Луис Ламур
Тропа чероки

   Гарри и Рут посвящается

   Тропа Чероки обязана своим названием отряду индейцев племени чероки, которые прошли по этому пути в 1848-1849 годах, направляясь к золотым залежам Калифорнии. Судя по сохранившимся записям, они, прежде всего, искали прибежище для своего народа, а уж потом — золото. Обнаружив, что суета «золотой лихорадки» им не по вкусу, чероки вернулись по той же Тропе.
   Когда большая часть солдат, охранявших Перегон через всю страну, отправилась на Гражданскую войну note 1, часть пути от Ларами до Джулсбурга была заброшена из-за постоянных нападений индейцев, и дилижансы шли южнее, на Денвер, а потом по Тропе Чероки до Ларами.
   В моем повествовании действие происходит в той части Тропы, которая идет на север от Денвера через Ла-Порт в Ларами. К северу от Ла-Порта находится свободно простирающаяся равнина, а старая станция в Вирджиния-Дейл сохранилась до сих пор. Разбойники действительно время от времени укрывались в естественных крепостях и горах холмистой западной части каньона Оуэл.
   В некоторых речках вдоль этого пути индейцы чероки находили золото, и это стало одной из причин, вызвавших золотой бум в Колорадо.
   Луис Ламур

Глава 1

   К тому времени, когда дилижанс затормозил и лошади пошли шагом по долгому подъему, Мэри Брейдон была единственным бодрствующим пассажиром. По крайней мере, она так считала. Ничего нельзя было сказать о мужчине, лицо которого прикрывала черная шляпа. Несколько раз ночью Мэри видела, что он шевелится, и, судя по его движениям, было не похоже, что он спит.
   Слабый серо-желтый свет просачивался через окна, засиженные мухами и покрытые пылью. Она выглянула в окно.
   Из темноты уже начинали выступать округлые рыжие холмы. Похоже, это ее новый дом — твердая и бесплодная земля, монотонность которой нарушалась кое-где складками потрескавшегося известняка. Дальше, на восток, лежала цепь Скалистых гор, время от времени они виднелись над пологими холмами.
   Кроме Мэри и ее дочери Пег, в дилижансе было еще четыре пассажира, сидящих в нелепых, неудобных позах — они пытались спать на местах, предназначенных исключительно для сидения.
   Мужчина в черной шляпе, надвинутой на глаза, сидел в задней части дилижанса рядом с ней и Пег. До того как он заснул, Мэри успела рассмотреть его: это был худой, с орлиным носом молодой человек с ничего не выражающим, прямым взглядом и, видимо, никогда не улыбающимися глазами. На нем был темный поношенный пиджак, клетчатая рубашка, серые штаны и револьвер в застегнутой кобуре. Когда он переменил положение, она заметила второй револьвер, засунутый за ремень дулом вперед. К стенке кареты, рядом с ней, был прислонен новенький нарезной карабин. Мэри тотчас же узнала оружие, хотя плохо разбиралась в таких вещах. Она вспомнила, как был доволен ее муж, когда у него появилась возможность купить такое ружье, теперь оно лежало в ее свернутых постельных принадлежностях на верху дилижанса.
   Напротив него сидел хорошо одетый молодой человек в костюме с клетчатой жилеткой. Когда он не спал, то все время пытался поймать ее взгляд. Выражение лица у него было наглое, самонадеянное.
   В дилижансе ехал еще один мужчина — крепко сбитый, коренастый, с короткой бородой, одетый в готовый костюм. Слева у него тоже был револьвер, направленный дулом вперед. Единственной женщиной в дилижансе, не считая Мэри и ее дочери, была ирландка, девушка, всего на два-три года моложе Мэри.
   Словно почувствовав взгляд Мэри, она открыла глаза и бросила взгляд на Пег, которая спала, положив голову на плечо Мэри.
   — Хорошенькая у вас девчушка, мэм.
   — Боюсь, она очень устала.
   — Значит, вы проделали долгий путь?
   — Мы из Вирджинии.
   — Да ну? Это там, где воюют? Ну, та война между штатами, о которой только и говорят?
