Спустя минуту он осмелился и заговорил:
— Вот если бы в моей трубке был табак, а в кармане — спички, мы бы сразу отсюда выбрались. Здесь валяется какой-то ящик, мы бы сели на него, я бы поднакурил, как тогда в комнате, и нас бы вынесло наверх.
— Перестань фантазировать! — сказала мама. — Тут и без табаку не продохнёшь. У меня кружится голова, я вот-вот упаду в обморок.
А наверху началась паника. Яша Капитан обнаружил, что гостей рядом нет, и гаркнул:
— Свёртывай паруса! Спускай шлюпку! Гости за бортом!
Мальчишки-матросы кинулись исполнять команду, а Яша Капитан схватил подзорную трубу, но, кроме волн, вокруг ничего не было видно.
— Потонули! — ёкнуло Яшино сердце. — С ручками, с ножками потонули!
Он побежал с мостика на корму и тут нечаянно заглянул в трюм. Там, в темноте, копошились горе-утопленники.
— Отставить шлюпки, приготовить кран-балку! — скомандовал Капитан.
Матросы развернули над люком кран-балку, спустили в трюм большую корзину, и вот над палубой всплыли три всклоченные головы.
— Китобои несчастные! — забранился Яша и тут же принялся «несчастных» обнимать и осматривать: — Хоть кости-то целы ли? Ну и напугали вы меня!
— Простите, мы больше не будем, — пролепетала мама. Её очки были залеплены морской капустой. В них треснуло и второе стёклышко.
Мама почти ничего не видела.
— Мы нечаянно, — сказал папа и принялся ощупывать продавленный глобус.
— Ну, что там нечаянно, — сказал Капитан, снимая капусту с папиной бороды. — Это я виноват, не распорядился захлопнуть крышку. Всё думал, как бы капуста не прокисла.
В эту печальную минуту один Шурка держался мужественно. Ему синяки и царапины были привычны. Он сказал:
— Подумаешь! Сейчас умоемся — и можно плыть дальше.
— Ох, вряд ли, — простонала мама. — У меня подкашиваются ноги.
— Мне тоже что-то не по себе, — проговорил папа. Он чуть не обронил глобус обратно в трюм.
— А ну, покажите языки! — приказал Капитан. — Больше, больше… Вот так! Ну, ясно: с перепугу вы захворали морской болезнью. Придётся поворачивать назад. Жаль, да ничего не поделаешь.
И тут Капитан дал команду поворачивать назад, и «Медуза», едва не черпнув бортом воды, направилась к берегу.
На пристань больных сводили под руки.
Шурка всхлипывал. От досады.
Папа бубнил:
— Крах! Позор!
Мама вытирала слёзы:
— Крах! Позор!
Поражение! А ещё хотели стать настоящими моряками! Да, выходит, мы и наполовину-то не вытянули.
А тут ещё старички-морячки принялись жалеть папу. Увидев его бородку, они решили, что папа тоже старичок, и зашамкали:
— Охо-хо! Видно, и у вас прошла буйная молодость. Видно, и вам теперь сидеть, смотреть за внучатами.
Капитан потихоньку подмигивал старичкам: не надо, мол, не расстраивайте человека. Да куда там! Старички, знай, всё наговаривали и наговаривали папе об ушедшей молодости.
И Шурке пришлось не легче. Его обступили малыши, они жаловались:
— Ты-то вот сходил в море! Ты-то хоть и свалился в трюм, но сходил. А нас не беру-у-ут! Нас не пускают! Нас никуда не пускают. Даже по газонам, по травушке-муравушке побегать нельзя-а-а-а!
До Яшиной квартиры едва добрались.
Там все легли, кто на койку, кто на раскладушку, кто на диван, стали горевать.
Горевали весь день.
Яша Капитан сбегал на базар, купил семь сортов рыбы, накормил гостей булябезом. Гости вычистили тарелки, но с горя так и не поняли, вкусно было или нет.
Мама ворчала:
— Дался тебе этот глобус! Если бы не глобус, мы бы стали моряками.
— Может, и стали бы, — смирно отвечал папа. — Но и без глобуса тоже нельзя. Когда мы вернёмся, как я расскажу школьникам о нашем путешествии? Никак! Без глобуса они могут и не поверить. А тут, пожалуйста, весь наш путь отмечен красным карандашом, а на месте катастрофы вмятина.
И вот, когда в круглое окно заглянула большая синеморская луна, папа поднялся с раскладушки, подумал, подумал и сказал:
— Яша, друг, дай-ка мне в трубочку табачку.
Мама насторожилась. Капитан протянул папе коробочку с табаком.
— А теперь, Яша, дай мне огонька.
Яша набил свою трубку, чиркнул спичкой, дал прикурить папе и прикурил сам. У мамы с Шуркой сделались глаза по чайному блюдечку. А Капитан с папой сели верхом на стулья друг против друга и давай дымить.
Капитан выпустил облако — и папа облако.
Капитан пустил колечко — и папа колечко.
Капитан — завитушку, а папа — колечко, завитушку да ещё завитушку, а над ней опять облако.
Мама соскочила с кровати, распахнула окно, а папа прямо на глазах начал веселеть. У него даже лысина засияла. И вдруг он трахнул по стулу кулаком.
— Всё! Придумал! Как закурил, так сразу придумал! С позором отсюда мы не уедем. — Он схватил кастрюлю с необыкновенными цветами: — Вот наше спасение!
