Кукаркин Евгений. Последняя стоянка

   - Этого не может быть?
   - Это уже факт. Наше правительство зондирует через своих друзей возможность контактов с российскими представителями.
   - Что же будет с нам?
   - Ваши корабли передадут России.
   - А что будет с людьми?
   - Не могу сказать. Кто примет российское подданство, кто не примет его, это их дело. У меня предложение к вам. Если наше государство признает Россию, отдайте мне Ракова с его командой.
   - Это дело добровольное. Я посоветуюсь с ним, генерал.
   Тунис. Бизерта Июнь 1923г.
   Раков сидит у меня в каюте.
   - Белой армии нет. Лагеря в Сербии ликвидировали. Остатки армии разбрелись по Европе.
   - Не пора ли нам заняться Николаевым? Его полномочия кончились и ему пора уехать из Бизерты.
   - Он не уедет. Дело в том, что мы выяснили для чего он здесь. Николаев является промежуточным звеном между Кутеповым и националистами в Алжире, Марокко и другими африканскими странами. Оружие из постепенно разваливающейся Белой армии, Кутепов продавал через Николаева им. Сто пятьдесят тысяч винтовок и боекомплект к ним уже через Тунис прорвались на Африканский континент.
   - Черт возьми! Какая змея сидела рядом. Что же нам с ним делать?
   - Им пока занимается французская разведка. Они просили, помочь им нащупать связи Николаева среди наших флотских.
   - Что?
   - Да, это так. Он завербовал часть моряков, с голоду и на такое согласишься, и отправил их с караванами через пустыни в другие страны.
   - Ничего себе дела. Кстати, генерал Пирей просил меня способствовать переходу вашей службы под его руководство, в случае передачи флота России.
   - Я считаю, что это было бы разумно. Ведь в меня вцепляться все, кому не лень, начиная от англичан и кончая поляков, но больше всего я опасаюсь Кутепова и Миллера.
   - Добро. Будем ждать событий.
   Адмирал Эксельманс посетил меня с расстроенным лицом.
   - Господин адмирал, похоже мое положение все больше ухудшается. Правительство начинает сходить с ума и пытается сократить те крохотные дотации, которые вы имели раньше. Мне было поручено рассмотреть бюджет наших расходов и я не мог вас отстоять.
   - Не тяните, господин адмирал, я готов к самому худшему.
   - Вам полностью урезали топливо. Ваша эскадра не сможет выйти в море, ни на учения, ни куда.
   - Это еще не худший вариант.
   - Все равно вам надо кормить экипажи, семьи, поэтому возьмите на учет все топливные запасы, которое есть на кораблях.
   - Хорошо, господин адмирал. Но продержимся мы только год, а там что?
   - Может все изменится.
   Тунис. Тунис. Октябрь 1924г.
   Меня, вместе с адмиралом Эксельмансом, вызвали к губернатору.
   - Хочу сообщить вам новость, которую мы должны обсудить. Правительство Эррио признало Россию.
   - Значит, все-таки свершилось, - вырвалось у меня.
   - Да свершилось. Теперь вся эскадра переходит под юрисдикцию Российского государства и нам надо решить, как это сделать. Я думаю, мы возложим на адмирала Эксельманса совершить этот переход. Надо очистить корабли, приготовить их к передаче и взять под охрану.
   - А как быть с людьми?
   - Всем русским, находящимся на территории Туниса, придется решить, либо они переходят в подданство Франции, либо в подданство другого государства. Ваши люди, адмирал Беренс, должны покинуть территорию новой России, то есть корабли эскадры.
   - Но у многих нет жилья, денег.
   - В этом я им не могу помочь. Пусть устраиваются на работу, у нас еще, слава богу, есть рабочие места.
   - Но принимают на работу только подданных Франции?
   - О чем я вам здесь все время и говорю. Пусть переходят в подданство Франции. Пока для русских здесь сделана поблажка и не каких задержек с переходом не будет.
   - Мне все ясно, господин губернатор.
