Куртц Кэтрин. Святой Камбер

   Утреннее заседание было вполне рутинно. В течение первого часа архиепископ Джеффрэй принимал изъявления почтения от аббатов и настоятелей, которые не присутствовали при провозглашении примаса и не успели выразить уважения позже. Затем, после короткого обращения к присутствующим, в котором Джеффрэй обрисовал свои помыслы, он объявил начало дискуссии о возможных кандидатах на место епископа, освобожденного им.
   Камбер много слушал и мало говорил. Утро завершилось без происшествий. В полдень Совет удалился на легкий обед.
   Ничто не предвещало нарушения заведенного порядка и степенного течения заседаний. После перерыва Камбер возвращался в зал, важно выступая по выложенному узорной плиткой полу. Развлекался разговором с сухопарым епископом Юстасом, своим соседом по месту в синоде, беседа была шуточная. Поодаль следовал Йорам, у него с секретарем Юстаса был свой разговор.
   Усевшись в кресло и продолжая улыбаться очередной остроте собрата-епископа, Камбер мельком взглянул в зал. Там негде было яблоку упасть, утром народу было вдвое меньше. Сидели и стояли вплотную представители всех влиятельных монашеских Орденов Гвинедда, лиловые епископские одежды терялись среди белых, красных, синих плащей и сутан. Креван Эллин с михайлинцами занимал места на дальнем ряду скамей, как раз за епископом Дермотом О'Бейрном. Ближе к помосту располагались отец Эмрис и два десятка священников-гавриллитов.
   Камбер оглянулся, за его спиной тоже сгрудились люди. В этот момент глашатай архиепископа ударил о пол кованным железом посохом, требуя тишины. Архиепископы Джеффрэй и Орисс вошли и заняли места, их встречали стоя.
   Когда все расселись, Камбер увидел, что в зал проскользнул Джебедия и присоединился к Кревану и прочим михайлинцам; он был одет, как простой рыцарь-монах, – никакого знака, свидетельствующего о его мирском положении, не было. Джебедия, как показалось Камберу, поглядывает на него с любопытством. Но прежде, чем удалось поразмыслить о его взглядах, глашатай снова ударил посохом – внимание. В наступившей тишине раздался его зычный голос.
   – Ваша милость, преподобные отцы, братья нового религиозного Ордена просят позволения выступить перед вами и подать прошение.
   Когда большие двери распахнулись, у Камбера мороз пробежал по коже, он понял (и все сомнения отпали), кого сейчас увидит.
   Он мысленно выругался, ощутив напряжение Йорама, когда в зал неторопливо вошел Кверон Кайневан, сопровождаемый людьми в серых рясах, которых Камбер раньше не встречал, и Гьюэром Арлисским.
   Теперь Камберу было понятно, откуда у Кверона взялись деньги на строительство в Долбане и что именно там возводили. Как он мог забыть, что Гьюэр богат?
   С отрешенностью постороннего он наблюдал, как Кверон остановился в самом центре зала и низко поклонился, набожно спрятав руки в широких рукавах, потом приблизился к помосту и поцеловал кольцо Джеффрэя. Бывший гавриллит выпрямился, уважительно кивнул отцу Эмрису и отошел на несколько шагов. Спутники Кверона опустились на колени и склонили головы. Волосы некоторых из них, в том числе и Гьюэра, были заплетены в небольшие косички на манер гавриллитов.
   Затаив дыхание, Йорам, испуганный и завороженный, подался вперед, когда Кверон достал из рукава свиток и принялся разворачивать. Теперь остановить Кверона Кайневана можно было только полной правдой, ничего не утаивая.
   – Милорд архиепископ, достопочтенные преподобные отцы, я буду говорить просто, – сказал Кверон, заглянул в рукопись и опустил руку со свитком. – Я и мои братья просим вашего благословения на создание новой религиозной общины, посвященной служению пока еще не признанному святому. Мы уже построили его первый храм в Долбане и построим второй здесь, в соборе, где лежало его тело. В конце концов и место его захоронения станет храмом, чтобы все желающие могли посетить святые мощи и поклониться. Поэтому мы пришли сюда, чтобы просить канонизировать покойного графа Кулдского Камбера Мак-Рори.
