Страница:
Из гадания по книгам великих поэтов возникла так называемая рапсодомантия (греч. Rhapsodomantia) – гадание по стихам «Илиады» или «Энеиды», причем вещую силу имел или первый попавшийся на глаза гадающему стих, или стих, оказавшийся на заранее определенном месте страницы. Один из видов рапсодомантии состоял в сочетании написанных предсказаний с игрой в кости. Подобный способ гаданий практиковался в городе Атталии в Памфилии, а также в римском городе Палестрине (нынешнее Пренесте).
Однако мы далеки от того, чтобы рекомендовать читателю исключительно великих античных авторов (они уважаемы исключительно в силу их древности). Любой действительно великий поэт сможет дать вам предсказание. Так, известный маг и авантюрист древности Джиакомо Казанова пользовался для гадания книгой великого поэта Средневековья Лудовико Ариосто[6] «Неистовый Роланд», причем находил в ней не менее точные предсказания, чем в античной литературе.
Брошенный инквизиторами в печально известную тюрьму Пьомби, или «свинцовую», из-за владения магическими книгами, Казанова спасся из заключения лишь благодаря книге Ариосто. Открыв «Неистового Роланда», он увидел первый стих, и Божья воля открылась перед ним. Он понял, что должен бежать в первую минуту после полуночи, в ночь с 31 октября на 1 ноября. Воспользовавшись тем, что его камера находилась под самой крышей тюрьмы, Казанова сумел отогнуть свинцовые плиты потолка и бежал.
Вот как описывает это гадание сам Казанова: «Я не знал, что надобно мне проделать, дабы судьба посредством Библии открыла, в какой миг обрету я снова свободу, а потому решился спросить о том божественную поэму „Неистовый Роланд “ мессера Лудовико Ариосто, каковую читал добрую сотню раз, и здесь, на чердаке Дворца дожей, наслаждался ею по-прежнему. Я боготворил его гений и полагал, что он гораздо более, нежели Вергилий, подобает для предсказания моего счастья. Когда пришла мне эта мысль, записал я короткий вопрос – я вопрошал пресловутый высший разум, в какой песни у Ариосто содержится предсказание относительно того дня, когда выйду я на свободу. Потом составил я обратную пирамиду из чисел, полученных из слов моего вопроса, и, вычтя из каждой пары цифр число девять, обнаружил, что окончательное число у меня девять. Так установил я, что искомое пророчество находится в девятой песни поэмы. Таким же образом узнал я, в какой станце находится это пророчество, и получил в результате число семь. Наконец, любопытствуя знать стих этой станцы, где находится оракул, я тем же способом получил число 1. Теперь были у меня числа 9, 7, 1; я взял поэму и с замиранием сердца обнаружил в девятой песни, в седьмой станце, следующий первый стих:
«Что же касается Sortes Sanctorum, Григорий Турский[7] доводит до нашего сведения, что когда духовенство прибегало к Sortes, то они обычно клали Библию на алтарь и молились Господу, чтобы Тот явил свою волю и раскрыл им будущее через один из стихов этой книги. Жильбер де Ноген пишет, что в его время (около XII века) был обычай при посвящении епископов прибегать к Sortes Sanctorum, чтобы таким образом узнать успешность и судьбу епископата. С другой стороны, нам говорят, что Sortes Sanctorum было осуждено Собором в Агде в 506 г. В этом случае нам опять остается только спросить: в котором же случае непогрешимость церкви провалилась? Было ли это тогда, когда она запретила то, чем занимался ее величайший святой и покровитель Августин (IV–V вв.), или же в XII веке, когда это открыто и с благословением той же самой церкви применялось духовенством в целях епископских выборов? Или же мы все еще должны верить, что в обоих этих противоречивых случаях Ватикан получил непосредственное вдохновение от „духа Божия“?» (Е. П. Блаватская «Разоблаченная Изида», Т: II).
Глава 2 Предсказательные книги на Руси
Русская библиомантия
Письменность не была известна на Руси до прихода христианства. Ни у праславянских племен, ни у древних германцев, ни у кельтов не было необходимости в письменности, поскольку их интеграция в мировую цивилизацию была довольно низкой, международная торговля отсутствовала, и все эти племена жили своей самодостаточной жизнью.
Однако с приходом в русский мир христианства народ начал цивилизовываться, появилась потребность в священных книгах, затем в ведении летописей, наконец, в книгах учета движения товара. Русь включилась в мировой экономический процесс и продолжает в нем участвовать до сих пор.
Поэтому почтение к священным книгам в русской ворожбе передалось и к Псалтыри, и к Библии. Библиомантия (гадание на древних и священных книгах) имеет довольно давнюю историю, не меньшую, чем существует сама Библия. Однако гадатели прибегают порой и к другим книгам, достаточно древним, чтобы они могли внушить к себе почтение, и изречения из них имели некое прогностическое значение. Многие чувствуют доверие к Гомеру, Гесиоду, Вергилию… Есть гадатели и по Корану, и по Ведам, однако подавляющее большинство отечественных библиомантов прибегают к Библии как таковой или к Псалтыри.
