Кукаркин Евгений. Дыхание кризиса

   - Пошли. Нас ждут.
   Мы вышли из-за кустов. Любопытные рожи ребят смотрели нас из люков.
   - Заводи, поехали...
   - Боже, кого мы видим? Саша, своей собственной персоной,- Хрущев обнял меня как старого знакомого.
   Вокруг по-прежнему большая свита. Черные, носатые лица арабов, перемешались с европейской белизной.
   - Знаешь, это кто?- говорит Хрущев Насеру.- Самый оригинальный солдат, полный народной мудрости и ума. Саша, отмочи что-нибудь.
   Заранее раздвигаются губы у Брежнева и вот-вот он готов рассмеяться над очередной моей глупостью.
   - Значит так. Похвастались друг перед другом три президента, русский, американский и французский, что каждый сумеет накормить кошку горчицей. "Я это делаю так, только хитростью"- говорит француз. Запихнул он горчицу в сардельку и дал голодной кошке, та ее проглотила даже не успев распробовать. "Ну, у меня уж совсем просто,- сказал американец,- все с позиции силы". Связал он кошке лапы, раздвинул вилкой рот и стал вдавливать горчицу через вилку в пасть. "А у меня все кошки добровольно горчицу жрут-говорит русский президент". Все. "Как-так?". "Очень просто, беру горчицу, намазываю ей под хвостом. Смотрите. Она орет, но все слизывает".
   Опять начинается умопомешательство, все дико хохочут.
   - Говоришь, сама жрет,- Хрущев смеется до слез.
   Арабы после перевода, криво посмеиваются.
   Насер после того как все кончили смеяться, чуть презрительно задает мне вопрос. Переводчик переводит.
   - Вы, конечно коммунист?
   - Нет.
   Пришла очередь удивляться Насеру.
   - Разве в элитных частях, не все партийные?
   - Нет. Но справа и слева от меня коммунисты и я всегда чувствую их плечо.
   - Вот видите, господин Насер,- ухмыляется Никита Сергеевич,- У нас каждый простой человек чувствует себя коммунистом. Народ и партия едины. Сейчас мы покажем вам запуск ракеты, пошли в бункер.
   Все отходят, Хрущев задерживается.
   - Соврал, что не коммунист?
   - Нет, правда.
   - Ну и дела.
   Он как колобок покатился за делегацией.
   Лейтенант совсем завял. Я толкнул Васю в плечо.
   - В случае чего подстрахуй его. Волоки в окоп и обратно.
   Он кивнул головой.
   - К бою,- еле-еле пропищал лейтенант.
   Мы быстро справились с работой и я скатился в окоп.
   В блиндаже абсолютно трезвый генерал Чараев, с тревогой смотрел на меня.
   - Там на верху все в порядке?
   - Да. Установка к пуску готова.
   - Значит все... Слушай...- он замялся,- я сейчас задержу пуск ракеты. Сбегай по окопам туда в лощину, там за кустами стоит газик. Скажи шоферу, что бы он уезжал, не ждал меня. Давай быстрей.
   - Есть.
   Я побежал к указанному месту. За рулем сидел военный в комбинезоне.
   - Товарищ...
   Я обомлел. За рулем сидел капитан Синицин и зло смотрел на меня.
   - Генерал просил передать, что бы вы его не ждали.
   - Говно, ваш генерал и ты говно тоже.
   Газик рванул на дорогу и исчез в леске. Я побежал обратно к блиндажу не замечая ничего по пути. Только бы успеть. Генерал сидел сгорбившись у микрофона.
   - Товарищ маршал, неисправность устранена. Установка к бою готова. Есть, пуск.
   Я выскочил в окоп и увидел странную картину. Лейтенант сидел на земле, прислонившись к стенке окопа, абсолютно безучастный ко всему. Вася держал два пальца на кнопках пульта.
   - Пуск!- крикнул я.
   Тотчас же Васины пальцы сжали кнопки. Раздался грохот. Ракета пошла.
   - К машине,- опять кричу я.
   Мы с Васей хватаем лейтенанта и несемся к дымящейся установке. Заталкиваем его в люк машины и начинаем поднимать домкраты и опускать ствол.
   Когда приехали на место базирования, лейтенант выбрался из машины и ушел от нас покачиваясь по шоссе в сторону части. Через десять минут, старшина на газике подвез бидоны с краской.
   - Литер, пьяный что ли. Идет навстречу машине, шатается. Вот фуражку на дороге потерял. Передайте ему, когда придет.
   Но лейтенант не пришел и мы двинулись обратно на место пуска заливать все краской.
