Страница:
– Устала? – определил я по голосу.
– Да.
– Я постараюсь побыстрей.
– Можешь не беспокоиться. Я не засну.
Я на это надеялся. Мне не нужны сюрпризы, вроде того, что поджидал Шныря.
Я принялся за прихожую. Единственное, что мне удалось обнаружить, – это патологическую неспособность Джилл расстаться со своим добром. Барахольщики бывают двух типов – сентиментальные, которые хранят все ради преданности прошлому, и бывшие бедняки, которые цепляются за свой хлам как за охранную грамоту против призрака нищеты. Я отнес Джилл к последним.
После прихожей я перешел на кухню. Здесь я узнал, что Джилл не ела дома. Больше того, по мере продвижения по квартире, несмотря на кучу барахла в прихожей, у меня крепло подозрение, что Джилл на самом деле и не жила здесь, а просто хранила свое добро и с кем-то встречалась.
Я тянул с обыском спальни, пока не потерпел поражение во всех жилых помещениях. Мне не хотелось перешагивать через Шныря. Это лишний раз напоминало, что для ребят вроде нас жизнь – чистая лотерея. Такие мысли не располагают к усердию в работе.
Но я пересилил себя и пошел туда. Сначала я ограничился поверхностным осмотром. А вдруг повезет?
Не повезло. Я, собственно, и не особо рассчитывал. Мне везет только на неприятности.
Я взялся за дело основательно.
Опять ничего.
Что ж, Джилл не производила впечатления дурочки. А она получила кучу штормовых предупреждений.
Я задумался, не захватила ли она эту чертову штуку с собой, ко мне домой. Я не следил за ее сборами. Конечно же, унесла, если это – чем бы оно ни было – находилось здесь и не было слишком громоздким.
Выходит, я просто потратил впустую несколько часов, вместо того чтобы отправиться спать?
Только одна находка вызвала более чем мимолетный интерес.
У кровати стоял небольшой комод. Дорогая вещица. Верхний ящик имел всего два дюйма в глубину. Джилл складывала туда разные монеты, в основном мелочь. Тут было не меньше фунта меди. Для нее, вероятно, металлолом, хотя я знавал типов, которые свернули бы шею и за меньшее.
Я сел на кровать, положил ящик на колени и стал копаться в его содержимом. Тут попадались не только медяки. Где-то одна из двадцати монет была серебряной, достоинством в одну десятую марки.
Смесь была разнородной – старые монеты и новые, королевской чеканки и частной. Может быть, намекнуть Майе, какие залежи здесь встречаются?
Ого! Новенькая блестящая монетка, родная сестра медной денежки на карте в моем кармане. Жемчужина чеканного искусства. Я выудил ее из ящика.
Конечно, это ничего не значило…
– Гаррет! – крикнула Майя.
Я запихнул ящик в комод и направился в переднюю комнату.
– Что-нибудь углядела?
– Посмотри.
Я выглянул в окно. По улице дефилировали шестеро мужчин, поглощенных занимательной беседой. Они старательно не замечали дома, у которого кружили.
– Как мы выберемся? – поинтересовалась Майя.
– Никак. Продолжай наблюдать. Я буду в холле. Дай мне знать, когда они войдут. – Я схватил лампу, бросился через холл к двери напротив, сел на корточки и принялся работать перочинным ножом.
Майя появилась в тот момент, когда я открыл дверь.
– Четверо вошли.
Я потушил лампу и двинулся вперед в темноте, предположив, что здешняя планировка – зеркальное отражение планировки квартиры Джилл. Я шел медленно, опасаясь нападения со стороны притаившейся мебели.
Я преодолел около восьми футов, когда почувствовал смачный пинок под зад. Я ничего не увидел, только услышал шаги и визг Майи, когда кто-то промчался мимо нее. Я сражался с креслом-людоедом о четырнадцати руках и ногах.
– Закрой дверь. Тихо.
Майя подчинилась.
– Что будем делать?
– Сидеть тихо и надеяться, что они сюда не вломятся. Оружие есть?
– Нож.
Он всегда при них. Для чако нож – часть их существа. Без него они превращаются в обычных горожан.
– Ты рассмотрела этого типа?
– Не совсем. Он лысый. И что-то тащил. Угол этой штуковины врезал мне по титьке. По-моему, я заорала.
– Не говори так.
– Что я такого сказала?
– Ты знаешь… Тсс! – Они были в холле. Они старались двигаться бесшумно, но попробуйте не шуметь, когда вторгаетесь на незнакомую территорию в темноте.
– Еще у него был чудной нос, – прошептала Майя.
– Что значит – чудной?
– Большой и кривой. Наверное, сломали когда-то.
– Тсс.
Мы ждали. Спустя некоторое время я послал Майю к окну на случай, если они уйдут неслышно, а сам устроил засаду у двери: вдруг они решат вломиться. Я гадал, что стало с парнем, который отсюда удрал. Ежели он был одним из них, к нам бы уже пожаловали гости. Если бы он на них наткнулся, мы бы наверняка услышали шум.
Ждали мы долго. Небо уже начало светлеть, когда Майя сказала:
– Они уходят.
Я выглянул в окно. Два самых крупных типа несли по одному трупу полегче. Два других волокли труп потяжелее. Вся группа быстро скрылась из виду.
Я решил, что лучше последовать их примеру. Взял потухшую лампу и отправился в квартиру Джилл. Конечно же, только для того, чтобы зажечь лампу.
Я отсутствовал так долго, что Майя впала в панику.
– Они убрали квартиру, – сообщил я ей, когда вернулся. – Там все выглядит так, будто ничего не произошло.
– Зачем им это?
– Скажи мне, и мы оба будем знать.
– Ты собираешься выслеживать этих типов?
– Их шестеро, а я один. Они сильно нервничают сейчас, можешь мне поверить. Я знаю, что говорю. Если боги дали им хотя бы куриные мозги, они быстренько избавятся от груза и разбегутся. И потом я так устал, что просто не в состоянии искать на свою голову неприятностей. Самое разумное, что мы можем сделать, – это лечь спать.
– Значит, ты просто собираешься на все махнуть рукой? – В ее голосе появились характерные звенящие нотки.
– А тебе какое дело?
– Как же я буду учиться?
– Здесь тебе не аудитория, Майя. – Это доказывало, до какой степени я устал.
Она дернулась, как от пощечины. После этого она уже ничего не говорила.
Через минуту я оглянулся. Майи со мной больше не было.
Я поморщился от отвращения к себе. Я не имел права топтать ее. Хватит с нее того, что этим занимается весь остальной мир.
20
21
22
– Да.
– Я постараюсь побыстрей.
– Можешь не беспокоиться. Я не засну.
Я на это надеялся. Мне не нужны сюрпризы, вроде того, что поджидал Шныря.
