Страница:
Слепцов какое-то время молчал, поглядывая на Романа и, видимо, ожидая, чтобы тот начал спрашивать, по какому поводу его вызвали. Но Роман, еще с войны твердо усвоивший, что инициатива всегда наказуема, невозмутимо курил, аккуратно стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, и с вопросами не спешил. Наше дело маленькое, не хотите говорить – не надо. Мы тихонько покурим и двинем себе обратненько. А то время позднее, спать давно пора…
– Вы слышали об убийстве Байкова? – спросил наконец генерал.
– Банкира, что ли? – помолчав, лениво отозвался Роман.
Он чуть было не зевнул, но успел заметить сердитый взгляд Слепцова и подавил зевок, едва не свихнув себе челюсть. «А чего он хочет? – мысленно огрызнулся Роман. – Скоро утро, а он тут ему о каких-то убитых банкирах толкует. К чему этот банкир?»
– Именно, – отчеканил Слепцов.
– Ну слыхал что-то по телевизору, – нарочито медленно сказал Роман.
– Что думаете по этому поводу? – поторопил его Слепцов.
– А че тут думать? – повел прищуренным глазом Роман на генерала. – Кто-то нанял профи из спецназа, они всех положили и то, что требовалось заказчику, забрали. Ясно как божий день…
– Почему думаете, что это спецназ? Может, это были гражданские, замаскированные под военных? Хотели сбить со следа, вот и вырядились под спецназ.
– Нет, это армейские, – твердо возразил Роман. – Уж больно слаженно работали. Ни один из них не был ранен, хотя охранники дома – все опытные ребята и с оружием обращаться умеют. Действовали согласованно, как часы. Ни одной ошибки не допустили. Спецоружием профессионально владеют. Навыки диверсантов, опять же, в наличии – собаки сторожевые их не засекли по запаху. Вертолет водить обучены – вряд ли они брали с собой пилота отдельно, в таком деле это – балласт. Там все до секунды рассчитано. И, самое главное: горничную в живых оставили. Это уж стопроцентно в армейских традициях: женщин не убивать. Конечно, они почти ничем не рисковали, под камуфляжной раскраской она их все равно не разглядела. Но в данных обстоятельствах любые другие ее не пощадили бы. Хоть что-то она да видела, вот про «лохматые» маскхалаты рассказала, про раскраску. А так бы вообще никто ничего не узнал, как будто призраки побывали, всех перешлепали… Будь налетчиками гражданские, они бы не смотрели, женщина или мужчина, пулю в голову – и весь разговор. Это только офицеры наши, будь они хоть суперпрофи, так пижонить любят, – твердо закончил Роман.
Он подобрался, взгляд его стал тверд и сосредоточен, даже о сигарете забыл. Работал человек.
– Откуда столько информации? – чуть помедлив, спросил Слепцов.
– Я же говорю, по телевизору слыхал.
– Ну-ну… – побарабанил Слепцов пальцами по столу. – Может, в телевизоре также сообщили, что именно похитили налетчики?
– Этого не сказали, – вновь разваливаясь на стуле, отозвался Роман. – Хотя дураку ясно, что не за деньгами они пришли.
– Почему? – немедленно спросил Слепцов.
– Было убито пятнадцать человек или около того, – лениво пояснил Роман. – За копейки такое количество народу не валят. Стало быть, фигурировала огромная сумма. Но такие деньги на подмосковной даче не хранят, тем более банкиры, у которых есть свои банки. И эксперт-ювелир там был не просто в гостях – с двумя-то телохранителями. Он привез на вертолете что-то очень ценное и хотел продать банкиру. Какой-то крупный бриллиант или, например, яйцо Фаберже. Вот за этим, скорее всего, нежданные гости и пожаловали…
– Это вы тоже в телевизоре услышали? – нервно прищурился Слепцов.
– Нет, в газете какой-то читал, – невозмутимо ответил Роман.
– Черт-те что! – возмутился генерал. – Чего только этим журналистам не известно! Крапивное семя, на все готовы, чтобы добыть информацию и пустить в народ! Распустились, дальше некуда…
– А вы бы предпочли, чтобы все было, как в старые времена: никто ничего не знает, а если знает, то сказать боится?
– В старые времена был порядок! – крикнул Слепцов. – По крайней мере, все знали свое место! И к обязанностям своим относились не так, как сейчас относятся некоторые офицеры!
– На меня намекаете, товарищ генерал? – усмехнулся Роман, выпрямляясь.
– А тут и намекать нечего! На кого вы похожи?! Вы одним своим видом позорите звание офицера! А ваш образ жизни вообще возмутителен. Вы полагаете, нам неизвестно о ваших аферах с акциями? Или о ваших отношениях с некоторыми теневыми представителями шоу-бизнеса? Или о ваших амурных похождениях?
– Полагаю, вам известно все, – отчеканил Роман. – Или почти все. Но мне на это наплевать, товарищ генерал. Если вы меня в чем-то обвиняете, говорите конкретно – в чем? Если же лично я вам не нравлюсь, то позвольте напомнить: не по своей воле я к вам попал и за ваш отдел отнюдь не держусь. Я готов хоть завтра перевестись в любое другое ведомство. Кстати, Чечней меня не пугайте. В отличие от вас, на войне я был и от долга своего не бегу…
Его прервал сильный хлопок ладони по столу. Жалобно звякнула пепельница, пустив облачко пепла.
– Товарищ капитан, как вы разговариваете со старшим по званию! – начал приподниматься со своего кресла Слепцов.
– Вы правы, – улыбнулся Роман, – я что-то излишне горячусь. Это от недосыпа. Виноват, товарищ генерал, исправлюсь.
Некоторое время Слепцов мерил его разъяренным взглядом, затем тяжело осел в кресле.
– Вы много себе позволяете, капитан Морозов, – сказал он через минуту. – Нарветесь…
Роман промолчал, понимая, что лучше ему сейчас рта не открывать и дать возможность начальству сохранить лицо. Все-таки им еще вместе работать, по крайней мере, пока он находится в подчинении Слепцова. А плевать в колодец, даже пересохший, не стоит.
– Ну а почему вы думаете, что это именно ограбление? – ворчливо спросил Слепцов, порывшись для чего-то в столе. – В прессе, которую вы столь внимательно изучаете, ведь и другие версии выдвигаются. Например, что убийство Байкова было связано с его профессиональной деятельностью?
