Страница:
Глава 4
Должно быть, я видела хорошие сны: утро застало меня бодрой и полной сил. Не открывая глаз, я прислушивалась к щебету птиц и монотонному жужжанию сытых пчел, доносившемуся из распахнутого окна. Не считая этих звуков, в комнате было удивительно тихо.
Я посмотрела на Риткину кровать: так и есть, скомканное одеяло, сбитая подушка, а подруги и след простыл. Помчалась к своему шефу ни свет ни заря.
Опустив ноги на прохладный пол, я нашарила тапочки и прошлепала к окну. Заросли цветущего шиповника распространяли вокруг сладкий аромат. Я потянула носом и блаженно улыбнулась, жмурясь от яркого солнца.
Окна нашей комнаты выходили на соседний участок. Я не сразу поняла, что именно показалось мне странным. Присмотревшись внимательнее, я обнаружила за деревьями большой дом. Могу поклясться, но в этом доме никто не жил. За недолгое время, что я провела в Рене ле Шато, я все же успела отметить, какими аккуратными и ухоженными были дома местных жителей. Все, только не этот.
Но дом странным образом привлекал меня. Настолько, что я не смогла преодолеть желания рассмотреть его поближе. Недолго думая, я натянула сарафан, перелезла через низкий подоконник и оказалась в палисаднике. С трудом продравшись сквозь колючий шиповник, я пробралась вплотную к забору, разделяющему участки, и уставилась на дом.
С более близкого расстояния дом показался мне еще мрачнее. Он был полуразрушен. В таком доме легко представить себе привидения. Более-менее целыми выглядели только мансарда и двухэтажное крыло. Стены с облупившейся штукатуркой поросли мхом, крыша прогнулась. Не лучше выглядел и сад. Он так сильно зарос, что дорожки из желтого камня едва угадывались среди сорняков.
Я так поддалась мрачной атмосфере, окружающей заброшенное здание, что, услышав за спиной легкие шаги, вздрогнула от страха и испуганно обернулась.
На дорожке возле дома стояла хорошенькая девочка лет десяти и с интересом разглядывала меня из-под длинной челки.
– Привет, – улыбнулась я незнакомке.
– Здравствуйте, мадемуазель Тони, – ответила девочка и тоже улыбнулась. У нее был приятный звонкий голосок. – Меня зовут Мари.
– Очень приятно. А откуда ты знаешь мое имя? – спросила я, выбираясь из кустов.
– Мне тетя сказала. Вы с мадемуазель Ритой живете в той комнате со вчерашнего дня, – девочка небрежно махнула рукой в сторону нашего окна, продолжая с любопытством изучать мои исцарапанные ветками ноги. – А зачем вы лазили в кусты?
Вопрос застал меня врасплох. Надо сказать, моя незапланированная экскурсия со стороны выглядела несколько странно. Я не смогла придумать достойной отговорки и сказала правду:
– Меня заинтересовал соседний дом, он выглядит совсем заброшенным.
– Там давно никто не живет, – кивнула девочка.
– А почему?
– Не знаю. Он очень большой и старый. Тетя не разрешает мне туда ходить. А я и не собираюсь. Мне он совсем не нравится.
«Мне тоже», – подумала я, но промолчала. Мне хотелось разузнать еще что-нибудь о таинственном доме, но в эту минуту в нашем окне неожиданно появилась физиономия Ритки. Она нетерпеливо махала руками, изображая ветряную мельницу, что должно было означать ее желание немедленно сообщить мне что-то очень важное.
Я немного помедлила, соображая, прилично ли влезать в свою комнату через окно на глазах хозяйской племянницы, потом в конце концов решилась и, попрощавшись с малышкой Мари, вернулась в дом тем же путем, что и вышла.
– Что у тебя за пожар? – спросила я, недовольная тем, что не успела расспросить Мари как следует. Дом волновал меня в данную минуту куда больше, чем запыхавшаяся Ритка.
– Не ворчи. Моя работа накрылась медным тазом, – выпалила подруга.
