Лидия Бернгардовна Шнейдер
Семья: оглядываясь вперед
От автора
Функционирование человека как живого существа предполагает реализацию различных потребностей. Какие-то из них могут быть удовлетворены взрослым человеком самостоятельно, какие-то – только совместно с кем-либо. Если с момента существования брака значимыми были хозяйственная, экономическая, детородная, воспитательная функции, то в настоящее время повсеместно усиливаются психотерапевтическая и функция эмоциональной поддержки. Супружество в его современном виде оценивается с позиций достижения экзистенционального смысла и выступает как психологические отношения между супругами. При заключении брака востребованными становятся чувства. Именно любовь ведет к созданию семьи. Даже пресловутый «брак по расчету» допускает возникновение любви («стерпится – слюбится»).
Каждый человек уникален и неповторим, но оборотной стороной этой уникальности выступает фатальное одиночество. Осознание уникальности своего бытия и неповторимости личностных качеств и проявлений побуждает человека к преодолению одиночества. Необходимо, чтобы кто-то понял, принял его, нуждался в нем. Человек жаждет любить и быть любимым. Найти это он предполагает в браке, семье.
В условиях, когда прогрессивная динамика современной семьи связана со множеством объективных и субъективных трудностей, возникла чрезвычайно актуальная потребность в личностном и социально-психологическом изучении брака и семьи, в поиске закономерностей, на которые можно было бы опереться как в помощи существующей семье, так и в подготовке молодежи к самостоятельной семейной жизни. Наша задача – дать обзорное представление об эволюции брачно-семейных отношений, показать характерные черты и особенности жизненного цикла семьи, выявить главные проблемы семейной психологии. Изложение материала сосредоточено на исследовании роли семьи в формировании личности, общих вопросах теории семьи и семейных отношений, семейных интеракциях, супружеских проблемах, воспитании детей, социальном и институциональном контекстах семьи, функционировании семейной системы, организации и динамике семейных отношений, психологическом климате семьи.
Понимание сущности человека определяется тем, как мы понимаем его среду обитания (Д. И. Фельдштейн), в том числе семью: только ли как видимый биосоциальный фон, на котором разворачиваются события, или как нечто другое, обширное, бесконечное, включающее в себя все грани бытия в их неразрывном единстве.
Понятия о семейных отношениях, функционально-ролевой структуре семьи, психологическом здоровье семьи, родительских позициях, семейной диагностике, семейной психотерапии прочно вошли в повседневный язык психологии. Семья выступает в разных «ликах» в зависимости от масштаба рассмотрения. С одной стороны, различим образ конкретной, реально существующей семьи, состоящей из разных, «живых» людей с их иллюзиями, надеждами, особенностями характера. С другой – семья рассматривается и как малая социальная группа, и как структурная единица современного общества.
Современный нам ХХI в. особенно остро ставит вопросы о том, как человеку преодолеть свое одиночество, обрести устойчивый, гармоничный союз (отношения) с себе подобным и каким образом сохранить этот союз на протяжении всей жизни. По мысли С. Л. Рубинштейна, отношение к другому человеку, к людям составляет основную ткань человеческой жизни, ее сердцевину. «Сердце» человека все соткано из его человеческих отношений к другим людям; то, чего оно стоит, целиком определяется тем, к каким человеческим отношениям человек стремится, какие отношения к окружающим, к другому человеку он способен устанавливать. С этих позиций психологический анализ человеческой жизни, направленный на раскрытие отношений к другим людям, составляет ядро подлинной психологии.
Постановка проблемы состояния современного брака и семьи, определение психологических оснований их понимания и изучения актуальны сегодня как никогда. Приводимые в открытой печати «цифровые иллюстрации» свидетельствуют о наличии кризисных тенденций в современной российской семье. Во многих психологических исследованиях обсуждаются глобальная ломка социальных стереотипов, индивидуальная идеология безвременья, дезинтеграции, изменение социально-психологического статуса семьи. В некоторых случаях обнаруживаются деформация, неопределенность и даже частичная утрата семейных ценностей в результате резкой смены модели общественной жизни, характера, отработанных ритуалов, трансляции в СМИ информации, построенной на принципах бессмысленной жестокости, индивидуализма и мистицизма, изменения практики привычного повседневного общения, неадекватности имеющегося у членов семьи житейского опыта наличной социальной ситуации. Между тем все острее встает проблема такой меры человеческого в семейных отношениях, за пределами которой утрачиваются его видовое отличие и родовая сущность.
Особую актуальность семейная проблематика приобретает в настоящее время, в период утверждения глобализующегося мира, ведущего к размыванию идентификационных общностей, каковыми всегда были семья, государство-отечество, страна, общество, культура в целом.
Задачи, стоящие перед семейной психологией, достаточно сложные, например: оценить чувства, выявить те или иные мотивы вступления в брак, установить причины семейного неблагополучия, определить, насколько человек может приспособиться к внутрисемейной ситуации или измениться.
Семья в понимании автора осмысливается как феномен, в котором «Я» и Значимые Другие сливались бы таким образом, чтобы развязка жизни являлась результатом развития характера человека, его личности и вместе с тем обеспечивалась гармоничным и разумным сопряжением с близкими родными людьми, искусством всех членов семьи быть вместе.
