкой связал,
Горечь, боль моё сердце терзает.


Что тут можно сказать?
От перхоты дыханье сжимает.
Где же радости взять?
Коль душа-то стенает, рыдает.


Перспектива на будущий день или год –
Себе площадь помоек отметил.
Чтоб окурок найти или хлеба кусок.
Так живу я, никем не замечен.

ТВОИ НОЖКИ СТУПИЛИ НА ЗЕМЛЮ.

Твои ножки ступили на землю.
Так стучат каблуками в ночи,
Что прошлися по чувствам и сердцу,
Так, что в трепетном ритме стучит.


В такт твоим каблучкам встрепенётся
И гитарной струной запоёт.
Что же милая в сторону смотришь,
Есть другой, в твоём сердце живёт?


Ты скажи и не бойся обидеть,
Я снесу всё, и чувства тая,
Постараюсь больше не видеться,
Отвернусь, даже встретив тебя.


Только стук каблучков твоих милых
Перебором звучит на заре.
Навсегда он останется песней.
Может встречусь с тобою во сне.


Пока жив я, любовь сохранивши,
Каблучки в сердце будут стучать.
Слившись с нежной и томной мелодией,
Светлой радостью, счастьем звучать.

ДРУГОЙ МНЕ ТАКОЙ НЕ НАЙТИ.

На фоне темнеющих сводов
Сияешь Полярной звездою.
Ты мама, мне свет озаряешь
Горишь в сердце яркой мечтою.


Как в небе ночном одинокая,
Не ищешь душе ты покой.
Тернистая жизнь и колючая,
Достойна судьбы ты другой.


Вольна и лишь мыслям послушна,
Порывам, и песне своей.
Не можешь смотреть равнодушно
На слёзы детей, матерей.


Свободна во взглядах и смелая,
И в силах глаза ослепить
Той своре, чьи руки кровавые,
Кто может бесправьем давить.


Взлетаешь, как смерч и сметаешь
Безумство и ложь всю с пути.
А в помыслах чистая, светлая,
Другой мне такой не найти.


Тебя ненавидят за слово,
Кто видит в стихах свой порок.
Погрязший, прогнил в преступленьях,
Кому посвящаешь пролог.

ЗА ЧТО ДАРУЕТ МЕНЯ БОГ?

Ночная тёмная прохлада
И струйка воздуха – награда.
За что меня дарует Бог,
Что для него я сделать мог?


Не преклонив пред ним колена,
В душе бурлит наплывов пена.
«Коробка» мыслию полна,
И мозг распухший, как волна.


Зачем живу, что я создал,
О чём поёт моя струна?
В чём назначение живого,
Куда идёт моя страна?


Вопрос, вопрос, где восклицанье?
Прекрасно ли воспоминанье
От жизни прожитой найду?
Когда в последний путь пойду.


Увижу всю дорогу жизни,
Услышу музыку хорал.
Страстей отжившие страданья,
Спокойно ли я умирал.


Да не спокойно, совесть грызла,
Что много сделал людям зла.
Зачем? И сам не знал об этом,
И жизнь к откосу занесла.


Всё от того, что мало думал.
А может вовсе не хотел.
И высоко себя вознёсши,
К нечистой сети залетел.

УСТАЛАЯ И СТАРАЯ ДУША.

Устал ходить я на войну,
Устал оберегать страну.
А за кого переживать
И от кого же защищать?


За тех, кто гонит воевать,
Кто заставляет плакать мать?
Детей и стариков сжигать,
Парней здоровых убивать!


За тех, кто правит беспределом,
С пустой коробкой черепной.
Коростолюбцев крепколобых,
В мозгах с извилиной одной.


А линия-то та прямая
И делит мозг на полушария.
А полушария-то гладкие,
И оттого-то жизнь вся гадкая.


Имею небо лишь да тучи,
Шуршанье листьев за окном.
Да дождь, что льёт, стучит по крышам,
Я в луже плаваю дерьмом.


Устал я ждать свою зарплату
И в унижении прозябать.
Устал и деньги занимать,
Не жить – тужить, существовать.


Метаться, выхода искать
Из затруднений, заблуждений.
Крутиться белкой в колесе
И ждать от краха просветлений.


