Страница:
«Как будто Замок не желает пускать нас в себя, а впустив, сразу пытается выжить обратно, – подумала Катя. – И так было со дня постройки. Нет, раньше, еще когда он только начал строиться, возник пожар. Выходит, еще до начала строительства случилось что-то… Что же?»
Катерина не знала. Не предполагала. Потому сказала, давая себе время подумать:
– Позвольте мне оглядеться здесь.
– Буду признателен, – ответил Дмитрий Андреевич, и Катю умилила его слегка деланная светскость. – Заодно взгляните на это. – Он открыл папку и подал Катерине бумагу с дотошной хронологической таблицей.
Дображанская прошлась по пустым комнатам Замка. В отличие от изысканного фасада в стиле английской неоготики, интерьеры не отличались особым изыском – гладкие стены, гладкие потолки – после полувека коммуналки в нем не осталось архитектурных красот. Лестница, ведшая Катю с этажа на этаж, была похожа на самую обычную лестницу в стандартном позднесоветском доме. Фасадные окна выходили на Андреевский спуск, гостиницу «Андреевскую», где располагался Катин офис, и Замковую гору, известную киевлянам как Лысая Гора. На подоконнике стояли оставшиеся, возможно, от прежних жильцов, завернутые в пыльный целлофан портреты Леси Украинки и Тараса Шевченко, старый синий термос и чашка с отбитой ручкой. Над Лысой Горой кружил снег.
Старшая из трех Киевиц знала об истинных функциях Лыски не понаслышке. Но нынче ведьмацкая Гора была не лысой, а пушистой и белой. Белые склоны, сказочно-белые, облепленные инеем ветви деревьев. И все же, ни пушистой, ни белой по характеру их Гора не была… Может, зря Дмитрий не верил в ведьм? Может, излишне близкое соседство с их Лысой и объясняет все?
Гора вздыбилась – с Днепра подул ветер, взбивая глубокий снег. Внезапно в Замке стало очень холодно. Дом словно заключила в объятия зима, прижала к груди, обняла пышными белыми ледяными руками, обволокла струящимися волосами – за окном понеслись косые космы мелких снежинок. Чудный вид исчез, словно кто-то затер его пальцем…
Катя знобливо поежилась и пошла наверх, под самую крышу. Пол мансарды устилал закаменевший птичий помет. Узкобедрый коридор привел Дображанскую к башне. Знаменитая башенка Замка Ричарда, стройная фигурка которой украшала все классические снимки Андреевского спуска, оказалась изнутри небольшой и полой – декоративной. В нее невозможно было подняться, лишь смотреть снизу на уходящую ввысь пустоту, перечеркнутую множеством деревянных балок, на одной из которых сидели два нахохлившихся голубя. Сверху, из щелей, на Катю летели редкие снежинки.
Она услышала, как в деревянные стены башни ударил ветер. И вдруг Башня тихо запела… Что-то еле слышное, тягучее, похожее на заунывную балладу. Ветер снова ударил по узкой башне, как по струне, песня стала громче, и Кате показалось, что она даже различает слова:
– Ричард Львиное Сердце – добрый король из «Айвенго». Романы про королев, королей, рыцарей нравились мальчикам. А дом действительно похож на замок: башни, стены с зубцами, окошки-бойницы. Вот мальчишки и прозвали его Замком Ричарда…
Кажется, это был голос сторожа, впустившего их сюда:
– Хоть есть еще одна версия происхождения прозвища…
– Какая же? – спросил Дмитрий Андреевич.
– Говорят, ровно столько, сколько существовала коммуналка, в ней жил старый пройдошистый польский еврей Ричард. Он-то и был истинным королем этого замка. Когда он умер, дом сразу расселили… А на пятом этаже до революции в Замке жил известный художник – племянник Тараса Шевченко Фотий Красицкий…
– Екатерина Михайловна, вы здесь? – позвал ее Дмитрий Андреевич. – Я забыл вас представить, – сказал он, когда Дображанская вышла к ним, – местный сторож Агапий. В прошлом – художник с Андреевского.
– Так уж сложилась жизнь, – сказал Агапий, и Кате показалось, что произносить эту фразу для него привычно и не особенно грустно. – Могу нарисовать ваш портрет. За весьма условную плату. Или даже бесплатно… Такую красавицу, как вы, редко встретишь.
– Спасибо, не надо, – сказала Катерина.
Втроем они молча спустились на первый этаж, представлявший собой огромный пустой зал. Катя кашлянула.
