Страница:
Я воздену очи горе, откуда придет спасение мое…, – вяло молился он в своих мыслях.
– Хорошо. Могу сказать тебе, что сожжение – очень неприятная смерть, – продолжал Лорис. – И я могу сделать ее еще более неприятной. Обрати внимание, что хворост сложен так, чтобы у твоего тела было достаточно времени, чтобы в полной мере ощутить все мучения от этого земного огня, прежде чем твоя душа предстанет перед огнем ада, уготованным для тебя. Это будет гораздо страшнее, чем ты можешь себе представить. Но я могу быть милосерден…
Дункан сглотнул своей пересохшей глоткой и на мгновение закрыл глаза, но восходящее солнце, пробившееся через его веки, показалось ему предвестником огня, ожидавшего его тело, и он тут же снова открыл глаза.
Помощь придет от Господа, который сотворил небеса и землю…
– Да, я могу быть милосердным, – повторил Лорис. – Если ты покаешься в своей ереси, и отречешься от своего проклятого деринийского колдовства, я могу позаботиться о том, чтобы ты сгорел быстро. А если ты сообщишь мне, где сейчас находится Келсон, я могу быть еще милосерднее.
Взглянув на людей, столпившихся вокруг Сикарда, он кивнул, и Тибальд МакЭрскин вытащил свой кинжал. Звук металла, вынимаемого из ножен, прозвучал для Дункана как обещание избавления, но он знал, что не станет покупать легкую смерть своего тела ценой предательства своей веры или своей присяги на верность своему королю.
– Смотри какое острое лезвие, – прошептал Лорис, когда к ним подошел Тибальд. – Посмотри, как оно сверкает на солнце, в отблесках пламени…
Дункан, щурясь из-за слепящего его огня факела, не мог оторвать глаз от лезвия, которое Тибальд держал у него перед глазами.
– Подумай, какой горячий огонь, и насколько проще и приятнее умереть от стали – тихонько сказал Лорис, беря кинжал свободной рукой.
Когда Лорис прижал лезвие плашмя к горлу Дункана, Дункан вздрогнул и, ощутив соблазнительную прохладу клинка, закрыл глаза.
Так просто уступить. Так просто…
– Это может быть очень легко, Дункан, – продолжал нашептывать Лорис. – Совсем небольно. Нельзя даже сравнить с той болью, которую ты уже почувствовал. Говорят, надо только ткнуть вот здесь, за ухом…
Дункан почувствовал краткое, почти нежное прикосновение металла, прекратившееся еще до того как он смог решиться хотя бы потянуться навстречу ему. Пламя факела обжигало его веки, делая краткое ощущение от прикосновения холодного металла еще более приятным.
Боже святый, помилуй раба своего! – отчаянно взмолился он.
– Что, не терпится? – мурлыкнул Лорис, снова прижимая клинок плашмя поперек горла Дункана. – Что, неплохая замена, а, Дункан? Быстрый, милосердный кинжал вместо огня. И хоть ты и ослабел, ты, конечно же, сможешь управиться с ним до того, как огонь доберется до тебя. Если ты скажешь мне то, что я хочу знать, я сжалюсь над тобой…
ТЫ сможешь…
Дункан, внезапно поняв, несмотря на замутненный разум, в чем была ловушка, заставил себя открыть глаза. Лорис пытался подвести его к куда большим мучениям, чем смерть на костре. Не милосердный удар кинжалом, прекращающий мучения, предлагал ему Лорис, но смерть от его собственной, Дункана, руки – что, по сравнению со смертью всего лишь его тела, привело бы к куда худшим последствиям, когда душа Дункана предстанет на суд Божий.
И даже если бы Дункан был достаточно глуп, чтобы принять условия Лориса, не было никакой уверенности, что Лорис сдержит свое слово. Неужели Лорис думает, что он предаст свою веру и своего короля ради того, чтобы ему позволили совершить смертный грех самоубийства?
– А, так тебе не нравится мое предложение, – сказал Лорис, покачивая головой в притворном сожалении и отдавая кинжал обратно Тибальду. – Ну, на самом деле, я и не думал, что оно тебе понравится. Но я действительно забочусь о твоей душе – если, конечно, у Дерини вообще есть душа. И несмотря на то, что среди твоих грехов не оказалось греха самоубийства, я думаю, что тебе понадобится немало времени, чтобы припомнить все свои грехи. Я позабочусь, чтобы огонь убил тебя не сразу.
– И помни, все это – для спасения твоей бессмертной души, – продолжал он, потихоньку отступая назад. – Вот тело твое, конечно…
Он взмахнул факелом, огонь прошел так близко от хвороста, что Дункан затаил дыхание от ужаса.
– Ты, конечно, видел очищенных пламенем, – продолжал Лорис. – Почерневших, искореженных, с руками, скрюченными из-за того, что жар заставляет мышцы сокращаться. Конечно, к тому времени как это начнется, ты уже можешь быть мертв…
Воображение Дункана начало полниться ужасающими образами еще до того, как стих голос Лориса, дошедшего до края сложенного хвороста. Искрящийся факел в руке Лориса опускался все ниже и ниже, и, когда он коснулся хвороста, и первые ветки занялись огнем, со стороны наблюдавших за происходящим раздался многоголосый рев. Солдаты стучали мечами и копьями по своим щитам, выражая одобрение, а Лорис тем временем обходил по кругу сложенный вокруг столба хворост, и огонь следовал за ним.
Почти отчаявшись, Дункан поднял взор над разгоряющимся пламенем и посмотрел на холмы вокруг, моля Господа о том, чтобы умереть как Генри Истелин – твердым и честным, отавшись верным себе, своему королю и Гсподу Богу.
На суд Твой, Боже, отдаю себя, придя к тебе незапятнанным: верую в Господа нашего и не оступлюсь от веры своей. Испытай меня, Боже, и укрепи меня; испытай мою плоть и сердце мое…
Дункан знал, что его – по меньшей мере, его тело – ждет мучительная смерть. Огонь взметнулся еще выше и начал подбираться к нему, но Дункан знал, что пламя, заставившее Лориса и его приспешников отойти назад, дойдет до него только через какое-то время – где-то через полчаса. Все равно, слишком быстро, чтобы убить его сразу. Он почувствовал, как по его изодранной спине бегут струйки пота, стекающие по его рукам и ногам, но не знал, то ли он вспотел от подступающего огня, то ли от нервов и появляющегося из-за холмов солнца.
