Магам повезло, о тварях им сообщили вовремя. Сердцеедки – ночные хищники. Осталось их обнаружить и уничтожить, переходя из дома в дом.
   Окруженная пятью искрящимися шаровыми молниями магистр ордена Воды вместе с Марионом переходили с одного двора на другой. Работали стихийники попарно – сердцеедки не отличались умом, но напасть со спины мозгов им хватало. Так, зачищая последствия жуткого пиршества, Сиелла и Марион дошли до последнего в их списке дома.
   Испепелив сонных сердцеедок на кухне и в кладовке, магесса хотела пройти в спальню, откуда доносился в особенности удушливый запах крови. Марион преградил ей дорогу и стал настойчиво уверять, что помещение осмотрено. Оттолкнув хранителя в сторону, магесса решительно направилась в комнату.
   Она видела много смертей. Ей приходилось убивать самой. Но то, что предстало ее глазам, заставило желудок избавиться от завтрака. Выбравшись на свежий воздух, Сиелла опустилась на землю. Злость росла в ней, не находя выхода. Она точно знала, кого винить в гибели этих несчастных. Если бы Альберт прислушался к словам отступника… Но нет! Он просто отмахнулся от его предостережения. Если бы он сразу проверил реакцию Грани на перемещения… Увы, голову Верховного занимали другие проблемы. Если бы…
   Было столько этих «если бы», что Сиелла в изнеможении потерла увлажнившиеся глаза. Тогда она сказала Мариону, что с удовольствием отхлестала бы Альберта по щекам за непростительную беспечность и самоуверенность. Пускай последовал бы вызов на дуэль, зато она отвела бы душу.
   А потом пришло понимание, что в случившемся виноват не только Альберт. Но и она тоже. Если бы хоть кто-то настоял на проверке слов Эвгуста! Но нет, всем хотелось побыстрее попасть домой.
   Застонав, Сиелла спрятала голову под подушкой. Демонова бессонница! Через пару часов обитатели школы проснутся и с новыми силами приступят к повседневным обязанностям. Одна она останется вареным овощем и не будет готова принимать важные решения.
   Повздыхав, магистр решила, что она обратится к целителю.
 
   Школьный сад пронизывали солнечные лучи. Было совсем не по-осеннему тепло, и Сиелла ступала по извилистой тропинке, довольно щуря глаза. До обеда Марион занимался с двумя истинными дикарями.
   Первые признаки силы проявлялись в семь лет, отчего обучение начинали именно с такого возраста. Дети, принятые позже, тяжелее усваивали знания, а их сила, безудержная и неуправляемая, создавала проблемы как окружающим, так и самим юным магам. Неудивительно, что таких ребят прозвали дикарями: чтобы догнать свою возрастную группу, им приходилось прилагать максимум усилий.
   Истинными дикарями считали тех, кого родители добровольно не отдавали в школу. В соответствии с законом Антара – Микаэль такое своеволие строго каралось – маг должен учиться контролировать силу. Не важно, где он получит свои знания: в школах Братства, при храме одного из семи богов или занимаясь с персональным учителем. Однако если в роду три мага погибали за дело ордена, родственники решали судьбу одаренных, пока им не исполнялось шестнадцать лет. Потом дети уже сами избирали свою участь: учиться управлять собственным даром или оставаться под сдерживающими силу печатями до самой смерти.
   Впервые за годы магистерства Сиеллы орден получил сразу двоих дикарей. Братья-близнецы воспитывались магессой, потерявшей сыновей и мужа в стычке с некромантами. Старуха приложила все силы, чтобы отбить у внуков тягу к магии. Не получилось. Отметив шестнадцатилетие, они решили учиться в школе. И теперь Марион в ускоренном режиме вдалбливал в юные головы общеизвестные знания о магии, стихийниках и орденах.
   Подойдя к беседке, густо увитой отцветающими розами, Сиелла вслушалась в беседу хранителя с учениками.