   — Да, там. Мы уже ее повидали.
   Пег заворочалась, села и потерла глаза.
   — Мамочка? Еще долго?
   — Нет-нет, еще чуть-чуть. Мы почти приехали.
   Коренастый мужчина посмотрел на нее.
   — Не ждите многого от Чероки, мадам. Станция эта — самая плохая на всей тропе. И как Бен Холлидей допустил такое! Совсем на него не похоже. — Он взглянул в окно и добавил: — Еда почти несъедобная, а Скант Лутер, станционный смотритель — подлый, грубый человек, почти все время пьян. Такой хорошенькой женщине не стоит даже и выходить из дилижанса.
   Мужчина в клетчатом жилете наклонился к ней:
   — Мы нигде не встречались? Определенно, вы похожи…
   — Нет. — Тон ее был совершенно ясен. — Вы меня не знаете. Мы никогда не встречались.
   — Но я…
   Из-под полей черной шляпы послышался резкий, раздраженный голос:
   — Слыхали, что сказала леди, мистер? Она сказала, что вы не встречались. Никогда.
   Мужчина в клетчатом жилете вспыхнул от злости:
   — Не думаю!..
   — Вот это верно, мистер, не думаете. На вашем месте я бы начал думать прямо сейчас. Думать медленно и осторожно. В этих местах, если леди говорит, что она тебя не знает, так оно и есть. А кроме того, возможно, что она тебя и знать не хочет.
   Мужчина собрался было дать ему резкую отповедь, но единственный серый глаз, который был ему виден, смотрел на него, как дуло револьвера. Лицо его замерло в гневной маске, и, интуитивно почувствовав неясную опасность, он промолчал.
   Чуть повеселевший, понимающий взгляд коренастого мужчины встретился с глазами Мэри.
   — Скант Лутер управляет самой плохой станцией на тропе, мадам, и водит компанию с плохими людьми. Постоянное пьянство и драки. Марк Стейси, начальник дорожного отдела, сказал мне, что Бен Холлидей хочет уволить Лутера, но ждет его замены.
   — А он не сказал, кто займет его место?
   — Да, мадам, сказал. Он нанял бывшего военного, майора М. О. Брейдона, из кавалерии. Вроде бы его списали из армии по инвалидности, и он искал работу.
   Она встретилась с ним глазами.
   — Я — миссис Брейдон. А также М. О. Брейдон. Майор был убит налетчиками несколько недель назад, и я займу его место.
   Последовало удивленное молчание, а потом заговорила девушка-ирландка:
   — Мэм, прошу прощения, но вы не понимаете, что говорите! Это не место для маленькой хорошенькой девочки! Подумать только! Вы, наверное, шутите, мэм!
   — Отнюдь. Я говорю серьезно. У меня нет выбора. Сражение при Бул-Ран задело краем нашу плантацию. Строения все сожжены, а скот разбежался. Когда война закончится, мы вернемся назад, но сейчас мне нужно зарабатывать на жизнь.
   — Скант Лутер — очень несговорчивый человек, — предупредил крепкий мужчина. — Большинство из нас уважает женщин, но Лутер почти все время пьян.
   — У него не будет причины оставаться, когда я его уволю. Уверена, что мы спокойно уладим это дело.
   — Посмотрим, мадам, — прокомментировал ее собеседник. — Мы подъезжаем.
   Мэри Брейдон наклонилась вперед, чтобы получше видеть. Они ехали по дороге, пролегающей через небольшую, но красивую зеленую долину с редкими деревьями. Перед ними было скопление серых, хорошо знакомых с ветром и дождем зданий, загон для скота и еще деревья.
   Когда они остановились у станции, дверь с шумом распахнулась, и появился большой неопрятный мужчина без пиджака.
   — Здорово, Уилбур! Слезай и давай выпьем! Скажи пассажирам, пускай идут в дом!
   — Мы опаздываем, Скант. Где смена лошадей?
   — Не спеши, а то вспотеешь! Сейчас будут. Давай же, жратва на столе.
   Уилбур Паттишаль сошел с козел.
   — Скант, у нас нет времени. Пусть выводят упряжку прямо сейчас.
