Кукаркин Евгений. Это наша война

   – Неужели на эту сволочь нет никаких других данных? Ведь известно, сколько он напакостил нам, однако каждый раз выходит так, что ни свидетелей, ни следов.
   – Есть и свидетели, и следы, да вот видишь… бандита то нет, значит не везет.
   – Ну хоть что-нибудь еще о этом типе есть, хотя бы там… повадки, семейная жизнь или что-нибудь другое.
   – Мало чего. Сагдалаев, как считает ФСБ, раньше жил под другой фамилией, ее так и не раскрыли, его прошлое поэтому неизвестно. Хотя… вот что еще удалось узнать. Я уже говорил, что охраняют его очень хорошо и редко кто видел главаря бандитов, даже на операции он ходит, замотанный по-арабски, то есть закрывает нижнюю часть лица до носа, но… вот что интересно. Сагдалаев настоящий кровожадный садист и любит устраивать публичные казни, мало того, сам убивает свои жертвы. Так подойдет к несчастному и из пистолета вышибет мозги или перережет горло. Захваченные бандиты говорят, что в этот момент многие видели его лицо, но мало кто мог описать, как он выглядит. Все в один голос сообщают только одну характерную примету, что у него обыкновенная густая, черная борода и кепи с большим козырьком, вот все…
   – Зачем ему-то, главарю, убивать?
   – Для устрашения, дисциплины и для своего удовлетворения. Он добился своего, даже командиры других банд побаиваются его, а население района в ужасе.
   – Не богатые сведения. Скажите, товарищ подполковник еще одну вещь, причем же здесь тогда капитан Симаков? Зачем мне его подсунули?
   – Это уже свои интриги. Толи руководство ФСБ боится, что мы будем знать больше, чем они, толи, как мне кажется, Симаков подсунут не зря, похоже у наших ФСБешников что то свое на уме. Постарайся с ним не очень конфликтовать. Надеюсь, понял? Еще хочу спросить тебя. Как мне донесли, ты в свою группу включил женщину, причем неопытную в разведке. Не боишься завалить дело?
   – С ней, не боюсь. Я уже успел посмотреть ее в деле. Нос нашим мужикам – разведчикам утрет запросто.
   – Ну смотри, тебе отвечать за операцию.
   Поднял я их под утро. Четыре человека незаметно прошли мимо постов, через минные поля, в леса.
   Второй день лежим недалеко от заборов поселка Анжели. К поселку приблизится нельзя, чувствительные собаки, устроят дикий шум. Поэтому, лежим с подветренной стороны, замаскировавшись по местности. Повадки бандитов я немного изучил и поэтому знаю, связь бандитов с поселком всегда осуществляется через лес, а то, что в этом селении есть сторонники этих сволочей, не сомневаюсь. Нам нужен связной, живой, чтобы мог заговорить.
   Где-то впереди, тихо щелкнул сучок, – это подает знак Степанов. Я напрягся и внимательно вглядываюсь в обрывки предрассветного тумана. Две тени осторожно оторвались от забора и медленно пошли по тропинке в нашу сторону. Запах гуталина резко защекотал ноздри. Люди идут осторожно, оглядываясь и внимательно изучая перед собой дорогу. Вот они прошли Степанова и Круглову и вплотную подошли ко мне.
   – Стоять, – вдруг громко сказал я, не показываясь им.
   Первый мужик от неожиданности подпрыгнул, второй, рванул с плеча автомат и тут же получил по голове прикладом. Умница Степанов вовремя подскочил сзади. Круглова появилась из-за дерева, держа на мушке оторопелую фигуру. Я уже смело поднялся с земли и подошел к бандиту.
   – Лучше не шевелись, это опасно, – спокойно говорю ему.
   Выдергиваю из рук ошалевшего мужика оружие, быстро обхлопываю одежду и вытаскиваю из-за пояса еще пистолет и обойму. Сдергиваю с плеч небольшой рюкзак. Пока Круглова держит бандита на прицеле, выворачиваю на землю его содержимое. Здесь полно денег, консервы, хлеб, коробка патронов и четыре мобильных телефона. Аппараты в рабочем состоянии, что меня весьма удивило. Я подхожу к пленному.