– Чепуха, – ответил Роман. – Слишком много усилий для ликвидации одного человека. Имели бы целью убийство банкира – устроили бы банальную засаду на дороге с автоматчиками и хорошим снайпером. Ну, усилили бы ее для верности парочкой фугасов. Просто, но очень надежно. Тут была поставлена другая задача. Им нужен был человек, прилетевший к банкиру на вертолете. Вернее, то, что привез этот человек. Вертолет – не машина, по дороге не перехватишь. Могли бы, конечно, и вертолет в воздухе сбить, но тогда пропало бы то, что вез ювелир. А именно это налетчиков и интересовало. Так что профессиональная деятельность тут ни при чем, – покачал головой Роман. – Банкир нужен был налетчикам в последнюю очередь. Можно сказать, что ему просто не повезло.
– Д-да, – пожевал губами Слепцов. – Выводы делать вы не разучились.
Роман снова помолчал, предоставляя генералу самому оценивать степень его профпригодности.
– В общем, почти все, что вы сказали, – верно, – кивнул Слепцов. – Действительно, ювелир доставил на вертолете… одно из изделий Фаберже. И действительно это было так называемое пасхальное яйцо, один из подлинных раритетов, принадлежавших некогда дому Романовых. Байков был известным коллекционером и хотел приобрести эту драгоценность для своей личной коллекции. Он нашел продавца за рубежом, тоже частного коллекционера, захиревшего отпрыска одной королевской семьи, который решил продажей яйца поправить свое материальное положение.
– Я еще не слышал о донорстве половых органов, – заметил Роман.
– Не смешно, – буркнул Слепцов. – Яичко это было оценено в пятнадцать миллионов евро. Посредником сделки выступила московская страховая компания «Ювелир-Трест». Пайкин, известный эксперт-оценщик, должен был доставить яйцо на дачу Байкова и дать гарантии от лица фирмы, что изделие подлинное. В общем, обычная сделка подобного сорта.
– Если бы не вмешательство третьего игрока.
– Именно, – кивнул Слепцов. – Вот этот третий игрок нас и интересует. Дело это, на первый взгляд уголовное, может касаться государственной безопасности. Яйцо в данном случае выступает не просто как эквивалент пятнадцати миллионов евро, тут другое. Ведь невзирая на то, что после налета яйцо нельзя будет никому показать, заказчик не остановился перед тем, чтобы его заполучить. А это уже совсем иная сфера интересов. Это – не просто покупка, а какая-то тайная сделка. И нам необходимо как можно быстрее узнать детали этой сделки. Следовательно, надо выяснить: кому могло понадобиться яйцо?
Он вопросительно посмотрел на Романа.
– Ну… – поднапрягся тот. – Точно – не заграничному заказчику.
– Почему?
– Слишком много крови. Богатые люди за рубежом не хотят больших проблем. Они лучше заплатят больше, но будут жить спокойно. Это нашим все равно, скольких человек угробили. Наши крови не боятся. Так что заказчика надо искать здесь.
– Именно так мы и думали. И первым делом начали проверять всех известных российских коллекционеров.
– Ну, к известным-то соваться вряд ли стоит…
– Согласен. Поэтому основной акцент мы сделали на так называемых подпольных коллекционерах. То есть на тех людях, которые содержат коллекции, но по ряду причин предпочитают не распространяться широко про их существование. В частности, нас интересуют те, кто собирает ювелирные изделия Фаберже. Таковых немало, но по-настоящему страстных коллекционеров, готовых пойти на что угодно, только бы заполучить еще один экспонат, всего десяток. Сейчас мы вплотную занимаемся ими. Но, как вы понимаете, подобраться к некоторым из них по ряду причин весьма сложно.
«Вот и добрались до сути», – понял Роман.
– Один из них некто Зимянин Александр Иванович. Крупный промышленник, владелец нескольких фабрик и химического комбината. Вот этот химический комбинат и внушает нам некоторые опасения.
– Там производятся отравляющие вещества?
– Конечно, нет. Отравляющие вещества производятся на государственных предприятиях, за этим установлен жесткий контроль. Но дело в том, и, я думаю, вам это хорошо известно, что в состав многих отравляющих веществ входят различные компоненты, в том числе и вполне безобидные. Комбинат Зимянина производит, помимо ядохимикатов, стиральных порошков и моющих средств, серную кислоту. А на основе серной кислоты можно изготовить различные хлористые соединения, которые дают газ высокой токсичной концентрации. И вообще, – махнул рукой Слепцов, – нынешние химические технологии достигли такого уровня, что изготовить отраву можно из чего угодно, лишь бы это наличествовало в нужном объеме. Возможно, Зимянин совершенно ни при чем. По нашим данным, это вполне законопослушный бизнесмен. Ни в каких контактах с террористическими организациями замечен не был. В криминале не замешан. Но проверить содержимое его персонального компьютера, как вы сами понимаете, не мешало бы. Для страховки, так сказать…
– А разве нельзя проверить по накладным, кому он поставляет ту же кислоту, и установить наблюдение за наиболее подозрительными получателями?
– Уже проверяем, – кивнул Слепцов. – На комбинате в составе ревизионной комиссии работает наш человек. Но чтобы отследить все поставки комбината, нужна целая армия агентов. Комбинат огромен, каждый день из него в различных направлениях выезжают десятки машин. Поди за всеми уследи. Кабы мы имели более весомые подозрения, тогда можно было бы проводить операцию на федеральном уровне. Но пока это лишь проверка, не более, и мы ограничены силами нашего отдела.
– Понятно, – сказал Роман. – Надо либо что-то срочно нарыть на Зимянина, либо отпустить его с миром.
– Вот именно.
Слепцов выжидательно уставился на Романа. Тот понял, что тут скрывается какой-то подвох.
– Честно говоря, – начал Слепцов, – этот господин не вызывает больших подозрений. Он ведет образ жизни… э-э, как бы это лучше сказать… в общем, далекий от образа жизни кровожадного человека. Есть гораздо более подозрительные субъекты, в том числе связанные тем или иным способом с криминальным миром, и они уже активно разрабатываются. Зимянин нас интересует лишь как владелец химкомбината. Вероятно, в другом случае мы удовлетворились бы проверкой заводской документации. Но в деле безопасности страны, как вы понимаете, мелочей нет, поэтому не мешало бы копнуть чуть глубже официальных документов. Вы понимаете?
– Я вас прекрасно понимаю. Но, мне кажется, здесь нужен не мужчина, а женщина. Это специфика агентов-женщин – влезать в доверие к субъекту и потрошить его компьютер, разве не так?
– Так-то оно так, – криво усмехнулся Слепцов. – Вот только существует одна загвоздка… Дело в том, что у господина Зимянина… э-э… нетрадиционная сексуальная ориентация, как принято нынче говорить…
– Голубой, – уточнил Роман, мрачнея.