   Лутер неспешно огляделся вокруг.
   — Ну-ну, если ты так чертовски спешишь, пойди и приведи ее сам!
   Несколько мужчин сурового вида стояли рядом, один, с бутылкой в руке, засмеялся.
   Мэри Брейдон вышла из дилижанса. Все взоры обратились на нее. В руках она держала распечатанный конверт с письмом, который и вручила Уилбуру.
   — Мистер Паттишаль! Не могли бы вы это прочесть? Пожалуйста, прочтите вслух.
   Уилбур взглянул на письмо, потом посмотрел вокруг и откашлялся.
   «Тому, кого это касается непосредственно: Сим уполномочиваю М. О. Брейдон проследовать до станции Чероки и по прибытии приступить к управлению ею. Также уполномочиваю М. О. Брейдон уволить Сканта Лутера и тех, кого Брейдон сочтет необходимым.
   Марк Стейси, начальник дорожного отдела».
   Последовало настороженное молчание, которое прервала Мэри Брейдон:
   — Мистер Лутер, вы уволены. Немедленно освободите помещение. Берите только то, что принадлежит вам лично.
   Лутер уставился на нее, а потом рассмеялся.
   — Мадам, не выставляйте себя на посмешище. Ни одна женщина не управляет станцией на Тропе Чероки. А здесь-то… здесь индейцы, бандиты. Мадам, вы не продержитесь и двух дней!
   — Мы не обсуждаем мои способности, мистер Лутер. Вы уволены. Предлагаю вам собрать свои вещички и уйти. И, пожалуйста, — она показала на его прихлебателей, — заберите их с собой.
   В какой-то момент Мэри подумала, что он ее ударит. Он сделал было шаг вперед, потом оглянулся направо, налево… Коренастый мужчина, уперев руки в бока, внимательно наблюдал за происходящим. Тут же был и Уилбур Паттишаль.
   Потом Лутер, похоже, впервые заметил мужчину в черной шляпе, стоявшего в сторонке. Что-то в нем, в его позе предупредило Лутера: лучше соблюдать осторожность. Он еще раз взглянул на этого мужчину, однако его упрямство победило. Он попятился и сел в дверном проеме, загородив его.
   — Ладно, леди, если вы думаете, что можете уволить меня, ну же, вперед, увольняйте! Дело касается только вас и меня. Если вы так хороши, что можете управиться со станцией, вам ничего не стоит меня уволить. Давайте же! — Он показал на своих людей: — Они не будут вмешиваться, и те, что приехали в дилижансе, — тоже. Начни они заступаться, пойдет перестрелка, и кого-нибудь уж наверняка прихлопнут. А теперь я вот что скажу: вы сюда не войдете. Ни вы, ни кто другой, пока я этого не позволю, а я…
   Движение было настолько быстрым, что никто ничего не понял. Один шаг — и хлыст Уилбура оказался у нее в руках. Рукоятка его была длиной в четыре с половиной фута, а переплетенная косой плеть — восемь, и как только хлыст оказался у нее в руке, тут же стало понятно, что она умеет с ним обращаться.
   Мэри ударила. Раздался щелчок — словно револьверный выстрел, — и конец хлыста из оленьей кожи содрал кожу с шеи Сканта Лутера. Разозленный неожиданным ударом, он с криком боли вскочил на ноги, и второй удар плети пришелся ему по плечам, третий — по ноге.
   Лутер выругался и ринулся на нее, но она быстро отступила и ударила хлыстом еще раз. Повернувшись, он неловко побежал. Последний удар хлыста порвал ему рубашку. Лутер споткнулся и упал.
   Пока он лежал в пыли, Мэри складывала хлыст.
   — Мистер Лутер, — спокойно сказала она, — вы уволены.
   Он медленно поднялся с земли. Мужчина в черной шляпе небрежно повернулся к нему лицом, а за ним и остальные пассажиры дилижанса. По шее Сканта сочилась кровь, а на плече и спине виднелись вздувшиеся рубцы.
   — Я ухожу, мадам, но я вернусь. Можете быть уверены. Вернусь, когда вы будете меньше всего ожидать меня.
