Страница:
Лори бросила кассету в сумочку и попыталась вернуться к рутинной работе. Но, промучившись понапрасну минут пятнадцать, выключила свет под предметным стеклом своего микроскопа. Нет сил сосредоточиться. А мысли в голове затеяли играть в чехарду с одуряющим вопросом, каким образом пропало тело. Будто проделан какой-то невероятный фокус. Вот только что тело преспокойно лежало в ячейке сто одиннадцать, а потом... пуф!.. и оно пропало. Должно, должно быть какое-то объяснение, но ей оно даже не грезилось.
Лори решила спуститься в подвал и побывать в покойницкой. Она рассчитывала найти там хотя бы одного санитара, но, прибыв на место, убедилась, что оно пусто. Непоколебимая, Лори взяла в руки большой переплетенный в кожу журнал записей. Листая страницы, она искала записи о поступлениях, которые Майк Пассано показал ей в прошлый раз. Нашла их без труда. Взяв карандаш из кофейной кружки, приспособленной под хранилище канцтоваров, и листок бумаги, Лори записала фамилии и инвентарные номера двух тел, которые доставили в ту ночь: Дороти Клайн (№ 101455) и Фрэнк Глисон (№ 100385). Записала она и названия двух похоронных бюро: «Сполетто» на Озон-парк в Нью-Йорке и «Диксон» в Саммите, штат Нью-Джерси.
Лори уже собиралась уходить, когда на глаза ей попался большой телефонный справочник, лежавший на уголке стола. И она решила позвонить в оба бюро. Представившись, просила соединить ее с управляющими. За телефон она взялась еще и потому, что любой из выбранных ею абонентов мог оказаться фальшивкой. Вероятность невелика, подумала она, вспомнив, как ночной санитар Майк Пассано говорил, что из бюро звонили перед тем, как приехать, и, возможно, люди эти были ему знакомы.
Как она и ожидала, все оказалось вполне законно, оба управляющих подтвердили, что тела прибыли в соответствующие бюро и в настоящее время выставлены для прощания.
Лори вновь взяла журнал записей и опять взглянула на фамилии двоих прибывших. На всякий случай еще раз записала их вместе с инвентарными номерами. Фамилии были ей знакомы, поскольку на следующее утро она сама расписывала их для вскрытия Полу Плодгетту. Впрочем, ее не столько интересовали прибывшие, сколько убывшие. Прибывших доставили давно работавшие в СМЭ сотрудники, тогда как убывших увезли совершенные незнакомцы.
Расстроенная, Лори выбивала карандашом дробь по столешнице. Она была уверена: что-то ею упущено. Вновь, в который раз, взгляд ее остановился на телефонной книге, раскрытой на странице, где значилось похоронное бюро «Сполетто». Откуда-то из потаенных уголков сознания Лори выплыло смутное вспоминание об этом названии. Некоторое время она напрягала память. Почему это название знакомо? И она вспомнила. Было это в деле Керино. В похоронном бюро «Сполетто» по приказу Паули Керино, предшественника Франкони, был убит человек.
Лори сунула свои записи в карман, отпрянула от стола и, возвратившись на пятый этаж, направилась прямо к кабинету Джека. Дверь была открыта нараспашку. Лори постучала костяшками пальцев о косяк. Джек с Четом разом оторвались от работы и уставились на нее.
– Мне мысль пришла, – обратилась Лори к Джеку.
– Всего одна? – сострил Джек.
Лори швырнула в него карандаш, от которого он легко увернулся. Она плюхнулась на стул справа от Джека и поведала о связи бандитов с похоронным бюро «Сполетто».
– Лори, вот несчастье-то, – жалобно протянул Джек. – Только если в похоронной конторе пристукнули бандита, это еще не значит, что контора повязана с бандитами.
– Ты так думаешь? – воскликнула Лори. Джеку не надо было отвечать: все отразилось у него на лице. И Лори, еще раз вдумавшись в то, что пришло ей в голову, поняла: мысль была смехотворной. Она хваталась за соломинки.
– И кроме того, – посерьезнел Джек, – бросила бы ты это дело совсем, а?
– Я тебе уже говорила: это личное.
– Уж лучше мне направить твои усилия по более благому пути, – сказал Джек и, вытянув руку, указал на микроскоп. – Взгляни на замороженный срез. Скажи, что ты об этом думаешь.
Лори поднялась со стула и прильнула к микроскопу. Спросила:
– Это что? Входная огнестрельная рана?
– Прямо в точку, как всегда! – восхитился Джек. – По тебе же деньги плачут.
– Ну, тут попасть не трудно, – заметила Лори. – Я бы сказала, дуло было всего в нескольких дюймах от кожи.
– Твои уста говорят моими словами, – шутливо поклонился Джек. – Еще что-нибудь?
– Вот те раз, абсолютно никакого кровоизлияния! – поразилась Лори. – Совсем ничего. Значит, рана нанесена уже после смерти. – Она подняла голову и взглянула на Джека, не скрывая удивления: она-то думала, что эта рана была смертельной.
– Вот она, мощь современной науки, – провозгласил Джек. – Утопленник, которого ты мне всучила, становится делом мерзопакостным.
– Но-но, – осадила его Лори, – ты сам вызвался.
– Шучу, шучу, – успокоил ее Джек. – Я рад, что это дело мне досталось. Огнестрельные раны явно посмертные, так же как и обезглавливание и лишение рук. Разумеется, и порезы от винта тоже.
– Какова же причина смерти? – спросила Лори.
– Две другие огнестрельные раны, – ответил Джек. – Одна, сквозная, у основания шеи. – Он ткнул пальцем в точку над своей правой ключицей. – А вторая в левый бок, отчего разнесло десятое ребро. Забавно то, что обе эти пули застряли в массе дроби в верхней правой области живота и их было трудно разглядеть на рентгеновских снимках.
– Вот, это первый случай, – сказала Лори. – Пули, скрытые дробинками. Поразительно! Прелесть нашей работы в том, что каждый день видишь что-то новенькое.
– Лучшее еще впереди, – пообещал Джек.
– Это точно «прелесть», – подал голос Чет, прислушавшись к разговору. – Роскошное блюдо для какого-нибудь званого семинара по судебной патологии.
– Думаю, расстреливая труп, хотели скрыть личность жертвы, так же как и отсекая ему голову и руки, – заявил Джек.
– Каким образом? – поинтересовалась Лори.
– Я считаю, что этот пациент перенес пересадку печени, – сказал Джек. – И не так давно. Должно быть, убийца понял, что такая операция причисляет больного к очень небольшой группе людей, а значит, и сводит на нет усилия утаить личность жертвы.