Появление этой книги было бы невозможно без сотрудничества автора с коллегами из РГПУ им. Герцена, за что выражаю им свою признательность. А также хочу поблагодарить за помощь своих калининградских друзей и учеников Светлану Васильевну Овчинникову и Маргариту Николаевну Зыкову и всех тех, кто совместно со мной трудился и/или продолжает трудиться над семейно-психологической проблематикой.
Л. Б. Шнейдер
Каждый человек уникален и неповторим, но оборотной стороной этой уникальности выступает фатальное одиночество. Осознание уникальности своего бытия и неповторимости личностных качеств и проявлений побуждает человека к преодолению одиночества. Необходимо, чтобы кто-то понял, принял его, нуждался в нем. Человек жаждет любить и быть любимым. Найти это он предполагает в браке, семье.
В условиях, когда прогрессивная динамика современной семьи связана со множеством объективных и субъективных трудностей, возникла чрезвычайно актуальная потребность в личностном и социально-психологическом изучении брака и семьи, в поиске закономерностей, на которые можно было бы опереться как в помощи существующей семье, так и в подготовке молодежи к самостоятельной семейной жизни. Наша задача – дать обзорное представление об эволюции брачно-семейных отношений, показать характерные черты и особенности жизненного цикла семьи, выявить главные проблемы семейной психологии. Изложение материала сосредоточено на исследовании роли семьи в формировании личности, общих вопросах теории семьи и семейных отношений, семейных интеракциях, супружеских проблемах, воспитании детей, социальном и институциональном контекстах семьи, функционировании семейной системы, организации и динамике семейных отношений, психологическом климате семьи.
Понимание сущности человека определяется тем, как мы понимаем его среду обитания (Д. И. Фельдштейн), в том числе семью: только ли как видимый биосоциальный фон, на котором разворачиваются события, или как нечто другое, обширное, бесконечное, включающее в себя все грани бытия в их неразрывном единстве.
Понятия о семейных отношениях, функционально-ролевой структуре семьи, психологическом здоровье семьи, родительских позициях, семейной диагностике, семейной психотерапии прочно вошли в повседневный язык психологии. Семья выступает в разных «ликах» в зависимости от масштаба рассмотрения. С одной стороны, различим образ конкретной, реально существующей семьи, состоящей из разных, «живых» людей с их иллюзиями, надеждами, особенностями характера. С другой – семья рассматривается и как малая социальная группа, и как структурная единица современного общества.
Современный нам ХХI в. особенно остро ставит вопросы о том, как человеку преодолеть свое одиночество, обрести устойчивый, гармоничный союз (отношения) с себе подобным и каким образом сохранить этот союз на протяжении всей жизни. По мысли С. Л. Рубинштейна, отношение к другому человеку, к людям составляет основную ткань человеческой жизни, ее сердцевину. «Сердце» человека все соткано из его человеческих отношений к другим людям; то, чего оно стоит, целиком определяется тем, к каким человеческим отношениям человек стремится, какие отношения к окружающим, к другому человеку он способен устанавливать. С этих позиций психологический анализ человеческой жизни, направленный на раскрытие отношений к другим людям, составляет ядро подлинной психологии.
Постановка проблемы состояния современного брака и семьи, определение психологических оснований их понимания и изучения актуальны сегодня как никогда. Приводимые в открытой печати «цифровые иллюстрации» свидетельствуют о наличии кризисных тенденций в современной российской семье. Во многих психологических исследованиях обсуждаются глобальная ломка социальных стереотипов, индивидуальная идеология безвременья, дезинтеграции, изменение социально-психологического статуса семьи. В некоторых случаях обнаруживаются деформация, неопределенность и даже частичная утрата семейных ценностей в результате резкой смены модели общественной жизни, характера, отработанных ритуалов, трансляции в СМИ информации, построенной на принципах бессмысленной жестокости, индивидуализма и мистицизма, изменения практики привычного повседневного общения, неадекватности имеющегося у членов семьи житейского опыта наличной социальной ситуации. Между тем все острее встает проблема такой меры человеческого в семейных отношениях, за пределами которой утрачиваются его видовое отличие и родовая сущность.
Особую актуальность семейная проблематика приобретает в настоящее время, в период утверждения глобализующегося мира, ведущего к размыванию идентификационных общностей, каковыми всегда были семья, государство-отечество, страна, общество, культура в целом.
Задачи, стоящие перед семейной психологией, достаточно сложные, например: оценить чувства, выявить те или иные мотивы вступления в брак, установить причины семейного неблагополучия, определить, насколько человек может приспособиться к внутрисемейной ситуации или измениться.
Семья в понимании автора осмысливается как феномен, в котором «Я» и Значимые Другие сливались бы таким образом, чтобы развязка жизни являлась результатом развития характера человека, его личности и вместе с тем обеспечивалась гармоничным и разумным сопряжением с близкими родными людьми, искусством всех членов семьи быть вместе.
Появление этой книги было бы невозможно без сотрудничества автора с коллегами из РГПУ им. Герцена, за что выражаю им свою признательность. А также хочу поблагодарить за помощь своих калининградских друзей и учеников Светлану Васильевну Овчинникову и Маргариту Николаевну Зыкову и всех тех, кто совместно со мной трудился и/или продолжает трудиться над семейно-психологической проблематикой.