– Ну, на уличном жаргоне это называется так…
– Но, товарищ генерал, от меня-то вам что надо? Я еще, слава богу, нормальным мужиком быть не перестал и в постель к Зимянину лезть не собираюсь…
– Вас никто к нему в постель не толкает, – как-то даже смущенно пробормотал Слепцов. – Но нам известно, что у вас есть связи в различных кругах, в том числе и в тех, где нетрадиционная ориентация только приветствуется. Так что вы могли бы подыскать человека, который… э-э… вошел бы в доверие к Зимянину и… э-э…
«Вот теперь все встало на свои места! А я-то чуть было не купился, – подумал Роман, – чуть было не подумал, что наконец-то Слепцов доверит мне серьезное дело. Какое там! На серьезные дела он уже отправил своих молодцов, получать лавры и звания. А меня, как обычно, туда, где пованивает, запихнул. И даже без церемоний, мол, могли и обойтись, сто лет нам не нужен этот педик, но раз уж ты такой на свете есть, капитан Морозов, то надо тебя хоть в чем-то использовать, вот и занимайся тем, на что других ребят посылать вроде как не пристало. Там ты, конечно, ни черта не найдешь, но все-таки посуетись для порядка и для отчетности. Заодно и зарплатку свою отработай…»
– Ясно, товарищ генерал, – оборвал Слепцова Роман. – Как я догадываюсь, отказаться от этого задания я все равно не смогу?
– Я понимаю, вам не нравится подобное поручение, – отвел взгляд Слепцов. – Но вы прославились в нашем ведомстве как специалист по разрешению различных непредвиденных ситуаций, и именно поэтому я остановил свой выбор на вашей кандидатуре…
– Товарищ генерал, вот только не надо на кривой козе меня объезжать, – усмехнулся Роман. – Почему вы остановили свой выбор на моей кандидатуре, нам обоим хорошо известно. Где данные на Зимянина?
Слепцов дернул щекой, но промолчал и перебросил Роману тонкую папочку, лежавшую наготове в верхнем ящике стола.
– Здесь все, что мы на него имеем.
– Негусто, – сказал Роман, увидев, что в папке всего два листочка и не слишком четкая фотография. – Обо мне, например, вам известно куда как больше.
– Возьмите с собой, изучите и действуйте, – будто не заметив подковырки, деловито отозвался Слепцов. – Я вас не тороплю, но работать нужно в темпе.
– Мне предстоят некоторые расходы, – сказал Роман, твердо глядя в глаза генералу. – Дело в том, что вход в некоторые клубные заведения стоит весьма недешево. А я, как назло, поиздержался в последнее время. Так что если вы хотите, чтобы я нашел нужного человека, приоткройте закрома родины…
– Ну да, поиздержались, – ехидно улыбнулся Слепцов. – Нам известно, где именно… Кстати, вы декларируете то, что зарабатываете игрой на бирже?
– Чтобы играть на бирже, товарищ генерал, нужно иметь хотя бы миллион долларов. Я же имею только то, что имею, то есть родительскую квартиру-хрущевку, развалюху на колесах и более чем скромную зарплату в нашем уважаемом ведомстве, и ни о какой игре на бирже и речи идти не может, – невинно глядя в глаза Слепцову, заявил Роман.
– Н-да… – кивнул Слепцов недоверчиво. – Вы расскажете. Вот, держите…
Он выложил на стол пачку сторублевых купюр. Жест его при этом был воистину достоин Цезаря.
– Надеюсь, этого хватит?
– Как вам сказать, – ответил Роман. – Если ничего не пить и не есть, то – хватит, а если…
– Вот не пейте и не ешьте! Больше нет, и за это скажите спасибо.
– Спасибо… – пробормотал Роман, запихивая пачку в карман пиджака.
– Через три дня жду от вас первых результатов. Докладывайте мне лично.
– Вас понял. Разрешите идти?
– Идите. Домой вас доставят на служебной машине.
– А вот за это благодарю от души, – искренне сказал Роман.
Он захватил папочку с данными на Зимянина и вышел из кабинета. Майор Дубинин, опершись щекой на ладонь, дремал за своим столом.
– Рота, подъем! – громко шепнул Роман ему в самое ухо.
Дубинин подскочил было, но, увидев, что начальства рядом нет, облегченно выдохнул:
– Шутки у тебя, капитан…
– Что за новые порядки, майор? – спросил Роман. – Сейчас что, все по ночам работать стали?
Дубинин потер глаза, устало махнул рукой, подавил сладкий зевок.
– Да была проверка недавно оттуда… – он поднял глаза кверху. – Всем досталось. Приказали, чтобы отныне дежурство велось круглые сутки на уровне начальников отделов. Вот, теперь не спим по очереди. То мы тут сидим, кого-то дублируем, то нас кто-то.
– Толк-то хоть есть?
– Какое там, – сморщился Дубинин. – Маета одна, вот и весь толк.
– Попали… – посочувствовал Роман и поехал домой – спать.
Москва, 29 апреля, день
– Вы слышали об убийстве Байкова? – спросил наконец генерал.
– Банкира, что ли? – помолчав, лениво отозвался Роман.
Он чуть было не зевнул, но успел заметить сердитый взгляд Слепцова и подавил зевок, едва не свихнув себе челюсть. «А чего он хочет? – мысленно огрызнулся Роман. – Скоро утро, а он тут ему о каких-то убитых банкирах толкует. К чему этот банкир?»
– Именно, – отчеканил Слепцов.
– Ну слыхал что-то по телевизору, – нарочито медленно сказал Роман.
– Что думаете по этому поводу? – поторопил его Слепцов.
– А че тут думать? – повел прищуренным глазом Роман на генерала. – Кто-то нанял профи из спецназа, они всех положили и то, что требовалось заказчику, забрали. Ясно как божий день…
– Почему думаете, что это спецназ? Может, это были гражданские, замаскированные под военных? Хотели сбить со следа, вот и вырядились под спецназ.
– Нет, это армейские, – твердо возразил Роман. – Уж больно слаженно работали. Ни один из них не был ранен, хотя охранники дома – все опытные ребята и с оружием обращаться умеют. Действовали согласованно, как часы. Ни одной ошибки не допустили. Спецоружием профессионально владеют. Навыки диверсантов, опять же, в наличии – собаки сторожевые их не засекли по запаху. Вертолет водить обучены – вряд ли они брали с собой пилота отдельно, в таком деле это – балласт. Там все до секунды рассчитано. И, самое главное: горничную в живых оставили. Это уж стопроцентно в армейских традициях: женщин не убивать. Конечно, они почти ничем не рисковали, под камуфляжной раскраской она их все равно не разглядела. Но в данных обстоятельствах любые другие ее не пощадили бы. Хоть что-то она да видела, вот про «лохматые» маскхалаты рассказала, про раскраску. А так бы вообще никто ничего не узнал, как будто призраки побывали, всех перешлепали… Будь налетчиками гражданские, они бы не смотрели, женщина или мужчина, пулю в голову – и весь разговор. Это только офицеры наши, будь они хоть суперпрофи, так пижонить любят, – твердо закончил Роман.
