Кукаркин Евгений. Отдел 'С'

   В отделе все шарахаются от меня. Никто не подходит и не разговаривает. Когда они спешно проскакивают мимо я слышу обрывки мыслей.
   - "Слава богу, пронесло..."
   Начальник принес мне первое задание. Приближается 7 Ноября 1990 года. Все сотрудники должны выйти на Красную Площадь и прощупывать мысли граждан, с целью предупреждения террористической деятельности. Мне достался участок у библиотеки Ленина, Наде Попельгейм в центре у ГУМа, а Георгию Коровину у собора Василия Блаженного. Начальник с переносной рацией стоит около меня и ждет не сообщу ли ему в какой точке возникнет опасность.
   Перед нами плывут толпы народа и думают черт знает о чем, начиная от праздничных пирогов, кончая тем, что пожрать. Есть всякие типы, кто восторгается правительством, кто несет его по клочкам. Вот идет мужик, в его голове следующее.
   - " Перестрелять этих всех засранцев, пердуна Лигачева и всю его компанию, а Горбача отметелить и повесить к верх ногами."
   - "Оружие есть?" - подаю ему сигнал.
   Мужичонку перекосило от страха.
   - "Что это, упаси господь, от всякой напасти. Грех то какой, плохо о больших людях подумал."
   Идет другой и тоже.
   - "Эх, гранатку бы мне, зафитилил бы друзьям на трибуне."
   Таких полно, но прямой опасности нет. Вот идут парни, в карманах ножи и кастеты и этих в башке другое.
   - "Пощупать бы того фраера, у него в кармане что-то есть." - думает один.
   - "У этой бабы сиськи, во... Трахнуть бы ее. А этому, блаженному загнать финик по кожу. "- думает его напарник.
   К сожалению, у меня задание другое и бандиты проходят мимо.
   Проходит час, народ все идет и идет, я уже автоматически фильтрую голоса и вдруг ближе к ГУМу слышу.
   - "Подойти поближе, что бы наверняка. Мишке в лоб пулю так и запущу. Только бы обрез не заметили. Эти солдатики вроде ничего и фараонов вокруг нет."
   - У ГУМа, - толкаю с силой начальника в плечо. - Он у ГУМа, пробирается во вторую колонну. Быстрее.
   - Человек проходит через колонны демонстрантов от ГУМа. Срочно задержите, он вооружен, - орет в микрофон начальник.
   Невидимые глазу люди зашевелились на площади.
   - Передайте Наде, пусть прикажет ему задержаться, он от нее не далеко.
   - "Что она тянет?"
   - Пташка, (позывной Нади) останови его, - воет в микрофон начальник, он выходит к трибуне напротив тебя.
   Надя не слышит. Тогда я напрягаюсь.
   - "Стоять. Не шевелись." - приказываю незнакомцу.
   Во второй колонне небольшая свалка. Видно как кого-то волокут к ГУМу.
   Проходит еще пол часа и вдруг ощущение опасности возникает вновь. На этот раз идут разбушевавшиеся демократы и националисты. Вот здесь в головах от камней до пулеметов - все есть.
   - Передайте в центр, - прошу начальника, - идет воинственная огромная толпа. Возможны инциденты. Могут бросить бутылку или камень.
   Опять оживление на площади. Видно, как на трибуне кто-то подходит к Горбачеву и что-то говорит ему на ухо. Тот мотает головой и остается на месте. Толпа подходит к трибуне останавливается и начинает орать, свистеть и наносить оскорбления лицам на трибуне. Особенно достается Лигачеву и Горбачеву. Горбачев покидает трибуну, за ним тянуться остальные.
   Наша работа закончена. Я иду к Наде.
   Она стоит, облокотившись на стенку, белее мела.
   - Надя, что с тобой? Где твой "дядька"?
   - " Если бы ты знал, как мне больно."
   - Меня ударили в спину. По-моему я сломала бедро. А "дядька" убежал хватать...
   - Кто это тебя зашиб?
   - Свои придурки. Как только ты сообщил об опасности, наиболее ретивые пошли напролом и сбили меня.
   Я подхожу к ней и поднимаю на руки. Подбегает начальник.
   - Передай, что бы за ГУМ дали скорую помощь, я ее отнесу туда.