В тебя верую, Боже, укрепи меня в вере моей и суди меня праведно. Склони слух свой ко мне и даруй мне быстрое избавление… В руки твои предаю я дух свой… О спасении молю тебя, Господи…
А за пределами огненного кольца Сикард и его офицеры начали возвращаться к своим отрядам и готовиться к отбытию, всадники и пехотинцы разбирали свои копья, пики и луки, а конные лазутчики направились на запад, чтобы разведать дорогу.
Лагерь вокруг Дункана был почти полностью свернут, даже палатка Лориса была уже свернута и соладты грузили полотно на вьючных мулов. Стоявшие чуть дальше епископские рыцари в белых плащах уже были готовы к отправке, их горячие боевые кони беспокойно гарцевали, обеспокоенные огнем, все сильнее разгоравшимся вокруг обреченного герцога Кассанского.
Я воздену очи горе, откуда придет спасение мое…. Господь есть пастырь мой, и не возжелаю я…
Дункан был настолько поглощен молитвой, что поначалу даже не заметил, что свет встающего на востоке солнца отражается от наконечников сотен копий, и что светлеющий восточный край неба прикрыл своим красноватым отблеском стремительное приближение пурпурных знамен Халдейнов.
Но Сикард заметил… и Лорис тоже. А когда их офицеры стали метаться, панически выкрикивая приказы седлать коней и брать оружие, над равниной уже вздымалась пыль, поднятая войском Халдейна, которое приближалось подобно сошедшему на землю ангелу возмездия.
Глава 17
– Халдейн!
Холмы на юге и востоке внезапно ощетинились копьями и поднятыми мечами, и армия Халдейна под развевающимися знаменами устремилась на Дорнскую равнину, сметая меарскую армию. Дункан, глядя на поднимавшийся вокруг него огонь, смутно догадывался о возникшей среди меарцев панике и о ее причине, но это знание казалось ему чем-то сторонним, изменением обстоятельств, которое может изменить что-то для него лишь теоретически; он знал, что огонь доберется до него куда быстрее, чем это смогут сделать идущие ему на помощь.
Меарское войско, которое совсем недавно собралось посмотреть, как его сожгут, теперь в замешательстве металось вокруг костра, охваченное паникой, и Лорис, требовавший, чтобы ему подвели коня, и грозящий распятием приближающимся войскам Халдейна, ничуть не придавал им самообладания. Церковные рыцари в белых плащах, спеша исполнить приказание, сгрудились вокруг мятежного архиепископа, но их кони, горячащиеся в предчувствии боя, только мешали Лорису сесть в седло, и он что-то орал им. Горони тем временем пытался навести порядок среди коннайтских наемников.
Обычные войска были лучше организованы, ведь приказы Сикарда были основаны на логике, а не на гневе, как вопли Лориса, но даже под его командованием солдаты не понимали, чего от них хотят командиры, пытавшиеся организовать контратаку. Наспех собранный строй попытался было атаковать, чтобы сдержать наступление Халдейна, но навстречу им уже устремились бегущие в беспорядке на запад отряды, стремясь успеть к единственному пути для бегства, который еще не был перекрыт атакующей армией Халдейна.
Эдмунду Лорису все это не нравилось – но еще меньше ему нравилась возможность того, что его жертва сможет избегнуть своей участи. Одев свой украшенный митрой шлем и бормоча себе под нос проклятия, он рывком развернул своего коня и, пришпорив его, подъехал поближе к пламени, направив свое распятие на теряющего сознание Дункана, сожалея, что он не в силах убить того на месте.
– Будь ты проклят, Дункан МакЛейн! – прокричал он сквозь треск пламени и шум боя. – И гори в адском пламени вечно!
Услышав свое имя, Дункан справился с притупившим боль оцепенением, но, подняв глаза на Лориса, понял, что все стало еще ужаснее. Пламя, пожирая хворост, поднималось все выше, жар от него не давал дышать, угрожая ему смертью от удушья еще до того, как пламя доберется до его плоти. По ту сторону огня, за спиной епископа-бунтовщика в белом плаще, Дункан видел пробивающихся к нему солдат под знаменами дома Халдейнов и Кассана, но вид их был всего лишь насмешкой – они не успеют добраться до него. Он постарался заставить себя поверить, что они успеют, и отогнать свой страх – как уже не раз делал за последние полдня – но мераша, остававшаяся в его теле, все еще не давала ему сосредоточиться. Как в тумане, он заметил, что к Лорису вновь подъехал Горони, сопровождаемый двумя нервичающими церковными рыцарями.
– Ваше Превосходительство, мы должны бежать! – как в тумане услышал он крик Горони, который направил своего коня в сторону Лориса. – Бросьте МакЛейна! Пусть огонь делает свою работу.
Лорис упрямо покачал головой, его синие глаза сверкнули тем самым фанатизмом, который заставил оказаться в нынешнем положении.
– Нет! Огонь слишком медленный! Они спасут его. Он должен умереть!
– Тогда прикончите его как-нибудь еще! – умоляюще закричал Горони, подавая сигнал церковным рыцарям прикрыть Лориса от наступавших отрядов Халдейна, которые уже начали входить в бывший лагерь меарской армии. – Нам надо бежать, или нас схватят!
Колеблясь в нерешительности, Лорис посмотрел через языки пламени на Дункана, его разум был искажен ненавистью так же, как жар пламени искажал его зрение. Шум сражения все приближался, но Лорис, казалось, ничего не слышал.
– Пробивайся к герцогу! – услышал Дункан чей-то крик, раздавшийся с другой стороны костра.
– Спасай епископа! – хрипло прокричал кто-то еще.
Лорис, с искаженным от гнева лицом, указал своим распятием на ближайшего из коннайтских наемников, все еще остававшихся подле него.
– Лучники, я хочу, чтобы он был мертв! – прокричал он, не обращая внимания на призывы Горони и своих рыцарей отъехать подальше, где он будет в безопасности. – Убить его немедленно! Я не уйду, пока он жив!
Трое солдат тут же отделились от остальных и направились к Лорису, вынимая из седельных сумок слегка выгнутые луки.
– Убейте его! – приказал Лорис, указывая на слабо шевелящегося Дункана, когда лучники остановили перед ним своих коней. – Убейте его прямо там. Мы не можем ждать, пока огонь прикончит его!
– Ваше Превосходительство, Вы должны уйти! – сказал Горони, снова подводя свою лошадь поближе к фыркающему жеребцу Лориса – на этот раз достаточно близко, чтобы схватить того за поводья. – Пусть лучники займутся им. Вам нельзя попадаться.
Лорис выдернул у Горони поводья.
– Нет! Я хочу увидеть как он умрет!
