Старик так возлюбил крысючку, что стал делиться с ней своими секретами.

– Насколько ты близка со своим братом? – поинтересовался я.

Вообще-то я не думал, что родственные отношения имеют у крысиного народа какое-нибудь значение. Но это мог быть всего лишь очередной человеческий предрассудок или пустой слух.

– У меня нет никаких братьев. А что здесь написано? – спросила она, начав рыться в моих бумагах.

– Где именно?

С необъяснимой точностью он выбрала именно тот листок, на котором значилось: «Научи меня».

Я ответил.

– А что это должно означать?

– Не знаю. Это деловой стиль правительства. Я не пью крови миллионов, сдирая с них налоги, и мне из экономии приходится пользоваться любыми попавшими мне в руки листками. Мои записи с обратной стороны.

Я надеялся, что Паленая не станет совать свой нос во все доступные и недоступные места. Дело в том, что в ящике моего стола лежали почти две дюжины девственно чистых листков бумаги.

– Как это у тебя нет брата? – вернулся я к интересующему меня вопросу. – Кем в таком случае тебе доводится Джон Растяжка?

– А… Так вот ты о ком. Застенчивый принадлежит к предыдущему помету, у него другой отец.

Крысюки следуют социальным и матримониальным обычаям грызунов более строго, чем так называемые цивилизованные существа, включая меня. Шансы на то, что у каждого помета будет один и тот же отец, практически равны нулю.

– Застенчивый?

Паленая ответила мне своим хорошо отрепетированным пожатием плеч.

– Значит, его подлинное имя Пулар Застенчивый?

– Ничего подобного. Застенчивым его называют для краткости. Полное его имя – Фунт Застенчивости.

Точно. Именно так назвал Растяжку Покойник.

– Его отцом, как полагают, был крысюк по имени Фунтовая Башка. Думаю, это правда. Мама была способна контролировать себя даже в самый разгар течки. Надеюсь, у меня хватит силы воли на то, чтобы хотя бы на время подавить инстинкт. Хотя думаю, пока я в изгнании, течки у меня не будет.

Имя Фунтовая Башка мне ничего не говорило.

– Дальше можешь не продолжать, у меня голова и так пошла кругом. Потолкуем о Джоне Растяжке. Почему ты вчера так огорчилась, когда…

– Потому что провела слишком времени среди вас – людей. А еще потому, что когда я была малышкой, Застенчивый очень ласково ко мне относился.

– Но сейчас он хочет использовать тебя в качестве разменной монеты, чтобы стать королем крысюков.

– Не открывай на него охоту. Ладно? В таком случае я не буду чувствовать своей вины за все то, что он затеял.

– Понятно…

Девочка вела себя очень странно. Я был убежден в том, что Паленая в отличие от братца так до конца и не знает, чего хочет и к чему стремится.

И я снова ошибся.

– Как ты думаешь, Гаррет, – спросила Паленая, – я смогу научиться читать и писать? Я давно об этом раздумываю.

Так вот, значит, о чем она вспомнила, выбрав именно этот листок бумаги.

– Ты знаешь, – ответил я, – мне эта мысль никогда в голову не приходила. Возможно, потому, что все мы люди уже рождаемся с определенными предрассудками. Тебе известны представители вашего племени, умеющие читать и писать?

– Нет. Насколько я знаю, грамота нужна только Надеге.

Поэтому он держит нескольких рабов, которые ведут для него счета и пишут письма. В других бандах действует такой же порядок.

– А ты хотя бы слышала о тех, кто пытался учиться? – спросил я, изо всех сил стараясь сохранить серьезность.

– Я встречала тех, которые хотели учиться. Или, скорее, делали некоторые попытки в этом направлении. Но кто мог их учить?

Действительно, кто? Никто в Танфере (так же, как и в любом другом месте) не хотел, чтобы крысюки научились размышлять, высказывать собственное мнение и вообще становиться не тем, что они есть. Каждый должен знать свое место.

– Хорошо, приступим. Карентийский язык здесь – основной, и ты должна его учить прежде всего. – С этими словами я взял листок, на котором было написано «Научи меня» (какая тонкая ирония!), и спросил:

– Ты знаешь, как называется хотя бы одна из этих букв?