Я принялся за прихожую. Единственное, что мне удалось обнаружить, – это патологическую неспособность Джилл расстаться со своим добром. Барахольщики бывают двух типов – сентиментальные, которые хранят все ради преданности прошлому, и бывшие бедняки, которые цепляются за свой хлам как за охранную грамоту против призрака нищеты. Я отнес Джилл к последним.
После прихожей я перешел на кухню. Здесь я узнал, что Джилл не ела дома. Больше того, по мере продвижения по квартире, несмотря на кучу барахла в прихожей, у меня крепло подозрение, что Джилл на самом деле и не жила здесь, а просто хранила свое добро и с кем-то встречалась.
Я тянул с обыском спальни, пока не потерпел поражение во всех жилых помещениях. Мне не хотелось перешагивать через Шныря. Это лишний раз напоминало, что для ребят вроде нас жизнь – чистая лотерея. Такие мысли не располагают к усердию в работе.
Но я пересилил себя и пошел туда. Сначала я ограничился поверхностным осмотром. А вдруг повезет?
Не повезло. Я, собственно, и не особо рассчитывал. Мне везет только на неприятности.
Я взялся за дело основательно.
Опять ничего.
Что ж, Джилл не производила впечатления дурочки. А она получила кучу штормовых предупреждений.
Я задумался, не захватила ли она эту чертову штуку с собой, ко мне домой. Я не следил за ее сборами. Конечно же, унесла, если это – чем бы оно ни было – находилось здесь и не было слишком громоздким.
Выходит, я просто потратил впустую несколько часов, вместо того чтобы отправиться спать?
Только одна находка вызвала более чем мимолетный интерес.
У кровати стоял небольшой комод. Дорогая вещица. Верхний ящик имел всего два дюйма в глубину. Джилл складывала туда разные монеты, в основном мелочь. Тут было не меньше фунта меди. Для нее, вероятно, металлолом, хотя я знавал типов, которые свернули бы шею и за меньшее.
Я сел на кровать, положил ящик на колени и стал копаться в его содержимом. Тут попадались не только медяки. Где-то одна из двадцати монет была серебряной, достоинством в одну десятую марки.
Смесь была разнородной – старые монеты и новые, королевской чеканки и частной. Может быть, намекнуть Майе, какие залежи здесь встречаются?
Ого! Новенькая блестящая монетка, родная сестра медной денежки на карте в моем кармане. Жемчужина чеканного искусства. Я выудил ее из ящика.
Конечно, это ничего не значило…
– Гаррет! – крикнула Майя.
Я запихнул ящик в комод и направился в переднюю комнату.
– Что-нибудь углядела?
– Посмотри.
Я выглянул в окно. По улице дефилировали шестеро мужчин, поглощенных занимательной беседой. Они старательно не замечали дома, у которого кружили.
– Как мы выберемся? – поинтересовалась Майя.
– Никак. Продолжай наблюдать. Я буду в холле. Дай мне знать, когда они войдут. – Я схватил лампу, бросился через холл к двери напротив, сел на корточки и принялся работать перочинным ножом.
Майя появилась в тот момент, когда я открыл дверь.
– Четверо вошли.
Я потушил лампу и двинулся вперед в темноте, предположив, что здешняя планировка – зеркальное отражение планировки квартиры Джилл. Я шел медленно, опасаясь нападения со стороны притаившейся мебели.
Я преодолел около восьми футов, когда почувствовал смачный пинок под зад. Я ничего не увидел, только услышал шаги и визг Майи, когда кто-то промчался мимо нее. Я сражался с креслом-людоедом о четырнадцати руках и ногах.
– Закрой дверь. Тихо.
Майя подчинилась.
– Что будем делать?
– Сидеть тихо и надеяться, что они сюда не вломятся. Оружие есть?
– Нож.
Он всегда при них. Для чако нож – часть их существа. Без него они превращаются в обычных горожан.
– Ты рассмотрела этого типа?
– Не совсем. Он лысый. И что-то тащил. Угол этой штуковины врезал мне по титьке. По-моему, я заорала.
– Не говори так.
– Что я такого сказала?
– Ты знаешь… Тсс! – Они были в холле. Они старались двигаться бесшумно, но попробуйте не шуметь, когда вторгаетесь на незнакомую территорию в темноте.
– Еще у него был чудной нос, – прошептала Майя.
– Что значит – чудной?
– Большой и кривой. Наверное, сломали когда-то.
– Тсс.
Мы ждали. Спустя некоторое время я послал Майю к окну на случай, если они уйдут неслышно, а сам устроил засаду у двери: вдруг они решат вломиться. Я гадал, что стало с парнем, который отсюда удрал. Ежели он был одним из них, к нам бы уже пожаловали гости. Если бы он на них наткнулся, мы бы наверняка услышали шум.
Ждали мы долго. Небо уже начало светлеть, когда Майя сказала:
– Они уходят.
Я выглянул в окно. Два самых крупных типа несли по одному трупу полегче. Два других волокли труп потяжелее. Вся группа быстро скрылась из виду.
Я решил, что лучше последовать их примеру. Взял потухшую лампу и отправился в квартиру Джилл. Конечно же, только для того, чтобы зажечь лампу.
Я отсутствовал так долго, что Майя впала в панику.
– Они убрали квартиру, – сообщил я ей, когда вернулся. – Там все выглядит так, будто ничего не произошло.
– Зачем им это?
– Скажи мне, и мы оба будем знать.
– Ты собираешься выслеживать этих типов?
– Их шестеро, а я один. Они сильно нервничают сейчас, можешь мне поверить. Я знаю, что говорю. Если боги дали им хотя бы куриные мозги, они быстренько избавятся от груза и разбегутся. И потом я так устал, что просто не в состоянии искать на свою голову неприятностей. Самое разумное, что мы можем сделать, – это лечь спать.
– Значит, ты просто собираешься на все махнуть рукой? – В ее голосе появились характерные звенящие нотки.
– А тебе какое дело?
– Как же я буду учиться?
– Здесь тебе не аудитория, Майя. – Это доказывало, до какой степени я устал.
Она дернулась, как от пощечины. После этого она уже ничего не говорила.
Через минуту я оглянулся. Майи со мной больше не было.
Я поморщился от отвращения к себе. Я не имел права топтать ее. Хватит с нее того, что этим занимается весь остальной мир.
20
Я проспал до полудня. Когда я выполз на кухню, то обнаружил там Джилл Крайт с Дином. Они болтали, словно старые подружки, не видевшиеся много лет.
– Что вы выяснили прошлой ночью, Гаррет? – жизнерадостно поинтересовалась Джилл.