– Я вижу: вы совершенно замерзли, – проявил заботу Дмитрий Андреевич. – Если вы заболеете из-за меня, я себе не прощу… Я говорил: меня интересуют еще два дома… Но, с вашего позволения, я покажу вам их завтра. Подвезти вас куда-то?
– Не нужно…
Чтобы вернуться на работу, Кате достаточно было перейти улицу. Но прежде чем сделать это, выйдя из Замка, она обернулась, желая еще раз взглянуть на неразгаданный дом. Высокое здание окружал вечный зеленый строительный забор – рядом прописавшиеся на Андреевском спуске художники развешивали картины для продажи. Сейчас, когда она смотрела на Ричарда снизу вверх, уходящий в небо высокий желтый замок с зубчатыми стенами, узкими и высокими окнами еще больше напоминал сказочную неприступную твердь, где живет заговоренная принцесса…
Или королева?
«Мой Ричард… добрый… моя королева…» – прилипла песня. Две строчки крутились и крутились в мозгу.
И на миг Катя поверила, что, посмотрев в окна башни меж четырех маленьких башенок-пик, увидит там чей-то лик – хозяин или хозяйка самого известного в Киеве дома с привидениями явится своей Киевице… Но не увидела никого, если не считать синего термоса, картонок с портретами и пристроившегося на подоконнике рядом с ними Агапия-сторожа.
Поглядывая сверху вниз на красивую Катю, он быстро рисовал что-то на листе бумаги.
– Прошу вас, только не посылайте меня сразу, – сказало явление, молящее и одновременно словно смеющееся над собой… – Соцопрос. Вы ходите в супермаркет «Экономик»?
– Что?.. Да, хожу, – не стал лгать Руслан.
– Правда? – восхитилось явление так искренне-радостно, точно он сообщил ей, что летал на днях в космос. – Тогда заполнишь анкету? – легко перескочила на «ты» она. – За нее полагается приз, – попыталась подкупить его девушка. Она просяще вгляделась в его лицо и, не дожидаясь ответа, воскликнула, заходя в коридор. – Спасибо! Спасибо огромное… А то мне уже почти все отказали. Не знаю, как обратно на работу идти.
– Тебе за это платят, что ли? – спросил он, следуя за ней в комнату.
Девица была хамски-обаятельной, но не раздражающей. Вроде бы и не «Ух ты!..», но и не обычное «Ничего себе». От нее не било ни под грудь, ни пониже, но при виде ее невесть отчего поднималось настроение, словно ты выпил залпом бокал шампанского – ее глаза сияли, рот улыбался, радость наполняла улыбающиеся щеки, как ветер паруса. Кроме того, у нее была невероятно короткая юбка, гладкая кожа, а объемную грудь прикрывал символический тонкий свитерок.
– Значит, такая у тебя работа, – сказал он, садясь за стол.
– Дурная, я знаю, – охотно согласилась девица. – Нужно другую искать. А ты чем занимаешься?
– Компьютерами.
– А-а-а… – одобрительно прогудела она. – Здорово! А это че? Играешь? – приметила девица стоящую в углу, потрепанную жизнью гитару.
– Так, балуюсь…
– Побалуешь меня?
– Может… А что за приз?
– Во-от! – с видом фокусника, достающего из цилиндра белого кролика, гостья вытащила из сумки бутылку пива. – Подходит?
– Вполне, – он взял ручку и пододвинул к себе листок-анкету, нудно выспрашивающую, как часто он ходит в маркет, какие продукты покупает, участвует ли в акциях. – А можно, – спросил он, проставив несколько галочек, – я уже открою свой приз?
– Конечно. Давай…
Девица была на удивление легкой. Руслан ловко сковырнул пальцем крышку с бутылки.
– А ты не хочешь? – спросил он вежливо.
– Мне приз не положен. Они – подотчетные.
– А если бы у меня была девушка, – предположил он, – ты б тоже предложила ей заполнить анкету в обмен на приз?
– То есть ты предлагаешь мне стать твоей девушкой? – улыбнулась девица. Было непонятно: флиртует она, насмехается, попросту шутит? Но от ее вопроса вдруг сразу стало тепло и тревожно-приятно. – Что ж, решено. Считай, что я твоя дама сердца, – гостья достала вторую бутылку, взяла анкету.
Руслан раскупорил ее бутылку и поднял свою, предлагая чокнуться:
– За знакомство! Как тебя зовут?
– Даша. А тебя?
– Руслан. – Он внезапно некрасиво, резко зевнул. И сразу испугался, что все испортил, – она обидится. Но Даша, похоже, была не из таковских.
