– Говори, чего мямлишь, – поторопил его Потапов. – Тут все свои. Да?
   И сурово посмотрел на главного инженера. Тот покорно кивнул и дальше сидел с видом человека, которому предложили выбор между ядом и электрическим стулом.
   – Если Ложкина нейтрализовать, – негромко отчеканил начальник охраны, – все будет гораздо спокойней. Я про него много слышал. Он сумасшедший, с ним договориться нельзя, денег он не берет. Пока он здесь, нам покоя не будет.
   – С ума сошел? – взвился Потапов. – Он сюда прибыл как полномочный представитель зарубежной организации. Зачем нам международные скандалы? Это может выйти на федеральный уровень, и тогда вообще не отмоемся. И потом, приучайся уже работать цивилизованно. В рамках закона. Подумай, подключи милицию. Ведь можно этого Ложкина арестовать за что-нибудь? За хулиганство или за то, что улицу на красный свет перешел. Поговори с ребятами в УВД. Посадим ненадолго, но в прессе его таким бандитом выставим, что даже свои от него отвернутся. Я могу сделать официальное заявление относительно полной экологической безопасности нашего строительства. Опубликуем документы, на основании которых мы строим курорт на берегу озера.
   – Так эти экологи – они же упертые, если они уже зацепились за нас – не выпустят. Психи сегодня – не дефицит.
   – Мне что, больше делать нечего? – не выдержал Потапов. – У меня два контракта на сто тридцать миллионов евро лежат, а я какими-то канарейками занимаюсь. Принимай меры, потом мне доложишь. Мы входим в завершающий этап строительства, скоро обратной дороги уже не будет. Пусть тогда они своих редких пташек дома на чердаках разводят.
* * *
   – Мариночка, давай посмотрим местные новости. Составишь мне компанию?
   – С удовольствием, дядя Витя.
   Марина помогла дяде удобно устроиться в гостиной и, взяв пульт, уселась в любимое широкое кожаное кресло.
   – Удовольствия не обещаю. Наши телевизионщики провинциальны, но при этом наглы и жадны до денег. Мне они в свое время много крови попортили своими репортажами и расследованиями. С тех пор я смотрю только центральные каналы.
   – Но иногда хочется по старой памяти своих кровопийц послушать?
   – Ты правильно все понимаешь, – кивнул Иззбуцкий. – Ты мои глаза и уши в городе, и я тебе благодарен за то, что держишь меня в курсе всех новостей. Но иногда разбирает посмотреть – что там нового у них без меня происходит.
   – И убедиться, что ничего не меняется в этом лучшем из миров? – засмеялась Марина.
   – В общем-то да, – согласился Виктор Федорович.
   Зажегся огромный плазменный экран, и в тот же миг из динамиков грянуло:
   – Вы смотрите вечерние новости на канале СТВ-Прим. В студии Светлана Дмитрюхина. Здравствуйте. Мы начинаем программу со скандального происшествия на строительстве курорта «Солнечный».
   Несколько минут на экране старушки метали в грейдеры помидоры, матерились охранники, бегали голые красотки и глупо улыбались растерянные рабочие. Наконец в кадре возник суровый и решительный корреспондент с огромным микрофоном в руке. Казалось, еще секунда, и он метнет этот микрофон вместо гранаты в бетономешалку, а сам, рванув на груди майку, бросится под гусеницы ближайшего бульдозера.
   Но ничего такого не произошло. Из всего увиденного и услышанного молодой человек с микрофоном сделал довольно странный вывод:
   – Множество раз общественность города выступала против появления у нас нудистских пляжей. И вот мы видим результат – возмущенные пенсионерки с детьми вынуждены вступать в столкновение с охранниками, которые, вместо того чтобы охранять строительные объекты, бегают за голыми женщинами.
   После этого героические интонации исчезли, и тон корреспондента стал предельно язвительным:
   – В связи с этим хочется задать вопрос городским властям и лично мэру Рощину – сколько еще мы будем терпеть подобное безобразие?