Гадание по Библии – достаточно жесткое испытание для любого человека, ибо далеко не всегда она пророчит «на земле мир и в человецах Божие благоволение» – бывают и очень худые пророчества. В «Истории франков» св. Григорий Турский (538–594) рассказывает, как франкский принц Меровей, страдавший от деспотизма жестокой и воинственной королевы Фредегонды, стал гадать на Библии в базилике Св. Мартина и получил очень мрачные предсказания, особенно одно из них, гласящее: «Господь Бог предаст тебя в руки врагов твоих». Пророчество исполнилось весьма точно: вскоре Меровей был убит приспешниками королевы Фредегонды. Такие точные предсказания отнюдь не были редкостью. И неудивительно, что зачастую считалось, будто предсказатели накликают несчастья, за что их подвергали постоянным гонениям.
Гадание по письму, по книге, сохранившееся со сих пор как забава, в течение древних и Средних веков играло очень важную роль в жизни как западного, так и восточного европейца, а кое-где играет серьезную роль и до сих пор. Первоначально способ гадания по книге был не очень сложен – загадывая о чем-либо, человек берет книгу, разгибает ее наудачу, читает первые слова (или первое слово) на странице, истолковывает прочитанное применительно к задуманному. Иногда гадание несколько осложнялось: страница, на которой чаяли найти ответ, определялась ножом или иглой, втыкаемыми в разрез книги. Так гадали, например, в Средние века по Библии, почему этот способ гадания и получил свое прозвание «библиомантия».
Но в любом случае гадание – это не пустопорожнее времяпрепровождение, а акт игры человека с Богом, и не в игральном павильоне, а напрямую, и на карту ставится не зарплата, а судьба. Задавая вопросы о своем будущем, будьте готовы к любому ответу.
Глава 3 Гадание по псалтыри
Гадание Владимира Мономаха
Методика гадания по псалтыри
Методика библиомантии по И. П. Сахарову
Однако мы далеки от того, чтобы рекомендовать читателю исключительно великих античных авторов (они уважаемы исключительно в силу их древности). Любой действительно великий поэт сможет дать вам предсказание. Так, известный маг и авантюрист древности Джиакомо Казанова пользовался для гадания книгой великого поэта Средневековья Лудовико Ариосто[6] «Неистовый Роланд», причем находил в ней не менее точные предсказания, чем в античной литературе.
Брошенный инквизиторами в печально известную тюрьму Пьомби, или «свинцовую», из-за владения магическими книгами, Казанова спасся из заключения лишь благодаря книге Ариосто. Открыв «Неистового Роланда», он увидел первый стих, и Божья воля открылась перед ним. Он понял, что должен бежать в первую минуту после полуночи, в ночь с 31 октября на 1 ноября. Воспользовавшись тем, что его камера находилась под самой крышей тюрьмы, Казанова сумел отогнуть свинцовые плиты потолка и бежал.
Вот как описывает это гадание сам Казанова: «Я не знал, что надобно мне проделать, дабы судьба посредством Библии открыла, в какой миг обрету я снова свободу, а потому решился спросить о том божественную поэму „Неистовый Роланд “ мессера Лудовико Ариосто, каковую читал добрую сотню раз, и здесь, на чердаке Дворца дожей, наслаждался ею по-прежнему. Я боготворил его гений и полагал, что он гораздо более, нежели Вергилий, подобает для предсказания моего счастья. Когда пришла мне эта мысль, записал я короткий вопрос – я вопрошал пресловутый высший разум, в какой песни у Ариосто содержится предсказание относительно того дня, когда выйду я на свободу. Потом составил я обратную пирамиду из чисел, полученных из слов моего вопроса, и, вычтя из каждой пары цифр число девять, обнаружил, что окончательное число у меня девять. Так установил я, что искомое пророчество находится в девятой песни поэмы. Таким же образом узнал я, в какой станце находится это пророчество, и получил в результате число семь. Наконец, любопытствуя знать стих этой станцы, где находится оракул, я тем же способом получил число 1. Теперь были у меня числа 9, 7, 1; я взял поэму и с замиранием сердца обнаружил в девятой песни, в седьмой станце, следующий первый стих:
Точность стиха и уместность его представились мне столь поразительными, что я – не сказать, чтобы совершенно в это поверил, но, да простит мне читатель, вознамерился со своей стороны сделать все от меня зависящее, чтобы предсказания оракула сбылись. Что удивительно, так это то, что tra il fin eOttobre, e il capo di Novembre лежит одна лишь полночь, и, как увидит читатель, вышел я из тюрьмы тридцать первого октября как раз при звуке полночного колокола. Читателю, какой, прочтя правдивый мой рассказ, пожелает счесть меня суевернейшим на свете человеком, скажу я, что он ошибается. Рассказываю я обо всем этом потому только, что это правда и вещь необычайная, и еще потому, что не придай я предсказанию значения, то, быть может, и не спасся бы».