– Че, не выспался? Всю ночь за компом сидел? – понимающе спросила она, продолжая ставить галочки. – Или заболел? Вон, у тебя губы обветренные… И выглядишь ты немного подтоптанным…
– Плохо выгляжу?
– Точно неделю не спал.
– Все нормально, я спал. Просто мне всякое снилось… три ночи подряд, – произнес он с сомнением и осекся.
Даша Чуб терпеливо подождала секунд пять и, решив, что за последние без малого восемь минут знакомства они стали еще недостаточно близки, чтоб он доверял ей сомнительные сны, решительно пошла на сближение.
– Знаю! Мне самой иногда такая ересь приснится… Однажды снилось, что я занимаюсь сексом с Мэрилин Монро. Представляешь? А я ведь не лесбиянка вообще! Совсем никаким местом, могу поклясться… Но все было так подробно…
– Как? – ясное дело заинтриговался он.
– Не скажу. А потом еще раз вообще та-а-акое приснилось! – Чуб картинно схватилась за голову.
– Что?
– Нет. Сначала ты расскажи… Что тебе снилось?
– Да ничего особенного, – ему вдруг и в самом деле показалось, что ничего особенного в случившемся не было. – Просто девушка.
– Знакомая?
– Да. То есть нет… Не совсем. Я ее мельком видел.
– И вы с ней того-этого… Во сне?
– Вроде. Не помню…
– Она красивая?
– Очень.
– Ладно, я пошла, – сказала Даша, вставая со стула и засовывая в сумку заполненные анкеты.
А он запоздало вспомнил предостережение умной мамы из старого советского фильма: когда делаешь предложение одной женщине, не вспоминай о другой. Предложение он ей, правда, не делал, но понял, что хочет. Очень. Не руки и сердца, конечно…
– А хочешь, я еще за пивом сгоняю? – с замиранием в сердце предложил он.
– Нет. Мне нужно работать.
– Да разве это работа?
– Тогда мне нужно пойти и уволиться, – резковато отрубила Чуб.
– Ну, с этим ты точно не опоздаешь, – мягко сказал он. – Ты прости, если что. То был просто дурацкий сон. Сама говорила: иногда такое приснится… И не поймешь отчего. Так как?
Он почувствовал, что ее попустило – она улыбнулась и сразу простила. Она была совсем рядом – лишь протяни руку Невыносимо реальная, желанная и такая близкая. Ее глаза смеялись, в них было написано, что он тоже понравился ей и она не намерена это скрывать.
– Ладно, беги за пивом. Вернешься, продолжим… – многообещающе сказала Даша.
– Сию минуту!
Руслан выскочил из квартиры.
Как только за ним захлопнулась дверь, Чуб вздрогнула, явственно ощутив мучительный холод, идущий от существа, стоящего у нее за спиной.
«Ши-ирк!» – сухо перевернулась страница – и вновь тишина.
Маша Ковалева сидела за столом над ворохом книг и конспектов. Пристроившаяся на спинке дивана вернувшаяся с прогулки белая кошка Белладонна тихо мурчала. Тихо-тихо падал снег за окном. И больше всего Маше хотелось, чтобы никто и ничто не нарушало эту почти идиллию… Но внезапно рука Маши, потянувшаяся было к очередной тетради, остановилась в воздухе.
Дом, проведать который она послала Дашу, опять звал ее.
Или не тот дом? Иные голоса?..
Было трудно понять, откуда идут они. Но их было много. Она различала лишь обрывки беседы.
– Скоро… еще одна смерть… прямо на праздник…
Мужчина говорил на древнегреческом, но она понимала слова.
– Кто-то должен спасти его…
– Тот, кто полюбит…
– Он умрет… Так же, как и она…
Пару минут Маша сидела как статуя, боялась пошевелиться, издать ненужный шорох – заглушить и без того еле слышную речь.
Но голоса вдруг угасли. И как она ни старалась, Киевица не могла понять, откуда они пришли к ней.
Чуб резко обернулась, замахиваясь одновременно обеими руками, и встретилась лицом к лицу с Киевским Демоном – господин Киевицкий стоял в углу у окна, отстраненно сложив руки на груди.
– Приветствую вас, Ясная Пани, – сказал он.
– Ты чего здесь? – удивленно спросила Чуб.
– Мне показалось, что вы, уважаемая Дарья Андреевна, намерены вступить в связь с первым встречным.