   Избуцкий повернулся к Марине и удивленно спросил:
   – Ты что-нибудь поняла?
   – Нет, а вы?
   – Я тоже. Только вот бедному Рощину непонятно за что досталось. Это мой преемник, толковый мужик. Последние пять лет был у меня заместителем по жилищно-коммунальному хозяйству. Представляешь, раньше меня вот так, к месту и не к месту приплетали. Но, конечно, с этим строительством столько проблем. Хоть это уже без меня началось, но мои бывшие сослуживцы кое-что рассказывают.
   – Но ведь для города хорошо, что строится такой курорт?
   – Как тебе сказать. Хорошо-то хорошо, но не для всех. Ведь раньше как здесь было? Ты же знаешь, что вода в озере многие десятилетия, даже столетия считалась целебной?
   – Да, я еще в Москве читала летописи. Очень интересно, – поддакнула Марина.
   – Озеро Золотым называлось, представляешь? А предки не дураки были, понимали толк в таких делах. Сюда почти до самой революции члены царской фамилии приезжали здоровье поправлять. Однажды, говорят, сам святой черт Гришка пожаловал.
   – Распутин? – ахнула Марина.
   – Так рассказывают. При советской власти сюда партийцы зачастили. Санаторий им построили, до сих пор стоит. Правда, сейчас в запустение пришел, никому не нужен.
   Избуцкий о чем-то задумался, потом неожиданно резко сказал:
   – Здесь же два моря рядом, в итоге все курортники туда и перекочевали. Советская власть всякую мистику не любила – что еще за волшебная вода да как это объяснить с точки зрения материализма… Построили неподалеку от озера дурацкий заводишко, никому не нужный. И стали в озеро всякую дрянь сливать. Вода, естественно, цвет изменила. В озере какой-то моллюск редкий обитал – тот вообще погиб. Вроде бы и цвет воды от этого моллюска зависел. Ученые письма в правительство писали, скандал был, ужас. Заводик закрыли, только озеро уже не то стало. В общем, последние годы ездили сюда в основном дикари-туристы и экологи, интересующиеся местной фауной. На счастье, птичка одна редкая здесь осталась гнездиться. Знаешь, местные ведь жили в основном заработком с курортного сезона, поэтому многие в те годы переехали ближе к Черному или Азовскому морю, у кого как получилось.
   И вот в прошлом году объявился этот миллионер-строитель Потапов. Стал землю по берегу скупать и строить новый курорт. Планы у него, конечно, грандиозные, но только вот с людьми не считается. Ему ведь все больше и больше земли надо, а у местных жителей здесь летние домики, сады, огороды. Так люди Потапова им одной рукой деньги суют, причем небольшие, а другой грозят – смотрите, мол, все равно отнимем, только бесплатно. Не дело это. Тут уже и суды были, и склоки всякие, и шумиха газетная. Вот я поэтому и говорю – по большому счету, может, для города все это неплохо, но для кого-то – трагедия.
   Впрочем, у Потапова документы и на земельные сделки и на строительство всегда в порядке. Прокуратура проверяла – ничего противозаконного не нашли. Там адвокатов целая контора на него работает. И с чиновниками в Москве умеет договориться. Я ведь кое-что в таких делах понимаю.
   – А с новым мэром, вашим преемником, он в хороших отношениях?
   – Не знаю. На люди такой сор обычно не выносят. Но мне кажется, они договорились. Это так, Мариночка, между нами. Во всяком случае, когда Рощин по средам объезжает строящиеся городские объекты, он непременно заедет в «Солнечный», похвалит, отметит темпы работ да в камеру скажет о том, какие перспективы открывает новый курорт. С ним ведь всегда телевизионная группа разъезжает. Слушай, племянница, мы ведь с тобой про телевизор совсем забыли! Давай новости досмотрим.
   Однако новости уже кончились. С экрана им улыбалась кукольное личико юной ведущей.