– Как это? – От неожиданности я плюхнулась на только что застеленную кровать. – Чухутин тебя выгнал? Вот подлец!
– Нетушки, – довольно хихикнула Ритка. – Он не уволил. Это его уволили, если можно так сказать. Так ему и надо, старому своднику.
– Да объясни ты толком, что случилось? – не выдержала я.
– Все просто, – заявила Ритка, усаживаясь напротив меня. – Чухутин забрался в эту глушь, чтобы прикупить себе домик. Уж не знаю, чем его так прельстила эта старая развалина на горе, только он загорелся как факел. Вот вынь ему и положь старинный замок.
– Представляю, как смотрелась бы эта обезьяна на фоне замка, – не удержалась я.
Ритка согласно кивнула.
– Точно. Замок стоит тут с незапамятных времен и лет пятьдесят никому и задаром не был нужен. О нем тут болтают всякие ужасы.
Я отметила про себя упоминание об ужасах, но перебивать Ритку не стала, решив разузнать все позднее. Она продолжала:
– И, можешь себе представить, аккурат накануне нашего прибытия сюда, когда шеф провел все предварительные переговоры и оставалось только подписать купчую и выложить денежки, нашелся кто-то очень шустрый и… – она выдержала драматичную паузу, – перекупил домишко! Нет, я всегда говорила, есть справедливость на этом свете!
– Но Чухутин наверняка устроит скандал! – пораженно воскликнула я.
– А он его уже устроил. Я вся краснела и бледнела, когда переводила то, что он кричал владельцу агентства. У нас в институте не преподавали ненормативную лексику! Пришлось говорить от себя, хорошо, что шеф ни в зуб ногой во французском.
– А как восприняло этот случай само агентство?
– Да никак! Сама удивляюсь. Им придется заплатить огромную неустойку, но, видать, тот, кто слямзил замок, в средствах не стеснен. Они, и глазом не моргнув, сразу согласились возместить убытки. А шеф заломил таку-у-ю сумму!
– Ну дела, – покачала я головой. – Что же нам теперь делать?
– Отдыхать, чего же еще?! У нас же есть пятьсот баксов. Кроме этого, Чухутин дал мне деньги на обратный билет и еще две сотни за сегодняшние переговоры. Комната оплачена им же на две недели вперед, и мы вполне можем пожить здесь в свое удовольствие.
События сменяли друг друга так быстро, что я не успевала как следует сориентироваться, но пожить немного в этой сказочно красивой деревушке мне очень хотелось. В конце концов, нам роскошь ни к чему, а с голоду мы умереть не должны. Решено. Остаемся.
Я сообщила Ритке, что согласна с ее предложением, и мы решили отпраздновать неожиданно свалившуюся на голову свободу во вчерашнем ресторанчике. Тем более что обе еще не завтракали.
Во дворе Габриэла развешивала для просушки белье. Увидев нас, она приветливо махнула рукой.
– А как называется замок, который проворонил Чухутин? – спросила я, подходя к калитке.
– Вилла Тонье.
– Вилла Тонье? Странное название. Мне казалось…
– Мадемуазель! Подождите! Мадемуазель!
Услышав взволнованный голос мадам Габриэлы, мы с Риткой как по команде обернулись. Хозяйка спешила к нам с максимально возможной для ее комплекции скоростью. Ее лицо выглядело таким взволнованным, что мы испуганно переглянулись, решив, что случилось какое-то несчастье. Приблизившись, Габриэла затараторила так быстро, что я не смогла разобрать ни слова.
– Что она говорит? – спросила я Риту.
– Она просит нас ни в коем случае не ходить на виллу Тонье. Говорит, что услышала название виллы и поспешила предупредить.
Странно, но вчерашнее скептическое отношение хозяйки к местным преданиям как-то не вязалось с ее сегодняшним волнением.
– Мы вовсе не собирались туда ходить, – заверила я. – Но что страшного в этой вилле?