– А почему бы и нет, если он мне понравился? – отрубила она, отметив, однако, что Демон никогда раньше не величал ее «уважаемой». Хоть было и не ясно, о чем свидетельствовала сия перемена – об уважении или крайнем его раздражении.
– Потому, – сказал он, – что с недавних пор все на Киеве знают вас как мою будущую жену.
– И что из того? – вопросила она, превосходно понимая: ответом на вопрос было само его появление здесь. – Так что мне теперь вообще ни с кем не спать никогда?! – возмутилась Землепотрясная Даша. – Я сделала тебе предложение потому, что хотела спасти. И готова выйти замуж, раз надо. Но чем-чем, а целибатом за твою жизнь я платить не готова.
– Я не просил вас ничем платить, – сухо заметил он. – И не намерен оплачивать свою жизнь позором. Уверяю вас, она мне вовсе не так дорога.
– Ясно, – прочирикала Чуб. – Не стоит благодарности. Это была такая мелочь, спасти тебе жизнь…
Демон бесстрастно посмотрел на настенные часы:
– Я не неволю вас ни в чем, моя Ясная Пани. Достаточно вам, не сходя с места, сказать: «Я отказываюсь брать его в мужья», – и вы снова будете свободны…
– А ты казнен? Я купила твою жизнь за свою свободу! – Даша вдруг ощутила приступ отчаяния. До сего дня она не понимала, в какой логический угол загнала себя.
– В противном случае, – он не собирался вступать с ней в споры – он словно не слышал ее, – у вас есть всего пять минут, чтоб уйти. Ваш друг скоро вернется…
– Хорошо, я уйду! – сказала Чуб, чувствуя, что заводится с каждым словом оттого, что не знает, как ему возразить, чуть не плача от осознания, что угодила в ловушку собственного подвига. – Но мы еще поговорим об этом!..
– Несомненно.
– И не только с тобой!
– Но откуда ты знаешь о его намерениях? – взволнованно спросила Маша. – Он тебе так сказал?
– А если и собирается, я еще тоже подумаю… – отбрыкнулась Чуб. – И скажу ему «нет»! Привет от старых штиблет! Он мне во-още больше не нравится. Он вообще любит не меня, а тебя. И что теперь?..
– Поставь себя на его место, – жалостливо вздохнула Маша.
– Да я уже там стою! – топнула ногой Даша Чуб. – Что я – дура и не понимаю? Баба, которая спит с другими, – паршивая невеста и паскудная жена. Для него лучше смерть, чем такой позор… Я другого не понимаю – что мне теперь делать?!
– А что ты собиралась делать, когда делала ему предложение? – бесстрастно справилась Катя. – О чем ты думала?
– Думала, что, если не я, это сделает Маша и разрушит жизнь себе и своему парню. Ну почему, почему я всегда думаю после того, как сделаю?! – затопала Чуб сразу двумя ногами.
– Нет, – стремительно утешила ее Ковалева, – ты думала. Просто не о себе, а о других. Обо мне, о Мирославе. Спасибо тебе за это!
– Пожалуйста. Хоть ты оценила… В любом случае один несчастный человек, – Даша ткнула себя в грудь, – то есть я, это лучше, чем два – ты и Мир. Но что мне делать? Что? Вы не представляете, как мне тот парень понравился!..
– Амор? – вопросительно мявкнула сидящая на диване Изида Пуфик.
– Удар любви? – присовокупила Белладонна.
– Да, если хотите знать, это вообще, может быть, любовь с первого взгляда! – огласила Даша. – Так сразу… Он такой… вообще замечательный. И я его так хочу… Я хочу…
– Чего именно? – деловито спросила Катя. – Его или замуж за него?
– Скорее первое…
– Тогда не вижу проблемы, – восседающая в кресле с высокой спинкой Катерина с царственным видом возложила руки на поручни кресла. – Веди его в Прошлое и любись там сколько угодно. Если кто-то застукает вас, к примеру, в 1905 году, как он узнает, когда ты пошла туда – до предложения Демону или после? А до помолвки с ним у тебя могло быть сколько угодно любовных связей.
Катерина не знала. Не предполагала. Потому сказала, давая себе время подумать:
– Позвольте мне оглядеться здесь.
– Буду признателен, – ответил Дмитрий Андреевич, и Катю умилила его слегка деланная светскость. – Заодно взгляните на это. – Он открыл папку и подал Катерине бумагу с дотошной хронологической таблицей.
1902 – начались строительные работы. Выяснилось, что архитектурный проект был украден.С самого начала дом вел себя кое-как, не желая подчиняться человеческим законам. Дом-вор. Дом-убийца. Дом-хулиган… Но разве в биографии большинства доходных домов не случалось подобного? Строительство – бизнес. А бизнес – не бывает стерильно чистым.