Л. Б. Шнейдер
Глава 1
Семья в прошлом: истоки, формы и лики
Формы организации брака и семьи, их истоки и эволюция
Вступление в брак и создание семьи ныне настолько заурядное явление, что, кажется, так было всегда. Европейский тип брачности возник несколько столетий назад, но история моногамной семьи насчитывает многие тысячелетия.
Любое живое существо, как замечает М. Ридли, продукт своего прошлого[1]. Это вдвойне справедливо для человека и его брачно-семейных отношений. Речь идет о том, что прошлое существует для нас через настоящее.
Считается, что в первобытном человеческом обществе существовал промискуитет, то есть имели место неупорядоченные половые отношения, когда самцы спаривались поочередно с разными самками. Идея об общности жен и беспорядочном половом общении, господствовавших в первобытном состоянии человечества, не нова, однако абсолютно (курсив мой. – Л. Ш.) нерегулируемые половые отношения вряд ли существовали когда-либо.
Прямохождение и переход к мясной пище, которой всегда не хватало, должны были осложнить взаимоотношения в человеческом обществе, что неизбежно вело к дракам и убийствам. Об этом свидетельствуют находки черепов предлюдей, на которых имеются следы многочисленных переломов. Ю. И. Семенов прямо утверждает, что кровавые конфликты в стаде предлюдей не предположение, а факт, из которого и следует исходить[2].
Возражения против промискуитета проясняют эволюцию брачно-семейных отношений. Известна следующая точка зрения: «Если такая полная общность жен и имущества существовала когда-либо, то это было возможно только у народностей, живших, наподобие дикарей, дарами богатой, девственной природы, то есть в очень ограниченном числе на большом пространстве земли. Если бы тогда существовала общность жен, какой мужчина захотел бы взять на себя заботы о ребенке, о котором он, и конечно вполне основательно, не мог бы с уверенностью сказать, что именно он его отец. А так как женщина была бы не в состоянии прокормить своего ребенка собственными силами, то род человеческий не мог бы существовать»[3].
Фактором, препятствующим полному уничтожению раннего человеческого сообщества, могло служить создание устойчивых парных связей. При этом самка постепенно теряла качества, привлекающие самцов (набухание половой кожи, возбуждающие запахи и др.), ныне сохранились лишь рудименты этих свойств. Все более индивидуальными становились призывные сигналы, направленные избирательно на одну особь мужского пола. Это были уже зачатки той высокой избирательности полового влечения, отличающего человека от всех других представителей животного мира.
С появлением родов половые сношения были упорядочены, но считать это время наступлением брачных отношений было бы неверно. Половые отношения существуют и до брака, и вне его; брак же несет в себе определенные права и обязанности, признанные обществом. Впервые такие обязанности возникли с появлением группового брака, представляющего собой союз двух родов, который обеспечивал половые отношения между ними.
На самых ранних этапах антропо– и социогенеза производство в значительной степени определялось природными закономерностями, ибо человек выступал как «стадное животное». Люди были практически озабочены воспроизводством самих себя вначале путем присвоения готовых продуктов природы, а затем ведением натурального хозяйства на земле. Отсюда и определенная простота брачно-семейных связей и отношений, обмена и распределения.
При всей значимости территориально-поселенческих и природно-климатических условий для жизни семьи основным двигателем ее эволюции все-таки была не природа. Им стал на определенном этапе труд, в том числе постоянно усложняющееся общественное и половое разделение труда.
В условиях группового брака прежде всего возникали права и обязанности по обеспечению питанием и воспитанию детей и подростков. Все дети находились в женской группе, и лишь повзрослев, мальчики переходили в группу мужчин; ведущая роль стала принадлежать женщине, то есть наступил век матриархата.
Его суть составляет примитивно-дуальная форма экзогамии в виде запрета брачных отношений между членами родственного (род, фратрия) коллектива в эпоху первобытнообщинного строя. Дуальная организация из двух фратрий составляла племя. Главной функцией дуально-фратриальной организации было регулирование брачных отношений. Принято считать, что племя в зачаточном виде возникло одновременно с родом (по другой точке зрения – несколько позже него), так как экзогамность последнего предполагает постоянные связи (хозяйственные, культурные и в первую очередь – брачные) как минимум между двумя родовыми коллективами[4]. Род здесь – это материнский род: все дети женщин, включенных в один тотем[5], естественно, оказываются родственниками, то есть членами той общины, где они родились; напротив, все дети мужчин остаются «на стороне» – это члены чужих коллективов, они не родные и как таковые вполне доступны для первых в половом смысле.
Существование тотемизма, основной признак которого заключается в том, что тотем считается родоначальником данной социальной группы и каждый индивид тотемного класса – кровным родственником, сородичем каждого члена группы его поклонников, свидетельствует о значимых родственно-племенных связях. Тотемное родство вовсе необязательно совпадает с родством по крови; в тотемических группах первое сплошь и рядом противоречит второму, но всегда родство по имени (общность тотема) оказывается неизмеримо более существенным и важным, чем кровное родство. «Например, мужчина-эму обязан делиться пищей, кровом и т. д. со всеми эму; он должен защищать любого эму, мстить за оскорбление его или убийство. Напротив, что касается родственников в современном, кровном смысле этого слова, всякий эму волен обращаться как с врагами с собственными сыновьями, с братьями, дядями или племянниками (по отцу, не по матери!), поскольку те являются не эму, но, скажем, кенгуру. Иными словами, примитивно-тотемная община не знает никакого другого принципа родства, кроме общности тотема»[6].