Она этого пока не знала, но уже через полчаса стала прекрасно разбираться, каким образом отдельные буквы и группы букв воспроизводят звуки разговорной речи. Это удалось ей потому, что она всю жизнь умела концентрировать внимание – на всем, что происходило вокруг. Я отобрал все листки с записями рукой Евас – это были тщательно выписанные печатные буквы – и, отложив их в сторону, сказал:

– Думаю, что нам, людям, следует тебя немедленно придушить, ибо, клянусь, ваша раса через несколько лет покорит мир.

Паленая сразу поняла комплимент. Она училась буквально на лету.

Оставалось надеяться, что молодая крысючка по природе своей хорошее, доброе существо – такое, каким выглядела внешне. Если это не так, то я создавал чудовище.

66

Я слышал, как разволновались пикси, но стук в дверь от моего внимания ускользнул. Я целиком погрузился в мысли об Элеоноре, а та, в свою очередь, видимо, размышляла обо мне. Она не одобряла тот образ жизни, который я вел в последнее время. Я знал, что, когда Элеонора начинает огорчаться, наступает момент серьезно переосмыслить свое поведение. Да, видимо, что-то надо делать.

Дверь кабинета приоткрылась, в щель просунулась голова Дина.

– У нашего порога топчутся какие-то очень нервные крысюки, – сообщил домоправитель.

«Джон Растяжка».

– Джон Растяжка?

– Один из них представился именно так.

– Иду.

«Приведи их в мою комнату».

– Входите, ребята, – сказал я, распахивая дверь. – Эти проклятые пикси не дают мне покоя ни днем, ни ночью. О, Бик! Входи и ты, старый дружище. Как себя чувствуешь?

Боюсь, что не очень хорошо. И ты, Кейзи, не робей, – радостно заявил я, когда вперед выступил второй Бик Гонлит. – Я так и думал, что именно ты нацепил его личину. Весьма разумный поступок. Чтоб ты сдох, Растяжка! Вот уж не думал, что тебе удастся прихватить обоих! – Тщательно заперев дверь на случай, если гости решат поспешно удалиться, я продолжил:

– Проходите в комнату направо. Сразу за дверью. Дин! Судя по их виду, наши гости умирают от голода. Паленая! Куда ты подевалась? У нас приятное общество. Помоги Дину!

В глубине души я опасался, что Паленая не единственный гениальный отпрыск, произведенный на свет ее мамой.

И второй гений – именно тот крысеныш, который рвется к власти.

Джон Растяжка и его дружки не знали, как реагировать на Покойника, похожего в своем кресле на начинающего слегка подванивать идола. Наверное, им никогда не приходилось встречаться с Логхиром. Более того, я убежден: они даже не слышали о существовании этой расы.

Не знали они, и как реагировать на Фасфирь, когда та без всякого приглашения вошла в комнату. Лишь Кейзи, судя по физиономии, изумился, увидев даму не только живой, но и облаченной в рубище явно местного производства.

Покойник сообщил мне, что Кейзи наглухо изолировал свои мысли, причем сделал это настолько решительно, что удивил даже видавшего виды дохлого Логхира. Мозг его был отключен от внешнего мира так же, как у Фасфири.

«Он что-то подозревает».

Или по натуре параноик.

Я уселся и повторил:

– Будь ты проклят, Растяжка! Как тебе удалось повязать эту парочку?

«Любопытно. Растяжка обладает уникальным даром. Он может заставить своих сородичей – обычных крыс – шпионить для него так, как я заставляю мистера Большая Шишка. Хотя зона его действия значительно меньше, чем у меня».

– Иначе и быть не может, – заметил я и, повернувшись к крысюку, продолжил:

– Ты поставил меня в отвратительное положение, Джон Растяжка. Репутация человека, свято придерживающегося данного слова, – мое главное достоинство.

Во время последней встречи Джон Растяжка показался мне полным тупарем. Теперь я видел, что это далеко не так. Крысюк сразу понял, что я намерен его кинуть.

– Ты заключил с нами договор. Мы со своей стороны все сделали.

Его карентийский был довольно скверным, но понять, что он говорит, все-таки можно. Смелость Растяжки меня восхищала. Крысюки никогда не спорят с людьми. А об угрозах с их стороны и речи быть не может.

– Дело в том, Растяжка, что задолго до того, как заключить сделку с тобой, я дал Паленой торжественную клятву, что не позволю соплеменникам утащить ее отсюда.

– И он знает, что если не сдержит данного слова, то муки, которые он может испытать в своем человеческом аду, покажутся ему райским наслаждением по сравнению с той жизнью, что я ему устрою, – заявила Паленая, сгибаясь под тяжестью подноса с горой сделанных на скорую руку бутербродов.

Крысючка поставила поднос на маленький столик и принялась уплетать бутерброды. Джон Растяжка сотоварищи, прождав ровно столько времени, сколько потребовалось на мой приглашающий кивок, скопом ринулись на жратву.

Паленая поднесла кончик носа к носу Джона Растяжки (в ее усы набились крошки) и спросила с набитым ртом:

– Что ты затеял. Фунт Застенчивости? Заруби на носу: я вовсе не пешка в твоих играх. И не намерена быть покорной и тихой маленькой крысючкой, которую можно пускать по кругу, как трубку из кукурузного початка.

Джон Растяжка с крысюками посмотрели на меня, и их взгляды были похожи на удар кинжалов. Они считали меня виновным в том, что юная крысючка стала вести себя столь неподобающим образом.

– Если Гаррет не вышвырнет тебя отсюда, я сама наподдам тебе так, что ты убежишь, спрятав свой ободранный хвост между хилых ножек. А потом возьмусь за твоих друзей-идиотов.

Джон Растяжка утратил на некоторое время свой и без того ограниченный дар речи. Наконец, кое-как собравшись, он спросил:

– Разве ты здесь не пленница?

– Что? Пленница? Ты законченный идиот! Я здесь живу. И хочу здесь жить!

Ха! Мне показалась, что хитроумная крысючка только что врезала мне под дых. Ощущение лишь усилилось, когда по помещению прокатилась волна веселья дохлого Логхира. Эта проклятая Паленая на ходу подметки рвала!

«Джон Растяжка, вне всякого сомнения, верит в то, что мисс Пулар удерживается здесь насильно, и ее необходимо спасать. Кроме того, мистер Растяжка, хоть и является законченным преступником, в глубине души – неисправимый романтик, каким был в свое время (хотя в это и трудно поверить) мистер Надега. И это – уязвимое место нашего дорогого мистера Джона Растяжки».

И наш дорогой мистер Джон Растяжка получит полной мерой, если решит что-то предпринять в моем доме.

– Растяжка, почему бы нам не пройти на пару минуту в мой кабинет, чтобы потолковать как мужчина с мужчиной. Не стесняйся, хватай еще бутерброд, пока Паленая все не прикончила.


Я начал говорить, а Растяжка все никак не мог оправиться от лицезрения Элеоноры.

– Как поступят твои ребята, если узнают, что им пришлось понести потери ради спасения юной крысючки, которая вовсе не желает быть спасенной? Несколько ваших погибло. Еще больше – за решеткой. Ты знаешь, что в тюряге им придется несладко.

– Ненамного хуже, чем на улицах. Война закончилась, работы для нас нет. У людей не осталось никаких мотивов относиться к нам с уважением. Те, кто окажется в тюрьме, не так долго, как мы, будут влачить жалкое существование. Что касается побоища у конюшен, то нам просто не повезло. Для операции было выбрано неудачное время, и кроме того, нам не сказали точно, какой материал изъять.

– Возможно, вы не учли еще и настроения соседей?

– Естественно, не учли. Крысиный народ в той округе не селится. Но размер оплаты оправдывал возможный риск.

– Так бывает всегда. До тех пор, пока не появляются жмурики.

– Возвращение Пулар Паленой – больше, чем мое личное предприятие. За нашими действиями наблюдает все крысиное сообщество. Да, мне необходимо спасти ее! Даже несмотря на то, что из ее уст я слышал на чистом карентийском о желании остаться в твоем доме. Мне трудно поверить в искренность ее слов о стремлении жить среди людей.

– Могу объяснить тебе, почему она этого хочет. Ты слышал расхожее выражение «Жалок, как собака крысюка»?

– Да, слышал, и понимаю, что оно значит.

– Так я могу сказать тебе, чье существование еще более жалкое, чем у собаки крысюка. Это существование крысючки. Поразмысли над моими словами.

Еще одно очко в его пользу. Большинство крысюков не воспринимают абстракций. Им обязательно надо рисовать картинку.

– И это еще одно объяснение тому, почему Надега придает Паленой символическое значение и считает необходимым вернуть ее в крысиное сообщество, – сказал он. – Паленая – живое доказательство того, что можно жить не так, как жили прежде многие поколения крысюков.

– Надега отказался от этой затеи и заявил, что крысючка его больше не интересует. Так ему посоветовали высшие авторитеты. В обмен Синдикат обещал сохранить ему жизнь. Но он глуп, если полагает, что сможет обвести Сообщество вокруг пальца. И я хочу немного подстраховать тебя, себя, ее и Надегу.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Паленая – мой друг, Фунт Застенчивости. Она – одно из самых замечательных созданий из всех, кого я знаю. И я говорю не только о крысюках или людях. Я говорю обо всех видах мыслящих тварей. Я хочу, чтобы она стала тем, кем мечтает стать, если дать ей шанс. Невзирая ни на обычаи, ни на политику крысиного народа. Несмотря на предрассудки других рас. Ты меня понимаешь?

– Нет. Но спорить не стану. В том случае, если Паленой не будет угрожать Надега.

– Ответь на вопрос. Как поступят твои друзья, если узнают о твоем согласии?

– Если мы не вернем Паленую? Они придут в такую ярость, что смогут меня убить.

– Так я и думал. Вы, крысиный народ, мягкостью нравов не отличаетесь. Так, может, тебе стоит стартовать с гандикапом… Впрочем, нет. Подожди. Кажется, я нашел выход. Побудь здесь немного. – Я выскочил в коридор и крикнул:

– Паленая, вали сюда. Да-да! Принеси бутерброды! – Как только она вошла, я захлопнул за ней дверь и сказал:

– Паленая, детка моя, амулет «я тебя вижу, ты меня – нет» пропал, однако тебе все же придется его вернуть, чтобы мы смогли вывезти Кейзи из города.

О том, чтобы сдать эльфа Охране, я не подумал. Главным образом потому, что просто забыл.

Усы Паленой отогнулись к ушам. И причем весьма далеко.

Значение этого действа я уловил сразу.

– О нет! Ты этого не сделаешь, злая девчонка. – Крысючка не только знала о наших с Евас занятиях, она за ними наблюдала. – Ты научилась пользоваться амулетом, верно? – Теперь она стала обладать и магическими навыками. И ничего мне не сказала. – Старые Кости, ты нас слышишь?

«Как всегда настороже».

– В таком случае покажи Паленой, что я от нее ожидаю.

В доме было слишком много нескромных ушей, которым я доверять не мог.

Теперь и Покойник узнал об уроках, которые я преподал Евас. Раньше он об этом не догадывался, хотя о них было известно трем находящимся в доме существам. Евас, видимо, научилась прекрасно блокировать мысли, и при этом не только свои, но и чужие.

«Ошибаешься, Гаррет. Я все знал, потому что об этом знали пикси. Однако это меня не касается, а у меня нет привычки совать нос в чужие дела».

Из скромности он не упомянул о том, что не смог стать прямым свидетелем события.

Значит, пикси все знают. Интересно, кто это еще до сих пор не узнал?

«Дин, например».

– А Фасфирь?

«Фасфирь знает».

Уф… Он был прав, когда говорил, что это сугубо личное дело. Впрочем, раньше подобные соображения никогда не мешали ему высказывать свое мнение. И почему старушка Фасфирь позволила дохлому Логхиру прочитать свои мысли?

Однако времени на размышление у меня не было. Следовало заняться делом.

Я повернулся к Растяжке:

– Мы предпримем следующее. Паленая пойдет с тобой вся из себя белая и пушистая. Мы делаем это потому, что хотим видеть тебя в числе наших друзей. Пусть весь крысиный народ восхищается твоим успехом. Но предупреждаю. Паленая в какой-то момент исчезнет. Словно пламя свечи, на которое сильно дунули. После этого заляг на дно на несколько дней. Вокруг Надеги и всех ему подобных начнут происходить различные события. Будь внимателен и постарайся не повторять его ошибок, когда удача повернется к тебе лицом.

Джон Растяжка понятия не имел, о чем я говорю, но слушал, навострив уши.

Очень скоро он все поймет.

– Съешь еще бутерброд, пока Паленая будет собираться.

Растяжка и его подручные последовали моему совету с потрясающим энтузиазмом. Я сказал Растяжке, что он может еще немного подзаработать, продолжив охоту на эльфов, Мне по-прежнему хотелось потолковать с Ластиром и Нудисс.

Я услыхал, как Паленая спускается по ступеням, и поспешил встретить ее у подножия лестницы.

– Будь предельно осторожна. Чтобы тебя не схватили, не позволяй никому к себе приближаться. Исчезни сразу, как они посмотрят в другую сторону. Но сделай это так, чтобы крысюки не смогли обвинить в твоем исчезновении Джона Растяжку. И не оставляй следа, который они смогут взять по запаху.

– Ты действительно обо мне тревожишься?

– Конечно. Ты же мой друг.

– Отлично. В таком случае все в порядке. Я говорю о тебе и Евас. Или о тебе и Кайен Проуз. Или о тебе и о ее дочери. Такое крысиный народ, в отличие от людей, не очень трогает. Мне было довольно любопытно взглянуть. Евас скоро узнала о моем присутствии, но к тому моменту ей уже все стало безразлично.

Будь у меня крысиные усы, они отогнулись бы к ушам или даже завязались узлом на затылке. Мне казалось, что чем больше я смотрю на Паленую, тем меньше ее знаю. Может, мне пора перестать использовать ее в качестве зеркала?

– Держись предельно осторожно.

– Не беспокойся, Гаррет. Я не допущу, чтобы со мной что-то случилось. Потому что когда-нибудь очередь дойдет и до меня.

Спасите!

67

– Что мы можем иметь от этой парочки? – спросил я Покойника, выпроводив из дома крысюков и отправив Попку-Дурака следить за ними.

За Паленой непременно следовало присмотреть. Я не стал бы осуждать Надегу, реши он напасть на своих врагов. Не трудно было представить, как старик возрадуется, увидев среди них мою ненаглядную крысючку. В таком случае он не нарушил бы ни единой буквы своего соглашения с высшими авторитетами.

«Ничего такого, что заслуживало бы интереса. Мистер Бик Гонлит продолжал свои попытки продать мисс Пулар даже после того, как ты вежливо попросил его этого не делать. В качестве награды его просто обменяли на мисс Пулар. И вот он у нас».

Бик недовольно скривился – на сей раз Покойник поделился своей мудростью и с ним.

Мысль эта была, видимо, передана с особой силой, поскольку сидевшая в темном углу на высоком табурете Фасфирь задергалась. Она сидела, скрестив ноги, а света в помещении было в общем достаточно, чтобы открыть для всех эту лишенную какой-либо элегантности картину. С концепцией нижнего белья эльфийки, надо полагать, знакомы не были. С понятием скромности – скорее всего тоже.

«К услугам крысюков, которые только что покинули наш дом, обратился мистер Кейзи. Многие из них действуют вне банды, возглавляемой мистером Джоном Растяжкой. Все нанятые мистером Кейзи крысюки должны были полностью очистить мастерскую Кипроса Проуза: руководители мистера Кейзи приказали ему обеспечить уничтожение всех изобретений Кипроса».

Я не произносил слова вслух, задавая вопросы бесшумно в глубине гортани.

– Каким образом? Неужели он обладает волшебным средством, позволяющим ему разговаривать с людьми в другой стране?

«Видимо, да».

Неудивительно, что ребятки с Холма так стремятся наложить лапы на серебристых эльфов. Я даже в мыслях представить не мог, каким мощным оружием является система мгновенной связи. Армия, обладающая такими средствами, будет непобедимой.

«Совершенно верно. Получить от мистера Кейзи какую-либо информацию чрезвычайно трудно. Однако это можно сделать, если действовать исподволь, проявляя чрезвычайное терпение. В отличие от Фасфири он не может скрывать свои мысли длительное время».

– А не можем ли мы с ее помощью заставить Кейзи пойти на сотрудничество? Ведь в его распоряжении остался единственный действующий корабль. Ты не знаешь, где он может находиться? Если нам известно это станет, все остальные серебристые эльфы мгновенно превратятся в наших лучших друзей.

«Весьма возможно. И мне известно, где находится корабль. Приблизительно.»

– Приблизительно? И?.. Или это будет «но»?

«Судно защищают мощные магические силы. Определить точное местонахождение будет чрезвычайно трудно. Наши посетители не так, как мы, смотрят на пространственное перемещение. Они видят цвета, которые не различаем мы, слышат то, что мы не слышим, и чувствуют то, что мы совершенно не ощущаем».

– Ну ладно. Как по-твоему, не натворит ли Кейзи новых безобразий, если мы его отпустим?

«Во всяком случае, попытается. Такова его натура. Его нрав во многом похож на твой. Кейзи сделает все, чтобы успешно завершить работу, на которую подрядился. Приказ об искоренении опасных знаний он получил совсем недавно.

Каким образом передавалось распоряжение, мне неизвестно.

Боюсь, что теперь Кипросу Проузу грозит настоящая опасность, поскольку молодой человек хранит в голове массу блестящих задумок. Все эти задумки он почерпнул у своих неуловимых друзей.»

– Тогда его следует держать здесь.

Если этот урод сделается невыносимым, устрою ему небольшие каникулы в тюрьме Альхар.

Перейдя на обыкновенную речь, я сказал:

– Бик, мы дадим тебе еще одну возможность убраться с нашего пути подобру-поздорову. Но в качестве оплаты ты отнесешь мое письмо в Альхар полковнику Тупу. У меня нет времени доставить послание самому. Надеюсь, ты способен сделать это, не заблудившись по дороге? Если вдруг забудешь о моей просьбе, я тебя непременно найду и заставлю сожрать твои магические сапоги. Вначале правый, а затем левый. Или наоборот, по твоему выбору. Это письмо имеет для меня очень большое значение и должно быть у адресата не позднее чем через час.

– Скажи, Гаррет, почему ты с таким тупым упорством отравляешь мне жизнь?

– Ты все поймешь, Бик, если посмотришь в лицо фактам. Кто все это начал? Думаю, тебе следует точить зуб на Кейзи. Этот урод перед тобой. Он одет, как ты. Кейзи заставил тебя лезть на стену, изобразив из себя Кайен Проуз в состоянии течки. И в то же время работал с Кайен, прикидываясь тобой. (До чего же умен любимый сын мамы Гаррет. Иногда он замечает яму уже через минуту после того, как в нее угодит.) Но ты с Кайен разошелся, потому как тебе страшно не повезло. В самый ответственный момент старый добрый Кейзи проявил полную несостоятельность. Ведь серебристые эльфы на подобные дела не способны, кем бы они там ни прикидывались.

Бик зарычал. Он не желал выслушивать мои глупые теории.

– Взгляни на него. Он же похож на твое отражение в зеркале комнаты смеха! (В том зеркале, которое сделало бы его тощим и высоким.) Впрочем, достаточно. Я не намерен тратить время и убеждать тебя в очевидном.

– Тогда давай свое проклятое письмо, и я отсюда свалю.

– Не забудь упомянуть меня в своем завещании, Бик, ведь в этом городе никто не относится к тебе так хорошо, как я, – бросил я, поймав себя на том, что думаю о пиве.

Дело в том, что после загородного пикника я не выпил ни капли. Но и сейчас времени у меня не было. Меня ждала важная работа за стенами дома.

– Я не целую тебя на прощание, Бик, ибо опасаюсь, что тебе понравится, и ты вернешься за новым поцелуем.

Я закрыл за ним дверь.

– Искренне надеюсь, что видел Бика Гонлита в последний раз. Этот тип похож на москита. Неприятность не слишком серьезная, но ведь он будет донимать до тех пор, пока не пришлепнешь. Интересно, появится ли у него новый повод пищать над моим ухом?

«А что, если Охрана его арестует?»

– Об этом я не подумал. – Очередное проявление тупости с моей стороны. – Но Бик подумает непременно и до ареста не доведет. На это у него ума хватит. Жаль, что я не смог послать за ним птичку.

«Можешь направить за ним пикси. Эти существа никак не отрабатывают своего содержания».

– Боюсь, это слишком опасно. Для пикси. Поверим Бику на слово. Я же собираюсь помыться, переодеться и отправиться в лагерь Тейтов. У меня свидание со старым Уиллардом.

Весельчак не воспользовался возможностью порассуждать на темы морали, хотя наверняка обратил внимание на мои – отнюдь не обязательные – объяснения, почему я намерен оказаться вблизи свирепой рыжульки, которая все никак не может решить, какую роль она хочет сыграть в моей жизни.

68

– Полагаю, мы в деле, – сообщил я Покойнику после нескольких часов, проведенных в обществе Уилларда Тейта.

Голова у меня изрядно кружилась. Уиллард Тейт обожает славное бренди и не прочь слегка принять на грудь в обществе симпатичных ему людей. А в данный момент я, несомненно, вызывал у него симпатию.

Остальные Тейты пьют вино, причем у каждого – свой любимый сорт. Я же к любителям испорченного виноградного сока себя не причисляю. Больше всего я люблю варево Вайдера. Особенно тот сорт, в котором много хмеля. Однако нельзя быть невежливым, когда тебя угощают напитком богачей.

Кроме того, мне было трудно следить за количеством выпитого – меня постоянно отвлекали от подсчета Тинни и ее кузина Роза.