1904 – строительство подходило к концу. Из-за небрежности двух рабочих произошел пожар. Рабочие погибли. От дома остались лишь капитальные стены.
В конце 1904 – дом был завершен. Оказалось, что городская управа не давала разрешения на его строительство…
Дображанская прошлась по пустым комнатам Замка. В отличие от изысканного фасада в стиле английской неоготики, интерьеры не отличались особым изыском – гладкие стены, гладкие потолки – после полувека коммуналки в нем не осталось архитектурных красот. Лестница, ведшая Катю с этажа на этаж, была похожа на самую обычную лестницу в стандартном позднесоветском доме. Фасадные окна выходили на Андреевский спуск, гостиницу «Андреевскую», где располагался Катин офис, и Замковую гору, известную киевлянам как Лысая Гора. На подоконнике стояли оставшиеся, возможно, от прежних жильцов, завернутые в пыльный целлофан портреты Леси Украинки и Тараса Шевченко, старый синий термос и чашка с отбитой ручкой. Над Лысой Горой кружил снег.
Старшая из трех Киевиц знала об истинных функциях Лыски не понаслышке. Но нынче ведьмацкая Гора была не лысой, а пушистой и белой. Белые склоны, сказочно-белые, облепленные инеем ветви деревьев. И все же, ни пушистой, ни белой по характеру их Гора не была… Может, зря Дмитрий не верил в ведьм? Может, излишне близкое соседство с их Лысой и объясняет все?
Гора вздыбилась – с Днепра подул ветер, взбивая глубокий снег. Внезапно в Замке стало очень холодно. Дом словно заключила в объятия зима, прижала к груди, обняла пышными белыми ледяными руками, обволокла струящимися волосами – за окном понеслись косые космы мелких снежинок. Чудный вид исчез, словно кто-то затер его пальцем…
Катя знобливо поежилась и пошла наверх, под самую крышу. Пол мансарды устилал закаменевший птичий помет. Узкобедрый коридор привел Дображанскую к башне. Знаменитая башенка Замка Ричарда, стройная фигурка которой украшала все классические снимки Андреевского спуска, оказалась изнутри небольшой и полой – декоративной. В нее невозможно было подняться, лишь смотреть снизу на уходящую ввысь пустоту, перечеркнутую множеством деревянных балок, на одной из которых сидели два нахохлившихся голубя. Сверху, из щелей, на Катю летели редкие снежинки.
Она услышала, как в деревянные стены башни ударил ветер. И вдруг Башня тихо запела… Что-то еле слышное, тягучее, похожее на заунывную балладу. Ветер снова ударил по узкой башне, как по струне, песня стала громче, и Кате показалось, что она даже различает слова:
Но отделить реальное от кажущегося она не смогла. Как раз в это время оказавшийся вдруг совсем рядом мужской голос сказал:
Мой Ричард… добрый… моя королева…
Мой Ричард… моя королева…
– Ричард Львиное Сердце – добрый король из «Айвенго». Романы про королев, королей, рыцарей нравились мальчикам. А дом действительно похож на замок: башни, стены с зубцами, окошки-бойницы. Вот мальчишки и прозвали его Замком Ричарда…
Кажется, это был голос сторожа, впустившего их сюда:
– Хоть есть еще одна версия происхождения прозвища…
– Какая же? – спросил Дмитрий Андреевич.
– Говорят, ровно столько, сколько существовала коммуналка, в ней жил старый пройдошистый польский еврей Ричард. Он-то и был истинным королем этого замка. Когда он умер, дом сразу расселили… А на пятом этаже до революции в Замке жил известный художник – племянник Тараса Шевченко Фотий Красицкий…
– Екатерина Михайловна, вы здесь? – позвал ее Дмитрий Андреевич. – Я забыл вас представить, – сказал он, когда Дображанская вышла к ним, – местный сторож Агапий. В прошлом – художник с Андреевского.
– Так уж сложилась жизнь, – сказал Агапий, и Кате показалось, что произносить эту фразу для него привычно и не особенно грустно. – Могу нарисовать ваш портрет. За весьма условную плату. Или даже бесплатно… Такую красавицу, как вы, редко встретишь.
– Спасибо, не надо, – сказала Катерина.
Втроем они молча спустились на первый этаж, представлявший собой огромный пустой зал. Катя кашлянула.