   Генерал встретил меня, как родного.
   - Привет, жених. Сейчас матери тебя покажем. Людка, где ты? Веди своего охламона.
   Толстая матрона сидела в кресле и критически рассматривала меня.
   - Как, он разве солдат?
   Ей чуть не сделалось худо.
   - Не солдат. Посмотри, мать, он уже сержант.
   - Хрен редьки не слаще. Как же мое золотце будет жить с таким...
   - Живут же. Вспомни, ты сама от куда?
   - Мама, Саша имеет высшее образование. У него есть специальность.
   Это уже приободрило матрону.
   - Господи, столько женихов крутилось и все из каких хороших домов, а она выбрала... солдата.
   - Мать, это не простой солдат. Это умный солдат.
   - Ну раз вы так считаете, давайте пить чай.
   Мы с Люськой быстро расправились с церемонией представления и удрали в Хлебниково, благо все в городе и дача пуста.
   Третью неделю нет показательных запусков. Газеты тревожно начали говорить о Кубе. Меня загнали дежурным по части.
   Под утро поступил сигнал тревоги. Не простой, а боевой.
   - Тревога. Боевая тревога,- выла казарма и начался жуткий бедлам.
   - Посыльные,- орал я,-где посыльные? Все срочно за командирами. Встреча в районе сбора части. Вася, Дубинин, мать твою. Вася, иди первым, ломай машинами заборы, не создавай пробки на дорогах. Это война.
   Выла сирена уже по городку. Я организовывал вывоз знамени, давал пинков отстающим салагам и вскоре казарма опустела. За окнами выла техника и где-то с грохотом рушились заборы. Первым прибежал старшина части. Я сдал ему имущество и бросился вниз к стоящему наготове газику.
   На месте сбора был хаос. Пока командиры не прибыли, я организовал проходы для выезда техники и приказал нарубить деревьев и кустов, чтобы накрыть ими машины. Гул пошел по лесу, но через пол часа место сбора было не узнать. Стали прибывать встревоженные офицеры. Приехал подполковник Миронов и тут же умчался в штаб дивизии. Мы томились в неизвестности три часа. Прибыла кухня и тут возник знакомый лейтенант медик. Увидев меня он как старому знакомому кивнул и подошел ко мне.
   - Не знаю что делать, по инструкции я должен в еду высыпать препарат "Л" на случай войны. Никто ничего не сообщает и я не знаю как быть.
   - Все надо делать в соответствии с инструкцией,- строго сказал я.
   - Вы так думаете?
   Я кивнул головой. Лейтенант покачал головой, потом бросился к походной кухне и что-то зашептал на ухо повару. Тот кивнул головой и лейтенант высыпал из пакета порошок в бак с кашей.
   Я решил это дерьмо не есть.
   Вскоре на стоянку прибыло несколько машин. Всю часть выстроили в поле. Показался полковник Кирсанов.
   - Солдаты и офицеры, сержанты и старшины!- начал он.- Сегодня все американские войска и их союзники приведены в состояние боевой готовности. Американский флот окружил Кубу и создал полную блокаду свободолюбивого острова. В любую минуту может начаться страшная атомная война. Вы ракетчики, краса и гордость нашей родины должны первыми дать отпор ненавистным империалистам. Сейчас по приказу командующего вы выступите в поселок А..., где погрузитесь в эшелоны и двинетесь в Германию на поддержку наших передовых частей. Порядок следования и маршрут движения доложит начальник штаба, майор Сергеев.
   Вышел майор Сергеев.
   - Наша часть является наипервейшей целью для противника, поэтому охрана части возложена на вспомогательные войска. Огневики, по взводно выйдут под охраной зенитных установок, бронетранспортеров пехоты и взвода танков, которые разделятся. Часть пойдут впереди и часть сзади колонны. Первыми идут топопривязчики и связисты, прикрытие обеспечивают вычислители и транспортировщики. Сейчас, как только подойдут охранные части и машины с боеприпасами, тронемся в путь. Дежурным по эшелону, остается сегодняшний дежурный по части, сержант Ковалев. По машинам.
   Мы разбежались. И тут я увидел газик генерала Чараева. Он стоял недалеко от моей установки. Сам генерал в открытое окно с укоризной смотрел на меня. Я все понял, генерал,- мысленно и взглядом ответил я ему. Прибежал Вася.
   - Саша, лейтенант Федоров не пришел.
   - Что говорит посыльный?
   - Дома его нет со вчерашнего дня.
   - Черт. Поведешь взвод за него.