   Когда замолкли слова Кверона, на мгновение воцарилась полнейшая тишина, а потом зал взорвался возбужденными криками. Йорам почти непроизвольно вскочил, его отчаянное «Нет!» потонуло в общем шуме, но гнев и смятение в лице были более чем красноречивы.
   Сына Камбера знали многие в зале, и его выходка не осталась незамеченной. Однако Кверона она не смутила, ему было предоставлено слово, и он собирался договорить до конца. Шагнув к помосту, он махал свитком, требуя внимания. Его голос заглушал не только протесты Йорама, но и возгласы духовенства.
   – Ваша милость, я могу говорить? Я прошу выслушать меня, не прерывая. Уверяю вас, мои сведения нельзя опровергнуть.
   Когда Гул затих и все заняли свои места, Кверон окинул слушателей тяжелым деринийским взглядом и опустил свиток. Безмолвный и бледный, Йорам стоял перед Квероном, до боли в суставах сжимая спинку кресла Камбера. Камбер оцепенел, когда Кверон смерил взглядом его сына.
   – Благодарю вас, милорды, – наконец произнес Кверон обычным голосом, вновь оборачиваясь к Джеффрэю. – Ваша милость, я могу продолжать?
   Джеффрэй, единственный из епископов, сохранивший достоинство сана, задумчиво откинулся на спинку своего трона, машинально потирая подбородок рукой в перстнях. Его глаза скользнули от Кверона к Йораму и Камберу.
   – Епископ Каллен, попросите, пожалуйста, своего секретаря сесть. Мы знаем отца Кверона и выслушаем его прошение.
   Роберт Орисс, сидевший справа от Джеффрэя, наклонился к своему коллеге и заговорил, не отводя взгляда от потрясенного Йорама.
   – Этот молодой человек – сын лорда Камбера, ваша милость. Вам об этом известно?
   – Мне сообщили, – ответил Джеффрэй. – И несмотря на это, я должен просить его не вмешиваться, пока отец Кверон не закончит. Сядьте, пожалуйста, отец Мак-Рори. Позже вам будет предоставлена возможность высказаться.
   Почувствовав прикосновение Камбера к своему локтю, Йорам медленно опустился на краешек стула и напряженно застыл. Камбер тщетно пытался сломать стены мысленного сопротивления сына, не решаясь применить силу или обратиться к нему не по-деринийски на глазах у всех. Возможно, позже. Как бы он ни поступил, надо быть уверенным, что реакция Йорама не будет слишком буйной. Здесь, под проницательным взглядом Кверона, они не могут рисковать.
   Вздохнув, Камбер приподнялся, слегка кланяясь Джеффрэю.
   – Примите мои извинения, ваша милость. Мой секретарь юн и легко возбудим. Я постараюсь проследить, чтобы подобное не повторилось.
   – Буду признателен вам за это, – ответил Джеффрэй, поворачиваясь. – Теперь можете продолжать, отец Кверон. Прошу вас.
   Кверон поклонился, скручивая свиток, которым он так эффектно воспользовался несколько минут назад. Однако содержимое бумаги осталось неоглашенным. Может, свиток был попросту пуст, и Кверон потрясал им, стараясь произвести впечатление. Что еще продемонстрирует этот дерини в своем стремлении убедить собравшихся?
   Камбер добросовестно изображал легкую заинтересованность и некоторое сочувствие к своему секретарю, сидевшему рядом с жалким видом, Камбер принял одну из излюбленных поз Алистера Каллена – сосредоточенное неподвижное лицо, руки лежат свободно, все мышцы кажутся расслабленными. Он видел, как Кверон изящно развернулся, оглядывая слушателей и поигрывая своим свитком. Он заговорил свободно и доверительно, овладевая вниманием публики.