Tra il fin е Ottobre, е il capo di Novembre
(между концом октября и началом ноября).
«Что же касается Sortes Sanctorum, Григорий Турский[7] доводит до нашего сведения, что когда духовенство прибегало к Sortes, то они обычно клали Библию на алтарь и молились Господу, чтобы Тот явил свою волю и раскрыл им будущее через один из стихов этой книги. Жильбер де Ноген пишет, что в его время (около XII века) был обычай при посвящении епископов прибегать к Sortes Sanctorum, чтобы таким образом узнать успешность и судьбу епископата. С другой стороны, нам говорят, что Sortes Sanctorum было осуждено Собором в Агде в 506 г. В этом случае нам опять остается только спросить: в котором же случае непогрешимость церкви провалилась? Было ли это тогда, когда она запретила то, чем занимался ее величайший святой и покровитель Августин (IV–V вв.), или же в XII веке, когда это открыто и с благословением той же самой церкви применялось духовенством в целях епископских выборов? Или же мы все еще должны верить, что в обоих этих противоречивых случаях Ватикан получил непосредственное вдохновение от „духа Божия“?» (Е. П. Блаватская «Разоблаченная Изида», Т: II).
Глава 2 Предсказательные книги на Руси
Предсказательные книги в старину назывались «отреченными». Так в допетровской Руси именовались сочинения, осужденные Русской православной церковью. Среди отреченных книг были сочинения астрологического и предсказательного характера. Это были странные и неординарные книги. Стоглавый собор (состоявшийся в 1551 г.) под страхом отлучения и проклятия запретил иметь и читать следующие книги: «Рафли», «Шестокрыл», «Вронов грай», «Острологию», «Зодии», «Альманах», «Звездочетец», «Аристотелевы врата» и многие другие. Разумеется, эти книги были суеверными и малонаучными – но это все же были КНИГИ. Запрещение их было равно геноциду. Народ же должен читать, и как можно больше, даже ненужные книги – в любом случае пустопорожние знания отсеиваются, а нужные отлагаются в мозгу. Более того, человек приучается к чтению, в нем появляется тяга к знаниям. Русский народ лишился светских книг, перестал их читать и стал малограмотным – на 200 лет!
Вышедший в те же годы «Домострой» запретил православным христианам «чарование и волхвование и наузы, звездочетие, рафли, алмонаки, чернокнижие…» (подробнее об отреченных книгах и их тексты см. Приложение I).
Таким способом на Руси насаждалось самое настоящее невежество и мракобесие, при котором людей могли сжечь на костре (в то время сжигали прямо в срубах) всего лишь за найденное у них сочинение на иностранном языке, за книгу научную, математическую или за любое другое, не церковное сочинение. Безграмотность и народная тупость приветствовались! Дошло до того, что в нашей церкви некому стало вычислять даже пасхалии и пришлось направлять церковное посольство в Константинополь для обучения русских попов элементарной арифметике. Это был самый настоящий кризис православия – не менее сложный, чем экономический, который происходит начиная с 2009 года.
В связи с этим мы не приняли григорианского календаря, и теперь у нас на 13 дней все религиозные праздники отстают от мировых. Конечно, и католические, и православные священники могут сотни лет отстаивать правоту своей системы летоисчисления, но в любом случае лучше было бы привести календарь к какому-то единому стандарту (как программа Windows стала стандартом для всех компьютеров мира – хороша она или плоха, но она существует).
Великий раскол на Руси состоялся в те же годы господства всеобщей тупости и ослепления, когда сочинение безграмотного армянского монаха произвело самое настоящее смятение в умах миллионов русских людей. Мы далеки от тех времен, но объективно Великий раскол на Русь принес бед не меньше, чем Октябрьский переворот 1917 года и Гражданская война. Это была великая трагедия для страны, которая стала одновременно и великим благом – уходившие от православных раскольники заселяли Сибирь и прочие пустынные области России.
К сожалению, безграмотность, насаждавшаяся в народе, весьма повлияла и на власть, в связи с чем возникла целая эпоха (29 лет), именуемая Смутным временем. И к кому в этот период разброда и шатания, когда под великим вопросом была сама российская государственность, следовало обращаться обычным людям за советом? К попам? Нет, конечно же к ворожеям.
Однако самая главная на Руси предсказательная книга именовалась «Псалтырь» и была не только разрешена духовенством, но и поощряема им для чтения. Дело в том, что пользовались ею не совсем в тех целях, как это рекомендовали священники, но об этом мы подробнее расскажем в последующих главах.
Давайте же подробнее рассмотрим эти книги и рассмотрим, что же в них было хорошего или плохого, дурного или доброго, добропорядочного или позорного.
Вышедший в те же годы «Домострой» запретил православным христианам «чарование и волхвование и наузы, звездочетие, рафли, алмонаки, чернокнижие…» (подробнее об отреченных книгах и их тексты см. Приложение I).
Таким способом на Руси насаждалось самое настоящее невежество и мракобесие, при котором людей могли сжечь на костре (в то время сжигали прямо в срубах) всего лишь за найденное у них сочинение на иностранном языке, за книгу научную, математическую или за любое другое, не церковное сочинение. Безграмотность и народная тупость приветствовались! Дошло до того, что в нашей церкви некому стало вычислять даже пасхалии и пришлось направлять церковное посольство в Константинополь для обучения русских попов элементарной арифметике. Это был самый настоящий кризис православия – не менее сложный, чем экономический, который происходит начиная с 2009 года.
В связи с этим мы не приняли григорианского календаря, и теперь у нас на 13 дней все религиозные праздники отстают от мировых. Конечно, и католические, и православные священники могут сотни лет отстаивать правоту своей системы летоисчисления, но в любом случае лучше было бы привести календарь к какому-то единому стандарту (как программа Windows стала стандартом для всех компьютеров мира – хороша она или плоха, но она существует).
Великий раскол на Руси состоялся в те же годы господства всеобщей тупости и ослепления, когда сочинение безграмотного армянского монаха произвело самое настоящее смятение в умах миллионов русских людей. Мы далеки от тех времен, но объективно Великий раскол на Русь принес бед не меньше, чем Октябрьский переворот 1917 года и Гражданская война. Это была великая трагедия для страны, которая стала одновременно и великим благом – уходившие от православных раскольники заселяли Сибирь и прочие пустынные области России.
К сожалению, безграмотность, насаждавшаяся в народе, весьма повлияла и на власть, в связи с чем возникла целая эпоха (29 лет), именуемая Смутным временем. И к кому в этот период разброда и шатания, когда под великим вопросом была сама российская государственность, следовало обращаться обычным людям за советом? К попам? Нет, конечно же к ворожеям.
Однако самая главная на Руси предсказательная книга именовалась «Псалтырь» и была не только разрешена духовенством, но и поощряема им для чтения. Дело в том, что пользовались ею не совсем в тех целях, как это рекомендовали священники, но об этом мы подробнее расскажем в последующих главах.
Давайте же подробнее рассмотрим эти книги и рассмотрим, что же в них было хорошего или плохого, дурного или доброго, добропорядочного или позорного.
Русская библиомантия
Тем, кто не достиг еще учености, случай этот покажет, что многое из того, что свершилось на свете, без предсказаний никогда бы и не произошло. Свершившись, событие подтверждает пророчество и тем оказывает ему услугу. Если предсказание не сбывается, то грош ему цена; но я отсылаю снисходительного моего читателя к всеобщей истории: там обнаружит он множество событий, какие, не будь они предсказаны, никогда бы и не свершились. Прошу прощения за отступление.
Джиакомо Казанова «История моей жизни»
Письменность не была известна на Руси до прихода христианства. Ни у праславянских племен, ни у древних германцев, ни у кельтов не было необходимости в письменности, поскольку их интеграция в мировую цивилизацию была довольно низкой, международная торговля отсутствовала, и все эти племена жили своей самодостаточной жизнью.
Однако с приходом в русский мир христианства народ начал цивилизовываться, появилась потребность в священных книгах, затем в ведении летописей, наконец, в книгах учета движения товара. Русь включилась в мировой экономический процесс и продолжает в нем участвовать до сих пор.
Поэтому почтение к священным книгам в русской ворожбе передалось и к Псалтыри, и к Библии. Библиомантия (гадание на древних и священных книгах) имеет довольно давнюю историю, не меньшую, чем существует сама Библия. Однако гадатели прибегают порой и к другим книгам, достаточно древним, чтобы они могли внушить к себе почтение, и изречения из них имели некое прогностическое значение. Многие чувствуют доверие к Гомеру, Гесиоду, Вергилию… Есть гадатели и по Корану, и по Ведам, однако подавляющее большинство отечественных библиомантов прибегают к Библии как таковой или к Псалтыри.
Гадание по Библии – достаточно жесткое испытание для любого человека, ибо далеко не всегда она пророчит «на земле мир и в человецах Божие благоволение» – бывают и очень худые пророчества. В «Истории франков» св. Григорий Турский (538–594) рассказывает, как франкский принц Меровей, страдавший от деспотизма жестокой и воинственной королевы Фредегонды, стал гадать на Библии в базилике Св. Мартина и получил очень мрачные предсказания, особенно одно из них, гласящее: «Господь Бог предаст тебя в руки врагов твоих». Пророчество исполнилось весьма точно: вскоре Меровей был убит приспешниками королевы Фредегонды. Такие точные предсказания отнюдь не были редкостью. И неудивительно, что зачастую считалось, будто предсказатели накликают несчастья, за что их подвергали постоянным гонениям.
