Пришла Непанта. Заговорщики из подвалов принесли свои наточенные мечи. Она стала их принцессой, а они — ее армией и полицией. Хотя Короли Бурь им не доверяли: эти люди уже один раз предали.
Непанта играла отведенную ей роль лучше, чем ожидали братья. Она не одобряла захвата и многим рисковала, пытаясь его предотвратить, — но все же приняла участие в представлении с охотой. Это был убогий тоскливый город, не похожий ни на один из ее снов (она боялась, что таких чудесных мест и не существует). Но по крайней мере Ива Сколовда обеспечивала хоть какое-то подобие соответствия ее притязаниям. Она воспользуется своим украденным мигом славы.
Свергнутый король официально огласил свое отречение от престола в следующий полдень, хотя в городе уже знали и как будто возмущаться не собирались. Казалось, люди считали, что все равно не будет ничего хуже, чем свергнутое правительство: настолько оно было продажно.
Турран не хотел выставлять напоказ свою силу, чтобы не обострять исторически сложившуюся враждебность, поэтому он увел солдат обратно в Вороний! Грай, оставив только один взвод под командованием! лейтенанта Рольфа Прешки в качестве телохранителя Непанты. Остальные Короли Бурь задержались, чтобы помочь своей сестре организовать управление. Но работали они неспокойно, в предвкушении следующего легкого завоевания.
Непанта стояла у окна, одна в темном зале Башни Луны. Она смотрела на сад, купающийся в лунном свете. Было почти утро. Ее черные волосы, струящиеся по плечам, сияли. Ее темные глаза метались, изучая сад. Ее губы, полные и красные, когда она (так редко) улыбалась, сейчас были сжаты в узкую бледную линию, словно она обдумывала нечто неприятное. Хмурая складка залегла между бровями. Внезапно она вынырнула из своего оцепенения, повернулась и начала расхаживать. Ее походка была грациозной, но не женственной. Несмотря на красоту, в Непанте не замечалось ничего женского: возможно, потому, что она слишком долго жила среди суровых мужчин, или потому, что она всегда боялась. Недобрые сны являлись теперь каждую ночь. Но сейчас ее занимали не сны и не Вороний Грай.
Братья, думала она, как в детстве играют в войну и захваты. Но они выросли, и сейчас это был взрослый реальный мир, так плохо им знакомый. Слишком долго они жили в дурацком вымершем Вороньем Грае. Это он так перекроил им мозги, сумасшедший замок, воздвигнутый на вершине самого высокого пика, в краю сабельно-острых кряжей и вечной зимы. Он просто позволил своим обитателям выбежать ненадолго, чтобы они захватили Ива Сколовду. Бедный город! И еще оставались старые несведенные счеты… Их предки, вице-короли империи в Ива Сколовде, были изгнаны в Крачнодианию после падения империи. И с тех пор каждое поколение было одержимо идеей восстановить фамильное правление над прежней имперской провинцией, прилегавшей к Крачнодиании. Мечты дураков умирают последними.
Турран, как всегда, играл главного. Но что у него за армия? Ха! Несколько сотен, из которых только перебежчики из Военной гильдии у Рыжебородого Гримнасона годились для сражений. Еще ей было жалко городов на западе. Они будут сражаться, и Турран сметет их древние стены и освященные веками башни с помощью Ветродуя. Никогда прежде их род не владел такой Силой. Эта линия жизни должна закончиться. Микрокосмической культуре Вороньего Грая суждено пасть, потому что ее люди затеяли свою игру. По мере того как Непанта размышляла над этим путем к смерти, она все больше злилась.
Сама не сознавая, она была так же самонадеянно высокомерна, как и ее братья. Она ненавидела их отважную самоуверенность, но не могла представить себе ничего, кроме победы на колдовском поле сражения.
— Неужели этот идиотизм никогда не кончится? — спросила она темноту.
Конечно, когда-нибудь конец будет. Может, это случится, когда гонцы Черной Дамы назовут ее имя. Таким должен быть конец: победа или смерть. Она не видела другого способа сбежать из собственного дома. Смерть казалась единственным путем к свободе.
О, все так ужасно, ей хотелось избавиться от изнуряющего груза жизни. Ее братья не понимали этого. Они, как маленькие рыбки, были счастливы, баламутя воду своих маленьких событий. Они не распознали скрывающегося в Непанте чудесного и нетерпеливого, вечно удивляющегося миру ребенка. Но и Непанта не понимала себя, и меньше всего — эти страхи, которые днем скрывались за злостью, а ночью овладевали снами.