Дин выжидательно посмотрел на меня. Я ничего не рассказал ему на рассвете, когда он впустил меня в дом. Я рычал, фыркал и бил копытом всю дорогу до самой постели. Так что он знал только ту часть истории, которую поведала ему Джилл.
– Целую кучу ничего, – проворчал я и плюхнулся в кресло. Кресло тявкнуло на меня в ответ. – Проклятый Шнырь чертовски хорошо сопротивлялся. Оба парня, которым удалось оттуда выбраться, преставились прежде, чем добрались до места.
Дин налил мне чаю:
– Мистер Гаррет немного ворчлив до завтрака.
Я растянул губы в замечательном оскале.
– Не трудитесь так, Гаррет, – сказала Джилл. – Я и без того знаю, что вы волк.
– У-у-у!
Она засмеялась. Это меня удивило. Снежным Королевам не положено иметь чувство юмора. Это есть где-то в учебниках.
– Итак, все они мертвы. Значит, все кончилось?
– Нет. Они не нашли того, за чем приходили. Но тут уж сами разбирайтесь. Теперь это ваши трудности.
Дин принес мне блюдо с грудой подогретых бисквитов, горшочек меду, масло, яблочный сок и еще чашку чаю. Легкая утренняя закуска для босса. Но этим утром гостья босса ела лучше хозяина.
Джилл подняла на меня глаза:
– Вы сказали, Шнырь слишком хорошо постарался. Кто такой Шнырь?
На этот раз я дал маху. Придется впредь следить за своим языком. Этой птичке палец в рот не клади.
– Шнырь Пиготта. Тощий мертвец в вашей квартире. Он занимался приблизительно тем же бизнесом, что и я. Вы ему платили – он разыскивал пропажу или улаживал другие деликатные дела. В своей области он не знал равных, но удача ему изменила.
– Вы были знакомы?
– В нашем деле не так уж много народу. Все мы друг друга знаем.
Дин бросил на меня подозрительный взгляд. Старика так просто не проведешь.
Джилл ненадолго задумалась:
– Вы не можете предположить, на кого он работал?
Была у меня одна догадка, и я собирался ее проверить.
– Нет.
– Похоже, придется мне снова прибегнуть к вашим услугам. Я не могу так жить.
– Вы когда-нибудь пробовали бегать по лесу в темноте?
– Нет. А что?
– Это очень неприятно. То и дело что-нибудь хлещет по физиономии. Блуждание в потемках может плачевно сказаться на здоровье. Я не бегаю в темноте.
Она поняла намек. Я ни под каким видом не стану на нее работать, если она не расскажет мне, что происходит.
– И в любом случае у меня есть более неотложные дела.
– Какие же?
– Кто-то пытался меня убить. Я хочу выяснить, кто.
Она не стала меня уговаривать.
– Наймите Плоскомордого Тарпа. Он, конечно, не гений сыска, но вашу безопасность обеспечит. Вы думали, что могло бы произойти, если бы вы оказались дома, когда заглянули эти ребята?
По ее лицу я видел, что думала. И это ее нервировало.
– Держитесь за Плоскомордого. – Я встал. Я рассказал ей, где найти Тарпа. – Дин, если вдруг покажется Майя, передай, что я прошу у нее прощения за свой длинный язык. Я на минуту забыл, с кем разговариваю.
Физиономия Дина приобрела постное выражение, и я понял, что он собирается произнести нечто неприятное.
– Мистер Гаррет? – Вот оно, веское доказательство. Скверные новости, очень скверные. – Мисс Тейт заходила утром.
– Да?
Он окончательно сник:
– Я… э…
– Что она сказала?
– Ну, я… э… Словом, Джилл… мисс Крайт открыла дверь. Мисс Тейт ушла прежде, чем я смог объяснить ей, в чем дело.
В этом она вся, моя малышка Тинни. Она поддерживает свою великолепную форму с помощью энергичнейших упражнений, перескакивая от одного неверного умозаключения к другому.
– Благодарю тебя. – Трюк с поднятой бровью потрачен впустую. – Я ухожу. – Так я и поступил.
Я стоял на крыльце и гадал, что еще сегодня пойдет у меня наперекосяк.
Сейчас у меня две возможности – либо пойти в Королевскую Пробирную Палату и выяснить происхождение храмовых монет, либо отправиться в Страну Грез к Магистру Перидонту и получить ответ на вопрос, который мучил меня с тех пор, как я наткнулся на Шныря.
Еще я мог разыскать Тинни. Но сейчас безопаснее было бы апеллировать к голодному громовому ящеру.
С первого взгляда Королевская Проба представляла для меня более насущный интерес, но… Я достал монетку, которую стянул из комода Джилл, и подбросил ее щелчком большого пальца. Отлично. Выпал Великий Инквизитор.
И я побрел. Хотя я шаркал ногами и выглядел со стороны рассеянным чудаком, погруженным в свои мысли, бдительности я не терял. Я заметил, например, что небо нахмурилось и что холодный ветер вел себя как выводок котят, напавший на листья и мусор. Насколько я мог судить, больше замечать было нечего.
– Что вы выяснили прошлой ночью, Гаррет? – жизнерадостно поинтересовалась Джилл.
Дин выжидательно посмотрел на меня. Я ничего не рассказал ему на рассвете, когда он впустил меня в дом. Я рычал, фыркал и бил копытом всю дорогу до самой постели. Так что он знал только ту часть истории, которую поведала ему Джилл.
– Целую кучу ничего, – проворчал я и плюхнулся в кресло. Кресло тявкнуло на меня в ответ. – Проклятый Шнырь чертовски хорошо сопротивлялся. Оба парня, которым удалось оттуда выбраться, преставились прежде, чем добрались до места.
Дин налил мне чаю:
– Мистер Гаррет немного ворчлив до завтрака.
Я растянул губы в замечательном оскале.
– Не трудитесь так, Гаррет, – сказала Джилл. – Я и без того знаю, что вы волк.
– У-у-у!
Она засмеялась. Это меня удивило. Снежным Королевам не положено иметь чувство юмора. Это есть где-то в учебниках.
– Итак, все они мертвы. Значит, все кончилось?
– Нет. Они не нашли того, за чем приходили. Но тут уж сами разбирайтесь. Теперь это ваши трудности.
Дин принес мне блюдо с грудой подогретых бисквитов, горшочек меду, масло, яблочный сок и еще чашку чаю. Легкая утренняя закуска для босса. Но этим утром гостья босса ела лучше хозяина.
Джилл подняла на меня глаза:
– Вы сказали, Шнырь слишком хорошо постарался. Кто такой Шнырь?
На этот раз я дал маху. Придется впредь следить за своим языком. Этой птичке палец в рот не клади.
– Шнырь Пиготта. Тощий мертвец в вашей квартире. Он занимался приблизительно тем же бизнесом, что и я. Вы ему платили – он разыскивал пропажу или улаживал другие деликатные дела. В своей области он не знал равных, но удача ему изменила.