   Не обращая на него никакого внимания, Мэри обратилась к пассажирам:
   — Если вы подождете, я поищу что-нибудь перекусить.
   Один из мужчин замешкался, и теперь она обратила на него внимание.
   — Что вам нужно?
   — Я ухаживаю за лошадьми, мадам. Вот и все!
   — У вас есть пять минут, чтобы выпрячь эту упряжку и запрячь другую. В противном случае можете убираться отсюда подобру-поздорову.
   Он подбоченился.
   — И что будет, если я этого не сделаю?
   — Я запрягу сама, но сообщу о вас Бену Холлидею. Вы нигде больше не найдете работы — от Сент-Джо до Сакраменто.
   Он уставился на нее, потом опустил глаза и отправился в конюшню.
   Мэри вошла в здание станции и в ужасе остановилась.
   На столе груда грязной посуды, по всем четырем углам пустые тарелки и тут же — блюдо с кусками мяса, плавающими в топленом сале.
   Еще больше грязных тарелок было засунуто в раковину. В углу стояла пара грязных поношенных сапог, а на гвоздях, вбитых в стену, висело несколько пыльных пиджаков. Со сломанного карниза свешивалась грязная занавеска.
   Сняв жакет, Мэри закатала рукава и принялась за работу. Сначала она открыла ставни на окнах, и свет устремился в комнату. Потом поставила кипятить воду и, взяв щетку, начала выметать грязь.
   Когда вода нагрелась, она вымыла несколько тарелок, чтобы накормить пассажиров и возницу дилижанса.
   В дверях возник мужчина в черной шляпе.
   — Не беспокойтесь обо мне, мэм. Я поем позднее.
   — Вы не уезжаете с дилижансом?
   — Нет, мэм. Тут мне оставили коня. Хочу забрать его и ехать дальше. — Он помолчал. — Вроде бы поздно отправляться в дальнюю дорогу. Возможно, я постелю себе под деревом на траве. Всего на сегодняшнюю ночь, — добавил он, уходя.
   — Мэм! — Девушка-ирландка появилась у двери. — зовут Мэтти Магиннис. Если позволите, буду рада вам помочь. В мгновение ока я сделаю из всего этого картинку.
   — Конечно, пожалуйста.
   Когда они трудились, мыли посуду и убирались, Мэри спросила:
   — Вы далеко направляетесь, Мэтти?
   — На станцию Рок-Спрингс, коль не найду работы в Ларами.
   — А почему бы вам не остаться и не поработать на меня? Мне нужен кто-нибудь, чтобы помогать по дому и готовить.
   — Я согласна, мэм, спасибо вам.
   Они быстро вытерли скамейки и стол, расставили чистые тарелки и выбросили жирные куски мяса, которые приготовил Лутер. Конечно, потребуется время, но когда все сядут за стол, это будет обед, который всем понравится.
   Она вышла за дверь, чтобы позвать пассажиров к столу, и увидела мальчика.
   Он одиноко стоял на углу конюшни, босой, в лохмотьях. Вид у него был усталый и голодный. На шее висела пара сапог — мужских сапог ручной работы, начищенных до блеска.

Глава 2

   — У вас гость, — сообщил мужчина в черной шляпе. — Во всяком случае, похоже на то.
   — Молодой человек! — позвала Мэри.
   Мальчик не ответил, просто стоял и смотрел на нее. Кто он? Сын одного из дружков Лутера? Или самого Лутера?
   Мэри мало общалась с мальчиками. Не сказать, что вовсе не общалась, но совсем немножко.
   — В чем дело? — спросила она. — Ты что, боишься меня?
   Мальчик шагнул вперед.
   — Никого я не боюсь, и уж во всяком случае, не вас.
   Шляпы у него не было, одежда оказалась гораздо более потрепанной, чем ей показалось вначале. С изможденного лица хмуро смотрели запавшие глаза.
   — Говоришь, что не боишься этой леди? — спросил мужчина в черной шляпе.
   — Я все видел. Если бы не вы, Скант Лутер убил бы ее. С него станется.
   — Ты его знаешь?