– От печени много осталось? – задала вопрос Лори.
– Очень мало, – ответил Джек. – Почти вся уничтожена автоматными очередями.
– Да и рыбы постарались, – добавил Чет.
Лори повела плечом и поморщилась.
– И все же мне удалось разыскать немного печеночной ткани, – сообщил Джек. – Мы используем ее, чтобы подтвердить пересадку. Пока мы тут беседуем, наверху, в лаборатории ДНК, Тед Линч проводит анализ на Ди-кью-альфа. Через час или около того мы получим результаты. Хотя для меня решающим доводом стали швы на подвздошной вене и на печеночной артерии.
– Что такое анализ на Ди-кью-альфа? – спросила Лори.
Джек рассмеялся и сказал:
– Лучше себя чувствую, когда ты чего-то не знаешь, потому что сам задал Теду тот же самый вопрос. Он просветил: это удобная и быстрая ДНК-метка для различения двух индивидов. Анализ проводится в Ди-кью-области комплекса тканевой совместимости на хромосоме-шесть.
– А как воротная вена? – спросила Лори. – На ней тоже были швы?
– К сожалению, воротная вена, считай, пропала полностью, – сказал Джек. – Вместе с большей частью кишок, кстати.
– Что ж, – подытожила Лори, – все сильно облегчает идентификацию.
– Я думаю точь-в-точь так же, – заметил Джек. – И уже пустил по горячему следу Барта Арнольда. Он связался с Национальной организацией по поставке органов при ООН. Вдобавок обзванивает сейчас все центры, где часто оперируют по поводу пересадки печени, особенно здесь, в этом городе.
– Список их невелик, – обнадежила Лори. – Хорошая работа, Джек.
Лицо Джека слегка зарделось, и это тронуло Лори. Ей казалось, что у него иммунитет к таким похвалам.
– А пули? – вспомнила Лори. – То же оружие?
– Мы их все отправили в полицию на баллистическую экспертизу, – сообщил Джек. – Трудно сказать, из одного они выпущены оружия или нет: слишком уж были исковерканы. Одна из них напрямую столкнулась с десятым ребром и превратилась в лепешку. Даже вторая сохранилась неважно. Думаю, она задела позвоночный столб.
– Какой калибр? – спросила Лори.
– Просто по виду не определишь, – пожал плечами Джек.
– А что говорит Винни? – улыбнулась Лори. – Он неплохо научился угадывать.
– Сегодня с Винни ни в чем каши было не сварить, – пожаловался Джек. – В таком жутком настроении я его никогда не видел. Так и эдак просил его высказаться – молчит и все. Еще и грубил: мол, это твоя работа, а мне не так много платят, чтобы я все время со своим мнением лез.
– А знаешь, у меня похожий случай был во время того жуткого дела Керино, – припомнила Лори. Взгляд ее был устремлен куда-то в одну точку, глаза на миг заблистали. – Жертва была секретарем доктора, причастного к укрывательству. Ей, разумеется, печень не пересаживали, но голову и руки отрезали, мне же удалось провести идентификацию по ее хирургической истории.
– Когда-нибудь тебе придется рассказать мне эту зловещую историю, – сказал Джек. – Ты только и делаешь, что ввергаешь меня в танталовы муки, разбазаривая ее по кусочкам.
Лори вздохнула:
– Жаль, что я просто не могу забыть все это. Мне до сих пор кошмары снятся.
– Доктор Раймонд Лайонз, – значительно выговорил он регистратору. – Я пришел переговорить с доктором Левитцем.
– Да, доктор Лайонз, – ответила регистратор, которая выглядела такой же вышколенной и величественной, как и ее коллега у доктора Андерсона. – Вашей фамилии нет в моем списке назначенных на сегодня. Доктор вас ждет?
– Не совсем, – сказал Раймонд.
– Что ж, я доложу о вас доктору, – уклончиво пообещала регистратор.
Раймонд уселся в переполненной приемной. Подобрал журнал из тех, что обычно кипами лежат в докторских ожидальнях, и стал перелистывать страницы, мало обращая внимания на то, что на них изображено. Нервозность у него мешалась с раздражением, и он стал подумывать, а не ошибся ли, решив прийти в клинику доктора Левитца.
Проверка первого из двух других пациентов, подвергшихся пересадке, далась легко. Хватило телефонного разговора Раймонда с привлеченным доктором в Далласе, штат Техас. Доктор уверил, что его пациент с пересаженной печенью, видный местный предприниматель, чувствует себя превосходно и никоим образом не является кандидатом на проведение вскрытия. Прежде чем повесить трубку, доктор пообещал Раймонду сразу поставить его в известность, если положение когда-либо изменится.
А вот доктор Левитц на телефонный звонок не ответил, так что завершить проверку по второму случаю Раймонд не смог. От этого кошки скребли на сердце и волнение поднималось в душе.
Раймонд окинул взглядом помещение. Убрано оно было не менее помпезно, чем у доктора Андерсона: оригинальные полотна, написанные маслом, стены под цвет бургундского, восточные ковры. Все терпеливо дожидавшиеся своей очереди пациенты явно хорошего достатка, если судить по их одежде, манерам и драгоценностям.
Минуты шли, и Раймонд чувствовал, как в нем растет раздражение. Видимое благополучие доктора Левитца лишь еще больше коробило его и распаляло обиду. Оно напоминало о нелепости медицинской лицензии самого Раймонда, попавшей в зубы закона только потому, что ее обладателя поймали на приписках в страховых заявках для престарелых. А тут вот он, доктор Левитц, трудится себе как пчелка во всем этом великолепии, а ведь по крайней мере часть его доходов идет от пользования недужных из преступных кланов. Благополучие его явно оплачивается грязными деньгами. Хуже того, Раймонд не сомневался, что доктор Левитц тоже мухлюет со страховыми заявками для престарелых. Все, черт побери, этим занимаются.
Появилась медсестра и покашляла, прочищая горло. Раймонд ожидающе придвинулся на кончик кресла. Однако сестра произнесла другую фамилию. Пока вызванный пациент поднимался, возвращал на место журнал и уходил в недра клиники, Раймонд, вновь придвинувшись к спинке кресла, закипал от злости. Зависимость от милости таких людей заставляла его еще больше жаждать финансовой обеспеченности. С нынешней программой «двойников» эта цель стала так близка! Он не смел позволить, чтобы все предприятие рассыпалось по какой-то глупой, негаданной причине, которую легко устранить.