   – Ты, не повернешься ко мне спиной и, пожалуйста заложи руки за спину? – вежливо прошу парня.
   Тот кивает головой, разворачивается и почти лбом упирается в ствол винтовки Кругловой, ладони послушно протягиваются мне. Я набрасываю на них удавку, крепко стягиваю. Степанов между тем, уже скрутил лежащего без сознания другого бандита. И тут рядом с нами появился Симаков.
   – Я должен допросить их, – шепотом говорит он мне.
   – Потом, сейчас надо быстренько убраться от сюда. Сержант, возьми второго, этого я поведу сам.
   Степанов небрежно, как пушинку закидывает на плечо безвольное тело, я толкнул стволом автомата другого пленника и скомандовал.
   – Вперед.
   Мы легкой рысцой бежим по лесу, подальше от поселка.
   – Ваша фамилия, имя? – допрашиваю я пленника.
   В это время второй тип очухался и Симаков с помощью сержанта допрашивает его, где-то в метрах в десяти от меня.
   – Айвар Челубеев.
   – Ты не чеченец?
   – Нет, татарин.
   – Зачем шли в лес?
   – Подышать свежим воздухом.
   – Мне не нравится твой ответ, если ты не хочешь мне отвечать, то я сначала изуродую тебя, а потом…, повешу. Пусть Аллах не примет твою исковерканную душу…, праха в земле не будет. Ты понял? У тебя есть шанс быть живым, обещаю, отпущу. – Вижу, что жить хочет, но не верит. – Даю, честное слово офицера, отпущу.
   Айвар кивает головой.
   – Тогда повторим вопрос. Зачем шли в лес?
   – Мне нужно пробраться в отряд Салладина и передать ему для связи мобильные телефоны и деньги.
   – Хорошо. Кто вас послал?
   – Александр Шамшиев, он живет на улице Марата, дом 8.
   – Шамшиев сейчас в поселке?
   – Да.
   – Сколько у него людей?
   – Пять человек.
   – Послушай меня внимательно, сосредоточься и поверь, я тебя могу отпустить, совсем отпустить. Отправляйся к Салладину, говори ему что хочешь, но мне нужен не Шамшиев, не Салладин, мне нужен Сагдалаев. Где его найти?
   Парень мнется, но потом неохотно говорит.
   – Наверно в лесном массиве в балке Пещерной.
   – Это точно?
   – По крайне мере, он был там три дня назад. От него к Шамшиеву приходил человек.
   – Пещерной, Пещерной…, –я выдергиваю из внутреннего кармана карту и мучительно ищу балку…, – Где это?
   – Там проходит Вороний ручей.
   Ручей я нашел, но балку нет.
   – На вашей карте этого названия нет, но туда надо идти вверх по ручью.
   – У тебя очень правильная русская речь. Где ты учился?
   – В Казанском университете.
   – Надо же, грамотный, а полез в это дерьмо. Хорошо. Я тебе верю. Теперь согласно нашего договора, я отпускаю тебя, но без твоего сопровождающего. Оружие, деньги, телефоны, в общем весь рюкзак, останутся у меня, говори по этому поводу своим начальникам, что угодно, а теперь повернись, протяни руки.
   Отсекаю кинжалом удавку.
   – Беги в лес.
   Ошалевший от такой удачи, татарин, петляя, несется в зеленый массив.
   – Зачем вы его отпустили, товарищ старший лейтенант? – спрашивает Круглова.
   – Наши дорожки еще могут сойтись и тогда, я подумаю, сможет ли он пригодится.
   – Но он может вернуться к своим и предупредить их, кого мы ищем.
   – Пусть предупредит, если конечно сможет. Логика здесь проста, если он сказал нам правду, его убьют за то, предал своих. По этому, стоит ли этому парню рисковать.
   – А вдруг, все же рискнет.
