Кукаркин Евгений. Маленький кусочек большой жизни

   Я с недоумением гляжу на нее, что это, нахальство или что то другое.
   - Вы мне объясните в чем дело?
   Она замялась.
   - Видите- ли, к нам приезжают родственники из Сибири и им надо немного пожить у нас. В нашей квартире и так тесно, по всей видимости мне придется пожить в другом месте. Не подумайте, я не хочу осложнять вам жизнь и поэтому перееду ночевать к подруге, но мне нужно кое какие вещи вывести из дома и где то оставить их на хранение. У подруги только раскладушка для меня, тоже в комнатке мало места. Я подумала, может быть вы мне разрешите оставить у вас два чемодана.
   Настырная девушка, ничего не скажешь.
   - Хорошо, привози.
   - Вот и ладненько, а то мне так неудобно, вас утруждать.
   Я уже кончил обедать и встал.
   - Сегодня я говорил с нашим профсоюзным деятелем по поводу Василия Герасимовича. Он отказался участвовать в похоронах, поэтому я попрошу вас, свяжитесь с родственниками Василия Герасимовича, узнайте, можем мы чем-нибудь им помочь.
   Она кивает головой.
   - Я поговорю с ними.
   К концу дня позвонил Лешка.
   - Юрка, ну ты и... крутанул.
   - О чем ты?
   - Я по поводу Алки. Ловко ты ее отшил у консерватории, девушка вся в трансе Тебе что, она не очень?
   - Не очень.
   - Ладно, старик, раз не пошло, так не пошло. Слушай, мне звонили из комитета, предлагают устроить сбойчик, собрать всех бывших афганцев нашего полка.
   - И когда?
   - В пятницу в семь вечера в клубе текстильщиков.
   - Почему вы все празднества совершаете в рабочие дни? Почему бы не собраться в субботу, организовались бы в этот день.
   - Старик, по выходным дням надо отдыхать. Так идешь?
   - Приду.
   - Можешь взять с собой... подругу, если не можешь, я тебе организую.
   - Обойдусь в этот раз без тебя. Пока.
   Бросаю трубку и тревожно думаю, кого бы пригласить на этот вечер.
   С Сашей я знаком еще по институту. Она мне тогда очень нравилась и все бы шло к хорошей любви, но судьба решила по своему. После учебы меня взяли в армию и послали в Афганистан, а Саша не дождалась, вышла за муж. Когда вернулся на гражданку, то попытался встретится с ней, но эта встреча ни к чему не привела. Саша не захотела менять свою судьбу. После этого прошло уже четыре года, Сашин муж сбежал к другой женщине, оставив ее с пяти-годовалым ребенком. И вот после звонка Алеши, я решил все же связаться с ней.
   Мы сидим в кафе и уплетаем бифштексы. Саша очень изменилась, стала крупнее, лицо округлилось и короткие обесцвеченные волосы делают ее очень молодой.
   - Как Светочка? - спрашиваю ее.
   - Да ничего, хорошо когда есть бабушка и дедушка, эти души в ней не чают.
   - А в личной жизни есть изменения?
   Она смеется.
   - Все тебе так и расскажи. Но все же, я честно с тобой поделюсь, есть у меня на примете один молодой человек, умный, сильный и... застенчивый. Один раз в год приглашает в кафе.
   - И кто же это, я его знаю?
   - Знаешь, но... имени тебе не скажу.
   - Хорошо. Помнишь, когда мы учились, с нами в потоке был Коля Румянцев, Гриша Шмелев...
   - Помню.
   - Ты не хочешь с ними встретится? После завтра собираются афганцы, я хочу пригласить на этот вечер тебя.
   Она задумчиво смотрит на меня.
   - Знаешь, мне очень хочется увидеть этих ребят и как то неприятно... Эта война вылила столько крови и все воспоминания на вашем сборище будут о ней. Но все же если ты очень хочешь, я приду.
   - Конечно, даже очень желаю, чтобы ты пришла.
   - Договорились. Мама после завтра посидит со Светочкой. Давай теперь поговорим о тебе. А у тебя как с личной жизнью, есть девушки?