   - Господин губернатор, - вступил в разговор Эксельманс,- русский Морской корпус, готовит для Франции квалифицированных офицеров. Он находится на балансе правительства Туниса. Не разрешит ли господин губернатор закончить им учебный год до Мая следующего года.
   - Не имею возражений. Франции нужны хорошие специалисты.
   Тунис. Бизерта. Октябрь 1924г.
   28 Октября я приказал собраться всем офицерам и гардемаринам на линейном коорабле "Генерал Алексеев". Когда все собрались, выступил адмирал Эксельманс.
   - Господа. Французское правительство признало Союз Советских Социалистических Республик.
   Возгласы и шум, крики отчаяния поднялись на корабле.
   - Господа, можно потише, - попросил я.
   - Отныне, корабли эскадры переходят под юрисдикцию новой России. Граждане, не имеющие подданства новой России, должны покинуть ее территорию.
   Я уже не мог остановить шум и крики. С трудом Эксельманс продолжил дальше.
   - Вам, до конца месяца, необходимо покинуть все корабли, за исключением линейного корабля "Георгий Победоносец". Учитывая его населенность гражданскими лицами, мы даем отсрочку на 15 дней. В декабре этого года сюда прибывает совместная французско-советская комиссия для приема кораблей. Контр-адмиралу Беренсу предложено по акту передать корабли комиссии.
   Больше Эксельманс ничего не сумел сказать. Шум был такой, что говорить было бесполезно. Прошло минут десять, страсти улеглись и адмирал продолжил.
   - Морскому корпусу с преподавательским составом разрешено продолжить свое существование до мая 1925г. Распределение выпуска молодых офицеров французское правительство гарантирует. Французское правительство предлагает всем гражданам бывшей России принять подданство Франции или другого государства.
   - А подданство новой России можно получить? - крикнул кто-то.
   Сразу наступила тишина.
   - Естественно, но, к сожалению, консульства Советского государства в Тунисе еще нет. Но их консульства уже есть во многих городах Европы.
   - Господа, - я встал, - прошу быть благоразумными и подчиниться требованиям французской стороны. А сейчас отправляйтесь на свои корабли и подготовьтесь, завтра мы последний раз спускаем Андреевский флаг.
   Когда все разошлись, ко мне подошел Раков.
   - Ваше превосходительство, я ухожу. Как договаривались...
   - Я кивнул головой.
   - Прощайте, Михаил Андреевич.
   - Я опять кивнул головой.
   29 октября 1924г. в 17 часов 25 минут на всех кораблях раздалась команда: "На флаг и гюйс", а через минуту - "Флаг и гюйс спустить".
   Последняя эскадра старой России перестала существовать.
   Тунис. Тунис. Декабрь 1924г.
   Я трус. Я сбежал со сдачи кораблей комиссии. Оказывается, руководителем советской делегации назначен мой брат Евгений. Я не мог смотреть ему в глаза, и поэтому здесь в Тунисе все болтаюсь по городу уже два дня и тяну, и тяну время.
   В дверь моего номера в отеле постучали.
   - Войдите.
   Толстая фигура генерала Пиркса вплыла в комнату.
   - Здравствуйте, адмирал.
   - Здравствуйте, генерал.
   - Насилу вас нашел.
   Он подцепил ногой стул и плюхнулся в него.
   - Не переживайте, адмирал, - продолжил Пиркс, - я бы тоже так поступил. Братья, разбросанные по разную сторону баррикад, это несчастье вашей страны.
   - Я не могу присутствовать при передаче, это было бы для меня пыткой.
   - Я вылью вам бальзам на душу. Передача кораблей - это фикция. Никакой передачи не будет.
   - Как?
   - Да так. Вы что думаете, что Франция и союзники хотят усиления большевистской России? Никогда. Сейчас придумают повод и дальше пойдет сплошная говорильня.
   - Если вы уверены, что передачи не будет, значит уже повод есть?
   - Конечно. Его придумали. Это неуплата долгов старой царской России.
   - Так кому теперь достанется флот? Вам?
   - Никому. Англичане пригрозили, что если мы захотим его взять к себе, то они вышлют свои корабли и перетопят всю эскадру прямо в бухте. Мало того, сейчас идет демонстрация и накопление флота англичан в Гибралтаре. Французы вынуждены будут пойти на уступку и флот просто превратят в металлолом, а потом переплавят.
   - Боже, корабли, которые еще могли бы послужить, кончат свой срок из-за политических интриг.
   - Не расстраивайтесь, адмирал. Благодаря политике, народы все время колошматят друг друга.
   - Сколько времени будет работать комиссия?
   - Еще две недели. Ваш заместитель, адмирал Арсентьев, сейчас сдает корабли.
   Я иду по улицам Туниса и не знаю куда себя деть.
   На углу продают французские газеты. Продавец орет: "Убийство в Бизерте", "Три трупа в Бизерте".
   Я купил газету. Холодок прошел по коже.
   "Как сообщает министерство безопасности, ... в Бизерте при попытке перехватить контрабандный груз силами министерства безопасности Туниса произошла перестрелка. В результате убит бывший представитель главнокомандующего Белой армии при морской эскадре в Тунисе, генерал Николаев. Со стороны сил безопасности погибло двое: это офицер Владимир Раков и капрал Мишель Линье..."
   В европейской забегаловке к моему столику подошел здоровенный парень с нашим русским лицом.
   - Разрешите, господин адмирал.
   Он подвинул стул и сел напротив.
   - Кто вы и откуда меня знаете?
   - Вы не помните меня, адмирал?
   - Нет, - ответил я неуверенно.
   - Вспомните, Балтийское море, Ирбены, сентябрь 1915 года. Я, мичман Новожилов, командир носовой пушки на нашем "Новике".
   Я вспомнил.
   - Я считаю, что компанию 15-го года сделали мы, - продолжил мичман. Если бы "Новик" той ночью не завалили минами проход в Ирбенах, который только-что они очистили, немцы вышли бы к Моодзунду и неизвестно, что бы еще было. А так, после этой акции один миноносец взорвался, а тяжелый крейсер немцы уволокли в ремонт.
   - Да, вы правы. Точку последнюю в том году поставили мы. А что вы сейчас делаете? - спросил я бывшего мичмана Новожилова.
   - Да вот, в Сусе работал на перерабатывающем заводе. Денег поднакопил, теперь двинусь на родину. Переплыву сейчас в Европу и пойду просить прощения в консульство, может и возьмут домой.
   - Семья-то есть?
   - В Петрограде осталась. Жена и дочка.
   - А не страшно?
   - Страшно. А вы как думали? А почему бы вам, адмирал, не вернуться на родину?
   - Мне ведь тоже страшно и стыдно. Может, матросы и за дело мне тогда на "Петропавловске" врезали по морде, а я видишь ли, не смог переломить себя. Я бежал тогда, бежал и сейчас, когда приехал мой знаменитый брат.
   - Бросьте себя корить. Вы же герой. Родина не должна забывать своих героев.
   - Может быть, но это другая неведомая мне, новая родина. Мне она снится по ночам... Вдруг среди родных северных берез, появляются рожи разъяренных матросов и орут мне: "Ну, что, немец поганый, попил нашу кровь. Баста, теперь попьем твою..."
   ЭПИЛОГ
   Флот действительно родине не вернули. После формальной передачи России
   кораблей, их тут же развезли по крупным портам Франции и перерезали на
   металлолом. Он пошел в оплату долгов царской России. Все корабли, за исключением плав-мастерской "Кронштадт", танкера "Баку" и ледокола "Ильи
   Муромца", пошли под горелку. Оставшихся три корабля, по согласованию с
   союзниками, Франция включила в состав своего флота.
   Адмирал Евгений Андреевич Беренс умер от болезни в России в Апреле 1928г. и с почестями похоронен в Москве.
   Адмирал Михаил Андреевич Беренс умер в Тунисе в начале 1941, в жуткой нищете, так и не приняв никакого подданства.