   – С вами «Криминальное обозрение». Об оперативной обстановке в городе расскажет начальник Управления внутренних дел Солнечноводска полковник Карпачев.
   – Знаешь, – обрадовался Виктор Федорович, тыча в экран пальцем, – я ведь кандидатуру Петьки Карпачева на эту должность с Москвой согласовывал. Они своего человечка сюда хотели прислать, а я настоял – Петька местный, всех знает, все его знают. Правильный мужик. Если за дело – накажет, но против правды не пойдет. Не знаю, усидит ли при новых временах. Да и возраст у него на грани.
   – …Открывший в баре гостиницы «Озерная» стрельбу из травматического пистолета арестован. Им оказался приезжий, двадцатитрехлетний житель Пензы. В настоящий момент ведется следствие, – читал по бумажке начальник УВД, плотный дядька с сердитым лицом и короткой седой стрижкой.
   Не успела Марина подумать, что глаз Петьки Карпачева ей, видимо, увидеть так и не придется, как полковник оторвался от шпаргалки и уставился тяжелым, немигающим взглядом прямо в камеру. Ей на секунду показалось, что сейчас главный милиционер города прямо с телеэкрана шагнет в гостиную и строго поинтересуется, есть ли у нее временная прописка.
   Но ничего такого не произошло. Карпачев немного посопел, а затем выдал такое, отчего Марина оцепенела, а Избуцкий широко открыл рот.
   – Вчера ночью на городском пляже был задержан Лемарксэн Ширинкин 1954 года рождения, четырежды судимый за преступления, совершенные на… х-м, сексуальной почве. Последние два года он лечился в психиатрической больнице.
   – Что за имя такое? – удивилась Марина.
   – Расшифровывается как Ленин-Маркс-Энгельс. Даже для времен двадцатилетней давности имя нечастое. Наверное, папа и мама Ширинкины были истинными большевиками, – объяснил Избуцкий.
   Начальник УВД тем временем продолжал:
   – Правоохранительные органы взяли Ширинкина под наблюдение после того, как была зафиксирована его переписка с сексуальными мень… Я хотел сказать – с рецидивистами аналогичного профиля из других городов России и стран ближнего зарубежья. Эти… граждане планировали нападение сексуального характера на русалок, якобы имеющихся в озере Солнечное. Не обнаружив русалок, Ширинкин стал приставать к женщине, которая приходила купаться поздно ночью. Его действия были пресечены находившимся неподалеку столичным журналистом Вадимом Баратынским и вовремя подоспевшим нарядом милиции.
   В кадре на пару секунду появилось улыбающееся лицо Баратынского.
   – Ой, – воскликнула Марина. – Вадим!
   – Ты его знаешь? – с любопытством спросил Избуцкий.
   – Да, – беззаботно ответила она. – Из Москвы вместе летели, в самолете познакомились.
   Про то, что они уже дважды унижали в городе, она на всякий случай умолчала. Ведь пока непонятно, в какую сторону эта романтическая история повернет. Чего дядю зря нервировать?
   На экране снова появилась ведущая:
   – Мы обращаемся ко всем гражданам с просьбой быть предельно осмотрительными во время ночных прогулок и купаний. По информации, полученной редакцией «Криминального обозрения» из источников УВД, в городе сейчас могут находиться единомышленники задержанного Лемарксэна Ширинкина. Ведь нет гарантии, что в самый ответственный момент рядом с вами окажется бесстрашный защитник, каким оказался наш московский коллега.
   Тут юная ведущая кокетливо улыбнулась, а на экране как символ торжества справедливости снова возникла физиономия Вадима.
   – А журналист этот – весьма симпатичный молодой человек, – одобрительно загудел Виктор Федорович, выключая телевизор. – И смелый. Впрочем, я его тоже немного знаю.
   – Откуда? – удивилась Марина.
   – Он приходил ко мне. Как раз про русалок расспрашивал. Я же часто на берегу по вечерам и даже по ночам сижу, многие об этом знают. Вот кто-то его и надоумил. Впрочем, он здесь всех обошел, кто еще остался жить около озера.