Конец близок как никогда. Дункан знал это так же, как и то, что Лорису придется поплатиться за содеянное – только вот Дункану уже не доведется увидеть это. Пламя скакнуло еще выше, дым начал разъедать его глаза, а босые ноги стали ощущать жар пламени, и Дункан увидел, как лучники, пытаясь усмирить своих испуганных огнем коней, чтобы подъехать поближе и прицелиться, накладывают на тетивы оперенную смерть.
И Дугал, и Морган поняли намерения меарцев, но они были слишком далеко, чтобы помешать им. Дугал, которого прикрывал Сайард с остальными солдатами клана МакАрдри, отчаянно рубился с меарскими уланами и мог только неистовствовать в душе, удваивая свои усилия, чтобы пробиться к отцу. Морган был не в лучшем положении, но его опыт подсказал ему план, который мог помочь Дункану выиграть немного времени… если, конечно, ему удастся обнаружить Келсона.
– Джодрелл, ко мне! – закричал он, поднимаясь на стременах и ища взглядом короля. – Прикрой меня!
Келсона он заметил почти сразу: он держал обнаженный меч, но, будучи пркрытым строем телохранителей и офицеров, находился в относительной безопасности. Вокруг королевского отряда бурлили нападавшие, привлекаемые знаменем Халдейна, которое держал Эван, стоявший за спиной короля, но сам Келсон, в отличие от Моргана, в бою пока не участвовал.
Отбив удар меарского копейщика, которому удалось обойти Джодрелла, Морган полностью сосредоточился на том, чтобы хоть на мгновение дотянуться до разума короля.
Прикрой Дункана! – передал он, прервавшись, чтобы погрузить свой меч в горло оказавшегося рядом меарского солдата. – Келсон! Вспомни о стрельбище!
Но Келсон и без того уже заметил, что Дункану грозит куда большая опасность – и пришел к тому же решению. Он не любил публично пользоваться своей силой, но у него под рукой не было ни одного лучника, чтобы решить эту проблему более традиционным способом. И Морган ничем не мог помочь ему – практически невозможно поддерживать хрупкое равновесие магических сил, когда борешься за свою собственную жизнь. При этих обстоятельствах сам факт того, что Морган смог связаться с ним, был почти что чудом.
Быстро оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что он прикрыт от нападения, Келсон положил меч на луку своего седла, глубоко вдохнул, концентрируясь, и потянулся разумом к костру и беспомощному пленнику посреди него. Он напрягся, ведь расстояние было почти вдвое больше привычного. Да и плести заклинание во время боя – далеко не то же самое, что делать это на тихом стрельбище во дворе замка. Одно дело направить стрелу, посланную тобой же, в столб, который всего лишь фишка в игре, и совсем другое – отклонить оперенную смерть, выпущенную другим, да еще и не однажды.
Но все получилось как раз вовремя, чтобы отклонить первую, пробную стрелу. Он заметил, как лучник вслух выругался, когда стрела ушла далеко в сторону, и тут же полностью переключился на следующего лучника, который натянул тетиву чуть ли не до своего уха.
Келсону показалось, что он смог расслышать звон тетивы, посылающей вторую стрелу, даже через шум битвы вокруг; и снова стрела просвистела мимо головы Дункана. Он заметил испуг на лице второго лучника и решимость на лицах первого и третьего лучников, выстреливших одновременно. Дункан тем временем закрыл глаза и лишь вздрогнул, когда третья и четвертая стрелы глухо ударились о столб, воткнувшись рядом друг с другом, на ладонь выше его головы.
– Священник защищает себя колдовством! – закричал, указывая на столб, один из солдат Лориса, когда и пятая стрела просвистела в стороне от плеча Дункана.
– Это невозможно! – завопил Лорис, взбешенно оглядываясь со своей гарцующей лошади. – Он не может колдовать – в нем полно зелья! Этого не может быть!
– Значит, это Морган, – пробормотал Горони. – Но он не может это делать, пока спасает свою жизнь.
Чертыхнувшись, он пришпорил своего коня и в сопровождении двух дюжин рыцарей поскакал в сторону Моргана.
Рядом с Лорисом оставалась лишь горстка солдат, большинство из которых было перепугано самим предположением, что то ли Дункан, то ли другой Дерини пользуется магией. Все, кроме троих солдат, просто сбежали, в том числе и один из лучников. Оставшиеся лучники старались изо всех сил, но, несмотря на страстные призывы Лориса, их усилия ни к чему не привели.
И только Сикард, пробившись ближе остальных к знамени Халдейнов, сумел, наконец, связать застывший взгляд Келсона, обращенный на опутанного цепями Дункана, с удивительно плохими результатами стрельбы коннайтских лучников.
– Убейте короля! – закричал Сикард, двигаясь его люди с его мечом, чтобы зарядить королевскую позицию. – Не давайте ему сосредоточиться! Это он колдует, чтобы спасти деринийского попа!
Им удалось отвелечь короля. Когда Сикард со своим отрядом бросились в атаку вверх по холму, и отряду Келсона пришлось защищаться куда отчаяннее, Келсон на мгновение отвлекся – и в тот же миг меарская стрела ударила Дункана в бок, скользнув по его ребрам, но, тем не менее, глубоко и болезненно распоров кожу. Дункан вскрикнул от боли, что еще больше отвлекло короля, и, прежде чем тот успел сосредоточиться вновь, под правую ключицу Дункана воткнулась вторая стрела.
– Отец! – продолжая вместе со своими приграничниками прорубать себе путь к костру, закричал Дугал, не беспокоясь о том, что его могут услышать, тем более, что большинство посчитало, что он имеет в виду церковный сан Дункана.
Келсон понял, что потерял контроль над происходящим, когда другая стрела попала Дункану в бедро, но атака отряда Сикарда не давала ему продолжить. Оказавшись внезапно втянутым в бой с Сикардом и его отрядом, Келсон успел передать Моргану единственную отчаянную просьбу прежде, чем даже ему, королю-Дерини, пришлось обратить все силы на то, чтобы спасти свою жизнь.
Но Морган был уже почти вдвое ближе к цели, чем раньше. Невзирая на новую атаку солдат Горони, он взял защиту пленника на себя в тот самый момент, когда Келсону пришлось отказаться от этой затеи. Заьыв о себе, он пропустил сильный удар в бок, но кожаный доспех выдержал, а следующая стрела, предназначавшаяся Дункану, только слегка поцарапала тому ухо вместо того, чтобы вонзиться в незащищенное горло.
Морган смог продержаться достаточно долго, чтобы изменить ситуацию. Когда еще несколько стрел прошли мимо, и стало очевидным. что пленника защищает не только Келсон, но и кто-то еще, один из оставшихся лучников заметил Моргана, который стоял на стременах в окружении солдат, надежно прикрывавших его от любого нападения – и поскакал прочь, прихватив с собой своего товарища и последнего конного телохранителя Лориса.