   – Прежде чем приступить к новой теме, проверим, как вы усвоили предыдущую. Я задаю вопрос, вы отвечаете, не задумываясь. Договорились? – Хорошо поставленный голос Мариона звучал напряженно. Похоже, детишки вывели его из себя. – Вопрос тебе, Гай. Перечисли ордены и назови имена магистров. Быстро!
   Ученик ответил живо, словно произнес детскую считалку.
   – Он ошибся, учитель! Разрешите, я уточню? – Довольный голосок Корина стал для Сиеллы неожиданностью. Обычно в качестве наказания ученика отправляли в помощь библиотекарю, а сегодня Марион почему-то держал его рядом с собой. – Географ – прозвище магистра Земли, а фамилия его, как и моя, Элевтийский. Мы с ним оба сироты и земляки. Вот так-то!
   Сиелла поморщилась: радость ученика по поводу сходства с ее недругом раздражала и, пожалуй, даже оскорбляла. Магесса достала кристалл вызова из-под плаща и сжала в кулаке. Она позвала бы Мариона мысленно, если бы не поднятые хранителем ментальные щиты.
   – Дон, дай определение магической ауры. Расскажи так, как понял ты. – Марион проигнорировал вмешательство Корина, следовательно, его гнев вызвал именно он.
   – Магическая аура – то, чем отличается стихийник от обычного человека. Существует семь типов. Аура уровня красного луча говорит о том, что магу доступны бытовые заклинания и легкие боевые. Среди магов уровня оранжевого луча много мастеров стихий, управляющих силами природы. Желтый уровень, крайне редкий, дает возможность видеть скрытое, это аура стихийников, ищущих одаренных детей. «Зеленые» наделены особенно сильными способностями к целительству. «Голубые» и «синие» – стражи Грани, боевики. Ну а уровень фиолетового луча – творцы новых заклятий, артефактов, самые сильные маги. Из них выбирают хранителей и магистров.
   – Хорошо, Дон. Ответ достойный, хоть и слишком категоричный. С твоих слов можно решить, что маги поделены на касты, что не есть правильно. Да, магистр или хранитель – всегда «фиолетовый», но вот целитель, артефактор и воин могут иметь любую другую ауру. Грубо говоря, аура как емкость, которую наполняет сила. Чем она глубже, тем сильнее, выносливее маг, тем более затратные и сложные заклинания он может творить. Вам понятно?
   – Ага, понятно, что приятней быть бездонным колодцем, чем глиняной чашкой, – хихикнул Корин и вкрадчиво спросил: – А радужные маги? Вы не будете о них рассказывать, учитель? Ведь Антар и Микаэль были именно такими магами?
   – Легенды и мифы мы рассмотрим чуть позже. Раз ты не можешь сдержаться, Корин, я даю возможность внести свою лепту в занятие. Расскажи товарищам, как ты попал в школу. Твой пример докажет им, что даже несвоевременное обучение приносит свои плоды.
   Высокий, худощавый маг вышел из беседки. Его пронзительные карие глаза и нахмуренные угольно-черные брови, на удивление, гармонировали с контрастным серебристо-пепельным цветом волос. Оглядевшись и увидев Сиеллу, Марион широко улыбнулся:
   – Доброго утра, магистр. Хорошая сегодня погода, не так ли?
   – И тебе доброго и светлого, Марион. Прости, что отрываю от урока. – Магесса приняла протянутую руку, они отошли чуть дальше и начали тихий разговор.
   Звонкий голос Корина позволял следить за нитью его рассказа.
   – В общем, как ни обидно звучит, я тоже дикарь. Мои родители умерли, когда мне исполнилось шесть лет. Оказавшись на улице, я сначала попрошайничал, а потом научился воровать…
   – Вижу, что и эту ночь ты провела без сна, – посочувствовал Марион стихийнице.
   – Наведешь на меня утопию? Что-нибудь легкое и спокойное. Убедилась, что сама уснуть не могу. Стоит закрыть глаза – и передо мной снова та комната.