   - Нет. Так и не обзавелся. Чувствую, становлюсь очень старым и от этого придирчивым в выборе.
   - Да уж, совсем старик, - улыбается она. - Работаешь все на том же заводе?
   - Все там же.
   - Я тебе завидую. Сама поменяла уже пятую кантору и все не нравится. Если бы не Светка, послала бы все к черту, укатила на край света и жарилась под пальмами на солнце.
   - Жуткая перспектива. Там со скуки сдохнешь.
   - Ну взяла бы мужичка. Поехал бы ты со мной?
   - Нет. Работы много и очень хорошо, что у тебя есть Светка.
   - Это конечно. Ты домой меня проводишь?
   - А может ко мне поехали, я тебе хороший ужин сварганю.
   - Нет, я лучше домой.
   Опять дурной день. Сегодня шли испытания с новой пресс-формой, представленной проектным отделом. После прессования необычайно толстой порошины, она не захотела выйти из пресс-формы. Когда стали отдирать пуансон от матрицы, то порошина настолько прилипла к металлу, что просто разорвалась на части. Вся конструкторская команда и инженеры нашего цеха собрались в боксе.
   - Юрий Андреевич, надо как можно быстрее отдирать порох от пресс-формы, - говорит мне главный конструктор.
   - Легко сказать, а как это сделать, чтобы не повредить хромированную поверхность?
   - Подумай, у тебя на это технологи есть. У нас теперь другие появились заботы, как в следующий раз вытащить изделие из пресс-формы и чтобы оно не прилипло.
   - Вы знаете от чего порох пристал к металлу?
   - Конечно, нужно искать поверхностно активные вещества или их называют еще ПАВами. При прессовании они должны прикрыть поверхность порошины тонким слоем своего состава и при этом только, изделие легко отделится от матрицы и пуансона.
   - И долго будете искать?
   - Долго, ПАВов очень много, а вот подобрать их для данного режима, чтобы не испортить свойства пороха, трудно. Я запросил лабораторию, получил некоторые рекомендации, но... сам знаешь, там испытания идут на миллиграммах, а у тебя на десятки килограмм..., совсем другие условия.
   - Миша, - кричу я своему технологу.
   - Да, Юрий Андреевич.
   - Подумай как отодрать порох от поверхности пресс-формы не повредив ее.
   - Я уже подумал. Сейчас возьму двух слесарей, будем аккуратно снимать...
   - Только, пожалуйста, без ЧП.
   - Не беспокойтесь, Юрий Андреевич, все будет нормально.
   Первый опыт изготовления новой порошины провалился.
   Дома тихо, у меня свое хобби. Сижу за рабочим столом и по книге, об истории самолетов, из отходов пластмасс изготавливаю их макеты. Уже десятки самолетиков от самых первобытных братьев Рай и Фарманов до современных боевых истребителей и бомбардировщиков красуются на полках стеллажей. Работа трудная, ручная, особенно где требуется изготовить мельчайшие детали и даже без лупы не обойтись.
   Хлопнула входная дверь.
   - Кто там? - кричу, даже не сдвинувшись с места.
   - Это я, - слышу голос Марины и тут же ее требовательные нотки к кому то. - Ставьте сюда. Спасибо. Вот вам деньги, как договорились.
   - Спасибо, хозяйка, - раздается сиплый голос и тут же хлопнула дверь.
   Поспешно выскакиваю из-за стола и бегу в прихожую. Марина стоит у двух здоровых чемоданов.
   - Вот, Юрий Андреевич, привезла.
   - Вижу. Чемоданы будут мешать на проходе, если ты не против, я сброшу их во встроенный шкафчик.
   - Нет, не против.
   Я схватился за ручку чемодана.
   - Ого, уж не кирпичи ли там?
   - Нет, книги...
   - Хороший вес.
   Дотаскиваю вещи до шкафчика и прячу там.
   - Ну я пошла, Юрий Андреевич.
   - Иди.
   Второй день неудача. Порошина не получилась. Когда развели пресс-форму, куски пороха опять прилипли к металлу, окончательно развалив заготовку. Главный конструктор сомнительно трясет головой.