Гадание по письму, по книге, сохранившееся со сих пор как забава, в течение древних и Средних веков играло очень важную роль в жизни как западного, так и восточного европейца, а кое-где играет серьезную роль и до сих пор. Первоначально способ гадания по книге был не очень сложен – загадывая о чем-либо, человек берет книгу, разгибает ее наудачу, читает первые слова (или первое слово) на странице, истолковывает прочитанное применительно к задуманному. Иногда гадание несколько осложнялось: страница, на которой чаяли найти ответ, определялась ножом или иглой, втыкаемыми в разрез книги. Так гадали, например, в Средние века по Библии, почему этот способ гадания и получил свое прозвание «библиомантия».
Но в любом случае гадание – это не пустопорожнее времяпрепровождение, а акт игры человека с Богом, и не в игральном павильоне, а напрямую, и на карту ставится не зарплата, а судьба. Задавая вопросы о своем будущем, будьте готовы к любому ответу.
Глава 3 Гадание по псалтыри
Псалтырь, или Книга псалмов, – одна из библейских книг Ветхого Завета, – ψαλτήριον по-гречески, tehillim по-еврейски. Книга состоит из 150, а по греческой (и славянской) Библии из 151 песни, или псалма, которые имеют своим содержанием благочестивые излияния восторженного сердца при разных испытаниях жизни. Автором этой книги обыкновенно считают царя Давида, и действительно, во многих псалмах можно найти отголоски его бурной, исполненной всяких превратностей жизни. О написании их в древнерусской литературе существует апокрифическое «Сказание о псалтыри, како написася Давидом царем». По этому апокрифу Давид писал Псалтырь, не зная, откуда идет их «разум»: слова ему шептал ангел. Жабы, бывшие в болоте вблизи дворца царя, кричали во время писания Псалтыри; тогда было отдано приказание изгнать жаб. Но царь три раза подряд находил на своем писании большую жабу, которая сказала: «Не дам тебе хвалить Бога, как не даешь хвалить мне ты». Тогда Давид прекратил преследование жаб, сказав: «Всякое дыхание да хвалит Господа». Всех псалмов было написано 365. Псалтырь был запечатан и опущен в ковчежце в море, где и находился 80 лет. По смерти Давида Соломон бросил в море сети и нашел в них ковчежец, но в них оказалось только 153 псалма, которые и были положены в соборной церкви. Потом псалмы затерялись снова и были найдены Ездрой. Иисус Христос велел своим апостолам бросить сети, и были пойманы 153 рыбы. «Как Давид и Соломон наполнили весь мир псалтырным учением, так и апостолы исполнили мир божества и правой веры; рыбы были Новый Завет и крещение Господне», – заключает рукопись.
В то же время на многих псалмах лежат явные следы позднейшего происхождения. Есть псалмы, относящиеся уже ко временам плена вавилонского, например известный псалом «На реках вавилонских», и даже позже. В общем, Псалтырь есть поэтический сборник, который вырастал постепенно, подобно всякому коллективному поэтическому произведению, и вошел в канон еврейских священных книг уже сравнительно поздно, когда Псалтырь, очевидно, подверглась одной строгой редакции. Вследствие этого Псалтырь носит на себе характер искусственной обработки. Начинается она двумя вступительными псалмами, дающими тон всему сборнику и составляющими как бы введение в него. Сами песни сложены вполне по правилам еврейской поэзии и представляют собой чередование стихов параллелизма, часто достигающих изумительной красоты и силы выражения. Книга псалмов рано сделалась (еще при Давиде, по крайней мере – в некоторых частях) богослужебной книгой, которая употреблялась при богослужении в скинии, а затем и в храме. Впоследствии Псалтырь получила правильное употребление при храмовом богослужении и регулярно прочитывалась или пелась в известные периоды времени. Богослужебное употребление от евреев перешло и к христианам, которые также рано стали употреблять ее в своих молитвенных собраниях (1 Кор., XIV, 26; Кол., Ill, 16).