   По должности, мы сержанты являемся заместителями командиров взводов. Поэтому офицеры так часто гоняют нас начальниками караулов, дежурными по части и столовой.
   Вася побежал к своей машине. Вот и приехали охранные части: зенитчики, танкисты и пехота. Колонна двинулась в поселок А...
   Мы погрузились в эшелон и я принялся как дежурный по эшелону наводить порядки. Подошел паровоз и подцепил состав. И вдруг что-то сломалось среди солдат и офицеров. Все стали галдеть и размахивать руками. Подлетел газик начальника штаба, все столпились около него.
   - Сколько? Четыре часа,- услышал я выкрики.
   Здесь-то и началось. Вопль о четырех часах и что скоро все равно все подохнем под ядерным взрывом, пронзил эшелон. Солдаты и офицеры сорвались как безумные и понеслись в поселок А... Я с трудом удержал двух дневальных которые чуть не бросились за ними.
   - Назад, перестреляю как собак,- орал я на них.
   В поселке зазвенели окна, послышались вопли женщин, где-то закрутился дым. Эшелон был пуст, в теплушках небрежно валялись автоматы, цинки с патронами, гранатометы, ящики с гранатами, не считая бесчисленного имущества и продовольствия. Хлопали от ветра плохо закрытые брезентом установки и машины.. Я расставил по концам эшелона вооруженных дневальных и приказал открывать огонь по всяким гражданским или неизвестным военным, которые
   приблизятся к составу.
   Вой в поселке продолжался. Где-то кто-то кричал, что-то там ломали. Из поселка вышла фигура и двинулась к составу. Господи, это Вася. Вася Дубинин, но в каком виде. Рукав плеча порван, щека оцарапана, рука кровоточит.
   - Что произошло, Вася?
   - Саша, все сошли с ума. Они уверены, что они не жильцы на этом свете и устроили на прощание настоящий погром в поселке. Представляешь какой ужас. Насилуют всех женщин: старух, молодых, малолеток. Грабят магазины, все перепились, дерутся с парнями и жгут их дома.
   - У тебя кровь. Отчего?
   - Я пытался вмешаться, разогнать, но меня отдубасили и свои, и местные. Саша, дай мне автомат, я пойду шугану эту сволочь.
   - Нет. Оружия не дам.
   Вдруг раздалась автоматная очередь. Дневальный, стоящий в конце эшелона стрелял по близ лежащему срубу. Я помчался туда. Пьяный мужичонка, валявшийся у сруба сразу отрезвел.
   - Ребяты, думал хаза. Не туды зашел. Отпусти родной.
   Я дал ему пару пинков и пошел к середине состава. Вася сидел на ящике, склонив голову и плакал.
   - Они же звери. Понимаешь, звери. А это офицерье, не лучше. Замполит, засранец, первым взломал дверь радио магазина и утащил от туда приемник. А командир взвода связи изнасиловал женщину в присутствии ее детей.
   - Успокойся, Вася. Я не знаю, чем тебя утешить, но то что произошло это кошмар.
   Опять послышалась стрельба, но уже со стороны паровоза. Несусь туда. Какие-то мужики пытались пройти к эшелону, но их отогнал дневальный. Я ему помог, выпустив целый диск в проклятое, уходящее солнце.
   Вася все сидит, но уже не плачет, он просто пустым взглядом смотрит на вопящий поселок. Вернулись еще несколько солдат и два офицера. Многие были избиты, кое у кого виднелись пятна крови. Лейтенант третьего взвода облокотился на теплушку и все повторял: "Не может быть. Мы же коммунисты. Мы же элитная часть". Солдаты свалились у колес состава и тупо смотрели на испоганенный своими же поселок.
   Откуда-то взялся лейтенант-медик. Глаза его были выпучены и сам он трясся.
   - Это я виноват. Я им сыпанул эту гадость в кашу. Теперь они и бесятся
   - Успокойтесь, лейтенант, виновата война.
   - Но я же все делал по инструкции.
   Лейтенант заплакал и как ребенок крутил руками глаза.
   Через четыре часа вернулись все. Даже порезанные и побитые, пьяные и трезвые. Большинство волокли вещи, бутылки с водкой или вином и продукты. А еще через пол часа, война кончилась. Объявили, что Кеннеди договорился с Хрущевым о мире. Мы стали собираться в казармы.
   О событиях в поселке А... нигде не сообщалось. Чтобы успокоить народ, армия отстроила новые дома, магазины и даже дом отдыха.
   Мы хороним лейтенанта Федорова. Его нашли в поселке Голицино с проломленной головой. Вся часть торжественно провожает офицера, которого надо было бы похоронить тихо.
