Кукаркин Евгений. Новый Альфонс

   - Гошенька, ну надо же сорваться..., хоть один раз.
   - Надо знать с кем, где и когда.
   - Гоша, не будь занудой.
   - Я вообще молчу.
   - Я сегодня был у Аси, - сообщаю Маше.
   - Да... как она там?
   - Конечно, ей плохо, но, по-моему, она уже нашла выход.
   - Все-таки уйдет с конюшни?
   - Да.
   - Жалко лошадку. А как у тебя следующие выходные? Может, прорвемся на выставку Глазунова?
   Ай, да Маша. Уже сама предлагает мне встречу. Вижу, как у Гоши лезут на лоб глаза.
   - Надо постараться. У меня еще работа, разобраться бы с ней.
   - Маша, но у тебя же курсовой..., - чуть не стонет Гоша.
   - Ты же мне поможешь, до выходного еще много времени.
   Раздается звонок, который делит нас по аудиториям.
   - До встречи, ребята, - прощаюсь я.
   Дома, в коридоре уже ждет грымза - соседка, Евдокия Ивановна.
   - Алексей, тебе уже раз десять звонила какая то женщина. Эта не та, которая сюда ходит, другая. Она просила передать, что ты принят. Куда только, я не поняла, вроде какая то роль...
   - Спасибо, я все понял.
   - Дружок твой тоже звонил.
   - Чего-нибудь передал?
   - Нет. Сразу трубку бросал.
   Я еще раз поблагодарил любопытную старушку. Значит, я все-таки принят на роль Альфонса, ай да, Ираидка...
   Помрежиху нашел в гримерской и позвал в коридор.
   - Ираида Владимировна, можно вас.
   - Алексей, - ее улыбка растянулась по лицу. - Я сейчас.
   Она выходит ко мне.
   - Это правда, что меня приняли?
   - Конечно. Я же говорила, все будет в порядке. Пойдем в юридический отдел, там оформим договор, а потом ко мне. Я сегодня свободна.
   Она ведет меня по коридорам до нужной двери, терпеливо дожидается пока я оформил договор и оттуда тащит на проходную к своей "Волге".
   В ее доме сценарий повторился. Она вылетает из ванной обмотанная полотенцем, привязывает меня к кровати и за несколько часов высасывает до основания. После ее ненасытной "любви", я с трудом встал на ноги и оделся. Меня как пьяного, швыряет от стула к стулу. Я как автомат заправился каким-то салатом, выпил полбутылки вина и ушел на трясущихся ногах к автобусной остановке. Правда, Ираидка просила, чтобы я остался на ночь, но решил лучше уползти, чем быть рядом с ней.
   Сегодня первая встреча с режиссером. Роман Петрович, одобрительно похлопывал меня по плечу.
   - Вот, что, дорогуша, через неделю едем в месячную командировку в Болгарию. Отдай паспорт в канцелярию, пусть тебе оформят заграничный...
   - Там много будем сниматься?
   - Много. Ты слышал когда-нибудь о Галиополли?
   - Нет. Что-то знакомое, но...
   - Белая армия, после разгрома от красных, была перевезена в Галиополли, где и гнила, до своего развала. Вот там и должны сниматься исторические кадры.
   - А сцена с грузинской княжной, тоже в Галиополли...?
   - Да... В принципе южная местность, более похожа на наш Кавказ. Не будем же мы метаться, сначала на Кавказ, потом Болгария, потом Париж.
   - Что, мы еще и в Париж поедем?
   - Конечно, вся основная трагедия Альфонса во Франции.
   - Я все понял.
   - Ну и отлично. Собирайся, дорогуша.
   В институте с трудом поймал Машу в перерыве, она зубрила основные догмы политэкономии.
   - Лешка, привет! Ты знаешь, мне сейчас некогда, у нас коллоквиум, как зачет, преподаватель будет спрашивать всех...
   - После института можешь со мной встретиться?
   - Что-нибудь случилось?
   - Я уезжаю в командировку в Болгарию, почти на месяц.
   - Да что ты говоришь? Сейчас я подумаю. Давай после коллоквиума удерем?
   - Пойдет. Я тебя буду ждать внизу у парадной.