Архиепископ Новгородский Геннадий считал изучение ее достаточным для того, чтобы быть способным к церковнослужительским должностям. Иногда к изучению Псалтыри присоединялось еще изучение Деяний апостольских и Евангелия. Но вообще изучивший Псалтырь считался человеком грамотным – книжным, т. е. способным читать всякие книги. Научившись читать по Псалтыри, древний русский человек обыкновенно не расставался с ней. «Псалтырь» была не только настольной книгой, которую читали дома в свободное от занятий время, она сопровождала даже в путешествиях. На обычай брать с собой Псалтырь в дорогу указывает, между прочим, то, что следованная Псалтырь, изданная в 1525 г. в Вильно Франциском Скориной, названа «подорожной книжицей». Рейтенфельс, бывший в Москве в 1670 г., говорит о царе Алексее Михайловиче, что он, «употребляя большую часть дня на дела государственные, немало также занимается благочестивыми размышлениями и даже ночью встает славословить Господа песнопениями венценосного пророка». Св. Михаил, князь Черниговский, и боярин его Феодор, замученные в Орде в 1245 г., пели псалмы во время пыток. В монастырях читали Псалтырь не только в свободное от занятий время, но даже во время самых занятий, потому что многие знали ее наизусть. Преподобный Феодосий «пел усты тихо псалтырь» в то время, как руками прял волну или делал что-нибудь другое; инок Спиридон, несмотря на определенное занятие – печь каждый день просфоры для монастыря, успевал прочитывать в день всю Псалтырь; о блаженном Феодоре рассказывается, что он в своей пещере молол жито для браги и в то же время пел псалмы «изуст». Чтением и пением Псалтыри в монастырях строгой жизни братия занимались беспрерывно. В житейском обиходе к чтению Псалтырь прибегали во всех чрезвычайных случаях: читали псалмы над больными, страдавшими тяжкими продолжительными болезнями, и особенно над теми, которых считали находящимися под влиянием нечистых духов. Обычай читать Псалтырь по умершим, соблюдаемый в России и поныне, ведет свое начало от первых времен христианской церкви. Был также в Древней Руси обычай гадать по Псалтыри. Указание на этот обычай можно видеть в словах Владимира Мономаха: «…и отрядив я (отослав послов) взем псалтырю в печали и то ми ся выня: Векую печалуеши душе… Не ревнуй лукавнующим». Псалтырь, естественно, должна была отозваться в письменности Древней Руси. Летопись Нестора, сочинения Феодосия Печерского, митрополита Иллариона, Кирилла Туровского, Серапиона Владимирского и др. наполнены разными местами из псалмов. Владимир Мономах[8] в поучении к своим детям постоянно обращается к псалмам. Весьма ясно также выразилось влияние псалмов и в народной словесности и особенно в притчах и пословицах. Между пословицами очень много таких, которые суть не что иное, как отдельные изречения, заимствованные из разных псалмов и несколько изменившиеся от употребления (таковы, например, пословицы: «гневайся да не согрешай» [псал. 4, 5], «истина от земли, а правда с небеси» [псал. 84,12], «коли не Господь созиждет дом, то всуе труд» [псал. 126, 1]); есть пословицы, составившиеся на основании некоторых изречений псалмов или указывающие вообще на псалмы.
Да и сама почтенная и влиятельная «Голубиная книга»[9] указывает на то уважение, каким проникался русский человек относительно Псалтыри. В одном из ее текстов находим:
В то же время на многих псалмах лежат явные следы позднейшего происхождения. Есть псалмы, относящиеся уже ко временам плена вавилонского, например известный псалом «На реках вавилонских», и даже позже. В общем, Псалтырь есть поэтический сборник, который вырастал постепенно, подобно всякому коллективному поэтическому произведению, и вошел в канон еврейских священных книг уже сравнительно поздно, когда Псалтырь, очевидно, подверглась одной строгой редакции. Вследствие этого Псалтырь носит на себе характер искусственной обработки. Начинается она двумя вступительными псалмами, дающими тон всему сборнику и составляющими как бы введение в него. Сами песни сложены вполне по правилам еврейской поэзии и представляют собой чередование стихов параллелизма, часто достигающих изумительной красоты и силы выражения. Книга псалмов рано сделалась (еще при Давиде, по крайней мере – в некоторых частях) богослужебной книгой, которая употреблялась при богослужении в скинии, а затем и в храме. Впоследствии Псалтырь получила правильное употребление при храмовом богослужении и регулярно прочитывалась или пелась в известные периоды времени. Богослужебное употребление от евреев перешло и к христианам, которые также рано стали употреблять ее в своих молитвенных собраниях (1 Кор., XIV, 26; Кол., Ill, 16).