Как утверждает Ю. М. Бородай, понятие отцовства в кровнородственном смысле этого слова – относительно очень позднее историческое образование. В подавляющем большинстве примитивных обществ половой акт вообще не связывается с актом рождения; половой акт – это одно дело, рождение ребенка – совершенно другое, между ними не устанавливается причинная связь.
Уже давно было замечено, что у многих народов в основу всех семейных прав кладется происхождение от матери, а не от отца. Сюда следует отнести право наследования племянника, то есть право наследования брату матери, помимо его собственных детей. На основании этого и подобных фактов появилось заключение, что сначала существовал так называемый матриархат, который проявлялся по существу в кровном родстве и многофункциональности женщины, а не в ее главенстве.
Группы женщин и мужчин жили рядом, ведя совместное хозяйство. Вместе с тем развитие и усложнение трудовой деятельности немыслимо вне эволюции форм семейно-брачного поведения людей. Поэтому формы воспроизводства человека (от рождения ребенка до его социализации) в семье неотделимы от трудовой деятельности, так как семья всегда выступала и производителем, и потребителем материальных благ.
Однако первоначально не существовало брака как такового, следовательно, не было и семьи, возникали лишь родовые союзы, в которых господствовал «коммунальный брак». Каждый мужчина, принадлежавший небольшой группе, считал себя мужем всех женщин той же группы. Такие половые отношения у первобытных народов называют гетеризмом.
Ни о каком факте морального осуждения супружеской неверности в те времена речи быть не могло. Ужасным преступлением считалось только прелюбодеяние внутри рода (с матерью или родной сестрой); последнее – смертный грех у всех народов (равно как и внутриродовое убийство).
Итак, особенность исходной дуально-групповой формы экзогамии заключается в том, что здесь вообще отсутствует понятие отцовства в кровнородственном смысле этого слова. Осознание причинной (оплодотворяющей) роли полового акта и параллельно с этим сам интерес именно к кровному родству (и по мужской линии тоже) – все это продукт относительно очень высокой ступени общественного развития. Данный интерес непосредственно связан с возникновением внутри первобытно-тотемной коммуны отношений собственности и основанных на собственности патриархальных семейств.
При этом не «осознание» кровного родства привело к возникновению патриархальной семьи; наоборот, как настаивает Ю. М. Бородай, именно фактическое наличие уже готовой отцовской семьи обусловило и постепенное осознание кровного родства по мужской линии.
В первобытном периоде человечества типичными были следующие виды брачно-семейных отношений: 1) неделимая семья, состоящая из группы родственников: женщины и дети не имеют определенного мужа и отца, они принадлежат всем мужчинам группы; 2) сегментарная семья: глава семьи имеет отдельных жен, у братьев – общие жены, а все сестры имеют несколько общих мужей; 3) индивидуальная семья: общность жен уничтожена, каждый мужчина имеет одну или несколько жен (моногиния, полигиния) или женщина имеет несколько мужей (полиандрия).
Наличие полигамии (многобрачия) у примитивных народов связывают с двумя причинами: 1) отсутствует единобожие, но существует пантеон богов: старший и подчиненные; 2) отсутствует аскеза.
Полигиния закрепилась в тех странах, где господствующей религией является ислам. Девочек там рождалось больше, чем мальчиков, к тому же из-за постоянных войн этот перекос становился еще резче. По законам шариата мусульманин может иметь не более четырех жен, количество наложниц не ограничивалось. Полигамные отношения вовсе не отрицают любовь, но любовь не всегда бывает и в моногамных браках.
Полиандрия возникла, во-первых, вследствие пережитков матриархата, когда женщина выбирала себе мужа (или мужей) по своему вкусу; во-вторых, у некоторых народов были приняты огромные выкупы за невесту, вот и приходилось родителям нескольких братьев «покупать» им одну жену на всех; в-третьих, значительное превышение числа женщин над количеством мужчин в брачном возрасте[7].
Следующим этапом развития брачных отношений является моногамный брак в его современном виде. С возникновением частной собственности и расширением меновой торговли постепенно на первый план выдвигается мужчина, женщина же утрачивает свое положение. Брак, как полагает М. Ридли, это сделка: власть и ресурсы мужчины за репродуктивный потенциал женщины[8].
Задача женщины сводится к рождению детей, которые будут наследовать имущество отца. Вследствие этого на первый план выносится соблюдение супружеской верности. Материнство всегда достоверно известно, а отцовство – нет, и в данном случае единственный надежный способ для мужчины получить в наследники своего собственного ребенка – жестко контролировать и ограничивать женщину. (Вспомним варианты русских народных сказок, где женщина (девушка) находилась в высоком тереме, до которого на простом-то коне и не допрыгнешь – требовался, как правило, волшебный, да еще окружал женщину сонм нянек и мамок, в функции которых входило, кроме всего прочего, следить и приглядывать за своей подопечной.)
Итак, первым собственником стал мужчина. Первой собственностью (добычей) была женщина из чужого клана. Эту «собственность» мужчина силой захватывал себе (покупал – позже) в единоличное владение; он запрещал ей впредь «расходовать» естественный свой дар на всех, кроме себя самого лично.