   Маша в возбуждении. Я ее привел к себе домой, она ходит по моей комнатке и разглядывает вещи.
   - Какое у тебя зеркало заляпанное...
   Еще бы, я с него смывал твой телефон, который нарисовала Натали.
   - Это растворитель не тот попался. Давай лучше, помоги мне накрыть стол.
   Достаю из холодильника припасы, вино и мы с Машей принялись готовить еду.
   - А что у тебя за командировка? Где ты работаешь? - осторожно спрашивает меня Маша.
   - Я в съемочной группе при Ленфильме.
   - Правда? Надо же, там мама раньше работала. Сейчас она в театр перешла. Может, ты маму мою знаешь, Наталья Дубровская...
   - Нет, не слыхал.
   - Это может быть, там много студий.
   - Значит твоя мама актриса, а почему же ты не пошла по ее стопам. Зачем-то бросилась в химию.
   - Не знаю. Наверно, видела, как мама мучается, ища себе работу, и решила, что с постоянной работой будешь чувствовать себя уверенней.
   - Это точно. Кончу институт и все эти халтуры побоку.
   - А мне кажется, у тебя интересная работа, вон, за границу едешь.
   - Не сказал бы, везде нужна ответственность.
   - Это правильно.
   И тут она бросила резать хлеб подошла ко мне, обвила руками и поцеловала.
   - Не хочу, чтобы ты ездил так долго, - прошептали ее губы.
   - Я тоже.
   И тут я подхватил ее под коленки и поднял, потом понес к кровати.
   - Лешка, - ахнула Маша.
   Но я ее уже положил на постель и безумно целовал, каждую клеточку открытой кожи.
   Мы все же потом поели. Маша веселилась, как ребенок, все время тормошила меня, приставала, а потом опомнилась.
   - Лешка... время то. Меня мама убьет...
   - Позвони ей, скажи, что через полчаса приедешь.
   - Где телефон?
   - Пошли, покажу.
   В коридоре Маша виновато говорила в трубку.
   - Мама, извини, задержалась в компании, сейчас приеду.
   Там что ей отвечали, и, наконец, Маша повесила трубку.
   - Ты меня проводишь?
   - Конечно. Только вызову такси.
   Заказал тут же по телефону такси, и мы пошли в мою комнату собираться.
   Когда вернулся домой, то, прежде всего, сдернул с кровати испачканную кровью простыню. Я был у Маши первым мужчиной.
   Наталья по телефону долго ахала, что не может со мной встретиться и не сможет как следует проводить. У нее скоро генеральная репетиция и теперь она вся в театре. И все же урвала час, прикатив ко мне днем.
   - Смотри, что я тебе купила, - сразу у порога двери заговорила она.
   Наталья вытащила из сумки яркий турецкий галстук.
   - Тебе подойдет, - продолжила она, - особенно к той рубахе, что я подарила.
   - Спасибо тебе.
   Я поцеловал ее в губы.
   - Только давай побыстрей, - зашептала она мне на ухо, - у меня совсем нет времени... Сейчас навалилось столько работы...
   Вырвавшись из моих рук, женщина стало яростно снимать с себя одежду.
   Этот был час безумия, она отдавалась, словно в последний раз.
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
   В Болгарии начались съемки. Первая сцена начиналась на даче княгини Нины, куда Альфонса пригласил на каникулы его товарищ по военному училищу князь Багратиони. Роман Петрович отрепетировал эту сцену два раза и теперь согласился снимать.
   На мне и князе юнкерская форма мы движемся по дорожке среди кустов роз, и тут раздается вскрик.
   - Георгий...
   Из-за кустов выскакивает молодая девушка в просторном белом платье. Она обнимает и целует молодого князя.
   - Нина, постой, - неторопливо отводит ее руки Георгий, - посмотри, кого я привез. Мой лучший друг, Андрей.
   Он подталкивает ее ко мне.
   - Нина, - она протягивает руку, и тут же мы слышим голос режиссера.
   - Стоп. Нина, мы же уже проиграли эту сцену. Какого черта ты протягиваешь так свободно руку. Ты что ни разу не смущалась, робко не здоровалась с незнакомыми людьми? Итак начали вновь. Нина, возьми себя в руки.