— Но сейчас ночь!
— Пусть ночь! Мы всё равно не уснём. Вперёд! — Всегда вперёд!
Из-под кровати выглянула черепаха. Она одобрительно закивала головой. Она хоть и маленькая, но тоже понимала, что при любом крахе лежать и вздыхать — самое распоследнее дело.
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
— Вот если бы в моей трубке был табак, а в кармане — спички, мы бы сразу отсюда выбрались. Здесь валяется какой-то ящик, мы бы сели на него, я бы поднакурил, как тогда в комнате, и нас бы вынесло наверх.
— Перестань фантазировать! — сказала мама. — Тут и без табаку не продохнёшь. У меня кружится голова, я вот-вот упаду в обморок.
А наверху началась паника. Яша Капитан обнаружил, что гостей рядом нет, и гаркнул:
— Свёртывай паруса! Спускай шлюпку! Гости за бортом!
Мальчишки-матросы кинулись исполнять команду, а Яша Капитан схватил подзорную трубу, но, кроме волн, вокруг ничего не было видно.
— Потонули! — ёкнуло Яшино сердце. — С ручками, с ножками потонули!
Он побежал с мостика на корму и тут нечаянно заглянул в трюм. Там, в темноте, копошились горе-утопленники.
— Отставить шлюпки, приготовить кран-балку! — скомандовал Капитан.
Матросы развернули над люком кран-балку, спустили в трюм большую корзину, и вот над палубой всплыли три всклоченные головы.
— Простите, мы больше не будем, — пролепетала мама. Её очки были залеплены морской капустой. В них треснуло и второе стёклышко.
Мама почти ничего не видела.
— Мы нечаянно, — сказал папа и принялся ощупывать продавленный глобус.
— Ну, что там нечаянно, — сказал Капитан, снимая капусту с папиной бороды. — Это я виноват, не распорядился захлопнуть крышку. Всё думал, как бы капуста не прокисла.
В эту печальную минуту один Шурка держался мужественно. Ему синяки и царапины были привычны. Он сказал:
— Подумаешь! Сейчас умоемся — и можно плыть дальше.
— Ох, вряд ли, — простонала мама. — У меня подкашиваются ноги.
— Мне тоже что-то не по себе, — проговорил папа. Он чуть не обронил глобус обратно в трюм.
— А ну, покажите языки! — приказал Капитан. — Больше, больше… Вот так! Ну, ясно: с перепугу вы захворали морской болезнью. Придётся поворачивать назад. Жаль, да ничего не поделаешь.
И тут Капитан дал команду поворачивать назад, и «Медуза», едва не черпнув бортом воды, направилась к берегу.
На пристань больных сводили под руки.
Шурка всхлипывал. От досады.
Папа бубнил:
— Крах! Позор!
Мама вытирала слёзы:
— Крах! Позор!
Поражение! А ещё хотели стать настоящими моряками! Да, выходит, мы и наполовину-то не вытянули.
А тут ещё старички-морячки принялись жалеть папу. Увидев его бородку, они решили, что папа тоже старичок, и зашамкали:
— Охо-хо! Видно, и у вас прошла буйная молодость. Видно, и вам теперь сидеть, смотреть за внучатами.
Капитан потихоньку подмигивал старичкам: не надо, мол, не расстраивайте человека. Да куда там! Старички, знай, всё наговаривали и наговаривали папе об ушедшей молодости.
И Шурке пришлось не легче. Его обступили малыши, они жаловались:
— Ты-то вот сходил в море! Ты-то хоть и свалился в трюм, но сходил. А нас не беру-у-ут! Нас не пускают! Нас никуда не пускают. Даже по газонам, по травушке-муравушке побегать нельзя-а-а-а!
До Яшиной квартиры едва добрались.
Там все легли, кто на койку, кто на раскладушку, кто на диван, стали горевать.
Горевали весь день.
Яша Капитан сбегал на базар, купил семь сортов рыбы, накормил гостей булябезом. Гости вычистили тарелки, но с горя так и не поняли, вкусно было или нет.
Мама ворчала:
— Дался тебе этот глобус! Если бы не глобус, мы бы стали моряками.
— Может, и стали бы, — смирно отвечал папа. — Но и без глобуса тоже нельзя. Когда мы вернёмся, как я расскажу школьникам о нашем путешествии? Никак! Без глобуса они могут и не поверить. А тут, пожалуйста, весь наш путь отмечен красным карандашом, а на месте катастрофы вмятина.
И вот, когда в круглое окно заглянула большая синеморская луна, папа поднялся с раскладушки, подумал, подумал и сказал:
— Яша, друг, дай-ка мне в трубочку табачку.
Мама насторожилась. Капитан протянул папе коробочку с табаком.
— А теперь, Яша, дай мне огонька.
Яша набил свою трубку, чиркнул спичкой, дал прикурить папе и прикурил сам. У мамы с Шуркой сделались глаза по чайному блюдечку. А Капитан с папой сели верхом на стулья друг против друга и давай дымить.
Капитан выпустил облако — и папа облако.
Капитан пустил колечко — и папа колечко.
Капитан — завитушку, а папа — колечко, завитушку да ещё завитушку, а над ней опять облако.