Таким образом, критерием отцовства является не половой акт, но именно владение, и патриархат по своей психологической сути выражает не власть мужа, а власть отца, поскольку связан с наследственным правом. В этом смысле моногамный союз следовало бы понимать как односторонне-парную связь: женщина к моногамии перешла (ее перевели), а мужчина – нет.
За несколько тысячелетий до новой эры в кодексе вавилонского царя Хаммурапи было закреплено неравенство супругов – кодекс признает моногамию, но разрешает мужу брать наложниц, а за неверность особо строго карает жену. Подобные законы издавались в древние и Средние века во всех странах. Не избежала их и Россия, где женщина была в полной зависимости от мужа, и эта зависимость закреплялась законодательством.
Однако все чаще встречи мужчин и женщин стали носить избирательный характер, что постепенно укрепилось как супружество по выбору. Вероятно, большую роль здесь сыграла женщина. Если уж ее ограничивают, «привязывают» к домашнему очагу, по существу передают в собственность мужа, за которым закрепляются роли кормильца, добытчика и наследователя, то пусть это будет приглянувшийся мужчина. Постепенно моногамия из доминирующего поведения становится доминирующей ценностью. В моногамных парах большое значение имеет выбор, семьи строятся на основе симпатии и любви, ценится супружеская верность.
Впервые в истории равенство мужчин и женщин перед законом провозгласила Французская революция 1793 г., когда были введены брак по взаимному согласию, система разводов, отменено деление детей на законных и незаконнорожденных.
Моногамные брачные связи пережили и деспотический Вавилон, и распутную Грецию, и неразборчивый Рим, и неверное христианское Средневековье, а в индустриальный век стали стержнем семьи[9].
Таким образом, путь к моногамной семье был долгим и сложным. Отношения между полами постоянно претерпевали изменения. Происходят они и ныне: меняются взгляды на полоролевое поведение мужчин и женщин, трансформируются семейные функции.
Факторы, обусловливающие семейные изменения: переход к земледелию, образование городов, разделение труда, формирование систем властного управления.
Во всех странах уровень урбанизации влияет на структуру семьи. Реже встречаются пространные семьи. Уменьшается численность детей в семье. В современных городах резко возрастает свободный выбор партнера. Увеличивается возраст молодых людей, вступающих в брак. Снижается власть родителей над детьми и власть мужчин над женщинами. Усиливаются миграционные процессы, в которые попадает современная семья.
И. С. Голод подчеркивает, что структурные изменения семьи происходят в течение столетия, функциональные – с начала XX в., а активизация личностного взаимодействия супругов – лишь в последние несколько десятилетий. В настоящее время семья строится вокруг супружеских отношений, а не в угоду кровным; возникают альтернативные формы брачно-семейных отношений; брак освобождается от религиозных, национальных, социально-демографических предрассудков; формируются новые способы решения семейных проблем.
Итак, в истории встречались разные варианты брачно-семейных отношений, в которых неизбежно сочетание уникального и универсального, связующих основ и конкретных форм.
Соответственно общий тренд брачно-семейных отношений идет через сплетение универсального и уникального, экономического и психологического. При этом связи (узы) характеризуют в большей степени семейственность отношений, а формы – их брачную сторону (рис. 1.1).
С психологической и этнографической точки зрения для семьи системообразующими являются брачно-семейные отношения.
Рис. 1.1. Трансформация связующих и формообразующих основ брачно-семейных отношений
К факторам, которые фундируют брачно-семейные отношения, относятся:
• общепсихические – речь и язык (вербальная коммуникация, повседневный опыт речи. «Жить – значит участвовать в диалоге: вопрошать, внимать, ответствовать, соглашаться и т. п. В этом диалоге человек участвует весь и всею жизнью: глазами, губами, руками, душой, духом, всем телом, поступками»[10]);
• социально-экономические – труд (совместная деятельность по самообеспечению и выживанию, человеческий труд не только удовлетворяет телесные, физические потребности человека и его семьи, но и формирует семейное объединение через систему родственных связей и супружеских отношений);
• биологические – половое размножение (репродуктивный успех; по данным демографической статистики, от начала неолита и до настоящего времени на земле прожило около 80 миллиардов человек при все возрастающих темпах прироста населения; бесспорным является факт, что никто из наших прямых предков не умер бездетным);
• социально-психологические – взаимопомощь и согласие (взаимность – ключевой момент в кооперации между людьми).
Исходным моментом является встреча двух уникально-универсальных субъектов. Она могла быть случайной, запланированной, долгожданной, специально организованной и пр. Далее срабатывают следующие механизмы (все три или хотя бы какой-то один): коллективистическая идентификация (надо быть с кем-то), аффилиация (стремление быть с кем-то), обособление (желание быть именно с этим партнером). Первый механизм обеспечивает жесткий (зачастую навязанный) выбор, последующие – снижают жесткость, порождают интимный, избирательный характер выбора и обнажают психологическую суть семейных отношений.