Было уже три пятнадцать, когда Раймонда наконец препроводили во внутренние покои Дэниела Левитца. Сам Левитц был низеньким, лысеющим человечком, лицо и, как казалось, все члены тела которого дергались в постоянных тиках. Доктор носил реденькие усы, решительно не придававшие его чертам мужественности. Раймонд никак не мог понять, что в этом человечке вызывало столь явное доверие такого множества пациентов.
– Денек, знаете ли, выдался, – словно бы извиняясь, произнес Дэниел. – Не ожидал, что вы заглянете ко мне.
– Да я и не собирался заходить, – ответил Раймонд, – но, поскольку на мои телефонные звонки вы не ответили, решил, что выбора у меня нет.
– Звонки? – удивился Дэниел. – Я и не знал, что вы мне звонили. Придется еще раз попенять моей регистраторше. До чего же трудно в наше время отыскать приличных помощников!
Раймонда так и подмывало сказать Дэниелу, мол, перестань молоть чепуху, но он сдержался. Как бы то ни было, а разговор его с доктором уже идет, перепалка же ни к чему стоящему не приведет. И потом, пусть Дэниел Левитц и зануда, зато он как-никак самый прибыльный из всех привлеченных Раймондом докторов: благодаря ему программа получила двенадцать клиентов да еще и четырех врачей.
– Так чем могу служить? – спросил Дэниел. Голова его при этом, как обычно, дернулась раза четыре, сбивая собеседника с толку.
– Прежде всего, – начал Раймонд, – хочу поблагодарить вас за помощь прошлой ночью. Руководство, на самом верху, расценивало ситуацию как чрезвычайную. Окажись сведения преданными гласности – и конец всему предприятию.
– Рад был оказать услугу, – дернулся Дэниел. – Приятно сознавать и то, что Винни Доминик согласился помочь сберечь наши капиталы.
– Кстати, о мистере Доминике, – сказал Раймонд. – Вчера утром он нанес мне неожиданный визит.
– Надеюсь, на задушевной ноте, – заметил Дэниел. Он очень хорошо знал и подноготную, и саму личность Доминика, а потому отнюдь не исключал возможность вымогательства.
– И да, и нет, – признался Раймонд. – Он настойчиво пытался посвятить меня в детали, о каких я знать не желал. Затем настаивал на отмене платы за содержание двойника в течение ближайших двух лет.
– Могло быть и похуже, – сухо заметил Дэниел. – Как это отражается на моей процентовке?
– Процентовка остается прежней, – успокоил Раймонд. – Меняется одно: исчезло то, от чего вам идут проценты.
– Стало быть, я оказал услугу и... наказан! – с деланным недоумением произнес Дэниел. – Вряд ли это справедливо.
Раймонд выдержал паузу. О потерях Дэниела в случае, если Доминик перестанет платить, он заранее не подумал, а между тем такое нельзя обойти стороной. В данный момент Раймонду не хотелось расстраивать доктора.
– Ваше замечание существенно, – признал он, – и давайте договоримся, что в ближайшем будущем мы его обсудим. Сейчас же меня заботит другое. В каком состоянии находится Синди Карлсон?
– С ней все в полном порядке, – сообщил Дэниел. – Во всяком случае, с точки зрения физического здоровья. А вы почему спрашиваете?
– Случай с Франкони заставил меня обратить серьезное внимание на то, насколько уязвимо наше предприятие, – признался Раймонд. – Хочу убедиться, что у нас больше нет никаких неувязок.
– Насчет Карлсонов не беспокойтесь. Уж они-то никаких хлопот не доставят. Они не знают, как нас благодарить. Не далее как на прошлой неделе, к слову, Олбрайт говорил, что собирается отправить жену на Багамы сделать пункцию костного мозга, с тем чтобы и она могла стать нашим клиентом.
– Это вдохновляет. Мы всегда готовы обслужить больше клиентов. Однако меня наше предприятие тревожит как раз не со стороны спроса. В смысле финансовом дела идут лучше некуда. Мы превысили все наметки. Тревожат меня именно неожиданности вроде Франкони.
Дэниел кивнул, потом дернулся. Оправившись, заметил философски:
– Такова жизнь!
– Чем ниже порог неожиданного, тем лучше я себя чувствую, – сказал Раймонд. – Когда я поинтересовался состоянием Синди Карлсон, вы свое благоприятное заключение ограничили физическим здоровьем. Что это значит?
– Это значит, что в умственном смысле она полный псих.
– Как это? – вскинулся Раймонд и ощутил, как часто забилось у него сердце.
– Трудно представить, чтобы ребенок слегка не рехнулся, имея такого отца, как Олбрайт Карлсон, – ответил Дэниел. – Сами прикиньте. И прибавьте к тому бремя хронического заболевания. Способствует ли оно ожирению, не знаю. Девочка весьма тучная. Вещь неприятная для любого, а тем более для подростка. Бедняжка, понятное дело, пребывает в расстроенных чувствах.
– Насколько глубоко расстроены чувства?
– Достаточно глубоко, чтобы она дважды пыталась покончить жизнь самоубийством. И обе попытки не вызывались простым детским желанием обратить на себя внимание. Имело место полноценное стремление свести счеты с жизнью, и единственная причина, отчего она все еще живет среди нас, состоит в том, что ее очень своевременно обнаруживали: и в первый раз, когда она наглоталась таблеток, и во второй, когда вздумала повеситься. Попадись ей в руки пистолет, она, несомненно, цели своей достигла бы.
Раймонд, не сдержавшись, громко застонал от досады.
– Что с вами? – участливо спросил Дэниел.
– Все случаи самоубийства подлежат судмедэкспертизе.
– Об этом я как-то не подумал, – признался Дэниел.
– Это как раз и есть та самая неувязка, о какой я говорил, – напомнил Раймонд. – Черт! За что нам такое счастье!
– Сожалею, что доставил дурные новости.
– Вашей вины тут нет. Важно, чтобы мы представляли себе, как все есть на самом деле, и понимали, что нельзя сидеть сложа руки и дожидаться катастрофы.
– Не думаю, что набор средств у нас велик, – заметил Дэниел.
– А если обратиться к Винсенту Доминику? – предложил Раймонд. – Один раз он нам уже помог, к тому же у него у самого сын болен... У него веские основания заботиться о будущем нашей программы.
Доктор Дэниел Левитц перестал дергаться и, уставившись на Раймонда, выдавил из себя:
– Уж не предлагаете ли вы...
Раймонд не ответил.
– Вот тут я провожу черту, – твердо заявил Дэниел, вставая. – Прошу прощения, но у меня в приемной полно пациентов.
– Не могли бы вы позвонить мистеру Доминику и просто спросить? – поинтересовался Раймонд. И почувствовал, как волна отчаяния окатила его с головы до ног.