Это бегство вывело Лориса из себя. Когда Сикард отвел отряд короля подальше от костра, а Горони вынудил Моргана и его солдат приложить большие усилия, чтобы защитить себя, мятежный архиепископ внезапно натянул поводья рядом с костром и спрыгнул с коня. Чертыхаясь, он сунул свое распятие в связки горящего хвороста и начал разбрасывать их в стороны.
– Смотрите за Лорисом! – отражая удар, нацеленный ему в голову, и разрубая плечо меарского рыцаря, проревел Морган, понимая, что не может ичего сделать, но заметивший, что Лорис отбросил свое распятие и стал расшвыривать связки хвороста своими руками в толстых перчатках, расчищая себе путь к своей жертве.
Дугал заметил, что его отцу грозит новая опасность, и, повернув своего коня к костру, пришпорил его, рассчитывая на эффект неожиданности. Прежде, чем энергия его рывка иссякла, он, вместе с Сайардом, еще несколькими солдатами клана МакАрдри и рыцарями Келсона, сумел достаточно далеко углубиться в порядки меарской армии. Прорубая себе дорогу под прикрытием Сайарда и остальных. рассыпавшихся ввером, чтобы помочь ему пробиться через церковные войска, Дугал увидел лицо его отца, перекошенное от боли, кровь, текущую по его израненному телу… и выглядевшего безумным Лориса с длинным кинжалом в правой руке, подбиравшегося все ближе к своей беспомощной жертве и радовавшегося тому, что он вот-вот добьется своего.
– Лори-и-и-и-с! – закричал Дугал.
Когда Дугал добрался до края костра, из огя выскочил брошенный конь Лориса с опаленной гривой и хвостом. Конь Дугала, испугавшись огня, встал на дыбы и заржал. Сутана Лориса, бывшая когда-то белой, теперь была перепачкана сажей, а с одной стороны даже обгорела, шлем, украшенной митрой, давно упал с его головы, но всего лишь несколько футов отделяли его теперь от его жертвы.
– Лори-и-и-и-с!
Дугал жестоко вонзил шпоры в бока своего коня, пытаясь заставить того прыгнуть через огонь, но конь, забив копытами и дико заржав, встал на дыбы, чуть было не перевернувшись в воздухе, чтобы сбросить Дугала прямо в пламя. Лорис, продиравшийся через хворост, не обратил на него никакого внимания, несмотря на то, что спешившиеся солдаты Дугала, пробиравшиеся следом за ним, похоже, настигали его, и все больше рыцарей Келсона, загнав последних из солдат Лориса в нужном направлении, спешивались неподалеку от костра.
– Лорис, не смей, будь ты проклят! – прокричал, задыхаясь, Дугал, разворачивая коня и вновь пытаясь заставить того прыгнуть, прибавив на этот раз к своей команде удар плоскостью меча по крупу.
Животное снова отказалось, несколько раз взбрыкнув, разбрасывая горящий хворост по обе стороны огненного кольца, из-за чего Дугал выронил свой меч и чуть было не вылетел из седла. Шум отвлек Лориса от целеустремленного продвижения к его жертве, но лишь на мгновение. Зацепившись ризой за ветку, он, покачнувшись, остановился, чтобы освободить ее, и, мельком глянув на Дугала, пошатываясь двинулся дальше, воздев над головой руку, в которой сверкал кинжал.
Осталось одно лишь мгновение. Солдаты Дугала не успевали остановить Лориса, и тот знал это. Дугал совершенно отчетливо видел занесенный для удара клинок, замершее лицо своего отца, который не мог поверить, что спасение может опоздать всего на несколько мгновений. В отчаянии Дугал схватил коня за гриву и послал в его мозг мысленный приказ, подобный ножу, требуя от животного повиновения любой ценой.
– Лори-и-и-и-с! – закричал он, когда дрожащий, испуганный конь прыгнул через огненную стену, окружавшую Дункана – и умер прямо в воздухе, когда его могучее сердце не выдержало напряжения.
Конь Дугала был мертв еще до того, как успел приземлиться, ноги его подкосились, но за мгновение до падения Дугал каким-то образом умудрился выпрыгнуть из седла и схватить Лориса за ризу.
– Лорис, будь ты проклят!
Отчаянного рывка за ухваченную им ткань оказалось достаточно, чтобы отклонить смертоносный удар. Вместо того, чтобы вонзиться в грудь Дункана, кинжал Лориса всего лишь скользнул по столбу, содрав с него кору, и воткнулся в сучок.
Архиепископ взвыл от ярости, когда молодой, хрупкий Дугал, стараясь завладеть клинком, сцепился с ним, и они покатились по горящему хворосту, вскрикивая, когда горящие ветки касались обнаженной плоти. Тут на Лориса навалились двое рыцарей, одним из которых оказался Роджер, граф Дженасский, который, одолев его, начал выкручивать тому руку, в которой был зажат кинжал, пока Лорис не закричал от боли.
– Брось или я сломаю тебе руку! – потребовал Роджер, вырывая кинжал из руки Лориса.
Сайард поспешил сбросить головни с кожаного доспеха своего юного господина, чтобы помочь тому встать, а его товарищи, перелезшие через мертвого коня Дугала, помогли связать пленника. Разбросанный костер начал гаснуть.
– Отец, – выдохнул Дугал, вырвавшись от Сайарда и бросившись к столбу.
Услышав голос Дугала, Дункан поднял голову, не осознавая из-за боли, что остался жив.
– Дугал… – Он вздрогнул и застонал, когда Дугал второпях задел тлеющие ветки, и они соприкоснулись с ободранными, покрытыми кровью пальцами ног Дункана. – Господи, я думал, что уже никогда не увижу тебя.
– Неужели ты подумал, что я могу дать тебе умереть? – ответил Дугал.
Дункан вздрогнул и покачал головой, когда Дугал с помощью Сайарда начал быстро разбрасывать ветки, чтобы добраться до него. Из-под стрелы, торчавшей из плеча Дункана и из остальных ран на него теле сочилась яркая кровь, и, когда Дугал добрался до него, он, закрыв глаза, застонал, сжавшись от прикосновения пальцев Дугала, ощупывавших стрелы, торчавшие из его плеча и бедра. Дугал пытался понять серьезность ран Дункана, быстро осматривая остальные раны, и, заметив лишенные ногтей пальцы рук и ног, со свистом втянул сквозь зубы воздух. Когда Сайард набросился на цепи, приковывавшие руки Дункана к столбы, Дугал стащил свои кольчужные перчатки, намереваясь получше изучить раны Дункана, но тот отрицательно затряс головой.