   – Ну, и что вы сказали ему? Про журналистскую «утку»?
   В этот раз Виктор Федорович ответил не сразу. Несколько минут смотрел в потолок, словно раздумывая, поделиться своими мыслями с Мариной или нет. Потом все-таки решился:
   – Понимаешь ли, Мариночка. Не хотел тебе говорить, ну да ладно. С кем же мне еще поделиться? Я, конечно, не верю ни в каких русалок. Только вот однажды я видел такое, что объяснить никак не могу.
   – Что, дядя? – встревожилась Марина, удивленная странными интонациями в его голосе.
   – Давай договоримся – все, о чем я тебе сейчас скажу, останется между нами.
   – Конечно, не волнуйтесь.
   – Прекрасно, тогда слушай. Это было в самом начале лета. Ночь, темно, жарко, вода тихонько плещет. Я сижу в своей коляске на берегу, любуюсь. Вдруг смех. Женский. Звонкий такой. И вроде два человека смеются. Не на берегу – на воде. Я подумал – на лодке кто-то катается. И вот через секунду вижу – мимо меня быстро проплывает девушка, потом – еще одна. Плывут на спине. Волосы длинные и вроде бы зеленые, хотя в темноте непонятно. Голые, то есть грудь видна. Я крикнул: «Вы кто?» Одна из них обернулась, глянула на меня – и нырнула в воду. И тут я похолодел – нижняя часть туловища, которая уже скрывалась под водой, была серебряная. Аж вся заискрилась под луной.
   Избуцкий тяжело вздохнул, словно еще раз переживал те мгновения, и закончил:
   – Марин, ты только не подумай, что твой дядя не только обезножел, но еще и умом тронулся. Но, по-моему, это был хвост.
   – Так вы все это рассказали Вадиму? – взволнованно спросила Марина.
   – Нет, конечно, – чуть помедлив, сказал Избуцкий.
   – Но почему?
   – Вот именно потому, что мне отказали ноги. Но не разум.
* * *
   – Значит, вот как ты ведешь себя, двуличный тип! Сначала провожаешь меня, а потом идешь на пляж спасать от маньяков прекрасных незнакомок?
   Был вечер, и Марина с Вадимом неторопливо прогуливались вдоль озера, собираясь чуть позже отправиться ужинать, а потом в кино.
   – Да, сделала мне милиция рекламку, – усмехнулся Вадим. – Просил же я их – не надо мое имя упоминать.
   – О, мой застенчивый герой! – громко и с выражением процитировала Марина, вскочив на низенький парапет набережной. Проходящие мимо люди с удивлением оглядывались на нее.
   – Что-то знакомое, – буркнул Вадим, осторожно поддерживая ее под локоть.
   – К сожалению, не твой великий предок. Белла Ахмадулина.
   – Понятно, где уж нам до корифеев отечественной поэзии. Осторожнее, не свались в воду.
   – Ничего, ты спасешь меня, правда? Я ведь не хуже той красотки с пляжа?
   – И сравнивать нечего. Красотка, кстати, весит килограммов сто. Она при желании могла бы этого маньяка голыми руками придушить.
   – Так спасешь?
   – Если успею.
   – Что может тебе помешать?
   – Не знаю. Русалки защекочут, утащат на дно.
   – Конечно! Здесь же, если верить нашей правдивой прессе, русалки завелись. А знаешь, ведь именно русалкам мы обязаны нашему знакомству.
   – То есть?
   – Ну, если не эти прекрасные девы, ты бы не полетел в Солнечноводск, и мы не встретились бы в самолете.
   Марина легко спрыгнула вниз и немного покружилась перед Вадимом в беззвучном танце.
   – Ах, русалки! В чешуе, как жар горя…
   – Секундочку, не нужно передергивать. Эти строки написаны совершенно по другому поводу. В Ахмадулиной я не силен, но мухлевать с Пушкиным не дам.