Еще изучая родоплеменные отношения, Леви-Брюль писал: «В огромном числе низших обществ, начиная со дня заключения брака, женщина, которая до этого пользовалась величайшей свободой в половом отношении, становится табу для всех членов группы, кроме мужа. Она принадлежит ему не только потому, что он ее приобрел, иногда за очень дорогую цену, и что измена является, таким образом, своего рода кражей, между ней и им устанавливается сопричастность…»[11]
Любое живое существо, как замечает М. Ридли, продукт своего прошлого[1]. Это вдвойне справедливо для человека и его брачно-семейных отношений. Речь идет о том, что прошлое существует для нас через настоящее.
Считается, что в первобытном человеческом обществе существовал промискуитет, то есть имели место неупорядоченные половые отношения, когда самцы спаривались поочередно с разными самками. Идея об общности жен и беспорядочном половом общении, господствовавших в первобытном состоянии человечества, не нова, однако абсолютно (курсив мой. – Л. Ш.) нерегулируемые половые отношения вряд ли существовали когда-либо.
Прямохождение и переход к мясной пище, которой всегда не хватало, должны были осложнить взаимоотношения в человеческом обществе, что неизбежно вело к дракам и убийствам. Об этом свидетельствуют находки черепов предлюдей, на которых имеются следы многочисленных переломов. Ю. И. Семенов прямо утверждает, что кровавые конфликты в стаде предлюдей не предположение, а факт, из которого и следует исходить[2].
Возражения против промискуитета проясняют эволюцию брачно-семейных отношений. Известна следующая точка зрения: «Если такая полная общность жен и имущества существовала когда-либо, то это было возможно только у народностей, живших, наподобие дикарей, дарами богатой, девственной природы, то есть в очень ограниченном числе на большом пространстве земли. Если бы тогда существовала общность жен, какой мужчина захотел бы взять на себя заботы о ребенке, о котором он, и конечно вполне основательно, не мог бы с уверенностью сказать, что именно он его отец. А так как женщина была бы не в состоянии прокормить своего ребенка собственными силами, то род человеческий не мог бы существовать»[3].
Фактором, препятствующим полному уничтожению раннего человеческого сообщества, могло служить создание устойчивых парных связей. При этом самка постепенно теряла качества, привлекающие самцов (набухание половой кожи, возбуждающие запахи и др.), ныне сохранились лишь рудименты этих свойств. Все более индивидуальными становились призывные сигналы, направленные избирательно на одну особь мужского пола. Это были уже зачатки той высокой избирательности полового влечения, отличающего человека от всех других представителей животного мира.
С появлением родов половые сношения были упорядочены, но считать это время наступлением брачных отношений было бы неверно. Половые отношения существуют и до брака, и вне его; брак же несет в себе определенные права и обязанности, признанные обществом. Впервые такие обязанности возникли с появлением группового брака, представляющего собой союз двух родов, который обеспечивал половые отношения между ними.
На самых ранних этапах антропо– и социогенеза производство в значительной степени определялось природными закономерностями, ибо человек выступал как «стадное животное». Люди были практически озабочены воспроизводством самих себя вначале путем присвоения готовых продуктов природы, а затем ведением натурального хозяйства на земле. Отсюда и определенная простота брачно-семейных связей и отношений, обмена и распределения.
При всей значимости территориально-поселенческих и природно-климатических условий для жизни семьи основным двигателем ее эволюции все-таки была не природа. Им стал на определенном этапе труд, в том числе постоянно усложняющееся общественное и половое разделение труда.
В условиях группового брака прежде всего возникали права и обязанности по обеспечению питанием и воспитанию детей и подростков. Все дети находились в женской группе, и лишь повзрослев, мальчики переходили в группу мужчин; ведущая роль стала принадлежать женщине, то есть наступил век матриархата.
Его суть составляет примитивно-дуальная форма экзогамии в виде запрета брачных отношений между членами родственного (род, фратрия) коллектива в эпоху первобытнообщинного строя. Дуальная организация из двух фратрий составляла племя. Главной функцией дуально-фратриальной организации было регулирование брачных отношений. Принято считать, что племя в зачаточном виде возникло одновременно с родом (по другой точке зрения – несколько позже него), так как экзогамность последнего предполагает постоянные связи (хозяйственные, культурные и в первую очередь – брачные) как минимум между двумя родовыми коллективами[4]. Род здесь – это материнский род: все дети женщин, включенных в один тотем[5], естественно, оказываются родственниками, то есть членами той общины, где они родились; напротив, все дети мужчин остаются «на стороне» – это члены чужих коллективов, они не родные и как таковые вполне доступны для первых в половом смысле.
Существование тотемизма, основной признак которого заключается в том, что тотем считается родоначальником данной социальной группы и каждый индивид тотемного класса – кровным родственником, сородичем каждого члена группы его поклонников, свидетельствует о значимых родственно-племенных связях. Тотемное родство вовсе необязательно совпадает с родством по крови; в тотемических группах первое сплошь и рядом противоречит второму, но всегда родство по имени (общность тотема) оказывается неизмеримо более существенным и важным, чем кровное родство. «Например, мужчина-эму обязан делиться пищей, кровом и т. д. со всеми эму; он должен защищать любого эму, мстить за оскорбление его или убийство. Напротив, что касается родственников в современном, кровном смысле этого слова, всякий эму волен обращаться как с врагами с собственными сыновьями, с братьями, дядями или племянниками (по отцу, не по матери!), поскольку те являются не эму, но, скажем, кенгуру. Иными словами, примитивно-тотемная община не знает никакого другого принципа родства, кроме общности тотема»[6].