– Совершенно исключено, – отрезал доктор Левитц. – Я, возможно, пользую некоторое число людей, связанных с преступным миром, но, уж конечно же, не собираюсь ввязываться в их дела.
– Но вы же помогли с Франкони, – напомнил Раймонд.
– Франкони был трупом в леднике судмедэкспертизы, – холодно заметил Дэниел.
– Тогда дайте мне телефон мистера Доминика, – попросил Раймонд. – Я сам ему позвоню. И мне нужен адрес Карлсонов.
– Справьтесь у регистратора. Только скажите ей, что вы из числа личных друзей.
– Благодарю вас.
– Но помните, – лицо Дэниела исказила гримаса, – мне причитаются и нужны все мои договоренные проценты, независимо от того, что происходит между вами и Винни Домиником.
Раймонд, не теряя времени, поспешил к себе домой на Шестьдесят четвертую улицу. Когда он вошел в квартиру, Дарлин поинтересовалась, как прошла встреча с доктором.
– Не спрашивай, – оборвал он ее, стремглав прошел к себе в кабинет, плотно прикрыл дверь и уселся за стол. Дрожащим пальцем набрал телефонный номер. В сознании то и дело возникали картины: то Сидни Карлсон кружит возле аптечки, протягивая руки с снотворному матери, то обходит близлежащие хозяйственные лавки, выбирая, где купить моток веревки.
– Да, кто это? – раздался голос на другом конце телефонной линии.
– Я хотел бы поговорить с мистером Винсентом Домиником, – произнес Раймонд, придавая голосу всю властность, на какую был способен. Необходимость иметь дело с людишками подобного сорта ему претила, но выбирать не приходилось. Речь шла о семи годах непрестанных трудов и обязательствах, не говоря уж обо всем его будущем.
– Кто спрашивает?
– Доктор Раймонд Лайонз.
Повисла пауза, потом донесся мужской голос:
– Подождите!
К удивлению Раймонда, на время ожидания коммутатор включил запись сонаты Бетховена. Для Раймонда в этой ситуации она звучала каким-то оксимороном.
Спустя несколько минут в трубке послышался приторный голос Винни Доминика. Раймонд представлял себе наигранную и обманчивую пошлость этого человека: Винни в его глазах был изысканно одетым характерным актером, играющим самого себя.
– Как достали этот номер, доктор? – спросил Винни. Тон его был невозмутимым, но именно поэтому отчего-то еще более угрожающим. У Раймонда моментально пересохло во рту. Пришлось откашляться, прежде чем выдавить из себя:
– Мне его дал доктор Левитц.
– Чем могу помочь, доктор?
– Появилась еще одна трудность, – прохрипел Раймонд. И снова прочистил горло. – Хотелось бы встретиться с вами и обсудить.
Наступила пауза, длившаяся дольше, чем хватало терпения у Раймонда. Он уж было спросил, здесь ли еще Винни, как тот заговорил:
– Когда я с вами, господа хорошие, связался, то полагал, что это внесет успокоение в мой разум. И не гадал, что это только усложнит мою жизнь.
– Речь всего лишь о незначительных болезнях роста, – сказал Раймонд. – В целом проект развивается чрезвычайно удачно.
– Буду ждать вас в неаполитанском ресторане на Корона-авеню в Элмхерсте через полчаса, – сказал Винни. – Дорогу найдете?
– Найду непременно, – уверил Раймонд. – Я возьму такси и выезжаю прямо сейчас.
– Увидимся в ресторане, – произнес Винни и повесил трубку.
Раймонд же стал лихорадочно рыться в ящике стола, отыскивая карту Нью-Йорка со всеми пятью его районами. Найдя, расстелил ее на столе и, пользуясь указателем, отыскал Корона-авеню в Элмхерсте. Прикинул, что спокойно доберется туда за полчаса, если только не случится пробки на Куинсборском мосту. Опасение было не напрасным: почти четыре пополудни, начинались часы пик.
Когда Раймонд вылетел из кабинета, на ходу натягивая пальто, Дарлин спросила, куда он направился. В ответ он бросил, что времени на объяснения нет и что он вернется примерно через час. Выбежав на Парк-авеню, Раймонд поймал такси. Хорошо, что он захватил карту с собой, потому что водитель-афганец понятия не имел, где находится Элмхерст, а тем более Корона-авеню.
Путь выдался нелегкий. Только на то, чтобы пересечь Ист-Сайд Манхэттена, ушло четверть часа. А потом – медленно ползущая по мосту пробка. Ко времени, когда Раймонд рассчитывал уже быть в ресторане, такси только-только добралось до Куинса. Зато оттуда ехали уже спокойно, и, когда Раймонд, откинув тяжелую бархатную портьеру, вошел в зал ресторана, он опаздывал всего на пятнадцать минут.
Сразу стало ясно, что ресторан для обслуживания закрыт. Большая часть стульев была водружена на столики ножками вверх. Винни Доминик одиноко сидел в одной из округлых, обитых красным плюшем ниш, которые тянулись вдоль стены. На столике перед ним лежала газета и стояла маленькая чашечка кофе. В стеклянной пепельнице дымилась сигарета.
Еще четыре человека курили в баре, усевшись на высокие стулья у стойки. Двоих Раймонд узнал: они приходили вместе с боссом к нему на квартиру. За стойкой бара тучный бородач мыл стаканы и рюмки. В целом же ресторан был пуст.
Взмахом руки Винни пригласил Раймонда присоединиться к нему.
– Садитесь, док, – сказал он. – Чашечку кофе?
Раймонд, усаживаясь на округлую банкетку, кивнул. Уселся не сразу: ворс плюша мешал продвинуться ближе к столику. В помещении было промозгло, пахло вчерашним чесноком и сигаретным перегаром, въевшимся в стены за пять лет курения в зале. Раймонд порадовался, что не пришлось снимать пальто и шляпу.
– Два кофе, – обратился Винни к бородачу за стойкой бара. Не проронив ни слова, тот повернулся к роскошной итальянской кофеварке и завозился с блестящими рычагами.
– Вы меня удивили, док. – Винни посмотрел на Раймонда. – Честно скажу, никак не думал, что доведется встретиться с вами.
– Как я сказал по телефону, возникла еще одна трудность, – объяснил Раймонд. Он подался вперед и говорил приглушенно, едва ли не шепотом.
Винни, разводя руками, произнес:
– Внимательнейшим образом вас слушаю.