   – Ваша милость, преподобные отцы. Для тех, кто, возможно, не знает меня, скажу: я Кверон Кайневан, Целитель и бывший священник Ордена святого Гавриила. Я остался и Целителем, и священником, но, как видите, мое облачение говорит о том, что я больше не принадлежу гавриллитскому Ордену. И на это есть причина. Не падение моего прежнего Ордена, которым я всегда буду дорожить, – здесь он слегка поклонился отцу Эмрису. – а призвание к исполнению другой службы, которая для меня и, я верю, для Гвинедда более важна. Надеюсь, вы поймете причину такой перемены и выразите свою поддержку.
   Он неторопливо вздохнул, а публика затаила дыхание. – Как вам известно, граф Кулдский был убит в сражении в прошлом году. Точнее, был убит Камбер Мак-Рори: мягкий и набожный человек, как мы знаем, реставратор нашего короля (да будет долгим его правление). Защитник человечества, как теперь многие называют его, причем справедливо, ибо он пал, защищая нас от тиранов-Фестилов.
   Он был повержен в расцвете своего служения этому королевству, пал задолго до того, как его труды могли принести плоды. Но мы, именующие себя его Слугами, верим, что он не был спокоен, покидая нас, когда его работа не совершена и эта земля в опасности. Его тело умерло, но сам он не ушел! Его рука простерта над этой землей и ее народом. С немногими избранными он даже говорил, направляя и подавая надежду, и даже даруя чудо исцеления.
   Теперь он овладел их вниманием и знал это. Его голос снизился до едва слышного, а сам он видел, как собравшиеся шикают на соседей, помешавших слушать его. Механически потирая указательным пальцем нос, чтобы скрыть растущий испуг, Камбер почувствовал, как похолодело внутри, когда он услышал слова об исцелении.
   Знал ли Кверон о случившемся с Синилом?
   – Весной я говорил с одним из таких людей, – продолжал Кверон. – Сейчас он присутствует здесь. – Камбер позволил себе слегка расслабиться – Синила в зале не было. – Он рассказал мне о чуде: благословенный Камбер явился ему как бы во сне, но это не было сном! Те из вас, кто знает меня или слышал о моей репутации, надеюсь, поверят, если я скажу, что подробно расспросил этого человека, полностью использовав свои способности, и убедился, что Камбер появился именно так, как описывает он. Я продемонстрирую это. Однако он не единственный неоспоримый свидетель.
   Вот оно – еще одно возможное упоминание о Синиле. Кто еще мог быть поистине неоспорим? Расспросы Синила были по-настоящему опасны.
   – Достоверность говорит сама за себя, преподобные отцы. Я верю, что Камберу Мак-Рори была дарована милость Божья, чтобы даже после смерти продолжать свое служение на этой земле. Я верю, что в конце концов у этого августейшего собрания не останется иного выбора, как объявить Камбера Мак-Рори святым.
   Если моя откровенность обидела кого-то, прошу меня простить.
   Он склонил голову. На мгновение все в комнате замерло, хотя Камбер прекрасно знал, что должно произойти следом. На несколько секунд воцарилась мертвая тишина, а потом послышалось бессвязное бормотание – епископы и духовенство зашептались. Так продолжалось несколько минут, пока Джеффрэй не поднял руку, требуя тишины, наступившей в тот же момент.
   – Мы благодарим вас, отец Кверон. Отец Мак-Рори, вы желаете что-то сказать, прежде чем отец Кверон предоставит нам своих свидетелей?
   Йорам медленно поднялся, глядя в глаза Джеффрею. В последние минуты страстной речи Кверона он позволил отцу прикоснуться к своему мозгу и заверил его, что не выдаст себя, И все же ему хотелось сообщить как можно больше правды, не подвергая при этом опасности человека, ради которого он столько раз шел на компромисс.