Мама соскочила с кровати, распахнула окно, а папа прямо на глазах начал веселеть. У него даже лысина засияла. И вдруг он трахнул по стулу кулаком.
— Всё! Придумал! Как закурил, так сразу придумал! С позором отсюда мы не уедем. — Он схватил кастрюлю с необыкновенными цветами: — Вот наше спасение!
— Но сейчас ночь!
— Пусть ночь! Мы всё равно не уснём. Вперёд! — Всегда вперёд!
Из-под кровати выглянула черепаха. Она одобрительно закивала головой. Она хоть и маленькая, но тоже понимала, что при любом крахе лежать и вздыхать — самое распоследнее дело.
Глава четырнадцатая
КАК АХНУЛ ГОРОД СИНЕМОРСК
На причальных тумбах набережной по-прежнему сидели морячки-старички. Только без внучат. Внучата-карапузики давным-давно разошлись по домам и спали в кроватках. А старички всё смотрели на залитый лунным светом морской простор, всё зябко ёжились, прятали руки в тёплые рукава.
— Так и есть! — сказал папа. — У них бессонница. Это прекрасно.
Он подошёл к старичкам, начал с ними шептаться. Со стороны, при луне, они были похожи на заговорщиков. Папа размахивал руками, старички согласно кивали носами, оглядывались и вдруг начали скидывать бушлаты.
— Эге, — произнёс Капитан, — здесь что-то будет.
— Здесь будут цветочные волны! — сказал папа, осматривая широкую набережную.
— Такие, как в нашем саду. Понял?
— Понял и приступаю к делу.
Яша Капитан моментально закатал рукава, мама осмотрела свой сарафан, сказала:
— Жаль, что нет фартука. Ну да ладно.
А Шурка спросил:
— Где взять лопаты? Где взять синие и белые цветы? У нас только необыкновенные, да и тех — кустик.
Но лопаты нашлись у старых моряков, они сходили за ними домой, а синих и белых цветов было полно на городских клумбах. Эти цветы нужно было только пересадить так, как придумал папа.
И вот работа закипела.
Если бы синеморцы в эту ночь не спали, им бы показалось, что в их городе высадились пираты-кладоискатели. По всей набережной глухо стучали торопливые шаги, раздавалось кряхтенье и пыхтение, звенели острые лопаты, пахло разрытой землёй.
Луна испугалась, поползла за тучку.
Но делу не помешала и темнота. У одного старичка нашёлся фонарик, и Шурка светил папе узеньким электрическим лучом. Папа завершал самое главное: он рассаживал по волнам цветочных рыбок. Он говорил:
— Пусть необыкновенные цветы остаются здесь, раз они сюда прилетели. Верно, Шурка?
Шурка ответил:
— Верно!
А Яша Капитан и мама подумали, что бы им сделать такое замечательное, и выбрали среди газона-лужайки два развесистых дерева. Из-под деревьев они убрали сердитые надписи:
Мама сказала:
— Вот! А то бедным карапузикам тут и заняться нечем. На корабли их не пускают, в городе по траве бегать не разрешают.
Яша Капитан сказал:
— А теперь пусть бегают, пусть качаются-закаляются. Кто на качелях триста раз качнётся, тот никогда не захворает морской болезнью.
В общем, все трудились, все так старались, что не заметили, как промелькнула ночь.
А когда наступило утро, город Синеморск ахнул! И первыми ахнули дворничихи.
Они проснулись раньше всех. Они пришли подметать набережную, но застыли в изумлении.
И пороняли мётлы, пороняли совки.
Потом сделали «налево кругом!» и помчались нажимать на звонки, стучать в двери, будить горожан.
Перепуганные горожане скидывали одеяла, совали босые ноги кто во что, одевались кое-как — и бежали на улицу, словно произошло землетрясение.
Бежали малыши в трусах, но без маек.
Скакали булочники в белых чепчиках, но фартуки задом наперёд.
Неслись мальчишки в брюках клёш, но босиком. Припрыгали здоровенные дяденьки-рыбаки: на ком один левый сапог, на ком правый.
И только бравые моряки все до единого были одеты по форме. Фуражки на них сидели по всем правилам, ноги обуты как полагается, а чёрные кители застёгнуты на каждую пуговку. Моряков никакое событие врасплох застать не могло.
Моряки мчались первыми, за ними валили валом горожане, а навстречу им катило свои волны новое море.
Только тут горожане опомнились.
— Ура! Теперь у нас целых два моря! Синее да Цветочное. Кто это придумал?
— Вот кто! — с гордостью показал Яша Капитан на своих друзей. А те стояли среди цветочных волн и старались глядеть совсем в другую сторону. Из скромности. Гости из Даль-городка отряхивали колени от налипшей глины, синеморские старички разглаживали усы испачканными в земле ладошками.
— Мо-лод-цы! — грохнули горожане враз. Помолчали, набрали побольше воздуха и грянули ещё раз:
— Мо-лод-цы!
А вокруг началось такое столпотворение, что ни в сказке сказать, ни пером описать и даже нарочно не выдумать. На синеморской набережной начался необыкновенный праздник.
— Так и есть! — сказал папа. — У них бессонница. Это прекрасно.
Он подошёл к старичкам, начал с ними шептаться. Со стороны, при луне, они были похожи на заговорщиков. Папа размахивал руками, старички согласно кивали носами, оглядывались и вдруг начали скидывать бушлаты.