Он подобрался, взгляд его стал тверд и сосредоточен, даже о сигарете забыл. Работал человек.
– Откуда столько информации? – чуть помедлив, спросил Слепцов.
– Я же говорю, по телевизору слыхал.
– Ну-ну… – побарабанил Слепцов пальцами по столу. – Может, в телевизоре также сообщили, что именно похитили налетчики?
– Этого не сказали, – вновь разваливаясь на стуле, отозвался Роман. – Хотя дураку ясно, что не за деньгами они пришли.
– Почему? – немедленно спросил Слепцов.
– Было убито пятнадцать человек или около того, – лениво пояснил Роман. – За копейки такое количество народу не валят. Стало быть, фигурировала огромная сумма. Но такие деньги на подмосковной даче не хранят, тем более банкиры, у которых есть свои банки. И эксперт-ювелир там был не просто в гостях – с двумя-то телохранителями. Он привез на вертолете что-то очень ценное и хотел продать банкиру. Какой-то крупный бриллиант или, например, яйцо Фаберже. Вот за этим, скорее всего, нежданные гости и пожаловали…
– Это вы тоже в телевизоре услышали? – нервно прищурился Слепцов.
– Нет, в газете какой-то читал, – невозмутимо ответил Роман.
– Черт-те что! – возмутился генерал. – Чего только этим журналистам не известно! Крапивное семя, на все готовы, чтобы добыть информацию и пустить в народ! Распустились, дальше некуда…
– А вы бы предпочли, чтобы все было, как в старые времена: никто ничего не знает, а если знает, то сказать боится?
– В старые времена был порядок! – крикнул Слепцов. – По крайней мере, все знали свое место! И к обязанностям своим относились не так, как сейчас относятся некоторые офицеры!
– На меня намекаете, товарищ генерал? – усмехнулся Роман, выпрямляясь.
– А тут и намекать нечего! На кого вы похожи?! Вы одним своим видом позорите звание офицера! А ваш образ жизни вообще возмутителен. Вы полагаете, нам неизвестно о ваших аферах с акциями? Или о ваших отношениях с некоторыми теневыми представителями шоу-бизнеса? Или о ваших амурных похождениях?
– Полагаю, вам известно все, – отчеканил Роман. – Или почти все. Но мне на это наплевать, товарищ генерал. Если вы меня в чем-то обвиняете, говорите конкретно – в чем? Если же лично я вам не нравлюсь, то позвольте напомнить: не по своей воле я к вам попал и за ваш отдел отнюдь не держусь. Я готов хоть завтра перевестись в любое другое ведомство. Кстати, Чечней меня не пугайте. В отличие от вас, на войне я был и от долга своего не бегу…
Его прервал сильный хлопок ладони по столу. Жалобно звякнула пепельница, пустив облачко пепла.
– Товарищ капитан, как вы разговариваете со старшим по званию! – начал приподниматься со своего кресла Слепцов.
– Вы правы, – улыбнулся Роман, – я что-то излишне горячусь. Это от недосыпа. Виноват, товарищ генерал, исправлюсь.
Некоторое время Слепцов мерил его разъяренным взглядом, затем тяжело осел в кресле.
– Вы много себе позволяете, капитан Морозов, – сказал он через минуту. – Нарветесь…
Роман промолчал, понимая, что лучше ему сейчас рта не открывать и дать возможность начальству сохранить лицо. Все-таки им еще вместе работать, по крайней мере, пока он находится в подчинении Слепцова. А плевать в колодец, даже пересохший, не стоит.
– Ну а почему вы думаете, что это именно ограбление? – ворчливо спросил Слепцов, порывшись для чего-то в столе. – В прессе, которую вы столь внимательно изучаете, ведь и другие версии выдвигаются. Например, что убийство Байкова было связано с его профессиональной деятельностью?
– Чепуха, – ответил Роман. – Слишком много усилий для ликвидации одного человека. Имели бы целью убийство банкира – устроили бы банальную засаду на дороге с автоматчиками и хорошим снайпером. Ну, усилили бы ее для верности парочкой фугасов. Просто, но очень надежно. Тут была поставлена другая задача. Им нужен был человек, прилетевший к банкиру на вертолете. Вернее, то, что привез этот человек. Вертолет – не машина, по дороге не перехватишь. Могли бы, конечно, и вертолет в воздухе сбить, но тогда пропало бы то, что вез ювелир. А именно это налетчиков и интересовало. Так что профессиональная деятельность тут ни при чем, – покачал головой Роман. – Банкир нужен был налетчикам в последнюю очередь. Можно сказать, что ему просто не повезло.
– Д-да, – пожевал губами Слепцов. – Выводы делать вы не разучились.
Роман снова помолчал, предоставляя генералу самому оценивать степень его профпригодности.
– В общем, почти все, что вы сказали, – верно, – кивнул Слепцов. – Действительно, ювелир доставил на вертолете… одно из изделий Фаберже. И действительно это было так называемое пасхальное яйцо, один из подлинных раритетов, принадлежавших некогда дому Романовых. Байков был известным коллекционером и хотел приобрести эту драгоценность для своей личной коллекции. Он нашел продавца за рубежом, тоже частного коллекционера, захиревшего отпрыска одной королевской семьи, который решил продажей яйца поправить свое материальное положение.
– Я еще не слышал о донорстве половых органов, – заметил Роман.
– Не смешно, – буркнул Слепцов. – Яичко это было оценено в пятнадцать миллионов евро. Посредником сделки выступила московская страховая компания «Ювелир-Трест». Пайкин, известный эксперт-оценщик, должен был доставить яйцо на дачу Байкова и дать гарантии от лица фирмы, что изделие подлинное. В общем, обычная сделка подобного сорта.
– Если бы не вмешательство третьего игрока.