   — Знаю. Подлец, дальше некуда.
   Мэри протянула ему руку.
   — Я — Мэри Брейдон. Ты живешь тут неподалеку?
   — Нет.
   — Я назвала свое имя.
   — Меня зовут Уот. — Он на минуту замялся и добавил: — Уот Таннер.
   — Мы как раз кормим пассажиров. Не хочешь ли к нам присоединиться?
   — Если не возражаете. — Он помолчал и посмотрел на свои руки. — Мне нужно умыться.
   Мэри показала на полку на стене здания станции, как раз за углом от двери. Там был медный таз, ведро с водой, кусок мыла и свернутое полотенце.
   — Управляйся сам, а потом приходи в дом. — И она повернулась к мужчине в черной шляпе: — Вы бы тоже что-нибудь съели.
   Он посмотрел на нее и отвел взгляд.
   — Потом. Во вторую смену.
   Мэри проследовала в дом, Уот — за ней. Возница дилижанса вышел и придержал для них дверь, только теперь заметив Уота.
   — Здорово, сынок.
   — Я вам не сынок, — воинственно ответил парнишка.
   Уилбур отступил, лицо em стало хмурым. Он развернул мальчика, чтобы получше его разглядеть.
   — Ага! Вот теперь вижу: ты не мой сын. Но, могу поклясться, кому-то ты доводишься сынком.
   Мальчик уставился на него.
   — Мистер, вы просто куль с… — Оглянувшись, он увидел, что Мэри Брейдон стоит рядом. — Просто не верится, что у вас когда-нибудь был сын.
   — Ты его узнаешь, если увидишь, — ответил Уилбур. — Он ездит верхом на гризли, а на шляпе носит большие мексиканские шпоры. — И направился к дилижансу, чтобы проверить конскую упряжь.
   Из дома появился коренастый мужчина и протянул руку:
   — Меня зовут Кауан, мэм. Клянусь, никогда не видал ничего более замечательного, чем вы с кнутом.
   Мэри покраснела.
   — Боюсь, я…
   — Вы поступили совершенно правильно, только теперь поостерегитесь. Время от времени я езжу этой тропой. Лутер — подлый человек, очень подлый. Вы еще не знаете, на что он способен.
   Уилбур забрался на козлы и освободил тормоз, салютуя поднятым кнутом.
   — Пока еще светло, нужно добраться до следующей станции.
   Он щелкнул кнутом, и упряжка рывком тронулась. Всего минуту Мэри стояла, наблюдая за пыльным облаком, прислушиваясь к удаляющимся звукам. Вот и все. Она вступила в должность. Это ее последнее соприкосновение с прошлым, а как теперь будет складываться жизнь, зависит только от нее.
   Мужчина в черной шляпе поднялся с порога.
   — Если с вами все в порядке, я бы поел.
   — Пожалуйста. — Дверь закрылась, потом открылась снова, и появился Уот. — Мистер Таннер, вы наелись?
   Парнишка посмотрел на нее, подтянул штаны и сказал:
   — Мэм, не называйте меня «мистер». Я полагаю, мы друзья. Зовите меня просто Уот.
   — Спасибо, Уот, путь так и будет.
   Мальчик посмотрел через ее плечо, а потом тихо спросил:
   — Он ваш друг?
   — Мы только что встретились, но он мне здорово помог.
   — Мэм, вам очень повезло. Вы знаете, кто это? Сам Темпль Бун!
   — Боюсь, мне не доводилось слышать о Темпле Буне.
   Уот был потрясен.
   — Мэм, откуда это вы все приехали, что не знаете, кто такой Темпль Бун? Спросите любого от Денвера до Джулсбурга и Ларами, и вам расскажут о Темпле Буне! Он был военным проводником, сопровождал дилижансы, которые перевозят золото, охотился на бизонов, жил с индейцами. Он Делал абсолютно все! Ну, может, даже убил дюжину людей… Конечно, только тех, кого следовало убить.
   — Боюсь, мне нужно еще многое узнать, Уот. — Мэри положила руку ему на плечо. — Ты поможешь мне, Уот? Ты здесь старожил, а я всего-навсего новичок.