   – Это трудно. Как еще объяснить своим подельщикам, где второй сопровождающий, где оружие, деньги и мобильники?
   Капитан Симаков угрюмо смотрит на меня.
   – Почему вы его отпустили?
   – Я получил всю информацию, которую хотел. А вы, что-нибудь вытянули?
   – Нет.
   – Тогда пусть этот тип исчезнет.
   – Уже… Я приказал сержанту убрать его.
   Я посмотрел на то место, где допрашивали бандита. Его труп нелепо вытянулся под кустарником. Степанов неторопливо закидывал его ломанными ветками.
   – Что вам передал пленный? – спрашивает меня капитан.
   – Он мне сказал, где найти Сагдалаева.
   – И где?
   – В балке Пещерной, вдоль Вороньего ручья.
   Симаков изучает карту и тоже не находит названия.
   – Так мы идем туда?
   – Да.
   – А вдруг, он соврал?
   – Значит, нас куда-то заманили, но в любом случае, мы идем туда.
   – Я считаю, что вы неправильно себя ведете, старший лейтенант. Нельзя было отпускать пленника.
   – Как старший группы, это решаю я.
   Ну и типчик мне попался. На кой хрен, мне его все же всучило ФСБ?
   – Степанов, вот эти телефоны, – я указываю на, валяющиеся на земле мобильники, – уничтожить. Патроны, деньги и оружие, спрятать куда-нибудь… Консервы берем с собой.
   Своей громадной ножищей, сержант небрежно давит телефоны.
   До Вороньего ручья мы шли три дня, обходя поселки и большие тропы. Ручей, как ручей, каменистый два метра шириной и с прозрачной водой. Здесь напились воды, заполнили фляги и… опять пошли в лес. Я из опыта знаю, ходить вдоль таких ручьев опасно, нарвешься на растяжку, мину или, не дай бог, на засаду.
   И все же мы нашли растяжку. Степанов, шедший впереди, вдруг застыл и поднял руку. Я сбил с ног Круглову и рухнул на землю. Капитан Симаков, недоуменно огляделся вокруг, и потом медленно опустился на траву. Сержант застыл вытянув голову вперед, потом ладонью стал подзывать старшего. Подхожу к нему и вижу над корнем дерева тонкую, почти не видимую нить провода. Граната лежит в кустах, рядом, но видно поставлена очень давно. От прошедшей зимы ее видно сугробом, сбило с крепления на дереве. Осторожно обошли ловушку и теперь напряженно движемся дальше.
   Вдруг запахло дымком, теперь мы почти ползком передвигаемся вперед. Между деревьями мелькнул просвет и мы увидели первого человека.
   Здоровый бородатый парень, под большой елью поддерживал костер. Недалеко от него, под другим деревом, небольшой шалаш из лапника. Мы затаились метрах в пятидесяти от него. Меня толкнул в плечо Симаков, он двигает пальцами, показывая перебежку и потом проводит рукой по горлу. Я мотаю головой. Проходит два часа. Вдруг бородач под елью насторожился, в его руках появился автомат. По неведомому сигналу тревоги, из шалаша выскочил молодой парнишка с оружием и, отбежав метров пять, спрятался за деревом. Слышен характерный свист, у ели появилась новая личность в черном берете, этот тип обнял охранника, видно встретились старые знакомые. Мужики заговорили и тут к костру стали подходить новые люди. Всего восемь, хорошо вооруженных человек и девятый, с закрученными за спину руками. Появился из-за деревьев и второй сторож, он поздоровался с прибывшими и присел на бревно.
   Опять толкает Симаков, я оглядываюсь, он кивает головой правее. За ним, прижалась к дереву Круглова и показывает мне пальцами что то, что я не могу понять. Она обрисовывает пальцем круг и тычет себе в грудь, потом отводит руку за спину. Прикладываю бинокль к глазам и теперь понимаю, почему волнуется девушка. В девятом – пленном, она разглядела знакомые черты Айвара Челубеева, того самого, который дал наводку сюда. От группы отделяется один бандит и движется в нашу сторону. Все разведчики глядят на меня, я мотаю головой. Мужик не доходит до нас метров двадцать и начинает снимать штаны и вскоре вонь человеческого кала пришла к нам.