– Именно, – кивнул Слепцов. – Вот этот третий игрок нас и интересует. Дело это, на первый взгляд уголовное, может касаться государственной безопасности. Яйцо в данном случае выступает не просто как эквивалент пятнадцати миллионов евро, тут другое. Ведь невзирая на то, что после налета яйцо нельзя будет никому показать, заказчик не остановился перед тем, чтобы его заполучить. А это уже совсем иная сфера интересов. Это – не просто покупка, а какая-то тайная сделка. И нам необходимо как можно быстрее узнать детали этой сделки. Следовательно, надо выяснить: кому могло понадобиться яйцо?
Он вопросительно посмотрел на Романа.
– Ну… – поднапрягся тот. – Точно – не заграничному заказчику.
– Почему?
– Слишком много крови. Богатые люди за рубежом не хотят больших проблем. Они лучше заплатят больше, но будут жить спокойно. Это нашим все равно, скольких человек угробили. Наши крови не боятся. Так что заказчика надо искать здесь.
– Именно так мы и думали. И первым делом начали проверять всех известных российских коллекционеров.
– Ну, к известным-то соваться вряд ли стоит…
– Согласен. Поэтому основной акцент мы сделали на так называемых подпольных коллекционерах. То есть на тех людях, которые содержат коллекции, но по ряду причин предпочитают не распространяться широко про их существование. В частности, нас интересуют те, кто собирает ювелирные изделия Фаберже. Таковых немало, но по-настоящему страстных коллекционеров, готовых пойти на что угодно, только бы заполучить еще один экспонат, всего десяток. Сейчас мы вплотную занимаемся ими. Но, как вы понимаете, подобраться к некоторым из них по ряду причин весьма сложно.
«Вот и добрались до сути», – понял Роман.
– Один из них некто Зимянин Александр Иванович. Крупный промышленник, владелец нескольких фабрик и химического комбината. Вот этот химический комбинат и внушает нам некоторые опасения.
– Там производятся отравляющие вещества?
– Конечно, нет. Отравляющие вещества производятся на государственных предприятиях, за этим установлен жесткий контроль. Но дело в том, и, я думаю, вам это хорошо известно, что в состав многих отравляющих веществ входят различные компоненты, в том числе и вполне безобидные. Комбинат Зимянина производит, помимо ядохимикатов, стиральных порошков и моющих средств, серную кислоту. А на основе серной кислоты можно изготовить различные хлористые соединения, которые дают газ высокой токсичной концентрации. И вообще, – махнул рукой Слепцов, – нынешние химические технологии достигли такого уровня, что изготовить отраву можно из чего угодно, лишь бы это наличествовало в нужном объеме. Возможно, Зимянин совершенно ни при чем. По нашим данным, это вполне законопослушный бизнесмен. Ни в каких контактах с террористическими организациями замечен не был. В криминале не замешан. Но проверить содержимое его персонального компьютера, как вы сами понимаете, не мешало бы. Для страховки, так сказать…
– А разве нельзя проверить по накладным, кому он поставляет ту же кислоту, и установить наблюдение за наиболее подозрительными получателями?
– Уже проверяем, – кивнул Слепцов. – На комбинате в составе ревизионной комиссии работает наш человек. Но чтобы отследить все поставки комбината, нужна целая армия агентов. Комбинат огромен, каждый день из него в различных направлениях выезжают десятки машин. Поди за всеми уследи. Кабы мы имели более весомые подозрения, тогда можно было бы проводить операцию на федеральном уровне. Но пока это лишь проверка, не более, и мы ограничены силами нашего отдела.
– Понятно, – сказал Роман. – Надо либо что-то срочно нарыть на Зимянина, либо отпустить его с миром.
– Вот именно.
Слепцов выжидательно уставился на Романа. Тот понял, что тут скрывается какой-то подвох.
– Честно говоря, – начал Слепцов, – этот господин не вызывает больших подозрений. Он ведет образ жизни… э-э, как бы это лучше сказать… в общем, далекий от образа жизни кровожадного человека. Есть гораздо более подозрительные субъекты, в том числе связанные тем или иным способом с криминальным миром, и они уже активно разрабатываются. Зимянин нас интересует лишь как владелец химкомбината. Вероятно, в другом случае мы удовлетворились бы проверкой заводской документации. Но в деле безопасности страны, как вы понимаете, мелочей нет, поэтому не мешало бы копнуть чуть глубже официальных документов. Вы понимаете?
– Я вас прекрасно понимаю. Но, мне кажется, здесь нужен не мужчина, а женщина. Это специфика агентов-женщин – влезать в доверие к субъекту и потрошить его компьютер, разве не так?
– Так-то оно так, – криво усмехнулся Слепцов. – Вот только существует одна загвоздка… Дело в том, что у господина Зимянина… э-э… нетрадиционная сексуальная ориентация, как принято нынче говорить…
– Голубой, – уточнил Роман, мрачнея.
– Ну, на уличном жаргоне это называется так…
– Но, товарищ генерал, от меня-то вам что надо? Я еще, слава богу, нормальным мужиком быть не перестал и в постель к Зимянину лезть не собираюсь…
– Вас никто к нему в постель не толкает, – как-то даже смущенно пробормотал Слепцов. – Но нам известно, что у вас есть связи в различных кругах, в том числе и в тех, где нетрадиционная ориентация только приветствуется. Так что вы могли бы подыскать человека, который… э-э… вошел бы в доверие к Зимянину и… э-э…
«Вот теперь все встало на свои места! А я-то чуть было не купился, – подумал Роман, – чуть было не подумал, что наконец-то Слепцов доверит мне серьезное дело. Какое там! На серьезные дела он уже отправил своих молодцов, получать лавры и звания. А меня, как обычно, туда, где пованивает, запихнул. И даже без церемоний, мол, могли и обойтись, сто лет нам не нужен этот педик, но раз уж ты такой на свете есть, капитан Морозов, то надо тебя хоть в чем-то использовать, вот и занимайся тем, на что других ребят посылать вроде как не пристало. Там ты, конечно, ни черта не найдешь, но все-таки посуетись для порядка и для отчетности. Заодно и зарплатку свою отработай…»
– Ясно, товарищ генерал, – оборвал Слепцова Роман. – Как я догадываюсь, отказаться от этого задания я все равно не смогу?
– Я понимаю, вам не нравится подобное поручение, – отвел взгляд Слепцов. – Но вы прославились в нашем ведомстве как специалист по разрешению различных непредвиденных ситуаций, и именно поэтому я остановил свой выбор на вашей кандидатуре…
– Товарищ генерал, вот только не надо на кривой козе меня объезжать, – усмехнулся Роман. – Почему вы остановили свой выбор на моей кандидатуре, нам обоим хорошо известно. Где данные на Зимянина?
Слепцов дернул щекой, но промолчал и перебросил Роману тонкую папочку, лежавшую наготове в верхнем ящике стола.
– Здесь все, что мы на него имеем.
– Негусто, – сказал Роман, увидев, что в папке всего два листочка и не слишком четкая фотография. – Обо мне, например, вам известно куда как больше.
– Возьмите с собой, изучите и действуйте, – будто не заметив подковырки, деловито отозвался Слепцов. – Я вас не тороплю, но работать нужно в темпе.
– Мне предстоят некоторые расходы, – сказал Роман, твердо глядя в глаза генералу. – Дело в том, что вход в некоторые клубные заведения стоит весьма недешево. А я, как назло, поиздержался в последнее время. Так что если вы хотите, чтобы я нашел нужного человека, приоткройте закрома родины…
– Ну да, поиздержались, – ехидно улыбнулся Слепцов. – Нам известно, где именно… Кстати, вы декларируете то, что зарабатываете игрой на бирже?
– Чтобы играть на бирже, товарищ генерал, нужно иметь хотя бы миллион долларов. Я же имею только то, что имею, то есть родительскую квартиру-хрущевку, развалюху на колесах и более чем скромную зарплату в нашем уважаемом ведомстве, и ни о какой игре на бирже и речи идти не может, – невинно глядя в глаза Слепцову, заявил Роман.
– Н-да… – кивнул Слепцов недоверчиво. – Вы расскажете. Вот, держите…
Он выложил на стол пачку сторублевых купюр. Жест его при этом был воистину достоин Цезаря.
– Надеюсь, этого хватит?
– Как вам сказать, – ответил Роман. – Если ничего не пить и не есть, то – хватит, а если…
– Вот не пейте и не ешьте! Больше нет, и за это скажите спасибо.
– Спасибо… – пробормотал Роман, запихивая пачку в карман пиджака.
– Через три дня жду от вас первых результатов. Докладывайте мне лично.
– Вас понял. Разрешите идти?
– Идите. Домой вас доставят на служебной машине.
– А вот за это благодарю от души, – искренне сказал Роман.
Он захватил папочку с данными на Зимянина и вышел из кабинета. Майор Дубинин, опершись щекой на ладонь, дремал за своим столом.
– Рота, подъем! – громко шепнул Роман ему в самое ухо.
Дубинин подскочил было, но, увидев, что начальства рядом нет, облегченно выдохнул:
– Шутки у тебя, капитан…
– Что за новые порядки, майор? – спросил Роман. – Сейчас что, все по ночам работать стали?
Дубинин потер глаза, устало махнул рукой, подавил сладкий зевок.
– Да была проверка недавно оттуда… – он поднял глаза кверху. – Всем досталось. Приказали, чтобы отныне дежурство велось круглые сутки на уровне начальников отделов. Вот, теперь не спим по очереди. То мы тут сидим, кого-то дублируем, то нас кто-то.
– Толк-то хоть есть?
– Какое там, – сморщился Дубинин. – Маета одна, вот и весь толк.
– Попали… – посочувствовал Роман и поехал домой – спать.
Москва, 29 апреля, день
Честно проспав до трех часов дня, Роман проснулся почти в хорошем настроении. Если бы не вчерашний проигрыш, то было бы совсем неплохо. А так на душе, конечно, кошки поскребывали. Но Роман решил унынию не поддаваться и для начала старательно выполнил свой обычный тренировочный комплекс. Первым делом – самомассаж, затем упражнения на дыхание, потом гимнастика ушу, плавно переходящая в быструю отработку ударов и имитацию бросков.
Его первым учителем боевых искусств был китаец Ли, служивший дворником в китайском посольстве. Роман, насмотревшись видиков про Брюса Ли, горел желанием постичь грозные школы Тигра или Дракона, или, на худой конец, Аиста и пришел к знаменитому в узких кругах китайцу вместе со своим одноклассником, чей отец подвизался на дипломатическом поприще. Но Ли сообщил, довольно сносно изъясняясь на русском, что таких школ, увы, он не изучал. На вопрос Романа, какую школу он знает, Ли ответил, что ему ведома лишь школа Ветра. Роман о такой школе не слыхал, и, по правде говоря, название его не вдохновило. Уж как-то больно мирно оно звучало. На его вежливый вопрос, как быстро он научится в школе Ветра бить противника и в чем заключается ее преимущество перед другими школами, Ли пояснил, что в бою не главное – бить противника, а главное – не позволять бить себя. Ветер невозможно настичь, как ты за ним ни гоняйся. Он всегда свободен, и никто не властен над ним. Научиться бить – нетрудно. Главное – научиться быть неуязвимым.
Это Роману, хрупкому, мечтательному подростку, понравилось. Ему было тогда двенадцать лет. Через год обучения в школе Ли, где занимались дети китайских дипломатов и несколько русских мальчишек, Роман мог без труда уворачиваться от удара палкой, когда его пытался ударить один человек. Через два года он уже с легкостью уходил от двух человек. Еще через два года его нельзя было «достать» ни кулаком, ни ножом, ни шестом. Даже если на него в закрытом, тесном помещении набрасывались одновременно три человека, вооруженные ножами и дубинками, он все равно умудрялся не получить ни одного серьезного повреждения.
Когда ему исполнилось шестнадцать и он стал гибким и прыгучим, как китайский гимнаст, Ли начал обучать его тем самым жестоким ударам, за которыми Роман пришел к нему четыре года назад. За три последующих года Роман научился бить всеми ударными частями тела, да так, что перед ним не мог устоять даже мускулистый горилла-боксер или борец, весящий вдвое больше его. А еще позже, в Афганистане, Роман научился и убивать…
К концу тренировки тело Романа, худощавое, но все перевитое сухими, рельефными мускулами, лоснилось от пота. Он немного остыл, подышав особым способом, затем полез под душ. Стоя то под горячей, то под холодной, почти ледяной водой, он анализировал свой ночной разговор с генералом Слепцовым.
Собственно, анализировать тут было особо нечего. Закрыли им дырку, не слишком благородно пахнущую, и все дела. Ладно, перетерпим. Спасибо и на этом. Как говорил генерал Антонов, в нашем деле мелочей не бывает. В ГРУ не все сплошь дураки и ежели кого-то подозревают, то это имеет свой резон.