За время пребывания в Ива Сколовде сны изменились. Приятная часть осталась прежней, но когда она дотрагивалась рукой до изумрудного острия… Башня растворяется, дракон поднимается, она бежит в странную страну. В лес пик, но она больше не одна. Рядом с ней тысячи грациозных кошек. Копья ударяют о землю. Получившие удар кошки принимают эти копья с радостью. Большинство из них лишь символически пытаются избежать удара. В ужасе Непанта убегает. К ее сожалению, она всегда сбегала одна.
Одна. Она всегда была одна, даже в центре города, в самой сердцевине королевства.
Эти видения так тревожили, что Непанта боролась со сном. Сейчас, когда она думала об этом ужасе, больше всего хотелось заплакать. Но она не могла. Вороний Грай выстудил нежные чувства; даже гнев и ненависть поблекли. Вскоре у нее не будет ничего — кроме ужаса одиноких ночей.
Медленно и методично она принялась ругаться. Ее рот изрыгал всю мерзость, все проклятия и хулу, все непристойности, слышанные за время, проведенное в кругу суровых мужчин. Луна скрылась за горизонт. Звезды выцвели. Рассвет пришел прежде, чем закончились слова. А когда Непанта замолчала, то у нее ничего не осталось. Ничего, кроме страха.
Но на какое-то мгновение вспыхнуло детское воспоминание. Дневной сон о странном рыцаре, который придет и вызволит ее из Кэндарина.
Это воспоминание было так же плохо, как и сны, но заставляло задаться вопросом: чем она стала, позволив своим братьям торговать ею ради сомнительного выигрыша в их игре. Целыми днями она была вынуждена терпеливо сносить оскорбления, таившиеся в пустых глазах тех отбросов общества, которыми по милости братьев она управляла. Будь прокляты они все и прежде всего ее братья, слишком ленивые, чтобы заниматься управлением.
Когда она наконец легла, то прошептала свою постоянную молитву:
— Боги вверху, или Боги внизу, или всякие сущие Силы, молю низвергнуть, развеять и воздать, разрушением сеятелям разрушения — Королям Бурь из Вороньего Грая.
Однажды ночью в огромном зале Башни Луни собрались шесть человек, ожидая Туррана. Пятеро пребывали в скучающем покое, но Непанта…
— Проклятие! — ругалась она, стуча с неженской яростью маленьким кулачком по столу. — Что, этот лодырь никогда не появится?
— Спокойно, Непанта, — уговаривал ее Райдью. — Что за спешка? С тех пор как ты плохо обошлась с Ветродуем, погода ужасна. Мы будем ждать, не важно сколько.
Она сдержалась при упоминании о прошлой неудачной попытке, но ничего больше не сказала.
— Еще чуть-чуть, — сказал Вальтер. — Он скоро появится.
И Турран прибыл через час. Вскинув голову, улыбнувшись вместо приветствия, он на миг застыл в двери, рассматривая свое семейство. Самый высокий из семерых, он имел крепкое мускулистое тело, весом почти в две сотни фунтов. Его глаза и волосы были такими же, как и у остальных членов семьи: черными и сияющими. Было в нем что-то, какая-то харизма, которая заставляла людей, особенно женщин, следовать его планам. Он был мечтателем, хотя мечтал менее сложно и более грандиозно, чем Непанта: вести победоносные армии. Он был красивым, приятным, милым, потенциально великим вождем и — немного более, чем нужно, — сумасшедшим.
— Как идут дела?
— Прекрасно, — ответил Райдью. — Наша победа предначертана звездами. Земля содрогнется. — Турран нахмурился. Подчиняясь, Райдью продолжал:
— Ты запоздал. Что случилось?
— Погода. — Турран разместился в пустом кресле. — Над Крачнодианскими горами сильная буря. Результат эксперимента Непанты. Ветер не утихает. Потратил чертову уйму времени, чтобы добраться обратно. Нужно будет прекратить его.
Непанта уловила нотки сарказма в его голосе.
— Проклятые вы мужчины! — зашипела она. — Всегда такое превосходство… Сейчас, когда все здесь, давайте кончим валять дурака. Какие у тебя новости, Турран?
— Ага, все та же Непанта. Всегда скорей-скорей-скорей. Ну ладно, похоже, что мир менее всего заботит то, чем мы занимаемся в Ива Сколовде. И меняя тему:
— Брок, не найдется ли вина? Это было голодное путешествие.