– Я вижу: вы совершенно замерзли, – проявил заботу Дмитрий Андреевич. – Если вы заболеете из-за меня, я себе не прощу… Я говорил: меня интересуют еще два дома… Но, с вашего позволения, я покажу вам их завтра. Подвезти вас куда-то?
– Не нужно…
Чтобы вернуться на работу, Кате достаточно было перейти улицу. Но прежде чем сделать это, выйдя из Замка, она обернулась, желая еще раз взглянуть на неразгаданный дом. Высокое здание окружал вечный зеленый строительный забор – рядом прописавшиеся на Андреевском спуске художники развешивали картины для продажи. Сейчас, когда она смотрела на Ричарда снизу вверх, уходящий в небо высокий желтый замок с зубчатыми стенами, узкими и высокими окнами еще больше напоминал сказочную неприступную твердь, где живет заговоренная принцесса…
Или королева?
«Мой Ричард… добрый… моя королева…» – прилипла песня. Две строчки крутились и крутились в мозгу.
И на миг Катя поверила, что, посмотрев в окна башни меж четырех маленьких башенок-пик, увидит там чей-то лик – хозяин или хозяйка самого известного в Киеве дома с привидениями явится своей Киевице… Но не увидела никого, если не считать синего термоса, картонок с портретами и пристроившегося на подоконнике рядом с ними Агапия-сторожа.
Поглядывая сверху вниз на красивую Катю, он быстро рисовал что-то на листе бумаги.
* * *
Вопяще-громкий дверной звонок оторвал Руслана от компьютера. На пороге стояло нежданное явление: беловолосая девица с круглыми щеками, круглыми глазами, впечатляющей грудью и ворохом листочков в руках.– Прошу вас, только не посылайте меня сразу, – сказало явление, молящее и одновременно словно смеющееся над собой… – Соцопрос. Вы ходите в супермаркет «Экономик»?
– Что?.. Да, хожу, – не стал лгать Руслан.
– Правда? – восхитилось явление так искренне-радостно, точно он сообщил ей, что летал на днях в космос. – Тогда заполнишь анкету? – легко перескочила на «ты» она. – За нее полагается приз, – попыталась подкупить его девушка. Она просяще вгляделась в его лицо и, не дожидаясь ответа, воскликнула, заходя в коридор. – Спасибо! Спасибо огромное… А то мне уже почти все отказали. Не знаю, как обратно на работу идти.
– Тебе за это платят, что ли? – спросил он, следуя за ней в комнату.
Девица была хамски-обаятельной, но не раздражающей. Вроде бы и не «Ух ты!..», но и не обычное «Ничего себе». От нее не било ни под грудь, ни пониже, но при виде ее невесть отчего поднималось настроение, словно ты выпил залпом бокал шампанского – ее глаза сияли, рот улыбался, радость наполняла улыбающиеся щеки, как ветер паруса. Кроме того, у нее была невероятно короткая юбка, гладкая кожа, а объемную грудь прикрывал символический тонкий свитерок.
– Значит, такая у тебя работа, – сказал он, садясь за стол.
– Дурная, я знаю, – охотно согласилась девица. – Нужно другую искать. А ты чем занимаешься?
– Компьютерами.
– А-а-а… – одобрительно прогудела она. – Здорово! А это че? Играешь? – приметила девица стоящую в углу, потрепанную жизнью гитару.
– Так, балуюсь…
– Побалуешь меня?
– Может… А что за приз?
– Во-от! – с видом фокусника, достающего из цилиндра белого кролика, гостья вытащила из сумки бутылку пива. – Подходит?
– Вполне, – он взял ручку и пододвинул к себе листок-анкету, нудно выспрашивающую, как часто он ходит в маркет, какие продукты покупает, участвует ли в акциях. – А можно, – спросил он, проставив несколько галочек, – я уже открою свой приз?
– Конечно. Давай…
Девица была на удивление легкой. Руслан ловко сковырнул пальцем крышку с бутылки.
– А ты не хочешь? – спросил он вежливо.
– Мне приз не положен. Они – подотчетные.
– А если бы у меня была девушка, – предположил он, – ты б тоже предложила ей заполнить анкету в обмен на приз?
– То есть ты предлагаешь мне стать твоей девушкой? – улыбнулась девица. Было непонятно: флиртует она, насмехается, попросту шутит? Но от ее вопроса вдруг сразу стало тепло и тревожно-приятно. – Что ж, решено. Считай, что я твоя дама сердца, – гостья достала вторую бутылку, взяла анкету.
