Страница:
---------------------------------------------------------------
OCR: Алексей Луцевич (elez@belsonet.net)
Сделана замена букв белорусского алфавита: "Ё" - "i", " " - "e", " " - "I"
---------------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------------
Перевод на русский: Наум Кислик
---------------------------------------------------------------
Сошлись мы на распутье нашей доли,--
Своей тропы не ведала она,
Не знал и я -- в лесу я или в поле,
Была и мне дорога не ясна.
Как путники в чужбине бездорожной,
Под ношей дум, средь непроглядной тьмы
Мы вслушивались в сердца гул тревожный,
В глаза друг другу вглядывались мы.
Стояли мы. И сказочное диво,
Простерши крылья, будто над детьми,
Шептало мне: возьми ее, счастливый!
Шептало ей: себе его возьми!
И, руки нам соединив навеки,
Оно благословило нас тогда
В совместный путь сквозь горы, долы, реки,
До самого заката -- навсегда.
И свадебный наш гимн, как причитанье,
Звучал -- иль это нам казалось так? --
И над ее фатой из белой ткани,
И надо мной, закутанным во мрак.
"Пусть вас минуют беды и напасти,
Чтоб вашим думам не изведать ран,
Пусть стороной вас обойдет ненастье
И прежде срока не манит курган!"
Так сказочное диво, словно сенью,
Зароком этим осенивши нас,
Растаяло, подобно сновиденью,
Покинуло -- в худой ли, в добрый час?
И мы пустились в путь, как тени-грезы,
Горстями жемчуг сыпала роса,
Зарницы полыхали, рдели грозы,
И обступали темные леса.
Хозяйкой будь в моем дому отныне,--
Нет больше никого в моей судьбе,
Сядь в красный угол свой, моя богиня,
Мы будем думу думать о себе.
Как видишь, здесь не царские хоромы,
Не барское подворье за стеной,
Но сам я ставил сруб и крыл соломой,
И пахнет здесь соломой и сосной.
Атласом гладким не обиты стены,
Дощатый пол не стелется ковром
Турецким, что пестрит красой отменной,
Что слепит очи радужным огнем.
Над печью среди черной половины
Не резчики мудрили -- посмотри:
Я сам ее сложил, слепил из глины
Да побелил известкой раза три.
А вот -- моей сколочена рукою --
Простая деревянная кровать;
Постель пуховую постелем здесь с тобою,
Чтоб нам двоим нежестко было спать.
В ночной тиши, в любовном упоенье,
На удаленье тайном от людей
Нам свет подарит, прочь прогонит тени
Огонь, что жарко рвется из грудей.
И радуги-цветы взойдут над нами,
И молнии наш кров позолотят,
И наши думы-грезы голубями
На небо с доброй вестью полетят.
И мир оповестят, что в нем отныне
Ничем не расторжима наша связь:
Ты мне навек -- великая княгиня,
А я навеки -- твой великий князь.
Уж по земле пошли проталины,
Разворошили снежную постель,
Черны пригорки, как подпалины,
Вода в ложбинах жалит, словно шмель.
Как чьи-то слезы сине-белые,
Подснежники, точь-в-точь птенцы из гнезд,
Уж кое-где проклюнулись, несмелые,
Все ищут солнца днем, а ночью -- звезд.
Гляди, уже и птицы начали
Возвратный лет вдоль Млечного Пути,
Творя молитву тихую, горячую,
Чтоб верное пристанище найти.
Сиянье теплое небесное
На много верст свой удлинило шлях,
На нивы падают лучи отвесные
И стелются, как лен, в живых огнях.
Заходят в хату, золотистые --
А даром что оконца в ней малы,--
Бегут по стенам, словно зори чистые,
И зайчиками скачут на полы.
Взобрались на постель, проказники,
Ласкают лоб горячий мне и ей,
Как будто ветерки на пасеке
В разгаре самом жарких летних дней.
Вставай, голубонька бескрылая,
Прерви свой сон, как сказочную нить,
Вновь надо нам собраться с силами,
Чтоб жизни бремя старое влачить.
Угрелась на бугре сосенушка,
До донышка криничка вся видна,
Вставай, вставай, мое ты солнышко!
Золотострунная звенит весна.
Как водится, ленок белесый ткать она
Затеяла в один из дней;
Хватилась -- кросен нету... И старательно
Я взялся кросна ладить ей.
Березовые станы сделал новые,
Кленовые набилки раздобыл,
Топтальца тоже вытесал кленовые,
Навой, как надо, зарубил.
Купил на рынке бердо густо-частое,
Сама уж нитчонку сплела,
А на челнок отменный коренастая
Мне яблоня-дичок пошла.
Садится ненаглядная за кросенки,
Стучат набилки в тишине,
Кладутся густо по утку полосыньки,
Сучу я цевки в стороне.
Так дружно с нею принялись за дело мы,
Она все ткет, а я сучу,
Ее руками быстрыми, умелыми
Тайком любуюсь и молчу.
Тки, милая! Стучится сердце звонкое,
Мелькает молнией челнок.
О только не порвись, основа тонкая,
И спор, и прочен будь, уток!
Пускай о бердо твой уток колотится,
Пусть вечно на моих глазах
Текут, как речка, светлые полотнища,
Широкие, как торный шлях.
Беги, беги, дорожка полотняная,
В тот край, где всходит девясил,
В неведомую, в жданную-желанную
Сторонку отческих могил.
Сбежали с пастбищ зимние снега
И в море потекли рекой-водицей,
Запели жаворонки, черные луга
Заулыбались первою травицей.
Пора приспела в поле гнать стада,
Есть и у нас подлеточек-корова --
Любой хозяйки радость и беда,
Богатство для хозяина любого.
Жена буренку нашу со двора
На пажить выгонять не поспешила,
Пока над нею с самого утра,
Все, что велит обычай, не свершила.
Свяченым хлебом, солью и водой
Вкруг обнесла она ее три раза,
Потом, поставив к солнцу головой,
Произнесла заклятье от заразы.
Трикрат в родник осколочек стекла
Макнув, и пред глазами у коровы,--
Держа его, шептала, как могла,
Свой заговор таинственно-суровый.
"Ты, солнце красное, ты, месяц ясен-свет,
Ночные звезды, утренние зори,
Вы, что росой крапите всякий цвет
И сушу озаряете и море,--
Согрейте землю, вызвольте траву,
Всему живому пропитанье дайте,
Шелковую стелите мураву,
Стеной от всех напастей ограждайте.
Храните, стерегите от царя
Лесного, полевого, водяного,
От царенят его, от упыря
И от людского глаза нелюдского".
Широкий свет! Простор несуетливый,
От прадедов доставшийся навек,--
То лес, то лозы, то луга, то нивы,
Что хлеб тебе даруют, человек.
Идем, моя любимая, с тобою --
Мне руку на плечо положишь ты,
Я стан твой тонкий обойму рукою
И выйдем в поле, выйдем под кресты.
Как дети, позабытые тем светом,
Мы станем свой надел обозревать,
И на обмежке, солнышком пригретом,
Об урожае будущем гадать.
Двоим не много надобно простору,
Делянки нашей доброй хватит с нас --
Отсеяться бы в срок, убраться в пору
Да и заполнить ригу в добрый час.
Так я иду, ее любуясь станом,
Вдоль по меже, обдумывая с ней,
Где мы пахать начнем, где сеять станем
С надеждою дожить до лучших дней.
Обнявшись, под крестами мы присели,
О темные надгробья опершись,
И в небо зачарованно глядели,
И наши души уносились ввысь.
Небес благословляли облик синий,
Что нас высоко поднял над землей,
И в наших мыслях кланялись године,
Что нас связала общею судьбой;
Благословляли полевые дали,
Присадистые груши и кусты,
И лишь одну разлуку проклинали
Последнюю и вечные кресты.
На радуницу мы на кладбище пошли,
Свяченого с собой остатки взявши,--
Мы с ней обычай бережно блюли,
Что прадеды нам завещали наши.
Сойдясь сюда почтить покойников своих,
В печальном и глухом многоголосье
Склонялись люди меж крестов немых,
Как на ветру склоняются колосья.
Мхом темным поросли надгробья и травой,
Березки пригорюнились над ними,
Часовня, как тюрьма, на мир живой
Глядела жутко окнами слепыми.
У холмика мы с ней присели в стороне --
Здесь матери ее была могила,
И милая моя, склонясь, шепнула мне:
"Один ты у меня, мой братец милый!"
Град горьких слез-горошин из очей
Любимая роняла с тихим стоном,
Казалось -- плачет небо вместе с ней
Над садом, под землею погребенным.
Те слезы пали на сердце, на дно,
И я заплакал, сидя с нею рядом,
А думалось -- все выплакал давно
И в жизнь смотрю сухим и ясным взглядом.
Сошли и мой отец, и братья под кресты,
Меньших сестер земелька обнимает,
А мне оставила судьбину сироты,
Знать, за грехи меня не принимает.
Вот так я грустным думам волю дал,
В груди открылась горькая криница,
И, к милой наклонясь, я тоже прошептал:
"Одна ты у меня теперь, сестрица!"
Соха моя уже готова в дело --
Направил сошники честь честью,
Колодку вытесал из плашки белой,
И палицу обил добротной жестью.
Теперь запрячь осталось лошаденку,
Стегнуть негрозно для порядку,
И можно приналечь во всю силенку,
Покрепче стиснув рукоятку.
...Мы с нею вместе завтракали в поле,
Чтоб сытно -- трудно похвалиться:
Краюшку разделили на две доли,
Запили ключевой водицей.
Вот взрезал первый пласт сошник железный,
Видать, и конь заботится о хлебе --
Загон к загону гонит так прилежно,
Аж солнце тешится на небе.
Вам, люди, что своей рукою белой
Не прикасаетесь к душе землицы,
Уразуметь не хватит жизни целой,
Как может сердце человека биться;
Того, который, в осень ли весною,
Полям сохой взрезает груди
Или зерно хоронит бороною,
Чтоб выросло для вас же, люди!
Из года в год запашка и зажинки --
Обедня пахаря святая,
Душа его подобна той осинке,
Что под ветрами облетает.
Пашите, сейте, люди, кто что может,
Единый труд -- уж мы-то знаем! --
Судьбу свою украсить вам поможет
Счастливым, буйным урожаем!
Я сделал ей валек из плашки плотной
С нарезками и ручкой гладкой,
И с нею за село понес полотна,
Туда, где озерцо и кладка.
Она всю скрутку в воду окунула,
И, скинув свой кафтанец черный,
Подол широкий ловко подоткнула,
И за валек взялась проворно.
И стала колотить перед беленьем
Полотна, разложив на кладке,
И брызги осыпали ей колени,
Сверкая, как роса на грядке.
То искрами, то радугой бесплотной
Мелькали брызги многоцветно,
Чертя круги на чистой глади водной
И растворяясь неприметно.
И солнце озорное жарким жженьем
До боли ослепляло взор нам,
Моей голубки сизой отраженье
Лаская в зеркале озерном.
Так милая полотнища белила
Вальком на кладке и водою,
А после на заплечье их взвалила,
Вдоль луга понесла тропою.
Несла. Вода по ней ручьем стекала,
И на лужайке у заплота
Она полотна расстилала --
Теперь уж солнышку работа!
Белитесь, наши новые холстины,
Как белый снег, как месяц белый,
Как молоко, налитое в кувшины,
Как свежий сноп соломы спелой!
Подсохла нива, стала мягкой шерсткой,
Лукошко новое готово,
Мне смалу -- сыпать зерна в землю горсткой
Наука памятна отцова.
Отмерили на черную годину
От зимнего остатка жита
И на посев отсыпали осьмину
В мешок, ее рукой пошитый.
И вышел сеять я. Она стояла
На узеньком обмежке близко,
Нам сверху солнце золотом сияло,
И ветер плыл над полем низко.
И добрый дождик зернушек-янтарин
Посыпался струей тугою
На наш надел, на поле ранней яри,
Что вспахано моей сохою.
Она, что та березка молодая,
Стояла и за мной следила,
И словно богородица святая,
Казалось мне, благословила.
Ложитесь, зерна, спать на наши нивы,
Укройтесь теплою земелькой,
Чтоб в должный срок, чтоб в день счастливый
Расстаться с темной колыбелькой.
Всходите дружно, высоко тянитесь,
Как эта пуща за дорогой,
Смиренно богу белому молитесь
И черного не прогневите бога.
Чтоб вас не иссушало лютым зноем,
Лихие ливни не смывали,
Чтоб не валило навзничь градобоем,
Чтоб вам заломов не ломали.
С утра я выгон городил, она полола гряды,
Худое зелье, вырвав прочь, кидала в мех дерюжный,
Где не было ни стебелька -- прибавила рассады,
Прореживала, где густель пошла сильней, чем нужно.
Вовсю трещали воробьи над нею на черешне,
И ветерок по временам шумел над ней крылатый,
И отзывалась им она протяжной, тихой песней,
Той самой, что у нас поют весенним днем девчата.
ВЕСНЯНКА
Ой, брала весна у солнца ключи,
Отпирала сырую земельку,
Выпускала на свет траву-мураву,
Одевала листвою березы.
Где ни шла -- из подола она
Густо сеяла, сеяла цветочки,
На край света речки гнала,
Пташкам волю и голос давала.
Ой, выйду я, выйду в луга,
Буду вить-завивать веночек,
Буду я соловьям подпевать,
Буду песней весну выкликати.
Приди ты ко мне, согрей ты меня,
Обойми ты меня, друг милый,
Посей на душе светлой долюшки мак,
А на сердце -- любови пшеничку.
Чтобы доля моя, словно мак зацвела,
Чтоб любовь росла, как пшеничка,
Чтоб миленочек мой меня верно любил
И голубил в светлице, как счастье.
Звенела песня и сливалась с музыкою птичьей,
Березовые на шляху заслушались посадки,
И ветер взялся подпевать, в сухие сучья тычась.
С утра я выгон городил, она полола грядки.
Яблони цветут, так хорошо цветут,
Кипенным осыпанные пухом,
Пчелы на цветы садятся там и тут
И гудят, гудят над самым ухом.
Сели с нею мы под яблоней вдвоем --
Притомились крепко за неделю,--
Солнце заливало светом окоем,
Под лучами лепестки зардели.
Ветер гладил листья, ветви колыхал,
Осыпал пыльцою, что кропило,
Звонкий птичий щебет вдруг на миг стихал,
Чтобы разгореться с новой силой.
Раем на земле нам показался сад,
Я в саду -- Адам, она в нем -- Ева
А весенний ветер был и бог и сват,
И ветвями нас венчало древо.
Птицы -- дружки наши -- нам дарили трель,
Солнышко -- отец наш посаженый,
Радуга-дуга стелила нам постель
Мягкой муравой зеленой.
Падал на глаза нам яблоневый цвет
Тихим снегопадом белым,
Мыслью мы неслись за облаками вслед,
С миром обнимались целым.
Милая моя, ты сердцу моему
Все земные клады открываешь.
А что клад бесценный есть в моем дому,
Ты того сама и знать не знаешь.
Милая, ты цвет моих весенних дней,
Незакатный свет мой в жизни сирой...
Будем мы с тобой, как солнце меж людей,
Как на небесах -- владыки мира!
Вышли мы на луг, где холодит роса,
Где по ногам стегает нас травы нахлест --
Острая еще здесь не прошлась коса,
Еще цветов кругом, что ночью в небе звезд.
Словно две души, сращенные навек,
Что немало дней томились в темноте,
Поглядеть на все, чем счастлив человек,
Вышли мы на свет, дивимся красоте.
Зренье нам слепят цветы со всех сторон,
Горят колючники, румянки, погремки,
Синих колокольчиков чуть слышен перезвон,
Над разнотравьем пестрые порхают мотыльки.
Речка между лоз по камушкам течет --
Прохлады голубой веселая гульба,
Тихо что-то шепчет над нею очерет,
А солнце видит в ней само себя.
Вместе рвем цветы, она венок плетет --
Не снилась и во сне подобная краса,--
Корона из цветов ей, сироте, идет,
Из-под венка текут на плечи волоса.
По колени в травах и цветах плывем,
До краев заполнен счастьем душный день,
Щеки и глаза горят, горят огнем,
Дух захватило, тело -- запросилось в тень.