– Не спрашивайте, мадемуазель Тони, – замотала головой Габриэла. – Может быть, все это только байки, но послушайтесь моего совета, держитесь от старого замка подальше!
Мы еще раз пообещали, что так и сделаем, но она, кажется, не очень нам поверила.
– Слишком много тайн для такой маленькой деревни, – хмыкнула Ритка, когда мы вышли за ворота.
Я была с ней полностью согласна и рассказала о странном доме, расположенном по соседству.
Позавтракав свежими круассанами, мы, не сговариваясь, решили наведаться в местную церковь, так как это была пока единственная известная нам достопримечательность, если не считать виллы Тонье. Но туда мы поклялись не ходить.
Я посмотрела на Риткину кровать: так и есть, скомканное одеяло, сбитая подушка, а подруги и след простыл. Помчалась к своему шефу ни свет ни заря.
Опустив ноги на прохладный пол, я нашарила тапочки и прошлепала к окну. Заросли цветущего шиповника распространяли вокруг сладкий аромат. Я потянула носом и блаженно улыбнулась, жмурясь от яркого солнца.
Окна нашей комнаты выходили на соседний участок. Я не сразу поняла, что именно показалось мне странным. Присмотревшись внимательнее, я обнаружила за деревьями большой дом. Могу поклясться, но в этом доме никто не жил. За недолгое время, что я провела в Рене ле Шато, я все же успела отметить, какими аккуратными и ухоженными были дома местных жителей. Все, только не этот.
Но дом странным образом привлекал меня. Настолько, что я не смогла преодолеть желания рассмотреть его поближе. Недолго думая, я натянула сарафан, перелезла через низкий подоконник и оказалась в палисаднике. С трудом продравшись сквозь колючий шиповник, я пробралась вплотную к забору, разделяющему участки, и уставилась на дом.
С более близкого расстояния дом показался мне еще мрачнее. Он был полуразрушен. В таком доме легко представить себе привидения. Более-менее целыми выглядели только мансарда и двухэтажное крыло. Стены с облупившейся штукатуркой поросли мхом, крыша прогнулась. Не лучше выглядел и сад. Он так сильно зарос, что дорожки из желтого камня едва угадывались среди сорняков.
Я так поддалась мрачной атмосфере, окружающей заброшенное здание, что, услышав за спиной легкие шаги, вздрогнула от страха и испуганно обернулась.
На дорожке возле дома стояла хорошенькая девочка лет десяти и с интересом разглядывала меня из-под длинной челки.
– Привет, – улыбнулась я незнакомке.
– Здравствуйте, мадемуазель Тони, – ответила девочка и тоже улыбнулась. У нее был приятный звонкий голосок. – Меня зовут Мари.
– Очень приятно. А откуда ты знаешь мое имя? – спросила я, выбираясь из кустов.
– Мне тетя сказала. Вы с мадемуазель Ритой живете в той комнате со вчерашнего дня, – девочка небрежно махнула рукой в сторону нашего окна, продолжая с любопытством изучать мои исцарапанные ветками ноги. – А зачем вы лазили в кусты?
Вопрос застал меня врасплох. Надо сказать, моя незапланированная экскурсия со стороны выглядела несколько странно. Я не смогла придумать достойной отговорки и сказала правду:
– Меня заинтересовал соседний дом, он выглядит совсем заброшенным.
– Там давно никто не живет, – кивнула девочка.
– А почему?
– Не знаю. Он очень большой и старый. Тетя не разрешает мне туда ходить. А я и не собираюсь. Мне он совсем не нравится.
«Мне тоже», – подумала я, но промолчала. Мне хотелось разузнать еще что-нибудь о таинственном доме, но в эту минуту в нашем окне неожиданно появилась физиономия Ритки. Она нетерпеливо махала руками, изображая ветряную мельницу, что должно было означать ее желание немедленно сообщить мне что-то очень важное.
Я немного помедлила, соображая, прилично ли влезать в свою комнату через окно на глазах хозяйской племянницы, потом в конце концов решилась и, попрощавшись с малышкой Мари, вернулась в дом тем же путем, что и вышла.