   Бандиты отдыхали минут сорок, потом поднялись и пошли дальше, вдоль ручья, оставив прежних сторожей поддерживать огонь. Я делаю всем знак, уходим глубже в лес.
   – Будем брать этот пост? – по моему виду понял Симаков.
   – Будем, но ночью.
   – Зачем, если мы дойдем до лагеря Сагдалаева, нам ни к чему везде оставлять следы?
   – Нам нужно убедится, что мы идем туда, куда надо.
   – Если убедимся, что движемся правильно, мы же их не сможем отпустить.
   – Конечно.
   – Бред какой-то, если завтра обнаружат отсутствие поста, наша операция равна провалу.
   – А если мы идем неправильно, если Сагдалаева нет здесь?
   Капитан ничего не ответил, он свалился на землю и раскинул руки.
   Ночь лунная и серебристый свет позволяет еле-еле различить деревья. Костер охрана не затушила и маяком служит мерцающий огонек. Степанов исчез в направлении шалаша, я скинув, всю лишнюю одежду, крадусь к костру. На бревне, спиной ко мне, сидит молодой парень, видно произошла смена. Хрустнула ветка, молодой насторожился и повернул голову к шалашу и тут я его двинул рукояткой пистолета по голове. Парень рухнул, чуть ли не в костер, пришлось его немного оттащить от огня. Появился Степанов, он приволок тело второго бандита. Я выдернул из кармана фонарик и мигнул пару раз в темноту. Послышался шорох и к костру вышли, загруженные своими и нашими шмотками, Круглова и Симаков.
   – Сержант, – негромко обращаюсь к Степанову, – твой живой?
   – Ага.
   – Свяжи его на всякий случай. Капитан, помоги мне этого посадить.
   Мы подтаскиваем к бревну молодого, Круглова зачерпнула в кепи воду из ручья и полила на парня, тот затряс головой и различив нас, выпучил глаза. Я поднес к его горлу кончик кинжала.
   – По-русски говоришь?
   – Да…
   – Где лагерь Сагдалаева?
   – Далеко… Это… вверх по ручью, километров восемь.
   – Сколько до лагеря, таких постов, как у вас?
   – Еще один.
   – Все у ручья?
   – Да.
   – Связь с лагерем есть?
   – Есть, мобильный телефон.
   Вот черт, а мы и не заметили.
   – Где он?
   – Вон, у костра, упал на землю.
   – Когда состоится очередная связь с лагерем?
   – Мы связываемся только в случае нападения на нас или возникновения подозрительной ситуации.
   – Понятно. Сагдалаев сейчас в лагере?
   – Нет, он завтра должен вернутся с операции.
   – Откуда это знаешь?
   – Недавно перед нами прошел небольшой отряд Салладина, его парни участвовали в нападении на федералов вместе с Сагдалаевым, они это и сказали. Сам Сагдалаев задержался в округе по личным делам, поэтому и будет завтра.
   – По внешнему виду, ты не чеченец?
   – Чеченец.
   – Ладно, чеченец, так чеченец. Скажи-ка мне лучше. Ты сам видел Сагдалаева?
   – Видел.
   – Как он выглядит?
   – Обыкновенно, с черной бородой… в кепи…
   – Какой нос, глаза, лоб…?
   – Обыкновенные… Глаза, вроде черные, а лба не видел, кепи…
   – Хорошо. Как он одевается, что носит? Отличается от других?
   – Да нет, по моему, форма как и на всех, полевая…
   – Ладно. Скажи последний вопрос. Сагдалаев пойдет этим путем?
   – Не знаю. Этого не знает ни кто. К лагерю есть еще две дороги, одна через лесной массив Балабановский, а другая через гору Алмаз.
   Мне уже он стал безразличен. Я отдернул кинжал от горла.