   Марион успокаивающе погладил магессу по плечу.
   – Ты не виновата, никто не виноват. Не забывай, спасти всех не могут даже боги.
   Сиелла встряхнула гривой синих волос и сердито возразила:
   – Боги могут, но не хотят. А мы хотим, но не можем. Но в том, что сталось с теми людьми, виноват Альберт. И все знают, но молчат!
   – Ты не права, Си. Кто мог знать, что проклятый колдун не соврал?
   Было видно, что магистр не согласна, но вместо этого сказала другое:
   – А теперь послушай Корина. Сейчас будет самое интересное.
   – До сих пор не могу поверить, что мальчишка открыл душу тебе. Тогда как я бился за его доверие столько циклов.
   – …Наступил праздник Радужных шаров, день, когда «серые плащи», так мы называли магов, проверяют детей горожан на магическую одаренность. Пока собранные на площади детишки ловят белые шары, их предки и прочие любопытные ротозеи ловят ворон. И совсем не следят за своими карманами. Поэтому я с легкостью их облегчал. И вдруг вытащил из сумы какой-то толстой тетки белоснежный шар. Невзирая на запрет, она хотела прихватить с собой «подарочек» с магического праздника. Я чуть копыта не отбросил от страха, когда шар вдруг ярко вспыхнул синим, а затем засветился ровным белым светом. От неожиданности швырнул его в тетку и дал деру. – Корин сделал эффектную паузу.
   – Ну и? Поймали тебя? – не выдержал один из близнецов.
   – Нет, куда им до меня? – Юный рассказчик негромко хихикнул. – Пришлось много дней прятаться в катакомбах. Наверх поднимался ночью, да и то на пару часов, чтобы добыть еды. На пятую ночь, когда вернулся в свою нору, застал там высокого мужика в сером плаще мага. Бросив добычу ему под ноги, попытался сбежать. Не получилось – зловредный чароплет вдруг оказался передо мной, отрезав единственный путь к спасению.
   Когда Корин снова замолчал, не выдержал второй брат:
   – А дальше что? Из тебя клещами тянуть придется?
   Тяжелый вздох рассказчика – нет, не те слушатели пошли, не ценят драматические приемы.
   – Ну, чародей предложил поговорить. Мне пришлось согласиться, тем более он пообещал заказать столько еды, что пупок развяжется. «Серый плащ», назвавшийся Ронарком, поведал о моей одаренности и принадлежности к ордену Воды. Пока я обгладывал косточки запеченного в меду гуся, он рассказывал о школе и веселых буднях учеников. О счастливом будущем, которое может наступить, если пойду учиться. И лишь прикончив, – с этого момента голос Корина стал мечтательным, – кольцо кровяной колбасы, большое блюдо пирожков и кувшин сметаны, я сообщил, что согласен. И, поверьте, не жалею. Ронарк не солгал – моя жизнь стала лучше. Я один из любимых учеников магистра…
   – Да ладно, хорош врать, магистр не жалует хулиганов, – усомнился один из близнецов.
   – Я никогда не вру в том, что касается магистра, – гордо заявил Корин. – Она, как и Ронарк, подарила мне новую жизнь.
   Сиелла с Марионом переглянулись и не сдержали улыбок. Слышать такое от недавнего «ужаса учителей» – верх блаженства!
   – Думаю, можно их оставить, – одними губами произнес маг. – Они увлечены Корином, а тот наслаждается неподдельным вниманием слушателей.
   Неторопливо они шли по осеннему саду. В воздухе витал запах спелых яблок и меда. Еще пахло сухой травой и землей, прогретой солнцем. Полное увядание сказалось пока лишь на цветах. Деревья, поддерживаемые магией мастера Воды, еще держались. Ханна принадлежала к тем магам, которые настаивают на своем праве оказывать помощь природе и не боятся изменять живую материю. Сиелла смотрела на ее опыты сквозь пальцы, и орден собирал урожаи два-три раза за сезон.
