Выпустить ее в таком состоянии супруги Львовы не могли, хоть в непогоду совершенно не хотелось высовываться на улицу из теплой квартиры. Но мысль, что Алина не доберется до дома, не давала им покоя. Они оделись и вышли вместе с ней.
Вечерняя прогулка обернулась ночным кошмаром. Алина настояла на пешеходном моционе, который занял два с половиной часа. Но не от того, что дорога была слишком длинной, а потому что она цеплялась к каждому мужчине на улице и интересовалась датой его рождения. Лана со Степаном пытались ей внятно объяснить, что таким образом невозможно выловить своего Скорпиона, что лучше положиться на судьбу, которая обязательно ее с ним столкнет в нужный момент… Алина не стала ждать момента и, ни на кого не полагаясь, свалилась в сугроб. Вылезать оттуда по-хорошему она не захотела, супругам пришлось ей пообещать еще пару кругов вокруг круглосуточного супермаркета, где затариваются продуктами владельцы богатых иномарок.
Дрожащие от холода Лана со Степаном и Алина стояли в центре проезжей части, когда их фарами осветил какой-то джип. Супруги хотели кинуться врассыпную, но неизвестно откуда взявшаяся у Алины сила заставила стоять их на месте. Она вцепилась в них мертвой хваткой и не дала сделать ни шагу. Конечно, Степан мог бы вырваться и убежать, но он побоялся это сделать вместе с Алининой конечностью.
Иван Васильков, сидящий за рулем джипа, увидел перед автомобилем странную картину: прямо посреди дороги шаталась вдрабадан пьяная девица в дорогой норковой шубе и держала за руки двух таких же шатающихся в разные стороны личностей. Он вспомнил, что в каком-то старом кино уже видел подобную картину, но забыл, чем закончилось это противостояние. Однако рисковать не стал и, молниеносно выкрутив руль, направил автомобиль в стену магазина. Прибывшие на место дорожно-транспортного происшествия инспектора ДПС зафиксировали первое в наступившем году происшествие, произошедшее на совершенно пустой от транспорта трассе совершенно трезвым водителем. Последний факт показался служителям порядка слишком странным, и они на всякий случай посадили Василькова в кутузку, где он отсидел весь следующий выходной день. После этого доказывать, что ты – верблюд и можешь не пить, было бесполезно. Водительские права у Василькова изъяли, джип поставили на платную стоянку, владелец магазина выставил Ивану астрономический счет. С этого дня девица в норковой шубе снилась ему каждую ночь. И эти сны были настоящими кошмарами.
Увидев, что джип все-таки свернул, друзья поспешили, насколько это у них получилось, ретироваться с места крушения супермаркета. Дорога домой была долгой и трудной. Брезжил холодный зимний рассвет, унылые бомжи собирались в стайки возле послепраздничных помоек и трудолюбиво начинали работать, когда Алина наконец вставила ключ в замочную скважину своей квартиры. Она не помнила, как добралась, но знала точно, что усадила Степана с Ланой в такси и указала водителю их точный адрес. Единственное, что ее смущало – это то, что такси было слишком большим и просторным, и кроме четы Львовых там находился еще десяток пассажиров. Не много ли она дала за этот комфорт денег?
– Милочка, – от раздумий, куда же она впихнула Львовых, ее отвлек голос старушки со второго этажа, – милочка, к вам вчера приходили.
– Кто? – нашла в себе силы поинтересоваться Алина, – дед Пихто?
– Напротив, милочка, очень любезный молодой человек, – радовалась почему-то старушка.
– С Хавроньей?
– Нет, дорогая моя, он был совершенно один. У него был такой тоскливый взгляд, когда ему не открыли вашу дверь.
– А кто ему должен был ее открыть? – не поняла Алина.
– Вы, дорогая!
– Я? Но меня же не было. – «Странная старушка, – соображала Алина, – если меня не было, как же я могла открыть?»
– Он немного помялся у двери и ушел. И просил передать вам вот это. – Старушка протянула коробку.
– Еще одну свинью-копилку я не вынесу, – вздохнула Алина и взяла коробку в охапку.
Старушка улыбнулась и исчезла. Алина открыла дверь, прошла к кровати, скинула с себя шубку, сапоги, но вначале бросила коробку, из которой вывалились мандарины и бутылка шампанского – джентльменский набор одинокого мужчины, – и завалилась спать.
Супруги Львовы тоже спали. Прислонившись друг к другу и нежно обнявшись, они ехали по сто тридцать пятому загородному маршруту в деревню Простаково и совершенно об этом не подозревали. Очнулись они только тогда, когда водитель на конечной остановке растряс их обоих за плечи.
– Вылезайте, – скомандовал он, – приехали. Оплачено только в одну сторону.
Львовы еле выползли. В полном смысле этого слова. Так их укачало и растрясло. Оглядевшись вокруг, они увидели огромное белое поле, восходящее солнце и серые деревенские дома, которые казались пустыми и заброшенными.
– Люди! – позвал неизвестно кого Степан.
– У-у-у-у-у! – ответила ему собака в одном из домов.
Львовы кинулись к тому дому, радуясь, что нашли в этом заброшенном крае хоть одну живую душу, и принялись барабанить в дверь. Им открыл полупьяный мужик, который на пороге дома со скорбным лицом выслушал их леденящую душу историю и внес свою лепту, чтобы окончательно их добить:
– Да, ребята, вам не повезло. Следующий автобус будет только завтра.
После чего он захлопнул дверь перед их носом и отправился досыпать.
Лана со Степаном, конечно же, добрались до города. Для того чтобы вернуться в родные пенаты, они прошли пятикилометровый путь по колдобистой дороге, два часа отстояли на трассе, пытаясь остановить попутку. А когда частник назвал им цену, потеряли и дар речи, и сознание.
Глава 2
Козерог наставил козе рог
Тот, кто придумал рождественские каникулы, был настоящим трезвенником. И жил не в России. А вот тот, кто додумался гулять полмесяца после Нового года, точно проживал у нас и пил горькую. Так же, как теперь ее пьет все население страны: самозабвенно, до последней копейки. Деньги в кошельке и водка в магазинах заканчиваются уже через неделю, а на пороге – вторая неделя благословенного отдыха. После нее некоторые отправляются на работу, многие – в запой. Но были и те, кто предпочитал в это напряженное для семейного бюджета время ходить в гости. А там, хочешь ты того или не хочешь, будь добр, встреть гостей со всем уважением.
И Алина встречала супругов Львовых. Они приходили к ней каждый день, мозолили глаза отмороженными носами, из которых непрерывным потоком лились симптомы простуды, и скромно устраивались за кухонным столом. Где-то в глубине души Алина чувствовала, что в их почти бедственном положении есть и ее вина, и метала на кухонный стол одно блюдо за другим. Нужно заметить, что еда уже не отличалась праздничным разнообразием. Друг друга сменяли полуфабрикаты, разбавленные «пиццей на дом». Но крепко севшие на мель супруги Львовы не были гурманами. Лану вообще спасало то обстоятельство, что, несмотря на отсутствие денег, на ее пальчике блестело дорогое колечко с бриллиантом. А Степан был доволен тем, что была довольна его жена. Привычная идиллия, из которой выпадала их подруга.
– Хочешь, – дожевывая пельмени, предлагал Степан, – я познакомлю тебя с моим коллегой?
– Напомни, кем ты у нас работаешь? – поинтересовалась Алина.
– Педагогом в школе, – гордо объявил Степан, – но я еще беру дополнительные часы в Доме детского творчества, веду там фотокружок.
– А что делает твой коллега? Учит детишек вышивать крестиком?
– Зря, он вполне серьезный человек, учитель математики…
– Значит, и он после того, как подарит мне кольцо с бриллиантом, станет голодать, – сделала вывод Алина. – Нет, я не могу лишать детей интегралов и синусоид. К тому же мне нужен Скорпион.
– Ах, ну да, – вспомнила Лана. – А Дева не звонила больше?
– Ха! Он передал мне через соседку вот эти мандарины, кушайте их, пожалуйста. А шампанское мы уже выпили за мое здоровье.
– И что?
– Я осталась неподкупна. Но Девы, они такие, их только брось. Наденут на себя ореол мученика и будут таскаться за вами по пятам. Хотя избавиться от таких, есть хороший способ: выразить готовность выйти за них замуж и нарожать четверых детей. Его сразу как ветром сдует! Уж поверьте гороскопам.
– А он уже начал таскаться или мандарины ни при чем? – не унималась Лана.
– Не знаю, – пожала плечами Алина, – я не отвечаю на его телефонные звонки.
Она, конечно, была откровенна с подругой и скрыла лишь самую малость. На один звонок она все-таки ответила. Мик сообщил ей, что уезжает в Австралию, и попрощался. Алина только из-за чистого женского любопытства не выдержала и спросила, а почему, собственно, он уезжает в Австралию, если всегда собирался в Америку. Мик ответил, что после того, как она его бросила, ему стало все равно. Конечно, он грубо привирал. Виза наверняка была оформлена заранее. Он сказал, что целует ее в щеку, и пообещал прислать открытку с кенгуру. Признаться в том, что от нее сбежали на край света, было стыдно. Приходилось держать нос кверху, хорошо еще, что он был не обмороженный.
– Ладно, – махнула рукой Алина, отгоняя от себя горестные мысли, – давай, звони математику!
Степан доел пельмени и приступил к делу.
Математик оказался весьма интересным субъектом. Не в смысле внешнего вида, а в том, что он был Козерогом. А с представителями этого знака у Тельца всегда должны складываться только прекрасные отношения, особенно в осуществлении совместных прожектов. Математик оказался разведенным, что лишний раз подтвердило правильность астрологических данных: Козероги не всегда удачливы в первом браке. Многие из них страдают от безответной любви, помнят предмет обожания всю жизнь и глубоко хранят печальную тайну под маской холодности и безразличия. Алина решила, что в ее жизнь стоит добавить безответной любви и глубокой тайны. Это так интригует и будоражит! Тем более что настоящие Козероги во всем проявляют ответственность и высокую дисциплину. Этот уж точно не застрянет в лифте с чужой девицей, кстати, хорошо, что лифт закрыли на ремонт. Под знаком Козерога, Алина это помнила точно, родился великий Анри Матисс. Если математик к тому же любит рисовать, из него выйдет толк. При хорошей раскрученности он сможет намалевать какую-нибудь мазню, оформленную в стиле перевернутой пирамиды, состоящей из сложного набора цифр, этакого математического кода, который примутся разгадывать все, кому не лень. Он станет знаменитым, она, как его муза, тоже. А слава – это уже немало.
На первое свидание Алина собиралась недолго. Времени и так не было – Козерог, то есть математик, согласился с ней встретиться сразу. Степану он объяснил свою поспешность отсутствием хозяйки на его юбилее, который грядет через пару недель. Так что Алина была ему нужна скорее как домоправительница, потому что на ресторан у него не хватало средств. Он поинтересовался у Львова, умеет ли она делать селедку под шубой. Степан, вспомнив ежевечерние пельмени, честно покачал головой в знак отрицания. Но выбора у математика не оставалось. Или Алина, или никто.
Местом встречи выбрали ближайшее к школе, где работали коллеги, кафе. За соседним столиком должны были расположиться Львовы, чтобы вступить в диалог в любое время, особенно критическое. Алина не сомневалась, что они с математиком найдут общий язык, для чего выучила парочку формул. Следуя советам астрологов, она приготовилась вести себя с Козерогом, как с упрямым директором, не желающим брать ее на работу. Для чего оделась скромно, но элегантно.
Она вошла в зал и сразу увидела математика. Он сидел за одним из столиков и читал книжку, напичканную интегралами. Алина отчетливо помнила эти значки со школьной скамьи, на которой просиживала по нескольку часов после уроков, пытаясь понять, откуда они взялись и что с ними делать. Вот только преподаватель математики у них был не такой привлекательный. Он был старым и лысым. Возможно, если бы он был помоложе, она бы запомнила эти проклятущие интегралы.
Нужно думать о другом. Вот он, тот мужчина, который наконец-то полюбит ее на всю оставшуюся жизнь! Козероги воспринимают межполовые отношения только всерьез. Вот он, тот, который… Да взглянет он на нее в самом деле или так и будет созерцать свои закорючки? Алина остановилась у столика и сказала «М-да».
– О! – Математик оторвался от любимого занятия, – если я не ошибаюсь, вы – Алина!
– Вы не ошибаетесь, – кокетливо улыбнулась та и присела на тут же подставленный ей стул.
– А я Лаврентий, давайте знакомиться, – представился математик.
– Как Берия?! – вырвалось у нее.
– Почему «как», – обиделся математик, – я сам по себе. Но если у вас с моим именем возникают мучительные ассоциации, зовите меня просто Лавр.
Алина не помнила, чтобы в застенках НКВД замучили кого-то из ее родственников, но имя действительно связывалось у нее с этим отрицательным персонажем советской истории. «Мужчины пошли какие-то странные, – подумала она, – так коверкают свои имена, Мики-лавусы какие-то».
– Хорошо, – согласилась она после недолгого раздумья, – я буду звать вас Лавром. А как зовут вас близкие люди? – поинтересовалась она в основном для приличия.
– Бывшая жена звала меня Лаврушкой, – смущенно признался математик.
«Смогу ли я жить с этой суповой добавкой», – подумала Алина и натянуто улыбнулась. Впрочем, до совместного жития еще было далеко, во всяком случае, Алина на это надеялась.
– Так вы уже познакомились, – разочарованно протянули подошедшие к их столу супруги Львовы, как обычно, опоздавшие на очередное мероприятие.
Вместо того чтобы сесть за соседний столик, как они договорились ранее, Львовы уселись за их стол. А, догадалась Алина, у них же нет денег! Бедные, до получки еще так далеко. И она заказала побольше еды.
Вместо Львовых за троих уплетал математик. Алина жалостно глядела, как натруженно работали его челюсти, измельчая останки курицы. Им так мало платят в школе, вот из-за чего его бросила жена. Несправедливо держать науку на голодном пайке! К математикам вообще относятся недостойно. Вот и Нобелевскую премию им не дают. На что им жить? Что в гороскопе о них сказано? Любят деньги. А кто же их не любит? Перед тем как пойти в ресторан со своей избранницей, Козероги проверяют ее кредитоспособность.
– У тебя хватит средств, чтобы все это оплатить? – шепотом поинтересовался у нее Степан.
Странно, что это сделал он, а не Лавр. Но во время этого вопроса тот оторвался от тарелки с салатом и возбужденно посмотрел на Алину.
– Хватит, – успокоила она Степана, прикидывая, во сколько ей обойдется это пиршество.
С другой стороны, математик талантлив. Это видно по его голодным глазам. Талантливые люди всегда голодные. Если человек каждый день сыт – ничего хорошего из него не получится. Вон как голодал Ван Гог – даже собственное ухо отрезал и съел, а какие создавал шедевры!
– Лаврушка, а вы любите рисовать? – задала Алина неожиданный для него вопрос.
– У меня дополнительные часы в Доме детского творчества, – похвастался тот, – я веду кружок рисования у детей младшего школьного возраста.
Ну, правильно, они же коллеги. И в точку. Будет, как Ван Гог. Нет, жалко такие симпатичные ушки. Пусть рисует, или, как говорят настоящие творцы, пусть пишет, как Матисс. Она-то сделает из него человека. Завтра же нужно забежать в магазин за красками и кисточками. И писать, писать, писать…
Но ближайшие два дня Матисс-Лаврушка писал ей только эсэмэски. Он не звонил, экономил деньги и требовал того же от Алины. А она все больше погружалась в гороскопы и выискивала то, что казалось ей чрезвычайно полезным для их отношений. Гороскопы не радовали: «Козероги расчетливы и скупы, деньги – вот основной мотив их поступков». Но были там и слова утешения: «Успех и славу Козероги ценят больше, чем богатство». Лаврушку нужно было срочно делать успешным. Но следовало хотя бы посмотреть на его картины, и Алина отправилась в Дом детского творчества. Перед этим она спросила у Степана, в какое время там точно не будет математика. Она решила остаться наедине с его творчеством.
Но там ее ждало разочарование. Картин не было. Мазня, как точно охарактеризовал ее местный сторож, была только детской. И она не тянула на успех и славу. Ученики у математика были никудышные, а скорее всего, просто маленькие. Только Алина испугалась, что из него ничего не получится, как увидела на стене большую фотографию. На ней был изображен Лавр, получающий какую-то премию.
– Это ему за что дали? – спросила у сторожа Алина.
– Так это, – тот почесал затылок, – так это тот. Художник наш, он лучше всех разукрасил КНС №9.
– Что? – не поняла Алина.
– Канализационно-насосную станцию номер девять, – прочитал сторож под фотографией.
– А, – протянула Алина и прочитала дальше.
Оказалось, Лаврушка участвовал в городском конкурсе по благоустройству, который заключался в том, чтобы оформить рисунками жилищно-коммунальные постройки. Лавру достался домик, куда стекает все дерьмо из микрорайона. И он преподнес его в лучшем виде.
Не все потеряно, не все. Главное, чтобы он поверил в себя, в свои силы, в свою гениальность. А он гениален? Вполне. Перед глазами Алины встала картинка насосной станции. Так ее разделать мог только неординарный человек. И она побежала к Миклошевской.
Роза Миклошевская была директором художественного салона, где иногда выставлялись картины местных художников. Там можно было приобрести по сходной цене все малярные принадлежности – от красок и мольберта до тяжелых золоченых рам. Помимо этого в салоне торговали массой никому не нужных безделушек. Среди этих безделушек Алина нашла Миклошевскую.
Они вместе учились в одном классе и сидели последние два года за одной партой. Близкими подругами не стали, но сохранили приятельские отношения. Алина давала списывать Розе изложения, и та в какой-то степени считала себя ее должницей. Сегодня она с готовностью, будто впереди экзамен по литературе, выслушала свою бывшую одноклассницу. А Алина в самом выгодном свете представила своего нового знакомого: необыкновенного художника, работающего в жанре научного абстракционизма. На более серьезное, решила Алина, математик, судя по росписи канализационно-насосной станции, не тянул.
Роза согласилась с ними встретиться на следующий день. Оказалось, что Лавр до такой степени мечтал познакомиться с директрисой художественного салона, что после этого известия кинулся обнимать и целовать Алину. Та поначалу восприняла все проявления чувств на свой счет, но долго обманывать себя не стала. Когда дородная и фигуристая Роза Миклошевская открыла им дверь, Лаврушка от счастья потерял дар речи. Королевским жестом пригласив их пройти в апартаменты, Роза оглядела математика с головы до ног, но по надменному выражению ее пухлого лица было совершенно непонятно, понравился он ей или нет. Хотя в этом случае должен нравиться не сам художник, а его картины.
– Как у тебя дела, дорогая моя? – на правах хозяйки Роза, закинув за плечо выбившуюся из пучка прядь крашенных в красный цвет волос, начала светскую беседу.
– Отлично, – в тон ей ответила Алина, утопая в огромном кресле, заваленном всяческим барахлом. – Ой-е-ей!
Что-то больно кольнуло ее в мягкое место. Алина достала из-под себя какой-то острый предмет и протянула хозяйке.
– Мой нож для колки льда! Наконец-то он нашелся! – обрадовалась та.
Алина огляделась. Немудрено потерять нож на этой битком набитой вещами жилплощади. Свободного пространства на двадцати метрах комнаты не было. Стол завален, полки переполнены, у шкафов не закрывались дверцы. Создавалось впечатление, что, если в центр комнаты поставить стул, он моментально обвесится самыми разными предметами. На пальме, которая торчала из кадки, полной окурков, висели новогодние игрушки. Роза нажала на переключатель, и пальма заиграла переливчатым светом.
– Это так, для камерности обстановки, – сказала она грудным голосом, развалившись на диване, и повернулась к Лавру.
Тот заерзал на стуле, который специально для него освободила хозяйка, одним махом руки скинув все лежавшие на нем вещи на пол.
– Отличная елка, – промямлил он, – необычная.
– А я сама необычная, – заявила Роза и придвинула стул вместе с математиком к себе поближе.
– Понимаешь, Роза, – Алина решила, что нужно расставить все точки над «i», – мой Лаврушка, – она сделала ударение на первом слове, – чрезвычайно талантлив!
«Ее Лаврушка» посмотрел на нее недоуменным взглядом и удивился, насколько быстро за сегодняшний день продвинулись навстречу друг другу их отношения.
– Да что ты говоришь?! – Миклошевская заинтересованно посмотрела на гостя. – Талантлив? А чем он занимается?
Будто его нет в этой комнате, будто он пустое место.
– Он же пишет картины, я тебе говорила, – пояснила Алина, для убедительности закрутив рукой в пыльном воздухе какие-то умопомрачительные загогулины. – Абстракционист.
– На них сегодня большой спрос, – улыбнулась Роза, – нам нужно пообщаться на эту тему поближе.
И она пригласила Лавра присесть рядом с ней. То, что она с ним кокетничает, было видно невооруженным глазом. Для женщины в самом расцвете бальзаковского возраста это вполне нормально. Но неужели она его соблазняет? Алина прогнала эту мысль и потянулась за яблоком, затерявшимся на столе среди прочих остатков еды. Но оно, как назло, уже было кем-то надкушено. Она положила его на место.
Пока Алина возилась с яблоком, Лавр переместился на диван. Его довольную физиономию украшала неслабая улыбка надежды. Но вдруг его лицо выразило такое страдание и муку, что Алина положила назад взятую со стола, показавшуюся ей целой и невредимой, конфету. И тут раздался нечеловеческий вопль. Дамы посмотрели на виновника, который корчился на полу, и все поняли.
– Мой милый котик! – воскликнула Роза, отрывая когти сиамского кота от штанов абстракциониста. – Он не нарочно, он любит гостей. Просто вы на него сели.
В ворохе тряпок, накиданных на диван, дремал кот. Перед тем как сесть назад, Лавр все тщательно ощупал.
– Вот представьте себе, мои дорогие, – продолжила беседу хозяйка, отпуская кота на свободу, – я так одинока, что завела это милое добродушное животное. Но не подумайте, друзья, что меня бросили. От этого негодяя, моего бывшего мужа, я ушла сама. Мне все говорили: «Как ты можешь?! Кто в наше тяжелое время бросает директоров макаронных фабрик?» А я его бросила!
– Как я тебя понимаю, – согласилась с ней Алина.
– Одиночество дало мне силы подняться на более высокий духовный уровень. Стать сильной личностью. А это немаловажно для творческой натуры. Я стала лучше понимать вас, художников, – она повернулась к Лавру. Тот сразу прекратил тереть ноющий укус рукой и закивал головой.
После продолжительного повествования о духовном развитии женской натуры на своем примере Роза согласилась повесить у себя в салоне парочку картин математика. Конечно, предварительно поглядев их сама. Для этого Лавр пригласил ее к себе домой, где, как он сказал, все стены были увешаны его творениями. Вот так раз, подумала Алина, меня-то он еще к себе не приглашал! С другой стороны, с чего бы это ей бежать к нему домой? Некрасиво как-то. Она лучше сходит вместе с Розой.
– Мы обязательно придем, – ответила она Лавру.
– Ты нам будешь мешать, – заявила Миклошевская, – мы, как два художника, заведем неинтересные для тебя разговоры…
Математик полностью поддержал ее отказ. Алина была им не нужна. Могли бы придумать что-нибудь получше. Ну, хотя бы договориться о встрече за ее спиной. Возможно, она просто все преувеличивает? Встретятся, поговорят два художника о своем хлебе насущном, интересы у них действительно общие, взгляды одинаковые. Ах, да. Взгляды. Они говорят красноречивее слов. Роза так впилась глазами в математика, что тот вжался в старый диван. Жаль, что у нее нет еще одного сиамского кота! С другой стороны, Алина добилась того, чего хотела. Лаврушка станет известным, все, кто попадал в руки к Миклошевской, обязательно были замешаны в каком-нибудь скандале или какой-то криминальной разборке. И об этом узнавал весь город. Только эта мысль лила бальзам на ее раненную предательством математика душу.
– Ты представляешь, – говорила Алина в тот же вечер Лане Львовой, – Козерог наставил козе рог!
– Какой козе?
– Мне, я – та самая коза. Прыгала вокруг него, проталкивала, блеяла.
– А что ты хотела? – Лана достала их настольную книгу. – Читай, здесь черным по белому написано, что Козероги – это козлы, упрямо карабкающиеся вверх. Козел он и есть козел.
– Что-то раньше ты так не считала, – заметил Степан, на этот раз занятый приготовлением супа во время беседы двух подруг.
– Раньше я его плохо знала, – ответила ему жена, – а сегодня он обманул мою подругу и не достоин снисхождения.
– А он его и не требует. – Степан поднял курицу за лапу, повертел ее во все стороны, выщипал пару перьев и плюхнул в большую, полную воды кастрюлю.
– Ты вообще за кого? – возмутилась Алина.
– За тебя, только за тебя.
И он нырнул в хозяйственную клетчатую сумку для того, чтобы выудить оттуда еще что-то съестное, переданное теткой из деревни. К синей курице через пять минут добавилась пара картошин.
– Ты рано картошку забросил, – подсказала ему Лана, – курица еще не сварилась.
– Курица – не птица, математик – не человек, – констатировал Степан, вытаскивая обратно мелко порезанную картошку.
– Давай посмотрим, что там гороскопы советуют, если бросил Козерог, – предложила Лана.