Курякова Ксения. По лестнице

   - Я у нас еще маленькая. Скрипки у меня нет. А ты уже подросла.
   Дома. Постелить постель. Уложить детей. Редко все это родители делают так дружно, вместе. Папино соучастие вдохновляет и бодрит маму, которой недавно казалось, что она уже "живой труп". Вытирает дочку, надевает на нее ночную рубашечку. Володя шумит на кухне.
   - Воткни ему пробочку! - кричит мама папе.
   Сразу становится тихо. Значит, Володя получил пустышку.
   - Володя у нас неумытый трубачист, - говорит Маша.
   - А кто такие трубачисты?
   - Это такие мойдодыры.
   - Кто-кто?
   - Ну, грязнули.
   Мама замечает, что Степан уже безмятежно спит, весь обложившись подарками.
   Теперь возятся с Володей. Это, пожалуй, самые светлые минуты в их семейной жизни. Купают. Потом медлят с одеванием и укладыванием.
   - Ах ты карапуз наш любимый.
   В комнате темно. Двое спят. И еще трое - на кухне. Какими бесчувственными "чурбанами" были они, когда рождались старшие дети. Что их беспокоило и заботило тогда? Это ведь, и правда, великое утешение - иметь потомство. Только сейчас они это понимают, хотя стало так трудно жить.
   x x x
   А почему это у нас свет настежь включен, - спрашивает сверху проснувшийся позже всех Степа.
   - Уже утро, - отвечает снизу Маша.
   - Неохота вставать. Я очень часто плохо себя чувствую. Даже каждый день, по-моему.
   - А каково папе, ты подумал? - отзывается мама, раздвигая занавески. Он уже на работе.
   - Папа целый день в этой дурацкой парикмахерской, - произносит Маша.
   - В мастерской, - поправляет мама.
   Ба-бах!!! Это Степан спрыгнул на пол. День начинается.
   Святки позади. Крещенский сочельник. Мама, едва успев сварить суп, несется по направлению к детской поликлинике. Впереди нее летит в коляске младший сын. Он проходит курс общеукрепляющего массажа.
   "И зачем я бегаю сюда? Делала б сама по книжке," - как обычно, опаздывая, думает мама. Папа эту беготню не одобряет.
   После поликлиники мама заскакивает заплатить за квартиру. Получает "нагоняй" от незнакомой бабушки за оставленную без присмотра коляску. Возвращается домой. Теперь нужно доставить Машу на занятие к логопеду.
   - Большое спасибо, тетя Шура, - забирая дочку, говорит мама.
   - А что ты хочешь мне дать - яблоко или пирожок? - спрашивает Марья.
   - Мы по дороге что-нибудь купим, - застегивая дочкино пальтишко, отвечает мама.
   - Ой, пропали вы, девки, - сокрушенно качает головой соседка.
   Они выбегают на улицу. Володя опять летит впереди.
   Детская студия. Теперь надо раздеть, переобуть, причесать. Володя за дверью раздевалки ревет. Потом смолкает. Наверное, кто-нибудь подошел покачать. Маша, нарядная, причесанная, топает по лестнице.
   - Не забудь поздороваться, - напутствует снизу мама.
   "И что же это я, как лошадь, ношусь? Мешок овса привязывать надо. Может, прав папа, надо и с Машкой дома заниматься? По книжке?"
   Теперь она держит путь в школу. Встречать сына.
   - А откуда взялось выражение "крещенские морозы"? - спрашивает Степа, хлюпая по лужам.
   - Постой тут с коляской. Я зайду за скрипкой. На, съешь пока бананчик.
   Они снова идут в студию. Мама на ходу кормит своих мальчиков фруктами.
   Маша заниматься закончила. Степа начинает. Педагог по скрипке спрашивает у мамы:
   - А зачем вам частные занятия? Вы же все-таки материально не очень обеспечены.
   - Да-да! - радостно отвечает мама. - Давайте пока отложим.
   Ох, какая гора с плеч свалилась!
   Возвращаются домой без Степы. Ждут его к обеду.
   После обеда дети категорически отказываются гулять.
   - Ну, как хотите! А я на час выйду с Володей. Для профилактики рахита. Буду рядом. Если что, зовите.