   Идет повторная съемка, доходим до рук. Я мягко взял ее за пальцы и осторожно поцеловал.
   - Мне князь рассказывал о вас так много...
   - Георгий, что ты там наговорил обо мне?
   - Что вы прекрасней всех цветов, - не даю князю ответить.
   - Неправда это. Георгий так не говорит.
   - Он просто сдержан, я добавил то, что он хотел сказать...
   - Княгиня, - усмехается Георгий, - Андрей известный в Петрограде ловелас, и, несмотря на это, самый верный друг.
   - Я приму к сведению твое замечание. Пойдемте в дом, с дороги вы наверно устали...
   - Веди-ка ты лучше Андрея, - говорит ей князь, - а я пойду в конюшню, мне надо встретится с моим старым другом, Пегасом.
   - Сходи, уж ладно, - снисходительно говорит сестра. - Пойдемте, Андрей.
   Она берет меня под руку.
   - Противный брат, приехал домой и нет, чтобы обрадовать бабушку, сразу же к коню.
   - Согласен с вами. Но на его бы месте, я только к вам, за вами бы ходил.
   Нина улыбнулась.
   - А вы опасны. Хорошо, что вы - не он.
   Слышен крик режиссера.
   - Стоп. Неплохо. Переходим в павильон два, перетаскивайте аппаратуру.
   Пока идет смена декораций, мы отдыхаем. Нина сидит рядом со мной на табуретке.
   - Алексей, - говорит она, - сегодня вечером у местных болгар танцы. Рванем туда.
   - Что-то мне не хочется.
   - Почему так?
   - Не нравятся мне их танцы под динамик, а потом ты же видела танцплощадку, там пыли - по щиколотку.
   - Тогда пойдем, погуляем в подсолнухи...
   - Заманчиво. Это на поле что ли?
   - Туда.
   - Пойдем.
   - Всем актерам явиться в павильон, - слышится голос мегафона.
   - Ой, до чего мне сейчас не хочется сниматься, - потягивается Нина.
   Идет сцена моего ухаживания за княгиней.
   - Я каждый след готов твой целовать, - шепчу я Нине.
   - Но нет, Андрей, нельзя так.
   И тут я обхватываю тело девушки, княжна затрепетала.
   - Андрей, увидят все. Вот будет мне позор.
   - Все будет хорошо, прекрасная богиня.
   И опять в этом месте врывается режиссер.
   - Стоп. Нина, чего ты корежишься. Ведь ты же хочешь... Покажи, что ты хочешь, не отталкивай его руки, а наоборот прижми их к своей груди. Ты завлечена в его сети, так что меньше сопротивления. Ну почему ты так скована? Снова начинаем. Давайте хлопушку...
   Я уже храбро обхватываю грудь Нины, и она прижимает мои руки к себе.
   - Пойдем ко мне...
   - Нет, нет, ты лучше приходи в мою комнату, но в полночь, когда все спят. Я приоткрою окно.
   - Приду.
   - Сюда идут.
   Она вырывается из моих рук и, встряхнувшись, скромно отсаживается от меня на скамеечку. Вбегает Георгий.
   - Андрей, ты здесь? Свершилось.
   - Да что случилось?
   - Война с немцами. Сейчас из города прискакал нарочный. Мы объявили войну.
   - Ой, - взвизгнула Нина, - да что это такое. Вам, наверно, надо срочно вернуться на свое место службы.
   - Я, думаю, мы завтра выезжаем утром рано. Андрей, готовься.
   - Хорошо.
   Георгий уходит и тут княгиня срывается со своего места и бросается мне на грудь.
   - Андрей, я вся твоя...
   Вечером мы с Ниной вышли за поселок. Огромное поле, до горизонта засеяно подсолнухом. Тысячи желтых головок склонились в сторону уходящего солнца.
   - Хорошо-то как, - восхищается Нина.
   - У тебя сколько еще здесь сцен?
   - По-моему три. Завтра с тобой в постели, потом в лагере и в карете, катим до Варны.
   - Можно сказать, мы с тобой начали картину, играли пролог.
   - Да, начало войны, 1914 года.
   - А потом по сценарию встретимся в Париже в 1924 году. Это почти через десять лет...
   - Сначала встретимся в Галиополлийском лагере и сразу укатим в Париж.