Солнце все сильнее кровь нам горячит,
Колени все сильней ласкает нам трава,
Жаркая истома все слаще полонит,
Желаньем забытья пьянеет голова.
Ноги у обоих подкосились враз,
Слились уста и руки сплелись в венок живой,
Пламенем мгновенным охватило нас,
С солнцем мы смешались, с цветами, с травой.
Весна, весна! Ты счастьем одарила,
Ты праздник радостный мне принесла с собой,
Огнем высоким душу озарила
И напоила сплою живой.
Под голубым горячим небосклоном
Раскинула зеленый свой шатер
И на земном просторе пробужденном
На кроснах дивный выткала узор.
Взгляни на дело рук твоих сама ты!
Спешат благословить твою красу
Земля, и небеса, и ветерок крылатый,
И я от сердца дань тебе несу.
Воскресла жизнь на старом пепелище!
Зазеленев, пошли деревья в рост,
Играют реки, птицы звонко свищут,
Всем игрищем возносятся до звезд.
И мысль ширяет в синеву крылами
Поведать всем -- и богу самому --
С какими праздничными, яркими дарами
Весна явилась сердцу моему.
Лети же, мысль, все выше к поднебесью,
Куда хватает глаз -- в неведомую даль,
Добудь мне там громовой стали песню
И волю принеси мне твердую, как сталь.
Мне надобно любовь прославить песней этой
Среди племен своих, чужих земель,
Чтоб и тогда она цвела над светом,
Когда мы ляжем в вечную постель.
А воля твердая любви нужна тем боле,
Чтобы за все обиды заплатить --
За слезы, за бесхлебье, за недолю,
За бремя, что досталось ей влачить.
24 июля 1913 г.
На крыжавых пуцiнах з ей сустрэeся -
Куды iсцi, не ведала яна,
я не ведаe -- e полi я цi e лесе,
мне ляжала сцежка не адна.
Як путнiкi, заблуканыя eночы,
Стаялi мы пад труднай ношкай дум;
Адно другому пазiралi e вочы
слухам клiкалi найменшы шум.
Стаялi мы. Нявiданыя дзiвы
Нас абымалi крыллямi сваймi,
Шапталi мне: вазьмi яе, шчаслiвы!
Шапталi ей: сабе яго вазьмi!
рукi злучывалi нам навекi,
Багаслаeленне далi нам свае
сцi у свет праз горы, долы, рэкi,
сцi супольна праз усе жыцце.
Вясельны гiмн, як плачкi, нам запелi
заракалi крыллямi зарок --
Над ей, заручанай, у шлюбнай белi,
нада мной, ахутаным у мрок.
А каб вас злыя не змаглi заломы!
А каб не зналi душы вашы ран!
А каб вас не кранулi буры, громы!
А каб к сабе не звабie вас курган!
Такiя клалi дзiвы нам зарокi
Мядовых асалод, квятчаных крас
расплылiся, як сон ветру легкi,
Нас кiнуeшы e благi цi e добры час.
мы пайшлi, як тыя ценi-мары,
Няспынна ад расы i да расы;
Запаланелi нам блiскучыя пажары,
Закуранелi чорныя лясы.
У хаце eжо маей будзь гаспадыняй,--
Няма e мяне нiкога, проч цябе;
Сядзь на пачэсны кут, мая багiня,
будзем думы думаць аб сабе.
Палац мой, бачыш, хоць i не багаты,
Але я сам яго узбудаваe,
Сам сцены вывеe, клаe на кроквы латы
сам пад стрых саломай пакрываe.
Не выбiты атласам сцены, лавы,
Падлога не заслана дываном
Турэцкiм, што сваей красой iскравай
Гарыць, зiяе, як той жар, агнем.
Над печкай, што стаiць каля парога,
Не працавалi мудры разьбяры,
Сам з глiны збie яе й з пяску сырога
Ды вапнай пабялie разы са тры.
Вось ложак, зроблены маей рукою,
3 смалiстай сосны дошкi выслаe e iм;
Пасцель пуховую пасцелем мы з табою,
Каб мякка спаць было нам абаiм.
У ночнай цiшы, e любым упаеннi,
У патаеннi ад жыцця, людзей,
Агонь душу i сэрца распрамене,
Агонь гарачых, злучаных грудзей.
мнагацветныя акружаць нас вяселкi,
Маланкi залатыя замiгцяць,
А думкi нашы, верныя саколкi,
Да неба з добрай весткай паляцяць.
Так мiлаванне к шчасцю след адчыне,
А мiлаванне -- над царамi цар,--
будзеш век маей ты гаспадыняй,
А я твой вечна буду гаспадар.
|жо на зямлю ляглi праталiны,
Снягоe спаeзае зiмавая бель,
Узгоркi свецяць -- як апалены,
Вада e лагчынах жалiцца, як чмель.
Дзе-нiдзе глянула нясмелая
Пралеска вочкамi на божы двор,--
Людскiх слез кветка сiня-белая
Шукае сонца днем, а ночкай -- зор.
Крылатыя стварэннi з выраю
Па Млечнаму пуцi плывуць, як шнур,
E, творачы малiтву шчырую,
Сваiх шукаюць кiнутых пячур.
Спагаднае святло нябеснае
На колькi верст звялiчыла свой шлях,
Па нiвах променi пачэсныя,
Як лен той, сцелюцца e жывых агнях.
e хатку заглядаюць променi,--
Дармо што нiзкiя аконцы e ей,--
Гуляюць радасна па комiне
Блiскучай i вяселаю сям'ей.
Па ложку, па пасцелi ласяцца,
Цалуючы яе i мой гарачы твар,
Як тыя ветрыкi на пасецы,
Гуляючы e пякучы летнi сквар.
Устань, галубачка бяскрылая,
Заспаны зоры-вочанькi пратры,
Збяромся з думкамi i з сiлаю
Жыцця парадак валачы стары!
Праталiна лягла на гонейках,
Збудзiлася пралесачка ад сна...
Устань, устань, мае ты сонейка!
Залатаструнна йграе eжо вясна.
За кросны ненагляднай сесцi трэ было
Ядваб-кужэль сiвенькi ткаць,
Але да гэтага прыладаe не было,--
Прылады стаe я майстраваць.
3 бярозы вычасаe ставы ей новыя,
Набiлiцы кляновыя зрабie.
А панажы выстругаваe кляновыя.
Навой, як трэба, зарубie.
Узяeшы дзiчку-яблыню крамнястую,
Стругаe чаeнок гладзей ад шкла.
Купie на рынку берда густа-частае.
Нiты сама яна спляла.
Садзiцца мае сэрца-ткаля e кросенькi,
Набiлiцамi громка б'е,
Кладуцца eтоку гусценька палосанькi,
Сучу я цэeкi для яе.
Так шчыра з ею eзялiся дарэчы мы;
Яна eсе тчэ, а я сучу
eкрадкаю любуюсь яе плечамi,
За белымi грудзьмi сачу.
Тчы, мая ткаля! Кроe твая eзыгралася;
Маланкай гойсае чаeнок.
О, каб хаця аснова eжо не рвалася!
Каб моцны й спорны быe уток!
Няхай ад берда часта eток калоцiцца,
Кладзе шырокi гладкi сцяг,
А доeгi -- як рака, што e мора коцiцца,
Як мiж прысад гасцiнец-шлях.
Каб сцежка, коцячыся, палатняная,
Дзе парастае дзiвасiл,
Дайшла e старонку знаную-нязнаную,
Туды, да бацькаeскiх магiл.
Спаeзлi з загонаe зiмнiя снягi
e мора паплылi ракой-вадзiцай,
Запелi жаeранкi. чорныя лугi
|смiхацца сталi першаю травiцай.
У поле статак выганяць пара.
Кароeку маем мы -- завецца Аeтарыняй,
Багацце кожнага гаспадара,
Скарб i пацеха кожнай гаспадынi.
"Мая" не выгнала яе за край
Платоe, на пашу, дзе яна хадзiла,
Пакуль таго, што вучыць абычай,
Над ей сваей рукою не eчынiла.