— Это все, что ты можешь нам рассказа после того, как мы прождали так долго? — спросила Непанта. — Только «дай мне поесть»?
В ответе Туррана прозвучал долго сдерживаемый гнев:
— Мы слишком долго терпели твои выходки, Непанта. То, что ты натворила с Ветродуем, не должно повториться. Я предупреждаю тебя раз и навсегда: ты получишь заслуженное наказание.
Она пропустила опасную интонацию в его голосе.
— Что ты можешь сделать? Запереть меня Глубоких Темницах, чтобы я не расстроила ваш идиотский план?
Единодушие кивков заставило ее умолкнуть. Потрясенная, она услышала, как Люксос, который защищал ее, сказал:
— Если это единственный способ, то я сам отведу тебя в подземелье.
— И выброшу ключ, — добавил Вальтер» единственный брат, с которым она ощущала душевную близость.
Непанта была оглушена. Сумасшествие Туррана на заразило их всех. И это были не пустые угрозы. Она закрыла рот и больше его не открывала.
— Вальтер, что тут происходило? — спросил Турран. Вальтер отвечал за разведку.
— Мы держим башню — символ власти. Пока народ удовлетворен. Призрак Ильказара не беспокоит их так, как это было несколько поколений назад.
Турран задумался. Наконец он спросил:
— Непанта, сможем мы тебе доверять, если оставим здесь одну?
Не желая рисковать снова, она лишь молча кивнула. Что бы там ни было, все равно люди Вальтера будут постоянно за ней присматривать. Как она сможет разрушить их игру?
— Хорошо. Я хочу отправиться домой, поработать с войсками. Мы выезжаем утром, вернемся во время весенней кампании. Ты будь осторожна. Если захочется что-нибудь испортить, просто вспомни про Глубокие Темницы. Подумай о том, что тебе придется жить там, пока все не закончится. Мое терпение когда-нибудь иссякнет.
Непанта содрогнулась. Глубокие Темницы были ужасным местом, полным слизи и зловония, глубоко под Вороньим Граем; вероятно, там обедали призраки. Темницы были давно заброшены, и никто из ныне живущих не знал их полностью.
— Вальтер?
— Да?
— Ты можешь подготовить аппарат? По дороге я останавливался в посольстве Двара. Мне не нравится их отношение. Они не хотят признавать нашу власть. Надо преподать им хороший урок. Покажем нашу силу пораньше.
Горячий румянец окрасил щеки Непанты. Наконец должно произойти что-то интересное. Она наслаждалась манипуляциями с Ветродуем.
(Воздушные элементы занимают высокое положение — это силы, несущие Крачнодианские бури. Люди долин, которые все представляют в образах духов и демонов, называют их Дикой Охотой. Они верят, что эти зловредные духи ищут души, чтобы утащить их в свой особый ад. Короли Бурь знают больше. За несколько поколений со времени изгнания после падения империи их род научился управлять воздушными силами, а с их помощью — и сопутствующей им погодой. Особенно яростным — были ветра.
В этот вечер, когда народ наслаждался приятной зимней погодой в городах вроде Итаскии, Душю, Скуттари и Хэлина-Деймиеля, над государством — данником Ива Сколовды Дваром разразилась необычная буря. Она бушевала всю ночь, а когда прошла, то весь Двар оказался засыпанным несколькими футами снега. Пока обезумевшие люди выкапывались из-под завалов, Короли Бурь ехали на север к Вороньему Граю.
Глава 3
Осень — зима, 995 — 996 годы от основания Империи Ильказара
УСТАМИ ДУРАКА
Человек, прозываемый Салтимбанко, но кое-кому более известный как Насмешник, сидел у Драконовых ворот Прост-Каменца. Кусок грязной земли рядом с ним был захвачен немытой оборванной ребятней: все они смеялись и потешались над ним или просили показать какой-нибудь фокус. Тучный псевдофилософ, претендующий на роль чародея, отчаялся отогнать их и теперь пытался перекричать шум, стирая струйки пота, катившиеся по темному лицу.
— Эгей, великий лорд, — окликнул он проходящего путника. — Сказать твое будущее? Не спеши прочь от славного Прост-Каменца, не узнав, что Судьба держит в загашнике. Вот небогатая тучность, известный как великий некромант, чтобы предсказать твое будущее. Всего только одна крона, лорд, и важное колдовство окутает твою персону. Одна-разъединственная крона — и твое богатство само будет защищено от всякого злого заклинания.