   - К черту сценарий. Пойдем в подсолнух.
   Она кивает головой. Мы заходим в поле огромных цветов, и тут я обхватываю ее за шею и целую. Нина давно ждала этого, и мы с жадностью начали пролог танца любви.
   Идет прощание последнего русского войска в Галиополлийском лагере с генералом Врангелем. Сотни солдат и офицеров, в помятой форме, с длинными Мосинскими винтовками вытянулись в неправильные ряды. Роман Петрович охрип и уже пьет валидол, в седьмой раз пытается прокрутить сцену и ничего не получается. Статисты на этом диком солнце ведут себя как полоумные, то чем-нибудь прикрываются или машут платками, а то и удирают под тень деревьев. Известный актер с мировым именем, играющий Врангеля психанул, огрел плеткой двух статистов и заорал.
   - Если сейчас кто сорвет дубль, убью.
   Порядок более-менее восстановился, и вот главнокомандующий со свитой обходят войска. В свите, помимо генералов и офицеров несколько шикарных женщин. Генерал останавливается перед знакомыми личностями и милостиво говорит с ними. Вот он подходит ко мне.
   - Капитан...
   - Стрельцов, ваше превосходительство.
   - Да, да... Помню. Вручал вам крест за Крымскую компанию.
   - Ваше превосходительство, - раздается знакомый голос в свите генерала, - нельзя ли походатайствовать за этого офицера.
   Да это же Нина, она по-прежнему прекрасна, несмотря на жару и прошедшее с первой встречи время.
   - Я слушаю вас, княгиня.
   - Для своей охраны я набираю достойных офицеров, нельзя ли мне уступить капитана Стрельцова.
   - Как пожелаете, княгиня. Я думаю... - взор Врангеля падает на низкого квадратного генерала с калмыцкими глазами, - генерал Кутепов, спишите капитана в резерв.
   - Слушаюсь, ваше превосходительство.
   Врангель и свита идут дальше, около меня задерживается Нина.
   - Здравствуй, Андрей. Вот мы и свиделись.
   - Здравствуйте, княгиня. Спасибо, что похлопотали за меня.
   - Я через три часа уезжаю отсюда в Париж, будь готов, коня найдешь в подворье дома генерала.
   - Я буду там вовремя, княгиня.
   - До встречи.
   Она засеменила за свитой. Мои товарищи по строю, стали поздравлять и поддевать меня.
   - Андрей, зачем тебе конь, ты оседлай ее.
   - Эй, капитан, откуда у тебя такие связи. Устрой мне тоже протеже.
   - Поздравляем, Андрей, быстрее выбирайся из этого дерьма...
   Режиссеру зачем-то нужно было показать, как мы удираем из Галиополли, хотя этого по сценарию нет, и поэтому три дня я мучался с лошадьми. Снимали участки дороги, где якобы весь день мы скакали до Варны, это четыре офицера охраны и карета с княгиней и ее подругой графиней Верейской, судя по сценарию, весьма не глупой, но странной женщиной. Только потом, после этих съемок, Нина мне сказала, что нашему Роман Петровичу показалось, что начало любви графини ко мне нужно показать раньше, хотя по книге она должна появиться позже в Варне. Когда снимали эту сцену, то я натер крестец, так как на лошади приходилось скакать галопом, из-за этого ходил по лагерю враскорячку, чем вызывал смех труппы.
   Нину отсылают в Россию, ее роль за границей кончились. Роман Петрович из экономии решил отправить девушку не самолетом, а поездом. Из всей труппы, я один пришел проводить ее на вокзал. Мы стояли перед вагоном, и Нина прижала свою голову к моей груди.
   - Как мне было с тобой здесь хорошо.
   - Мне тоже.
   - Я понимаю, что это маленький роман, но он иногда ранит сердце.
   Я молчу, не хочу давать такой шикарной женщине хоть какой-нибудь шанс.
   - Ой, - Нина встрепенулась, - хочу оставить тебе маленький подарочек, пусть это будет памятью обо мне.
   Она отрывает голову от моей груди и поспешно роется в сумочке.
   - Вот, возьми.
   Девушка протягивает мне маленькую коробочку.
   - Что это?
   - Посмотри.