   – Ваша милость, я любил отца, – твердо произнес он. – Я любил его и по-прежнему люблю так сильно, что не в силах выразить словами. – Он посмотрел под ноги, вновь закрыв мозг для Камбера, потом снова взглянул на Джеффрэя. – Но отец был человеком, таким же, как и все: податливым и набожным, как говорил отец Кверон; любящим отцом и мудрым советчиком, необычайно одаренным даже для представителей нашей расы. Он многим жертвовал ради завершения того, во что верил, и был готов заплатить за это, потому что любил свою землю и ее короля.., может быть, слишком любил.
   Но он не был святым. Я только надеюсь убедить вас, что он ужаснулся бы, узнав о том, что происходит под этой крышей!
   Вздохнув, Джеффрэй снова поглядел на Кверона. Для своих лет архиепископ Джеффрэй был довольно привлекательным мужчиной. Его темная гавриллитская косица была слегка тронута сединой, но от речи сына Камбера он словно сделался старше. Всего за несколько минут. Джеффрэй хмурился и размышлял, как быть. Когда Кверон поднял голову, задумчиво сцепив руки за спиной, архиепископ постукивал по зубам своим аметистовым перстнем.
   – Отец Кверон, – произнес он, опять вздохнув. – Я вынужден напомнить преподобным отцам, что мы с вами друзья и братья с тех пор, когда я еще принадлежал к Ордену святого Гавриила. Мне хочется верить в то, что мой друг и брат только что сообщил августейшему собранию. Однако хочу заметить, что я, как и прочие, слушаю это заявление впервые. Я также должен обратить внимание на то, что сын человека, которого вы просите признать святым, не разделяет вашего энтузиазма. Вы готовы доказать ваши заявления свидетельствами, как требует обычай?
   – Готов, ваша милость.
   – Хорошо. Вы сказали, что один из свидетелей присутствует здесь. Я хотел бы услышать его рассказ. На основании его мы решим, стоит ли рассматривать это дело дальше. Вы согласны?
   Кверон поклонился.
   – Хорошо. Отец Мак-Рори, можете присесть. Прошу вас хранить молчание, пока свидетель Кверона не закончит свою речь.
   Охваченный отчаянием, не в силах говорить, Йорам кивнул, опустился на стул и прислонился головой к креслу отца. Барьеры сознания снова опустились, пропуская Камбера. Когда отец проник в мозг, успокаивая, благодаря и подбадривая сына, Кверон повернулся к своей братии, все еще стоящей на коленях. Словно повинуясь зову, встал Гьюэр. Быстрота его реакции возбудила в Камбере подозрение, что они с Квероном поддерживают магический контакт. Теперь они увидят, был ли Кверон таким же умелым, каким его объявляла молва. С объективной точки зрения, было интересно узнать, как много запомнил Гьюэр.
   – Ваша милость. – Кверон передал свой свиток одному из коленопреклоненных людей и поклонился архиепископу. – Представляю вам лорда Гьюэра Арлисского, нашего благодетеля и, если позволит ваша милость, в скором времени одного из Слуг святого Камбера, так мы хотим назвать нашу общину.
   Джеффрэй задумчиво посмотрел на Гьюэра.
   – Я наслышан о вашей семье, Гьюэр. Вы еще не приняли духовный сан?
   – Нет, ваша милость.
   Взяв украшенный драгоценными камнями нагрудный крест, Джеффрэй протянул его Гьюэру.
   – Гьюэр Арлисский, клянетесь ли вы этим символом нашей веры и святыми мощами, заключенными в нем, что ваш рассказ будет правдой и только правдой, понимая, как лжесвидетельство отразится на вашей бессмертной душе?
   Гьюэр приблизился и поцеловал крест.
   – Клянусь, и да поможет мне Бог.
   Получив одобрительный кивок Джеффрэя, Гьюэр поднялся и, опустив глаза, вернулся и встал рядом с Квероном. Соединив руки на груди, Кверон еще раз кивнул Джеффрэю и быстро оглядел своих слушателей.