– Хорошо. Могу сказать тебе, что сожжение – очень неприятная смерть, – продолжал Лорис. – И я могу сделать ее еще более неприятной. Обрати внимание, что хворост сложен так, чтобы у твоего тела было достаточно времени, чтобы в полной мере ощутить все мучения от этого земного огня, прежде чем твоя душа предстанет перед огнем ада, уготованным для тебя. Это будет гораздо страшнее, чем ты можешь себе представить. Но я могу быть милосерден…
Дункан сглотнул своей пересохшей глоткой и на мгновение закрыл глаза, но восходящее солнце, пробившееся через его веки, показалось ему предвестником огня, ожидавшего его тело, и он тут же снова открыл глаза.
Помощь придет от Господа, который сотворил небеса и землю…
– Да, я могу быть милосердным, – повторил Лорис. – Если ты покаешься в своей ереси, и отречешься от своего проклятого деринийского колдовства, я могу позаботиться о том, чтобы ты сгорел быстро. А если ты сообщишь мне, где сейчас находится Келсон, я могу быть еще милосерднее.
Взглянув на людей, столпившихся вокруг Сикарда, он кивнул, и Тибальд МакЭрскин вытащил свой кинжал. Звук металла, вынимаемого из ножен, прозвучал для Дункана как обещание избавления, но он знал, что не станет покупать легкую смерть своего тела ценой предательства своей веры или своей присяги на верность своему королю.
– Смотри какое острое лезвие, – прошептал Лорис, когда к ним подошел Тибальд. – Посмотри, как оно сверкает на солнце, в отблесках пламени…
Дункан, щурясь из-за слепящего его огня факела, не мог оторвать глаз от лезвия, которое Тибальд держал у него перед глазами.
– Подумай, какой горячий огонь, и насколько проще и приятнее умереть от стали – тихонько сказал Лорис, беря кинжал свободной рукой.
Когда Лорис прижал лезвие плашмя к горлу Дункана, Дункан вздрогнул и, ощутив соблазнительную прохладу клинка, закрыл глаза.
Так просто уступить. Так просто…
– Это может быть очень легко, Дункан, – продолжал нашептывать Лорис. – Совсем небольно. Нельзя даже сравнить с той болью, которую ты уже почувствовал. Говорят, надо только ткнуть вот здесь, за ухом…
Дункан почувствовал краткое, почти нежное прикосновение металла, прекратившееся еще до того как он смог решиться хотя бы потянуться навстречу ему. Пламя факела обжигало его веки, делая краткое ощущение от прикосновения холодного металла еще более приятным.
Боже святый, помилуй раба своего! – отчаянно взмолился он.
– Что, не терпится? – мурлыкнул Лорис, снова прижимая клинок плашмя поперек горла Дункана. – Что, неплохая замена, а, Дункан? Быстрый, милосердный кинжал вместо огня. И хоть ты и ослабел, ты, конечно же, сможешь управиться с ним до того, как огонь доберется до тебя. Если ты скажешь мне то, что я хочу знать, я сжалюсь над тобой…
ТЫ сможешь…
Дункан, внезапно поняв, несмотря на замутненный разум, в чем была ловушка, заставил себя открыть глаза. Лорис пытался подвести его к куда большим мучениям, чем смерть на костре. Не милосердный удар кинжалом, прекращающий мучения, предлагал ему Лорис, но смерть от его собственной, Дункана, руки – что, по сравнению со смертью всего лишь его тела, привело бы к куда худшим последствиям, когда душа Дункана предстанет на суд Божий.
И даже если бы Дункан был достаточно глуп, чтобы принять условия Лориса, не было никакой уверенности, что Лорис сдержит свое слово. Неужели Лорис думает, что он предаст свою веру и своего короля ради того, чтобы ему позволили совершить смертный грех самоубийства?
– А, так тебе не нравится мое предложение, – сказал Лорис, покачивая головой в притворном сожалении и отдавая кинжал обратно Тибальду. – Ну, на самом деле, я и не думал, что оно тебе понравится. Но я действительно забочусь о твоей душе – если, конечно, у Дерини вообще есть душа. И несмотря на то, что среди твоих грехов не оказалось греха самоубийства, я думаю, что тебе понадобится немало времени, чтобы припомнить все свои грехи. Я позабочусь, чтобы огонь убил тебя не сразу.
– И помни, все это – для спасения твоей бессмертной души, – продолжал он, потихоньку отступая назад. – Вот тело твое, конечно…
Он взмахнул факелом, огонь прошел так близко от хвороста, что Дункан затаил дыхание от ужаса.
– Ты, конечно, видел очищенных пламенем, – продолжал Лорис. – Почерневших, искореженных, с руками, скрюченными из-за того, что жар заставляет мышцы сокращаться. Конечно, к тому времени как это начнется, ты уже можешь быть мертв…
Воображение Дункана начало полниться ужасающими образами еще до того, как стих голос Лориса, дошедшего до края сложенного хвороста. Искрящийся факел в руке Лориса опускался все ниже и ниже, и, когда он коснулся хвороста, и первые ветки занялись огнем, со стороны наблюдавших за происходящим раздался многоголосый рев. Солдаты стучали мечами и копьями по своим щитам, выражая одобрение, а Лорис тем временем обходил по кругу сложенный вокруг столба хворост, и огонь следовал за ним.
Почти отчаявшись, Дункан поднял взор над разгоряющимся пламенем и посмотрел на холмы вокруг, моля Господа о том, чтобы умереть как Генри Истелин – твердым и честным, отавшись верным себе, своему королю и Гсподу Богу.
На суд Твой, Боже, отдаю себя, придя к тебе незапятнанным: верую в Господа нашего и не оступлюсь от веры своей. Испытай меня, Боже, и укрепи меня; испытай мою плоть и сердце мое…
Дункан знал, что его – по меньшей мере, его тело – ждет мучительная смерть. Огонь взметнулся еще выше и начал подбираться к нему, но Дункан знал, что пламя, заставившее Лориса и его приспешников отойти назад, дойдет до него только через какое-то время – где-то через полчаса. Все равно, слишком быстро, чтобы убить его сразу. Он почувствовал, как по его изодранной спине бегут струйки пота, стекающие по его рукам и ногам, но не знал, то ли он вспотел от подступающего огня, то ли от нервов и появляющегося из-за холмов солнца.
В тебя верую, Боже, укрепи меня в вере моей и суди меня праведно. Склони слух свой ко мне и даруй мне быстрое избавление… В руки твои предаю я дух свой… О спасении молю тебя, Господи…
А за пределами огненного кольца Сикард и его офицеры начали возвращаться к своим отрядам и готовиться к отбытию, всадники и пехотинцы разбирали свои копья, пики и луки, а конные лазутчики направились на запад, чтобы разведать дорогу.