   Я раскрываю ее и вижу золотистую заколку на галстук, с маленьким блестящим камешком посередине.
   - Нина, но это же... Я не могу...
   - Бери, бери, это маленький пустячок от меня. Самому красивому и элегантному любовнику, от противной девчонки.
   И тут глаза ее наполнились влагой.
   - Я пойду, - поспешно продолжила Нина, - не надо провожать меня в вагон.
   Она торопливо поцеловала меня в щеку и ушла в вагон.
   В Варне начались съемки на стареньком пароходе, на котором мы должны уплыть во Францию.
   Главное действие происходит на палубе. В шезлонге сидит графиня Верейская, рядом стою я.
   - А где княгиня? - спрашивает она.
   - Ее укачало, лежит в каюте.
   - Может быть княгине нужна помощь?.
   - Я ей хотел помочь, но она... выгнала меня. В общем, там одна из эмигранток ухаживает за ней.
   - Скажите мне, Андрей, зачем вы едете в Париж. Что вы будете там делать? Без денег и работы трудно жить в таком огромном городе.
   - Так все бегут туда, и я бегу. А как жить там... еще не знаю.
   - Хотите мой совет?
   - О да, графиня.
   - У вас необычная внешность. С таким лицом, такой фигурой в Париже можно жить безбедно. Вам надо быть альфонсом...
   - Альфонсом? Что-то я читал об этом. Быть на содержании женщины..., это унизительно для офицера.
   - Да брось, Андрей. Какой уже ты офицер? В Париже сейчас полно безработных русских эмигрантов, увы, они уже не те вояки. Без капитала и профессии во Франции теперь делать нечего. Вы же ничего не умеете делать, поэтому, чтобы в дальнейшем не нищенствовать, примите мой совет. Я понимаю, сначала трудно свыкнуться с такой мыслью, быть на содержании..., но ведь и женщины сразу проститутками не рождаются...
   - Вы обижаете меня.
   - Да брось кривляться. Сделай первый шаг, а там все будет хорошо.
   - Не знаю... Я понимаю, что мне там будет трудно, но... А Нина...? Она поможет мне устроится в Париже.
   - Не будь наивным. Княгиня без связей и денег там тоже не приживется и ей придется торговать только своим титулом. Бедная Нина ничем тебе помочь не сможет.
   - А у вас связи есть?
   - У меня есть все. Во Франции я живу уже пятнадцать лет.
   - Так может, вы поможете мне?
   - Нет. Хотя..., могу взять к себе на содержание. Ты мне нравишься.
   Верейскую играет Алла, та самая, которая вместе со мной была на пробах.
   - Лешка, ты меня не очень-то хватай, - смеется она в перерывах съемок. - А то, ведь я завожусь, изнасилую прямо перед камерой.
   - Так тебе главный и даст...
   - Тогда после съемок.
   А глаза - хитрющие. Мы едем в поезде в Париж, в отдельном купе.
   - Может до..., - хмыкаю я.
   Алла прекращает улыбаться.
   - Может и до. Слушай, у тебя еще по сценарию встреча с десятью или более женщинами, неужели ты будешь трахаться с каждой?
   - Но это же съемки. Там все имитация.
   - Ну да... Голый мужик лезет на голую женщину. Неужели не хочется каждую?
   - У меня дурной пунктик в голове, перед камерой и посторонними не могу.
   - А без камеры?
   - Наверно могу.
   - Ну, ты даешь. Мне кажется, писатель писал книгу с тебя.
   - Алка, чего ты несешь? Альфонс, мужчина, который находится на содержании женщины. А меня, что... содержат?
   - Время, конечно, не то, бабы денег, естественно, не дают, но все время в чем-то помогают, то постирают, то покормят, то преподнесут подарочек, а, может, и проталкивают... Я все думаю, до чего же ловко устроены мужики. В жизни пробивают себе дорогу, если не умом и бицепсами, так членом.
   - А вы что, не такие?
   - Такие, но мы женщины, нам суждено страдать и торговать своим телом.
   - Чего ты от меня хочешь?
   - Пока тебя.
   В Париже устроили в номерах второразрядной гостиницы. Мне достался маленький номер с холодной обшарпанной комнатой с ванной и туалетом. В первый же вечер в дверь постучали. На пороге стояла Алла с бутылкой вина в руке.