Как утверждает Ю. М. Бородай, понятие отцовства в кровнородственном смысле этого слова – относительно очень позднее историческое образование. В подавляющем большинстве примитивных обществ половой акт вообще не связывается с актом рождения; половой акт – это одно дело, рождение ребенка – совершенно другое, между ними не устанавливается причинная связь.
Уже давно было замечено, что у многих народов в основу всех семейных прав кладется происхождение от матери, а не от отца. Сюда следует отнести право наследования племянника, то есть право наследования брату матери, помимо его собственных детей. На основании этого и подобных фактов появилось заключение, что сначала существовал так называемый матриархат, который проявлялся по существу в кровном родстве и многофункциональности женщины, а не в ее главенстве.
Группы женщин и мужчин жили рядом, ведя совместное хозяйство. Вместе с тем развитие и усложнение трудовой деятельности немыслимо вне эволюции форм семейно-брачного поведения людей. Поэтому формы воспроизводства человека (от рождения ребенка до его социализации) в семье неотделимы от трудовой деятельности, так как семья всегда выступала и производителем, и потребителем материальных благ.
Однако первоначально не существовало брака как такового, следовательно, не было и семьи, возникали лишь родовые союзы, в которых господствовал «коммунальный брак». Каждый мужчина, принадлежавший небольшой группе, считал себя мужем всех женщин той же группы. Такие половые отношения у первобытных народов называют гетеризмом.
Ни о каком факте морального осуждения супружеской неверности в те времена речи быть не могло. Ужасным преступлением считалось только прелюбодеяние внутри рода (с матерью или родной сестрой); последнее – смертный грех у всех народов (равно как и внутриродовое убийство).
Итак, особенность исходной дуально-групповой формы экзогамии заключается в том, что здесь вообще отсутствует понятие отцовства в кровнородственном смысле этого слова. Осознание причинной (оплодотворяющей) роли полового акта и параллельно с этим сам интерес именно к кровному родству (и по мужской линии тоже) – все это продукт относительно очень высокой ступени общественного развития. Данный интерес непосредственно связан с возникновением внутри первобытно-тотемной коммуны отношений собственности и основанных на собственности патриархальных семейств.
При этом не «осознание» кровного родства привело к возникновению патриархальной семьи; наоборот, как настаивает Ю. М. Бородай, именно фактическое наличие уже готовой отцовской семьи обусловило и постепенное осознание кровного родства по мужской линии.
В первобытном периоде человечества типичными были следующие виды брачно-семейных отношений: 1) неделимая семья, состоящая из группы родственников: женщины и дети не имеют определенного мужа и отца, они принадлежат всем мужчинам группы; 2) сегментарная семья: глава семьи имеет отдельных жен, у братьев – общие жены, а все сестры имеют несколько общих мужей; 3) индивидуальная семья: общность жен уничтожена, каждый мужчина имеет одну или несколько жен (моногиния, полигиния) или женщина имеет несколько мужей (полиандрия).
Наличие полигамии (многобрачия) у примитивных народов связывают с двумя причинами: 1) отсутствует единобожие, но существует пантеон богов: старший и подчиненные; 2) отсутствует аскеза.
Полигиния закрепилась в тех странах, где господствующей религией является ислам. Девочек там рождалось больше, чем мальчиков, к тому же из-за постоянных войн этот перекос становился еще резче. По законам шариата мусульманин может иметь не более четырех жен, количество наложниц не ограничивалось. Полигамные отношения вовсе не отрицают любовь, но любовь не всегда бывает и в моногамных браках.
Полиандрия возникла, во-первых, вследствие пережитков матриархата, когда женщина выбирала себе мужа (или мужей) по своему вкусу; во-вторых, у некоторых народов были приняты огромные выкупы за невесту, вот и приходилось родителям нескольких братьев «покупать» им одну жену на всех; в-третьих, значительное превышение числа женщин над количеством мужчин в брачном возрасте[7].
Следующим этапом развития брачных отношений является моногамный брак в его современном виде. С возникновением частной собственности и расширением меновой торговли постепенно на первый план выдвигается мужчина, женщина же утрачивает свое положение. Брак, как полагает М. Ридли, это сделка: власть и ресурсы мужчины за репродуктивный потенциал женщины[8].
Задача женщины сводится к рождению детей, которые будут наследовать имущество отца. Вследствие этого на первый план выносится соблюдение супружеской верности. Материнство всегда достоверно известно, а отцовство – нет, и в данном случае единственный надежный способ для мужчины получить в наследники своего собственного ребенка – жестко контролировать и ограничивать женщину. (Вспомним варианты русских народных сказок, где женщина (девушка) находилась в высоком тереме, до которого на простом-то коне и не допрыгнешь – требовался, как правило, волшебный, да еще окружал женщину сонм нянек и мамок, в функции которых входило, кроме всего прочего, следить и приглядывать за своей подопечной.)
Итак, первым собственником стал мужчина. Первой собственностью (добычей) была женщина из чужого клана. Эту «собственность» мужчина силой захватывал себе (покупал – позже) в единоличное владение; он запрещал ей впредь «расходовать» естественный свой дар на всех, кроме себя самого лично.