   - Чего то не то..., - кривит губы он.
   - Но мы же сейчас прессуем изделия для ракет, - говорю ему, - там схожий состав, почему же не получается.
   - Состав другой, эта штука будет помощней той и не всякие опробованные добавки уже подойдут сюда. Видишь, старый ПАВ уже не подходит, да и толщина порошины другая, поэтому режим прессования изменен. Здесь можно считать все новое.
   Я качаю головой.
   - Видно у нас с вами будет очень длительная работа.
   - Что поделаешь. Пока дают деньги, будем делать.
   К пресс-форме подходит Миша и два слесаря с пластмассовыми скребками.
   - Просьба, всем покинуть бокс, - просит мой технолог.
   Саша в темно-синем платье и выглядит привлекательно. Я довез ее до клуба текстильщиков и у входа сразу же увидел Лешку со своей женой.
   - Ба... Да это же Александра, - Лешка сразу потянул к ней руку. Здравствуй Сашенька. Ты выглядишь еще лучше, чем тогда на вокзале, когда провожали нас.
   - Леша, здравствуй. Ты тоже здорово изменился, стал солидней...
   - Познакомься, моя жена, Лена.
   Они. разглядывая друг друга, пожимают руки.
   - А я думал, с кем придет Юрка, - продолжает Лешка, - и не ожидал увидеть тебя. Надо же, как быстро летит время.
   - Ты прав.
   - Пойдемте в клуб. Сегодня будем гулять.
   У входа в зал стоит наш бывший командир полка подполковник Сергей Павлович.
   - Ребята, вы... Юрий, Леша, вот так встреча.
   Он обхватывает нас за плечи и прижимает к себе.
   - Сегодня радостный день встреч и горечь воспоминаний. Все же не следует нам забывать те годы, когда мы были связаны сильной дружбой и надеждой выжить. Идите, ребята, там много собралось наших... - подполковник подталкивает нас к залу.
   Здесь полно знакомых лиц, но как изменились ребята, кто потолстел, кто похудел, кто выглядит безобразно, кто моложаво. Несколько инвалидов сидят в креслах с большими букетами цветов. К нам подошло несколько парней, эти учились вместе со мной в институте. Ко мне и Саше тянутся руки.
   - Сашенька, какая ты..., - восхищенно глядит на нее Коля Румянцев.
   - Мальчики, девочки, неужели это вы, - Гриша Шмелев нагло целует Сашу в щеку, а меня небрежно похлопывает по плечу.
   - Ребята, как рада вас видеть..., - Саша по очереди обнимает их.
   - Пойдемте, я там столик сообразил, - Гриша тащит Сашу за собой, вся наша группа идет за ним.
   Это не столик, это стол. За ним две молодые женщины, которым нас сначала представляют, потом к ним подсаживается Гриша и Коля, это их примадонны. Еще двое бывших бойцов нашего взвода, толи со своими женами, толи подругами. Одного из них я знаю, это Володя Паршин, пулеметчик, демобилизовался из Афгана, раньше меня на год.
   - Юрка, привет, - он тянет мне руку через стол.
   - Привет.
   - Хотел Машку, мою сестру, привести сюда, а она как узнала, что ты придешь, сразу отказалась. Чем это ты ее напугал?
   - Машку?
   И тут мне словно стукнуло по голове. Машка, это Марина Паршина, мастер цеха. Черт, никуда не деться от нее.
   - Слушай, я даже не представлял, что она твоя сестра.
   - Маша, твоя хорошая знакомая? - невинно спрашивает меня Саша.
   - Она работает со мной в цеху.
   - А...
   - Ничего, ты Машку держи в ежовых рукавицах, - продолжает мысль Володя, - она жалуется, что ты несносный, въедливый тип...
   - Это точно, - кивает головой Саша.
   И тут они рассмеялись. Мы уселись за стол и приготовились пировать. Разговоры и воспоминания витали в воздухе...