– Вы были знакомы?
– В нашем деле не так уж много народу. Все мы друг друга знаем.
Дин бросил на меня подозрительный взгляд. Старика так просто не проведешь.
Джилл ненадолго задумалась:
– Вы не можете предположить, на кого он работал?
Была у меня одна догадка, и я собирался ее проверить.
– Нет.
– Похоже, придется мне снова прибегнуть к вашим услугам. Я не могу так жить.
– Вы когда-нибудь пробовали бегать по лесу в темноте?
– Нет. А что?
– Это очень неприятно. То и дело что-нибудь хлещет по физиономии. Блуждание в потемках может плачевно сказаться на здоровье. Я не бегаю в темноте.
Она поняла намек. Я ни под каким видом не стану на нее работать, если она не расскажет мне, что происходит.
– И в любом случае у меня есть более неотложные дела.
– Какие же?
– Кто-то пытался меня убить. Я хочу выяснить, кто.
Она не стала меня уговаривать.
– Наймите Плоскомордого Тарпа. Он, конечно, не гений сыска, но вашу безопасность обеспечит. Вы думали, что могло бы произойти, если бы вы оказались дома, когда заглянули эти ребята?
По ее лицу я видел, что думала. И это ее нервировало.
– Держитесь за Плоскомордого. – Я встал. Я рассказал ей, где найти Тарпа. – Дин, если вдруг покажется Майя, передай, что я прошу у нее прощения за свой длинный язык. Я на минуту забыл, с кем разговариваю.
Физиономия Дина приобрела постное выражение, и я понял, что он собирается произнести нечто неприятное.
– Мистер Гаррет? – Вот оно, веское доказательство. Скверные новости, очень скверные. – Мисс Тейт заходила утром.
– Да?
Он окончательно сник:
– Я… э…
– Что она сказала?
– Ну, я… э… Словом, Джилл… мисс Крайт открыла дверь. Мисс Тейт ушла прежде, чем я смог объяснить ей, в чем дело.
В этом она вся, моя малышка Тинни. Она поддерживает свою великолепную форму с помощью энергичнейших упражнений, перескакивая от одного неверного умозаключения к другому.
– Благодарю тебя. – Трюк с поднятой бровью потрачен впустую. – Я ухожу. – Так я и поступил.
Я стоял на крыльце и гадал, что еще сегодня пойдет у меня наперекосяк.
Сейчас у меня две возможности – либо пойти в Королевскую Пробирную Палату и выяснить происхождение храмовых монет, либо отправиться в Страну Грез к Магистру Перидонту и получить ответ на вопрос, который мучил меня с тех пор, как я наткнулся на Шныря.
Еще я мог разыскать Тинни. Но сейчас безопаснее было бы апеллировать к голодному громовому ящеру.
С первого взгляда Королевская Проба представляла для меня более насущный интерес, но… Я достал монетку, которую стянул из комода Джилл, и подбросил ее щелчком большого пальца. Отлично. Выпал Великий Инквизитор.
И я побрел. Хотя я шаркал ногами и выглядел со стороны рассеянным чудаком, погруженным в свои мысли, бдительности я не терял. Я заметил, например, что небо нахмурилось и что холодный ветер вел себя как выводок котят, напавший на листья и мусор. Насколько я мог судить, больше замечать было нечего.
21
Четтери, кафедральный собор, он же бастион Церкви, расположен в сердце Страны Грез. Я разглядывал его с другой стороны улицы. Сколько же миллионов марок потребовалось, чтобы воздвигнуть это известняковое чудовище? И сколько еще уходит на его содержание?
В городе, где уродов привыкли встречать на каждом шагу, мастеровым пришлось здорово поднапрячься, чтобы Четтери вызывал страх. Десять тысяч сказочных чудовищ скалились и рычали со стен собора – видно, отбивали атаки Греха. Эти милые зверушки олицетворяли полчища второразрядных демонов, любовно изобретенных Церковью. Уродцы делали свое дело. Когда я двинулся к ступеням собора, по спине у меня бегали мурашки.
Ступеней насчитывалось сорок. Они окружали собор со всех сторон. И каждая из них имела собственное название. Сам собор начинался в тридцати футах над уровнем улицы. Взмывающие ввысь шпили были украшены завитушками и безобразными мальчиками. Все ступени имели разную длину и ширину. Наверное, это здорово осложняло жизнь толпам недружелюбно настроенных посетителей, спешащих заглянуть на огонек. Да, Страна Грез знавала дни, когда конкуренция между сектами была не столь напряженной.
Предполагалось, что темницы, где Магистр Перидонт, по общему мнению, предается своим небезобидным забавам, находятся в катакомбах подвалов под ступенями.
На полпути наверх я встретил старого священника. Он улыбнулся и благожелательно кивнул. Старик относился к редкой разновидности служителей Церкви, которые оправдывали в моих глазах существование духовенства. В итоге они остаются у подножия иерархической лестницы всю свою жизнь.
– Извините, отец, – обратился я к нему. – Вы не знаете, как мне найти Магистра Перидонта?
Внимательно оглядев меня, он убедился, что я не прихожанин. Это его озадачило.
– Именно его, сын мой?
– Да. Он пригласил меня к себе, но я никогда прежде здесь не бывал. Я не знаю, куда идти.
Священник странно на меня посмотрел. Видно, ему не каждый день встречаются люди, рвущиеся повидать Великого Инквизитора. Он обрушил на меня поток тарабарщины на церковном жаргоне. Ценой немалого умственного напряжения я догадался, что мне следует обратиться к дежурному охраннику при входе в собор.
– Благодарю вас, отец.
– Не за что, сын мой. Всего хорошего.
Я дотащился до дверей и оглядел Страну Грез сверху. Ближайшим соседом Церкви был ее злейший враг. Громада базилики и цитадели Ортодоксов начиналась в сотне ярдов к западу от Четтери. Ее купола и башни угрюмо возвышались над примыкающим парком. У храмов других сект сновали люди, а там не было никакого движения. Тихо, словно в осажденном городе. Я всегда подозревал, что скандалы вредят бизнесу.
Я вступил под мрачные своды Четтери, нашел охранника и разбудил его. Ему это не понравилось. Еще меньший восторг вызвала у него моя просьба.
– Чего вы хотите от Магистра?
– Около двадцати минут.
До него не дошло. Потому-то он и прозябал в охранниках. На остальное не хватало мозгов. Трудно представить такого приходским священником. Он нахмурился. Набежавшие на лоб складки могли бы посоперничать с горной страной. Он пришел к выводу, что я валяю дурака. Ему это не понравилось.
– Мы с Магистром – старые приятели. Передайте ему, что пришел Гаррет.