Лагерь вокруг Дункана был почти полностью свернут, даже палатка Лориса была уже свернута и соладты грузили полотно на вьючных мулов. Стоявшие чуть дальше епископские рыцари в белых плащах уже были готовы к отправке, их горячие боевые кони беспокойно гарцевали, обеспокоенные огнем, все сильнее разгоравшимся вокруг обреченного герцога Кассанского.
Я воздену очи горе, откуда придет спасение мое…. Господь есть пастырь мой, и не возжелаю я…
Дункан был настолько поглощен молитвой, что поначалу даже не заметил, что свет встающего на востоке солнца отражается от наконечников сотен копий, и что светлеющий восточный край неба прикрыл своим красноватым отблеском стремительное приближение пурпурных знамен Халдейнов.
Но Сикард заметил… и Лорис тоже. А когда их офицеры стали метаться, панически выкрикивая приказы седлать коней и брать оружие, над равниной уже вздымалась пыль, поднятая войском Халдейна, которое приближалось подобно сошедшему на землю ангелу возмездия.
Глава 17
Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук; и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить.
Апокалипсис 6:2-3
– Халдейн!
Холмы на юге и востоке внезапно ощетинились копьями и поднятыми мечами, и армия Халдейна под развевающимися знаменами устремилась на Дорнскую равнину, сметая меарскую армию. Дункан, глядя на поднимавшийся вокруг него огонь, смутно догадывался о возникшей среди меарцев панике и о ее причине, но это знание казалось ему чем-то сторонним, изменением обстоятельств, которое может изменить что-то для него лишь теоретически; он знал, что огонь доберется до него куда быстрее, чем это смогут сделать идущие ему на помощь.
Меарское войско, которое совсем недавно собралось посмотреть, как его сожгут, теперь в замешательстве металось вокруг костра, охваченное паникой, и Лорис, требовавший, чтобы ему подвели коня, и грозящий распятием приближающимся войскам Халдейна, ничуть не придавал им самообладания. Церковные рыцари в белых плащах, спеша исполнить приказание, сгрудились вокруг мятежного архиепископа, но их кони, горячащиеся в предчувствии боя, только мешали Лорису сесть в седло, и он что-то орал им. Горони тем временем пытался навести порядок среди коннайтских наемников.
Обычные войска были лучше организованы, ведь приказы Сикарда были основаны на логике, а не на гневе, как вопли Лориса, но даже под его командованием солдаты не понимали, чего от них хотят командиры, пытавшиеся организовать контратаку. Наспех собранный строй попытался было атаковать, чтобы сдержать наступление Халдейна, но навстречу им уже устремились бегущие в беспорядке на запад отряды, стремясь успеть к единственному пути для бегства, который еще не был перекрыт атакующей армией Халдейна.
Эдмунду Лорису все это не нравилось – но еще меньше ему нравилась возможность того, что его жертва сможет избегнуть своей участи. Одев свой украшенный митрой шлем и бормоча себе под нос проклятия, он рывком развернул своего коня и, пришпорив его, подъехал поближе к пламени, направив свое распятие на теряющего сознание Дункана, сожалея, что он не в силах убить того на месте.
– Будь ты проклят, Дункан МакЛейн! – прокричал он сквозь треск пламени и шум боя. – И гори в адском пламени вечно!
Услышав свое имя, Дункан справился с притупившим боль оцепенением, но, подняв глаза на Лориса, понял, что все стало еще ужаснее. Пламя, пожирая хворост, поднималось все выше, жар от него не давал дышать, угрожая ему смертью от удушья еще до того, как пламя доберется до его плоти. По ту сторону огня, за спиной епископа-бунтовщика в белом плаще, Дункан видел пробивающихся к нему солдат под знаменами дома Халдейнов и Кассана, но вид их был всего лишь насмешкой – они не успеют добраться до него. Он постарался заставить себя поверить, что они успеют, и отогнать свой страх – как уже не раз делал за последние полдня – но мераша, остававшаяся в его теле, все еще не давала ему сосредоточиться. Как в тумане, он заметил, что к Лорису вновь подъехал Горони, сопровождаемый двумя нервичающими церковными рыцарями.
– Ваше Превосходительство, мы должны бежать! – как в тумане услышал он крик Горони, который направил своего коня в сторону Лориса. – Бросьте МакЛейна! Пусть огонь делает свою работу.
Лорис упрямо покачал головой, его синие глаза сверкнули тем самым фанатизмом, который заставил оказаться в нынешнем положении.
– Нет! Огонь слишком медленный! Они спасут его. Он должен умереть!
– Тогда прикончите его как-нибудь еще! – умоляюще закричал Горони, подавая сигнал церковным рыцарям прикрыть Лориса от наступавших отрядов Халдейна, которые уже начали входить в бывший лагерь меарской армии. – Нам надо бежать, или нас схватят!
Колеблясь в нерешительности, Лорис посмотрел через языки пламени на Дункана, его разум был искажен ненавистью так же, как жар пламени искажал его зрение. Шум сражения все приближался, но Лорис, казалось, ничего не слышал.
– Пробивайся к герцогу! – услышал Дункан чей-то крик, раздавшийся с другой стороны костра.
– Спасай епископа! – хрипло прокричал кто-то еще.
Лорис, с искаженным от гнева лицом, указал своим распятием на ближайшего из коннайтских наемников, все еще остававшихся подле него.
– Лучники, я хочу, чтобы он был мертв! – прокричал он, не обращая внимания на призывы Горони и своих рыцарей отъехать подальше, где он будет в безопасности. – Убить его немедленно! Я не уйду, пока он жив!
Трое солдат тут же отделились от остальных и направились к Лорису, вынимая из седельных сумок слегка выгнутые луки.
– Убейте его! – приказал Лорис, указывая на слабо шевелящегося Дункана, когда лучники остановили перед ним своих коней. – Убейте его прямо там. Мы не можем ждать, пока огонь прикончит его!
– Ваше Превосходительство, Вы должны уйти! – сказал Горони, снова подводя свою лошадь поближе к фыркающему жеребцу Лориса – на этот раз достаточно близко, чтобы схватить того за поводья. – Пусть лучники займутся им. Вам нельзя попадаться.
Лорис выдернул у Горони поводья.
– Нет! Я хочу увидеть как он умрет!