– Что у тебя за пожар? – спросила я, недовольная тем, что не успела расспросить Мари как следует. Дом волновал меня в данную минуту куда больше, чем запыхавшаяся Ритка.
– Не ворчи. Моя работа накрылась медным тазом, – выпалила подруга.
– Как это? – От неожиданности я плюхнулась на только что застеленную кровать. – Чухутин тебя выгнал? Вот подлец!
– Нетушки, – довольно хихикнула Ритка. – Он не уволил. Это его уволили, если можно так сказать. Так ему и надо, старому своднику.
– Да объясни ты толком, что случилось? – не выдержала я.
– Все просто, – заявила Ритка, усаживаясь напротив меня. – Чухутин забрался в эту глушь, чтобы прикупить себе домик. Уж не знаю, чем его так прельстила эта старая развалина на горе, только он загорелся как факел. Вот вынь ему и положь старинный замок.
– Представляю, как смотрелась бы эта обезьяна на фоне замка, – не удержалась я.
Ритка согласно кивнула.
– Точно. Замок стоит тут с незапамятных времен и лет пятьдесят никому и задаром не был нужен. О нем тут болтают всякие ужасы.
Я отметила про себя упоминание об ужасах, но перебивать Ритку не стала, решив разузнать все позднее. Она продолжала:
– И, можешь себе представить, аккурат накануне нашего прибытия сюда, когда шеф провел все предварительные переговоры и оставалось только подписать купчую и выложить денежки, нашелся кто-то очень шустрый и… – она выдержала драматичную паузу, – перекупил домишко! Нет, я всегда говорила, есть справедливость на этом свете!
– Но Чухутин наверняка устроит скандал! – пораженно воскликнула я.
– А он его уже устроил. Я вся краснела и бледнела, когда переводила то, что он кричал владельцу агентства. У нас в институте не преподавали ненормативную лексику! Пришлось говорить от себя, хорошо, что шеф ни в зуб ногой во французском.
– А как восприняло этот случай само агентство?
– Да никак! Сама удивляюсь. Им придется заплатить огромную неустойку, но, видать, тот, кто слямзил замок, в средствах не стеснен. Они, и глазом не моргнув, сразу согласились возместить убытки. А шеф заломил таку-у-ю сумму!
– Ну дела, – покачала я головой. – Что же нам теперь делать?
– Отдыхать, чего же еще?! У нас же есть пятьсот баксов. Кроме этого, Чухутин дал мне деньги на обратный билет и еще две сотни за сегодняшние переговоры. Комната оплачена им же на две недели вперед, и мы вполне можем пожить здесь в свое удовольствие.
События сменяли друг друга так быстро, что я не успевала как следует сориентироваться, но пожить немного в этой сказочно красивой деревушке мне очень хотелось. В конце концов, нам роскошь ни к чему, а с голоду мы умереть не должны. Решено. Остаемся.
Я сообщила Ритке, что согласна с ее предложением, и мы решили отпраздновать неожиданно свалившуюся на голову свободу во вчерашнем ресторанчике. Тем более что обе еще не завтракали.
Во дворе Габриэла развешивала для просушки белье. Увидев нас, она приветливо махнула рукой.
– А как называется замок, который проворонил Чухутин? – спросила я, подходя к калитке.
– Вилла Тонье.
– Вилла Тонье? Странное название. Мне казалось…
– Мадемуазель! Подождите! Мадемуазель!
Услышав взволнованный голос мадам Габриэлы, мы с Риткой как по команде обернулись. Хозяйка спешила к нам с максимально возможной для ее комплекции скоростью. Ее лицо выглядело таким взволнованным, что мы испуганно переглянулись, решив, что случилось какое-то несчастье. Приблизившись, Габриэла затараторила так быстро, что я не смогла разобрать ни слова.
– Что она говорит? – спросила я Риту.
– Она просит нас ни в коем случае не ходить на виллу Тонье. Говорит, что услышала название виллы и поспешила предупредить.