Роман перебрался в кухню и, готовя омлет, начал изучать досье на Зимянина Александра Ивановича. Ого, улыбнулся Роман, разглядывая фотографию, да это живчик. Пухлые щечки, сладкие глазки, румяные губки. Знаем мы таких оптимистов, встречали. Они для ублажения себя, любимых, на все готовы. Не верится, правда, что сей пухлый добряк мог пойти на столь страшное преступление. Тут Слепцов прав. Роман вполне доверял своему чутью и видел, что Зимянин никак не мог стоять за убийцами на даче Байкова. Но изделия Фаберже он собирал, это факт, и собирал рьяно. Значит, кто-то мог «достать» для него яйцо, взяв на себя организацию налета и похищения. Дорогая во всех отношениях услуга. Если действительно Зимянин получил похищенное яйцо, то либо заплатил огромную сумму, либо… Кому-то понадобилась продукция его комбината. И в немалом количестве. Причем так, чтобы нельзя было этот заказ отследить. То есть чтобы по накладным товар ушел к реально существующему заказчику, а на самом деле попал совсем в другие руки. Если подобная махинация имела место с допущения Зимянина, ее, конечно же, обнаружить по документации невозможно. Тут существует немало хитроумных ходов, и никакая самая тщательная проверка не подкопается. Отсюда верный вывод: искать «концы» на комбинате бесполезно. Надо заняться непосредственно Зимяниным. Влезть в его ПК, в записную книжку, в ящик стола – тот, что заперт на ключ. Без этого какие-либо секреты узнать трудненько. Разве только тогда, когда дадут о себе знать реактивы, изготовленные на базе химикатов Зимянина? Но тогда уже будет слишком поздно.
Роман позавтракал, вымыл посуду, сварил кофе и перешел с подносом в гостиную. Там он сел в любимое кресло, закурил и, потягивая кофе, еще раз внимательно изучил досье. Так, у Александра Ивановича квартира на Ленинградском шоссе (двенадцатый этаж высотки) и особняк в поселке Лосиный, в двадцати километрах от Кольцевой дороги. Именно в этот особняк он и привозит своих новых «знакомых». Квартирой на Ленинградском шоссе пользуется редко, в основном селит там деловых партнеров, прибывших с визитом. Ценное замечание, спасибо, коллеги, сэкономили мне время. Значит, в Лосином у нас не только любовное гнездышко, но и основная резиденция. Хорошо. В дом залезть все же легче, чем в квартиру на двенадцатом этаже. Так, привычки: это, это, ерунда, не то… Ага: наведывается почти каждый вечер в элитный клуб «Эгейское море». Веселенькое название. Впрочем, и заведение тоже. Роман в нем не бывал, но много слышал. Вот тут мы тебя, Александр ибн Иваныч, и попробуем словить на живца. И не далее как… завтра.
А сегодня надо провести некоторую, так сказать, подготовку. Роман включил телефоны, домашний и мобильный, – до этого оба были отключены, чтобы дали выспаться и не мешали подумать, – и для начала набрал с домашнего один заветный номерок.
– Алло, – бодро отозвался Леня Пригов.
Леня работал брокером на фондовой бирже. Когда-то Роман «отмазал» его от большого срока, и в знак признательности Леня помог заработать ему на бирже весьма приличную сумму. Роман был ошарашен: из полунищего босяка он превратился в состоятельного человека. По крайней мере, сделал ремонт в старой квартире, доставшейся ему от покойных родителей, обставил ее современной мебелью, оделся прилично, купил машину и стал обедать в ресторане. Такой способ заработка был ему тогда в новинку. Он и сейчас мало что в нем смыслил, а года четыре назад вообще – темный лес. Роман, чьи дела, служебные и финансовые, к тому времени весьма захирели, вдруг сообразил, что Леня открыл для него золотую жилу. Он начал следить за биржевыми ставками и регулярно играть на бирже. Имея своим агентом такого специалиста, каким был Леня, он порой жил припеваючи. Правда, иногда, при неудачной игре, приходилось смиряться с потерей почти всех денег и некоторое время дуть в кулак, живя на свое нищенское жалованье, пока на бирже опять не подворачивалось стопроцентное дельце…
Все это требовало немалого напряжения сил. К тому же Леня не любил рисковать напрасно и требовал поставки информации, чем Роман и занимался большую часть своего времени, свободного от основной работы.
Как следствие, он завел знакомства среди деловых людей и начал вести соответствующий его новому статусу образ жизни. И, надо сказать, этот образ жизни пришелся ему по душе. А кому, скажите на милость, не придется? Дорогие рестораны, элитные клубы, казино, необременительные связи с красивыми женщинами… Последнего, к слову, у него хватало и раньше, из-за чего десять лет назад распался его первый и последний брачный союз (детей не нажили, и слава богу, а его бывшая процветала, по слухам, где-то в Америке). Но зато сейчас он не задумывался, на какие шиши сводить свою новую пассию в ресторан или купить ей подарок. Конечно, настоящих – больших – денег он не заработал. Для того чтобы сколотить состояние, требовалось либо иметь деловую жилку, либо упорно копить, отказывая себе во всем. Жилки деловой у Романа не было, а копить он не умел в силу легкомысленности и широты натуры. Что удавалось заработать – тратил, не раздумывая, и его чванные знакомцы по клубной жизни были бы сильно удивлены, если бы узнали, что порой ему не на что купить себе буханку хлеба и кусок колбасы.
Его первым учителем боевых искусств был китаец Ли, служивший дворником в китайском посольстве. Роман, насмотревшись видиков про Брюса Ли, горел желанием постичь грозные школы Тигра или Дракона, или, на худой конец, Аиста и пришел к знаменитому в узких кругах китайцу вместе со своим одноклассником, чей отец подвизался на дипломатическом поприще. Но Ли сообщил, довольно сносно изъясняясь на русском, что таких школ, увы, он не изучал. На вопрос Романа, какую школу он знает, Ли ответил, что ему ведома лишь школа Ветра. Роман о такой школе не слыхал, и, по правде говоря, название его не вдохновило. Уж как-то больно мирно оно звучало. На его вежливый вопрос, как быстро он научится в школе Ветра бить противника и в чем заключается ее преимущество перед другими школами, Ли пояснил, что в бою не главное – бить противника, а главное – не позволять бить себя. Ветер невозможно настичь, как ты за ним ни гоняйся. Он всегда свободен, и никто не властен над ним. Научиться бить – нетрудно. Главное – научиться быть неуязвимым.
Это Роману, хрупкому, мечтательному подростку, понравилось. Ему было тогда двенадцать лет. Через год обучения в школе Ли, где занимались дети китайских дипломатов и несколько русских мальчишек, Роман мог без труда уворачиваться от удара палкой, когда его пытался ударить один человек. Через два года он уже с легкостью уходил от двух человек. Еще через два года его нельзя было «достать» ни кулаком, ни ножом, ни шестом. Даже если на него в закрытом, тесном помещении набрасывались одновременно три человека, вооруженные ножами и дубинками, он все равно умудрялся не получить ни одного серьезного повреждения.