Таким образом, критерием отцовства является не половой акт, но именно владение, и патриархат по своей психологической сути выражает не власть мужа, а власть отца, поскольку связан с наследственным правом. В этом смысле моногамный союз следовало бы понимать как односторонне-парную связь: женщина к моногамии перешла (ее перевели), а мужчина – нет.
За несколько тысячелетий до новой эры в кодексе вавилонского царя Хаммурапи было закреплено неравенство супругов – кодекс признает моногамию, но разрешает мужу брать наложниц, а за неверность особо строго карает жену. Подобные законы издавались в древние и Средние века во всех странах. Не избежала их и Россия, где женщина была в полной зависимости от мужа, и эта зависимость закреплялась законодательством.
Однако все чаще встречи мужчин и женщин стали носить избирательный характер, что постепенно укрепилось как супружество по выбору. Вероятно, большую роль здесь сыграла женщина. Если уж ее ограничивают, «привязывают» к домашнему очагу, по существу передают в собственность мужа, за которым закрепляются роли кормильца, добытчика и наследователя, то пусть это будет приглянувшийся мужчина. Постепенно моногамия из доминирующего поведения становится доминирующей ценностью. В моногамных парах большое значение имеет выбор, семьи строятся на основе симпатии и любви, ценится супружеская верность.
Впервые в истории равенство мужчин и женщин перед законом провозгласила Французская революция 1793 г., когда были введены брак по взаимному согласию, система разводов, отменено деление детей на законных и незаконнорожденных.
Моногамные брачные связи пережили и деспотический Вавилон, и распутную Грецию, и неразборчивый Рим, и неверное христианское Средневековье, а в индустриальный век стали стержнем семьи[9].
Таким образом, путь к моногамной семье был долгим и сложным. Отношения между полами постоянно претерпевали изменения. Происходят они и ныне: меняются взгляды на полоролевое поведение мужчин и женщин, трансформируются семейные функции.
Факторы, обусловливающие семейные изменения: переход к земледелию, образование городов, разделение труда, формирование систем властного управления.
Во всех странах уровень урбанизации влияет на структуру семьи. Реже встречаются пространные семьи. Уменьшается численность детей в семье. В современных городах резко возрастает свободный выбор партнера. Увеличивается возраст молодых людей, вступающих в брак. Снижается власть родителей над детьми и власть мужчин над женщинами. Усиливаются миграционные процессы, в которые попадает современная семья.
И. С. Голод подчеркивает, что структурные изменения семьи происходят в течение столетия, функциональные – с начала XX в., а активизация личностного взаимодействия супругов – лишь в последние несколько десятилетий. В настоящее время семья строится вокруг супружеских отношений, а не в угоду кровным; возникают альтернативные формы брачно-семейных отношений; брак освобождается от религиозных, национальных, социально-демографических предрассудков; формируются новые способы решения семейных проблем.
Итак, в истории встречались разные варианты брачно-семейных отношений, в которых неизбежно сочетание уникального и универсального, связующих основ и конкретных форм.
Соответственно общий тренд брачно-семейных отношений идет через сплетение универсального и уникального, экономического и психологического. При этом связи (узы) характеризуют в большей степени семейственность отношений, а формы – их брачную сторону (рис. 1.1).
С психологической и этнографической точки зрения для семьи системообразующими являются брачно-семейные отношения.
К факторам, которые фундируют брачно-семейные отношения, относятся:
• общепсихические – речь и язык (вербальная коммуникация, повседневный опыт речи. «Жить – значит участвовать в диалоге: вопрошать, внимать, ответствовать, соглашаться и т. п. В этом диалоге человек участвует весь и всею жизнью: глазами, губами, руками, душой, духом, всем телом, поступками»[10]);
• социально-экономические – труд (совместная деятельность по самообеспечению и выживанию, человеческий труд не только удовлетворяет телесные, физические потребности человека и его семьи, но и формирует семейное объединение через систему родственных связей и супружеских отношений);
• биологические – половое размножение (репродуктивный успех; по данным демографической статистики, от начала неолита и до настоящего времени на земле прожило около 80 миллиардов человек при все возрастающих темпах прироста населения; бесспорным является факт, что никто из наших прямых предков не умер бездетным);
• социально-психологические – взаимопомощь и согласие (взаимность – ключевой момент в кооперации между людьми).
Исходным моментом является встреча двух уникально-универсальных субъектов. Она могла быть случайной, запланированной, долгожданной, специально организованной и пр. Далее срабатывают следующие механизмы (все три или хотя бы какой-то один): коллективистическая идентификация (надо быть с кем-то), аффилиация (стремление быть с кем-то), обособление (желание быть именно с этим партнером). Первый механизм обеспечивает жесткий (зачастую навязанный) выбор, последующие – снижают жесткость, порождают интимный, избирательный характер выбора и обнажают психологическую суть семейных отношений.
Еще изучая родоплеменные отношения, Леви-Брюль писал: «В огромном числе низших обществ, начиная со дня заключения брака, женщина, которая до этого пользовалась величайшей свободой в половом отношении, становится табу для всех членов группы, кроме мужа. Она принадлежит ему не только потому, что он ее приобрел, иногда за очень дорогую цену, и что измена является, таким образом, своего рода кражей, между ней и им устанавливается сопричастность…»[11]