   – Капитан, если вам что то надо выяснить еще, допрашивайте дальше. Сержант, – маню пальцем Круглову, – отойдем в сторону.
   Мы идем в темноту леса и останавливаемся, держа в поле зрения огонек костра.
   – Наташа, – я так впервые назвал ее, – не знаю, как сложится обстановка, но может случится всякое, совсем не предвиденное. Если мы не сможем уничтожить банду, то ты должна уничтожить главаря. Вся надежда тогда будет на тебя.
   – Я это догадываюсь. Я слышала, как вы допрашивали пленного и поняла, что никто из нас не знает, как выглядит этот бандюга, поэтому буду стрелять в того, кто покажется мне главным.
   – Правильно. У него есть еще одна страшная примета. Он любит устраивать публичные казни и сам приводит приговор в исполнение. Так, подойдет к несчастному, небрежно полоснет по горлу ножичком или играючи разнесет мозги из пистолета. Так что, если не сможешь разобраться, кто из них старший, стреляй того, кто будет палачом.
   – Вот, сволочь.
   – Хочу тебя предупредить, будь осторожна… мне кажется капитан Симаков, что то нам не договаривает.
   – Я ему тоже не доверяю. Вы с сержантом всю черновую работу делаете, а он приходит на все готовенькое и гадок, ой как гадок… Зачем его нам подсунули?
   – Еще не разобрался.
   – Я буду с ним очень внимательна.
   – Вот и хорошо. Пошли обратно…
   У костра на бревне сидит Симаков, я не вижу ни пленных, ни Степанова.
   – А где остальные? – спрашиваю его.
   – Я приказал сержанту их убрать.
   – Но я это вам не приказывал.
   При всплесках огня от костра вижу, как с ненавистью на меня посмотрел капитан.
   – Лейтенант, я здесь еще и от федеральной службы и должен решать задачи поставленные передо мной управлением. Сбор информации, это моя основная задача, ваша – все остальное. Вы сами отдали мне пленных и я, получив от них все что нужно, решил их ликвидировать. Кстати, вы сами в предварительном разговоре, хотели сделать то же самое.
   – Хотел, но я всегда уважал единоначалие. Сейчас я вам сделал замечание, а в дальнейшем… еще раз будете самовольничать – расстреляю.
   Сзади, как тень возник Степанов.
   – Я все выполнил, товарищ капитан.
   Наша группа идет по лесистому откосу, где-то внизу, в метрах восемьсот, параллельно нам, кривляется ручей и похоже, движется отряд из девяти человек.
   Это настоящий лагерь. В крутом склоне, у берега ручья, вырыто восемь пещер, входы их прикрыты одеялами. Я предположил, что здесь около сорока человек. Прибывшая группа Салладина, уже растворилась среди местных бандитов, это я определил по пленному, которого привязали к сухому дереву у ручья. Мы слишком далеко от лагеря, просматриваем его плохо, из-за мешающих деревьев, и поэтому предполагаем, что секреты все же есть и они где-то выставлены по периметру лагеря. Пока Степанов на стреме, Симаков, я и Круглова, забрались за вывороченное из земли старое дерево, где пытаемся разработать хоть какой-то план действия.
   – Я предполагаю, что надо прежде всего связаться со своими, – говорю им.
   – К сожалению…, – капитан разводит руками. – Мы не можем связаться со своими. Я проверил радиотелефон, он не работает.
   – Как не работает? Когда проверили? Кто вам разрешил это?
   – Связь доверили нести мне. Час назад, когда из рюкзака доставали консервы, то я обнаружил, что на лицевой панели радиотелефона вмятина. Попробовал включить, не работает.
   – Почему же мне сразу не сообщили?
   – Мы так спешили, что не успел…
   Я и Круглова смотрят на него, открыв рот. Что это, халатность или умышленный ход? Наконец, я пришел в себя.
   – Дайте телефон.
   Симаков вытаскивает радиотелефон и подает мне. Действительно, на лицевой панели рядом с кнопочками глубокая вмятина, похоже от консервной банки. Пытаюсь включить, но не красного огонька, ни звука зуммера, нет.
