Кузнецов Сергей Юрьевич. Ёпсель-мопсель

   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Может, тогда хоть радио? ( Включает. Пауза.) Ой, этот Жар!
   АНТОНИНА. А, по-моему, Тархундиев!
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. В смысле - жара.
   АНТОНИНА. А я вот сижу и грущу, думаю о своей жизни. Так она и проходит: за частыми пьянками и нудными разговорами на запущенных кухнях, за регулярными прогулками по магазинам и томительным совершением мелких покупок, за светлым ожиданием завтра и ленивым ничегонеделанием... А ведь так и пройдет...
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Никто не даст нам избавленья...
   АНТОНИНА. Изабелла, вы когда-нибудь любили?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да. Нет. Я не знаю.
   АНТОНИНА. А я да. Я и сейчас люблю.
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Хотите, я покажу вам свои фотографии? ( Раскрывает перед ней альбом и тут же захлопывает.) Нет! Нет. Эти фотографии... Они уже пожелтели... Я думала, они только после смерти, а они уже, уже пожелтели... Я думала, они только после смерти, а они уже, уже желтые... А ведь так же пожелтеет и сморщится кожа, кожа на моем лице... Лицо не может не иметь цвета... Оно или красное, или белое, или желтое... А когда все в порядке, телесного цвета. Наверно, мы бестелесные, когда нам слишком хорошо... А когда плохо...
   АНТОНИНА. Ничего. Все будет хорошо. Все там будем. У меня ведь тоже такой кризняк... На каком-нибудь там овощехранилище вместе с другими корнеплодами гниют и плоды моих былых побед.
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. ( Обнимает АНТОНИНУ. Мне кажется... Кажется, я... ( Они встают и танцуют под медленную музыку. Врывается бабушка.)
   АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Да вырубите вы энто! Ужой спать пора, а вы тут бесчинствуете! Завтра будете...
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Все, все меня завтраками кормят... А что завтра? Известно, что... Если бы старость могла...
   Третяя сцена.
   АНТОНИНА лежит на ковре лицом вниз и плачет навзрыд. Входит ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА.
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что случилось?
   АНТОНИНА. Я поняла.
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что ты поняла?
   АНТОНИНА. Жизнь, в которой торжествуют материальные блага, - это смерть, духовная смерть!
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Кто тебе сказал?
   АНТОНИНА. Я сама дотумкала!
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ерундистика какая-то! Жизнь торжествует над смертью и смеется ей в лицо: ха-ха-ха!
   АНТОНИНА. ( Загибает пальцы на руке и шевелит губами.) Сосчитайте сами! Сосчитайте, кто придет на ваши похороны.
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ты что, тронулась?
   АНТОНИНА. Это не я. Это Девил. ( Берет книгу и читает.) Если вы полагаете, что люди очень интересуются вами, ответьте, пожалуйста, на вопрос: сколько людей придет на ваши похороны, если вы завтра умрете? А?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ну и сколько ты насчитала?
   АНТОНИНА. Пока только двоих!
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Кто это, если не секрет?
   АНТОНИНА. Моя мать. Мой отец. И... все!
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что, и все?
   АНТОНИНА. Как мне паршиво! Как пусто внутри! Пусто снаружи! Как будто что-то потеряла, а что - не знаю. Одна ведь я, одна. Нету у меня ни друзей, ни подруг... Никому я не нужна... Никто не любит меня. Никто! Никто не жалеет. Наверно, я сама виновата. Я боялась, что меня будут жалеть. Боялась! Я хотела выглядеть сильной. Мне было стыдно своих слабостей. Стыдно, пока я не поняла: жалеть - значит, любить... И всех-всех людей нужно пожалеть...
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что, и меня тоже?
   АНТОНИНА. И вас тоже...
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Спасибо, конечно, за откровенность, только не надо меня жалеть - у меня все путем...
   АНТОНИНА. А у меня - нет. Никого не любила. Никого не жалела. Никого и никогда. Кроме себя. Себя одной. Вот и сейчас лью эти слезы по себе, только по себе. Бедная я, несчастная... Я случайное создание, не изведавшее любви... Плод, перезревший и сгнивший прямо на ветке. Я человек с атрофированными чувствами. Я инвалид. Руки-ноги на месте, но чего-то нет. Любви и жалости. Не к себе, а к другим... Я несчастная, несчастная... Ненавижу себя!
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Антонина, наверно, я приду...
   АНТОНИНА. Куда?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. На твои похороны. Занеси меня в свой скорбный список. Под номером три.
   АНТОНИНА. А что, если я признаюсь... Признаюсь, что обманула... то есть обманул тебя? Я не она. Я он!..
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да знаю я это! Знаю! Давно поняла! Еще когда с твоей головы упал парик. Ну, хочешь быть мужчиной пожалуйста! Я не против. Но я до сих пор не поняла, зачем это все было нужно? Весь этот бал-маскарад... Зачем?
   АНТОНИНА. Я тебя люблю! Люблю безумно! Я обожаю тебя! Я готов ползать за тобой и целовать пол, по которому ты ходишь.
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ну остановитесь! Что за самодеятельность?
   АНТОНИНА. Почему ты обманываешь себя, ведь тебе тоже одиноко в твоей холодной постели? Неужели ты не хочешь ласки и тепла?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Я не хочу! Не хочу хотеть. Что такое любовь? В школе у Ярила говорят так: любовь - это два дурака с повышенным давлением...