   Здесь сильно не разгуляешься, на столе только шампанское и фрукты, но находчивые афганцы уже выдернули припрятанные в складках одежды бутылки с водкой и шум встречи стал охватывать всех присутствующих. Выступил с данью к павшим командир полка, с здравицами - замполит и начальник штаба, орали перегретые спиртным сослуживцы, Саша пила небольшими порциями шампанское и похоже одна была более менее трезвой среди всех приглашенных. Заиграла музыка, это нанятый небольшой ансамбль пытался встряхнуть бывших сослуживцев. К Саше подлетел Гриша Шмелев.
   - Александра, нечего рассиживать со своим бирюком, пойдем встряхнемся.
   - Ты танцевать то можешь? - усмехается она.
   - Я все могу. Пошли.
   - Ты не против? - оборачивается ко мне Саша.
   - Иди... иди.
   Они уходят в другую половину зала, где уже организовалось что то на подобии - сбойчика. Хмельные пары пытаются двигаться в такт музыке. Мои друзья за столом шумят, вспоминая выжженную землю Афгана. Володя Паршин через стол рассказывает мне о себе.
   - Я ведь из дома после войны ушел. Тошно было смотреть на родню, все там на меня смотрели, как на лишний рот. У меня тогда с работой было туго. В доме теснота. Нашел девчонку, вот она моя Ниночка, - он нежно кивает на свою подругу, - с нормальными родителями, женился на ней и ушел из дома. Осталась у родителей Машка, жалко мне ее, славная девчонка, но вот задавлена мамашей и глупостей много делает из-за нее.
   - А мне она казалась очень ершистой.
   - Конечно так и будет, вы же там как кошка с собакой. Она мне рассказывала все о тебе.
   - Часто встречаешься с семьей?
   - Помогаю... Как никак вырос то там.
   Вечер вступает в последнюю фазу, когда надравшиеся афганцы чувствуют, что пора выпустить пары. Уже организовалась компания двинуть на ночь в баню и опробовать там сауну. Во главе с замполитом эти парни шумно уходят, утаскивая своих подружек. Володя примыкает к ним и за столом осталось несколько редких пар. Саша спрашивает меня.
   - Юра, нам не пора?
   - Да, поехали.
   - Ты меня проводишь до дома? - спрашивает меня Александра.
   - Конечно.
   В такси я прижимаюсь к Саше.
   - Поехали лучше ко мне.
   - Юра, уже поздно. Меня ждет мама, Светка. Давай в следующий раз.
   Теперь ее не уговоришь, я это знаю. Расслаблено откинулся на спинку.
   - Не расстраивайся, - улыбается Саша.
   - Я не расстраиваюсь, я злюсь.
   Сашу проводил до дома и поехал к себе. Поднимаюсь по лестнице до своего этажа и вижу на подоконнике знакомый силуэт.
   - Марина Ивановна? Что вы здесь делаете?
   - Я... пришла к тебе..., но ключ... забыла, оставила дома...
   Да она пьяная в стельку. От нее несет перегаром за версту.
   - Марина Ивановна, вам надо домой или где вы там спите...
   - Я... хочу спать с тобой..
   И тут она икнула и стала подниматься с подоконника. Я понял, что никуда она уже добраться не может. Девушка вцепилась в стенку и медленно стала перебираться ко мне. Не дойдя шаг она, повалилась и мне пришлось ее подхватить.
   - Надо же, нажраться как свинья.
   - А вы тоже... нажрались...
   Тут Марина отключилась, пришлось затаскивать ее в мою квартиру.
   Пьяную куклу опять свалил на диван. Немного пришел в себя, окунулся под душем и вернулся в комнату. Как и в тот раз, раздел ее до гола и накрыл одеялом. Вот навязалась на мою голову. И так что у нас завтра... суббота, выходной день. Для кого- нибудь может быть и выходной, а у меня завтра похороны Василия Герасимовича. Все же немного высплюсь, хоть до одиннадцати.
   Утром проснулся и вышел в гостиную.
   - Эй...
   Но что это? На диване Марины нет, как нет на стуле ее платья и одежды. Обошел всю квартиру... пусто. Ну и хорошо, меньше нервотрепки.
   На кладбище мало народу. От цеха почти несколько человек, хотя приглашали всех. Прессовщица Клавдия Яковлевна встретила как родного.