Лори решила спуститься в подвал и побывать в покойницкой. Она рассчитывала найти там хотя бы одного санитара, но, прибыв на место, убедилась, что оно пусто. Непоколебимая, Лори взяла в руки большой переплетенный в кожу журнал записей. Листая страницы, она искала записи о поступлениях, которые Майк Пассано показал ей в прошлый раз. Нашла их без труда. Взяв карандаш из кофейной кружки, приспособленной под хранилище канцтоваров, и листок бумаги, Лори записала фамилии и инвентарные номера двух тел, которые доставили в ту ночь: Дороти Клайн (№ 101455) и Фрэнк Глисон (№ 100385). Записала она и названия двух похоронных бюро: «Сполетто» на Озон-парк в Нью-Йорке и «Диксон» в Саммите, штат Нью-Джерси.
Лори уже собиралась уходить, когда на глаза ей попался большой телефонный справочник, лежавший на уголке стола. И она решила позвонить в оба бюро. Представившись, просила соединить ее с управляющими. За телефон она взялась еще и потому, что любой из выбранных ею абонентов мог оказаться фальшивкой. Вероятность невелика, подумала она, вспомнив, как ночной санитар Майк Пассано говорил, что из бюро звонили перед тем, как приехать, и, возможно, люди эти были ему знакомы.
Как она и ожидала, все оказалось вполне законно, оба управляющих подтвердили, что тела прибыли в соответствующие бюро и в настоящее время выставлены для прощания.
Лори вновь взяла журнал записей и опять взглянула на фамилии двоих прибывших. На всякий случай еще раз записала их вместе с инвентарными номерами. Фамилии были ей знакомы, поскольку на следующее утро она сама расписывала их для вскрытия Полу Плодгетту. Впрочем, ее не столько интересовали прибывшие, сколько убывшие. Прибывших доставили давно работавшие в СМЭ сотрудники, тогда как убывших увезли совершенные незнакомцы.
Расстроенная, Лори выбивала карандашом дробь по столешнице. Она была уверена: что-то ею упущено. Вновь, в который раз, взгляд ее остановился на телефонной книге, раскрытой на странице, где значилось похоронное бюро «Сполетто». Откуда-то из потаенных уголков сознания Лори выплыло смутное вспоминание об этом названии. Некоторое время она напрягала память. Почему это название знакомо? И она вспомнила. Было это в деле Керино. В похоронном бюро «Сполетто» по приказу Паули Керино, предшественника Франкони, был убит человек.
Лори сунула свои записи в карман, отпрянула от стола и, возвратившись на пятый этаж, направилась прямо к кабинету Джека. Дверь была открыта нараспашку. Лори постучала костяшками пальцев о косяк. Джек с Четом разом оторвались от работы и уставились на нее.
– Мне мысль пришла, – обратилась Лори к Джеку.
– Всего одна? – сострил Джек.
Лори швырнула в него карандаш, от которого он легко увернулся. Она плюхнулась на стул справа от Джека и поведала о связи бандитов с похоронным бюро «Сполетто».
– Лори, вот несчастье-то, – жалобно протянул Джек. – Только если в похоронной конторе пристукнули бандита, это еще не значит, что контора повязана с бандитами.
– Ты так думаешь? – воскликнула Лори. Джеку не надо было отвечать: все отразилось у него на лице. И Лори, еще раз вдумавшись в то, что пришло ей в голову, поняла: мысль была смехотворной. Она хваталась за соломинки.
– И кроме того, – посерьезнел Джек, – бросила бы ты это дело совсем, а?
– Я тебе уже говорила: это личное.
– Уж лучше мне направить твои усилия по более благому пути, – сказал Джек и, вытянув руку, указал на микроскоп. – Взгляни на замороженный срез. Скажи, что ты об этом думаешь.
Лори поднялась со стула и прильнула к микроскопу. Спросила:
– Это что? Входная огнестрельная рана?
– Прямо в точку, как всегда! – восхитился Джек. – По тебе же деньги плачут.
– Ну, тут попасть не трудно, – заметила Лори. – Я бы сказала, дуло было всего в нескольких дюймах от кожи.
– Твои уста говорят моими словами, – шутливо поклонился Джек. – Еще что-нибудь?
– Вот те раз, абсолютно никакого кровоизлияния! – поразилась Лори. – Совсем ничего. Значит, рана нанесена уже после смерти. – Она подняла голову и взглянула на Джека, не скрывая удивления: она-то думала, что эта рана была смертельной.
– Вот она, мощь современной науки, – провозгласил Джек. – Утопленник, которого ты мне всучила, становится делом мерзопакостным.
– Но-но, – осадила его Лори, – ты сам вызвался.
– Шучу, шучу, – успокоил ее Джек. – Я рад, что это дело мне досталось. Огнестрельные раны явно посмертные, так же как и обезглавливание и лишение рук. Разумеется, и порезы от винта тоже.
– Какова же причина смерти? – спросила Лори.
– Две другие огнестрельные раны, – ответил Джек. – Одна, сквозная, у основания шеи. – Он ткнул пальцем в точку над своей правой ключицей. – А вторая в левый бок, отчего разнесло десятое ребро. Забавно то, что обе эти пули застряли в массе дроби в верхней правой области живота и их было трудно разглядеть на рентгеновских снимках.
– Вот, это первый случай, – сказала Лори. – Пули, скрытые дробинками. Поразительно! Прелесть нашей работы в том, что каждый день видишь что-то новенькое.
– Лучшее еще впереди, – пообещал Джек.
– Это точно «прелесть», – подал голос Чет, прислушавшись к разговору. – Роскошное блюдо для какого-нибудь званого семинара по судебной патологии.
– Думаю, расстреливая труп, хотели скрыть личность жертвы, так же как и отсекая ему голову и руки, – заявил Джек.
– Каким образом? – поинтересовалась Лори.
– Я считаю, что этот пациент перенес пересадку печени, – сказал Джек. – И не так давно. Должно быть, убийца понял, что такая операция причисляет больного к очень небольшой группе людей, а значит, и сводит на нет усилия утаить личность жертвы.
– От печени много осталось? – задала вопрос Лори.
– Очень мало, – ответил Джек. – Почти вся уничтожена автоматными очередями.
– Да и рыбы постарались, – добавил Чет.
Лори повела плечом и поморщилась.
– И все же мне удалось разыскать немного печеночной ткани, – сообщил Джек. – Мы используем ее, чтобы подтвердить пересадку. Пока мы тут беседуем, наверху, в лаборатории ДНК, Тед Линч проводит анализ на Ди-кью-альфа. Через час или около того мы получим результаты. Хотя для меня решающим доводом стали швы на подвздошной вене и на печеночной артерии.