   Следователи прибыли к нам в казарму и меня вызвали к себе первым. В комнате сидело двое. Тот самый капитан, что допрашивал меня раньше и пожилой полковник, лицо которого я не видел, так как он сидел сзади меня. Вопросы задавал капитан.
   - Скажите сержант, что произошло у вас с лейтенантом Федоровым на полигоне перед показательным пуском?
   - Ничего. Мы поговорили.
   - После вашего разговора, лейтенант заболел?
   - Да. Вел себя странно. Мы его даже с сержантом Дубининым волокли на себе после запуска ракеты.
   - Он себя повел странно после вашего разговора?
   - Мне показалось, что он прибыл к нашему расчету уже таким.
   - Так что ж вы ему сказали?
   - Что он мудак?
   - А что ответил лейтенант?
   - Ничего.
   - Не клеится как-то. Вы сказали только одну фразу и он сразу скис?
   - Люди-то разные. Один в морду бьет, другой скисает.
   - А вот это вам не знакома вещица?
   Капитан вытащил на стол бельгийский браунинг, который я запусти тогда в кусты.
   - Знакома.
   - Откуда?
   - Ее из кармана вытащил лейтенант, когда мы там говорили.
   - Значит он что-то все же сказал вам?
   - Вы спрашивали только про то, что я сказал. Я вам ответил. Теперь отвечаю на этот новый вопрос. Он вытащил браунинг приставил к моему животу и сказал, что бы я бросил Людку, иначе он меня сейчас продырявит.
   - Что было потом?
   - Я ткнул его в живот, обозвал мудаком и вырвав пистолет, закинул его в кусты.
   - Так зачем вы убили, лейтенанта Федорова?
   - Я надеюсь на дурацкие вопросы надо давать дурацкие ответы. Хотите? Пожалуйста. Я сижу в казарме, готовлюсь к разводу, что бы стать дежурным по части и тут приезжаете вы.
   - Я?
   - Да вы. Вы ж хотели дурацкий ответ. Приезжаете вы и сразу к подполковнику Миронову и орете на всю казарму: "Где тут у вас сержант Ковалев, надо срочно убить лейтенанта Федорова".
   - Хватит паясничать.
   - Хватит задавать идиотские вопросы.
   - Постойте, товарищ капитан,- раздался сзади голос.
   Полковник вышел и остановился передо мной.
   - Значит, вы поругались с лейтенантом из-за девушки?- спросил он меня.
   - Да.
   - Людмилой Чараевой?
   - Да.
   - Я думаю, это действительно меняет дело. Товарищ капитан, сержанта можно отпустить.
   - Но, товарищ полковник...
   - Никаких но... Идите сержант.
   Машина мама, встретила меня со слезами.
   - Куда исчезла Маша? Ее в больнице нет.
   - Увез нечестивец. Увез.
   - Куда.
   - Да на место своей новой службы. Кажется в Казахстан. Все за день сделал. Прибежал, вещи собрал, за Машей съездил и...
   - Адрес, есть?
   - Откуда же.
   Генерал Чараев зло принял меня в своем домашнем кабинете.
   - Вы облили грязью мою дочь. Как вы еще посмели придти сюда?
   - Да полно вам, товарищ генерал. Может мне нужно было расколоться и рассказать чем здесь кружок ваших друзей пичкал лейтенанта?
   - Да как ты, подлец, смеешь?
   - Я ничего не смею. Передо мной стоял выбор либо спасти от позора своего будущего зятя, либо вместе с ним сгнить где-нибудь под забором.
   - Щенок, меня спасать не надо.
   - Мне жаль вас генерал. Если бы я раскололся, то капитан Синицин, задержался бы еще на один день и вас нашли уже в другом бы районе Москвы с проломленной головой.
   Генерал вдруг обмяк. Он свалился на кресло, вытащил из тумбочки стола распечатанную бутылку коньяка и дрожащей рукой влил в себя из горлышка два глотка.
   - Уходи.
   - Где Люда?
   - Она уехала в Крым. Вон тебе письмо на краю стола. Чтоб ее не мучил следователь, я отправил ее отдохнуть.
   Я развернул письмо. Люда писала, что бы я не волновался, и мы через месяц встретимся вновь.
   - Почему ты служишь три года, а не два, как положено будущему офицеру запаса?- оторвал меня от письма голос генерала.
   - Я не желаю быть офицером.
   - Ну что ж, иди.