   - Что с ней?
   - Не знаю. Может перелом. Тебе так не больно? - обращаюсь к девушке, осторожно прижимая к себе.
   - Нет.
   - "Как мне больно..."
   За ГУМом ко мне бегут люди с носилками. Появился и Надин "дядька" я заставил его бросится на витрину кафе. Он порезанный стеклом, бледный сидит на асфальте и осколках и твердит.
   - За что?
   - "За дурость, что бросил свой пост..."
   Генерал поздравляет нас с отлично проведенной операцией.
   - Жаль конечно, что вас нельзя раскрывать. Но вы молодцы. У этого типчика-то охотничье ружье со спиленным прикладом, если бы он не окаменел, после твоего приказа, мог бы натворить дел.
   - "Интересно как нас наградят? Дадут мне еще звездочку или нет?" крутиться в генеральской голове.
   Мне дают новое задание. С моим начальником мы стоим перед генералом.
   - Вот какое дело Михаил Андреевич. Нужно тихо убрать одного человека.
   - Разве в КГБ нет других профессионалов?
   - Есть, но нужно все сделать без грохота, просто представить несчастный случай.
   - Господи, наверно есть тысяча способов сделать этот несчастный случай и другим. И почему я? Георгий разве с этим не справиться?
   - Георгий за границей, Надя больна, лежит с переломом. Из силовиков остались вы.
   - Как вы это предполагаете?
   - Для вас это не представляет никакого труда. По Кутузовскому будет в четко определенное время передвигаться в машине нужный объект. Вот здесь вот, - он тычет в невесть откуда взявшуюся карту Москвы, - в это же время всегда по одному и тому же маршруту выезжает безобидный пенсионер на своем "москвиче". Ваша задача заставить пенсионера врезаться в машину объекта.
   - Я могу знать кто это?
   - Нет. Не можете.
   - " Это крупный политик. Лучше не требуй его фамилию."
   - "Говори..." - приказываю я.
   - "Это президент Российской федерации."
   Я поражен. Чем Ельцин-то переехал дорогу КГБ.
   - Это приказ, - говорит генерал. - Ваш начальник поможет вам разработать операцию.
   Мы на Кутузовском. Мне показывают красный "москвичишко", стоящий у тротуара. Действительно, ровно в 10 выходит седовласый мужчина и... ведет за руку девочку, лет десяти. Ни чего себе, про девочку не было ни слова. Они влезают в машину, надевают ремни и тут на проспекте показывается черная "волга" на центральной полосе.
   Меня толкает в бок начальник.
   - Давай.
   И вдруг я читаю у него в голове.
   - "Господи, хоть бы не получилось."
   - "Заткнись, идиот."
   Пенсионер трогает машину и я начинаю командовать.
   - "Жми на газ. Гони. Так. Резко в лево."
   Но вдруг в окно высунулась детская головка. Что-то дрогнуло во мне и я упустил бразды правления.
   "Жигуленок" не пошел в лоб. Он боком въехал в борт "волги".
   - Уф... - сопит начальник. - Сматываемся...
   В отделе похоронное настроение. Генерал сумрачно смотрит на меня.
   - Что произошло?
   - Там была девочка.
   - " Мудак. Сентиментальная барышня."
   - "Сам виноват. Кто это в операцию подсовывает невинных детей."
   Генерал смотрит на меня с ненавистью. В его голове тысячи проклятий и угроз.
   Я принес Наде цветы. Она уже в курсе дела.
   - Ты расстроен?
   - "Правильно сделал. Я тебя за это уважаю."
   - Нет. Не очень. Вообще-то я немножко симпатизирую Ельцину, а с другой стороны, что нам не хватает. У нас все есть: машина, квартира, деньги.
   - А у других?
   - Причем здесь другие? Я говорю о нас.
   - "Эх ты, а я-то думала, что ты человек."
   - Ладно, не будем впадать в полемику.
   - Ты понимаешь, что бывает с теми, кто не справляется с заданием?
   - Нет.
   - Делают первую отметочку в личном деле и чем больше отметочек, тем меньше надежды выжить.
   - А я сотру эту отметочку руками генерала.
   - "Бахвал."
   - Хорошо, хоть нет Георгия. Он бы точно выполнил задание, - говорит она.
   - А ты?