Свянцоным хлебам, соллю i вадой
Абнесла навакол яе тры разы,
Паставiла да сонца галавой
загавор чынiла ад заразы.
| крынiцы тры разы кусочак шкла
Скупала i, перад вачмi кароeкi
Трымаючы, шаптала, як змала,
Такiя мудры заклiнання слоeкi:
"Ты, ясна сонца, месяц, ясен свет,
вы, на небе часценькiя зоры,
Вы eсе, што кропiце расою цвет
асвятляеце сушу i моры,--
Зямлю агрэйце, вырасцце траву,
Не пашкадуйце есць i пiць жывiнам,
Шаeковую сцялiце мураву,
Абгарадзiце жалязяным тынам.
Вартуйце, сцеражыце ад цара
Ляснога, палявога, вадзянога,
Ад царанят яго, ад упыра
ад людскога вока нелюдскога!"
Вялiкi свет! Не згледзець тых абшараe,
Што прадзеды пакiнулi i нам:
Дзе лес, дзе лозы, дзе ляжаць папары,
Дзе рунь абходзiць eжо на хлеб людзям.
Сягоння, мiлая, быць хочу я з табою,--
Дык ручку на плячо мне палажы,
Я стан твой атулю рукою
e поле пойдзем, пойдзем пад крыжы.
Як дзецi, пазабытыя тым светам,
Свае налеткi будзем аглядаць
E, пад загонам седзячы сагрэтым,
Пачнем аб жнiве будучым гадаць.
Багата мы з табою маем гоняe,
| пару абсеяць, зжацi толькi б iх
Ды e добры час злажыць у застаронне
Сям'ю снапкоe паспелых, залатых.
Так станам песцячысь яе прыгожым,
дзем, iдзем з загона на загон,
Дзе перш араць, дзе сеяць перш -- варожым -
3 надзеяй дачакаць нядзельных дзен.
Абняeшыся, пад крыжам адным селi,
3 бакоe стаяe другi i трэцi крыж,
3 крыжамi мы, як зданi, e свет глядзелi,
душы нашы eзносiлiся eзвыш.
Мы блаславiлi неба воблiк сiнi,
Што нашы думкi eзносie да сябе,
e думках кланялiся той часiне,
Што нас злучала e шчасцi i e жальбе.
Жыцце, зямлю i сонца блаславiлi,
Старыя грушы, вербы на мяжы,
А праклiналi толькi скону хвiлi
тыя вечныя па нас крыжы.
На радаeнiцу мы на могiлкi пайшлi,
Свянцонага з сабой астаткi eзяeшы,
Як гэта з давен-даeна на нашай зямлi
Дзяды i прадзеды рабiлi нашы.
Манiлiся нябожчыкаe адведаць мы.
На могiлкi народу шмат сышлося,
людзi сноeдалiся мiж крыжоe, як цьмы,
Хiстаючысь, як ветрам гнутае калоссе.
На плiтах каменных парос зялены мох,
Бярозы, хвойкi плакалi над iмi,
А пасярод каплiца жудка, як астрог.
На свет глядзела вокнамi сляпымi.
Ля насыпу мы з мiлай селi e старане, -
Пад насыпам тым спала яе матка,--
прашаптала мiлая, схiлieшыся ка мне:
"Адзiн, адзiн цяпер ты e мяне, братка!"
Як боб, буйныя слезанькi з яе вачэй
Пасыпалiся на магiлку градам,
Здалося мне -- заплакала i неба з ей
Над гэтым здушаным зямлею садам.
Штось сэрца сцiснула, зiрнула e дно,
паплыла сляза eслед за слязою,
А думаe, што eжо eсе iх вылie я даeно,
Што e свет гляджу eжо зрэнкаю сухою.
У магiлках дрэмле бацька мой i два браты,
Сясцер малых зямелька абымае.
А я жыву на свеце доляй сiраты,
Мяне зямля за нейкi грэх трымае.
Пусцieшы гэтак сумным думам павады,
Бязмежны жаль паплыe e душу крынiцай.
я таксама, як яна тады, шаптаe:
"Адна на свеце ты e мяне, сястрыца!"
Саха мая зусiм ужо гатова,--
Зрабie к ей новенькую плаху.
Нарогi павывострываe нанова,
Даe на палiцу тоeсту бляху.
Вось толькi конiка e яе упрэгчы.
Махнуцi пугаю нягрозна.
У загоне на рагач крывы налегчы. --
Барозна пойдзе за барознай.
Сняданне з'елi з ею удваечку.
Каб сыта -- трудна пахвалiцца
Хлеб падзялiлi разам па кусочку,
Сцюдзенай запiлi вадзiцай.
Пайшюe з сахой, пусцie нарогi e гонi.
Нагамi толькi конiк мой цярэбе,
сцелецца загончык пры загоне,
Аж сонца цешыцца на небе.
Вам, людзi, што сваей рукою белай
Зямлi не кратаеце сэрца,
Не дагадацца цераз век свой цэлы,
Як сэрца чалавека б'ецца.
Таго, якi eвосень цi вясною
Зямлi сахой чапае грудзi
Або зярно хавае бараною,
Каб вырасла для вас жа, людзi.
У важны час заворкаe цi засеeкаe
мша абходзiцца святая,
Душа сяeца лунаецца, як дрэeка,
Якому вецер лiст зрывае.
Арыце, сейце, людзi, хто што можа,
Старым цi новым абычаем!
А вашу працу доля упрыгожа
Шчаслiвым, буйным ураджаем.
Чачоткавы зрабie ей пранiк емкi,
3 аздобамi i ручкай гладкай,
палатно панес з ей да пагонкi,
Дзе сажалка была i кладка.
Усю трубу укiнулi e вадзiцу;
Яна, свой скiнуeшы каптанiк,
Кашулю падкасаeшы i спаднiцу,
|зышла на кладку, eзяeшы пранiк.
пярыць стала мокра палаценца,
Складаючы на кладцы e складкi,
На ножкi пырснула i на каленцы
Вадзiца, як раса на градкi.
Распырскiвалiся, як iскры, пырскi,
Мiгцелi eсюды мнагацветна.
На гладзi воднай рысавалi крыскi
нiклi e гладзi непрыметна.
Блiскучыя агнiстыя праменнi,
Купаючыся e сажалчыным версе,
К маей галубцы e медным умiленнi
Тулiлiся i грэлi персi.
Так палаценца мiлая бялiла
Вадзiцай, пранiкам на кладцы,
Пасля сабе на плечы узвалiла
слаць нясла на сенажатцы.
Нясла. Вада па ей цурком сцякала.
на аселiцы ля плота
Тканiну мыту распускала.
Цяперка сонца eжо работа!
Бялiся, наша палатно, бялiся,
Як дзень, як месяц бледны, бела,
Як бела малако e глiнянай мiсе,
Як та саломiнка паспела!
Ралля падсохла, мяккай стала воeнай,
|жо час узяцца за сявалку,
| зямлю зярнят насыпаць жменяй поeнай,
Як ад бацькоe наeчыeся змалку.
Ад той, што ад зiмы засталась, часткi,
Штось кiнуeшы на час нязбыты,
Адмералi мы з ей са дзве шаснасткi
У мех, рукой яе пашыты.
выйшаe сеяць я. Яна стаяла
Непадалек мяне, на eзмежку;
У высях сонца золатам зiяла,
|нiзу плыe вецер сваей сцежкай.
Пасыпалiся дробныя зярняты
| раллю, як пацеркi янтарны,
На наш загон, сахою узараны,
На мой шнурок -- палетак ярны.
Яна, як нiцая бярозка тая,
Стаяла, за сяeбой слядзiла,
як бы багародзiца святая --
Здавалася мне -- блаславiла.
Лажыцеся e раллю, зярняткi, спаткi,
Накрыйцеся пасцiлкай-скiбкай,
Пасля збудзiцесь, выгляньце з краваткi,
Як воeна -- густа, як дзень -- шыбка!
Расцiце высака, расцiце буйна,
Як гэта пушча за дарогай!
Малiцеся да бела бога чуйна
чорнага не гнеeце бога!
Каб не паспалiвалi вас спякоты,
Дажджы каб вас не пазмывалi,
Каб не пабiлi грады i грымоты,
Каб вам заломаe не ламалi!