   Перед строем части стоит подполковник Миронов и зачитывает приказ министра обороны о моей досрочной демобилизации. Мне присваивается звание лейтенанта запаса. Но на этом экзекуция не кончается. Подполковник достает новую бумагу, где говориться, что в связи с беспорядками устраиваемыми в Москве демобилизованными солдатами и сержантами срочной службы, министр приказывает всех демобилизованных не москвичей силами комендатуры города Москвы и командиров частей способствовать вывозу вне черты города.
   - К сожалению, в соответствии с приказом, я должен дать вам конвой и выпроводить из Москвы,- улыбаясь говорит Миронов.- Мы довезем вас до вокзала, посадим в поезд, а там выдадим документы и деньги.
   - Но это же...
   Мне не хватало слов, как обозвать этот идиотизм.
   - Все, разойдись,- командует Миронов,- а вам, товарищ сержант, два часа на сборы.
   Я бросился к телефону, но дома у генерала Чараева никто трубку не поднял. Черт возьми, это заговор.
   Через два часа меня под конвоем лейтенанта и двух солдат отвезли на Ленинградский вокзал, где купили билеты, посадили в вагон и действительно здесь выдали деньги и документы. Лейтенант пожелал мне удачи и соскочил на ходу поезда.
   ЭПИЛОГ
   Прошло тридцать лет. Я опять в Москве. Телефонный звонок в номере гостиницы разбудил меня.
   - Кто? Кто-кто. Люда? Не может быть. Конечно приеду. Где. У "Сокола". Хорошо.
   Я ошалело гляжу на трубку. Как же она меня вычислила?
   Это была не та худенькая Людка, это была здоровая, крупная женщина с нервными чертами лица. Еле-еле что-то знакомое пробивалось сквозь ее улыбку.
   - Не узнал?
   После первых объятий мы глядели друг на друга.
   - Не узнал бы. На улице прошел бы мимо.
   - Ты посмотри лучше на моего сына. Александром звать.
   Рядом стоял полковник с чертами лица похожими на генерала Чараева. Мы пожали друг другу руки. Это был разговор -воспоминание. О прошлом, кто как устроился и кем стал, сколько детей и кто они теперь.
   - А где Маша Синицина?
   - Не знаю, как уехала, так ни весточки, ни письма. Тут ведь знаешь, какое интересное дело. Саша служит в ФСК и вот он в архиве нарвался на интересную папку, где есть сведения о тебе и о нас. О тех событиях, что произошли тридцать лет назад.
   - Да, Александр Дмитриевич, мама упросила меня познакомить вас с этими документами. Если вы не против, то завтра мы пойдем с вами в архив и посмотрим на них.
   - Нет. Всю мою прожитую жизнь меня преследует непонятный Караибский кризис и что творилось вокруг него.
   - Вот и хорошо. Завтра к семи в приемную на Лубянке. А сейчас я вас покину. Вы уж извините.
   Он ушел, а мы еще два часа с Люсей говорили и говорили обо всем.
   - Вот они, Александр Дмитриевич.
   На папке слово "дело" было зачеркнуто, чернилами написано "Операция "КОРСЕТ". Первым документом, начинался донос генерала Сергея Николаевича К... о том, что в доме генерала Чараева собираются консервативные высшие офицеры армии, недовольные правлением Хрущева. Далее, данные оперативной слежки за офицерами и наконец задача операции и ее цель. Оказывается в то время КГБ само стремилось ликвидировать или убрать Никиту Сергеевича любыми средствами. Главным лицом в операции был генерал Сергей Николаевич К..., который должен найти подходящего человека, доступного к генсеку и с его помощью ликвидировать его. КГБ помогла генералам подобрать этого человека, им оказался лейтенант Федоров. Но дальше спец обработки молодого офицера дела не шло.
   Никто не решался сделать первого шага и тогда Семичастный предложил ввести "ускоритель", то есть меня. По замыслам КГБ, я должен войти в семью генерала и наверняка нарваться на лейтенанта. Что и произошло бы, но я нарвался на заговор, и невольно заставив участников действовать.
   Вот донесение из дела. "Генералу К... был передан бельгийский браунинг, он обещал его отдать объекту завтра. Завтра же все службы должны быть готовы к действию в случае успеха. Генералы договорились на должность генсека выдвинуть Шелепина. Заговор сорвал я. И все заговорщики попрятались в норы как кроты.
   - Спасибо, Саша,- сказал я полковнику.- А где здесь, Синицин, капитан Синицин?
   - Это уже генерал. Величина. Здесь выдраны некоторые листы, я подразумеваю, что они о нем.
   - Не лучше бы уничтожить папку.
   - Это опасней, чем вырвать листы. Вы уходите? Мама ждет вас дома.