   - Алеша, я замерзла, пришла погреться.
   - Проходи.
   Вино мы выпили, а потом разделись и полезли греться на кровать под одеяло.
   Без конца идут съемки, режиссер считает деньги и поэтому торопит нас на репетициях.
   - Ирина, чего ты жмешься. Альфонс подходит к тебе и хватает за плечи, ты, наоборот,... к нему сразу же, к нему...
   - Так, щекотно.
   - Алеша, тогда схвати ее за грудь, да так, - он сжимает кулак, - чтобы не было ей щекотно.
   - Так не надо. Роман Петрович, я больше не буду...
   Ирина играет роль Марины, служанки у графини Верейской, из-за которой госпожа потом выкидывает Альфонса на улицу.
   - Тогда поехали... Мотор...
   Я ловко перехватываю Марину из-за угла коридора и прижимаю к себе.
   - О Мари...
   - Господин, - ее трясет то ли от страха, то ли от волнения, - нам так нельзя.
   Моя рука нарушает сценарий, опускается ей на грудь и нежно ее гладит. Режиссер молчит, и я продолжаю нахальничать.
   - Меня уволят, - отчаянно шепчет она.
   - Неужели я тебе не нравлюсь?
   - О, господин, я вас люблю. Но прошу, не сейчас.
   - А когда?
   - Графиня едет на прием сегодня вечером.
   - Ну, хорошо, иди.
   Выпускаю девушку, и она, пошатываясь, уходит.
   - Стоп, - орет режиссер, - снято. Хорошо, Мариночка, так и работай дальше.
   Мы работаем. Идет сцена в спальне графини, на кровати я и Марина. После бурной любви, отдыхаем. Марина положила голову мне на грудь.
   - Тут в лавке за углом, продают ажурные чулки. Ты можешь мне купить? говорит она.
   - А почему бы нет. Могу, конечно.
   - Какой ты... славный...
   В этот момент стук в дверь и чей то женский испуганный голос кричит.
   - Марина, к парадной подъехала госпожа.
   - Графиня, - взвизгивает моя подруга, - боже мой! И мы в ее постели.
   Мы вскакиваем и начинаем быстро одеваться, но дверь распахивается раньше, и в спальне появляется Верейская.
   - Так вот вы где? Ну, ты, подстилка, брысь отсюда, - полуодетая Марина выбегает. - А с тобой, мой милый, я рассчитаюсь сама.
   В руках у графини появился кнут, и она его сразу же пустила в дело. Сыромятный ремень отметил на коже спины красную полосу. Я закричал.
   - Что ты делаешь? Мне больно...
   Алка сошла с ума, мне действительно больно. По сценарию графиня лупит альфонса ридикюлем, кидает в него подушки и всякие безделушки со столика трюмо, но не бьет кнутом. Что там Роман Петрович...
   - Так тебе...
   Еще один удар, и я вылетел за дверь, чуть не воя от боли.
   Уже после съемки, спросил Аллу.
   - За что ты меня так?
   - Не могу переносить, когда мои мужики с чужими бабами в постели.
   - Но это же игра.
   - А я с тобой, например, спала по настоящему.
   Ошалело гляжу на нее.
   - Причем здесь наши отношения и сцена?
   - Притом.
   Она повернулась и ушла от меня. Зато режиссер был доволен.
   - Классно получилось, Алеша. Мне понравилось, я даже не стал переснимать, мы успели снять появившиеся рубцы...
   Теперь уезжает на родину Алла. Ее роль тоже закончилась. Перед отъездом она зашла ко мне в номер.
   - Леша, извини меня. Сорвалась и отстегала тебя кнутом. Знаешь, тоскливо стало, подумала - уеду, а он здесь с другими... Весь день мучалась, а потом решила, что взять с Альфонса, Альфонс есть Альфонс.
   - Да ладно тебе... Мы с тобой еще должны встретится в Питере, у нас есть последняя сцена.
   - Знаю. Там всего два слова: "Пошел вон", и это говорю я.
   Она обняла меня, потом улыбнулась и сказала.