Я выган плотам гарадзie, яна палола грады:
Благое зелле вырывала, кiдала у пасцiлку,
OCR: Алексей Луцевич (elez@belsonet.net)
Сделана замена букв белорусского алфавита: "Ё" - "i", " " - "e", " " - "I"
---------------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------------
Перевод на русский: Наум Кислик
---------------------------------------------------------------
Сошлись мы на распутье нашей доли,--
Своей тропы не ведала она,
Не знал и я -- в лесу я или в поле,
Была и мне дорога не ясна.
Как путники в чужбине бездорожной,
Под ношей дум, средь непроглядной тьмы
Мы вслушивались в сердца гул тревожный,
В глаза друг другу вглядывались мы.
Стояли мы. И сказочное диво,
Простерши крылья, будто над детьми,
Шептало мне: возьми ее, счастливый!
Шептало ей: себе его возьми!
И, руки нам соединив навеки,
Оно благословило нас тогда
В совместный путь сквозь горы, долы, реки,
До самого заката -- навсегда.
И свадебный наш гимн, как причитанье,
Звучал -- иль это нам казалось так? --
И над ее фатой из белой ткани,
И надо мной, закутанным во мрак.
"Пусть вас минуют беды и напасти,
Чтоб вашим думам не изведать ран,
Пусть стороной вас обойдет ненастье
И прежде срока не манит курган!"
Так сказочное диво, словно сенью,
Зароком этим осенивши нас,
Растаяло, подобно сновиденью,
Покинуло -- в худой ли, в добрый час?
И мы пустились в путь, как тени-грезы,
Горстями жемчуг сыпала роса,
Зарницы полыхали, рдели грозы,
И обступали темные леса.
Хозяйкой будь в моем дому отныне,--
Нет больше никого в моей судьбе,
Сядь в красный угол свой, моя богиня,
Мы будем думу думать о себе.
Как видишь, здесь не царские хоромы,
Не барское подворье за стеной,
Но сам я ставил сруб и крыл соломой,
И пахнет здесь соломой и сосной.
Атласом гладким не обиты стены,
Дощатый пол не стелется ковром
Турецким, что пестрит красой отменной,
Что слепит очи радужным огнем.
Над печью среди черной половины
Не резчики мудрили -- посмотри:
Я сам ее сложил, слепил из глины
Да побелил известкой раза три.
А вот -- моей сколочена рукою --
Простая деревянная кровать;
Постель пуховую постелем здесь с тобою,
Чтоб нам двоим нежестко было спать.
В ночной тиши, в любовном упоенье,
На удаленье тайном от людей
Нам свет подарит, прочь прогонит тени
Огонь, что жарко рвется из грудей.
И радуги-цветы взойдут над нами,
И молнии наш кров позолотят,
И наши думы-грезы голубями
На небо с доброй вестью полетят.
И мир оповестят, что в нем отныне
Ничем не расторжима наша связь:
Ты мне навек -- великая княгиня,
А я навеки -- твой великий князь.
Уж по земле пошли проталины,
Разворошили снежную постель,
Черны пригорки, как подпалины,
Вода в ложбинах жалит, словно шмель.
Как чьи-то слезы сине-белые,
Подснежники, точь-в-точь птенцы из гнезд,
Уж кое-где проклюнулись, несмелые,
Все ищут солнца днем, а ночью -- звезд.
Гляди, уже и птицы начали
Возвратный лет вдоль Млечного Пути,
Творя молитву тихую, горячую,
Чтоб верное пристанище найти.
Сиянье теплое небесное
На много верст свой удлинило шлях,
На нивы падают лучи отвесные
И стелются, как лен, в живых огнях.
Заходят в хату, золотистые --
А даром что оконца в ней малы,--
Бегут по стенам, словно зори чистые,
И зайчиками скачут на полы.
Взобрались на постель, проказники,
Ласкают лоб горячий мне и ей,
Как будто ветерки на пасеке
В разгаре самом жарких летних дней.
Вставай, голубонька бескрылая,
Прерви свой сон, как сказочную нить,
Вновь надо нам собраться с силами,
Чтоб жизни бремя старое влачить.
Угрелась на бугре сосенушка,
До донышка криничка вся видна,
Вставай, вставай, мое ты солнышко!
Золотострунная звенит весна.
Как водится, ленок белесый ткать она
Затеяла в один из дней;
Хватилась -- кросен нету... И старательно
Я взялся кросна ладить ей.
Березовые станы сделал новые,
Кленовые набилки раздобыл,
Топтальца тоже вытесал кленовые,
Навой, как надо, зарубил.
Купил на рынке бердо густо-частое,
Сама уж нитчонку сплела,
А на челнок отменный коренастая
Мне яблоня-дичок пошла.
Садится ненаглядная за кросенки,
Стучат набилки в тишине,
Кладутся густо по утку полосыньки,
Сучу я цевки в стороне.
Так дружно с нею принялись за дело мы,
Она все ткет, а я сучу,
Ее руками быстрыми, умелыми
Тайком любуюсь и молчу.
Тки, милая! Стучится сердце звонкое,
Мелькает молнией челнок.
О только не порвись, основа тонкая,
И спор, и прочен будь, уток!
Пускай о бердо твой уток колотится,
Пусть вечно на моих глазах
Текут, как речка, светлые полотнища,
Широкие, как торный шлях.
Беги, беги, дорожка полотняная,
В тот край, где всходит девясил,
В неведомую, в жданную-желанную
Сторонку отческих могил.
Сбежали с пастбищ зимние снега
И в море потекли рекой-водицей,
Запели жаворонки, черные луга
Заулыбались первою травицей.
Пора приспела в поле гнать стада,
Есть и у нас подлеточек-корова --
Любой хозяйки радость и беда,
Богатство для хозяина любого.
Жена буренку нашу со двора
На пажить выгонять не поспешила,
Пока над нею с самого утра,
Все, что велит обычай, не свершила.
Свяченым хлебом, солью и водой
Вкруг обнесла она ее три раза,
Потом, поставив к солнцу головой,
Произнесла заклятье от заразы.
Трикрат в родник осколочек стекла
Макнув, и пред глазами у коровы,--
Держа его, шептала, как могла,
Свой заговор таинственно-суровый.
"Ты, солнце красное, ты, месяц ясен-свет,
Ночные звезды, утренние зори,
Вы, что росой крапите всякий цвет
И сушу озаряете и море,--
Согрейте землю, вызвольте траву,
Всему живому пропитанье дайте,
Шелковую стелите мураву,
Стеной от всех напастей ограждайте.
Храните, стерегите от царя
Лесного, полевого, водяного,
От царенят его, от упыря
И от людского глаза нелюдского".
Широкий свет! Простор несуетливый,
От прадедов доставшийся навек,--
То лес, то лозы, то луга, то нивы,
Что хлеб тебе даруют, человек.
Идем, моя любимая, с тобою --
Мне руку на плечо положишь ты,
Я стан твой тонкий обойму рукою
И выйдем в поле, выйдем под кресты.
Как дети, позабытые тем светом,
Мы станем свой надел обозревать,
И на обмежке, солнышком пригретом,
Об урожае будущем гадать.
Двоим не много надобно простору,
Делянки нашей доброй хватит с нас --
Отсеяться бы в срок, убраться в пору
Да и заполнить ригу в добрый час.
Так я иду, ее любуясь станом,
Вдоль по меже, обдумывая с ней,
Где мы пахать начнем, где сеять станем
С надеждою дожить до лучших дней.
Обнявшись, под крестами мы присели,
О темные надгробья опершись,
И в небо зачарованно глядели,
И наши души уносились ввысь.
Небес благословляли облик синий,
Что нас высоко поднял над землей,
И в наших мыслях кланялись године,
Что нас связала общею судьбой;
Благословляли полевые дали,
Присадистые груши и кусты,
И лишь одну разлуку проклинали
Последнюю и вечные кресты.
На радуницу мы на кладбище пошли,
Свяченого с собой остатки взявши,--
Мы с ней обычай бережно блюли,
Что прадеды нам завещали наши.
Сойдясь сюда почтить покойников своих,
В печальном и глухом многоголосье
Склонялись люди меж крестов немых,
Как на ветру склоняются колосья.
Мхом темным поросли надгробья и травой,
Березки пригорюнились над ними,
Часовня, как тюрьма, на мир живой
Глядела жутко окнами слепыми.