   – Отвертку, у кого есть отвертка?
   Симаков жмет плечами, Круглова растеряно мотает головой.
   – Черт, черт… Этого не может быть. Чтобы так вмять, нужно двинуть по нему что есть силы.
   – Вы что, подозреваете меня? Что я это сделал умышленно? Да как вы смели так подумать, товарищ старший лейтенант.
   – Смел. И мне кажется, что это вы сделали нарочно.
   – Думайте, что хотите, товарищ старший лейтенант, но вы не имеете права меня так оскорблять. Я вынужден буду доложить об этом по команде. Вы никак не можете понять, что я работаю в ФСБ, а эта служба никогда не делает ничего нарочно. Кстати, у нас была возможность иметь связь. Если бы вы не приказали уничтожить мобильные телефоны, которые мы захватили под Анджели, то давно бы связались со своими.
   – Я не в силах вас убрать от участия в операции, товарищ капитан, но…
   – Не грозите мне, старший лейтенант, не надо. Ко всему стоит подходить трезво. В любой операции могут быть свои промашки, свои просчеты, предусмотреть нельзя ничего. Но приказ надо выполнять, поэтому, хоть я и не имею право руководства операцией, предлагаю все же что-то выполнить. Например, обстрелять самим лагерь или снайперше уничтожить кого-нибудь.
   Здесь произошла большая пауза. Круглова с ненавистью смотрела на Симакова. Я чувствовал нутром, что то здесь не то, но… доказать ничего не могу. Наконец, вынес решение.
   – Итак, основную часть операции придется возложить на снайпера, – сообщаю им. – Она будет стрелять по бандитам с определенной точки, поближе к лагерю, а мы обеспечим ей отход.
   – А вы знаете главаря в лицо? – спрашивает Симаков.
   – Нет. Будем стрелять в него по тем приметным признакам, что обрисовали пленные.
   – Это слабый довод, а вдруг ошибетесь и убьете не того?
   – Значит будем искать другие пути, чтобы его уничтожить.
   – Это сумасшествие… Либо нас перебьют, либо мы можем застрять в этих лесах, пока не подохнем от голода.
   – У вас есть другое предложение?
   – Есть. Я предлагаю совершить дополнительный поиск и взять в плен из лагеря еще одного бандита, который может быть нам и укажет на Сагдалаева, а вот после этого… стрелять.
   – Для этого надо переловить и перестрелять пол лагеря, потому что после первого же нападения на них, на нас навалятся все бандиты. К сожалению, это нам не по силам, нас только четверо.
   – Однако, мы передовой пост бандитов сняли, если они это обнаружили, то уже давно должны искать нас…
   – Может быть и ищут. Вон тот пленный, что привязан к дереву, наверно им тоже рассказал все.
   – Вы старший, решайте сами. Только сухой паек у нас уже почти кончился.
   – За воду переживать не надо, ручей рядом, а есть будем то, что дает природа. Правильно я говорю, сержант? – обращаюсь к Кругловой.
   – Да, товарищ, старший лейтенант.
   Она улыбнулась, видно вспомнив Чупры.
   – А теперь мы поползем вперед выбирать позиции. Там устройтесь поудобней, не шуметь и до моего приказа их не покидать. Уйти сможете, только тогда, когда выполните хотя бы часть задания.
   – Есть.
   – Тогда, вперед.
   Мы уперлись в огромную, сваленную ель. Ее корни огромным щитом подняли землю метра на два. Я попытался подлезть под приподнятым стволом, но тут.. рухнул в яму, прикрытую ветвями.
   – Старлей, вы как? – слышу шепот Степанова.
   – Помоги выбраться.
   Он выдергивает меня за руку.
   – Слушайте все, мы будем размещаться в разных точках, вокруг лагеря, если будет облава, сбор здесь, лучшего схрона не сыскать. Сразу же сюда и накрыться этими ветками. Понятно.
   – Это самоубийство, – шипит Симаков. – А вдруг накроют и сразу всех?