   - Юрий Андреевич, вот хорошо, что пришли. Представляете от завода вы из начальства, почти один...
   - Каждый приходит по своей совести...
   - Вот именно, мужик столько лет заводу отдал, а эти, никакого почтения... Да что с них взять, все молодые..., начальство, считай, пять раз менялось, пока Василий был начальником цеха.
   - А где же наш профорг?
   - Не пришел. Ему сейчас не до этого. Анатолий кляпает очередной пасквиль...
   - Что это значит?
   - А вы не догадываетесь? Он теперь метит на место Василия Григорьевича, вот и пишет тысячи бумаг, доказывая, что без него цех не пойдет в гору.
   - А пасквиль то на кого?
   - На вас, на кого же. Пока вы ему один дорогу перекрываете.
   Настроение у меня окончательно испортилось. Подъехали машины с гробом и родственниками. Начался ритуал прощания. Кто то толкнул меня в плечо.
   - Это я, Юрий Андреевич, - шепчет голос сзади.
   Да это же Марина.
   - Где ты была?
   - Пораньше встала, ездила в морг к Василию Григорьевичу, а от туда сюда.
   - Тихо, давай простимся до конца.
   Я не поехал на поминки, а отправился к себе домой.
   В воскресение отоспаться не дают. Бесконечные звонки в дверь поднимают с кровати. Сонный подхожу к двери.
   - Кто там?
   - Милиция.
   - Чего?
   - Милиция. Откройте дверь.
   - Сейчас, оденусь.
   Натягиваю штаны и рубаху, осторожно открываю дверь. Действительно на пороге два милиционера, четверо человек в штатском и одна женщина.
   - У нас ордер, на обыск.
   Милиционер протягивает мне бумагу, а один из штатских нахально отталкивает меня и проходит в квартиру, за ним послушно входят остальные. Я растерянно гляжу на них. Что еще произошло?
   Обыск проходит быстро, мебели у меня мало, зато в прихожей находят два Марининых чемодана и подзывают меня к ним.
   - Ваши чемоданы? - спрашивает меня милиционер.
   - Нет. Мне их принесла знакомая на хранение.
   - Вы знаете их содержимое?
   - Нет.
   - Гриша, помоги мне положить их на стол, - командует милиционер своему напарнику.
   Они с трудом подтаскивают чемоданы к столу. Один затаскивают на него. Старший из гражданских тоже стал помогать, он копошится с замками и вот наконец крышка открылась.
   - Граждане, понятые, - говорит милиционер, - подойдите поближе.
   Женщина и мужик в косоворотке послушно подходят ближе. Из чемодана извлекаю небольшой мешочек, развязывают перевязь и высыпают на стол желтоватый песок.
   - Смотрите, этот песок по внешнему виду похож на золото.
   - Золото?
   Я ошеломлен.
   - Здесь около двадцати мешочков. Мы предполагаем, что в каждом мешочке почти килограмм, а это значит в чемодане около двадцати килограмм золота. Все что вы видите, составим протокол, а потом содержимое проверим в лаборатории управления и там же точно все взвесим, а сейчас откроем второй чемодан.
   Сволочь Марина, в какую пакость меня затянула. Во втором чемодане тоже самое, те же мешочки с песком.
   В управлении милиции меня долго держали, составляли массу бумаг, задавали десятки вопросов и, к моему великому удивлению, отпустили домой. Напоследок, капитан, что меня допрашивал, сказал.
   - Вас спас ключ.
   - Какой ключ?
   - Тот, что вы дали своей сожительнице, любовнице или как там... Марии Паршиной. У нее нашли ключ от вашей квартиры. Она сначала отпиралась от всего, даже от вас, а после такой находки раскололась.
   - И что она рассказала?
   - А вот это вам знать не положено. Лучше отправляйтесь домой.
   Воскресение пропало.
   Мастер цеха, Марина Ивановна на работу не пришла. Мне пришлось срочно сделать перестановку кадров. Я вызвал Клавдию Яковлевну.
   - Зачем вызывали, Юрий Андреевич, - спросила она, едва переступив порог кабинета.