— Эге, — произнёс Капитан, — здесь что-то будет.
— Здесь будут цветочные волны! — сказал папа, осматривая широкую набережную.
— Такие, как в нашем саду. Понял?
— Понял и приступаю к делу.
Яша Капитан моментально закатал рукава, мама осмотрела свой сарафан, сказала:
— Жаль, что нет фартука. Ну да ладно.
А Шурка спросил:
— Где взять лопаты? Где взять синие и белые цветы? У нас только необыкновенные, да и тех — кустик.
Но лопаты нашлись у старых моряков, они сходили за ними домой, а синих и белых цветов было полно на городских клумбах. Эти цветы нужно было только пересадить так, как придумал папа.
И вот работа закипела.
Если бы синеморцы в эту ночь не спали, им бы показалось, что в их городе высадились пираты-кладоискатели. По всей набережной глухо стучали торопливые шаги, раздавалось кряхтенье и пыхтение, звенели острые лопаты, пахло разрытой землёй.
Луна испугалась, поползла за тучку.
Но делу не помешала и темнота. У одного старичка нашёлся фонарик, и Шурка светил папе узеньким электрическим лучом. Папа завершал самое главное: он рассаживал по волнам цветочных рыбок. Он говорил:
— Пусть необыкновенные цветы остаются здесь, раз они сюда прилетели. Верно, Шурка?
Шурка ответил:
— Верно!
А Яша Капитан и мама подумали, что бы им сделать такое замечательное, и выбрали среди газона-лужайки два развесистых дерева. Из-под деревьев они убрали сердитые надписи:
И написали новые:
По газонам не ходить!
На газонах не сорить!
А потом повесили качели.
Здесь по траве, по мураве
Ходите хоть на голове!
Мама сказала:
— Вот! А то бедным карапузикам тут и заняться нечем. На корабли их не пускают, в городе по траве бегать не разрешают.
Яша Капитан сказал:
— А теперь пусть бегают, пусть качаются-закаляются. Кто на качелях триста раз качнётся, тот никогда не захворает морской болезнью.
В общем, все трудились, все так старались, что не заметили, как промелькнула ночь.
А когда наступило утро, город Синеморск ахнул! И первыми ахнули дворничихи.
Они проснулись раньше всех. Они пришли подметать набережную, но застыли в изумлении.
И пороняли мётлы, пороняли совки.
Потом сделали «налево кругом!» и помчались нажимать на звонки, стучать в двери, будить горожан.
Перепуганные горожане скидывали одеяла, совали босые ноги кто во что, одевались кое-как — и бежали на улицу, словно произошло землетрясение.
Бежали малыши в трусах, но без маек.
Скакали булочники в белых чепчиках, но фартуки задом наперёд.
Неслись мальчишки в брюках клёш, но босиком. Припрыгали здоровенные дяденьки-рыбаки: на ком один левый сапог, на ком правый.
И только бравые моряки все до единого были одеты по форме. Фуражки на них сидели по всем правилам, ноги обуты как полагается, а чёрные кители застёгнуты на каждую пуговку. Моряков никакое событие врасплох застать не могло.
Моряки мчались первыми, за ними валили валом горожане, а навстречу им катило свои волны новое море.
Только тут горожане опомнились.
— Ура! Теперь у нас целых два моря! Синее да Цветочное. Кто это придумал?
— Вот кто! — с гордостью показал Яша Капитан на своих друзей. А те стояли среди цветочных волн и старались глядеть совсем в другую сторону. Из скромности. Гости из Даль-городка отряхивали колени от налипшей глины, синеморские старички разглаживали усы испачканными в земле ладошками.
— Мо-лод-цы! — грохнули горожане враз. Помолчали, набрали побольше воздуха и грянули ещё раз:
— Мо-лод-цы!
— Что такое «гузе»? — посмотрел Шурка на Капитана. — То жесамое, что «ура». Только по-морскому, по-старинному.
За труды, за море-сад
Вам и слава, и виват!
За старанья ваши все
И почёт вам, и — гузе!
А вокруг началось такое столпотворение, что ни в сказке сказать, ни пером описать и даже нарочно не выдумать. На синеморской набережной начался необыкновенный праздник.
Глава пятнадцатая
ЧЕТВЕРО В ТЕЛЬНЯШКАХ
— Трах! — взвилась над берегом Цветочного моря жёлтая ракета.
— Бах! — взлетела над берегом Синего моря красная ракета.
— Трам-тарарам! Трам-тарарам! — заиграл на «Медузе» мальчишечий оркестр, и весь город пустился в пляс меж двух морей.
Мальчишки, босые пятки, пошли вприсядку.
Булочники, белые чепчики, — вприскочку.
Дяденьки, сапоги на одной ноге, заплясали с притопом, с вывертом, а блистательные моряки отбивали каблуками чечётку-яблочко. Словом, кто во что горазд!
Один толстый гражданин снял шляпу и стал на цыпочках подкрадываться к самому яркому цветку-рыбке. И — бац! — накрыл цветок шляпой. Ему показалось, что рыбка вот-вот уплывёт.
Все захохотали, а матросские внучата-карапузики разбежались, как цыплята, по зелёной лужайке, облепили качели.
— Гоже! Для такого хорошего дела одной лужайки и двух деревьев нам не жаль.