Архиепископ Новгородский Геннадий считал изучение ее достаточным для того, чтобы быть способным к церковнослужительским должностям. Иногда к изучению Псалтыри присоединялось еще изучение Деяний апостольских и Евангелия. Но вообще изучивший Псалтырь считался человеком грамотным – книжным, т. е. способным читать всякие книги. Научившись читать по Псалтыри, древний русский человек обыкновенно не расставался с ней. «Псалтырь» была не только настольной книгой, которую читали дома в свободное от занятий время, она сопровождала даже в путешествиях. На обычай брать с собой Псалтырь в дорогу указывает, между прочим, то, что следованная Псалтырь, изданная в 1525 г. в Вильно Франциском Скориной, названа «подорожной книжицей». Рейтенфельс, бывший в Москве в 1670 г., говорит о царе Алексее Михайловиче, что он, «употребляя большую часть дня на дела государственные, немало также занимается благочестивыми размышлениями и даже ночью встает славословить Господа песнопениями венценосного пророка». Св. Михаил, князь Черниговский, и боярин его Феодор, замученные в Орде в 1245 г., пели псалмы во время пыток. В монастырях читали Псалтырь не только в свободное от занятий время, но даже во время самых занятий, потому что многие знали ее наизусть. Преподобный Феодосий «пел усты тихо псалтырь» в то время, как руками прял волну или делал что-нибудь другое; инок Спиридон, несмотря на определенное занятие – печь каждый день просфоры для монастыря, успевал прочитывать в день всю Псалтырь; о блаженном Феодоре рассказывается, что он в своей пещере молол жито для браги и в то же время пел псалмы «изуст». Чтением и пением Псалтыри в монастырях строгой жизни братия занимались беспрерывно. В житейском обиходе к чтению Псалтырь прибегали во всех чрезвычайных случаях: читали псалмы над больными, страдавшими тяжкими продолжительными болезнями, и особенно над теми, которых считали находящимися под влиянием нечистых духов. Обычай читать Псалтырь по умершим, соблюдаемый в России и поныне, ведет свое начало от первых времен христианской церкви. Был также в Древней Руси обычай гадать по Псалтыри. Указание на этот обычай можно видеть в словах Владимира Мономаха: «…и отрядив я (отослав послов) взем псалтырю в печали и то ми ся выня: Векую печалуеши душе… Не ревнуй лукавнующим». Псалтырь, естественно, должна была отозваться в письменности Древней Руси. Летопись Нестора, сочинения Феодосия Печерского, митрополита Иллариона, Кирилла Туровского, Серапиона Владимирского и др. наполнены разными местами из псалмов. Владимир Мономах[8] в поучении к своим детям постоянно обращается к псалмам. Весьма ясно также выразилось влияние псалмов и в народной словесности и особенно в притчах и пословицах. Между пословицами очень много таких, которые суть не что иное, как отдельные изречения, заимствованные из разных псалмов и несколько изменившиеся от употребления (таковы, например, пословицы: «гневайся да не согрешай» [псал. 4, 5], «истина от земли, а правда с небеси» [псал. 84,12], «коли не Господь созиждет дом, то всуе труд» [псал. 126, 1]); есть пословицы, составившиеся на основании некоторых изречений псалмов или указывающие вообще на псалмы.
Да и сама почтенная и влиятельная «Голубиная книга»[9] указывает на то уважение, каким проникался русский человек относительно Псалтыри. В одном из ее текстов находим:
Псалтырь-книга – всем книгам мати.
Почему Псалтырь-книга – всем книгам мати?
Поминаются праведных родители:
Потому Псалтырь-книга – всем книгам мати.
Гадание Владимира Мономаха
Письмо, передача мыслей посредством нанесения знаков, – важнейший из атрибутов человеческой цивилизации. Можно сказать, что человечество вышло из дикого состояния, из состояния стада животных, после того, как изобрело письмо. Вначале письмо было рисунком, затем стало пиктограммой, затем иероглифом, затем буквой – таков был путь становления человеческого сознания. Человек осознал себя как венец творения Бога, поскольку смог это осмыслить и запечатлеть письменно, поэтому отношение к книге, как к нити, соединяющей человека с Богом, всегда было очень трепетным, во всяком случае у людей грамотных.
«Ибо встретили меня послы от братьев моих на Волге и сказали: „Поспеши к нам, и выгоним Ростиславичей и волость их отнимем; если же не пойдешь с нами, то мы – сами по себе будем, а ты – сам по себе“. И ответил я: „Хоть вы и гневаетесь, не могу я ни с вами пойти, ни крестоцелование преступить“.
И, отпустив их, взял Псалтырь в печали разогнул ее, и вот что мне вынулось: „О чем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня?“ – и прочее. И потом собрал я эти полюбившиеся слова и расположил их по порядку и написал. Если вам последние не понравятся, начальные хоть возьмите».
Завещание Владимира Мономаха детям.
Литография по рисунку художника Бориса Чорикова. 1836 год
Эти слова, составляющие часть «Поучения» Владимира Мономаха, который в наставление детям сообщает случай из своей жизни: на Волге к нему пришли послы с предложением поднять оружие на Ростиславичей, выгнать их из волости и завладеть ею: в противном случае грозили разрывом с братьями, с которыми Мономах целовал крест. Будучи в нерешительности и поэтому в печали, Владимир взял Псалтырь, которая была с ним в дороге, как видно из его рассказа, раскрыл ее наудачу и прочел выпавшие ему стихи псалма «и то ми сы выня» (и вот что мне вынулось). Затем из «словец» (может быть, «из отдельных слов») или, скорее, букв в начале строк на странице составил себе ответ, руководясь собранными и сложенными подряд этими «словцами», а может быть, нашел его по этим словцам и готовым «аще последние не люба, а передния принимайте».
В этом случае Мономах не был первым, кому пришло в голову погадать таким способом: он применил здесь уже много веков существовавший до него обычай разрешения своих сомнений гаданием по Псалтыри. Гадание же по Псалтыри, в свою очередь, есть только частный случай гадания по священной книге вообще, а это последнее восходит к обычаю – гадать по письму вообще[10].