Конец близок как никогда. Дункан знал это так же, как и то, что Лорису придется поплатиться за содеянное – только вот Дункану уже не доведется увидеть это. Пламя скакнуло еще выше, дым начал разъедать его глаза, а босые ноги стали ощущать жар пламени, и Дункан увидел, как лучники, пытаясь усмирить своих испуганных огнем коней, чтобы подъехать поближе и прицелиться, накладывают на тетивы оперенную смерть.
И Дугал, и Морган поняли намерения меарцев, но они были слишком далеко, чтобы помешать им. Дугал, которого прикрывал Сайард с остальными солдатами клана МакАрдри, отчаянно рубился с меарскими уланами и мог только неистовствовать в душе, удваивая свои усилия, чтобы пробиться к отцу. Морган был не в лучшем положении, но его опыт подсказал ему план, который мог помочь Дункану выиграть немного времени… если, конечно, ему удастся обнаружить Келсона.
– Джодрелл, ко мне! – закричал он, поднимаясь на стременах и ища взглядом короля. – Прикрой меня!
Келсона он заметил почти сразу: он держал обнаженный меч, но, будучи пркрытым строем телохранителей и офицеров, находился в относительной безопасности. Вокруг королевского отряда бурлили нападавшие, привлекаемые знаменем Халдейна, которое держал Эван, стоявший за спиной короля, но сам Келсон, в отличие от Моргана, в бою пока не участвовал.
Отбив удар меарского копейщика, которому удалось обойти Джодрелла, Морган полностью сосредоточился на том, чтобы хоть на мгновение дотянуться до разума короля.
Прикрой Дункана! – передал он, прервавшись, чтобы погрузить свой меч в горло оказавшегося рядом меарского солдата. – Келсон! Вспомни о стрельбище!
Но Келсон и без того уже заметил, что Дункану грозит куда большая опасность – и пришел к тому же решению. Он не любил публично пользоваться своей силой, но у него под рукой не было ни одного лучника, чтобы решить эту проблему более традиционным способом. И Морган ничем не мог помочь ему – практически невозможно поддерживать хрупкое равновесие магических сил, когда борешься за свою собственную жизнь. При этих обстоятельствах сам факт того, что Морган смог связаться с ним, был почти что чудом.
Быстро оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что он прикрыт от нападения, Келсон положил меч на луку своего седла, глубоко вдохнул, концентрируясь, и потянулся разумом к костру и беспомощному пленнику посреди него. Он напрягся, ведь расстояние было почти вдвое больше привычного. Да и плести заклинание во время боя – далеко не то же самое, что делать это на тихом стрельбище во дворе замка. Одно дело направить стрелу, посланную тобой же, в столб, который всего лишь фишка в игре, и совсем другое – отклонить оперенную смерть, выпущенную другим, да еще и не однажды.
Но все получилось как раз вовремя, чтобы отклонить первую, пробную стрелу. Он заметил, как лучник вслух выругался, когда стрела ушла далеко в сторону, и тут же полностью переключился на следующего лучника, который натянул тетиву чуть ли не до своего уха.
Келсону показалось, что он смог расслышать звон тетивы, посылающей вторую стрелу, даже через шум битвы вокруг; и снова стрела просвистела мимо головы Дункана. Он заметил испуг на лице второго лучника и решимость на лицах первого и третьего лучников, выстреливших одновременно. Дункан тем временем закрыл глаза и лишь вздрогнул, когда третья и четвертая стрелы глухо ударились о столб, воткнувшись рядом друг с другом, на ладонь выше его головы.
– Священник защищает себя колдовством! – закричал, указывая на столб, один из солдат Лориса, когда и пятая стрела просвистела в стороне от плеча Дункана.
– Это невозможно! – завопил Лорис, взбешенно оглядываясь со своей гарцующей лошади. – Он не может колдовать – в нем полно зелья! Этого не может быть!
– Значит, это Морган, – пробормотал Горони. – Но он не может это делать, пока спасает свою жизнь.
Чертыхнувшись, он пришпорил своего коня и в сопровождении двух дюжин рыцарей поскакал в сторону Моргана.
Рядом с Лорисом оставалась лишь горстка солдат, большинство из которых было перепугано самим предположением, что то ли Дункан, то ли другой Дерини пользуется магией. Все, кроме троих солдат, просто сбежали, в том числе и один из лучников. Оставшиеся лучники старались изо всех сил, но, несмотря на страстные призывы Лориса, их усилия ни к чему не привели.
И только Сикард, пробившись ближе остальных к знамени Халдейнов, сумел, наконец, связать застывший взгляд Келсона, обращенный на опутанного цепями Дункана, с удивительно плохими результатами стрельбы коннайтских лучников.
– Убейте короля! – закричал Сикард, двигаясь его люди с его мечом, чтобы зарядить королевскую позицию. – Не давайте ему сосредоточиться! Это он колдует, чтобы спасти деринийского попа!
Им удалось отвелечь короля. Когда Сикард со своим отрядом бросились в атаку вверх по холму, и отряду Келсона пришлось защищаться куда отчаяннее, Келсон на мгновение отвлекся – и в тот же миг меарская стрела ударила Дункана в бок, скользнув по его ребрам, но, тем не менее, глубоко и болезненно распоров кожу. Дункан вскрикнул от боли, что еще больше отвлекло короля, и, прежде чем тот успел сосредоточиться вновь, под правую ключицу Дункана воткнулась вторая стрела.
– Отец! – продолжая вместе со своими приграничниками прорубать себе путь к костру, закричал Дугал, не беспокоясь о том, что его могут услышать, тем более, что большинство посчитало, что он имеет в виду церковный сан Дункана.
Келсон понял, что потерял контроль над происходящим, когда другая стрела попала Дункану в бедро, но атака отряда Сикарда не давала ему продолжить. Оказавшись внезапно втянутым в бой с Сикардом и его отрядом, Келсон успел передать Моргану единственную отчаянную просьбу прежде, чем даже ему, королю-Дерини, пришлось обратить все силы на то, чтобы спасти свою жизнь.
Но Морган был уже почти вдвое ближе к цели, чем раньше. Невзирая на новую атаку солдат Горони, он взял защиту пленника на себя в тот самый момент, когда Келсону пришлось отказаться от этой затеи. Заьыв о себе, он пропустил сильный удар в бок, но кожаный доспех выдержал, а следующая стрела, предназначавшаяся Дункану, только слегка поцарапала тому ухо вместо того, чтобы вонзиться в незащищенное горло.
Морган смог продержаться достаточно долго, чтобы изменить ситуацию. Когда еще несколько стрел прошли мимо, и стало очевидным. что пленника защищает не только Келсон, но и кто-то еще, один из оставшихся лучников заметил Моргана, который стоял на стременах в окружении солдат, надежно прикрывавших его от любого нападения – и поскакал прочь, прихватив с собой своего товарища и последнего конного телохранителя Лориса.