Куда-то рваться и стремиться,
И пить здесь ржавую водицу.
Силён и молод я, ребята,


Душа вот стала стариком,
Бредёт по улице с клюкой.
И вся морщинистая, серая,
И просится уж на покой.


Ей праздник радость не несёт,
Рыдает в праздник, не поёт.
И всё обрыгло, надоело,
Ползёт, плетётся, не идёт.


И в лабиринте мерзкой жизни,
Она по – старчески слепая.
Совсем без памяти, ума
И к обещаниям глухая.


А что ей помнить, кому верить?
Когда давным – давно проверено.
Чем дальше – больше будешь тужиться,
Пред ней болото, а не лужица.


И если по большому счёту,
Уже не стонет, не кричит.
А по – людскому-то подсчёту, –
Над нами реквием звучит.

СЕМЕЙНЫЙ РАЙ.

Уступи, услужи,
На порог положи.
Убери, отнеси
Да и спать положи.


Постирай и помой
Да скажи: – Дорогой! –
Ты его ублажай
И зарплату отдай.


Пьяный если придёт,
Станет бить, обзывать.
Ты с детьми убегай.
Вот семейный твой рай.


А на утро приди
И прощенья проси.
Приготовь, накорми,
Приласкай, похмели.

И ТЕПЕРЬ Я С СОБОЮ НЕ СПРАВЛЮСЬ.

Струны плакали, как мы запели,
Оборвалась у сердца струна.
А глаза твои ярко горевшие
До глубинки достали, до дна.


Возбуждали мысли и чувства,
Позабыл я навеки себя.
Ты затмила весь свет мне небесный,
Взгляд твой нежный не для меня.


То костром полыхаю от счастья,
То туманом окутался взор.
И теперь я с собою не справлюсь,
Я с любимой веду разговор:


– Ты звезда моя, хмуришь напрасно
Свои чёрные брови, как смоль.
Отчего твоя грусть, что неясно?
Улыбнись мне любимый друг мой!


Разжигает любовь моё сердце,
Мы родились для счастья с тобой.
И не надо нам грусти, печали,
Будь немного нежнее со мной.


Одари меня взглядом влюблённым,
Я отдам тебе сердце своё.
Полюби меня, милая Вика,
Пусть уходит печаль в забытьё! –

ОГОНЬ РАЗДАЛ НАМ ПРОМЕТЕЙ.

Огонь раздал нам Прометей,
За что наказан был Богами.
К скале прикован, как злодей,
Подвержен мукам и печали.


Оставив пламя у людей,
О! Боги видели и знали,
Покров земной они спалят.
Накажут люди себя сами.


Ведь разуменьем недалёки,
Геенну строят на земле.
Живут под дымною завесой,
Удушье, смрад чадит везде.


И гарь созданий рукотворных
Да смерть от атомных печей.
Душой залезли в норы тёмные,
Боимся тусклых их свечей.


А вдруг взметнёт над головами
Огромной, огненной волной?
Застелет атом смертным мраком,
Погибнет весь покров земной.

НА ЖИЗНЬ НЕ ХВАТАЕТ ЗАРПЛАТЫ.

На жизнь не мне никак не хватает зарплаты,
Не в силах себе я позволить жениться.
Детей не смогу родных обеспечить,
В том случае если кто-то родиться.


Не ставший на путь воровства и убийства,
Кормлю я элит – оголтелую свору.
Так трудно представить сына, который
Пошёл по дороге отца-пацифиста.


Но синтез физических увлечений
Приводит к тому, чтоб обманывать женщин.
В данной структуре обманных действий,
Я не желаю быть столь компетентным.


О нет, не хочу рассорить по свету
Несчастных детей от случайных визитов.
Куплю-ка себе из резины я женщину
И назову её – Аэлита.


Не надо кормить, одевать обувать,
Не будет детей наркоманов рожать.
И вендиспансервис уж с ней не грозит,
Не страшен заразный, болезненный СПИД.


Не станет на каждом шагу изменять,
Если в тайник подальше запрятать.
Российские сбудутся наши мечты,
С ней вместе разделим и горе, и радость.