Шурка тоже накачался всласть. А когда малыши зашумели: «Хватит! Хватит! Слезай!» — побежал разыскивать в толпе своих. Но сразу не нашёл, а столкнулся с Микой и Никой.
Они плелись к Синему морю со своими лотками-ящиками.
— Что, братцы-дельцы, много наторговали?
Мика с Никой печально повесили головы:
— Да какая теперь торговля! Глаза бы не смотрели… Вот пойдём и утопим все камешки. Зря мы их тащили из Даль-городка.
— А вот и не зря! Хотите, докажу, что не зря?
— Пхе! Как ты докажешь? Теперь-то известно, что камешки никуда не годятся.
— А вот и годятся! Смотрите-ка — Шурка принялся раскладывать камешки вдоль Цветочного берега. Он раскладывал их то цепочкой, то вразбежку, то маленькими кучками по два, по три, а то и по пять штук сразу.
Шурку окружил народ.
— Гляньте! Гляньте! У Цветочного моря и волны как настоящие, а берег стал как взаправдашний — в гладких камешках. Откуда они взялись? Недавно их не было.
— Это мы принесли! Вот, в ящиках, на собственных шеях! — похвастались Мика с Никой и просияли.
— Бесплатно принесли? — не поверили горожане. — Выходит, что бесплатно!
— Значит, вы тоже молодцы?
— Значит, мы тоже молодцы! — совсем развеселились братья. — Выходит, и нам «гузе» полагается.
Теперь, глядя на них, никто бы и подумать не смог, что это прежние Мика с Никой: братья пристроились к тем, кто отплясывал меж двух морей, и сами начали взбрыкивать, словно козлики.
А на них уставилась Розовая Дама. Она явилась позже всех, потому что натягивала новые сапожки. На улицу без новых сапожек Дама не выскочила бы, случись хоть настоящее землетрясение, хоть наводнение, хоть пожар.
Она пришла, уселась на причальную тумбу так, чтобы сапожки были повыше, и заметила Мику с Никой. И чуть не упала с тумбы. Такими весёлыми она увидела своих детей в первый раз.
— Подвох! — не поверила собственным глазам Дама. — Подвох, подвох, подвох!
Она хотела остановить Мику с Никой, да подумала, что сапожки запылятся, а их ещё никто не видел, и осталась на тумбе.
Но самое интересное случилось после пляса. Когда улеглась пыль, поднятая клёшами, шлёпанцами и босыми пятками, когда музыканты начали протирать мокрые мундштуки труб, на другую тумбу влез Яша Капитан.
— Граждане синеморцы! Начинается срочное заседание.
Все посмотрели, на что бы присесть, но, так как сесть было не на что, стали заседать стоя.
— Дорогие, почтенные граждане! — сказал Капитан. — За то, что у нас теперь не одно, а целых два моря, мы должны гостей наградить.
— Да, должны! Непременно должны! — хором согласились почтенные граждане.
— За качели должны! За лужайку должны! — подхватили малыши-карапузики.
— Тогда голосуем, — крикнул Яша Капитан. — Кто согласен, поднимите руку!
Каждый поднял руку.
— Прекрасно! — улыбнулся Капитан. — А теперь голосуйте, кто против. Есть кто-нибудь?
— Есть! — выкрикнула Дама, хотела поднять обе руки, но чуть не упала с тумбы, на которой сидела.
Публика засмеялась, Дама упрямо повторила:
— Я все равно против.
— Почему?
— Да потому, что не вижу, какая от Цветочного моря польза. Его что, можно надевать на ноги, да? Как, например, вот эти сапоги, да?
Она хотела еще что-то сказать, но все зашумели:
— Хватит, хватит! При чем тут сапоги?
И Розовая Дама обиженно отвернулась, а Яша Капитан опять крикнул:
— Ну, если награждать, то будем награждать. Только чем?
И тут все примолкли, всезадумались. Все стояли, чесали затылки, тихонько переговаривались:
— Чем? Чем? Ну чем?
И, наверное, так шептались бы, чемкали целый час, да всех выручили малыши. Они крикнули:
— Надо выдать гостям тельняшки! Это лучшая награда в мире! О тельняшке мечтает каждый человек!
Горожане перестали раздумывать, снова грянули хором:
— Выдать гостям тельняшки! Настоящие, полосатые, морские!
И бухнул оркестр.
И Яша Капитан гаркнул:
— Эй, на «Медузе»! Три лучших матроса парадным шагом! С тельняшками на руках! Курс на гостей! Шаго-ом марш!
Оркестр зарокотал барабанами, и по сходням парадным шагом…
По сходням парадным шагом спустился всего-навсего один мальчик-матрос.
— Что-о? — загремел Капитан. — Отставить! Почему команда не выполнена?
Матрос вытянул руки по швам.
— Товарищ капитан, разрешите доложить: свободных тельняшек нет! Свободные тельняшки в стирке, они замочены.
Торжество срывалось. Яша Капитан затоптался, не зная, как быть.
Он взял под козырёк и сконфуженно наклонился к маме:
— Извините, может, немножко обождём?
— Нет, нет! — замахала руками мама. — Пускай тельняшки выжмут и несут. Это ничего, что мокрые.
Яша Капитан выпрямился.
— Тельняшки выжать! Тельняшки принести! Да не три, а четыре!
— Четвёртая для Ладушкина! — догадался папа. И вот опять всё пошло как надо.