Это бегство вывело Лориса из себя. Когда Сикард отвел отряд короля подальше от костра, а Горони вынудил Моргана и его солдат приложить большие усилия, чтобы защитить себя, мятежный архиепископ внезапно натянул поводья рядом с костром и спрыгнул с коня. Чертыхаясь, он сунул свое распятие в связки горящего хвороста и начал разбрасывать их в стороны.
– Смотрите за Лорисом! – отражая удар, нацеленный ему в голову, и разрубая плечо меарского рыцаря, проревел Морган, понимая, что не может ичего сделать, но заметивший, что Лорис отбросил свое распятие и стал расшвыривать связки хвороста своими руками в толстых перчатках, расчищая себе путь к своей жертве.
Дугал заметил, что его отцу грозит новая опасность, и, повернув своего коня к костру, пришпорил его, рассчитывая на эффект неожиданности. Прежде, чем энергия его рывка иссякла, он, вместе с Сайардом, еще несколькими солдатами клана МакАрдри и рыцарями Келсона, сумел достаточно далеко углубиться в порядки меарской армии. Прорубая себе дорогу под прикрытием Сайарда и остальных. рассыпавшихся ввером, чтобы помочь ему пробиться через церковные войска, Дугал увидел лицо его отца, перекошенное от боли, кровь, текущую по его израненному телу… и выглядевшего безумным Лориса с длинным кинжалом в правой руке, подбиравшегося все ближе к своей беспомощной жертве и радовавшегося тому, что он вот-вот добьется своего.
– Лори-и-и-и-с! – закричал Дугал.
Когда Дугал добрался до края костра, из огя выскочил брошенный конь Лориса с опаленной гривой и хвостом. Конь Дугала, испугавшись огня, встал на дыбы и заржал. Сутана Лориса, бывшая когда-то белой, теперь была перепачкана сажей, а с одной стороны даже обгорела, шлем, украшенной митрой, давно упал с его головы, но всего лишь несколько футов отделяли его теперь от его жертвы.
– Лори-и-и-и-с!
Дугал жестоко вонзил шпоры в бока своего коня, пытаясь заставить того прыгнуть через огонь, но конь, забив копытами и дико заржав, встал на дыбы, чуть было не перевернувшись в воздухе, чтобы сбросить Дугала прямо в пламя. Лорис, продиравшийся через хворост, не обратил на него никакого внимания, несмотря на то, что спешившиеся солдаты Дугала, пробиравшиеся следом за ним, похоже, настигали его, и все больше рыцарей Келсона, загнав последних из солдат Лориса в нужном направлении, спешивались неподалеку от костра.
– Лорис, не смей, будь ты проклят! – прокричал, задыхаясь, Дугал, разворачивая коня и вновь пытаясь заставить того прыгнуть, прибавив на этот раз к своей команде удар плоскостью меча по крупу.
Животное снова отказалось, несколько раз взбрыкнув, разбрасывая горящий хворост по обе стороны огненного кольца, из-за чего Дугал выронил свой меч и чуть было не вылетел из седла. Шум отвлек Лориса от целеустремленного продвижения к его жертве, но лишь на мгновение. Зацепившись ризой за ветку, он, покачнувшись, остановился, чтобы освободить ее, и, мельком глянув на Дугала, пошатываясь двинулся дальше, воздев над головой руку, в которой сверкал кинжал.
Осталось одно лишь мгновение. Солдаты Дугала не успевали остановить Лориса, и тот знал это. Дугал совершенно отчетливо видел занесенный для удара клинок, замершее лицо своего отца, который не мог поверить, что спасение может опоздать всего на несколько мгновений. В отчаянии Дугал схватил коня за гриву и послал в его мозг мысленный приказ, подобный ножу, требуя от животного повиновения любой ценой.
– Лори-и-и-и-с! – закричал он, когда дрожащий, испуганный конь прыгнул через огненную стену, окружавшую Дункана – и умер прямо в воздухе, когда его могучее сердце не выдержало напряжения.
Конь Дугала был мертв еще до того, как успел приземлиться, ноги его подкосились, но за мгновение до падения Дугал каким-то образом умудрился выпрыгнуть из седла и схватить Лориса за ризу.
– Лорис, будь ты проклят!
Отчаянного рывка за ухваченную им ткань оказалось достаточно, чтобы отклонить смертоносный удар. Вместо того, чтобы вонзиться в грудь Дункана, кинжал Лориса всего лишь скользнул по столбу, содрав с него кору, и воткнулся в сучок.
Архиепископ взвыл от ярости, когда молодой, хрупкий Дугал, стараясь завладеть клинком, сцепился с ним, и они покатились по горящему хворосту, вскрикивая, когда горящие ветки касались обнаженной плоти. Тут на Лориса навалились двое рыцарей, одним из которых оказался Роджер, граф Дженасский, который, одолев его, начал выкручивать тому руку, в которой был зажат кинжал, пока Лорис не закричал от боли.
– Брось или я сломаю тебе руку! – потребовал Роджер, вырывая кинжал из руки Лориса.
Сайард поспешил сбросить головни с кожаного доспеха своего юного господина, чтобы помочь тому встать, а его товарищи, перелезшие через мертвого коня Дугала, помогли связать пленника. Разбросанный костер начал гаснуть.
– Отец, – выдохнул Дугал, вырвавшись от Сайарда и бросившись к столбу.
Услышав голос Дугала, Дункан поднял голову, не осознавая из-за боли, что остался жив.
– Дугал… – Он вздрогнул и застонал, когда Дугал второпях задел тлеющие ветки, и они соприкоснулись с ободранными, покрытыми кровью пальцами ног Дункана. – Господи, я думал, что уже никогда не увижу тебя.
– Неужели ты подумал, что я могу дать тебе умереть? – ответил Дугал.
Дункан вздрогнул и покачал головой, когда Дугал с помощью Сайарда начал быстро разбрасывать ветки, чтобы добраться до него. Из-под стрелы, торчавшей из плеча Дункана и из остальных ран на него теле сочилась яркая кровь, и, когда Дугал добрался до него, он, закрыв глаза, застонал, сжавшись от прикосновения пальцев Дугала, ощупывавших стрелы, торчавшие из его плеча и бедра. Дугал пытался понять серьезность ран Дункана, быстро осматривая остальные раны, и, заметив лишенные ногтей пальцы рук и ног, со свистом втянул сквозь зубы воздух. Когда Сайард набросился на цепи, приковывавшие руки Дункана к столбы, Дугал стащил свои кольчужные перчатки, намереваясь получше изучить раны Дункана, но тот отрицательно затряс головой.