Когда ему исполнилось шестнадцать и он стал гибким и прыгучим, как китайский гимнаст, Ли начал обучать его тем самым жестоким ударам, за которыми Роман пришел к нему четыре года назад. За три последующих года Роман научился бить всеми ударными частями тела, да так, что перед ним не мог устоять даже мускулистый горилла-боксер или борец, весящий вдвое больше его. А еще позже, в Афганистане, Роман научился и убивать…
К концу тренировки тело Романа, худощавое, но все перевитое сухими, рельефными мускулами, лоснилось от пота. Он немного остыл, подышав особым способом, затем полез под душ. Стоя то под горячей, то под холодной, почти ледяной водой, он анализировал свой ночной разговор с генералом Слепцовым.
Собственно, анализировать тут было особо нечего. Закрыли им дырку, не слишком благородно пахнущую, и все дела. Ладно, перетерпим. Спасибо и на этом. Как говорил генерал Антонов, в нашем деле мелочей не бывает. В ГРУ не все сплошь дураки и ежели кого-то подозревают, то это имеет свой резон.
Роман перебрался в кухню и, готовя омлет, начал изучать досье на Зимянина Александра Ивановича. Ого, улыбнулся Роман, разглядывая фотографию, да это живчик. Пухлые щечки, сладкие глазки, румяные губки. Знаем мы таких оптимистов, встречали. Они для ублажения себя, любимых, на все готовы. Не верится, правда, что сей пухлый добряк мог пойти на столь страшное преступление. Тут Слепцов прав. Роман вполне доверял своему чутью и видел, что Зимянин никак не мог стоять за убийцами на даче Байкова. Но изделия Фаберже он собирал, это факт, и собирал рьяно. Значит, кто-то мог «достать» для него яйцо, взяв на себя организацию налета и похищения. Дорогая во всех отношениях услуга. Если действительно Зимянин получил похищенное яйцо, то либо заплатил огромную сумму, либо… Кому-то понадобилась продукция его комбината. И в немалом количестве. Причем так, чтобы нельзя было этот заказ отследить. То есть чтобы по накладным товар ушел к реально существующему заказчику, а на самом деле попал совсем в другие руки. Если подобная махинация имела место с допущения Зимянина, ее, конечно же, обнаружить по документации невозможно. Тут существует немало хитроумных ходов, и никакая самая тщательная проверка не подкопается. Отсюда верный вывод: искать «концы» на комбинате бесполезно. Надо заняться непосредственно Зимяниным. Влезть в его ПК, в записную книжку, в ящик стола – тот, что заперт на ключ. Без этого какие-либо секреты узнать трудненько. Разве только тогда, когда дадут о себе знать реактивы, изготовленные на базе химикатов Зимянина? Но тогда уже будет слишком поздно.
Роман позавтракал, вымыл посуду, сварил кофе и перешел с подносом в гостиную. Там он сел в любимое кресло, закурил и, потягивая кофе, еще раз внимательно изучил досье. Так, у Александра Ивановича квартира на Ленинградском шоссе (двенадцатый этаж высотки) и особняк в поселке Лосиный, в двадцати километрах от Кольцевой дороги. Именно в этот особняк он и привозит своих новых «знакомых». Квартирой на Ленинградском шоссе пользуется редко, в основном селит там деловых партнеров, прибывших с визитом. Ценное замечание, спасибо, коллеги, сэкономили мне время. Значит, в Лосином у нас не только любовное гнездышко, но и основная резиденция. Хорошо. В дом залезть все же легче, чем в квартиру на двенадцатом этаже. Так, привычки: это, это, ерунда, не то… Ага: наведывается почти каждый вечер в элитный клуб «Эгейское море». Веселенькое название. Впрочем, и заведение тоже. Роман в нем не бывал, но много слышал. Вот тут мы тебя, Александр ибн Иваныч, и попробуем словить на живца. И не далее как… завтра.
А сегодня надо провести некоторую, так сказать, подготовку. Роман включил телефоны, домашний и мобильный, – до этого оба были отключены, чтобы дали выспаться и не мешали подумать, – и для начала набрал с домашнего один заветный номерок.
– Алло, – бодро отозвался Леня Пригов.
Леня работал брокером на фондовой бирже. Когда-то Роман «отмазал» его от большого срока, и в знак признательности Леня помог заработать ему на бирже весьма приличную сумму. Роман был ошарашен: из полунищего босяка он превратился в состоятельного человека. По крайней мере, сделал ремонт в старой квартире, доставшейся ему от покойных родителей, обставил ее современной мебелью, оделся прилично, купил машину и стал обедать в ресторане. Такой способ заработка был ему тогда в новинку. Он и сейчас мало что в нем смыслил, а года четыре назад вообще – темный лес. Роман, чьи дела, служебные и финансовые, к тому времени весьма захирели, вдруг сообразил, что Леня открыл для него золотую жилу. Он начал следить за биржевыми ставками и регулярно играть на бирже. Имея своим агентом такого специалиста, каким был Леня, он порой жил припеваючи. Правда, иногда, при неудачной игре, приходилось смиряться с потерей почти всех денег и некоторое время дуть в кулак, живя на свое нищенское жалованье, пока на бирже опять не подворачивалось стопроцентное дельце…
Все это требовало немалого напряжения сил. К тому же Леня не любил рисковать напрасно и требовал поставки информации, чем Роман и занимался большую часть своего времени, свободного от основной работы.
Как следствие, он завел знакомства среди деловых людей и начал вести соответствующий его новому статусу образ жизни. И, надо сказать, этот образ жизни пришелся ему по душе. А кому, скажите на милость, не придется? Дорогие рестораны, элитные клубы, казино, необременительные связи с красивыми женщинами… Последнего, к слову, у него хватало и раньше, из-за чего десять лет назад распался его первый и последний брачный союз (детей не нажили, и слава богу, а его бывшая процветала, по слухам, где-то в Америке). Но зато сейчас он не задумывался, на какие шиши сводить свою новую пассию в ресторан или купить ей подарок. Конечно, настоящих – больших – денег он не заработал. Для того чтобы сколотить состояние, требовалось либо иметь деловую жилку, либо упорно копить, отказывая себе во всем. Жилки деловой у Романа не было, а копить он не умел в силу легкомысленности и широты натуры. Что удавалось заработать – тратил, не раздумывая, и его чванные знакомцы по клубной жизни были бы сильно удивлены, если бы узнали, что порой ему не на что купить себе буханку хлеба и кусок колбасы.