«Ибо встретили меня послы от братьев моих на Волге и сказали: „Поспеши к нам, и выгоним Ростиславичей и волость их отнимем; если же не пойдешь с нами, то мы – сами по себе будем, а ты – сам по себе“. И ответил я: „Хоть вы и гневаетесь, не могу я ни с вами пойти, ни крестоцелование преступить“.
И, отпустив их, взял Псалтырь в печали разогнул ее, и вот что мне вынулось: „О чем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня?“ – и прочее. И потом собрал я эти полюбившиеся слова и расположил их по порядку и написал. Если вам последние не понравятся, начальные хоть возьмите».
Завещание Владимира Мономаха детям.
Литография по рисунку художника Бориса Чорикова. 1836 год
Эти слова, составляющие часть «Поучения» Владимира Мономаха, который в наставление детям сообщает случай из своей жизни: на Волге к нему пришли послы с предложением поднять оружие на Ростиславичей, выгнать их из волости и завладеть ею: в противном случае грозили разрывом с братьями, с которыми Мономах целовал крест. Будучи в нерешительности и поэтому в печали, Владимир взял Псалтырь, которая была с ним в дороге, как видно из его рассказа, раскрыл ее наудачу и прочел выпавшие ему стихи псалма «и то ми сы выня» (и вот что мне вынулось). Затем из «словец» (может быть, «из отдельных слов») или, скорее, букв в начале строк на странице составил себе ответ, руководясь собранными и сложенными подряд этими «словцами», а может быть, нашел его по этим словцам и готовым «аще последние не люба, а передния принимайте».
В этом случае Мономах не был первым, кому пришло в голову погадать таким способом: он применил здесь уже много веков существовавший до него обычай разрешения своих сомнений гаданием по Псалтыри. Гадание же по Псалтыри, в свою очередь, есть только частный случай гадания по священной книге вообще, а это последнее восходит к обычаю – гадать по письму вообще[10].
Методика гадания по псалтыри
Псалтырь – уникальная книга, по значимости своей для человечества сравнимая разве что с Ведами, творениями Гомера или Вергилия. Гадали по Псалтыри в очень давние времена.
«Если существует какое-либо сомнение, что Григорий Турский одобрил занятие, которое более или менее распространено и по сие время, даже среди строгих протестантов, то прочтите следующее: так как Ландаст, граф Тура, чтобы разорить меня, направился в Тур с королевой Фредегондой, полный злых замыслов против меня, то я удалился в свою молельню в глубокой озабоченности, где взял Псалтырь… Сердце мое возрадовалось во мне, когда мой взор упал на это в семьдесят седьмом псалме: „Он велел им с уверенностью продолжать путь, в то время как море поглотило их врагов“. Соответственно, графом ничего не было сказано в ущерб мне; и в тот же день, уезжая из Тура, его судно было потоплено бурей, и он спасся только тем, что был хорошим пловцом» (Е. П. Блаватская «Разоблаченная Изида», Т. II).
«Если существует какое-либо сомнение, что Григорий Турский одобрил занятие, которое более или менее распространено и по сие время, даже среди строгих протестантов, то прочтите следующее: так как Ландаст, граф Тура, чтобы разорить меня, направился в Тур с королевой Фредегондой, полный злых замыслов против меня, то я удалился в свою молельню в глубокой озабоченности, где взял Псалтырь… Сердце мое возрадовалось во мне, когда мой взор упал на это в семьдесят седьмом псалме: „Он велел им с уверенностью продолжать путь, в то время как море поглотило их врагов“. Соответственно, графом ничего не было сказано в ущерб мне; и в тот же день, уезжая из Тура, его судно было потоплено бурей, и он спасся только тем, что был хорошим пловцом» (Е. П. Блаватская «Разоблаченная Изида», Т. II).
Методика библиомантии по И. П. Сахарову
Видный русский этнограф И. П. Сахаров пишет: «Гадание по Псалтыри принадлежит вместе и сельской и городской жизни. Люди боятся гаданий этого рода, страшась их сбывчивости; но при всем том ворожба эта производится явно, с совершением каких-то молитв. Этим занимаются по большей части домашние люди, старушки… Приступая к ворожбе, берут они ключ, пишут записочки, требуют Псалтырь. Записки вкладываются в Псалтырь. Ключ винтовым концом вкладывают также в Псалтырь, а круговой конец связывают веревочкой с Псалтырем. Потом заставляют постороннего человека держать на указательном пальце ключ со Псалтырем. После этого ворожея тайно читает какой-то псалом. Если в это время завертится Псалтырь, то это означает хороший признак, а гадание бывает удовлетворительно. Если же Псалтырь не вертится, то это худой признак, гадание, не обещающее ничего хорошего… Такой род гадания производится еще и другим способом: берут какую-нибудь книгу, преимущественно духовного содержания, и, не раскрывая ее, задают себе цифру страницы и строчку сверху или снизу наобум. Потом открывают эту страницу и читают. То, что вычитается из определенной незаведомо страницы и строчки, служит ответом на задуманный вопрос. Если он будет ответ не прямой, то его растолковывают по-своему».