Над первой горной страной поднялась вторая. Старый приятель Великого Инквизитора? Низколобый счел за лучшее проявить осторожность. Пока не придет сигнал вышибить меня пинком под зад.
– Я передам ему, что вы здесь. Подмените меня пока. Не разрешайте никому ничего выносить. – Он посмотрел на меня с сомнением – видно, прикидывал, не разграблю ли я алтарь.
Неплохая мысль, если придумать, как смыться с награбленным. Чтобы вывезти отсюда добро, понадобится несколько караванов.
Охранник удалился. Я слонялся у входа, сияя улыбкой. Завсегдатаи сбивались с шага и хмурились, когда я говорил:
– Я тут новенький. Не обращайте на меня внимания. – Глуповатая улыбка очень выручала.
Охранник вернулся в замешательстве. Его мир перевернулся. Он ожидал, что Перидонт прикажет спустить меня со всех сорока ступеней.
– Мне велено проводить вас.
Я последовал за ним, удивляясь, что все оказалось так просто. Шагал я осторожно. Когда все просто, нельзя ходить босиком – в траве обязательно окажется гадюка.
Я не увидел никаких узников, не услышал воплей отчаяния. Но я не сомневался, что наш путь лежит в мрачные сырые подземелья, наводненные крысами. Какое же меня ждало разочарование!
Низколобый привел меня к бледнолицему лысому типу с крючковатым носом. На вид ему было лет пятьдесят.
– Это тот парень. Гаррет.
Ястребиный Нос смерил меня подозрительным взглядом:
– Очень хорошо. Я сам провожу его к Магистру. Возвращайтесь на свой пост. – Его голос напоминал сипящее дребезжание, будто кто-то играл на сломанной шарманке. Я посчитал, что он один из тех весельчаков, которые потешаются вовсю, ломая жертвам пальцы и выдергивая ногти.
– Зачем вы хотите видеть Магистра? – злобно спросил он.
– А вам надо об этом знать?
Мой вопрос вывел его из равновесия. Похоже, он действительно сунул нос не в свое дело.
Он отвел взгляд, справился с собой и сгреб бумаги с секретера:
– Следуйте за мной, пожалуйста.
Мы пошли лабиринтом коридоров. Я попытался прикинуть, не тот ли это тип, который налетел на нас с Майей прошлой ночью. Волос нет, нос – чудной, только вот рост не подходит. Тот был чуть ли не на фут ниже.
Мой провожатый постучал в дверь:
– Самсон, Магистр. Я привел Гаррета.
– Впусти его.
Он подчинился. За дверью оказалась просторная комната, футов двадцать на двадцать, удивительно веселенькая для подземного склепа. Вкусы Магистра Перидонта нельзя назвать аскетичными.
– Неплохо вы устроились, как я погляжу.
Ястребиный Нос поджал губы, передал свои бумаги Перидонту, поклонился и поспешно вышел, закрыв за собой дверь.
Я ждал. Перидонт молчал.
– Ваш Самсон – жуткий тип, – сказал я.
Перидонт положил бумаги на стол (двенадцать футов в длину, четыре в ширину). Они исчезли в груде бумажного хлама.
– Самсон малоприятен в общении, это правда. Но у него множество достоинств. Итак, вы передумали?
– Возможно. Мне необходимо получить некоторую информацию, прежде чем я приму окончательное решение. Похоже, у меня появилась личная заинтересованность.
Он пристально посмотрел на меня. Что-то я сегодня всех озадачиваю.
– Раз так, задавайте вопросы. Буду рад увидеть вас в своей команде.
Я никогда не доверяю тем, кто набивается мне в приятели. Им вечно нужно от меня что-то, чего я не хочу отдавать.
Я показал Перидонту монеты:
– Вы видели такие?
Перидонт полминуты изучал монеты, потом снял очки:
– Нет, к сожалению. Они имеют отношение к нашему делу?
– Не знаю. Я надеялся, что вы припомните, кто их делает. Они храмовой чеканки.
– Странно, не правда ли? Я должен был бы их видеть. – Он снова водрузил очки на нос и посмотрел на монеты. Потом протянул карту мне: – Любопытно.
Я рискнул:
– Теперь по существу. Вы наняли кого-нибудь, когда я отклонил ваше предложение?
Он всесторонне обдумал этот вопрос, прежде чем ответил утвердительно.
– Не Шныря ли Пиготту, часом? Уэлсли Пиготту?
На сей раз он не ответил.
– Нас не так уж много. Все мы друг друга знаем. Шнырь Пиготта удовлетворял вашим требованиям. И он взял нового клиента почти сразу же, как мы с вами распрощались.
– Это важно?
– Если вы его наняли, вам не повезло. Вы остались без помощника. Он позволил убить себя прошлой ночью.
Бледность и растерянный взгляд Перидонта были ответом на мой вопрос.
– Расскажите мне, как это случилось. И когда вам стало известно.
– Когда: вчера вечером, после наступления темноты. Где: в квартире на Шиндлоу-стрит. Кто – не могу сказать. Их было четверо. Никто не выжил. Мне сообщила о случившемся особа, которая обнаружила тела. Она хотела знать, что с ними делать.
Перидонт задумчиво хмыкнул. Я ждал.
– Вы поэтому пришли? Из-за смерти Пиготты? – спросил он.
– Да. – Отчасти это была правда.
– Он был вашим другом?
– Знакомым. Мы уважали друг друга, но сохраняли дистанцию. Мы знали, что однажды можем столкнуться на узенькой дорожке.
– Тогда я не вполне понимаю вашу заинтересованность.
– Кто-то пытался меня убить. Меня и Шныря разом, – я не верю в такие совпадения. Я поговорил с вами, и меня пытались убрать. Вы наняли Шныря, и его прикончили. Мне интересно, почему, но еще интереснее – кто.
– Превосходно. Если, конечно, вас пытались убить люди, виновные в смерти Пиготты.
– Так кто это сделал?
– Боюсь, я не успеваю следить за ходом вашей мысли, мистер Гаррет.
– Тут все просто. Если кто-то так отчаянно хочет насолить вам, что готов убить каждого, с кем вы беседуете, вы должны его знать. Вряд ли их столько, что вы не в состоянии выбрать одного из толпы.
– К сожалению, не в состоянии. Когда я пытался нанять вас, я упоминал, что подозреваю о существовании каких-то сил, стремящихся дискредитировать Веру, но у меня нет ни единой нити, которая вела бы в конкретном направлении.
Я проделал свой трюк с бровью в его саркастическом варианте. Никакого впечатления. Придется научиться шевелить ушами.
– Если вам нужно, чтобы я кого-то или что-то нашел – Хранителя и Мощи, например, – вы должны мне дать какую-нибудь зацепку. Не могу же я просто вопить: «Где вы, черт бы вас побрал?» Искать кого-то – все равно, что распускать старый свитер. Тянешь за конец нити, пока все не размотаешь. Но нужно иметь этот кончик. Что вы сообщили Шнырю? Почему он оказался там, где его убили?
Перидонт встал и принялся бесцельно бродить по комнате. Он живет на другой планете. Он глух ко всему, чего не хочет слышать. Или нет?
– Я встревожен, мистер Гаррет. Вы человек со стороны, и вам непонятна вся страшная подоплека того, что происходит. Но она существует и, к сожалению, связывает мне руки и накладывает печать на мои уста. В данный момент.
– О? – Я предоставил своей талантливой брови последний шанс. Снова безрезультатно.
– Мне нужна ваша помощь, мистер Гаррет. Очень нужна. Но в свете того, что вы мне рассказали, дело принимает новый оборот. Вопреки общему убеждению я не закон самому себе. Я только дерево в лесу иерархии.
– Высокое дерево.
Он улыбнулся:
– Да. Высокое. Но одно. Я должен посоветоваться с равными себе и попросить их определить нашу стратегию. Свяжитесь со мной через несколько часов. Если они захотят продолжать, я предоставлю вам всю информацию, имеющуюся в моем распоряжении. Каково бы ни было решение, я дам вам знать. Я прослежу, чтобы вам заплатили за время, которое вы уже потратили.
Очень любезно с его стороны. И как только такой славный малый приобрел такую мерзкую репутацию?
Он был любезен, поскольку не мог получить желаемого, бросив меня в камеру и загоняя мне под ногти иголки.
– Придется мне отправиться на собственную охоту, – заключил я.
– Я пришлю весточку к вам домой. Но прежде, чем вы уйдете…
Я его перебил:
– Имя Джилл Крайт вам что-нибудь говорит?
– Нет. А должно?
– Не знаю. Шныря убили в квартире, которую занимает некая Джилл Крайт.
– Понятно. Вы не подождете минутку? – Он открыл шкафчик. – Я не хочу потерять еще одного человека. Вы должны кое-что у меня взять. Это оградит вас от сюрпризов вроде того, что стоил жизни Пиготте. – Рука Магистра зависла над сотней небольших флаконов и склянок. Он коснулся нескольких и выбрал три.
Он поставил их в ряд – трех разноцветных солдатиков: синего, рубинового и изумрудного. Каждый флакон не превышал двух дюймов в высоту. Все они были плотно закупорены пробковыми затычками.
– Плод многолетних трудов и моего магического искусства. Воспользуйтесь синей бутылочкой, когда вам будет на руку всеобщее замешательство и неразбериха. Зеленую приберегите на случай, когда единственным выходом будет смерть. Разбейте склянки или просто откройте их. Это не имеет значения.
Перидонт глубоко вздохнул и бережно приподнял красную бутылочку:
– Это – тяжелая артиллерия. Будьте осторожны. Она смертоносна. Бросьте ее на твердую поверхность по меньшей мере на пятьдесят футов от себя. Ни в коем случае не ближе. Бегите прочь, если будет возможность. Запомнили?
Я кивнул.
– Берегите себя. Я хочу через двадцать лет пропустить с вами рюмку-другую за воспоминаниями о скверных старых деньках.
– Осторожность – мое второе имя, Магистр. – Я аккуратно убрал бутылочки туда, откуда мог их быстро выхватить при необходимости. Гаррет никогда не смотрит дареному коню в зубы. Мало ли что может пригодиться при моей профессии.
Я украдкой заглянул в шкафчик. Интересно, на что способны остальные склянки? Каких только цветов там не было!
– Спасибо. Не провожайте меня, я найду выход. – У самой двери я выстрелил в него последним вопросом: – Вы когда-нибудь слышали о секте, кастрирующей своих верующих? Отрезают все начисто, не только яички.
Перидонт побелел. Я не преувеличиваю, он действительно стал белым. На секунду я подумал, что ему изменит самообладание, но он сдержался и никакой другой реакции не последовало.
– Нет, – солгал он. – Омерзительный ритуал. Это важно?
Ну что же, ложь за ложь.
– Нет. Просто зашел как-то вечером разговор в мужской компании. Все основательно нагрузились. Кто-то упомянул, что слышал нечто такое от кого-то, узнавшего об этом от кого-то еще. Знаете, как начинаются подобные разговоры? Невозможно выявить источник.
– Знаю. Всего хорошего, мистер Гаррет. – Неожиданно ему очень захотелось от меня избавиться.
– Всего хорошего, Магистр.
Я закрыл за собой дверь. Симпатяга Самсон уже был тут как тут – позаботиться, чтобы у меня не возникло трудностей с поисками выхода.
В городе, где уродов привыкли встречать на каждом шагу, мастеровым пришлось здорово поднапрячься, чтобы Четтери вызывал страх. Десять тысяч сказочных чудовищ скалились и рычали со стен собора – видно, отбивали атаки Греха. Эти милые зверушки олицетворяли полчища второразрядных демонов, любовно изобретенных Церковью. Уродцы делали свое дело. Когда я двинулся к ступеням собора, по спине у меня бегали мурашки.
Ступеней насчитывалось сорок. Они окружали собор со всех сторон. И каждая из них имела собственное название. Сам собор начинался в тридцати футах над уровнем улицы. Взмывающие ввысь шпили были украшены завитушками и безобразными мальчиками. Все ступени имели разную длину и ширину. Наверное, это здорово осложняло жизнь толпам недружелюбно настроенных посетителей, спешащих заглянуть на огонек. Да, Страна Грез знавала дни, когда конкуренция между сектами была не столь напряженной.
Предполагалось, что темницы, где Магистр Перидонт, по общему мнению, предается своим небезобидным забавам, находятся в катакомбах подвалов под ступенями.
На полпути наверх я встретил старого священника. Он улыбнулся и благожелательно кивнул. Старик относился к редкой разновидности служителей Церкви, которые оправдывали в моих глазах существование духовенства. В итоге они остаются у подножия иерархической лестницы всю свою жизнь.
– Извините, отец, – обратился я к нему. – Вы не знаете, как мне найти Магистра Перидонта?
Внимательно оглядев меня, он убедился, что я не прихожанин. Это его озадачило.
– Именно его, сын мой?
– Да. Он пригласил меня к себе, но я никогда прежде здесь не бывал. Я не знаю, куда идти.
Священник странно на меня посмотрел. Видно, ему не каждый день встречаются люди, рвущиеся повидать Великого Инквизитора. Он обрушил на меня поток тарабарщины на церковном жаргоне. Ценой немалого умственного напряжения я догадался, что мне следует обратиться к дежурному охраннику при входе в собор.
– Благодарю вас, отец.