   Сразу же начинаются разнообразные "если что".
   - М-а-а-м!
   - Что? - она отрывается от журнала.
   - Можно я не буду делать сейчас математику?
   Через пятнадцать минут опять раздетый Степа выглядывает на улицу.
   - Мам! Нам скучно.
   - Порисуйте.
   Еще через некоторое время они появляются оба.
   - Мам! Я говорю ей, что голубой - это холодный цвет, а она не верит.
   - Домой! Вы простудитесь.
   Подойдя к подъездной двери, мама громко напутствует детей:
   - Теплые цвета - зеленый, желтый, оранжевый. А кто вам разрешил без меня гуашь брать?
   Еще пятнадцать минут.
   - Мам! Ну что ты такая ненагульная?
   - Уйдите! Вы как бледные поганки. Дети подземелья.
   - Мы не Емели, - неправильно понимает Маша.
   - Мы включили "По щучьему велению".
   - Вот и бегите, слушайте.
   - Ну, ты скоро?...
   Еще полчаса. Высовывается сын:
   - Мам, мы тут так весело играем. Давай, ты будешь наша мама?
   - О, это трудно себе представить, - говорит мама, поворачивая коляску в сторону дома. - По-моему,
   холодает. Может, ты еще и поймешь, откуда взялось выражение "крещенские морозы".
   Дома сразу просыпается Володя и громко требует, чтобы его выпустили из коляски. Старшие осаждают маму каждый со своими проблемами. Стараются перекричать друг друга, сердятся.
   "По одному, пожалуйста, говорите," - требует мама и тоже сердится. Она судорожно срывает с себя одежду. Достает малыша. Тот все еще шумит.
   - Володя, ты - дурацкий, - ругает его сестра. - Мамочка, вот, что я нарисовала.
   - Это что?
   - Пейзаж.
   - Молодец. А почему облако желтое?
   - Это теплое облако.
   - А-а... А что это?! - строго спрашивает мама, указывая на горку печенья в углу комнаты?
   - Это наши запасы на зиму. Мы бельчата, - радостно сообщает Степа.
   - Немедленно это убери. Еще тараканов тут разведете.
   - Мама, мы это печенье на дачу возьмем, - вмешивается Маша. - Это на лето запасы. бабулечке.
   Маме вдруг очень-очень захотелось посмотреть летние фотографии. Скорей бы все переделать. И сесть. Смотреть. Вспоминать.
   Вот на этом снимке Маша в расщелине старой сосны, вся в солнечных бликах. Какая хорошенькая!
   Вот Степан несется в речку с широко разинутым ртом и горящими глазами.
   А здесь они все вместе. Мама такая лирическая, в лиловых тонах, изящная соломенная шляпка, меланхолическое выражение лица. Сидит на лесном пне. На руках ребенок. Можно подумать, что его только что принесли ей какие-нибудь няни. А где-то за кадром усадьба, фонтан, гувернеры. А над ними облако. Желтое. Очень солнечный день.
   Мама засыпает, размышляя о том, как трудно представить себе то блаженство, которое ожидает праведников в раю. "Если даже на нашей грешной земле бывает так хорошо".
   - Ты спишь? - папа шепотом.
   - А что?
   - Как что? Мы же собирались в прорубь. Крещенье же!
   - Какая прорубь? Наверное, лед весь растаял.
   - Да уже мороз. Пошли.
   - О-о-о... Это очень холодный цвет.
   - Что?
   - Ты получил зарплату?
   - А что?
   - Где твои космы?
   - Был в парикмахерской. Могу же я себе хоть раз в год позволить. Так идем?
   И правда, похолодало.
   - А можно кое о чем тебя попросить?
   - Проси.
   - Пройтись с тобой под руку.
   Папина левая рука сгибается в локте. Мама выпрямляется и поднимает подбородок. Вот это да! Без детей. С мужем. На улице. "Жаль, что никого знакомых нет," - сокрушается мамино тщеславие.
   Ныряют. Раз. Два. Три. Обратно трусцой, держась за руки.
   Дома.
   - Значит, водка?
   - Ну, в честь праздника.
   - Тогда и мне налей.