Дальгородцы натянули мокрые тельняшки — папа на пиджак, Шурка на рубаху, мама на сарафан — и сразу стали похожи на Бывалых Моряков!
А горожане… А почтенные горожане глянули на себя, увидели свои босые ноги, свои ночные сорочки — и горожан как ветром сдуло! Они кинулись — домой! домой! — одеваться.
Берега Синего и Цветочного морей опустели, там остались только трое в тельняшках да их самые лучшие друзья: старички-морячки и Яша Капитан.
Впрочем, нет! Там всё ещё сидела на тумбе сердитая Дама, а рядом с Шуркой переминались с ноги на ногу Мика с Никой. Мика потрогал Шуркину обновку, вздохнул:
— Ничего себе, тельняшечка!
Ника печально добавил:
— От такой тельняшечки и я бы не отказался.
И тут Шуркина мама сказала Капитану:
— Яша, этих мальчиков тоже надо чем-нибудь наградить. Ведь они тоже помогали строить Цветочное море.
У Мики с Никой заблестели глаза, Дама на тумбе насторожилась, а Капитан всплеснул руками и пробасил:
— Верно! Совершенно верно! И как это я забыл, что Мика с Никой тоже помогали делать Цветочное море. Правда, они помогали немножко, но… — Тут Капитан полез рукой в карман своего кителя. — Правда, они помогали совсем немножко, но этим мальчикам я всё равно кое-что подарю! — сказал он и вытащил две запасные капитанские пуговицы с якорями.
— А кроме того, — добавил Капитан, — я возьму вас с Шуркой на «Медузу». Конечно, когда подрастёте.
— Верно, Капитан, верно! — подхватили старички. — Из этих ребят, если они постараются, тоже выйдут отличные мореплаватели.
Мика с Никой схватили пуговицы, Шурка заплясал на месте, а Дама на тумбе опять закричала:
— Я против! Вы не только заставили моих детей таскать камни, вы не только заставили их строить Цветочное море, вы ещё собираетесь отправить их в ужасные морские путешествия! Я не слезу с тумбы до тех пор, пока вы не скажете, что Мика с Никой никуда не поедут! Я буду сидеть на тумбе весь день, всю ночь, триста лет и три года — пускай весь город видит, что я против!
Но тут Мика с Никой подхватили её под руки и стащили с тумбы.
— Пожалуйста, не спорь! — сказали они. — Пожалуйста, разреши нам стать моряками. — И повели свою маманю домой.
Дама упиралась. Её сапожки покрывались пылью. Над Цветочным морем всё тише и тише раздавались её печальные вздохи: — «Ох-ох! Ох-ох!» А мама помахала Даме рукой и сказала:
— Теперь пора и нам в путь!
— Да, в путь! — сказал папа, и путешественники пошли укладывать чемоданы.
Багажа в дорогу набрался целый вагон: когда садились в поезд, посыпались подарки.
Яша Капитан принёс коробку табака «Вулкан» для папиной трубки и знакомую всем черепаху — для мамы.
Старички прикатили подержанный штурвал.
А потом примчались Мика с Никой, отозвали Шурку в сторонку и сунули ему в ладошку одну из капитанских пуговок.
— Что вы! — изумился Шурка. — Дарёное не дарят.
— А мы не навсегда… А мы не навсегда… Одна пуговка останется у нас, а эту мы дарим тебе до новой встречи. До встречи на «Медузе».
— До того времени, когда мы вместе поплывём в дальние моря! — понял и засмеялся Шурка.
— Да! — засмеялись Мика с Никой. — До того времени, когда мы вместе будем ловить настоящих японских крабов.
А папа услышал и сказал:
— Вот хорошо! С краба наши приключения начались, крабом и кончаются.
В это время поезд свистнул, тронулся.
— До свидания! — закричал Яша Капитан.
— До свидания! — закричала мама провожающим. — До свидания, и, пожалуйста, приезжайте к нам поскорее в гости. Теперь у нас все несчастья кончились, теперь мы встретим вас очень весело…
Да, теперь было совсем весело!
Теперь бывшие Моряки Наполовину распевали песенку, только что сложенную Шуркой:
Ну а как встретил их почтальон Ладушкин, что происходило в городке, когда путешественники слезли с поезда, рассказывать уже и не надо…
Скажу на прощание только о том, что:
цветочные волны колышутся теперь на всех улицах Даль-городка;
Ладушкин сразу примерил капитанский подарок и стал четвёртым в тельняшке;
мама завела себе новые очки;
Шурка растёт, изо всех сил старается, он ждёт приглашения на «Медузу»;
а папина трубка дымит по-настоящему. Но при этом папа, конечно, открывает форточку, и вам известно — почему.
— Бах! — взлетела над берегом Синего моря красная ракета.
— Трам-тарарам! Трам-тарарам! — заиграл на «Медузе» мальчишечий оркестр, и весь город пустился в пляс меж двух морей.
Мальчишки, босые пятки, пошли вприсядку.
Булочники, белые чепчики, — вприскочку.
Дяденьки, сапоги на одной ноге, заплясали с притопом, с вывертом, а блистательные моряки отбивали каблуками чечётку-яблочко. Словом, кто во что горазд!
Один толстый гражданин снял шляпу и стал на цыпочках подкрадываться к самому яркому цветку-рыбке. И — бац! — накрыл цветок шляпой. Ему показалось, что рыбка вот-вот уплывёт.