   - Я нет. Меня поэтому и никогда не пошлют.
   Обстановка в стране сложная. Поэтому я сижу в своем отделе все время на стреме. Георгий застрял в Америке, заставляя там видных чиновников доставать ему самые секретные документы чуть ли не на дом. Надя поправляется и пока читает романы о горькой любви. Начальник врывается в мою комнату.
   - Пошли.
   - Куда?
   - В парламент России. Сегодня принимают важный закон о частной собственности, его надо завалить.
   Я сомневаюсь. С таким количеством идиотов в парламенте мне наверно не справиться. Обычно концентрируешься на одном и... делаешь с ним все что хочешь, а тут их почти 700 человек.
   Мы забираемся на верхний балкон. Где-то рядом прячется за занавеской Горбачев. Привычно проношусь по залу, пытаясь выяснить крамольные мысли. На трибуне толстячок, энергично размахивающий руками и несший несусветную чепуху о рае, если землю отдать в частную собственность. Он заканчивает и я ему сигналю.
   - "Ну и дурак же ты."
   - Сам дурак, - вдруг рявкает в микрофоны толстячок к неописуемому восторгу всех присутствующих.
   А дальше пошла потеха. Оказывается это не так сложно дурачить массу людей.
   Поднимается к примеру на трибуну демократ и... забывает текст. Попытается подать поправку умник из анти- крестьянской партии, и пожалуйста, читает текст из гимна Советского Союза.
   Принимается обтекаемое постановление- ни вашим, ни нашим и полностью заваливается закон о частной собственности. Мой начальник подсказывает мне, какие варианты лучше. В КГБ все давно заготовлено. Все остается по старому, хотя, как я убедился, мог бы заставить их принять любой закон.
   У нас в отделе все бурлят. Горбачев готов предоставить независимость всем республикам Союза. Срочно вызывают из-за границы Георгия и хромающую Надю из дома,
   - Руководство КГБ так боится раскрыть наш отдел, что не позволяет провести ряд открытых операций, - с сожалением говорит Георгий. - Сейчас бы мы пошли на ряд заданий и всем нашим противникам конец. Ни одна собака не докопается в чем дело, одни несчастные случаи.
   - На какие же ты задания готов выйти? - интересуется Надя.
   - Я бы придавил как клопов Ельцина, Хазбулатова, Горбачева... и всяких прочих Яковлевых, Сахаровых.
   - Не подавишься?
   - Иди ты...
   - Не хорошо так говорить женщине, - вступаю в разговор я.
   Я знаю, что Георгий меня боится. Он затих и умышленно ушел в мысли о креолочке с берегов Потомака.
   Переворот произошел, но его сделал не Горбачев, а его соратники Крючков, Язов и компания. Генерал вызвал меня и Георгия к себе.
   - Ребята, сейчас от вас зависит судьба нашей родины. Либо вы сохраните ее, либо нам конец. Нужно завалить Ельцина. Пришло ваше время. Делайте что угодно, но лучше не заставляйте стрелять в него коммунистов, а то вой будет на весь мир.
   Георгий сразу же уходит, а я иду к Наде и все ей рассказываю.
   - Ты не находишь, что надо ему помешать.
   Ее черные глаза буравят меня, а в головке мольба.
   - "Ну согласись."
   - Я поеду мешать.
   - Я с тобой.
   - У тебя нога еще не зажила.
   - Ничего, справлюсь.
   Несмотря на обилие военной техники на улице, мы подъезжаем к Белому дому. Там народу полно, строятся баррикады. Я помогаю Наде пробраться на балюстраду. Несколько человек с оружием в руках, пытаются остановить, но я мысленно приказываю им не обращать на нас внимание.
   - Надя, ищи его.
   Она вытянула шею и крутит головкой по площади. Я тоже пробегаю по головам толпы.
   - По моему он в здании, на шестом этаже, - вдруг говорит Надя.
   - Стой здесь. Я помчался туда.
   Я почувствовал его. Он обрабатывал мозги охранника президента и несчастье могло быть в любую минуты, только выйди Ельцин из комнаты, его бы прошил собственный охранник из автомата. Теперь моя очередь. Я прерываю его сеанс и давлю на его сердце, сбивая его с ритма. Георгий отчаянно сопротивляется. Он сигналит, он молит о пощаде, но я все сокращаю и сокращаю ритм.