– Что такое анализ на Ди-кью-альфа? – спросила Лори.
Джек рассмеялся и сказал:
– Лучше себя чувствую, когда ты чего-то не знаешь, потому что сам задал Теду тот же самый вопрос. Он просветил: это удобная и быстрая ДНК-метка для различения двух индивидов. Анализ проводится в Ди-кью-области комплекса тканевой совместимости на хромосоме-шесть.
– А как воротная вена? – спросила Лори. – На ней тоже были швы?
– К сожалению, воротная вена, считай, пропала полностью, – сказал Джек. – Вместе с большей частью кишок, кстати.
– Что ж, – подытожила Лори, – все сильно облегчает идентификацию.
– Я думаю точь-в-точь так же, – заметил Джек. – И уже пустил по горячему следу Барта Арнольда. Он связался с Национальной организацией по поставке органов при ООН. Вдобавок обзванивает сейчас все центры, где часто оперируют по поводу пересадки печени, особенно здесь, в этом городе.
– Список их невелик, – обнадежила Лори. – Хорошая работа, Джек.
Лицо Джека слегка зарделось, и это тронуло Лори. Ей казалось, что у него иммунитет к таким похвалам.
– А пули? – вспомнила Лори. – То же оружие?
– Мы их все отправили в полицию на баллистическую экспертизу, – сообщил Джек. – Трудно сказать, из одного они выпущены оружия или нет: слишком уж были исковерканы. Одна из них напрямую столкнулась с десятым ребром и превратилась в лепешку. Даже вторая сохранилась неважно. Думаю, она задела позвоночный столб.
– Какой калибр? – спросила Лори.
– Просто по виду не определишь, – пожал плечами Джек.
– А что говорит Винни? – улыбнулась Лори. – Он неплохо научился угадывать.
– Сегодня с Винни ни в чем каши было не сварить, – пожаловался Джек. – В таком жутком настроении я его никогда не видел. Так и эдак просил его высказаться – молчит и все. Еще и грубил: мол, это твоя работа, а мне не так много платят, чтобы я все время со своим мнением лез.
– А знаешь, у меня похожий случай был во время того жуткого дела Керино, – припомнила Лори. Взгляд ее был устремлен куда-то в одну точку, глаза на миг заблистали. – Жертва была секретарем доктора, причастного к укрывательству. Ей, разумеется, печень не пересаживали, но голову и руки отрезали, мне же удалось провести идентификацию по ее хирургической истории.
– Когда-нибудь тебе придется рассказать мне эту зловещую историю, – сказал Джек. – Ты только и делаешь, что ввергаешь меня в танталовы муки, разбазаривая ее по кусочкам.
Лори вздохнула:
– Жаль, что я просто не могу забыть все это. Мне до сих пор кошмары снятся.
* * *
Открывая дверь в клинику доктора Левитца на Пятой авеню, Раймонд бросил взгляд на часы. Было два сорок пять. Начиная с одиннадцати утра он трижды заходил к доктору, но всякий раз безуспешно. И всякий раз регистратор уверяла, что доктор Левитц перезвонит, но он так и не позвонил. Раймонд, сам будучи на взводе, счел такую невежливость несносной. Клиника доктора Левитца находилась в двух шагах от квартиры, и Раймонд почел за благо пройтись, чем сидеть в ожидании у телефона.– Доктор Раймонд Лайонз, – значительно выговорил он регистратору. – Я пришел переговорить с доктором Левитцем.
– Да, доктор Лайонз, – ответила регистратор, которая выглядела такой же вышколенной и величественной, как и ее коллега у доктора Андерсона. – Вашей фамилии нет в моем списке назначенных на сегодня. Доктор вас ждет?
– Не совсем, – сказал Раймонд.
– Что ж, я доложу о вас доктору, – уклончиво пообещала регистратор.
Раймонд уселся в переполненной приемной. Подобрал журнал из тех, что обычно кипами лежат в докторских ожидальнях, и стал перелистывать страницы, мало обращая внимания на то, что на них изображено. Нервозность у него мешалась с раздражением, и он стал подумывать, а не ошибся ли, решив прийти в клинику доктора Левитца.
Проверка первого из двух других пациентов, подвергшихся пересадке, далась легко. Хватило телефонного разговора Раймонда с привлеченным доктором в Далласе, штат Техас. Доктор уверил, что его пациент с пересаженной печенью, видный местный предприниматель, чувствует себя превосходно и никоим образом не является кандидатом на проведение вскрытия. Прежде чем повесить трубку, доктор пообещал Раймонду сразу поставить его в известность, если положение когда-либо изменится.
А вот доктор Левитц на телефонный звонок не ответил, так что завершить проверку по второму случаю Раймонд не смог. От этого кошки скребли на сердце и волнение поднималось в душе.
Раймонд окинул взглядом помещение. Убрано оно было не менее помпезно, чем у доктора Андерсона: оригинальные полотна, написанные маслом, стены под цвет бургундского, восточные ковры. Все терпеливо дожидавшиеся своей очереди пациенты явно хорошего достатка, если судить по их одежде, манерам и драгоценностям.
Минуты шли, и Раймонд чувствовал, как в нем растет раздражение. Видимое благополучие доктора Левитца лишь еще больше коробило его и распаляло обиду. Оно напоминало о нелепости медицинской лицензии самого Раймонда, попавшей в зубы закона только потому, что ее обладателя поймали на приписках в страховых заявках для престарелых. А тут вот он, доктор Левитц, трудится себе как пчелка во всем этом великолепии, а ведь по крайней мере часть его доходов идет от пользования недужных из преступных кланов. Благополучие его явно оплачивается грязными деньгами. Хуже того, Раймонд не сомневался, что доктор Левитц тоже мухлюет со страховыми заявками для престарелых. Все, черт побери, этим занимаются.
Появилась медсестра и покашляла, прочищая горло. Раймонд ожидающе придвинулся на кончик кресла. Однако сестра произнесла другую фамилию. Пока вызванный пациент поднимался, возвращал на место журнал и уходил в недра клиники, Раймонд, вновь придвинувшись к спинке кресла, закипал от злости. Зависимость от милости таких людей заставляла его еще больше жаждать финансовой обеспеченности. С нынешней программой «двойников» эта цель стала так близка! Он не смел позволить, чтобы все предприятие рассыпалось по какой-то глупой, негаданной причине, которую легко устранить.
Было уже три пятнадцать, когда Раймонда наконец препроводили во внутренние покои Дэниела Левитца. Сам Левитц был низеньким, лысеющим человечком, лицо и, как казалось, все члены тела которого дергались в постоянных тиках. Доктор носил реденькие усы, решительно не придававшие его чертам мужественности. Раймонд никак не мог понять, что в этом человечке вызывало столь явное доверие такого множества пациентов.