– Не за что, сын мой. Всего хорошего.
Я дотащился до дверей и оглядел Страну Грез сверху. Ближайшим соседом Церкви был ее злейший враг. Громада базилики и цитадели Ортодоксов начиналась в сотне ярдов к западу от Четтери. Ее купола и башни угрюмо возвышались над примыкающим парком. У храмов других сект сновали люди, а там не было никакого движения. Тихо, словно в осажденном городе. Я всегда подозревал, что скандалы вредят бизнесу.
Я вступил под мрачные своды Четтери, нашел охранника и разбудил его. Ему это не понравилось. Еще меньший восторг вызвала у него моя просьба.
– Чего вы хотите от Магистра?
– Около двадцати минут.
До него не дошло. Потому-то он и прозябал в охранниках. На остальное не хватало мозгов. Трудно представить такого приходским священником. Он нахмурился. Набежавшие на лоб складки могли бы посоперничать с горной страной. Он пришел к выводу, что я валяю дурака. Ему это не понравилось.
– Мы с Магистром – старые приятели. Передайте ему, что пришел Гаррет.
Над первой горной страной поднялась вторая. Старый приятель Великого Инквизитора? Низколобый счел за лучшее проявить осторожность. Пока не придет сигнал вышибить меня пинком под зад.
– Я передам ему, что вы здесь. Подмените меня пока. Не разрешайте никому ничего выносить. – Он посмотрел на меня с сомнением – видно, прикидывал, не разграблю ли я алтарь.
Неплохая мысль, если придумать, как смыться с награбленным. Чтобы вывезти отсюда добро, понадобится несколько караванов.
Охранник удалился. Я слонялся у входа, сияя улыбкой. Завсегдатаи сбивались с шага и хмурились, когда я говорил:
– Я тут новенький. Не обращайте на меня внимания. – Глуповатая улыбка очень выручала.
Охранник вернулся в замешательстве. Его мир перевернулся. Он ожидал, что Перидонт прикажет спустить меня со всех сорока ступеней.
– Мне велено проводить вас.
Я последовал за ним, удивляясь, что все оказалось так просто. Шагал я осторожно. Когда все просто, нельзя ходить босиком – в траве обязательно окажется гадюка.
Я не увидел никаких узников, не услышал воплей отчаяния. Но я не сомневался, что наш путь лежит в мрачные сырые подземелья, наводненные крысами. Какое же меня ждало разочарование!
Низколобый привел меня к бледнолицему лысому типу с крючковатым носом. На вид ему было лет пятьдесят.
– Это тот парень. Гаррет.
Ястребиный Нос смерил меня подозрительным взглядом:
– Очень хорошо. Я сам провожу его к Магистру. Возвращайтесь на свой пост. – Его голос напоминал сипящее дребезжание, будто кто-то играл на сломанной шарманке. Я посчитал, что он один из тех весельчаков, которые потешаются вовсю, ломая жертвам пальцы и выдергивая ногти.
– Зачем вы хотите видеть Магистра? – злобно спросил он.
– А вам надо об этом знать?
Мой вопрос вывел его из равновесия. Похоже, он действительно сунул нос не в свое дело.
Он отвел взгляд, справился с собой и сгреб бумаги с секретера:
– Следуйте за мной, пожалуйста.
Мы пошли лабиринтом коридоров. Я попытался прикинуть, не тот ли это тип, который налетел на нас с Майей прошлой ночью. Волос нет, нос – чудной, только вот рост не подходит. Тот был чуть ли не на фут ниже.
Мой провожатый постучал в дверь:
– Самсон, Магистр. Я привел Гаррета.
– Впусти его.
Он подчинился. За дверью оказалась просторная комната, футов двадцать на двадцать, удивительно веселенькая для подземного склепа. Вкусы Магистра Перидонта нельзя назвать аскетичными.
– Неплохо вы устроились, как я погляжу.
Ястребиный Нос поджал губы, передал свои бумаги Перидонту, поклонился и поспешно вышел, закрыв за собой дверь.
Я ждал. Перидонт молчал.
– Ваш Самсон – жуткий тип, – сказал я.
Перидонт положил бумаги на стол (двенадцать футов в длину, четыре в ширину). Они исчезли в груде бумажного хлама.
– Самсон малоприятен в общении, это правда. Но у него множество достоинств. Итак, вы передумали?
– Возможно. Мне необходимо получить некоторую информацию, прежде чем я приму окончательное решение. Похоже, у меня появилась личная заинтересованность.
Он пристально посмотрел на меня. Что-то я сегодня всех озадачиваю.
– Раз так, задавайте вопросы. Буду рад увидеть вас в своей команде.
Я никогда не доверяю тем, кто набивается мне в приятели. Им вечно нужно от меня что-то, чего я не хочу отдавать.
Я показал Перидонту монеты:
– Вы видели такие?
Перидонт полминуты изучал монеты, потом снял очки:
– Нет, к сожалению. Они имеют отношение к нашему делу?
– Не знаю. Я надеялся, что вы припомните, кто их делает. Они храмовой чеканки.
– Странно, не правда ли? Я должен был бы их видеть. – Он снова водрузил очки на нос и посмотрел на монеты. Потом протянул карту мне: – Любопытно.
Я рискнул:
– Теперь по существу. Вы наняли кого-нибудь, когда я отклонил ваше предложение?
Он всесторонне обдумал этот вопрос, прежде чем ответил утвердительно.
– Не Шныря ли Пиготту, часом? Уэлсли Пиготту?
На сей раз он не ответил.
– Нас не так уж много. Все мы друг друга знаем. Шнырь Пиготта удовлетворял вашим требованиям. И он взял нового клиента почти сразу же, как мы с вами распрощались.
– Это важно?
– Если вы его наняли, вам не повезло. Вы остались без помощника. Он позволил убить себя прошлой ночью.
Бледность и растерянный взгляд Перидонта были ответом на мой вопрос.
– Расскажите мне, как это случилось. И когда вам стало известно.
– Когда: вчера вечером, после наступления темноты. Где: в квартире на Шиндлоу-стрит. Кто – не могу сказать. Их было четверо. Никто не выжил. Мне сообщила о случившемся особа, которая обнаружила тела. Она хотела знать, что с ними делать.
Перидонт задумчиво хмыкнул. Я ждал.
– Вы поэтому пришли? Из-за смерти Пиготты? – спросил он.
– Да. – Отчасти это была правда.
– Он был вашим другом?
– Знакомым. Мы уважали друг друга, но сохраняли дистанцию. Мы знали, что однажды можем столкнуться на узенькой дорожке.
– Тогда я не вполне понимаю вашу заинтересованность.