Странно, но вчерашнее скептическое отношение хозяйки к местным преданиям как-то не вязалось с ее сегодняшним волнением.
– Мы вовсе не собирались туда ходить, – заверила я. – Но что страшного в этой вилле?
– Не спрашивайте, мадемуазель Тони, – замотала головой Габриэла. – Может быть, все это только байки, но послушайтесь моего совета, держитесь от старого замка подальше!
Мы еще раз пообещали, что так и сделаем, но она, кажется, не очень нам поверила.
– Слишком много тайн для такой маленькой деревни, – хмыкнула Ритка, когда мы вышли за ворота.
Я была с ней полностью согласна и рассказала о странном доме, расположенном по соседству.
Позавтракав свежими круассанами, мы, не сговариваясь, решили наведаться в местную церковь, так как это была пока единственная известная нам достопримечательность, если не считать виллы Тонье. Но туда мы поклялись не ходить.
Глава 5
Внешне церквушка выглядела весьма обычно. Очень старое здание, сложенное из камня, с узкими окнами из цветного витража, тонуло в пышной зелени высоких деревьев, ровесников самой церкви. Позади располагалось небольшое местное кладбище.
Мы подошли к центральному входу. Тяжелые резные деревянные двери были гостеприимно распахнуты. Внутри было прохладно, несмотря на большое скопление народа. Как и во всех католических храмах, прихожане размещались на деревянных скамьях, расположенных по обе стороны широкого прохода. Мы сели почти возле самого входа. Я наконец-то взглянула на алтарь и обомлела. Я вдруг ощутила внезапный приступ суеверного страха, отказываясь верить собственным глазам.
Алтарь был поистине великолепен: изысканная лепнина на потолке, мраморные скульптуры, несомненно выполненные очень талантливым мастером, золотые украшения, сияющие в солнечных лучах, проникающих сюда через цветное стекло, и потрясающая живопись. Именно сюжеты этих картин повергли меня в такой шок. Вместо привычных религиозных сцен из Библии я увидела напротив, в самой глубине, искусно выполненное изображение… дьявола. Честно говоря, поначалу я решила, что мне померещилось. Я поморгала и посмотрела по сторонам. Служба шла своим чередом. Глаза всех присутствующих были обращены к алтарю. Голос священника, читающего проповедь, гулко отдавался под высокими сводами.
Неужели они ничего не видят? Я с опаской покосилась на картину. Никуда он не делся, этот дьявол, смотрит словно прямо на меня, на тонких губах насмешливая улыбка. Я, пораженная, не могла отвести взгляд от чересчур реалистичного изображения. В конце концов я убедилась, что это всего лишь картина, совершенно неуместная в таком месте, на мой взгляд, и все-таки – существующая.
Когда я немного пришла в себя, то сделала еще одно открытие: позади фигуры сатаны ясно просматривались более привычные воздушные фигуры ангелов с белоснежными крыльями. Но дальше опять начиналась какая-то чертовщина. На левой и правой сторонах триптиха были изображены какие-то черно-оранжевые ящерицы. Причем в таком количестве, что у меня зарябило в глазах. До меня не сразу дошло, что это саламандры, духи огня. Час от часу не легче: сначала Люцифер, теперь вот саламандры. Да что здесь происходит?! Это же не что иное, как символы каббалистики! Огонь, Воздух… О, вон и Вода, в тех двух больших серебряных чашах, что по обе стороны от дьявола. Сам Люцифер – это, конечно, Земля.
Итак, что мы имеем? Действительно уникальную церковь, мадам Габриэла была права на все сто. Должно быть какое-то объяснение тому, что в алтаре разместились эти странные изображения. Кто, когда и зачем это сделал? И главное – почему местные жители согласились с таким положением вещей? Они воспринимают это как должное и при этом ни капельки не похожи на сатанистов или сектантов. Во всем остальном служба вполне традиционная.