Руслан раскупорил ее бутылку и поднял свою, предлагая чокнуться:
– За знакомство! Как тебя зовут?
– Даша. А тебя?
– Руслан. – Он внезапно некрасиво, резко зевнул. И сразу испугался, что все испортил, – она обидится. Но Даша, похоже, была не из таковских.
– Че, не выспался? Всю ночь за компом сидел? – понимающе спросила она, продолжая ставить галочки. – Или заболел? Вон, у тебя губы обветренные… И выглядишь ты немного подтоптанным…
– Плохо выгляжу?
– Точно неделю не спал.
– Все нормально, я спал. Просто мне всякое снилось… три ночи подряд, – произнес он с сомнением и осекся.
Даша Чуб терпеливо подождала секунд пять и, решив, что за последние без малого восемь минут знакомства они стали еще недостаточно близки, чтоб он доверял ей сомнительные сны, решительно пошла на сближение.
– Знаю! Мне самой иногда такая ересь приснится… Однажды снилось, что я занимаюсь сексом с Мэрилин Монро. Представляешь? А я ведь не лесбиянка вообще! Совсем никаким местом, могу поклясться… Но все было так подробно…
– Как? – ясное дело заинтриговался он.
– Не скажу. А потом еще раз вообще та-а-акое приснилось! – Чуб картинно схватилась за голову.
– Что?
– Нет. Сначала ты расскажи… Что тебе снилось?
– Да ничего особенного, – ему вдруг и в самом деле показалось, что ничего особенного в случившемся не было. – Просто девушка.
– Знакомая?
– Да. То есть нет… Не совсем. Я ее мельком видел.
– И вы с ней того-этого… Во сне?
– Вроде. Не помню…
– Она красивая?
– Очень.
– Ладно, я пошла, – сказала Даша, вставая со стула и засовывая в сумку заполненные анкеты.
А он запоздало вспомнил предостережение умной мамы из старого советского фильма: когда делаешь предложение одной женщине, не вспоминай о другой. Предложение он ей, правда, не делал, но понял, что хочет. Очень. Не руки и сердца, конечно…
– А хочешь, я еще за пивом сгоняю? – с замиранием в сердце предложил он.
– Нет. Мне нужно работать.
– Да разве это работа?
– Тогда мне нужно пойти и уволиться, – резковато отрубила Чуб.
– Ну, с этим ты точно не опоздаешь, – мягко сказал он. – Ты прости, если что. То был просто дурацкий сон. Сама говорила: иногда такое приснится… И не поймешь отчего. Так как?
Он почувствовал, что ее попустило – она улыбнулась и сразу простила. Она была совсем рядом – лишь протяни руку Невыносимо реальная, желанная и такая близкая. Ее глаза смеялись, в них было написано, что он тоже понравился ей и она не намерена это скрывать.
– Ладно, беги за пивом. Вернешься, продолжим… – многообещающе сказала Даша.
– Сию минуту!
Руслан выскочил из квартиры.
Как только за ним захлопнулась дверь, Чуб вздрогнула, явственно ощутив мучительный холод, идущий от существа, стоящего у нее за спиной.
* * *
В Башне Киевиц на Ярославовом валу, 1, было тихо.«Ши-ирк!» – сухо перевернулась страница – и вновь тишина.
Маша Ковалева сидела за столом над ворохом книг и конспектов. Пристроившаяся на спинке дивана вернувшаяся с прогулки белая кошка Белладонна тихо мурчала. Тихо-тихо падал снег за окном. И больше всего Маше хотелось, чтобы никто и ничто не нарушало эту почти идиллию… Но внезапно рука Маши, потянувшаяся было к очередной тетради, остановилась в воздухе.
Дом, проведать который она послала Дашу, опять звал ее.
Или не тот дом? Иные голоса?..
Было трудно понять, откуда идут они. Но их было много. Она различала лишь обрывки беседы.
– Скоро… еще одна смерть… прямо на праздник…
Мужчина говорил на древнегреческом, но она понимала слова.
– Кто-то должен спасти его…
– Тот, кто полюбит…
– Он умрет… Так же, как и она…
Пару минут Маша сидела как статуя, боялась пошевелиться, издать ненужный шорох – заглушить и без того еле слышную речь.
Но голоса вдруг угасли. И как она ни старалась, Киевица не могла понять, откуда они пришли к ней.
* * *
– Кто здесь? Я – Киевица…Чуб резко обернулась, замахиваясь одновременно обеими руками, и встретилась лицом к лицу с Киевским Демоном – господин Киевицкий стоял в углу у окна, отстраненно сложив руки на груди.