   — Мэм, тот, кто может отстегать Сканта Лутера хлыстом, Уже не новичок. Я сам это видел! Ведь никто не осмеливался связаться с ним! Никто! Пока вы не приехали.
   — Уот, становится поздно. Твои родители не будут о тебе беспокоиться?
   Последовало продолжительное молчание.
   — У меня нет родителей. И никто не будет обо мне беспокоиться, и мне никто не нужен.
   — Каждому обязательно кто-то нужен, Уот. У меня есть Пег, но если ты позволишь, то у меня будешь и ты.
   — Мне никто не нужен.
   — Я знаю, Уот, но ты нужен нам — мне и Пег. Мы совершенно одни, и мы не такие сильные, как ты. Если тебе некуда идти, почему бы не остаться с нами? По крайней мере, до тех пор, пока ты не решишь отправиться дальше?
   — Ладно… Мне все равно нужно подзаработать на лошадь. Мужчина без лошади и седла мало что из себя представляет, мэм.
   Тени стали длинными, и солнце зашло. Небольшой ветерок шевелил листья. Мэри осмотрелась вокруг и вздрогнула. Всего на одно мгновение ее мысли перенеслись к родному дому, назад, в Вирджинию, на плантацию. Огромный белый дом с колоннами, экипажи, подъезжающие к двери, ее отец, приветствующий гостей, — ничего больше нет, все ушло навсегда.
   Из дома послышался звон посуды, потом зажгли лампу и появился свет.
   Ночной воздух был прохладным. Оглянувшись назад, она уловила запах сена из конюшни, услышала, как лошади переступают с ноги на ногу… Неужели все это станет теперь ее миром? Неужели прошлого не вернуть? Да и хочет ли она, чтобы оно вернулось?
   — Тот человек, — проговорила вдруг Мэри, — сказал, что он вернется?
   — Да, мэм. И он это сделает. Он должен… или ему придется уехать из этих мест. А уезжать ему не хочется. У него тут слишком много дел.
   — Что ты хочешь сказать, Уот?
   — Да нет… ничего. Похоже, он околачивается тут довольно долго, у него здесь друзья, и все такое. Я просто подумал. что он не захочет уезжать.
   Нет, это не все, о чем он подумал. Мэри была уверена: когда он начал говорить, у него в мыслях было нечто другое. Какие могут быть дела у Сканта Лутера?
   — Уот, почему бы тебе не пойти в дом и не помочь барышням мыть посуду?
   — Нет, мэм.
   — Нет? Но почему же, Уот? Я считала…
   — Нет, мэм. Я буду делать работу по дому. Приносить дрова или таскать воду. Буду кормить лошадей, убирать за ними навоз, но женскую работу делать не стану. У меня есть гордость, мэм. Некоторое время я холостяковал, сам себе готовил и стирал, и так далее, но это совсем другое.
   — Холостяковал?
   — Да, мэм. Так называется, когда мужчина живет один и сам о себе заботится. Вроде он как бы холостяк, ну и называют это «холостяковать».
   — Понимаю. Вижу, мне еще многому придется учиться, Уот.
   — Я помогу вам, мэм. — Он обвел жестом окрестности. — Я никогда не работал в таком месте, но ходил за табуном всю свою жизнь. Я умею запрячь упряжку или оседлать коня, могу пасти скотину. Могу доставлять верхом донесения, смазывать дегтем колеса и ничего не имею против «подай-принеси».
   Темпль Бун задержался за кофе, и когда Мэри вошла, перевел взгляд с нее на Уота. В глазах его была легкая улыбка.
   — Вижу, нашли себе мужика в хозяйство, мэм.
   Она улыбнулась.
   — Похоже, что так. Он собирается остаться и помочь мне.
   Первой ее мыслью было, что они с Пег будут спать в небольшом коттедже, предназначенном для них, но чем больше она размышляла, тем меньше ей нравилась эта идея. Подло оставлять Мэтти одну на станции, лучше им держаться всем вместе. У нее есть ружье мужа, и оно заряжено. Еще ребенком Мэри часто охотилась вместе с отцом на уток и гусей и научилась стрелять.