Путник плюнул в сторону толстяка и вышел, не задерживаясь, из Драконовых ворот. Его яркая колесница, окутанная дымом благовоний, миновав статуи крылатых львов и уродливых горгулий, проехала между двумя гигантским драконами зеленого камня — Огненноглазым и Пламяязыким.
Салтимбанко с помощью одного из черепов своей коллекции чревовещательным голосом проклял путника. Несмотря на ругань, ребятня визжала от восторга. Они позвали своих друзей-приятелей. Толстяк продолжил, направив обличительную речь на себя, чтобы привлечь больше хулиганского отродья. Его большие темные глаза зловеще прищурились — совсем как у Огненноглазого дракона у ворот.
Он начал долгое черное колдовство, призывая гром, молнии и огонь с небес обрушиться на маленьких пострелят. Ничего не произошло. Его магия была фальшивой — хоть и впечатляла, — и дети знали, что он мошенник.
— Тьфу! — фыркнул Салтимбанко, поджав толстые губы на круглом как дыня лице. — Тьфу! — Разговаривая с самим собой, он бормотал:
— Великий могучий богатый Прост-Каменец, вожделенный карбункул моей матери. Три холодных дождливых несчастных мня сидения у знаменитых Драконовых ворот — и ни шекеля. Ни одного мелкого прозеленевшего насквозь медяка не бросили этой смиренной, готовой помочь душе. Что это за странный город? Здесь никакой прибыли, разве что плевки и дерьмо мерять в шекелях и талантах. О Салтимбанко, мой самый близкий и мягкотелый, друг из друзей моего сердца, пришло время странствовать, поискать большое зеленое пастбище на другой стороне горизонта, Может быть, есть более суеверный мир, где люди верят в богов и духов и в силы великого некроманта. Сам-друг, следовало бы отправиться в легендарное королевство Ива Сколовды.
— Оу-у! — отвечал сам себе жуликоватый чародей, тряся животом. — Так далеко! По всяком здравом рассуждении эта дородность не способна идти так далеко! Большой и хорошо упитанный вечный студент философии может исчахнуть от перенапряжения, еще даже не отшагав изнурительную двадцатую милю!
Видя, что ленивая натура потребует убеждений, его авантюристская сторона представил свой наиболее важный — и наименее правдивый — аргумент:
— И, тучный, какое ужасное будущее состоится, буде карга-жена сам-друга обнаружит, что ее непокорный супруг вернулся в неблагодарный Прост-Каменец? Произойдет кровавейшее убийство прямо в сердце этих вшивых улиц. — Он выдержал паузу, Давая время на размышление. Из-под ресниц Салтимбанко проверял реакцию наблюдавших за ним пацанов. Они замолкли, впечатленные его словами. Они созрели. — И более того, — объявил он сам себе. — Если человек с нежными ногами, это еще не значит, что сам-друг должен прошагать много миль долгого пути до Ива Сколовды. Разве мы не можем с нашими многими талантами и при поддержке верной нам шайки молодежи случайно умыкнуть какой-нибудь богатый транспорт?
Лицо толстяка посветлело при мысли о краже. Он ответил сам себе:
— Эгей! Когда смотришь в лицо клыкозубой необходимости, эта тучность способна на все, что угодно. Жена? Эгей! Какая чудовищная мысль! — Несколько мгновений он молчал, затем поднял; глаза, отобрал полдюжины пацанов и подозвал их поближе.
На следующее утро обитатели Драконовых ворот, среди которых были хозяева, готовые ободрать неосторожных путешественников, увидели необыкновенный спектакль. Смуглый толстяк в роскошной гоночной колеснице, расписанной гербами знатного рода, спешно уносился из города. За колесницей бежала кучка хохочущей оборванной ребятни. Позади них, неотступно преследуя повозку, но задерживаемая мальчишками, следовала добрая дюжина городских стражников. За ними шла банда профессиональных задерживателей воров, ожидавших разумного вознаграждения от владельца колесницы. Последней, слишком далеко, чтобы принять участие в убийстве, шествовала престарелая красотка, рыдающая, как гарпия, упустившая жертву. (Насмешник тоже рыдал, когда она назначила цену за исполнение роли мифической жены.)
Колесница прогремела через ворота и отправилась на север. Толстяк хохотал как сумасшедший.