– Денек, знаете ли, выдался, – словно бы извиняясь, произнес Дэниел. – Не ожидал, что вы заглянете ко мне.
– Да я и не собирался заходить, – ответил Раймонд, – но, поскольку на мои телефонные звонки вы не ответили, решил, что выбора у меня нет.
– Звонки? – удивился Дэниел. – Я и не знал, что вы мне звонили. Придется еще раз попенять моей регистраторше. До чего же трудно в наше время отыскать приличных помощников!
Раймонда так и подмывало сказать Дэниелу, мол, перестань молоть чепуху, но он сдержался. Как бы то ни было, а разговор его с доктором уже идет, перепалка же ни к чему стоящему не приведет. И потом, пусть Дэниел Левитц и зануда, зато он как-никак самый прибыльный из всех привлеченных Раймондом докторов: благодаря ему программа получила двенадцать клиентов да еще и четырех врачей.
– Так чем могу служить? – спросил Дэниел. Голова его при этом, как обычно, дернулась раза четыре, сбивая собеседника с толку.
– Прежде всего, – начал Раймонд, – хочу поблагодарить вас за помощь прошлой ночью. Руководство, на самом верху, расценивало ситуацию как чрезвычайную. Окажись сведения преданными гласности – и конец всему предприятию.
– Рад был оказать услугу, – дернулся Дэниел. – Приятно сознавать и то, что Винни Доминик согласился помочь сберечь наши капиталы.
– Кстати, о мистере Доминике, – сказал Раймонд. – Вчера утром он нанес мне неожиданный визит.
– Надеюсь, на задушевной ноте, – заметил Дэниел. Он очень хорошо знал и подноготную, и саму личность Доминика, а потому отнюдь не исключал возможность вымогательства.
– И да, и нет, – признался Раймонд. – Он настойчиво пытался посвятить меня в детали, о каких я знать не желал. Затем настаивал на отмене платы за содержание двойника в течение ближайших двух лет.
– Могло быть и похуже, – сухо заметил Дэниел. – Как это отражается на моей процентовке?
– Процентовка остается прежней, – успокоил Раймонд. – Меняется одно: исчезло то, от чего вам идут проценты.
– Стало быть, я оказал услугу и... наказан! – с деланным недоумением произнес Дэниел. – Вряд ли это справедливо.
Раймонд выдержал паузу. О потерях Дэниела в случае, если Доминик перестанет платить, он заранее не подумал, а между тем такое нельзя обойти стороной. В данный момент Раймонду не хотелось расстраивать доктора.
– Ваше замечание существенно, – признал он, – и давайте договоримся, что в ближайшем будущем мы его обсудим. Сейчас же меня заботит другое. В каком состоянии находится Синди Карлсон?
– С ней все в полном порядке, – сообщил Дэниел. – Во всяком случае, с точки зрения физического здоровья. А вы почему спрашиваете?
– Случай с Франкони заставил меня обратить серьезное внимание на то, насколько уязвимо наше предприятие, – признался Раймонд. – Хочу убедиться, что у нас больше нет никаких неувязок.
– Насчет Карлсонов не беспокойтесь. Уж они-то никаких хлопот не доставят. Они не знают, как нас благодарить. Не далее как на прошлой неделе, к слову, Олбрайт говорил, что собирается отправить жену на Багамы сделать пункцию костного мозга, с тем чтобы и она могла стать нашим клиентом.
– Это вдохновляет. Мы всегда готовы обслужить больше клиентов. Однако меня наше предприятие тревожит как раз не со стороны спроса. В смысле финансовом дела идут лучше некуда. Мы превысили все наметки. Тревожат меня именно неожиданности вроде Франкони.
Дэниел кивнул, потом дернулся. Оправившись, заметил философски:
– Такова жизнь!
– Чем ниже порог неожиданного, тем лучше я себя чувствую, – сказал Раймонд. – Когда я поинтересовался состоянием Синди Карлсон, вы свое благоприятное заключение ограничили физическим здоровьем. Что это значит?
– Это значит, что в умственном смысле она полный псих.
– Как это? – вскинулся Раймонд и ощутил, как часто забилось у него сердце.
– Трудно представить, чтобы ребенок слегка не рехнулся, имея такого отца, как Олбрайт Карлсон, – ответил Дэниел. – Сами прикиньте. И прибавьте к тому бремя хронического заболевания. Способствует ли оно ожирению, не знаю. Девочка весьма тучная. Вещь неприятная для любого, а тем более для подростка. Бедняжка, понятное дело, пребывает в расстроенных чувствах.
– Насколько глубоко расстроены чувства?
– Достаточно глубоко, чтобы она дважды пыталась покончить жизнь самоубийством. И обе попытки не вызывались простым детским желанием обратить на себя внимание. Имело место полноценное стремление свести счеты с жизнью, и единственная причина, отчего она все еще живет среди нас, состоит в том, что ее очень своевременно обнаруживали: и в первый раз, когда она наглоталась таблеток, и во второй, когда вздумала повеситься. Попадись ей в руки пистолет, она, несомненно, цели своей достигла бы.
Раймонд, не сдержавшись, громко застонал от досады.
– Что с вами? – участливо спросил Дэниел.
– Все случаи самоубийства подлежат судмедэкспертизе.
– Об этом я как-то не подумал, – признался Дэниел.
– Это как раз и есть та самая неувязка, о какой я говорил, – напомнил Раймонд. – Черт! За что нам такое счастье!
– Сожалею, что доставил дурные новости.
– Вашей вины тут нет. Важно, чтобы мы представляли себе, как все есть на самом деле, и понимали, что нельзя сидеть сложа руки и дожидаться катастрофы.
– Не думаю, что набор средств у нас велик, – заметил Дэниел.
– А если обратиться к Винсенту Доминику? – предложил Раймонд. – Один раз он нам уже помог, к тому же у него у самого сын болен... У него веские основания заботиться о будущем нашей программы.
Доктор Дэниел Левитц перестал дергаться и, уставившись на Раймонда, выдавил из себя:
– Уж не предлагаете ли вы...
Раймонд не ответил.
– Вот тут я провожу черту, – твердо заявил Дэниел, вставая. – Прошу прощения, но у меня в приемной полно пациентов.
– Не могли бы вы позвонить мистеру Доминику и просто спросить? – поинтересовался Раймонд. И почувствовал, как волна отчаяния окатила его с головы до ног.