   – Гьюэр, скажи, пожалуйста, преподобным отцам, видел ли ты кого-нибудь из присутствующих в этой комнате прежде, разумеется, кроме наших братьев.
   – Да, отец Кверон. Я знаю отца Йорама, лорда Джебедия и епископа Каллена, конечно.
   – Очень хорошо. Рассказывай подробнее, пожалуйста.
   – Я был другом Катана – брата преподобного Йорама, павшего от руки короля Имра. Я был вместе с отцом Йорамом, лордом Джебедия и бла.., и лордом Камбером в течение года после Реставрации. Я был слугой лорда Камбера после смерти Катана и.., до его смерти. Затем я поступил на службу к епископу Каллену.
   – Понятно. Есть ли кто-нибудь еще, кого ты видел раньше?
   – Видел? Да. Это было неизбежно, пока я служил у епископа Каллена. Но я не разговаривал с ними. Я был всего лишь секретарем и иногда камердинером.
   – Но ты оставил службу у епископа Каллена. Почему?
   Гьюэр внимательно изучил обутые в сандалии ноги, выглядывавшие из-под серой рясы.
   – Прошлой весной я пришел к его милости с просьбой построить храм святого Камбера в соборе. Он.., ему не понравилась эта идея, а отец Йорам категорически возражал, поэтому я решил, что буду более полезным, если оставлю службу у его милости, чтобы не смущать его и не сеять сомнений среди его слуг. Я надеялся, что в конце концов бла.., благословенный Камбер заставит его изменить свое отношение.
   Кверон кашлянул и вмешался.
   – Ваша милость, преподобные отцы, я думаю, что сейчас полезно узнать причину, по которой Гьюэр поступил на службу к епископу Каллену. В этом рассказе заключено первое чудо, которое мы намерены доказать.
   – Чудо? – воскликнул архиепископ Орисс. – Вы хотите сказать, что этот.., этот юноша попал к Каллену благодаря чуду?
   – Гьюэр, расскажи преподобным отцам, что случилось, – спокойно произнес Кверон.
   Гьюэр поднял голову, уставившись куда-то в пространство, и Камбер понял, что воспоминания будут безупречны. Кверон позаботился об этом.
   Он откинулся на спинку кресла, решившись терпеливо принять все. Это будет посерьезнее, чем Камберу казалось сначала, потому что Кверон наверняка отлично вышколил своего свидетеля. Теперь оставалось надеяться, что именно это и станет ловушкой для Кверона – чересчур ясные и убедительные воспоминания скорее всего покажутся сомнительными. Но обольщаться надеждами, что Кверон перестарался, не стоило.
   – Это случилось в ночь похорон лорда Камбера, – Гьюэр сначала лепетал, потом твердость и решительность появились в голосе. – Многие могут подтвердить, что смерть Камбера повергла меня в отчаяние. Той ночью я плакал у его гроба и никак не мог уйти. Должно быть, я пробыл там уже несколько часов, когда пришел отец Каллен и увидел меня. Думаю, стражники беспокоились и просили узнать, что со мной.
   Захваченные рассказом, слушатели перевели дух.
   – Он отвел меня в комнату, принадлежащую брату Йоханнесу, который был в то время его камердинером. Он и Йоханнес попытались заставить меня заснуть. Я.., думаю, они боялись оставить меня одного из страха, что я могу что-то сделать над собой. Много из происшествий того вечера помню неясно.
   Как бы там ни было, я не мог заснуть, пока отец Каллен не дал мне подогретого вина. Позже я понял, что в нем, должно быть, было снотворное. Не знаю, как долго я спал.
   Когда Гьюэр замолчал, чтобы восстановить дыхание, Кверон слегка развернулся к рассказчику. В его глазах горел огонек беспокойства. Казалось, Гьюэр не заметил этого.