Наконец, потеряв след вора, раздраженные преследователи воротились. А далеко от города хохочущий толстый негодяй трусил на новой колеснице вверх по дороге на Ива Сколовду.
Как только опасность миновала, Салтимбанко одолели сомнения. Каждый ручей у дороги был поводом для остановки. Первый же попавшийся постоялый двор имел удовольствие обрести его болтливое присутствие аж на неделю, пока хозяин не заподозрил неладное и не вышвырнул гостя вон. На самом деле толстяку не хотелось ехать прямо в Ива Сколовду, хотя он и не осознавал этого.
Позже Салтимбанко остановился поболтать с владельцем процветающего хозяйства. Крестьянин принял его за слабоумного, но решил, что торговля лошадьми имеет свои преимущества. Он получил от Салтимбанко колесницу и лошадей за три куска серебра и костлявого, смешного ослика. Животное казалось смехотворно маленьким под необъятностью Салтимбанко, но как будто не замечало своего груза. Ослик флегматично трусил на север, не размышляя над недостатками своего нового хозяина.
Крестьянин совершил сделку, исподтишка смеясь. Смеялся и Салтимбанко. Он вернул себе деньги, потраченные в Прост-Каменце, и в придачу получил ослика. Ослик был частью плана — как раз то, что нужно, чтобы сделать въезд в Ива Сколовду и достопримечательным, и невинным. Следуя намеченному плану, толстяк создавал себе репутацию сумасшедшего болтливого безвредного дурачка.
В деревнях и селениях по пути следования Салтимбанко щедро раздавал пророческие ответы на задаваемые вопросы, а потом требовал плату за свои консультации и советы. Если денег не давали, он приходил в справедливое негодование. Население долины Серебряной Ленты полюбило его. Ему платили просто ради развлечения. По мере приближения к Ива Сколовде Салтимбанко часто посмеивался, оставаясь один.
Его продвижение на север было достаточно медленным, чтобы слава шла впереди — так, как и планировалось. Вскоре к его появлению каждая деревня заготовила невероятные вопросы. (Обычно связанные с космогонией и космологией: первичный акт творения, форма Земли, происхождение Солнца, Луны и планет. Хотя иногда поступали и серьезные просьбы о совете, и тогда он отвечал еще безумнее, чем обычно.) Когда наконец почти через два месяца толстяк достиг Ива Сколовды, у него уже была устоявшаяся репутация. Почти все принимали его за сумасшедшего — это была основа его плана. Без этого он бы ничего не добился и не получил бы плату за работу, для которой был нанят. Неделю спустя после благополучного и праздничного прибытия, после того, как он снял старое жилье в бедном квартале города, превратив его в причудливый храм, толстяк сказал себе:
— Сам-друг, надо начинать работать.
Холодным утром он въехал на Рыночную площадь на своем ослике, осмотрел палатки — пока не нашел одну, принадлежащую крестьянину, с которым он встречался раньше.
— Сам-друг, — сказал он, — должен позаимствовать пустой ящик.
— Ящик? — переспросил заинтригованный фермер.
— Да, ящик, в качестве кафедры. — Он произнес это с невозмутимым видом, но достаточно напористо, чтобы убедить человека, что его не вовлекают в чистейшее безумие. Крестьянин ухмыльнулся. Салтимбанко улыбнулся в ответ, мысленно поздравляя себя.
— Этот подойдет?
Салтимбанко посмотрел на пустую полевую подвеску для семян.
— Этот хорош, но коротковат. А еще не найдется?
— Если ты их вернешь.
— Сам-друг, даю самое святое ручательство.
В конце площади возвышалась невысокая гора булыжников, остатки развалившегося здания. Там Салтимбанко возвел шаткое сооружение из своих ящиков, взгромоздился на них и заревел:
— Кайтесь! Грешники, конец света, великий Судный день надвигается на вас! Кайтесь! Слушайте, воспринимайте правду, которая ведет к прощению и вечной жизни!
Люди, стоявшие поблизости, повернулись к нему. Внезапно испугавшись, он почувствовал, как заколотилось сердце, но заставил себя продолжать:
— Идет Судный день. Мир накануне пожирающего огня! О грешники, возопите к любви, предлагаемой вам самой Святой Непорочной Гудрун, Земной Матерью, Пречистой, которая спасет вас ради любви! «Дайте мне любовь, — сказала она, — а я верну ее вечной жизнью». — Он продолжал, сопровождая громадным количеством вздора, предписания правоверной Гудрун для возлюбивших ее, коль скоро они добьются ее милости и пребудут с ней в ее покое, именуемом вечностью. Он усилил нажим описанием ужасных мучений ожидающих тех, кто не получит любви Гудрун. Речи мелькали выражения его приемного отца типа «Полюби меня или хоть кого-нибудь», «зачем ты так ранишь меня» и «ты — жестокое маленькое дитя».
Действительно, когда-то в Малых Королевствах, особенно в Кавелине, был распространен культ Гудрун, но он исчез несколько столетий назад. Ни сам Салтимбанко, ни его слушатели не имели ни малейшего понятия, чему он был посвящен на самом деле. Но все же проповеднику сопутствовал успех. Его страстная, огненная речь и угрозы наступающего Судного дня привлекли внимание. И дальше больше. Вскоре собралась гигантская толпа. По мере того как подходили все новые и новые любопытные, речь Салтимбанко становилась все жизнерадостнее и убедительнее. Через полчаса после начала у оратора были добрые три сотни увлеченных слушателей, и он полностью забыл свои страхи. У него открылось второе дыхание, и он играл на чувствах толпы с уверенным мастерством.
Конечный результат речи был именно таким, как ему и хотелось. Он читал это на лицах слушателей, в улыбках, прикрываемых ладошками, в осторожных кивках людей в первом ряду, которые не хотели своим несогласием ранить чувства явного психически больного. Салтимбанко тщательно скрывал собственную радостную улыбку. Все решили, что он безвредный и милый сумасброд из тех, кто следит, чтобы люди не померли, забыв уйти из-под дождя.
А еще толстяк добился того, чего хотел, обратив на себя внимание властей. В толпе были люди, каких он уже встречал в других королевствах: слишком средние, слишком незаинтересованные, слишком внимательные под маской безразличия, чтобы быть чем-нибудь иным, кроме осведомителей. Осведомители Королей Бурь, которые должны интересоваться любым сборищем людей. Их принцесса Непанта уже доказала свою политическую ловкость. Она уверила своих последователей, однажды предавших прежнего короля, что в случае ее падения они не смогут избежать наказания. Их имена и поступки будут доступны любому последующему правительству, и они умрут. Они вынуждены поддерживать ее и проявлять самый глубокий интерес ко всему, что хоть тенью может коснуться правления принцессы.
Они были людьми, остающимися в тени, на которых держалось правительство, созданное Вальтером для сестры. Привлечение их внимания являлось основной задачей Салтимбанко. Все должны принимать его за безвредного шута, но особенно эти люди и их госпожа.
— Что ты думаешь? — спросил один человек-тень у другого.
— Клоун с новым спектаклем. Мне кажется, он закончит просьбой о деньгах.
В этот момент Салтимбанко так и поступил, объяснив это заботой о душах слушателей. Он внутренне улыбнулся, видя, как соглядатаи обменялись понимающими кивками. На время он был в безопасности.
Он продолжал свои идиотские выступления день за днем, неделю за неделей, передвигаясь по городу, чтобы его услышало как можно больше народу. Каждый день он разглагольствовал на новую тему, перелагая философскую чушь столетий на свою безумную, но невинную репутацию. В какое-то время собралась толпа юных последователей, которые приходили на все его горячие речи. Этих молодых толстяк боялся. Вдруг они испортят его нейтральность? Поскольку все эти молодые — политические идиоты и не выбирают себе мест для сборищ, то они могут воспользоваться его выступлениями для прикрытия своих собраний. Однако со временем оказалось, что опасения были напрасны. Не существовало никаких активистов, а так, просто тешилась скучающая молодежь.
Недели пролетали быстро, потому что он и сам получал большое удовольствие и был удачлив в сборе пожертвований. Оставался всего месяц до весны, когда он решил, что город дозрел для выдающегося произведения — давно подготовленной, а для людей с улицы смехотворной оратории, восхваляющей принцессу Непанту. Политическая обстановка становилась все более угрожающей, и Непанте пришлось столкнуться с постоянно растущим недовольством населения. Речь предстояло отважно произнести на ступенях Башни Луны.
Поскольку большинство ивасколовдцев считали, что эта речь станет новой вершиной развивающегося идиотизма, Салтимбанко был уверен, слушатели последуют за ним повсюду. Естественно они собрались в огромном количестве. Когда оратор добрался до башни, рядом с его невозмутимым осликом собралась большая толпа. Люди приветствовали Салтимбанко радостными криками. Удвоенная стража башни поглядывала на них с опаской.