   – По какому это праву? – подбоченилась Марина, весело глядя на своего спутника снизу вверх.
   – Я же потомок поэта, который дружил с Александром Сергеевичем. Не забывай об этом.
   – Как об этом забудешь.
   Марина снова вскочила на парапет и продекламировала:
   – «Слушайте, товарищи потомки, агитатора, горлана, главаря!»
   Глядя на раздухарившуюся Марину, Вадим засмеялся:
   – До Маяковского добрались. У нас сегодня поэтический вечер?
   – Почти. Впрочем, я свои скудные познания почти исчерпала. Пойдем ужинать?
   – Ужинать? Что ж, это хорошая мысль. Только сначала послушай.
   Он отступил на шаг, спрятал руки за спину, сделал умильное лицо и хорошо поставленным голосом продекламировал:
 
Бывал обманут сердцем я,
Бывал обманут и рассудком,
Но никогда еще, друзья,
Обманут не был я желудком.
 
   Марина не удержалась и захлопала в ладоши:
   – Ой, какая прелесть! Это ты написал?
   – Как можно?! Это – «Пиры» Евгения Баратынского. Я ведь из тех потомков, на ком природа отдыхает. Пишу дурацкие статейки, стихов не сочиняю. Зато иногда читаю их.
   – Слушай, почитай мне еще что-нибудь. У тебя здорово получается.
   – Ладно. Еще немного.
   Вадим вскинул подбородок и прочитал:
 
Трудясь над смесью рифм и слов,
Поэты наши чуть не плачут;
Своих почтительных рабов
Порой красавицы дурачат;
Иной храбрец, в отцовский дом
Явясь уродом с поля славы,
Подозревал себя глупцом;
О бог стола, о добрый Ком,
В твоих утехах нет отравы!
Прекрасно лирою своей
Добиться памяти людей;
Служить любви еще прекрасней,
Приятно драться; но, ей-ей,
Друзья, обедать безопасней!
 
   Марина расхохоталась.
   – Слушай, это чудо.
   – А ты думаешь, моего предка зря Пушкин с Дельвигом ценили?
   Вадим шутливо раскланялся и взял Марину под руку.
   – Все, пора от пищи духовной перейти к грубому материализму. Идем в ресторан.
   – Значит, обедать безопасней? Вот почему ты пригласил меня на обед. Это у вас фамильное.
   – Между прочим, мы с тобой ни разу не пообедали. Только ужинаем.
   – Пока не получается, у меня днем дела. Да и ты, кажется, занят. Кстати, где обещанный рассказ о твоем расследовании? Какие результаты? Поймал хоть одну русалку?
   – Все не так просто, как ты думаешь. Это не рыба все-таки.
   – А что?
   – Никто не знает. Загадка… Хотя понаписано о них – ужас сколько. Я ведь ночью на пляже оказался не для того, чтобы маньяков ловить.
   – Из-за русалок?
   – Именно. Сколько дней я охочусь за ними – и на берегу, и под водой. Но пока лишь косвенные подтверждения, не более.
   – Слушай, насчет русалок ты серьезно? Или это ваши журналистские игры – тираж увеличить и тому подобное? Давай колись, я никому не скажу. Ведь ужас какой-то – по телевизору, радио, в газетах, в магазинах, на улице – только и слышно про их очередные вылазки и проделки.
   – Тираж увеличить всегда полезно. Но что касается здешних русалок – тут все не так просто. Давай я тебе за ужином расскажу. Надо же девушку, тебя то есть, чем-то развлекать.
   Они вошли в полупустой ресторанчик под названием «Бриз» и уселись за столик в глубине зала. Когда официант ушел выполнять заказ, Вадим возобновил прерванный разговор:
   – Знаешь, не хочу тебе читать лекции по мифологии, но тут необходимо понимать, с кем имеешь дело. Исторический аспект проблемы не менее важен, чем сегодняшние события. Что ты знаешь про русалок?