   — Хорошо бы и у тебя было оружие, Мэтти.
   — Конечно, мэм, это лучше всего, но не бывает дома без оружия. Вот там нож для разделки мяса и поленья для растопки печки, печная заслонка, а здесь — перец в перечнице. Кроме того, мы можем держать под рукой кипяток. Он имеет обыкновение изменять намерения мужчин. Будем управляться тем, что у нас под рукой, мэм. — Уперев руки в бока, Мэтти огляделась. — Можно взять бельевую веревку и протянуть перед дверью, как раз на уровне колен. Когда те, что ворвутся, упадут, можно бросить в них горящее полено или кочергу из камина.
   — Этак можно и убить кого-нибудь!
   — Да, мэм, но ведь когда человек врывается ночью в ваш дом или лезет туда без разрешения, он действует на свой страх и риск.
   — Ты права, Мэтти. Будем держать воду на огне, просто так, на всякий случай.
   — Да, мэм. Много людей было убито еще до того, как изобрели ружье, да и никакое оружие никогда не останавливало тех, кто твердо решился на убийство. Это относится и к женщинам.
   — Кажется, тут во мне нет никакой нужды, — прокомментировал Темпль Бун, не спеша попивавший свой кофе.
   — Мы не знали, что вы хотели нам помочь.
   — Была у меня такая мыслишка, но теперь, пожалуй, я лучше постою в сторонке и понаблюдаю за этим представлением. Плохо только, что вы можете связать не того теленка.
   — Что вы имеете в виду?
   — Положим, Скант Лутер вообще не станет обращать на вас внимания. Ему не нужно приходить сюда и отрывать вас от дел. Теперь за эту станцию отвечаете вы. А что, если он просто угонит ваших лошадей или подожжет сено? Скант Лутер не дурак. Его могут повесить за приставание к женщине, и он об этом знает. Конечно, он может на это пойти, но только если поблизости никого не окажется. Тогда легко все свалить на индейцев или придумать что-нибудь в таком роде.
   Конечно же, Темпль Бун прав. Сначала Мэри подумала, что Лутер захочет отомстить ей лично, но если она будет прятаться в доме, он сделает все что угодно снаружи.
   — Спасибо, мистер Бун. Вы правы. У нас не много оружия, но…
   — Мэм, вообще-то у меня есть револьвер, — вмешалась в разговор Мэтти. — Не очень большой по размеру, но, когда он под рукой, чувствуешь себя увереннее.
   — А конюшню и корраль предоставьте мне, — предложил Бун. — Я никуда не еду, и моя лошадь тоже там стоит.
   — Я не могу просить вас об этом, мистер Бун. Вас могут убить.
   — Нет ни одного мужчины к западу от Миссисипи, которого не могут убить, мэм. Я видел людей, которых насмерть забодал бык или затоптали в давке, которых сбросила лошадь и тащила за собой, потому что нога застряла в стремени. Человек может упасть со скалы, на него может свалиться кирпич или упасть дерево, или он может оказаться под завалом в своем руднике. Есть сто способов убить человека, которые не имеют ничего общего ни с оружием, ни с индейцами, ни с разбойниками. Тут суровью места, мэм.
   — Но это касается только меня.
   — И меня тоже. Я буду спать снаружи, и тот, кто будет шляться тут по ночам, обязательно меня разбудит.
   — Вы наживете себе врагов.
   — У меня они есть, попадаются то тут, то там. Иметь врагов для мужчины неплохо. Излечивает от беспечности.
   Когда Бун вышел на улицу, Мэри закрыла дверь и задвинула засов. Потом подошла к столу и села. Мэтти принесла ей еды и кофейник.
   — Поешьте, мэм. Ночь будет длинной.
   — Да, конечно. А где Пег?
   — Она очень устала. Я устроила ей постель из тех вещей, что вы везли наверху дилижанса. Она уже крепко спит.
   — Кто он, Мэтти?
   — Темпль Бун? Не думайте о нем, мэм. Он из тех, кто сегодня тут, а завтра там. Все время кочует. Возможно, вы никогда его больше не увидите.