Все захохотали, а матросские внучата-карапузики разбежались, как цыплята, по зелёной лужайке, облепили качели.
Тётеньки-дворники, и те попробовали, качнулись. Качнулись, одобрили:
Вверх —
Вниз!
Вверх —
Вниз!
Был
Писк!
Был
Визг!
— Гоже! Для такого хорошего дела одной лужайки и двух деревьев нам не жаль.
Шурка тоже накачался всласть. А когда малыши зашумели: «Хватит! Хватит! Слезай!» — побежал разыскивать в толпе своих. Но сразу не нашёл, а столкнулся с Микой и Никой.
Они плелись к Синему морю со своими лотками-ящиками.
— Что, братцы-дельцы, много наторговали?
Мика с Никой печально повесили головы:
— Да какая теперь торговля! Глаза бы не смотрели… Вот пойдём и утопим все камешки. Зря мы их тащили из Даль-городка.
— А вот и не зря! Хотите, докажу, что не зря?
— Пхе! Как ты докажешь? Теперь-то известно, что камешки никуда не годятся.
— А вот и годятся! Смотрите-ка — Шурка принялся раскладывать камешки вдоль Цветочного берега. Он раскладывал их то цепочкой, то вразбежку, то маленькими кучками по два, по три, а то и по пять штук сразу.
Шурку окружил народ.
— Гляньте! Гляньте! У Цветочного моря и волны как настоящие, а берег стал как взаправдашний — в гладких камешках. Откуда они взялись? Недавно их не было.
— Это мы принесли! Вот, в ящиках, на собственных шеях! — похвастались Мика с Никой и просияли.
— Бесплатно принесли? — не поверили горожане. — Выходит, что бесплатно!
— Значит, вы тоже молодцы?
— Значит, мы тоже молодцы! — совсем развеселились братья. — Выходит, и нам «гузе» полагается.
Теперь, глядя на них, никто бы и подумать не смог, что это прежние Мика с Никой: братья пристроились к тем, кто отплясывал меж двух морей, и сами начали взбрыкивать, словно козлики.
А на них уставилась Розовая Дама. Она явилась позже всех, потому что натягивала новые сапожки. На улицу без новых сапожек Дама не выскочила бы, случись хоть настоящее землетрясение, хоть наводнение, хоть пожар.
Она пришла, уселась на причальную тумбу так, чтобы сапожки были повыше, и заметила Мику с Никой. И чуть не упала с тумбы. Такими весёлыми она увидела своих детей в первый раз.
— Подвох! — не поверила собственным глазам Дама. — Подвох, подвох, подвох!
Она хотела остановить Мику с Никой, да подумала, что сапожки запылятся, а их ещё никто не видел, и осталась на тумбе.
Но самое интересное случилось после пляса. Когда улеглась пыль, поднятая клёшами, шлёпанцами и босыми пятками, когда музыканты начали протирать мокрые мундштуки труб, на другую тумбу влез Яша Капитан.
— Граждане синеморцы! Начинается срочное заседание.
Все посмотрели, на что бы присесть, но, так как сесть было не на что, стали заседать стоя.
— Дорогие, почтенные граждане! — сказал Капитан. — За то, что у нас теперь не одно, а целых два моря, мы должны гостей наградить.
— Да, должны! Непременно должны! — хором согласились почтенные граждане.
— За качели должны! За лужайку должны! — подхватили малыши-карапузики.
Каждый поднял руку.
— Прекрасно! — улыбнулся Капитан. — А теперь голосуйте, кто против. Есть кто-нибудь?
— Есть! — выкрикнула Дама, хотела поднять обе руки, но чуть не упала с тумбы, на которой сидела.
Публика засмеялась, Дама упрямо повторила:
— Я все равно против.
— Почему?
Она хотела еще что-то сказать, но все зашумели:
— Хватит, хватит! При чем тут сапоги?
И Розовая Дама обиженно отвернулась, а Яша Капитан опять крикнул:
— Ну, если награждать, то будем награждать. Только чем?
И тут все примолкли, всезадумались. Все стояли, чесали затылки, тихонько переговаривались:
— Чем? Чем? Ну чем?
И, наверное, так шептались бы, чемкали целый час, да всех выручили малыши. Они крикнули:
— Надо выдать гостям тельняшки! Это лучшая награда в мире! О тельняшке мечтает каждый человек!
Горожане перестали раздумывать, снова грянули хором:
— Выдать гостям тельняшки! Настоящие, полосатые, морские!
И бухнул оркестр.
И Яша Капитан гаркнул:
— Эй, на «Медузе»! Три лучших матроса парадным шагом! С тельняшками на руках! Курс на гостей! Шаго-ом марш!
Оркестр зарокотал барабанами, и по сходням парадным шагом…
По сходням парадным шагом спустился всего-навсего один мальчик-матрос.
— Что-о? — загремел Капитан. — Отставить! Почему команда не выполнена?
Матрос вытянул руки по швам.
— Товарищ капитан, разрешите доложить: свободных тельняшек нет! Свободные тельняшки в стирке, они замочены.
Торжество срывалось. Яша Капитан затоптался, не зная, как быть.
Он взял под козырёк и сконфуженно наклонился к маме:
— Извините, может, немножко обождём?