   Тихо переговариваясь, маги оказались около маленького, но щедрого на рыбу озера. Сиелла сбросила обувь и зашла по колено в теплую воду. Марион присел на покатый песчаный берег. Они так увлеклись беседой, что не заметили мастера Воды, замершую в зарослях лозы.
   – Ты думал над планом Альберта?
   Марион, не отрывая взгляда от обнаженных до середины бедра ног Сиеллы, пожал плечами:
   – А что тут думать? Если отшельник не предложит другого выхода, замысел Географа вполне приемлем.
   – Вы, мужчины, ради достижения цели редко думаете о том, какую цену придется платить.
   – Ошибаешься, Си. Мне не безразлична участь детей, я переживаю за них так же, как и ты. Но если встанет вопрос – падение Восточных врат или опасный ритуал, – я соглашусь рискнуть. В конце концов, мы – маги, и дерзость – часть нашей натуры.
   Магистр вышла из воды, Марион помог ей выбраться на берег.
   – Почти убедил, осталось найти третьего дикаря фиолетового уровня.
   Маги ушли. Ханна, невольно подслушавшая их разговор, вышла из высоких зарослей и, задумчиво покусывая кончик выгоревшей толстой косы, долго смотрела им вслед.
 
   …Сиелла босиком шла по бескрайней луговине, сиреневой от колокольчиков. От цветов исходил дивный аромат, с которым не сравнятся ни одни духи. Над головой магессы раскинулся бездонный, индигового цвета, как ее глаза и волосы, небосвод. Золотые лучи солнца пронизывали чистое небо.
   Сиелла брела в высокой траве и чувствовала, как теплая земля впитывает в себя ее печаль, боль и сомнения. Страх отступал, разум заполняло спокойствие. Легче становилось с каждым вздохом.
   И вдруг все резко изменилось. Подул ветер. Сиелла удивленно подняла голову – по небу бежали темные грозовые тучи. Холодно. Воздух замерзал у самых губ, превращаясь в изморозь на коже. Кристаллики инея тонко звенели, осыпаясь с уст. Босые ноги защипало от мороза. Магесса опустила глаза вниз. Трава стремительно чернела и покрывалась белесым налетом…
   Разорвав призрачную паутину исцеляющей утопии, наброшенную на нее Марионом, магистр проснулась. Укутанная в одеяло, она несказанно замерзла в своей теплой спальне. Дыхание, вырываясь изо рта, замерзало, как в лютый мороз. Все еще находясь под действием заклятия хранителя, магесса недоуменно огляделась. В приглушенном свете спальня казалась такой же, как и всегда. Но Сиелла знала, что случилось непоправимое. Медленно сползла с высокой кровати, оставив обувь у изножья. Если повезет, удастся остаться незамеченной достаточно долго, чтобы выполнить задуманное.
   Дверь без скрипа открылась, выпуская стихийницу в полумрак холла. Запах свежей крови, казалось, пропитал воздух. Магистр кошкой шла на странные звуки, раздающиеся в зале совещаний. Близко. Еще немного, о боги, дайте еще пару мгновений побыть необнаруженной!
   У входа в зал на стене висел медный диск. Она ударила по нему ладонью, посылая сигнал бедствия, слышимый лишь взрослыми магами, которые жили в стенах школы. Вздохнув с облегчением, попятилась назад – и, наступив на что-то скользкое, упала в лужу крови.
   Тихий вскрик магессы не остался незамеченным – боднув полураскрытую дверь бугристой головой, из зала совещаний выскользнул элементи. Серокожий, мускулистый, огромный элементи – то ли змей с четырьмя лапами, то ли ящер с удлиненным телом и двумя хвостами.