   - Леша, ты без меня не очень-то.... Знаю, парень ты талантливый, в свою роль, по-моему, очень вжился. Смотри, не будь здесь, как настоящий альфонс, а то ведь он плохо кончил.
   По сценарию, Марину тоже вышибли из дома графини, и она решила помочь бедному альфонсу. Девушка знакомит меня в Париже с несколькими богатыми женщинами. Одной из них я так понравился, что она берет меня на содержание. Это женщина с превосходными формами, очень большой грудью, зовут ее по настоящему Ася, но по сценарию это Марта. Ася фригидна, ей абсолютно все до фени. Все мужики съемочной группы ее лапают, гладят, похлопывают по пышному заду, но она принимает это как должное и никакой реакции. На съемочной площадке Ася играет старательно, изображая влюбленную, ненасытную женщину, а после с равнодушным взглядом одевается и идет в свой номер читать любимые романы.
   Дальше по сценарию пошла серия женщин, шикарных домов, и вот, наконец, кульминация. Альфонс от перенапряжения стал импотентом. Очередная содержанка, тощая как селедка Фи-Фи, тормошит главного героя в постели.
   - Ну что же ты?
   - Я не могу.
   - Как не можешь?
   - Ну, так. Ну не могу и все.
   - За что же я тебе плачу.
   - Погоди. Сегодня, может, отдохну, а завтра все восстановится...
   - Мне нужно все сегодня.
   - Сказал же, не могу.
   - Тогда вали отсюда, тоже мне мужчина.
   Пристыженный вскакиваю с постели, одеваюсь и ухожу.
   Теперь пошли странствия Альфонса, он ищет пристанища, но все те бабы, которых он раньше ублажал, узнав, что он импотент, вышвыривают его из своих домов на улицу. Грязный, оборванный и голодный, он встречает в забегаловке одного из своих бывших товарищей по службе в Белой армии.
   - Владимир, - обращаюсь я к солидному, хорошо одетому господину.
   - Ты кто? - оборачивается он ко мне.
   - Не узнаешь, я Андрей, капитан Стрельцов.
   - Ты, Андрей? Ни за что не поверю. Да что с тобой?
   - Да вот, заболел...
   - Бедняга. Эй, гарсон, еще один прибор на стол, - говорит он проходящему мимо мужчине в фартуке.
   - Слушаюсь, - вдруг ответил на родном языке тот.
   - Да это ж русский.
   - Так точно, господин, фельдфебель Пушкарев.
   - Хорошо, фельдфебель, идите. Давай рассказывай, Андрюша. Так что с тобой произошло?
   Эта съемка в Париже последняя, завтра едем на родину.
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
   Прежде всего, я появился в институте. Маша со своей компанией стояли у дверей аудитории и о чем-то спорили. Я подошел и тихо окликнул.
   - Маша.
   Она оглянулась.
   - Алешка.
   На глазах изумленных друзей, Маша рванулась ко мне, обняла и поцеловала.
   - Почему не писал? - зашептала мне на ухо. - Я ждала твоей весточки.
   - У нас там... каждый час был расписан... и мы метались по Болгарии, потом по Франции...
   Гоша отвернулся от нас и пошел в аудиторию. Остальные Машины друзья с интересом и любопытством уставились на меня.
   - Как у тебя со временем? - спрашиваю ее.
   - Впереди еще две лекции, но я думаю, что мне сделают копии. Люсенька, - она обернулась к хорошенькой белокурой девочке, - я хочу замотать последние часы. Сделай копии с лекций.
   - Хорошо, Машенька, иди, все будет в порядке.
   Мы быстренько удрали из института ко мне домой.
   В комнатенке Маша уже по-хозяйски залезает в холодильник и вытаскивает продукты.
   - Сейчас мы что-нибудь сообразим, - бормочет она.
   На стол вываливаются банки и пакеты.
   - Так что ты там видел, за границей? - спрашивает меня Маша.
   - Почти ничего. Режиссер все время гнал съемки. Каждый час съемок стоил деньги и поэтому с утра до ночи, мы, как рабы, работали, работали и работали. Тех, кто освобождался, тут же отсылали на родину.
   - Как фильм называется?
   - Еще точно не знаю, но наверно - Альфонс.
   - Ты какую роль играешь?
   - Офицера белой армии.