   – Значит либо плохо замаскируетесь или чем-нибудь выдадите себя.
   – Вы так говорите, будь то вас с нами не будет.
   – Все может быть. Не будем загадывать вперед.
   Пришлось обойти ель со стороны комля.
   Где то в ста метрах от лагеря, чуть не нарвались на секрет. Запах вони давно не мытого человека, раскрыл место, где спрятался часовой. Пришлось отползти левее и подняться повыше на склон. И вдруг удача, деревья расступились и неровный склон, покрытый кустарником и пучками травы, раскрыл место стоянки. Обзор, великолепный, хотя лагерь развернут для нас сбоку, все вырытые норы, ручей, место отдыха бандитов, как на ладони, но этот открытый участок все же узок среди окружающего леса. Зато до ручья, метров под триста.
   – Отсюда, сможешь достать? – шепотом спрашиваю Круглову, прямо в ухо.
   Она долго смотрит в окуляр прицела, потом кивает головой.
   Я пожал локоть Кругловой и вместе с Симаковым пополз еще левее, опять в лес. У небольшого старого пня ели, жестом показываю капитану, чтобы он занял позицию здесь.
   Бандиты ходят по лагерю свободно, кто чистит оружие, кто отдыхает под кронами деревьев, идут очередные замены секретов. К шести вечера все оживают, к ручью выходит отряд человек двадцать. Почти все жители лагеря выбрались из пещер и возгласами встречают прибывающих. Неразбериха продолжалась почти пол часа и лагерь успокаивается. Быстро наступает темнота, я еще раз проверил, как разместились разведчики. Степанов в своем логове полглаза дремлет, Круглова подключила к прицелу ПНВ и разглядывает лагерь в окуляры, зато Симаков бессовестно дрыхнет. К сожалению все очень устали и под утро на своих постах спят все мои разведчики, даже я не выдержал…
   Лагерь ожил, где то около восьми часов утра. Я смотрю в бинокль и… не вижу у дерева пленного. Вот черт, проспали.
   В десять часов все бандиты столпились у дерева, где недавно был пленник, организовав широкий круг. В середину его притаскивают Айвара Челубеева. Я в бинокль вижу, как отделали бедного татарина, лицо черное и окровавленное от побоев, ноги волочатся по камням. Несчастного подвесили на веревках за руки за сук, но так, что ноги касались земли, тот обречено свесил голову. В центр круга входят двое вооруженных людей в защитной форме, все они бородаты и в кепи, один из них поднял руку и заговорил. Звук до меня не доходит, в мозгах одно, кто главарь, этот, который говорит или другой. Сумеет ли Круглова подстрелить того, кого надо. Речь кончилась и тут произошло неожиданное, от толпы отделился еще один бородач и схватив пленника за волосы приподнял ему голову. Блеснул кинжал и…
   – Круглова, стерва, стреляй.
   Но у нас тихо. Я вскочил и согнувшись несусь к лежке, где устроилась снайперша. За кустами стон и кряхтение. Раздвигаю ветки, по земле катаются Круглова и Симаков. Лицо у Наташи в крови, она рукой схватила кисть капитана в которой сжат нож. И как только в такой хилой женщине столько сил. Прикладом автомата заехал по затылку Симакову, тот свалился на девушку и затих. Круглова всхлипывая выползает из под него.
   – Я не могла застрелить, он… помешал.
   Я заткнул ей рот ладонью.
   – Тише. Что произошло? – шепчу ей.
   – Все было в порядке, – она всхлипывает, но пытается говорить тихо, – я помнила ваши слова, что стрелять надо в того, кто расправится с пленным. А тут… это свалился и говорит: « Не смей, я тебе запрещаю стрелять…». Я говорю, что исполняю приказ и прошу не мешать. Тут он и двинул меня ножом, вот сюда, – она пальцем показывает в левый бок. – Тут уж было не до стрельбы. Капитан, как бешеный вцепился в меня, сумел еще распороть кожу на голове, если бы не вы…