   - Здесь человеку плохо, - раздается чей-то крик
   - Врача сюда, - вопит другой.
   Примчались люди в белых халатах и уволокли Георгия. Жалко, он будет жить. Я не успел сымитировать сердечный приступ. Охранник стоит как столб и его мозгах совершенно пусто.
   - "Охраняй президента", - приказываю ему.
   Надя по-прежнему ждет на балюстраде.
   - Ну как?
   - Он в больнице.
   - Георгий обрабатывал кого то приближенного к президенту?
   - Да, охранника.
   - Ты с ним чего-нибудь сделал?
   - Перепрограммировал.
   - Поехали куда-нибудь. Хоть ко мне. Я так сегодня устала.
   На следующий день мы собираемся в отделе.
   - Где Георгий? - спрашивает генерал.
   - В больнице. Неожиданно заболел, - отвечает Надя.
   - Это ты его туда положил? - он неодобрительно смотрит на меня.
   - Да что вы?
   - Почему же Ельцин жив?
   - Я понадеялся на Георгия и решил не мешать ему.
   - "Врешь ты все. Я ведь все знаю."
   - Что же вы наделали? Нас же теперь разгонят.
   - "Сдохните теперь, на вас будет настоящая охота. В нашей организации такого не прощают."
   Я молчу. Надя тоже прочла его и сидит мышкой. Но в это время открывается дверь и появляется Георгий, белый как смерть. Он садиться на стул и тоже молчит.
   - Как ты себя чувствуешь? - спрашивает генерал.
   - Ничего. У меня было предынфарктное состояние. Теперь я здоров.
   - "Браво, Георгий. Ты мне сегодня очень нравишься." - посылает ему импульс Надя.
   - "Сначала чуть не удавили, а теперь целуются."
   Переворот не удался. Теперь наступает наш черед. Мы как шакалы должны добить побежденных с целью не допустить появления на свет лишней информации.
   - Так, - говорит генерал, - отныне будут только конкретные задания каждому. Георгий на тебе министр внутренних дел. Нужно сделать все быстро, пока ельцинцы его не хватились. Наши люди быстро провезут тебя туда где он прячется.
   Георгий смотрит на нас.
   - "Валяй, Георгий. Это не президент, так что руки у тебя развязаны."
   Он поспешно вскакивает и уходит.
   - Михаил, тебе достается один военный, видный маршал. Он помогал заговорщикам и слишком много знает. Человек он совестливый и поэтому может рассказать слишком много. С тобой пойдет твой начальник, всю операцию подготовит он.
   - "Тебе дают последнюю возможность оправдаться."
   Я поднимаюсь.
   - Разрешите идти.
   - Идите.
   - "Надя, я тебя целую в щечку."
   - "Счастливого пути..."
   Начальник тянул два дня. Всех видных заговорщиков взяли, кроме министра внутренних дел, который с помощью Георгия застрелился и убил свою жену.
   - Быстрей... - Начальник ворвался ко мне. - Завтра маршала должны арестовать. Нужно все сделать сегодня.
   Машина отвозит меня к дому маршала. Начальник приказывает двум сотрудникам стоящим у дома маршала, перекрыть лестницу, чтобы не мешать мне работать.
   Я поднимаюсь на нужный этаж и замираю перед дверью. Мне немного жаль этого старого человека, но все же понимаю, для пользы дела ему лучше исчезнуть.
   Теперь его мысли стали моими.
   - "Пиши,- приказываю ему, - пиши предсмертную записку."
   Я мысленно помогаю ему составить содержание. Теперь когда все написано, внушаю ему самоубийство через повешенье. Генерал находит шнур и закрепив его на ручке окна, делает петлю.
   Когда приемник прекратил со мной контактировать, я понял, дело сделано. Тихо отхожу от двери.
   - Ну что? - шепотом спрашивает начальник.
   - Все...
   - Прямо через дверь?
   Я киваю головой.
   - Пошли от сюда.
   На следующий день газеты сообщают о смерти маршала. Генерал в восторге.