   - Марина Ивановна не вышла на работу. У меня к вам просьба, возьмите ее участок, а вместо себя для работы в боксе, вызовите со второй смены Наталью.
   - А что с Машей такое?
   - Пока не знаю. Буду выяснять.
   - Хорошо, Юрий Андреевич, я возьму ее участок.
   Как только прессовщица ушла, я стал звонить Марии домой. Трубка отозвалась мне хриплым голосом.
   - Алле...
   - Здравствуйте. Можно мне позвать Марину Ивановну.
   - А кто это говорит?
   - Это звонят с ее работы. Маша сегодня не вышла на работу. Я начальник цеха и очень волнуюсь за нее.
   - Она видно долго не придет. Маша сидит в тюрьме.
   - Вы ее отец?
   - Да.
   - За что ее посадили, можете сказать?
   - Могу. Это мой идиот, родственничек, приехал из Сибири и привез ненужный товар, а потом впутал в свои дела бедную девочку...
   - А Володя где, он знает что произошло с сестрой?
   - Знает, мы звонили ему.
   - Вы извините, что вас потревожил, у вас такие неприятности...
   - Ничего, ничего. Машку только жалко.
   Трубку бросили. Ну вот, я так и думал, что ее посадят.
   Опять с опытной порошиной неудача. Не хочет чертова штука выходить из пресс-формы. Технологи из бюро и конструктора разочаровано смотрят на изуродованные куски от огромного бруска.
   - Не знаю, что и делать? - говорит мне главный конструктор проекта, лаборатория дала рекомендации, не одна не подходит. Придется идти на ухудшение свойств, вставлять ПАВы, влияющие на структуру.
   - Юрий Андреевич, - это меня окрикивает наш технолог Миша, - разрешите мне в следующий раз отпрессовать порошину. У меня есть одна мыслишка.
   Руководитель проекта резко поворачивается к нему.
   - Что за идея?
   - Это пока мой секрет.
   - Юра, разреши ему, пусть попробует. Если загубит еще порошину, все простим. А вдруг... выйдет, - умоляюще смотрит на меня главный конструктор.
   - Ладно, пусть пробует.
   Все таки Мишка умница и может что-то придумать.
   В середине рабочего дня позвонил Володя, брат Марины.
   - Юрка, привет.
   - Здорово, Володя. Я сегодня звонил к вам домой, все знаю.
   - Юрка, надо Машку спасать вытащить ее из тюряги.
   - Как?
   - Возьми ее на поруки. Напиши ходатайство от завода, что мол добросовестный работник, на хорошем счету, порядочный человек и так далее.
   - Ладно, попробую.
   - Как сделаешь, мы с тобой к прокурору пойдем, поговорим с ним. Только сделай бумагу побыстрей.
   - Хорошо.
   Повесил трубку и задумался. В этой бумаги помимо подписей руководителей предприятия нужна еще одна, нашего подонка, профсоюзного деятеля, Анатолия Григорьевича. Этот даст повод покуражиться и еще наделает гадостей
   Анатолий Григорьевич кривит губы, читая подготовленное мною, ходатайство.
   - Это еще что такое? Мы начинаем спасать уголовников...
   - Она не уголовник, ее впутали в неприятную историю... К тому же Марина Ивановна наш человек, работает вместе с нами и ее судьба может быть в наших руках.
   - Нет, такие вещи должны завершаться правоохранительными органами, а не нами. Виновата, пусть отвечает по закону, не виновата..., там разберутся и извиняться. Подписывать не буду.
   Я понял, что от меня ждут покаяния и выдернув бумагу из рук проф бога, молча направился на выход.
   В коридоре наткнулся на Клавдию Яковлевну.
   - Юрий Андреевич, я вас ищу, - сразу же заговорила она, - как быть со сменой в вечер. Я же Наталью сюда выдернула... Может мне... У вас неприятности, - вдруг перевела разговор она. - Этот тип? - кивает на дверь Анатолия Григорьевича.
   - Он отказался подписать ходатайство. Оно очень нужно для меня.
   - Дайте посмотреть.
   Она берет у меня из рук бумагу внимательно ее читает.
   - Так вот, что произошло с Машей. Идите к себе Юрий Андреевич, я что-нибудь придумаю.