У холмика мы с ней присели в стороне --
Здесь матери ее была могила,
И милая моя, склонясь, шепнула мне:
"Один ты у меня, мой братец милый!"
Град горьких слез-горошин из очей
Любимая роняла с тихим стоном,
Казалось -- плачет небо вместе с ней
Над садом, под землею погребенным.
Те слезы пали на сердце, на дно,
И я заплакал, сидя с нею рядом,
А думалось -- все выплакал давно
И в жизнь смотрю сухим и ясным взглядом.
Сошли и мой отец, и братья под кресты,
Меньших сестер земелька обнимает,
А мне оставила судьбину сироты,
Знать, за грехи меня не принимает.
Вот так я грустным думам волю дал,
В груди открылась горькая криница,
И, к милой наклонясь, я тоже прошептал:
"Одна ты у меня теперь, сестрица!"
Соха моя уже готова в дело --
Направил сошники честь честью,
Колодку вытесал из плашки белой,
И палицу обил добротной жестью.
Теперь запрячь осталось лошаденку,
Стегнуть негрозно для порядку,
И можно приналечь во всю силенку,
Покрепче стиснув рукоятку.
...Мы с нею вместе завтракали в поле,
Чтоб сытно -- трудно похвалиться:
Краюшку разделили на две доли,
Запили ключевой водицей.
Вот взрезал первый пласт сошник железный,
Видать, и конь заботится о хлебе --
Загон к загону гонит так прилежно,
Аж солнце тешится на небе.
Вам, люди, что своей рукою белой
Не прикасаетесь к душе землицы,
Уразуметь не хватит жизни целой,
Как может сердце человека биться;
Того, который, в осень ли весною,
Полям сохой взрезает груди
Или зерно хоронит бороною,
Чтоб выросло для вас же, люди!
Из года в год запашка и зажинки --
Обедня пахаря святая,
Душа его подобна той осинке,
Что под ветрами облетает.
Пашите, сейте, люди, кто что может,
Единый труд -- уж мы-то знаем! --
Судьбу свою украсить вам поможет
Счастливым, буйным урожаем!
Я сделал ей валек из плашки плотной
С нарезками и ручкой гладкой,
И с нею за село понес полотна,
Туда, где озерцо и кладка.
Она всю скрутку в воду окунула,
И, скинув свой кафтанец черный,
Подол широкий ловко подоткнула,
И за валек взялась проворно.
И стала колотить перед беленьем
Полотна, разложив на кладке,
И брызги осыпали ей колени,
Сверкая, как роса на грядке.
То искрами, то радугой бесплотной
Мелькали брызги многоцветно,
Чертя круги на чистой глади водной
И растворяясь неприметно.
И солнце озорное жарким жженьем
До боли ослепляло взор нам,
Моей голубки сизой отраженье
Лаская в зеркале озерном.
Так милая полотнища белила
Вальком на кладке и водою,
А после на заплечье их взвалила,
Вдоль луга понесла тропою.
Несла. Вода по ней ручьем стекала,
И на лужайке у заплота
Она полотна расстилала --
Теперь уж солнышку работа!
Белитесь, наши новые холстины,
Как белый снег, как месяц белый,
Как молоко, налитое в кувшины,
Как свежий сноп соломы спелой!
Подсохла нива, стала мягкой шерсткой,
Лукошко новое готово,
Мне смалу -- сыпать зерна в землю горсткой
Наука памятна отцова.
Отмерили на черную годину
От зимнего остатка жита
И на посев отсыпали осьмину
В мешок, ее рукой пошитый.
И вышел сеять я. Она стояла
На узеньком обмежке близко,
Нам сверху солнце золотом сияло,
И ветер плыл над полем низко.
И добрый дождик зернушек-янтарин
Посыпался струей тугою
На наш надел, на поле ранней яри,
Что вспахано моей сохою.
Она, что та березка молодая,
Стояла и за мной следила,
И словно богородица святая,
Казалось мне, благословила.
Ложитесь, зерна, спать на наши нивы,
Укройтесь теплою земелькой,
Чтоб в должный срок, чтоб в день счастливый
Расстаться с темной колыбелькой.
Всходите дружно, высоко тянитесь,
Как эта пуща за дорогой,
Смиренно богу белому молитесь
И черного не прогневите бога.
Чтоб вас не иссушало лютым зноем,
Лихие ливни не смывали,
Чтоб не валило навзничь градобоем,
Чтоб вам заломов не ломали.
С утра я выгон городил, она полола гряды,
Худое зелье, вырвав прочь, кидала в мех дерюжный,
Где не было ни стебелька -- прибавила рассады,
Прореживала, где густель пошла сильней, чем нужно.
Вовсю трещали воробьи над нею на черешне,
И ветерок по временам шумел над ней крылатый,
И отзывалась им она протяжной, тихой песней,
Той самой, что у нас поют весенним днем девчата.
ВЕСНЯНКА
Ой, брала весна у солнца ключи,
Отпирала сырую земельку,
Выпускала на свет траву-мураву,
Одевала листвою березы.
Где ни шла -- из подола она
Густо сеяла, сеяла цветочки,
На край света речки гнала,
Пташкам волю и голос давала.
Ой, выйду я, выйду в луга,
Буду вить-завивать веночек,
Буду я соловьям подпевать,
Буду песней весну выкликати.
Приди ты ко мне, согрей ты меня,
Обойми ты меня, друг милый,
Посей на душе светлой долюшки мак,
А на сердце -- любови пшеничку.
Чтобы доля моя, словно мак зацвела,
Чтоб любовь росла, как пшеничка,
Чтоб миленочек мой меня верно любил
И голубил в светлице, как счастье.
Звенела песня и сливалась с музыкою птичьей,
Березовые на шляху заслушались посадки,
И ветер взялся подпевать, в сухие сучья тычась.
С утра я выгон городил, она полола грядки.
Яблони цветут, так хорошо цветут,
Кипенным осыпанные пухом,
Пчелы на цветы садятся там и тут
И гудят, гудят над самым ухом.
Сели с нею мы под яблоней вдвоем --
Притомились крепко за неделю,--
Солнце заливало светом окоем,
Под лучами лепестки зардели.
Ветер гладил листья, ветви колыхал,
Осыпал пыльцою, что кропило,
Звонкий птичий щебет вдруг на миг стихал,
Чтобы разгореться с новой силой.
Раем на земле нам показался сад,
Я в саду -- Адам, она в нем -- Ева
А весенний ветер был и бог и сват,
И ветвями нас венчало древо.
Птицы -- дружки наши -- нам дарили трель,
Солнышко -- отец наш посаженый,
Радуга-дуга стелила нам постель
Мягкой муравой зеленой.
Падал на глаза нам яблоневый цвет
Тихим снегопадом белым,
Мыслью мы неслись за облаками вслед,
С миром обнимались целым.
Милая моя, ты сердцу моему
Все земные клады открываешь.
А что клад бесценный есть в моем дому,
Ты того сама и знать не знаешь.
Милая, ты цвет моих весенних дней,
Незакатный свет мой в жизни сирой...
Будем мы с тобой, как солнце меж людей,
Как на небесах -- владыки мира!
Вышли мы на луг, где холодит роса,
Где по ногам стегает нас травы нахлест --
Острая еще здесь не прошлась коса,
Еще цветов кругом, что ночью в небе звезд.
Словно две души, сращенные навек,
Что немало дней томились в темноте,
Поглядеть на все, чем счастлив человек,
Вышли мы на свет, дивимся красоте.
Зренье нам слепят цветы со всех сторон,
Горят колючники, румянки, погремки,
Синих колокольчиков чуть слышен перезвон,
Над разнотравьем пестрые порхают мотыльки.
Речка между лоз по камушкам течет --
Прохлады голубой веселая гульба,
Тихо что-то шепчет над нею очерет,
А солнце видит в ней само себя.
Вместе рвем цветы, она венок плетет --
Не снилась и во сне подобная краса,--
Корона из цветов ей, сироте, идет,
Из-под венка текут на плечи волоса.
По колени в травах и цветах плывем,
До краев заполнен счастьем душный день,
Щеки и глаза горят, горят огнем,
Дух захватило, тело -- запросилось в тень.