   - Так и надо работать ребята. Но это еще не все. Ельцин спешит. После запрета партии, все хотят перехватить ее экономические секреты, узнать где сейчас находятся деньги партии и как они доставались. КГБ уже провела операцию по уничтожению партийных и государственных документов, связанных с этим. Теперь нужно убрать людей, знающих эти секреты. Михаил, тебе достается главный хозяйственник партии. Сейчас поедете в Плотниковский переулок. Наши товарищи сообщили, он дома.
   - "Я прошу не рыпайся. Сделай как прошу." - мысленно чуть ли не умоляет генерал.
   - "Уговорил." - ухмыляюсь я.
   - А где же мой проводник?
   - Он уже тебя ждет за дверью.
   Эта операция прошла легче, чем я думал. Я подошел к двери его квартиры и мысленно приказал пожилому человеку выброситься в окно.
   Когда мы спустились вниз, на улице столпились прохожие вокруг нелепо распластавшегося трупа, в темно-синем бархатистом халате, на асфальте.
   Георгий таким же способом отправил на тот свет другого видного деятеля партии, ответственного работника международного отдела ЦК, заставив того выброситься с 12 этажа.
   Генерал уже не очень мне доверял и, когда нас с Надей не было в отделе, приказал Георгорию еще убрать бывшего представителя ЦК, тоже занимавшегося когда то хозяйственной деятельностью.
   Прежде чем это сделать, Георгий пришел ко мне.
   - Ты уже все знаешь?
   - Еще нет. Что произошло?
   - Я имел разговор с генералом. Он приказал мне расправиться с еще одним деятелем партии.
   - Нас уже в курс дела не ставят.
   - Так я пойду...
   - Ты получил приказ, иди.
   - Да, я пойду исполнять. Я так воспитан исполнять приказы. Нечего на меня давить, я служу своей родине.
   - А кто говорит, что ты не служишь?
   - Вы так относитесь ко мне, как к врагу.
   - Очень плохо, Георгий, что ты ничего не понял. Меняется жизнь и мы скоро сменим хозяев. Еще неизвестно, простят ли нам новые того, что мы творим сейчас.
   - Мы выполняли приказ.
   - Иди лучше, Георгий, иди...
   Георгий не придумал ничего нового, а тоже заставил мужика выброситься из окна.
   Газеты в недоумении, три одинаковых случая самоубийства, все повыпрыгивали из окон, уж не убийство ли это. Однако, следствие, наличие посторонних лиц в квартире во время самоубийства не установило. Все дела тихонечко закрыли.
   Надя лупила в мою дверь своим кулачком.
   - Михаил, открой.
   Я распахнул дверь. Она ворвалась в квартиру.
   - Они решили нас убить.
   - Успокойся, кто они?
   Надя расплакалась, прижавшись ко мне.
   - Я подслушала, верхушка КГБ решила ликвидировать наш отдел, а ее активных участников убрать.
   - Сейчас ты мне все подробно расскажешь. Сядь, соберись с мыслями и давай.
   - Сегодня я задержалась с отчетом о добыче копий документов из японского посольства. Ты помнишь, необходимо было достать документы о действии японской стороны по поводу спорных островов с Китаем.
   - Покороче, пожалуйста.
   - Только вышла из управления и тут вспомнила, что не расписалась в журнале. Возвратилась обратно и тут мне показалось, что у генерала гости. Я под напряглась и... услыхала такой разговор.
   - Товарищ генерал, ваши слухачи все ушли?
   - Да, только что мне сообщили, что капитан Попельгейм ушла последняя.
   - Мы пришли поговорить с вами о ликвидации отдела.
   - Разве в этом есть необходимость?
   - В связи с резким изменением обстановки в стране, будут трясти КГБ и его кадры. Некоторые отделы точно закроют, но мы бы хотели, что бы о вашем отделе не заикались. Все политические убийства и другие акции не должны выйти наружу. Эти уникальные люди, которые совершали все действия, должны исчезнуть.
   - Но почему? Они могут пригодиться в других операциях, например, в заграничных.
   - Слушайте, генерал. Во-первых, ваших слухачей мы изучили. Эти полуинтеллектуалы не являются фанатиками идей и весьма нестойкие люди. Во-вторых, разоблачение хоть одного из них, приведет к непредсказуемым последствиям, вплоть до уничтожения КГБ и крупным международным скандалам. В третьих, при аттестации отделов, только один перечень актов, приведет в шок всех и нам могут не простить свои, как мы расправились с их приверженцами. Вы поняли, генерал?