   – Тем не менее я чувствовал себя вполне уверенно для того, чтобы осмыслить случившееся, – продолжал Гьюэр. – Я помню, что проснулся и понял, что лежу в одеялах, что выпитое мной вино, наверное, было сдобрено каким-то зельем, но был спокоен. Потом я неясно ощутил присутствие кого-то еще, как будто дверь в комнату открылась и закрылась, хотя я этого не слышал.
   Открывая глаза, я ожидал увидеть брата Йоханнеса или отца Каллена. Но брат Йоханнес мирно спал в кресле у камина, и когда я повернул голову к двери, я.., в тот же момент понял, что это был не отец Каллен.
   Он сглотнул и на мгновение закрыл глаза, набираясь сил, чтобы произнести следующие слова. Но прежде Кверон положил правую руку на шею Гьюэра, а левой рукой провел по глазам юноши. Гьюэр выдохнул и расслабился, делаясь совершенно спокойным. Когда Кверон убрал руку, голова Гьюэра поникла на грудь.
   Глубоко вздохнув, Кверон взглянул на Джеффрэя. Густые ресницы бросали тень на его карие глаза, правая рука лежала на плече Гьюэра.
   – Ваша милость, я прошу прерваться на минуту, чтобы предложить лучший способ рассказать о случившемся, чем слова. С согласия вашей милости я бы хотел показать, что случилось с Гьюэром в ту ночь.
   Шепот удивления прокатился по залу, и Камберу показалось, что он видит едва заметную улыбку на губах Джеффрэя. Он даже подумал, не сговорились ли Джеффрэй и Кверон заранее, несмотря на то, что говорил архиепископ.
   Нет, это невозможно. Даже Кверон не был способен на такое. Или был?
   – Прошу вас, расскажите нашим братьям, что вы имеете в виду, – спокойно сказал Джеффрэй. Кверон поклонился.
   – Как известно вашей милости, но не всем здесь присутствующим, Орден святого Гавриила учит одной процедуре, благодаря которой опытный дерини может проникнуть в память другого и создать видимый образ его воспоминаний. Мы, Целители, иногда используем это для лечения определенных болезней ума. – Он обратился к публике. – Эта процедура не совсем волшебство, хотя, судя по всему, доступна только дерини и не опасна ни для пациента, ни для Целителя, ни для зрителей, несмотря на то, что Целителю приходится затрачивать много энергии. Если разрешит его милость, вы сможете увидеть происшедшее в ту ночь с Гьюэром своими глазами.
   Послышался шепот страха и удивления, нервный кашель и шорохи задвигавшихся людей. Потом наступила тишина, и взгляды собравшихся обратились к Джеффрэю.
   – Заприте двери, – распорядился архиепископ. – Нам не помешают. Отец Кверон, можете начинать.

Глава 22.

   Потому что ты будешь Ему свидетелем пред всеми людьми о том, что ты видел и слышал.

Деяния святых Апостолов 22:15

   Когда глашатай архиепископа убедился, что дверь заперта, и поставил на стражу двоих рыцарей церкви, Кверон указал своей братии на места в первом ряду. Теперь в центре комнаты остались только они с Гьюэром. Камбер нерешительно ерзал в кресле. Его лицо выражало волнение и напряжение, не большее, чем у прочих, но сознание бурлило, переполненное безрадостными мыслями.
   Разумеется, ему доводилось слышать о том, что предлагал Кверон, но он никогда не видел этого. Камбер был уверен, что Рис наверняка знал это таинство, так как одно время обучался своему искусству в Ордене святого Гавриила и пользовался славой одного из самых опытных молодых Целителей Гвинедда.
   Камберу никогда не приходило в голову попробовать это таинство самому, так как он не был ни Целителем, ни гавриллитом. Заинтригованный и обескураженный, он ожидал увидеть наяву отражение своих действий в сознании другого. Кверон, отлучившись ненадолго, появился рядом и расстелил на полу плащ, должно быть, имитируя постель для Гьюэра. Такое соседство стесняло, не давало сосредоточиться и исключило контакт с Йорамом.