– Приветствую вас, Ясная Пани, – сказал он.
– Ты чего здесь? – удивленно спросила Чуб.
– Мне показалось, что вы, уважаемая Дарья Андреевна, намерены вступить в связь с первым встречным.
– А почему бы и нет, если он мне понравился? – отрубила она, отметив, однако, что Демон никогда раньше не величал ее «уважаемой». Хоть было и не ясно, о чем свидетельствовала сия перемена – об уважении или крайнем его раздражении.
– Потому, – сказал он, – что с недавних пор все на Киеве знают вас как мою будущую жену.
– И что из того? – вопросила она, превосходно понимая: ответом на вопрос было само его появление здесь. – Так что мне теперь вообще ни с кем не спать никогда?! – возмутилась Землепотрясная Даша. – Я сделала тебе предложение потому, что хотела спасти. И готова выйти замуж, раз надо. Но чем-чем, а целибатом за твою жизнь я платить не готова.
– Я не просил вас ничем платить, – сухо заметил он. – И не намерен оплачивать свою жизнь позором. Уверяю вас, она мне вовсе не так дорога.
– Ясно, – прочирикала Чуб. – Не стоит благодарности. Это была такая мелочь, спасти тебе жизнь…
Демон бесстрастно посмотрел на настенные часы:
– Я не неволю вас ни в чем, моя Ясная Пани. Достаточно вам, не сходя с места, сказать: «Я отказываюсь брать его в мужья», – и вы снова будете свободны…
– А ты казнен? Я купила твою жизнь за свою свободу! – Даша вдруг ощутила приступ отчаяния. До сего дня она не понимала, в какой логический угол загнала себя.
– В противном случае, – он не собирался вступать с ней в споры – он словно не слышал ее, – у вас есть всего пять минут, чтоб уйти. Ваш друг скоро вернется…
– Хорошо, я уйду! – сказала Чуб, чувствуя, что заводится с каждым словом оттого, что не знает, как ему возразить, чуть не плача от осознания, что угодила в ловушку собственного подвига. – Но мы еще поговорим об этом!..
– Несомненно.
– И не только с тобой!
* * *
– Вы когда-нибудь слышали, чтоб кто-то говорил такое девице, с которой даже не собирается спать? – проговорила она двадцать минут спустя на всю Башню.– Но откуда ты знаешь о его намерениях? – взволнованно спросила Маша. – Он тебе так сказал?
– А если и собирается, я еще тоже подумаю… – отбрыкнулась Чуб. – И скажу ему «нет»! Привет от старых штиблет! Он мне во-още больше не нравится. Он вообще любит не меня, а тебя. И что теперь?..
– Поставь себя на его место, – жалостливо вздохнула Маша.
– Да я уже там стою! – топнула ногой Даша Чуб. – Что я – дура и не понимаю? Баба, которая спит с другими, – паршивая невеста и паскудная жена. Для него лучше смерть, чем такой позор… Я другого не понимаю – что мне теперь делать?!
– А что ты собиралась делать, когда делала ему предложение? – бесстрастно справилась Катя. – О чем ты думала?
– Думала, что, если не я, это сделает Маша и разрушит жизнь себе и своему парню. Ну почему, почему я всегда думаю после того, как сделаю?! – затопала Чуб сразу двумя ногами.
– Нет, – стремительно утешила ее Ковалева, – ты думала. Просто не о себе, а о других. Обо мне, о Мирославе. Спасибо тебе за это!
– Пожалуйста. Хоть ты оценила… В любом случае один несчастный человек, – Даша ткнула себя в грудь, – то есть я, это лучше, чем два – ты и Мир. Но что мне делать? Что? Вы не представляете, как мне тот парень понравился!..
– Амор? – вопросительно мявкнула сидящая на диване Изида Пуфик.
– Удар любви? – присовокупила Белладонна.
– Да, если хотите знать, это вообще, может быть, любовь с первого взгляда! – огласила Даша. – Так сразу… Он такой… вообще замечательный. И я его так хочу… Я хочу…
– Чего именно? – деловито спросила Катя. – Его или замуж за него?
– Скорее первое…
– Тогда не вижу проблемы, – восседающая в кресле с высокой спинкой Катерина с царственным видом возложила руки на поручни кресла. – Веди его в Прошлое и любись там сколько угодно. Если кто-то застукает вас, к примеру, в 1905 году, как он узнает, когда ты пошла туда – до предложения Демону или после? А до помолвки с ним у тебя могло быть сколько угодно любовных связей.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента