Кулаков Сергей. Афганский полигон

   Внезапно что-то вспомнив, Донован вытащил из нагрудного кармана бумажник, раскрыл его и, выставив перед собой, открыл дверцу.
   – Сын, – заговорил он, слезая на землю. – Сын…
   Он сделал несколько неверных шагов, вытягивая руку с раскрытым бумажником к бородатым, страшным лицам. По щекам его заструились слезы.
   – Это сын, – лепетал он в последней надежде. – Мой сын, Дэвид. А это жена, Джулия…
   Сухо прогремел автомат, черный дымок растворился в жарком воздухе. Обутая в кроссовку нога переступила через упавшее тело, жесткая рука вырвала бумажник из сжавшихся в агонии пальцев. Более до рядового Генри Донована никому не было дела.

Ближний Восток, частный дом

   Светловолосый молодой мужчина лежал в тени навеса на мягких циновках. Перед ним стоял низенький столик с фруктами и сладостями. Чашечка с кофе только что опустела, и мужчина с улыбкой хлопнул в ладоши.
   Тотчас из дверей дома вышла девушка, закутанная в легкую сиреневую чадру. Двор со всех сторон окружали высокие кирпичные стены, поэтому лицо девушки оставалось открытым. Оно было очень миловидным, черноглазое, с изящным носиком и пухлыми розовыми губами. Фигура тоненькая, гибкая, кисти рук и ступни совсем крошечные.
   Она подошла к навесу и почтительно поклонилась.
   – Чего желает господин?
   – Принеси еще кофе, Лейла.
   Глаза красавицы блеснули.
   – Господин пьет очень много кофе, – сказала она, забирая пустой кофейник. – Это может сказаться на его здоровье.
   – Ты так заботишься о моем здоровье, Лейла?
   – Мы все о вас заботимся, господин. Разве вы этого не замечаете?
   – Замечаю, – улыбнулся светловолосый мужчина. – Очень хорошо замечаю.
   Он накрыл ее крошечную руку своей рукой, поросшей по тыльной стороне кисти рыжеватыми волосками, нежно сжал.
   Лейла потупилась, ласково высвободила руку.
   – Днем этого лучше не делать, господин, – сказала она негромко.
   Рука мужчины разжалась. Лейла взяла поднос и быстро ушла.
   Какое-то время мужчина лежал, задумавшись и глядя на ярко-синее небо над стеной ограды. Затем поднялся, повел сильными плечами, прошелся взад-вперед по дворику, мощенному узорчатой плиткой. Поступь его была упругой, в ней ощущалось нечто кошачье. Казалось, его что-то тревожит, и он с трудом сдерживает свои эмоции.
   Зазвонил телефон. Мужчина вернулся под навес, взял трубку, бросил взгляд на дисплей.
   – Я слушаю.
   Какое время он молча слушал, затем лицо его словно разгладилось.
   – Хорошо, – сказал он. – Отличная работа. Пускай товар остается у вас. На днях я сообщу, кто и когда его заберет.
   Дав отбой, он заложил руку с телефоном за спину и снова прошелся по двору. Теперь он что-то насвистывал, время от времени мимолетно улыбаясь. Состоявшийся разговор, несмотря на свою краткость, явно улучшил его настроение.
   Вернулась Лейла, поставила на столик полный кофейник и чистую чашечку.
   – Лейла, – сказал мужчина, опускаясь на циновку перед столиком, – я подарю тебе золотое ожерелье.
   – Вы очень щедры, господин, – сказала Лейла, наливая кофе.
   – Приходи сегодня после заката в мою комнату. Я буду ждать тебя с подарком.
   – Хорошо, господин.
   Нежная щека Лейлы порозовела, тонкие пальчики сильнее сжали изогнутую ручку кофейника.
   Мужчина почувствовал, что им овладевает вожделение. Но он умел сдерживаться.
   «Вечером, – сказал он себе. – Это – вечером».
   – Господин, мой брат может запретить мне приходить к вам, – сказала девушка, выпрямляясь. – Он говорил, что вы недостаточно ему заплатили.
   Мужчина улыбнулся.
   – Не бойся, Лейла. Я поговорю с твоим братом. Думаю, мы все уладим.
   – Хорошо, господин.
   Лейла поклонилась и ушла, плавно покачивая бедрами. Мужчина отхлебнул кофе, закурил и взялся за телефон.
   Набрав номер, он долго ждал ответа. Наконец, на том конце подняли трубку.
   – Все в порядке, – четко сказал на английском языке мужчина.
   Больше он не произнес ни слова и сразу же дал отбой. Видимо, его абонент в подробных объяснениях не нуждался.

14 мая, 10.30, Москва

   Планы Романа были нарушены с утра звонком Дубинина. Тот приказал явиться в Управление для получения задания и, не вдаваясь в подробности, повесил трубку.
   Ломая голову, какого рода задание его может ждать после очередной волны немилости со стороны Слепцова, Роман все намеченные планы сместил и начал собираться в дорогу.
   На всякий случай позвонил Свете, сказал, что вечером, возможно, его не будет. И в ближайшие несколько дней тоже. Впрочем, об этом он сообщит дополнительно.
   Света все понимала с полуслова и кротко отвечала, что ничего, она подождет. Роман в который раз подивился ее сговорчивости и на всякий случай попрощался с ней как бы и навсегда.
   С того мартовского суматошного дня они со Светой не расставались. Как-то так получилось, что их повторное близкое знакомство переросло в нечто большее, чем банальная, крепко замешенная на сексе дружба двух одиноких людей. Света не обременяла его ни чрезмерной женской опекой, ни требованиями вечной любви, ни хитроумными комбинациями по выуживанию денег, ни дальними намеками на регистрацию брака. Просто приходила, когда он просил, составляла компанию в ресторане, оставалась на ночь, поутру что-нибудь готовила несложное, но до стирки-уборки не снисходила и вообще держала дистанцию, вполне устраивающую их обоих.
   Но когда Света в один из звонков Романа вдруг отказалась приехать, сославшись на какую-то важную встречу, он вдруг заволновался и заревновал, что заставило его задуматься над возможными вариантами развития их отношений.
   Терять ее ему не хотелось, уж больно удобной она казалось партнершей. С другой стороны, привычка, пусть даже и полезная, имеет способность превращаться в потребность, если не сказать в зависимость, а это уже настораживало и внушало опасения.
   Важная встреча оказалась невинным девичником, что несколько развеяло опасения Романа. Однако он понял, что теряет контроль над ситуацией, то есть над собой, а этого он допустить уж никак не мог, несмотря на заманчивую перспективу заполучить на веки вечные прекрасного массажиста и изобретательную любовницу.
   Решил так: пусть пока все идет, как идет, а для профилактики привычки, дающей метастазы ревности и зависимости, не мешает иногда делать то, что делал всегда. То есть время от времени проводить досуг в альтернативном женском обществе. Так и расстояние нужное сохранишь, и себя застрахуешь от вспышек, смешных для его лет и опыта чувств. А начнет Света испытывать отношения на прочность, что ж, разрыв пройдет безболезненно и просто. Во всяком случае, для него.
   Подъезжая к Управлению, Роман напустил на себя серьезность. Что-то ждет его там, в казенном доме? Дальняя дорога – точно, а вот что к ней? Терем золотой – вряд ли, красавица жена – даром не нужно, а вот какая-нибудь пакость припасена у Слепцова точно.
   После мартовского покушения Роман составил для убитого горем шефа подробную докладную записку, где указал наиболее подозрительных, с его точки зрения, субъектов, которые не поскупились бы ради того, чтобы увидеть капитана Морозова мертвым. Шеф запиской остался не очень доволен, потому что как Роман список ни сужал, все равно набралось шесть человек. Но все-таки начальству Слепцов доложился и беду от себя и от своего отдела отвел. Его оставили в покое, и далее включились в дело механизмы защиты.
   Во-первых, все агенты были предупреждены о вероятности нападения. Как говорится, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. А агенты – люди взрослые, кое-чему обученные, так что постоять за себя сумеют. Во-вторых, особой группе было поручено проверить, не связаны ли люди из списка Романа со Шпильманом. В-третьих, за Романом больше месяца таскалась наружка, неимоверно портя ему жизнь.
   В итоге подозрительные лица обнаружены не были, зато сам Роман оказался на подозрении у мстительного Слепцова. Воспрявший духом шеф решил, что Роман что-то от него скрыл, а именно ту самую свою причастность к местным разборкам. Все указывало на то, что капитан Морозов, завсегдатай казино и темный биржевой делец, все-таки куда-то вляпался и, как следствие, едва не поплатился за это жизнью.
   И напрасно Морозов пытался убедить, что наемник из Германии – слишком дорогое удовольствие. Не дороже, чем местные. А стрелку со стороны легче замести следы. Укатил домой – и нет его, как не было. Так что пусть Морозов не виляет. Рыльце в пушку, и сомнений нет. Кому, как не Слепцову, изучившему этого разгильдяя со всех сторон, знать, где собака зарыта?
   Все это Роман узнал от Дубинина с месяц назад, когда позвонил в Контору, чтобы узнать, как дела и почему Николай Викторович не вызывает его для вынесения благодарности и угощения кофе с коньяком.
   Дубинин сказал для начала, что лучше имя-отчество шефа Роману забыть, как будто он их никогда и не знал, и далее присовокупил остальное.
   Роман не был удивлен таким поворотом, ибо изучил шефа ничуть не хуже, чем тот его. Теперь, когда гроза миновала, Слепцов ему, конечно, припомнит и свой страх, и умоляющий тон, и собачье заглядывание в глаза. Наверху, правда, он свои соображения не излагал, пусть там ищут, возможно, что-то и найдут. Но уже у себя в кабинете, в окружении родных стен, он спуску не даст. Тут уж будьте-нате, а он свое возьмет.
   Роман чинно зашел в приемную, вытянулся у порога.
   – Разрешите, товарищ подполковник?
   Дубинин оглядел его серый поношенный костюмчик, надетый специально для такого случая, сиротский галстук, ботинки фабрики «Скороход», усмехнулся:
   – Можешь, когда захочешь. Дверь закрой.
   Морозов закрыл дверь, сел на стул, указанный кивком головы Дубинина.
   – Че там? – спросил Роман, глянув на дверь шефа.
   – Ничего хорошего, – отозвался Дубинин.
   – Совсем?
   – Ну почему – совсем. Хорошее всегда можно найти, стоит только посильней напрячься.
   – И как сильно придется напрягаться? – гнул свое Роман.
   Дубинин снова усмехнулся.
   – Скажи мне, Морозов, по секрету.
   – Ну?
   – По дружбе, так сказать.
   – Ну, давай, спрашивай! Отвечу как на духу.
   – Ты вот почему сразу не признался, что на тебя ополчился кто-то из наших?
   – И ты, Брут? – печально спросил Роман.
   – Но по всему выходит, что это так, – развел руками Дубинин.
   – По какому – всему?
   – Да по всему! И та отписка, что ты составил, это просто филькина грамота, для отвода глаз. Разве нет?
   – А черт его знает, – устало сказал Роман.
   Он понял, что доказать ничего не сможет, хоть ты тут тресни. К тому же он сам был ни в чем не уверен. Да, список он составил, но сам при этом прекрасно понимал, что с тем же успехом мог бы его и не составлять. Потому как из тех, кто хотел бы его убить лично, в живых он не оставил никого. Разве что ожил кто-то? Но тогда это совсем другая история.
   – Ты бы, капитан, был поаккуратней, что ли, – почти сочувственно сказал Дубинин. – Все-таки не абы где служишь. Зачем следом за собой такие хвосты волочить? Когда-нибудь нарвешься.
   – Ты полагаешь, подполковник, я нарочно?
   – А кто тебя знает, – пожал плечами тот.
   – Ну, ты даешь.
   – Ошибаешься. Это ты у нас всегда даешь.
   – В угол меня поставь, – огрызнулся Роман.
   – Поставят без меня.
   – Не сомневаюсь.
   – Ты вот чего, – понизил голос Дубинин. – Говори поменьше, понял? Только кивай и молчи. Может, тогда старик и помягчеет. А то может и взорваться. Сам понимаешь, досталось ему из-за тебя.
   – Да почему – из-за меня?! – возмутился Роман.
   – А из-за кого же? Из-за Шпильмана, что ли?
   – Ладно, – поднялся Роман, – пойду я. Иди, доложи. Быстрее сяду, быстрее слезу.
   – Ну-ну.
   – Ты бы все же намекнул, куда меня.
   – А чего тут намекать? На свою вторую родину поедешь.
   – То есть… – Роман посмотрел недоумевающе.
   Дубинин безмятежно улыбался.
   – В Афган, что ли? – не поверил Морозов.
   – Точно.
   – Ну, блин…
   – Тсс. Будь потише, Морозов, ради себя самого.
   Дубинин заглянул в кабинет, доложил и пропустил Романа в дверь, чуть подтолкнув при входе.
   Тот отпечатал три шага, гаркнул молодецки:
   – Разрешите, товарищ генерал.
   Решил, что все равно терять нечего, а лебезить перед Слепцовым распоследнее дело. К тому же Афган – это самый худший из всех вариантов, хуже этого только смерть, поэтому нет смысла «кивать и молчать». Лучше уж «помирать, так с музыкой».
   – Проходите, капитан, – сказал Слепцов. – Садитесь.
   Особой враждебности в его голосе Морозов не уловил. Но сел к столу, не расслабляясь и не отводя глаз от золотой оправы очков.
   – Вы как, в форме? – поинтересовался Слепцов.
   – Как всегда, товарищ генерал, – отозвался Роман.
   – Как я должен понимать ваш ответ?
   В голосе начальника отдела заворочалось раздражение, которое он пока всеми силами сдерживал.
   – Так точно, в форме, товарищ генерал, – отчеканил Роман, вспомнив наставления Дубинина.
   – К выполнению задания готовы?
   – Готов, товарищ генерал.
   – Хорошо.
   Слепцов побарабанил пальцами по столу, разглядывая Морозова так, словно видел его впервые.
   «Прикидывает, стоит или не стоит давать мне втык», – подумал Роман.
   Похоже, Слепцов решил – не стоит. Поднялся, прошелся туда-сюда по кабинету, успокаивая нервы. В самом деле, зачем из-за всякого капитана мотать свое драгоценное генеральское здоровье. Оно пригодится для более высоких целей.
   – Вы ведь знакомы с генералом Фахимом, капитан? – спросил, вновь устраиваясь за столом, Слепцов.
   Роман вообще соображал быстро, но сейчас он не видел смысла опережать события.
   – Никак нет, незнаком, товарищ генерал.
   – То есть? – поднял брови тот.
   Роман лишь пожал плечами в ответ.
   – В вашем деле сказано, что во время службы в Афганистане вы имели дружеские отношения с Фахимом Сафи, офицером армии ДРА…
   – А, Фахимджан, – протянул Роман с улыбкой. – Так бы сразу и сказали, товарищ генерал.
   – Что за тон, капитан? – процедил сквозь зубы Слепцов.
   – А что, Николай Викторович?
   Бес ли какой дернул Романа за язык, или из врожденного озорства захотелось подразнить начальство, но только он первый полез на рожон.
   И тут же нарвался.
   – Немедленно прекратите! – заорал вдруг полным голосом Слепцов. – Встать!
   – Вообще-то, – заметил Роман, неторопливо подымаясь, – я в гражданской одежде, и по уставу вы не имеете права…
   – Молчать! – как молоденький, подскочил к нему Слепцов и затряс пальцем перед носом. – Это вы не имеете права находиться в рядах нашей службы! И очень хорошо, что на вас гражданская одежда, потому что вы недостойны носить офицерский китель.
   Обычно желтоватое лицо его приобрело свекольный оттенок, глазные яблоки выкатились и, казалось, прилипли к стеклам очков.
   Роман испугался. Сейчас шефа хватит кондратий, а свалят все на него. И поди потом докажи, что ты не верблюд, особенно после всего, что было. Вредитель, как есть вредитель.
   – Мальчишка! – рычал Слепцов. – В отделе всего три года, а проблем от вас – как от десятка оболтусов-новобранцев. Гнать надо таких в шею!
   Язык чесался ответить, но Морозов, смахнув пальцем брызги со скулы, промолчал. Не помер дед, и то хорошо.
   Слепцов посопел, моргнул, отошел в сторону.
   – Садитесь, – буркнул как ни в чем не бывало.
   Роман сел. Достал сигареты, но, подумав, сунул их обратно в карман.
   – Курите, – махнул рукой Слепцов, стукнув перед ним хрустальной пепельницей.
   Морозов закурил, пуская дым тонкой струйкой.
   – Не как ваш начальник, а как старший товарищ, – сказал Слепцов. – Или вы будете вести себя, как положено офицеру, или я приложу все свои силы, чтобы вас уволили. Или перевели в другой отдел.
   – Ничего не имею против, Николай Викторович, – отозвался Роман.
   – Кто бы сомневался, – вздохнул Слепцов.
   Они помолчали. Морозов курил, генерал задумчиво барабанил пальцами по столу.
   – Ладно, к делу. Итак, вы знакомы с Фахимом Сафи.
   – Так точно, знаком, товарищ генерал. Только я не знал, что он уже генерал.
   – Да, генерал. У талибов.
   – Вот как? – улыбнулся Роман.
   – Именно так, – отрезал Слепцов. – Вопрос: вы случайно с ним связь не поддерживаете?
   – Нет, товарищ генерал, не поддерживаю.
   – Плохо.
   – А что, понадобился Фахим?
   – Понадобился.
   – Я думаю, связь можно возобновить. Прошло всего каких-то двадцать лет. Для восточного человека это не срок. Только вот…
   – Что?
   – Какие у нас интересы к генералу Фахиму?
   – У нас пока никаких. Но вот господа из НАТО в нем очень заинтересованы.
   – Мы стали помогать господам из НАТО?
   – Ну, помощь бывает разного рода, – уклончиво заметил Слепцов. – А в этом деле суть такова. Две недели назад, во время налета на колонну англичан в Афганистане, талибами была похищена крупная партия оружия. Имеются сведения, что это дело рук отряда генерала Фахима. Англичане хотели вернуть оружие, даже за крупный выкуп. Но Фахим на контакт не идет. Англичанам нужен человек, с которым генерал Фахим станет вести переговоры. Запросили помощи у нас. Ситуация ясна?
   – Более чем, – кивнул Морозов. – Только вот странно: чего это англичане подняли такую бучу из-за партии оружия? Там этого добра – завались.
   – Ага! – поднял палец Слепцов. – Соображаете?
   – А чего тут соображать, товарищ генерал? Небось, тяпнули духи не просто автоматы-пулеметы, а какую-нибудь секретную разработку, проходящую обкатку в боевых условиях. Вот и всполошились альбионцы, кинулись принимать экстренные меры.
   – И мы того же мнения, – кивнул Слепцов, глянув на Романа несколько мягче. – Поэтому ваша задача: кроме прямой помощи англичанам установить, что именно они хотят получить обратно от генерала Фахима, как это работает и из чего оно сделано. Все понятно?
   – Так точно, товарищ генерал.
   – Хорошо, капитан. Здесь, – Слепцов перебросил Морозову папку, – инструкции. В чье распоряжение поступаете, как держать связь, ну и остальное. Детали согласуете с подполковником Дубининым.
   – Есть, товарищ генерал.
   – От себя добавлю одно пожелание. Если вдруг разработка англичан будет случайно уничтожена, вы лично не понесете за это никакого наказания. Очень вероятно, что наоборот… Вы меня поняли, капитан?
   – Отлично понял, товарищ генерал.
   – Тогда я вас больше не задерживаю. Надеюсь, что вы сделаете все, как надо.
   – И я надеюсь, товарищ гене…
   Слепцов дернул углом рта. Роман осекся, вскочил, прижал папку к бедру.
   – Разрешите идти?
   – Идите. И помните: действуете в одиночку, прикрытия нет. Желаю удачи.
   «Иди ты», – мысленно огрызнулся Роман, выходя из кабинета.

16 мая, 11.00, Восточный Афганистан

   Роман прибыл на эту базу под Кандагаром два часа назад. Добирался долго. Из Москвы – утомительный перелет в Узбекистан. Из Ташкента его доставили на авиабазу американских войск. Ночь продержали в наглухо запертом терминале, видимо, опасаясь, что русский начнет минировать бомбардировщики.
   Утром, с рассветом, который наступал в этих краях в четыре часа утра, угостив кофейной бурдой и липким сандвичем, сунули в транспортный самолет и отправили уже непосредственно в Афганистан. Но и там он не сразу добрался до места. Пришлось делать две пересадки, прежде чем он попал на базу вооруженных сил Великобритании.
   Закончилось ли его путешествие, Роман толком не понял. Его привели в двухместную армейскую палатку и велели ждать. Как долго – не уточняли. Когда Роман вышел из палатки, у входа его встретил часовой, рослый капрал с засученными до локтя рукавами камуфляжной куртки. Он шагнул навстречу и поспешно щелкнул предохранителем автомата.
   – Вернитесь в палатку, сэр, – сказал он вежливо.
   Ствол автомата был красноречиво направлен Роману в грудь.
   Роман пожал плечами и ретировался в прохладную – по сравнению с тем пеклом, что было снаружи – глубь палатки.
   В самом деле, чего он там не видел? Огромный лагерь, обнесенный трехметровым железным забором с двумя рядами проволоки поверху. Внутри – палатки, модули, гаражи и несметное количество военной техники. Над головой то и дело проносятся вертолеты, подымая вихри пыли. Повсюду озабоченная суета одетых в военную форму людей.
   В свое время Роман достаточно пожил в таком вот боевом стойбище, чтобы чему-то удивляться. Что стойбище было советским, а не английским, так это не имело никакого значения. Все военные базы по всему миру выглядят одинаково и различаются разве что названиями техники да климатическими условиями. А климатические условия данной местности Роману были настолько хорошо знакомы, что он предпочел бы никогда в них не возвращаться.
   Однако же, увы, вернулся.
   Ему принесли поесть. Типовой армейский набор. Мясо, рис, картофельный салат, ананасы, шоколад, какао, сок, витаминные добавки. Все упаковано в герметичные пластиковые контейнеры. Мясо, рис, какао мгновенно подогревались при разгерметизации. По сравнению с русским аналогичным пайком довольно невкусно, но есть можно.
   Роман плотно перекусил, доложился Дубинину и не нашел ничего лучшего, как завалился спать.
   Часок соснул очень даже неплохо. Гул вертолетов перешел в разряд привычного шума и лишь способствовал крепкому сну. Однако, когда полог палатки откинулся, впустив полосу солнечного света, Роман открыл глаза, словно не спал вовсе. Рука хотела метнуться за оружием, и он едва успел ее удержать. Надо же, как действует обстановка.
   В палатку вошли трое. Все в форме. Двое мужчин и женщина.
   – Добрый день, – сказал один из них, в звании полковника.
   – Добрый день, – кивнул Роман.
   Двое других тоже сдержанно кивнули.
   – Я – полковник Дэвис, начальник базы. Это капитаны Эдвардс и Гарди.
   Женщина и мужчина капитаны поочередно наклонили головы и сунули Роману руки. У женщины ладонь была твердой и сухой, у мужчины – влажной, но цепкой.
   – Капитан Морозов, – представился Роман.
   – Мы знаем, – сказал без улыбки Дэвис.
   Он присел на складной стул у стола. Жестом разрешил сесть остальным.
   Роман и капитан Гарди сели на кровати, друг против друга. Капитан Эдвардс осталась стоять, почти незаметная на фоне пегих палаточных стен. Роман только мельком взглянул на нее, и больше она его не интересовала. Высокая, жилистая, загорелая, на лице – белесые отметины глаз и губ. Бровей будто вовсе нет. Принадлежность к женскому полу обозначалась лишь незначительным рельефом в районе бедер и груди. Но и его можно было списать на известную мешковатость полевой формы.
   – Как добрались? – спросил полковник Дэвис.
   – Спасибо, хорошо.
   – Просим извинить, если в дороге вам были доставлены некоторые неудобства.
   – Ничего, наша работа вообще – неудобная вещь.
   – У вас прекрасный английский, капитан.
   – Значит, два года учебы в Лондоне не прошли для меня даром.
   Капитан Гарди едва заметно улыбнулся. Эдвардс была невозмутима. Впрочем, она была как бы не в счет. Эдакий истукан у входа.
   Полковник Дэвис слегка прихлопнул себя по ляжкам.
   – Ну что ж, можем начинать?
   – Я готов, полковник.
   Дэвис кивнул. На его круглом, цвета фуксии лице отобразилось удовлетворение. Русские прислали по крайней мере человека, владеющего английским на приличном уровне. Это уже кое-что.
   – Вы в курсе нашей проблемы?
   – В общих чертах.
   – Второго мая отрядом талибов был захвачена колонна с оружием.
   – Где это произошло? – немедленно спросил Роман.
   – Карту, – глянул Дэвис на капитана Гарди.
   Тот вскочил, достал из планшета карту, расстелил на столе.
   – Вот здесь, – указал полковник точку севернее Кандагара.
   – Понятно, – сказал Роман, взглянув на карту. – Что представляла собой колонна?
   – Два грузовика с оружием и группа прикрытия.
   – Кто-нибудь уцелел?
   – Остались живы два человека. Один в тяжелом состоянии, он сейчас в госпитале. Второй был контужен и потерял сознание. Его приняли за мертвого. Сейчас он в порядке, проходит восстановительный курс.
   – Его допросили?
   – Разумеется.
   – Что показал допрос?
   – Классическое нападение духов. Фугас подорвал головную БМП, из гранатомета одновременно подбили заднюю. Далее из засады уничтожили остальных. Пока прибыли вертолеты, оружия в грузовиках уже не было.
   – Быстро сработали.
   – Весьма.
   – Почему вертолеты не сопровождали колонну на всем пути следования?
   Полковник переглянулся с капитаном Эдвардсом. Та лишь дернула бровями. Похоже, темп, в котором вел разговор Роман, несколько озадачил англичан.
   Роман понял, что переигрывает. Называется, дорвался до работы. Надо чуть спокойнее. Не стоит вызывать у них чувство тревоги.
   – Вертолеты прочесали территорию перед самым выходом колонны, – впервые подала голос капитан Эдвардс. – Ничего подозрительного обнаружено не было. Сопровождение колонны вертолетами на всем пути следования сочли нецелесообразным. Это могло привлечь ненужное внимание.
   – Понятно, – сказал Роман. – Вот теперь все понятно. Духи залегли среди камней, накрылись кошмами, их ни один вертолет не обнаружит. Дождались колонну и атаковали.
   – Да, мы не раз сталкивались с этим приемом. Поэтому вертолеты шли на низкой высоте, медленно, по нескольку раз прочесывая самые опасные участки. К тому же работали системы тепловизоров. Если бы бандиты были, как вы говорите, накрыты кошмами, мы бы их очень быстро обнаружили. Так что все меры безопасности были приняты.