   - Понял. Только не пойму, как вы мыслите их уничтожить? Все ваши попытки обречены на провал. Они же читают мысли любого убийцы появившегося рядом с ними.
   - Вот поэтому мы и собрались здесь, что бы решить как...?
   - Мне теперь даже появляться среди них нельзя, они тут же все раскроют.
   - Вы с сегодняшнего дня переводитесь в отдел "Б", так что завтра вас не будет, а отделом временно командовать будет полковник Серебряков, старый хрыч пенсионного возраста.
   - А как быть с обслуживающими. У каждого силовика был свой персональный оперативник.
   - Этих уберем без напряжений. Дело надо убыстрить, поэтому мы подключаем сюда профессионалов со многих отделов. Кроме того, зам председателя КГБ обещает дать подмогу людьми из некоторых спец органов.
   - Силы-то внушительные, но...
   - Подскажите, какие у них слабые места?
   - Их нет. Их может убить только не думающий робот. Может у КГБ есть какие-нибудь технические средства дистанционно влияющие на мозг?
   - Увы, нет.
   - Тогда посадите сто снайперов на крыши и пусть у нас появиться надежда, что хотя бы один из них попадет.
   - Вы это серьезно?
   - Вполне. Но есть еще один весьма привлекательный ход.
   - Ну, не тяните.
   - Это перессорить их друг с другом и естественно натравить. У нас уже был такой случай, когда майора Коровина чуть не отправили на тот свет.
   - А если не получиться?
   - Отправить на пароходе, на самолете, на чем угодно и взорвать их, но только чтобы рядом не было информатора.
   - Это подходит, как раз для отдела "Б", где вы теперь будете работать. Давайте разрабатывайте операцию и естественно не в этом здании. Мы вас спрячем, что бы они не нашли.
   - Тут я тихонечко убралась и сразу рванула к тебе. Что же нам теперь делать, Миша?
   - В себе я уверен, а вот в тебе нет. Единственный вариант, это бежать. Естественно завтра мы сделаем вид, что ничего не знаем и придем на работу. Познакомимся с новым начальником отдела и будем готовиться бежать, запасаться документами и искать место на земном шарике, где нас не найдет сам черт.
   - Георгию скажем?
   - Не знаю. Надо- ли? Я просто боюсь, как бы он не сорвался.
   - И все же, давай скажем. Как-никак он тоже должен быть убитым.
   Надя решительно подходит к телефону и набирает номер.
   - Гоша, это ты? Ты не можешь сейчас подъехать к Мише. Именно сейчас. Да так срочно...
   Она вешает трубку.
   - Георгий будет через час.
   Георгий не верит ни единому нашему слову.
   - Это лож. Этого не может быть.
   - Черт с тобой, придурок, - взрывается Надя, - пусть тебя и хлопнут первого. Столько служишь в этой организации, а ее поганого характера еще не понял.
   - Вы и раньше хотели меня прихлопнуть, теперь я вам в чем-то верить должен.
   - За дурь твою хотели это сделать, а теперь пожалели. И видим, зря.
   За столом молчание.
   - Завтра будет новый начальник отдела, - говорю я, - Надеюсь, ты не побежишь к нему докладывать о нашем разговоре.
   Георгий встает и молча идет к двери.
   - "В гробу я вас видал и в белых тапочках..." - мысленно посылает он нам сигнал.
   На следующий день действительно пришел новый начальник, полковник Серебряков. Он собрал нас и сказал, что генерала срочно отправили в заграничную командировку и он пока будет замещать его здесь.
   - Пока в стране неопределенность, вам надо быть все время на работе. Вдруг потребуется кто-нибудь для решения правительственных задач.
   Мы расходимся по своим углам. Георгий с нами не разговаривает, объявил бойкот.
   Первого убили Георгия. Его погубила пунктуальность. Каждый день он выходил из дома с одной и той же старушкой. Вежливо перед дверью парадной пропускал ее вперед. Убийца был настроен на старушку, поэтому Георгий не поймал его мысли о себе. Подонок выпустил несколько пуль из "парабеллума" в старушку и те, прошив ее, впились в Георгия. Он долго мучился. Я пришел к нему в больницу, когда чернота смерти уже наступала на лицо.