Солнце все сильнее кровь нам горячит,
Колени все сильней ласкает нам трава,
Жаркая истома все слаще полонит,
Желаньем забытья пьянеет голова.
Ноги у обоих подкосились враз,
Слились уста и руки сплелись в венок живой,
Пламенем мгновенным охватило нас,
С солнцем мы смешались, с цветами, с травой.
Весна, весна! Ты счастьем одарила,
Ты праздник радостный мне принесла с собой,
Огнем высоким душу озарила
И напоила сплою живой.
Под голубым горячим небосклоном
Раскинула зеленый свой шатер
И на земном просторе пробужденном
На кроснах дивный выткала узор.
Взгляни на дело рук твоих сама ты!
Спешат благословить твою красу
Земля, и небеса, и ветерок крылатый,
И я от сердца дань тебе несу.
Воскресла жизнь на старом пепелище!
Зазеленев, пошли деревья в рост,
Играют реки, птицы звонко свищут,
Всем игрищем возносятся до звезд.
И мысль ширяет в синеву крылами
Поведать всем -- и богу самому --
С какими праздничными, яркими дарами
Весна явилась сердцу моему.
Лети же, мысль, все выше к поднебесью,
Куда хватает глаз -- в неведомую даль,
Добудь мне там громовой стали песню
И волю принеси мне твердую, как сталь.
Мне надобно любовь прославить песней этой
Среди племен своих, чужих земель,
Чтоб и тогда она цвела над светом,
Когда мы ляжем в вечную постель.
А воля твердая любви нужна тем боле,
Чтобы за все обиды заплатить --
За слезы, за бесхлебье, за недолю,
За бремя, что досталось ей влачить.
24 июля 1913 г.
На крыжавых пуцiнах з ей сустрэeся -
Куды iсцi, не ведала яна,
я не ведаe -- e полi я цi e лесе,
мне ляжала сцежка не адна.
Як путнiкi, заблуканыя eночы,
Стаялi мы пад труднай ношкай дум;
Адно другому пазiралi e вочы
слухам клiкалi найменшы шум.
Стаялi мы. Нявiданыя дзiвы
Нас абымалi крыллямi сваймi,
Шапталi мне: вазьмi яе, шчаслiвы!
Шапталi ей: сабе яго вазьмi!
рукi злучывалi нам навекi,
Багаслаeленне далi нам свае
сцi у свет праз горы, долы, рэкi,
сцi супольна праз усе жыцце.
Вясельны гiмн, як плачкi, нам запелi
заракалi крыллямi зарок --
Над ей, заручанай, у шлюбнай белi,
нада мной, ахутаным у мрок.
А каб вас злыя не змаглi заломы!
А каб не зналi душы вашы ран!
А каб вас не кранулi буры, громы!
А каб к сабе не звабie вас курган!
Такiя клалi дзiвы нам зарокi
Мядовых асалод, квятчаных крас
расплылiся, як сон ветру легкi,
Нас кiнуeшы e благi цi e добры час.
мы пайшлi, як тыя ценi-мары,
Няспынна ад расы i да расы;
Запаланелi нам блiскучыя пажары,
Закуранелi чорныя лясы.
У хаце eжо маей будзь гаспадыняй,--
Няма e мяне нiкога, проч цябе;
Сядзь на пачэсны кут, мая багiня,
будзем думы думаць аб сабе.
Палац мой, бачыш, хоць i не багаты,
Але я сам яго узбудаваe,
Сам сцены вывеe, клаe на кроквы латы
сам пад стрых саломай пакрываe.
Не выбiты атласам сцены, лавы,
Падлога не заслана дываном
Турэцкiм, што сваей красой iскравай
Гарыць, зiяе, як той жар, агнем.
Над печкай, што стаiць каля парога,
Не працавалi мудры разьбяры,
Сам з глiны збie яе й з пяску сырога
Ды вапнай пабялie разы са тры.
Вось ложак, зроблены маей рукою,
3 смалiстай сосны дошкi выслаe e iм;
Пасцель пуховую пасцелем мы з табою,
Каб мякка спаць было нам абаiм.
У ночнай цiшы, e любым упаеннi,
У патаеннi ад жыцця, людзей,
Агонь душу i сэрца распрамене,
Агонь гарачых, злучаных грудзей.
мнагацветныя акружаць нас вяселкi,
Маланкi залатыя замiгцяць,
А думкi нашы, верныя саколкi,
Да неба з добрай весткай паляцяць.
Так мiлаванне к шчасцю след адчыне,
А мiлаванне -- над царамi цар,--
будзеш век маей ты гаспадыняй,
А я твой вечна буду гаспадар.
|жо на зямлю ляглi праталiны,
Снягоe спаeзае зiмавая бель,
Узгоркi свецяць -- як апалены,
Вада e лагчынах жалiцца, як чмель.
Дзе-нiдзе глянула нясмелая
Пралеска вочкамi на божы двор,--
Людскiх слез кветка сiня-белая
Шукае сонца днем, а ночкай -- зор.
Крылатыя стварэннi з выраю
Па Млечнаму пуцi плывуць, як шнур,
E, творачы малiтву шчырую,
Сваiх шукаюць кiнутых пячур.
Спагаднае святло нябеснае
На колькi верст звялiчыла свой шлях,
Па нiвах променi пачэсныя,
Як лен той, сцелюцца e жывых агнях.
e хатку заглядаюць променi,--
Дармо што нiзкiя аконцы e ей,--
Гуляюць радасна па комiне
Блiскучай i вяселаю сям'ей.
Па ложку, па пасцелi ласяцца,
Цалуючы яе i мой гарачы твар,
Як тыя ветрыкi на пасецы,
Гуляючы e пякучы летнi сквар.
Устань, галубачка бяскрылая,
Заспаны зоры-вочанькi пратры,
Збяромся з думкамi i з сiлаю
Жыцця парадак валачы стары!
Праталiна лягла на гонейках,
Збудзiлася пралесачка ад сна...
Устань, устань, мае ты сонейка!
Залатаструнна йграе eжо вясна.
За кросны ненагляднай сесцi трэ было
Ядваб-кужэль сiвенькi ткаць,
Але да гэтага прыладаe не было,--
Прылады стаe я майстраваць.
3 бярозы вычасаe ставы ей новыя,
Набiлiцы кляновыя зрабie.
А панажы выстругаваe кляновыя.
Навой, як трэба, зарубie.
Узяeшы дзiчку-яблыню крамнястую,
Стругаe чаeнок гладзей ад шкла.
Купie на рынку берда густа-частае.
Нiты сама яна спляла.
Садзiцца мае сэрца-ткаля e кросенькi,
Набiлiцамi громка б'е,
Кладуцца eтоку гусценька палосанькi,
Сучу я цэeкi для яе.
Так шчыра з ею eзялiся дарэчы мы;
Яна eсе тчэ, а я сучу
eкрадкаю любуюсь яе плечамi,
За белымi грудзьмi сачу.
Тчы, мая ткаля! Кроe твая eзыгралася;
Маланкай гойсае чаeнок.
О, каб хаця аснова eжо не рвалася!
Каб моцны й спорны быe уток!
Няхай ад берда часта eток калоцiцца,
Кладзе шырокi гладкi сцяг,
А доeгi -- як рака, што e мора коцiцца,
Як мiж прысад гасцiнец-шлях.
Каб сцежка, коцячыся, палатняная,
Дзе парастае дзiвасiл,
Дайшла e старонку знаную-нязнаную,
Туды, да бацькаeскiх магiл.
Спаeзлi з загонаe зiмнiя снягi
e мора паплылi ракой-вадзiцай,
Запелi жаeранкi. чорныя лугi
|смiхацца сталi першаю травiцай.
У поле статак выганяць пара.
Кароeку маем мы -- завецца Аeтарыняй,
Багацце кожнага гаспадара,
Скарб i пацеха кожнай гаспадынi.
"Мая" не выгнала яе за край
Платоe, на пашу, дзе яна хадзiла,
Пакуль таго, што вучыць абычай,
Над ей сваей рукою не eчынiла.