   Клавдия Яковлевна решительно входит в кабинет профсоюзного деятеля.
   К концу дня Клавдия Яковлевна зашла в мой кабинет.
   - Вот бумага, Юрий Андреевич. Я ее сама оформила.
   Я с удивлением вижу, что на ходатайстве стоят все подписи от директора до Анатолия Григорьевича и поставлена печать.
   - Как вам это удалось?
   - Пусть только попробуют мне что то отказать. Я ведь хай подниму до самого Владивостока.
   - Спасибо, Клавдия Яковлевна.
   - Ничего... Я ведь знаю, Машка хороший человек, а за таких надо побороться.
   Я и Володя сидим перед помощником главного прокурора района. У него закончился рабочий день, но настырный Володя добился, чтобы нас приняли.
   - Я в курсе дела Марии Паршиной, - говорит нам прокурор.
   - Так нельзя изменить меру пресечения? - говорю я. - Человек может случайно оказался в этой связке.
   - Я понимаю. Одно дело, когда человек не знал, что попал в переплет преступной организации. Это, например, касается вас. Мы поняли, что вы даже понятия не имели, что вам подсунули... Другое дело, когда человек знал и способствовал действиям преступников. Как участник преступления, он должен быть осужден. Так и Марина Ивановна Паршина, к сожалению, она участник...
   - Но каждый участник преступления имеет свою долю вины. Я не думаю, что Паршина, занималась воровством или сбытом, она просто перевезла чемоданы...
   - Да, но с корыстными целями. Ей за это обещали вознаграждение.
   - Но за это наверно необязательно лишать ее свободы, - вступил в разговор брат. - Неужели, если вина сестры только в том, что она перевезла чемоданы и за это посулили ей деньги, обязательно сажать ее в камеру с насильниками и убийцами. Ведь вы вправе оставить ее на свободе и вызывать на допрос, когда это будет необходимо.
   - Вы, кажется оба участники Афганской войны? - вдруг перевел тему прокурор.
   - Да.
   - Кто из вас звонил подполковнику Сергей Павловичу?
   - Я, - сказал Володя.
   - Вы серьезные ребята. Я уважаю афганцев. Такую трескотню подняли, вплоть до министерства юстиции и обороны.
   - Так помогите нам. Вот Юрий Андреевич привез ходатайство. Завод берет на поруки Марину.
   - Я сейчас не знаю, что делать. Дело Паршиной запросила районная прокуратура, это результат вашего давления на министерства. Что она решит, то и будет. Давайте я подколю ваше ходатайство и попрошу моего начальника нанести на ней свою резолюцию. Может это и поможет.
   Прошло два дня, а я не могу понять, откуда в цеху узнали об этой истории. Что то в отношении людей ко мне изменилось, все с любопытством глядят на меня, а за спиной перешептываются. Уже бесцеремонно в мой кабинет вламывается Анатолий Григорьевич и по хозяйски плюхается в кресло.
   - Как дела, Юрий Андреевич?
   - Нормально.
   - А что там у тебя было с милицией?
   - Ничего.
   - А мне сообщили, что ты замешан в контрабанде золота.
   - Кто сообщил?
   - Это неважно. Важно другое, ты, начальник цеха, непогрешимое лицо для своих подчиненных вляпался в это дело.
   - Что вы хотите от меня, Анатолий Григорьевич?
   - Только одного, вам надо подать заявление об уходе.
   - Я могу разочаровать вас, Анатолий Григорьевич, ни в какое дело я не вляпался, мне даже не предъявлено обвинение и отпущен я не под подписку и даже не свидетелем.
   - Это еще неизвестно. Мне сказали, что ваше дело еще могут пересмотреть. Тем более, что в нашем цеху у вас был соучастник, это мастер Мария Паршина, которая сейчас сидит в тюрьме и дает показания, весьма неприятные для вас.
   - Это тоже вас сказал неизвестный источник?
   - Какое вам дело, кто сказал. Важен факт.
   - Тогда я вам все отвечу. Никуда с этой должности я не уйду. А то что там несут про меня, собирайте в отдельную папочку, пригодиться.