— Нет, нет! — замахала руками мама. — Пускай тельняшки выжмут и несут. Это ничего, что мокрые.
Яша Капитан выпрямился.
— Тельняшки выжать! Тельняшки принести! Да не три, а четыре!
— Четвёртая для Ладушкина! — догадался папа. И вот опять всё пошло как надо.
Дальгородцы натянули мокрые тельняшки — папа на пиджак, Шурка на рубаху, мама на сарафан — и сразу стали похожи на Бывалых Моряков!
А горожане… А почтенные горожане глянули на себя, увидели свои босые ноги, свои ночные сорочки — и горожан как ветром сдуло! Они кинулись — домой! домой! — одеваться.
Берега Синего и Цветочного морей опустели, там остались только трое в тельняшках да их самые лучшие друзья: старички-морячки и Яша Капитан.
Впрочем, нет! Там всё ещё сидела на тумбе сердитая Дама, а рядом с Шуркой переминались с ноги на ногу Мика с Никой. Мика потрогал Шуркину обновку, вздохнул:
— Ничего себе, тельняшечка!
Ника печально добавил:
— От такой тельняшечки и я бы не отказался.
И тут Шуркина мама сказала Капитану:
— Яша, этих мальчиков тоже надо чем-нибудь наградить. Ведь они тоже помогали строить Цветочное море.
У Мики с Никой заблестели глаза, Дама на тумбе насторожилась, а Капитан всплеснул руками и пробасил:
— Верно! Совершенно верно! И как это я забыл, что Мика с Никой тоже помогали делать Цветочное море. Правда, они помогали немножко, но… — Тут Капитан полез рукой в карман своего кителя. — Правда, они помогали совсем немножко, но этим мальчикам я всё равно кое-что подарю! — сказал он и вытащил две запасные капитанские пуговицы с якорями.
— А кроме того, — добавил Капитан, — я возьму вас с Шуркой на «Медузу». Конечно, когда подрастёте.
— Верно, Капитан, верно! — подхватили старички. — Из этих ребят, если они постараются, тоже выйдут отличные мореплаватели.
Мика с Никой схватили пуговицы, Шурка заплясал на месте, а Дама на тумбе опять закричала:
— Я против! Вы не только заставили моих детей таскать камни, вы не только заставили их строить Цветочное море, вы ещё собираетесь отправить их в ужасные морские путешествия! Я не слезу с тумбы до тех пор, пока вы не скажете, что Мика с Никой никуда не поедут! Я буду сидеть на тумбе весь день, всю ночь, триста лет и три года — пускай весь город видит, что я против!
Но тут Мика с Никой подхватили её под руки и стащили с тумбы.
— Пожалуйста, не спорь! — сказали они. — Пожалуйста, разреши нам стать моряками. — И повели свою маманю домой.
Дама упиралась. Её сапожки покрывались пылью. Над Цветочным морем всё тише и тише раздавались её печальные вздохи: — «Ох-ох! Ох-ох!» А мама помахала Даме рукой и сказала:
— Теперь пора и нам в путь!
— Да, в путь! — сказал папа, и путешественники пошли укладывать чемоданы.
Багажа в дорогу набрался целый вагон: когда садились в поезд, посыпались подарки.
Яша Капитан принёс коробку табака «Вулкан» для папиной трубки и знакомую всем черепаху — для мамы.
Старички прикатили подержанный штурвал.
А потом примчались Мика с Никой, отозвали Шурку в сторонку и сунули ему в ладошку одну из капитанских пуговок.
— Что вы! — изумился Шурка. — Дарёное не дарят.
— А мы не навсегда… А мы не навсегда… Одна пуговка останется у нас, а эту мы дарим тебе до новой встречи. До встречи на «Медузе».
— До того времени, когда мы вместе поплывём в дальние моря! — понял и засмеялся Шурка.
— Да! — засмеялись Мика с Никой. — До того времени, когда мы вместе будем ловить настоящих японских крабов.
А папа услышал и сказал:
— Вот хорошо! С краба наши приключения начались, крабом и кончаются.
В это время поезд свистнул, тронулся.
— До свидания! — закричал Яша Капитан.
— До свидания! — закричала мама провожающим. — До свидания, и, пожалуйста, приезжайте к нам поскорее в гости. Теперь у нас все несчастья кончились, теперь мы встретим вас очень весело…
Да, теперь было совсем весело!
Теперь бывшие Моряки Наполовину распевали песенку, только что сложенную Шуркой:
— А больше ничего! А больше ничего! — постукивали, подпевали колёса в лад пассажирам.
Если нету моря —
Охать ни к чему!
Придумать-сделать море
Можно самому.
Чтоб море было с нами,
И надо-то всего
Пошевелить мозгами,
Пошевелить руками,
А больше ничего!
Ну а как встретил их почтальон Ладушкин, что происходило в городке, когда путешественники слезли с поезда, рассказывать уже и не надо…
Скажу на прощание только о том, что:
цветочные волны колышутся теперь на всех улицах Даль-городка;
Ладушкин сразу примерил капитанский подарок и стал четвёртым в тельняшке;
мама завела себе новые очки;
Шурка растёт, изо всех сил старается, он ждёт приглашения на «Медузу»;
а папина трубка дымит по-настоящему. Но при этом папа, конечно, открывает форточку, и вам известно — почему.
КОНЕЦ
Художник М. Ромадин