   Мама согревается и веселеет. И может быть, действительно, он начнет нормально, как все, выпивать немного по праздникам. И не стоит беспокоиться, ругаться.
   x x x
   Мама, румяная, вбегает в квартиру с мешком продуктов. Папа спешно одевается, чтобы уйти.
   - Февраль... достать чернил и плакать.
   Писать о феврале навзрыд,
   Пока грохочущая слякоть
   Весною черною горит.
   Мама, декламируя, обматывает шарфом папину шею.
   - Это ты сама сочинила? - высовывается из комнаты Степа.
   - Спасибо за доверие. Это Пастернак.
   - Что-что?
   - Так ты в субботу придешь пораньше?
   - Постараюсь.
   - Трезвый?
   - Постараюсь. Пока.
   Мама строит планы на субботний вечер. Надо бы в гости. Без детей. Ну, со Степой. Может быть, и с Машей. Но без Володи.
   - Ты что не знаешь, что маленьким надо уступать? - слышится между тем Машин голос.
   - Ты у нас вредная, как Шапокляк, - говорит Степа.
   - Шапокляк мальчики бывают. А я девочка... Шапоклякша...
   Маша выходит из кухни.
   - Мам, дай каши. Ну что это такая за хозяйка - кашей никого не кормит!
   Следом за ней появляется Степа с обмотанной шарфом головой и лыжной палкой в руках:
   - Я вызываю тебя на Троянскую войну!
   - Не хочу я войну, - сопротивляется "миролюбивая" сестра.
   На кухне грохот. Мама под звуки разгорающейся ссоры бежит туда. Володя с опрокинутой табуреткой "в обнимку" валяется на полу, весь присыпанный сахаром. Видно, лез на стол за сладеньким.
   Успокаивая малыша, мама вдруг "вспоминает", что субботним вечером надо ведь быть в храме на всенощной. Давненько ей не предоставлялась такая возможность. А когда последний раз причащалась? Пытается сообразить, подметая пол. Смотрит на часы.
   - Степан, собирайся на гимнастику.
   - Не хочу-у-у!!! - несется из прихожей вопль возмущенного "воина".
   Врывается на кухню еще более возмущенная дочь:
   - А почему он первый на гимнастику?!
   - Сегодня школьная группа раньше, чем ваша, - объясняет мама, спешно перемывая тарелки.
   - Я хочу сначала!
   - Степан, ты собираешься?
   - Не хочу!
   - Две крайности! Я вас обоих сейчас выпорю! Я вас, таких невоспитанных, на дачу к бабулечке больше не
   повезу!
   Маша замирает. Что это? Ей послышалось? Ее не возьмут на дачу?
   - Мамулечка! А что тебе помочь? - сладким голоском спрашивает дочь, ласкаясь.
   - То-то же. - говорит мама. - Посуду вот учись мыть.
   Маша с готовностью забирается на стул возле раковины и начинает полоскать тарелки под струей воды. Через минуту спрашивает, указывая на себя мыльной рукой:
   - Мам, ты возьмешь эту крайность к бабулечке?
   - Еще подумаю.
   День идет к вечеру. Мама ведет Машу с занятий. Володя, как всегда, впереди. У подъезда останавливаются поговорить с тетей Шурой.
   - А мои-то обои отличники были. Растила их, молоком поила.
   Мама смущенно молчит. Горькая тема. "Что-то меня ожидает?... Может, мне все-таки говеть, а не в гости собираться? Гневаюсь что-то часто, с детьми не лажу... Но к Симке-то я ведь тоже не скоро еще смогу попасть. Она так звала..."
   Допоздна мама размышляет, как провести этот предстоящий, драгоценный субботний вечер. Папа будет дома. Какая редкость! Что-то он задерживается сегодня. Дети уже спят. Ужин стынет. Мама разбирает недавно поступившую "гуманитарную помощь". Неплохая куртка для Степы. Зимняя. На будущий год. А это Маше комбинезон. Тоже "на вырост". Все это мама запихивает в большой мешок. Надо отправить пока на антресоли. Вместо того, чтобы воспользоваться стремянкой, мама закидывает мешок наверх, как баскетбольный мяч в корзину. Он, правда, получился тяжеленький. Скорее всего, не получится все так просто, без лесенки.