Свянцоным хлебам, соллю i вадой
Абнесла навакол яе тры разы,
Паставiла да сонца галавой
загавор чынiла ад заразы.
| крынiцы тры разы кусочак шкла
Скупала i, перад вачмi кароeкi
Трымаючы, шаптала, як змала,
Такiя мудры заклiнання слоeкi:
"Ты, ясна сонца, месяц, ясен свет,
вы, на небе часценькiя зоры,
Вы eсе, што кропiце расою цвет
асвятляеце сушу i моры,--
Зямлю агрэйце, вырасцце траву,
Не пашкадуйце есць i пiць жывiнам,
Шаeковую сцялiце мураву,
Абгарадзiце жалязяным тынам.
Вартуйце, сцеражыце ад цара
Ляснога, палявога, вадзянога,
Ад царанят яго, ад упыра
ад людскога вока нелюдскога!"
Вялiкi свет! Не згледзець тых абшараe,
Што прадзеды пакiнулi i нам:
Дзе лес, дзе лозы, дзе ляжаць папары,
Дзе рунь абходзiць eжо на хлеб людзям.
Сягоння, мiлая, быць хочу я з табою,--
Дык ручку на плячо мне палажы,
Я стан твой атулю рукою
e поле пойдзем, пойдзем пад крыжы.
Як дзецi, пазабытыя тым светам,
Свае налеткi будзем аглядаць
E, пад загонам седзячы сагрэтым,
Пачнем аб жнiве будучым гадаць.
Багата мы з табою маем гоняe,
| пару абсеяць, зжацi толькi б iх
Ды e добры час злажыць у застаронне
Сям'ю снапкоe паспелых, залатых.
Так станам песцячысь яе прыгожым,
дзем, iдзем з загона на загон,
Дзе перш араць, дзе сеяць перш -- варожым -
3 надзеяй дачакаць нядзельных дзен.
Абняeшыся, пад крыжам адным селi,
3 бакоe стаяe другi i трэцi крыж,
3 крыжамi мы, як зданi, e свет глядзелi,
душы нашы eзносiлiся eзвыш.
Мы блаславiлi неба воблiк сiнi,
Што нашы думкi eзносie да сябе,
e думках кланялiся той часiне,
Што нас злучала e шчасцi i e жальбе.
Жыцце, зямлю i сонца блаславiлi,
Старыя грушы, вербы на мяжы,
А праклiналi толькi скону хвiлi
тыя вечныя па нас крыжы.
На радаeнiцу мы на могiлкi пайшлi,
Свянцонага з сабой астаткi eзяeшы,
Як гэта з давен-даeна на нашай зямлi
Дзяды i прадзеды рабiлi нашы.
Манiлiся нябожчыкаe адведаць мы.
На могiлкi народу шмат сышлося,
людзi сноeдалiся мiж крыжоe, як цьмы,
Хiстаючысь, як ветрам гнутае калоссе.
На плiтах каменных парос зялены мох,
Бярозы, хвойкi плакалi над iмi,
А пасярод каплiца жудка, як астрог.
На свет глядзела вокнамi сляпымi.
Ля насыпу мы з мiлай селi e старане, -
Пад насыпам тым спала яе матка,--
прашаптала мiлая, схiлieшыся ка мне:
"Адзiн, адзiн цяпер ты e мяне, братка!"
Як боб, буйныя слезанькi з яе вачэй
Пасыпалiся на магiлку градам,
Здалося мне -- заплакала i неба з ей
Над гэтым здушаным зямлею садам.
Штось сэрца сцiснула, зiрнула e дно,
паплыла сляза eслед за слязою,
А думаe, што eжо eсе iх вылie я даeно,
Што e свет гляджу eжо зрэнкаю сухою.
У магiлках дрэмле бацька мой i два браты,
Сясцер малых зямелька абымае.
А я жыву на свеце доляй сiраты,
Мяне зямля за нейкi грэх трымае.
Пусцieшы гэтак сумным думам павады,
Бязмежны жаль паплыe e душу крынiцай.
я таксама, як яна тады, шаптаe:
"Адна на свеце ты e мяне, сястрыца!"
Саха мая зусiм ужо гатова,--
Зрабie к ей новенькую плаху.
Нарогi павывострываe нанова,
Даe на палiцу тоeсту бляху.
Вось толькi конiка e яе упрэгчы.
Махнуцi пугаю нягрозна.
У загоне на рагач крывы налегчы. --
Барозна пойдзе за барознай.
Сняданне з'елi з ею удваечку.
Каб сыта -- трудна пахвалiцца
Хлеб падзялiлi разам па кусочку,
Сцюдзенай запiлi вадзiцай.
Пайшюe з сахой, пусцie нарогi e гонi.
Нагамi толькi конiк мой цярэбе,
сцелецца загончык пры загоне,
Аж сонца цешыцца на небе.
Вам, людзi, што сваей рукою белай
Зямлi не кратаеце сэрца,
Не дагадацца цераз век свой цэлы,
Як сэрца чалавека б'ецца.
Таго, якi eвосень цi вясною
Зямлi сахой чапае грудзi
Або зярно хавае бараною,
Каб вырасла для вас жа, людзi.
У важны час заворкаe цi засеeкаe
мша абходзiцца святая,
Душа сяeца лунаецца, як дрэeка,
Якому вецер лiст зрывае.
Арыце, сейце, людзi, хто што можа,
Старым цi новым абычаем!
А вашу працу доля упрыгожа
Шчаслiвым, буйным ураджаем.
Чачоткавы зрабie ей пранiк емкi,
3 аздобамi i ручкай гладкай,
палатно панес з ей да пагонкi,
Дзе сажалка была i кладка.
Усю трубу укiнулi e вадзiцу;
Яна, свой скiнуeшы каптанiк,
Кашулю падкасаeшы i спаднiцу,
|зышла на кладку, eзяeшы пранiк.
пярыць стала мокра палаценца,
Складаючы на кладцы e складкi,
На ножкi пырснула i на каленцы
Вадзiца, як раса на градкi.
Распырскiвалiся, як iскры, пырскi,
Мiгцелi eсюды мнагацветна.
На гладзi воднай рысавалi крыскi
нiклi e гладзi непрыметна.
Блiскучыя агнiстыя праменнi,
Купаючыся e сажалчыным версе,
К маей галубцы e медным умiленнi
Тулiлiся i грэлi персi.
Так палаценца мiлая бялiла
Вадзiцай, пранiкам на кладцы,
Пасля сабе на плечы узвалiла
слаць нясла на сенажатцы.
Нясла. Вада па ей цурком сцякала.
на аселiцы ля плота
Тканiну мыту распускала.
Цяперка сонца eжо работа!
Бялiся, наша палатно, бялiся,
Як дзень, як месяц бледны, бела,
Як бела малако e глiнянай мiсе,
Як та саломiнка паспела!
Ралля падсохла, мяккай стала воeнай,
|жо час узяцца за сявалку,
| зямлю зярнят насыпаць жменяй поeнай,
Як ад бацькоe наeчыeся змалку.
Ад той, што ад зiмы засталась, часткi,
Штось кiнуeшы на час нязбыты,
Адмералi мы з ей са дзве шаснасткi
У мех, рукой яе пашыты.
выйшаe сеяць я. Яна стаяла
Непадалек мяне, на eзмежку;
У высях сонца золатам зiяла,
|нiзу плыe вецер сваей сцежкай.
Пасыпалiся дробныя зярняты
| раллю, як пацеркi янтарны,
На наш загон, сахою узараны,
На мой шнурок -- палетак ярны.
Яна, як нiцая бярозка тая,
Стаяла, за сяeбой слядзiла,
як бы багародзiца святая --
Здавалася мне -- блаславiла.
Лажыцеся e раллю, зярняткi, спаткi,
Накрыйцеся пасцiлкай-скiбкай,
Пасля збудзiцесь, выгляньце з краваткi,
Як воeна -- густа, як дзень -- шыбка!
Расцiце высака, расцiце буйна,
Як гэта пушча за дарогай!
Малiцеся да бела бога чуйна
чорнага не гнеeце бога!
Каб не паспалiвалi вас спякоты,
Дажджы каб вас не пазмывалi,
Каб не пабiлi грады i грымоты,
Каб вам заломаe не ламалi!
Я выган плотам гарадзie, яна палола грады:
Благое зелле вырывала, кiдала у пасцiлку,