   - Ты был прав... Прости меня и... отомсти, - хрипел он.
   - Как же ты не засек его?
   - Засек..., но не понял, кто... она... Он должен был попасть в нее...
   - Я найду этого гада.
   - Передай, Наде... она хорошая, но... не любила меня. Пусть простит... Живите ребята...
   Глаза Георгия мутнели и врач оторвал меня от него.
   - Это все. Я ничем помочь ему не мог.
   Новый начальник ничего не понял, он принял как должное несчастный случай с Георгием. Теперь мы с Надей выходили вместе и вместе шли к кому-нибудь домой, по дороге прощупывая крыши, подвалы и встречных людей.
   - Надя, стой. Я засек двух.
   Я рванул ее за плечи в подворотню.
   - Я еще одного, он на крыше, - говорит Надя.
   Мы хотели подворотней проскочить на другу улицу, как я почувствовал, что ход перекрыт, кто-то прячется там.
   - Надя, займись тем, что в подворотне, а я уберу этих троих.
   Вот, сосредоточиваюсь на головке снайпера на крыше.
   - "Цель левее, шляпа. Наводи."
   Хлопок слабо прошел по улице. Человек в шляпе подломился и упал.
   - "Теперь этот, за выступом, недалеко."
   Опять хлопок.
   - "Встань, иди к кромке крыши. Еще шаг."
   Глухой шум и звон железа прошелся по асфальту. Тело, с черным чулком на лице, сжимая снайперскую винтовку в руках, нелепо лежало на тротуаре.
   - Надя, что у тебя?
   - Я не знаю что с ним делать? Я его просто отключила он так и стоит.
   - Сейчас мы все исправим.
   Я заставляю его развернуться и вывожу на улицу. Он невменяем. Теперь стоим и ждем. Ага, вот несется машина. Она твоя, подонок. Как только машина подравнивается, мужчина делает рывок под колеса.
   Надя вся дрожит.
   - Ну вот, с сегодняшнего дня КГБ официально нам объявило войну.
   - Мы завтра идем на работу? - неуверенно спрашивает она.
   - Выходим. Нам безопасней находиться в управлении, чем на улице или дома.
   - Что же нам делать?
   - Жить. Завтра получим визы в Италию и Турцию.
   - Как это? Нас же за границу не отправляют? Кто нам это оформит?
   - Я внушил нашим чинушам это сделать.
   - Я опять забыла, что мы ненормальные люди.
   Утром мы выходим из дома и я чувствую напряжение на улице. Ах, сволочи. Несшийся к нам автомобиль, заставляю шофера свернуть в стенку дома. Легковушка вся разбита и почти на боку на стенке дома. Через открывшуюся дверь с автоматом выползает окровавленный тип.
   - "Твои враги в машине."- внушаю я.
   Тип с трудом разворачивается и всаживает веером весь диск в исковерканный кузов. Вдруг пламя с гулом вырвалось из машины и охватило все вокруг, поглотив стрелка.
   - Пошли, - тяну Надю за рукав.
   - Мне все же страшно.
   К нам приносят паспорта и начальник удивляется.
   - Как же так, мы ни каких операций за рубежом не назначали.
   - "Забудь про паспорта." - внушаю ему.
   Тот занялся своими бумагами, даже забыв о нас. Я подсаживаюсь к Наде.
   - Сегодня уходим. Уезжаем за рубеж.
   - Надо собраться.
   - Поедем без всего. Прямо от сюда в аэропорт. Я заказал билеты.
   - Прямо так. Но нас же прослушивают.
   - Я постарался с ними поконтактировать.
   Надя понимающе качает головой.
   - "Как я боюсь..."
   - Как же мы без денег, без вещей, - продолжает она.
   - Зачем они нам, мы если захотим, все добудем.
   Приезжаем в аэропорт и я не почувствовал в дороге никаких осложнений. Все чисто. Подходим с Надей к кассам и я беру заказанный билет.
   - А деньги? - требует кассир.
   - На, - протягиваю ей пустую ладонь.
   - "Возьми, они здесь. Все, положи их в кассу."
   Та кивает мне головой.
   - Все в порядке.