   Кверон подвел послушного Гьюэра к плащу и уложил лицом к Камберу и Юстасу. У Камбера шевельнулось подозрение, что выбор места был не случаен, потому что Алистер Каллен уже упоминался как прямой участник событий. Разумеется, Кверон не мог знать его истинной роли, но, очевидно, хотел проследить реакцию того, кто был связан с чудесным посещением Гьюэра. Камберу оставалось только признать за Целителем-священником дар предвидения. Не следовало недооценивать Кверона Кайневана.
   Сидевший рядом с ним Йорам почти восстановил душевное равновесие. Он был полностью во власти своей обычной любознательности, готовясь стать свидетелем деринийского искусства, никогда прежде не виданного. Йорам подался вперед, недавние страхи уступили место интересу. Он знал цену «чуду», знал, как обставлял его Камбер, но искушение увидеть все глазами того, перед кем разыгрывался спектакль, было слишком велико, Йорам никогда не одобрял склонности отца к авантюрным приемам и, несмотря на неприятие, всегда любовался совершенством, с которым Камбер ухитрялся делать все. Йораму сейчас просто не пришло в голову, что если и на этот раз исполнение безупречно, то, увидев это при помощи Кверона, все признают «чудо» и никто не усомнится.
   Пока отец и сын наблюдали, как Кверон опустился на колени возле Гьюэра и откинулся на пятки лицом к архиепископам и боком к Камберу. Когда все стихло, Кверон положил руку Гьюэру на лоб, устанавливая более жесткий контроль, Дерини становился все более спокойным и сосредоточенным. В какой-то момент он поднял затуманившийся взор на Джеффрэя, тот кивнул, и Кверон обратился к Гьюэру.
   Мгновение спустя Гьюэр свернулся калачиком, словно во сне, и застонал, плотнее заворачиваясь в плащ. Кверон сидел неподвижно и молча. Наконец Гьюэр несмело открыл глаза и огляделся.
   Камбер знал, что произойдет дальше. Переведя взгляд в центр комнаты, куда повернулся Кверон, он увидел, как вихрь светящегося дыма постепенно приобретает черты неподвижной фигуры в сером плаще с капюшоном.
   Неужели он действительно выглядел так? Не удивительно, что сначала Гьюэр испугался!
   Гьюэр перевернулся на другой бок, заморгал, удивленно глядя, как высокая, окруженная сиянием фигура подплывает ближе. На лице юноши мелькнула тревога. Гьюэр начал быстро вставать, но застыл, едва приподнявшись, и, опираясь на локоть, прошептал: «Камбер!»
   Видение еще приблизилось, потом остановилось, и капюшон упал с серебристо-золотистой головы, хорошо знакомой всем присутствующим в зале. Когда собравшиеся увидели и узнали его лицо, послышался глубокий вздох: «Ах!»
   Ошеломленный, Камбер смотрел на самого себя. Лицо выглядело несколько моложе того, каким казалось последние несколько лет, и Камбер понял, что, должно быть, таким видел его Гьюэр.
   – Не бойся. – сказал его собственный голос. Эти два слова были произнесены Квероном, но шевелились губы видения, а интонация была точно Камберовская, – Я вернулся только на несколько минут, чтобы облегчить твою печаль и сообщить, что мне легко в моем новом жилище.
   Камбер кивнул, захваченный воспоминаниями, и потерял нить происходящего на несколько секунд.
   – .Теперь, когда вас нет, действия короля станут неподконтрольными, – говорил Гьюэр, когда Камбер вернулся к действительности. – Я боюсь его, милорд.
   – Пожалей его, Гьюэр, – мягко ответил призрак. – Не бойся его. И помоги тем, кто остался, продолжить начатое – Йораму, Рису, моей дочери Эвайн и моим внукам, когда они подрастут. А Алистер Каллен, который привел тебя сюда. Он больше всех нуждается в твоей помощи.