   – Ну как… – задумалась Марина. – Девушки с хвостом. Плавают в воде. Все!
   – Позволь сразу уточнение – не просто с хвостом, а с рыбьим хвостом. И не просто плавают, а живут в воде. Поскольку я уже в теме, позволь тебе кое-что рассказать.
   – Я вся обратилась в слух! – поощрила его Марина.
   Честно говоря, она была заинтригована не столько городскими сплетнями и странным рассказом дяди, сколько серьезностью, с которой Вадим подходил к этой вздорной проблеме.
   – О них известно с древних времен. Наши предки считали, что русалками становятся девушки, которые утопились из-за несчастной любви. Кстати, знаешь, почему их назвали русалками?
   Марина отрицательно покачала головой.
   – Есть гипотеза, что это производное от слова «русый».
   – В смысле, что они все были блондинками? – Марина покрутила головой, рассыпав по плечам белые волосы. – Вот такими, как я?
   Неожиданно Вадим поднял руку и осторожно дотронулся до светлого завитка. Потом быстро отдернул ее и как-то вяло пояснил:
   – Да, как правило, это были блондинки. С роскошными, как и у тебя, волосами. Только они у них очень длинные, чтобы скрывать наготу от посторонних глаз. Вообще-то «русый» на древнеславянском значит чистый, светлый. Это в том числе и характеристика среды обитания – рек, озер, ручьев. Водоемы, по славянским поверьям, – путь в подземное царство. И по этому пути русалки приплывали и выбирались на берег.
   – Знаешь, – заговорщицки понизила голос Марина, сделав вид, что не обратила внимания на внезапное проявление эмоций, – я никогда не могла понять, как это они с хвостом своим по суше передвигаются. Ползком, что ли?
   – Тут, знаешь, путаницы много, – признался Вадим. На Марину он не смотрел, сосредоточенно разглядывал скатерть на столе, словно там было невесть что интересное. – В славянской мифологии у русалок вообще нет хвоста и жить они могли не только в воде, но и в горах и на деревьях.
   – Слушай! Ну конечно, у Пушкина в «Руслане и Людмиле», помнишь? «Русалка на ветвях сидит».
   – Нет, вечер поэзии еще не закончен, – заметил убитым голосом Вадим, чье настроение ухудшалось с каждой минутой. Теперь он без энтузиазма рассматривал стоящую перед ним тарелку.
   – Просто он плавно перетек в вечер мифологии. Рассказывай дальше, очень интересно.
   Марина прекрасно понимала, что сейчас происходит в душе ее спутника. В настоящий момент ему хотелось говорить не о каких-то там мифах, а о себе самом, о своем отношении к ней, Марине. Однако она решила, что время для объяснений не наступило. Ей очень нравился Вадим, но она еще не была готова к новым отношениям. Сейчас им лучше беседовать о русалках. Неважно, каких – с хвостом, без хвоста. Хоть на подводных крыльях.
   – Ты меня заинтриговал. Пожалуйста, рассказывай дальше. Еще немного – и я вместе с тобой отправлюсь за несчастными девушками.
   – Вот этого делать не стоит, – глянул на нее исподлобья Вадим. – Сейчас самое неподходящее время.
   – Не понимаю. Объясни!
   – Недавно прошла русальная неделя. А скоро – Иван Купала.
   – Все равно ничего не поняла.
   – Русальная неделя – неделя от Троицы до Духова. Это примерно начало – середина июня. В это время не рекомендуется не только купаться, но даже ходить вблизи водоемов.
   – Ну да?
   – Русалки выходят из воды, бегают по полям, качаются на деревьях. А если им встретятся люди, могут защекотать до смерти или затащить в воду. Особенно страшен четверг.
   – Почему?
   – Откуда я знаю? «Русальичин велик день» называется. Впрочем, ночь на Ивана Купалу не менее опасна в этом смысле. Русалки опять появляются из воды, водят хороводы. Считается, что в купальскую ночь они обладают особой силой и могут утащить с собой под воду кого угодно.