   Беру Надю и тащу в зал ожидания. Вот здесь опять чувствую опасность. Где-то на втором этаже у мужика чешутся мысли по поводу нас.
   - Ты чувствуешь? - спрашиваю Надю.
   - Да, он на втором этаже. Только не бросай его со второго этажа.
   - Не буду.
   Мужик спускается по лестнице вниз и вдруг врезает оплеуху здоровому спортсмену. Они сцепляются, вокруг них начинаются крики и народ потянул свои любопытные носы в их сторону.
   Раздается голос диктора, предлагающий пройти на посадку в Рим. Надя начинает подниматься.
   - Сиди.
   Тяну ее за рукав и силком сажаю с собой.
   - Но наш же самолет...
   - Сиди.
   - "Что ты задумал?"
   - "Нам надо сменить билеты"
   Мы терпеливо ждем пока самолет не оторвался от бетонки и тут поднимаемся и опять подходим к кассе.
   - Простите, мы опоздали на самолет в Рим. Нельзя ли нам вылететь в следующий рейс на Анкару.
   - Но...
   - Я знаю у вас есть свободные места.
   - "Откуда он знает?"
   - "Меняй билеты и забудь все..."- командую ей.
   Вдруг где-то за аэропортом раздался грохот, все кто был в зале бросились к окнам.
   - Что там?
   - Только что на взлете взорвался самолет.
   - Какой?
   - В Рим.
   - "Это же для нас..."
   - "А ты что думала, против нас отлаженная система... убийств."
   Мы так и не улетели. Аэропорт закрыли на два часа и пришлось выйти и прогуляться до авиогородка и обратно. Наконец сообщили посадку на Анкару.
   Вроде никого.
   Гася сознание милиции, билетершам и стюардессам, проходим в самолет. Взлетаем и с тревогой копаемся в сознании окружающих.
   - "Ни кто о нас ни чего не знает." - посылает мне сигнал Надя.
   - " У кабины летчика сидит подсадной охранник, на случай угона, надо чтобы он спал до конца рейса."
   - "Усыпи его."
   - "Готово."
   Мне в голову ударила дерзкая мысль и сосредоточившись на головах летчиков, я внушаю им, что рейс в Трапезунд.
   В аэропорту Трапезунда все ошеломлены, прибытием рейсового самолета на Анкару. Мы выскакиваем с пассажирами, которым любезно предложили отдохнуть и тихо уходим в город.
   Теперь надо найти спокойный уголок на земле.
   Прошло два года.
   Забавно, когда на остров вступают русские туристы. Они всегда закомплексованы, даже не смотря на видимость свободы в своей стране. Всегда высматривают сначала цены, интересуются стоимостью, а потом купив пьют и едят осторожно, будь-то им подсовывают очередную пакость. Веселиться так совсем не умеют, а если и расходятся то только тогда, когда налакаются виски до чертиков.
   Однажды с прибытием новой партии, Надя тревожно подбежала ко мне.
   - Там один из КГБ...
   - Где?
   - Вон он, смотри.
   Я уже и сам схватил его мыслишки. Нет, ему нет до нас дела, он следит за одним из соотечественников, с которыми прибыл сюда.
   Подхожу поближе. Боже, как постарел Сергей Сергеевич Матвеев, тот самый который меня завербовал. Что же он так голубчик и остался сыскарем, а ведь в чинах, как ни как полковник.
   - Здравствуйте, Сергей Сергеевич, - подхожу к нему и протягиваю руку.
   - "Кто вы, я вас не помню. Неужели провал."
   - Вы еще служите?
   - "Откуда он, знакомое лицо и не помню."
   - Откуда вы меня знаете?
   - По отделу "С".
   Полковник подпрыгивает с ужасом смотрит на меня и начинает дико оглядываться.
   - Не... знаю такого и вообще вас в первый раз вижу .
   - "Расскажи все об отделе?" - приказываю я.
   - "Отдел "С" ликвидирован. Все "дядьки", все "силовики" тоже. Все архивы сожжены."
   - "Что же, забудь о нашей встрече."
   Я стираю его память обо мне и слышу как полковник опять переключился на своего бедного соседа.
   Иду помогать Наде готовить пищу и номера для отдыха туристов в нашем небольшом отеле на одном из островов Океании.