– Совершенно исключено, – отрезал доктор Левитц. – Я, возможно, пользую некоторое число людей, связанных с преступным миром, но, уж конечно же, не собираюсь ввязываться в их дела.
– Но вы же помогли с Франкони, – напомнил Раймонд.
– Франкони был трупом в леднике судмедэкспертизы, – холодно заметил Дэниел.
– Тогда дайте мне телефон мистера Доминика, – попросил Раймонд. – Я сам ему позвоню. И мне нужен адрес Карлсонов.
– Справьтесь у регистратора. Только скажите ей, что вы из числа личных друзей.
– Благодарю вас.
– Но помните, – лицо Дэниела исказила гримаса, – мне причитаются и нужны все мои договоренные проценты, независимо от того, что происходит между вами и Винни Домиником.
* * *
Поначалу регистратор ни в какую не желала давать Раймонду телефон и адреса, но после быстрого звонка боссу сдалась. Безмолвно записала сведения на обороте визитки доктора Дэниела Левитца и вручила ее Раймонду.Раймонд, не теряя времени, поспешил к себе домой на Шестьдесят четвертую улицу. Когда он вошел в квартиру, Дарлин поинтересовалась, как прошла встреча с доктором.
– Не спрашивай, – оборвал он ее, стремглав прошел к себе в кабинет, плотно прикрыл дверь и уселся за стол. Дрожащим пальцем набрал телефонный номер. В сознании то и дело возникали картины: то Сидни Карлсон кружит возле аптечки, протягивая руки с снотворному матери, то обходит близлежащие хозяйственные лавки, выбирая, где купить моток веревки.
– Да, кто это? – раздался голос на другом конце телефонной линии.
– Я хотел бы поговорить с мистером Винсентом Домиником, – произнес Раймонд, придавая голосу всю властность, на какую был способен. Необходимость иметь дело с людишками подобного сорта ему претила, но выбирать не приходилось. Речь шла о семи годах непрестанных трудов и обязательствах, не говоря уж обо всем его будущем.
– Кто спрашивает?
– Доктор Раймонд Лайонз.
Повисла пауза, потом донесся мужской голос:
– Подождите!
К удивлению Раймонда, на время ожидания коммутатор включил запись сонаты Бетховена. Для Раймонда в этой ситуации она звучала каким-то оксимороном.
Спустя несколько минут в трубке послышался приторный голос Винни Доминика. Раймонд представлял себе наигранную и обманчивую пошлость этого человека: Винни в его глазах был изысканно одетым характерным актером, играющим самого себя.
– Как достали этот номер, доктор? – спросил Винни. Тон его был невозмутимым, но именно поэтому отчего-то еще более угрожающим. У Раймонда моментально пересохло во рту. Пришлось откашляться, прежде чем выдавить из себя:
– Мне его дал доктор Левитц.
– Чем могу помочь, доктор?
– Появилась еще одна трудность, – прохрипел Раймонд. И снова прочистил горло. – Хотелось бы встретиться с вами и обсудить.
Наступила пауза, длившаяся дольше, чем хватало терпения у Раймонда. Он уж было спросил, здесь ли еще Винни, как тот заговорил:
– Когда я с вами, господа хорошие, связался, то полагал, что это внесет успокоение в мой разум. И не гадал, что это только усложнит мою жизнь.
– Речь всего лишь о незначительных болезнях роста, – сказал Раймонд. – В целом проект развивается чрезвычайно удачно.
– Буду ждать вас в неаполитанском ресторане на Корона-авеню в Элмхерсте через полчаса, – сказал Винни. – Дорогу найдете?
– Найду непременно, – уверил Раймонд. – Я возьму такси и выезжаю прямо сейчас.
– Увидимся в ресторане, – произнес Винни и повесил трубку.
Раймонд же стал лихорадочно рыться в ящике стола, отыскивая карту Нью-Йорка со всеми пятью его районами. Найдя, расстелил ее на столе и, пользуясь указателем, отыскал Корона-авеню в Элмхерсте. Прикинул, что спокойно доберется туда за полчаса, если только не случится пробки на Куинсборском мосту. Опасение было не напрасным: почти четыре пополудни, начинались часы пик.
Когда Раймонд вылетел из кабинета, на ходу натягивая пальто, Дарлин спросила, куда он направился. В ответ он бросил, что времени на объяснения нет и что он вернется примерно через час. Выбежав на Парк-авеню, Раймонд поймал такси. Хорошо, что он захватил карту с собой, потому что водитель-афганец понятия не имел, где находится Элмхерст, а тем более Корона-авеню.
Путь выдался нелегкий. Только на то, чтобы пересечь Ист-Сайд Манхэттена, ушло четверть часа. А потом – медленно ползущая по мосту пробка. Ко времени, когда Раймонд рассчитывал уже быть в ресторане, такси только-только добралось до Куинса. Зато оттуда ехали уже спокойно, и, когда Раймонд, откинув тяжелую бархатную портьеру, вошел в зал ресторана, он опаздывал всего на пятнадцать минут.
Сразу стало ясно, что ресторан для обслуживания закрыт. Большая часть стульев была водружена на столики ножками вверх. Винни Доминик одиноко сидел в одной из округлых, обитых красным плюшем ниш, которые тянулись вдоль стены. На столике перед ним лежала газета и стояла маленькая чашечка кофе. В стеклянной пепельнице дымилась сигарета.
Еще четыре человека курили в баре, усевшись на высокие стулья у стойки. Двоих Раймонд узнал: они приходили вместе с боссом к нему на квартиру. За стойкой бара тучный бородач мыл стаканы и рюмки. В целом же ресторан был пуст.
Взмахом руки Винни пригласил Раймонда присоединиться к нему.
– Садитесь, док, – сказал он. – Чашечку кофе?
Раймонд, усаживаясь на округлую банкетку, кивнул. Уселся не сразу: ворс плюша мешал продвинуться ближе к столику. В помещении было промозгло, пахло вчерашним чесноком и сигаретным перегаром, въевшимся в стены за пять лет курения в зале. Раймонд порадовался, что не пришлось снимать пальто и шляпу.
– Два кофе, – обратился Винни к бородачу за стойкой бара. Не проронив ни слова, тот повернулся к роскошной итальянской кофеварке и завозился с блестящими рычагами.
– Вы меня удивили, док. – Винни посмотрел на Раймонда. – Честно скажу, никак не думал, что доведется встретиться с вами.
– Как я сказал по телефону, возникла еще одна трудность, – объяснил Раймонд. Он подался вперед и говорил приглушенно, едва ли не шепотом.
Винни, разводя руками, произнес:
– Внимательнейшим образом вас слушаю.