   – Господи, страсти какие. И ничего не помогает? Чеснок или что-нибудь в этом роде?
   – Полынь. Ее русалки не любят и боятся.
   – Слушай, откуда ты все это знаешь? – Марина изо всех сил пыталась растормошить Вадима и вытащить его из пучины меланхолии, куда он норовил погрузиться.
   – К поездке готовился, – немного оживился Баратынский. – Понимаешь, ведь действительно есть фотографии, видео, свидетельства многих людей. К нам в редакцию один парень пришел – он на мобильник снял. Такое не подделаешь.
   – И что, там видны русалки? – затаив голос, спросила Марина.
   – В общих чертах. Волосы, грудь, что-то похожее на хвост.
   – Ты же говорил, у них нет хвостов.
   – Я сказал, что славяне так считали. А в европейской традиции русалки как раз с хвостами. Но там, в общем-то, понятно, откуда ноги растут. В смысле – откуда хвосты взялись.
   – Откуда? – Марина с облегчением заметила, что к Вадиму постепенно возвращается утраченная было жизнерадостность. – Говори, не трави душу. Даже не подозревала, что мне будет так интересно.
   – А ты не утомилась от моих рассказов? Почти ничего не съела.
   – Зато прикончила два бокала вина. Так что там насчет хвоста?
   – Ну, к примеру, древние греки сирен изображали как женщин с рыбьими хвостами. Между прочим, во многих языках – итальянском, французском, польском, испанском – русалок называют словами, производным от греческого «сирена». У европейцев сохранились старинные письменные свидетельства, где описываются существа, выловленные из воды: полулюди-полурыбы. Есть исландские хроники двенадцатого века, голландская рукопись пятнадцатого века, мемуары капитанов английских и испанских судов, датированные семнадцатым и восемнадцатым веками. Между прочим, сам Христофор Колумб во время первого плавания сделал запись о том, что видел у берегов Гвианы трех дев с рыбьими хвостами, резвящихся в воде.
   – Не может быть! Это кто-то выдумал.
   – Если кто-то и выдумал, то сам Колумб. Вот ты не поверила, а Петр Первый поверил. Он очень внимательно изучал записи великого мореплавателя. Но завершая тему хвостов, хочу заметить, что германская ундина – русалка без хвоста.
   – Фантастика! Колумб, Петр Первый, Иван Купала. Теперь я понимаю, почему ты так серьезно к этому относишься.
   – Боюсь тебя разочаровать. Дело не в исторических документах и языческих верованиях, а совсем в другом.
   – В чем же?
   – Я видел русалку собственными глазами. Или кого-то, очень похожего на нее. Правда, дело было ночью, поэтому рассмотреть толком мне это существо не удалось.
   – И что в связи с этим ты намерен делать?
   – Продолжать расследование. Ведь меня именно за этим сюда и командировали. Впрочем, – тут Вадим наконец весело улыбнулся, – русалки уже во второй раз сыграли в нашей судьбе положительную роль. Первый раз, как ты верно заметила, они свели нас в самолете.
   – А второй? – лукаво прищурилась Марина.
   – Задержали меня в Солнечноводске. Если бы не эта русалочка, которая решила ночью поплескаться у берега и попалась мне на глаза, я бы еще дней десять назад собрал вещички и улетел в Москву. Тогда бы мы, возможно, никогда больше не встретились. Вот поэтому у меня прямо сейчас родился грандиозный тост.
   – Если я правильно тебя поняла… – Марина подняла бокал.
   – Именно. За русалок озера Солнечное!
* * *
   – Думаешь, я один такой умный, за русалками приехал? Ничего подобного. Здесь еще человек десять из московских газет и журналов, не считая фотокорреспондентов, плюс три телевизионные группы с очень неслабых каналов. И это только те, кого я знаю лично. Догадываюсь, что по городу шастает еще пяток-другой неизвестных мне журналюг. Сумасшествие какое-то!