   Учуяв человека, он выпустил из пасти окровавленную ногу с прилипшими к ней лоскутками черной ткани и принюхался. Вид упавшей на пол конечности, принадлежавший какому-то несчастному боевику, недостаточно бдительному в несении службы, заставил Сиеллу передернуться. Эмоции едва не помешали ей поймать момент, когда элементи взвился в прыжке.
   На рефлексах, выставив руки вперед, магесса бросила в тварь замораживающий сгусток. Но еще в воздухе элементи покрылся льдисто-сизой чешуей и с наслаждением поглотил заклинание.
   – Проклятье! – прошипела Сиелла не хуже представителя пресмыкающихся.
   Элементи оказался из водных.
   Стихийница отпрыгнула вправо, уходя с траектории приземления змееящера. Слетавшие с ладони шаровые молнии, быстро кружась вокруг своей оси, тщетно ударялись о плоть элементи и таяли без следа. Сиелла понимала напрасность своих попыток справиться с порождением черной магии без холодного оружия, но старалась выиграть время. Острый кончик-жало одного из хвостов пробил девушке предплечье. Заклинание «серебристой плети» с шипением отсекло жало – элементи тут же отрастил новое. Град из заостренных кристаллов льда посыпался на тварь, высекая из чешуи безвредные искры.
   Одним из хвостов монстр зацепил магессу, подбив под колени. Сиелла упала, перекатилась – и оказалась в ловушке: змееящер обвивал, опутывал ее новыми кольцами, пока весь не обернулся вокруг ее туловища. Пойманная, она замерла. Немигающие глаза элементи, переполненные жаждой крови, встретились с синими глазами. Затем медленно, растягивая удовольствие, тварь сжала «объятия». Хрустнули кости. Магистр застонала, с ее пальцев сорвались тонкие молнии. Туша змееящера содрогнулась, словно от щекотки. И тогда магесса использовала последнее средство, активировав висящую на шее рубиновую подвеску-амулет. Багровое пламя накрыло их вместе. Элементи взревел, задергался, пытаясь сбить огонь, который быстро растекался по телу, вгрызаясь внутрь, раздирая, пожирая, сводя с ума.
   Запах горелого мяса… визг элементи… вопли человека…
   Еще несколько мгновений – и тварь рефлекторно отшвырнула полузадушенную стихийницу. Багровое пламя стало черным.
   Спустя некоторое время Сиелла, не делая попыток подняться, подползла к поверженному противнику, чтобы убедиться, что он мертв. От громадного трупа веяло жаром и нестерпимо воняло.
   Без единого ожога, но со сломанными ребрами, Иллиан истекала кровью, не в силах исцелить себя самостоятельно. Оставалось ждать помощи и пытаться удержать сознание на рубеже между реальностью и бредом.
   В зал совещаний стекались испуганные маги. Сон окончательно слетел, стоило им увидеть лужи крови в холле.
   – Сиелла! – Марион упал на колени рядом с мертвенно-бледной магессой.
   Она открыла глаза и попыталась улыбнуться.
   – Я уничтожила элементи Воды. Если бы не подарок Карима, мне пришлось бы туго.
   Хранитель вскрикнул, увидев, как закатываются ее глаза. Хотел подхватить магессу на руки – и не успел. Подоспевшая целительница оттолкнула его в сторону.
   – Ты мешаешь, отойди, – прошептала она, возлагая руки на залитую кровью грудь Сиеллы.
   – Мейган, она выживет?
   – Выживет, если позволишь делать мою работу. – Руки целительницы деликатно касались ран, оставляя на них легкую дымку зеленого сияния.
   Болезненно худенькая, достающая хранителю головой лишь до плеча, она обладала ледяной выдержкой и безграничным милосердием. Идеальное для целителя сочетание качеств. Магистр водников сетовала лишь на то, что Мейган боялась телепортироваться.
   Усилиями врачевательницы Сиелла пришла в сознание и тотчас связалась с коллегами, чтобы предупредить о возможном нападении.
   Последующие несколько страшных часов маги-воспитатели совместно с боевиками убирали трупы, лечили раненых, уничтожали следы кровавого пиршества. Не верилось, что одна тварь могла сотворить столько зла и растерзать опытных охранников. Ужасало, что змей, принадлежащий к виду, с которым тяжело справиться магам-водникам, смог пробиться сквозь защитные заклинания стен школы. Если бы не амулет Сиеллы, содержащий заклинание огневиков, орден понес бы большие потери.
   Иллиан уже успела переодеться, когда кристалл связи на шее нагрелся и окрасился зеленым. По привычке помянув Эвгуста, мановением руки она активировала зеркало, которое показало давно ставшую привычной картинку: в кресле с высокой спинкой сидел золотоволосый мужчина. Его красиво очерченные губы приветливо улыбались, а серые глаза оставались ледяными.
   – Приветствую, Иллиан. Буду краток. На школу Эспинса совершено нападение элементи Огня. После твоего сообщения Вариор предусмотрел возможность атаки, но полноценно к ней подготовиться не успел.
   – Жертвы? – Сиелла, вздохнув, сцепила пальцы в замок.
   – Меньше, чем у вас, – три боевика, и все же амулеты других стихий – не выход. Поэтому пока я нахожусь в Семиграде, Вариор примет мои полномочия и отзовет с Приграничья восемь боевых четверок. Распределите их по две на каждую школу – адепты должны быть защищены от элементи любой стихии. Хватит быть легкой мишенью!
 
   Несколько часов до рассвета, а Марион еще не ложился. Жизни магистра ничто не угрожало, и хранитель позволил себе расслабиться, однако сон все равно не спешил одарить его своей милостью.
   И тогда он устроил ревизию своему арсеналу боевых артефактов.
   Амулеты с законсервированными заклинаниями чужих стихий редко кто мог носить на теле долго, не испытывая дискомфорта. К таким уникумам принадлежала Сиелла, Альберт и все семейство Эспинсов. Впрочем, в чужих заклинаниях возникала надобность лишь при встрече с элементи своей стихии. Выложив из сундучка разряженные, хранитель занялся гладом. Острие меча с довольно широкой режущей кромкой позволяло пробить почти любую хитиновую защиту ночных тварей, если, конечно, удавалось к ним подобраться для удара. И все же для многих короткий меч, названный в честь легендарного клинка бога Войны, которым он убил Мрака, – скорее дань традиции, чем необходимость. Впрочем, мастера, великолепно владеющие любым видом холодного оружия, могли бы и поспорить.
   В дверь тихонько постучали. И маг, гадая, кому еще не спится, отложил глад в сторону. Каково же было его изумление, когда на пороге своей спальни он увидел Ханну. В алом халате, с распущенными волосами, достигающими поясницы. В руках у мастера Воды матово поблескивала запыленная бутылка вина.
   – Мне не спится, – промурлыкала девушка, входя в спальню хранителя, – вижу, что и тебе тоже. Думаю, найдется занятие, способствующее сну.
   – Да? – Марион растерялся.
   – Я предлагаю выпить вискурского розового, – улыбнулась Ханна.
   По-хозяйски расхаживая по скупо обставленной спальне хранителя, мастер Воды взяла с подвесной полки два бокала и наполнила их вином. Марион, завороженно наблюдая за покачиванием бедер всегда скромной девушки, сглотнул и взял протянутый бокал. Розовая жидкость слегка пузырилась, источая нежный пьянящий аромат.
   – Предлагаю выпить за погибших товарищей, за мужество и силу нашего магистра. Если бы не Сиелла, нас могло бы уже и не быть. – Ханна пригубила бокал, искоса наблюдая за Марионом.
   Маг согласно кивнул и большими глотками выпил вино. В богатом букете напитка чувствовалась кислинка и едва ощутимая горечь.
   – Мы выпили, можешь идти, – произнес маг. – Если, конечно, ты пришла только за этим.
   – Ты прекрасно знаешь, почему я здесь. Я все еще жду твоего ответа. Знаю, ты любишь Сиеллу, что меня не смущает. И снова предлагаю тебе необременительную связь. – Ханна медленно приблизилась к мужчине и нежно провела ладонью по его щеке.
   Хранитель вздрогнул от прикосновения, но не отстранился. Он оцепенел в растерянности: то ли сказалось нервное напряжение, то ли испугала настойчивость девушки, то ли в голову ударило вино.
   Приподнявшись на цыпочки, мастер Воды одной рукой ласково притянула хранителя за плечи, другой взяла за затылок и наклонила его голову к своей.
   – Соглашайся, Марион, ведь я тебе нравлюсь. – Дыхание магессы у самых его губ воспламеняло кровь. – Ты ведь хочешь поцеловать меня…
   – Не стоит, Ханна, делать то, о чем потом пожалеешь. – Маг попытался сделать шаг назад, но гибкие руки оплели его тело, не позволив отстраниться. – Нападение элементи испугало тебя, и ты стараешься доказать сама себе, что жива.
   – Какие глупости…
   – Нет, Ханна. Поутру мы возненавидим друг друга.
   – Марион, почему ты такой правильный? – Магесса, дразня, коснулась губ мага языком. – Ты не оставил мне выбора – я добавила в вино отвар, пробуждающий желание.
   Хранитель вырвался из нежного плена не по-женски сильных рук.
   – Да как ты посмела, Ханна! Это подло!
   – Марион, правильный мой Марион… ты такой славный, когда сердишься. – Улыбаясь, девушка снова обвилась вокруг мага.
   – Да ты!.. Ты ведьма! – покраснел светловолосый.
   – А когда ты смущаешься, я вся покрываюсь мурашками. – Ханна целовала его отчаянно, самозабвенно.
   Он попытался отойти и не смог – в его крови шумело зелье. А почему бы и нет?.. Кто знает, сколько жизни отпустила им Судьба?
   Он перехватил инициативу в свои руки и, не прекращая поцелуя, оттеснил Ханну к кровати. Повалил девушку на пушистое покрывало и подмял под себя. Ощутив тяжесть желанного тела, магесса счастливо засмеялась. Маг в ответ улыбнулся краешком губ и проложил горячую дорожку из поцелуев на открытом участке кожи. Зубами развязал узел пояса и распахнул халат.

Глава 5
Без масок

   Северная империя, Семиград,
   26-й день пришествия Эвгуста Проклятого
   Боль – единственная нить, которая не дает окончательно затеряться в темноте. Незнакомые голоса. Шепот. Смутные образы. Обрывки картин прошлого.
   Я металась в бескрайнем море боли и тьмы. Я тонула, зная, что никто не протянет руку. Зачем мне возвращаться? Меня никто не ждал. Оставалось сделать последний шаг, но я не успела.
   – Вернись… Иди ко мне, ты нужна мне…
   Боль осталась где-то в темноте. Возвращение к действительности напоминало пробуждение от кошмара, ведь кривая улыбка на белом лице-маске – не самое приятное зрелище после сна.
   Черномаг сидел на краю кровати и крепко держал мою левую руку. Легкое покалывание распространялось от кончиков пальцев вверх, к сердцу, а оттуда разливалось по всему телу. Эвгуст переливал в меня свою силу.
   – Не надо. – Я пыталась вырваться из цепких пальцев. – Хочу умереть, пожалуйста…
   – Нет, ты нужна мне. – Эвгуст медленно покачал головой. – Я не могу отпустить тебя.
   – Зачем? – Я не услышала ответ, вновь окунаясь в забытье.
   Но боль, изгнанная проклятым, ушла.
   Солнечный зайчик удобно устроился на моей щеке. Пришлось перевернуться на бок, чтобы от него спрятаться. Представшая перед глазами картина напугала до глубины души – на моей кровати снова сидел Эвгуст, неподвижный, как статуя.