   АНТОНИНА. Ну зачем так грубо?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. И ты, ты говоришь мне про грубость? Ты, проехавшая трактором по моим нервным окончаниям?
   АНТОНИНА. В этом же весь кайф - вроде трактором, а все равно тонко... К тому же, не по окончаниям, а по всяким там началам...
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Пора заканчивать эти словесные баталии. Все равно это разговор ни о чем...
   АНТОНИНА. Ни о чем? Все это - ни о чем? Первый раз я увидел тебя у Дома мод и обомлел. Ты шла сквозь толчею так легко, как будто летела. Ветер развевал твои длинные волосы и платье, подчеркивая совершенство форм твоего тела. Все заглядывались на тебя, но ты не обращала ни на кого внимания. Ты была выше этого. Ты парила над землей, над заплеванным асфальтом и плотскими желаниями... И я понял, ты - та женщина, о которой я мечтал всю жизнь!..
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. А у тебя богатая фантазия!
   АНТОНИНА. Я вспомнил прыжки. Ощущение стремительного свободного падения куда-то вниз, туда, куда падают слабые небесные тела - к центру тяжести. Когда тебя сильно тряханет, раскроется купол и ты уже паришь над землей... Ты не человек, ты бог! Вокруг тебя только небо и облака, облака и небо... А под тобой весь мир как на ладони... Но этот миг короток встрепенешься, а земля уже несется на тебя своей громадой. А после прыжка, сидя на сумке с парашютом, воображаешь себя счастливым принцем из сказки с хорошим концом. Куришь, смотришь в небо, и каждая жилка в тебе трепещет от наслаждения. Наверное, это и есть оргазм неба!..
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Это все, конечно, интересно. Я рада, что ты такая любительница острых ощущений. Но я-то тут при чем?
   АНТОНИНА. Я долго не верил, что можно повторить этот полет чувств. Не верил, пока не увидел тебя. А чтобы подступиться к тебе, пришлось переодеться...
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ну ладно, хорошо. Но почему ты настаиваешь на активной роли? Ведь можно меняться!
   АНТОНИНА. На какой роли?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ну именно на активной? И так можно получить массу наслаждения. Может, ты просто не пробовала?
   АНТОНИНА. Да я мужчина, понимаешь? Мужчина! Какая еще роль?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что ты заладила? Мужчина она, видите ли, мужчина! Я тоже мужчиной была, ну и что с того?
   АНТОНИНА. Ты... Ты... того?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да нет же, нет! Успокойся! Ты что, никогда не пробовала? А я поняла, что ты знаешь.
   АНТОНИНА. Не знал я. Не знал.
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ничего. Это совсем не страшно. Я тебя всему научу. Ну, иди ко мне! ( АНТОНИНА встает и поправляет лифчик. ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА медленно идет к ней. ) Что, неужели у тебя до меня не возникало желание погладить женщину, приласкать ее, прижаться к ней всем телом?
   АНТОНИНА. ( пятясь к двери ) Я пойду. Мне нужно...
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да не бойся ты! Это нестрашно! Я тебя сейчас так люблю!
   АНТОНИНА. Мне нельзя!
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Но почему?
   АНТОНИНА. У меня менструация! ( Выбегает из квартиры.)
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Странно! Что-то не пойму. Разыграла целую комедию в двух действиях. Призналась в любви. Я, можно сказать, ответила тем же, а она убежала. Чокнутая какая-то! Может, вернется? Или я согласилась слишком быстро? Нужно было постепенно. Наверно, вернется. Ну, конечно, вернется! ( Слышит звонок.) Ну вот она и пришла! Так и знала. Ой, как я волнуюсь!
   ( Открывает дверь. Входят бабушка с внуком.)
   АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Ну чего обурхалась тут? Мы с мнучеком прогулялися, чтоб вам не мешать.
   ЯРИЛ. Мама, а гда Антонина?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ушла она, ушла...
   АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Обушмарил-таки он тебя... Обул как сивую козу. Сама виноватая. Какая девщошка была присуха, красива шибко, а щас погляди чево!
   ЯРИЛ. Мама, а это что?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Откуда это?
   ЯРИЛ. Под диваном нашел! ( Протягивает конверт.)
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. ( Распечатывает и читает с открытки.) Приглашение. Похороны состоятся... Не понимаю!
   АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Я-от давеча тебе сказывала: пора тебе, девка, замуж, ой пора! ( ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА ходит по комнате, словно чего-то ждет.) Ведь годы-то идут, а ты одна-разъединенька живешь, как тополь на Плющихе. А я уж стара, присугробилася вся, в могилу гляжу. Дай на свадьбе-то перед смертинушкой погулять! ( Звенит звонок.)
   ЯРИЛ. Она вернулась!
   ( Все засуетились, прибирают. Звонки тревожно повторяются.)
   АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Ну давай открывай! Ты чево?
   ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. ( поправляя платье ) Я сейчас!
   ( Открывает дверь. Вбегает ПЕСТРЯКОВ в пижаме.)
   ПЕСТРЯКОВ. Потоп! У нас потоп! Помогите!
   АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Так это же суйсед!
   ПЕСТРЯКОВ. Потоп! Понимаете, потоп? У нас - потоп!
   ЯРИЛ. Мама, снова стена текет! И еще та, и та!
   ПЕСТРЯКОВ. Вы меня слышите? По-топ... Потоп! Потоп!
   ЗАНАВЕС.