– Кто-то пытался меня убить. Меня и Шныря разом, – я не верю в такие совпадения. Я поговорил с вами, и меня пытались убрать. Вы наняли Шныря, и его прикончили. Мне интересно, почему, но еще интереснее – кто.
– Превосходно. Если, конечно, вас пытались убить люди, виновные в смерти Пиготты.
– Так кто это сделал?
– Боюсь, я не успеваю следить за ходом вашей мысли, мистер Гаррет.
– Тут все просто. Если кто-то так отчаянно хочет насолить вам, что готов убить каждого, с кем вы беседуете, вы должны его знать. Вряд ли их столько, что вы не в состоянии выбрать одного из толпы.
– К сожалению, не в состоянии. Когда я пытался нанять вас, я упоминал, что подозреваю о существовании каких-то сил, стремящихся дискредитировать Веру, но у меня нет ни единой нити, которая вела бы в конкретном направлении.
Я проделал свой трюк с бровью в его саркастическом варианте. Никакого впечатления. Придется научиться шевелить ушами.
– Если вам нужно, чтобы я кого-то или что-то нашел – Хранителя и Мощи, например, – вы должны мне дать какую-нибудь зацепку. Не могу же я просто вопить: «Где вы, черт бы вас побрал?» Искать кого-то – все равно, что распускать старый свитер. Тянешь за конец нити, пока все не размотаешь. Но нужно иметь этот кончик. Что вы сообщили Шнырю? Почему он оказался там, где его убили?
Перидонт встал и принялся бесцельно бродить по комнате. Он живет на другой планете. Он глух ко всему, чего не хочет слышать. Или нет?
– Я встревожен, мистер Гаррет. Вы человек со стороны, и вам непонятна вся страшная подоплека того, что происходит. Но она существует и, к сожалению, связывает мне руки и накладывает печать на мои уста. В данный момент.
– О? – Я предоставил своей талантливой брови последний шанс. Снова безрезультатно.
– Мне нужна ваша помощь, мистер Гаррет. Очень нужна. Но в свете того, что вы мне рассказали, дело принимает новый оборот. Вопреки общему убеждению я не закон самому себе. Я только дерево в лесу иерархии.
– Высокое дерево.
Он улыбнулся:
– Да. Высокое. Но одно. Я должен посоветоваться с равными себе и попросить их определить нашу стратегию. Свяжитесь со мной через несколько часов. Если они захотят продолжать, я предоставлю вам всю информацию, имеющуюся в моем распоряжении. Каково бы ни было решение, я дам вам знать. Я прослежу, чтобы вам заплатили за время, которое вы уже потратили.
Очень любезно с его стороны. И как только такой славный малый приобрел такую мерзкую репутацию?
Он был любезен, поскольку не мог получить желаемого, бросив меня в камеру и загоняя мне под ногти иголки.
– Придется мне отправиться на собственную охоту, – заключил я.
– Я пришлю весточку к вам домой. Но прежде, чем вы уйдете…
Я его перебил:
– Имя Джилл Крайт вам что-нибудь говорит?
– Нет. А должно?
– Не знаю. Шныря убили в квартире, которую занимает некая Джилл Крайт.
– Понятно. Вы не подождете минутку? – Он открыл шкафчик. – Я не хочу потерять еще одного человека. Вы должны кое-что у меня взять. Это оградит вас от сюрпризов вроде того, что стоил жизни Пиготте. – Рука Магистра зависла над сотней небольших флаконов и склянок. Он коснулся нескольких и выбрал три.
Он поставил их в ряд – трех разноцветных солдатиков: синего, рубинового и изумрудного. Каждый флакон не превышал двух дюймов в высоту. Все они были плотно закупорены пробковыми затычками.
– Плод многолетних трудов и моего магического искусства. Воспользуйтесь синей бутылочкой, когда вам будет на руку всеобщее замешательство и неразбериха. Зеленую приберегите на случай, когда единственным выходом будет смерть. Разбейте склянки или просто откройте их. Это не имеет значения.
Перидонт глубоко вздохнул и бережно приподнял красную бутылочку:
– Это – тяжелая артиллерия. Будьте осторожны. Она смертоносна. Бросьте ее на твердую поверхность по меньшей мере на пятьдесят футов от себя. Ни в коем случае не ближе. Бегите прочь, если будет возможность. Запомнили?
Я кивнул.
– Берегите себя. Я хочу через двадцать лет пропустить с вами рюмку-другую за воспоминаниями о скверных старых деньках.
– Осторожность – мое второе имя, Магистр. – Я аккуратно убрал бутылочки туда, откуда мог их быстро выхватить при необходимости. Гаррет никогда не смотрит дареному коню в зубы. Мало ли что может пригодиться при моей профессии.
Я украдкой заглянул в шкафчик. Интересно, на что способны остальные склянки? Каких только цветов там не было!
– Спасибо. Не провожайте меня, я найду выход. – У самой двери я выстрелил в него последним вопросом: – Вы когда-нибудь слышали о секте, кастрирующей своих верующих? Отрезают все начисто, не только яички.
Перидонт побелел. Я не преувеличиваю, он действительно стал белым. На секунду я подумал, что ему изменит самообладание, но он сдержался и никакой другой реакции не последовало.
– Нет, – солгал он. – Омерзительный ритуал. Это важно?
Ну что же, ложь за ложь.
– Нет. Просто зашел как-то вечером разговор в мужской компании. Все основательно нагрузились. Кто-то упомянул, что слышал нечто такое от кого-то, узнавшего об этом от кого-то еще. Знаете, как начинаются подобные разговоры? Невозможно выявить источник.
– Знаю. Всего хорошего, мистер Гаррет. – Неожиданно ему очень захотелось от меня избавиться.
– Всего хорошего, Магистр.
Я закрыл за собой дверь. Симпатяга Самсон уже был тут как тут – позаботиться, чтобы у меня не возникло трудностей с поисками выхода.
22
Началась изморось. Ветер посвежел. Я втянул голову в плечи и, ворча, шагнул в эту мерзкую сырость. Я никогда не вылез бы из дома в такую погоду, если бы меня оставили в покое. Какие невнимательные, эгоистичные люди населяют мир, в котором мне приходится жить!
С опущенной головой (такая поза не отражает моего внутреннего состояния. Кое-кто сказал бы, что это нормальное положение моего котелка) я поплелся к тому небольшому району за Холмом, где город и Корона разместили свои гражданские конторы. Я надеялся, что в Королевской Пробе мне помогут решить вопрос, на который отказался ответить Перидонт.
С опущенной головой (такая поза не отражает моего внутреннего состояния. Кое-кто сказал бы, что это нормальное положение моего котелка) я поплелся к тому небольшому району за Холмом, где город и Корона разместили свои гражданские конторы. Я надеялся, что в Королевской Пробе мне помогут решить вопрос, на который отказался ответить Перидонт.