   Так и есть. Мешок не удерживается на антресолях и валится назад, по пути задевая велосипед "Орленок". Мама успевает сделать шаг в сторону. Но удара не миновать. По голове. Железным велосипедом. С высоты почти три метра. Потолки высокие.
   Обхватив руками голову, мама ковыляет в ванную. Полощет голову под холодной струей. Кровь течет. Хорошо, что дети спят. Вот бы испугались.
   С мокрым полотенцем на голове она плачет в постели. Хорошо также, что папа задерживается. От него бы влетело. Столько раз говорил, что так делать нельзя.
   "Говеть", - думает мама, засыпая.
   x x x
   - Ура! Папа решил починить мне велосипед к весне!
   Это Степа утром обнаруживает в прихожей свой "Орленок".
   - А где он? На работе?
   - Не знаю.
   Мама берет трубку телефона. Глухая тишина.
   - И телефон сломался, - говорит мама задумчиво. - Надо мне говеть.
   - А где все-таки папа?
   - Не пришел ночевать.
   - Почему?
   - Работает, наверное. Чтобы в субботу освободиться!
   В этот момент открывается дверь. Появляется глава семьи. Ничего не говоря, раздевается. Следует в комнату. Ложится на диван.
   - Что случилось? - допытывается встревоженная мама. - Где ты был?
   - В вытрезвителе, - глухо отвечает папа. - Казенные деньги были с собой...
   - Та-а-ак... Мало тебе было под машину попасть.
   - Спасай меня. Я сегодня должен станок купить.
   - Ты намекаешь на дедушкины деньги? Они присланы детям. Мы купим на них спортивный комплекс. А
   ты иди без станка! Кайся!
   Молчание.
   - Ну, конечно! - распаляется мама. - Ты думаешь, сейчас купишь станок и на работу. Как ни в чем не
   бывало. А пострадают только дети.
   - Сейчас будут звонить, искать...
   - Не беспокойся. Телефон сломан.
   Папа лежит. По всему видно, что это надолго.
   Так проходит день. Мама бодра духом. Не имея собеседников, она сама с собой рассуждает о том, что в данный момент особенно чувствуется Божье присутствие в их жизни. Промысел. "В конце концов, все эти неурядицы должны же убедить его, что надо бросить пить".
   Дети, каждый занят своим делом. Володя делает "ревизию" в кухонном столе. Маша выкладывает мозаичный узор по образцу. Степан рисует подвиги греческих басилевсов.
   - Мам, водка - это Троянский конь.
   - Ох! Точнее не скажешь, - поражается мама. - Подождите минутку, я от тети Шуры позвоню.
   - Алло! Сим? Я не приду... Ну, да, случилось кое-что... Телефон сломан. Я от соседей.
   Из родной квартиры слышится отчаянный степкин рев. На кухне маминым глазам представляется следующая картина: сын обливается слезами рядом с растерянным папой, который держит в руках то, что было недавно скрипкой.
   - Я хотел позаниматься, а папа сел...
   - Ну и что?
   - На скрипку.
   - Сколько раз я говорила, что инструмент не должен валяться где попало!
   Мама уничтожающим взглядом смотрит на убитого папу.
   - Логичнее было бы, если б села на нее я, а не ты.
   Ах, если бы был в исправности телефон! Сейчас возбужденная мама обзванивала бы друзей. "Вы подумайте! - говорила бы она. - Чем закончилась наша музыкальная "эпопея". Папа сам сломал скрипку. Теперь не только частные, всякие вообще занятия отменяются".
   Но она обречена на молчание. Смотрят с детьми диафильмы. Вычитывают все вечернее правило. Как сегодня все замечательно идет! Дети хорошо себя ведут. Мама "на пять" выполняет свои обязанности. И не "трещит" в трубку о своих проблемах. Занимается детьми.
   Ночью не спится. Строчит в своем дневнике. "Может, "писать" - это лекарство от "говорить"? И как это раньше в голову не приходило? Чем празднословить, писала бы! Бумага-то не человек, ее не жалко".
   Проходит несколько дней. Состояние папы ухудшается. Мама постепенно теряет терпение и, кроме того, не может вспомнить, куда спрятала присланные дедушкой деньги. Перебирает в уме свои "тайнички". "Может, я их уже истратила и забыла об этом?"
   Завтра праздник. Сретение. Мама листает книгу "Русская икона". Находит то, что искала. Мария, Иосиф принесли в храм Младенца. Симеон и Анна встречают.
   - От лица всего человечества. Сретение - это встреча на церковном языке.
   Дети заинтересованно слушают рассказ о старце Симеоне. За окном метель.
   - А в народе считали, что это встреча зимы с весной.
   От порыва ветра звенят стекла.
   - Дерутся, - ухмыляется Степа, глядя в окно.
   - Садись за математику. Уже скоро спать.
   - Не хочу! Как мне все это надоело!
   "Все-таки надо мне самой брать его в "ежевые рукавицы". На папу надеяться нечего", - думает мама.
   - Если ты не будешь сидеть за уроками, когда я в следующий раз зайду в комнату, пеняй на себя,
   ледяным тоном говорит она. И удаляется на кухню. Там есть, как всегда, чем заняться. Следом бежит Маша.
   - Мам, дай мне задание!
   - Садись писать в прописях.
   - Я букву "З" буду писать.
   - Хорошо.
   - "З" - это зайкина буква?
   - Да.
   Маша разглядывает картинку.
   - Этого зайки?
   - Да.
   - А другие зайки что без буквы?
   - Маш, подожди пока... Так сколько у тебя получилось яблок, Степа?
   - Не знаю. Я устал.
   - Ты сам тянул время до вечера.
   - Ой, лучше бы и не жить, чем такие мучения... Хоть бы лето скорей наступило, что ли...
   - Без зимы нет лета.
   - Ну, в Африке же нет зимы.
   - В их языке и слов таких нет - "зима", "лето". Они не знают, что у них лето... Степа, дорогой, ну когда я смогу тебя убедить, что наша жизнь прекрасна?
   - Да чего в ней прекрасного?! - сын отшвыривает тетрадку. - Перочинного ножика у меня нет.
   - Наша земная жизнь - это... ну, как бы, зима, без которой не будет лета.
   - Какого еще лета? - тревожно настораживается Степа.
   - Я имею в виду вечность.
   - Ну, понятно, - Степа совсем расстраивается. - Я-то в рай не попаду.
   Мама стоит между двумя письменными столами. Дочь вся ушла в свою работу. Она испещряет тетрадные листы мелкими загадочными рисунками. Какие-то извилины, спирали, геометрические фигуры. Разноцветные. Красиво. А Степан всегда рисовал что-нибудь определенное - домик, человек, машина. Сейчас он уставился в потолок.
   - Две крайности, - вздыхает мама. Переводит взгляд на диван. Там лежит третья... Опять слезы...
   - Мам, ну не плачь. А ты не будешь опять выливать на папу холодную воду из тазика?
   - Я уже не в том возрасте, чтобы устраивать такие сцены. И матрасы портятся.
   Звонок в дверь. То есть стук. Звонок давно сломан. Мама следует в прихожую. По пути отбирает у Володи сапожный крем. Малыша придется основательно помыть.
   Дверь открыта. Сколько народа. Вот это встреча! Папа выползает из комнаты и смущенно встречает гостей. Теперь количество детей в комнате увеличивается втрое, а на кухне заседает нечто вроде семейного совета.
   - На сотню баксов можно купить и станок, и подержанный спорткомплекс, заявляет симин муж.
   - Да какой нам теперь спорткомплекс, - горестно вопрошает мама.
   - Одни наши знакомые продают за очень умеренную цену, - говорит Сима, выкладывая из рюкзака
   продукты.
   Мужская часть компании собирается уходить.
   - Да вы что, ребята? Я не могу, - бормочет помятый папа.
   - Переночуешь у нас. Чтоб сменить обстановку. А завтра на работу. Со станком. Деньги отдадите, когда
   найдутся.
   Папа растерянно обувается.
   - Я все-таки возьму пива. А то сердце...
   - У нас нитроглицерин есть.
   Поздно. Дети укладываются. Мама у магнитофона.
   - Что бы вам включить?
   - Включи про суету и томленье духа.
   - Это что?
   - Ну этот... Который сказал: "Суета сует".
   - А... Экклесиаст.
   Мама долго роется в коробке с кассетами.
   - Не нахожу. Вот "Нагорная проповедь". Хочешь?
   - Давай лучше про Валерика. Вон она сверху.
   Дети слушают, лежа в постели.
   "Ожесточился я сердцем. Во всех людях врагов стал видеть", рассказывает одинокий несчастный старик Валерику.
   - Как я..., - задумчиво размышляет Степа, лежа в постели.
   В комнату входит Володя. В его руках потерянный мамой кошелек с дедушкиными деньгами.
   - Где это он взял?
   Никто ничего не знает.
   x x x
   Дни летят. Папа опять ходит на работу. Скрипку отремонтировал.
   У мамы обычные проблемы с сыном.
   - Не хочу!
   Уже не первый раз она слышит это сегодня.
   Заходит тетя Шура. За луковицей. Мама полощет под краном Володю. Маша просит поскорее налить ей воды в банку, чтобы порисовать красками.
   - Там в мешочке, в углу, - кричит из ванной мама. Это о луке.
   Тетя Шура на кухне охает.
   - У тебя тут горит!
   Забытая на огне каша. Тетя Шура качает головой. Помогает Маше.
   - И чего ты к матери не уедешь, бедолага?
   И правда, почему?
   - Потому что у нас семья. Мужа люблю.
   Тетя Шура опять качает головой.
   - Степан, берись же ты, наконец, за скрипку!
   - Отстань.
   Тетя Шура в дверях.
   - У папы научился, наверное, - говорит она на прощанье.
   Мама поочередно краснеет и бледнеет. Опять порка.
   - Мам, извини, - ревет побитый Степан.
   Он уже совсем другой. Кладет перед собой горку кубиков.
   - Буду "Отче наш" читать.
   После каждого раза он убирает кубик в коробку. Потом начинает по несколько отбрасывать, и горка быстро исчезает.
   Вечером мама бежит из магазина. Тетя Шура удивленно спрашивает:
   - Одних оставила?
   Дома Степа сидит со скрипкой в руках. Плачет.
   - Что опять случилось?
   Плачет.
   - Ну, что случилось?
   - Ничего.
   Мама долго не может добиться ответа. В конце концов сын выдавливает из себя:
   - Музыку сочинил... к своим стихам... грустную...
   - А... Про умирающие листья.
   В кухню прибегают младшие. Степа сидит с потерянным видом.
   - Где мне побыть одному?
   - В ванной, - вздыхая, отвечает мама.
   Музыкант удаляется в положенное место. Возвращается папа.
   - Что с ним?
   - Музыку сочинил.
   Степа хочет остаться с папой один на один. Они вместе запираются.
   Перед сном мама рассказывает папе, как прошел день.
   - Он так разговаривает с тобой, потому что ты сама непослушная. Отвечаешь мне с гонором.
   - Как ты можешь так говорить? Это он твоему примеру следует. Ты меня на каждом шагу пинаешь.
   - Тебе все по двадцать раз нужно повторять. А ты для меня то же, что и дети.
   - Я с детьми на одной планке?! Чему же тут удивляться?!
   Ссора. Одна из самых болезненных точек их семейной жизни. Папа обвиняет маму в непослушании и самоуправстве, мама папу - в грубости и хамстве. Каждый твердо стоит на своем. Папа в гневе.
   - Можешь брать детей и ехать к маме. И живи там как хочешь!
   Как закончится этот день? Они оба устали. И хотят какого-нибудь выхода из тупика.
   - Но ведь наш брак не складывался изначально, как православный, правильный. Мы не можем требовать друг от друга слишком многого.
   - Это верно, - задумчиво соглашается отвернувшийся к стене папа.
   Не спится. Папа отправляется музицировать. Мама садится за свой дневник.
   x x x
   Воскресный день. Пришла в гости знакомая семья.
   Дети в комнате. Их общение приходится контролировать из-за частых размолвок. На кухню прибегает семилетняя Танечка, вся в слезах.
   - Мам, Степа начал нашего Колю душить.
   Взрослые хотят поговорить о своем, пытаются предоставить детей самим себе. Не получается ничего хорошего.
   - Какая безысходность, - уныло говорит мама, вернувшись из комнаты после "разборки" со Степой. - Мы с мужем ругаемся при детях. Никакими красивыми словами я не могу научить Степку добру... И исправиться никак не можем.
   - Да, на исправление нужна целая жизнь, - говорит задушевная мамина подруга.
   - Дети не ждут, когда мы исправимся. Они уже сейчас непрерывно растут. Во всем этом безобразии.
   - Я дам почитать тебе мою любимую книжку о детях. Там есть "золотая" мысль. Плохой родительский пример - это еще никакая не безысходность. Главное взаимное доверие и искренность в отношениях с детьми. И они сами разберутся. Возьмут у вас все хорошее, а плохое отбросят. Научить бы их отличать черное от белого...
   Мама достает из холодильника еду.
   - Скоро опять пост.
   - Я, кажется, буду иметь послабление.
   - То есть? Вы ждете четвертого?
   - Да.
   - И Симка тоже беременна.
   Две мамы отправляются в комнату, где дети тренируются на новом спортивном комплексе. Не все. Кое-кто занят с новой развивающей настольной игрой, принесенной гостями в подарок.
   - И где вы все это берете? - удивляется мама, разглядывая разноцветные деревянные детали.
   - Мы любим что-нибудь такое покупать. С каждой зарплаты. И самим интересно.
   - Какие вы творческие люди.
   - Ну конечно это творчество - растить детей.
   - Ой! - мама хватается за голову. Ударилась. - Ты представляешь: после удара велосипедом я ежедневно
   обо что-нибудь бьюсь головой.
   - У мамы землетрясение мозга, - вставляет Маша.
   - Дура ты! - говорит Степан. - Это мозготрясение.
   - Ну, полюбуйтесь вы на этого грубияна! - восклицает мама.
   Вечером заглядывает тетя Шура.
   - Пойдем "Спокойной ночи, малыши" смотреть.
   - Степан еще на скрипке не играл.
   - Да отпусти. Они ж у тебя ничего не видят.
   - Мам, я потом позанимаюсь.
   - Ну, идите.
   Скоро возвращаются. Мама, сразу принимая воинственный тон, приказывает:
   - А теперь - за скрипку! Скоро папа придет.
   Вместо обычного "не хочу" Степан сообщает:
   - А тетя Шура теперь смотрит "Спокойной ночи, взрослыши"... Может, и мы телевизор купим? Мне
   стыдно в школе говорить, что у нас нет телевизора.
   - Тебе скучно живется?
   - Да нет...
   Степа берет скрипку. Направляется в ванную. Закрывается. Он теперь почувствовал вкус к такому уединенному общению с музыкальным инструментом.
   - Наследственность, - вздыхает про себя мама.
   - Мам, там, в ванной как будто кузнечики трещат. Откуда они? спрашивает через четверть часа Степа.
   - Ты что? Это летний звук. Тебе послышалось.
   Сын опять лезет под потолок.
   - Хватит физкультуры на сегодня. Спать пора.
   - В воскресной школе рассказывали про лестницу этого... как его...
   - Иакова?
   - Да... Ему, кажется, приснилось...
   - Тебе, наверное, тоже сегодня будет сниться лестница. Слезай, наконец.
   - А куда он лез? На небо? А зачем?
   - А ты думаешь, что жизнь - это мечты о перочинном ножике и телевизоре? Это лестница на небеса. Кто с этим не согласен, тот просто копается в навозной куче.
   - А папа?
   - Что папа?
   - Он копается?
   - С чего ты взял? Ну и что, что он пьет! Он все равно отчаянно хватается за жизненную лестницу и пытается лезть. Мы-то с папой только недавно узнали про это.
   - Про что?
   - Про то, что есть еще и небеса. И на них нужно стараться попасть. А ты с детства это знаешь. Ты должен взобраться выше нас и нам помочь. Мы только через вас, детей, и спасаемся.
   Степка взволнован.
   - А как Машка полезет? Она же может упасть?
   - У нее еще все впереди.
   x x x
   Великий пост. Неделя, другая.
   Мама гуляет с Володей за ручку. Многие из знакомых впервые видят его воочию. Реагируют радостно.