Я обернулась к Ритке, желая узнать, какое впечатление произвел на нее необычный иконостас, но ей было не до меня. Сомневаюсь, что она вообще что-нибудь видела, так как сидела, уставившись в одну точку возле окна. Проследив за ее взглядом, я обнаружила вчерашнего блондина из кафе вместе с его заносчивым приятелем. К радости моей подруги, сегодня они были без «конвоя» – прекрасная блондинка отсутствовала.
Я вздохнула. Теперь Ритку не волнуют никакие чудеса и говорить ей о чем-либо совершенно бесполезно. Я осторожно принялась рассматривать присутствующих. Это оказалось гораздо более увлекательным, чем можно было подумать.
Габриэла говорила правду: туристов действительно было много. И теперь это не казалось мне таким удивительным. Выделить их в толпе местных жителей было нетрудно. Дело даже не в ярких, легкомысленных нарядах и неизменной фото– и видеоаппаратуре – постоянных спутниках любого уважающего себя путешественника, а в выражении праздного любопытства на лицах.
Местные, одетые скромно и сдержанно, выглядели торжественно и строго. Должна признаться, даже в наших возродившихся в последнее время храмах не часто увидишь такую искреннюю веру. Вот только во что они верят? В бога или…
Я не считаю себя глубоко верующим человеком, и все же было что-то кощунственное в том, что происходило в этой церкви. Мне захотелось побыстрее выйти отсюда на свежий воздух.
Шепнув Ритке, что подожду ее на улице, я пробралась к выходу и только здесь почувствовала себя лучше.
Скоро обнаружилось, что я не единственная, кто покинул службу раньше времени. Возле церковной стены я заметила забавного толстяка лет пятидесяти. На его носу задорно поблескивали круглые очочки, шляпа была лихо сдвинута назад, а сам он увлеченно ковырял пальцем кирпичную кладку. Когда ему удалось отколупнуть кусочек, он едва не подпрыгнул от радости, затем поднес добычу к лицу, тщательно обнюхал и… сунул ее в рот!
Я опешила. Нет, в последнее время мне решительно везет на всякие странности. Только сумасшедших, питающихся штукатуркой, мне не хватало. Я поспешно повернула за угол и едва не налетела на местного жителя.
– Простите, – пробормотала я по-французски и собиралась пройти дальше, но худой старик окликнул меня.
– Вы туристка? – спросил он неожиданно низким для такого тщедушного тела голосом.
– Да.
– Интересуетесь нашей церковью? – Старик прищурился от солнца, отчего выражение его лица стало плутоватым. Я сомневалась, стоит ли вступать в разговоры с незнакомцем, но желание получить хоть какую-то информацию о происхождении чудовищного алтаря оказалось сильнее осторожности, и я решилась.
– Меня действительно поразила ваша церковь. Она показалась мне несколько…
– Дикой? – подсказал старик и довольно засмеялся.
– Скорее необычной. А откуда в ней эти картины?
– Хороший вопрос, – кивнул старик. – Многие приезжают сюда взглянуть на них, но мало кому интересна их история.
– Вы можете мне рассказать?
– Почему бы и нет? Давай присядем вот здесь на лавочке, в тени. У меня до конца службы есть время. Я служу здесь привратником уже много лет и много разного слышал про нашу церковь. Много такого, что туристам знать не положено.
Испугавшись, что старик может передумать рассказывать, я поспешно спросила:
– Кто построил эту церковь?
– Местный кюре, Беранже Сонье, в 1893 году, – охотно пояснил привратник.
– Кюре? – удивленно переспросила я. – Но откуда у него такие деньги? Ведь церковь очень большая, и ее постройка наверняка обошлась в целое состояние!
– О, мадемуазель, это весьма таинственная история. Вы совершенно правы – большую часть жизни Сонье был беден, как церковная крыса, прошу прощения за каламбур. Но в 1891 году внезапно разбогател, да так, что, помимо церкви, построил себе шикарный дом и многое другое. Он, можно сказать, облагодетельствовал Рене ле Шато: построил водонапорную башню, замостил улицы, а у подножия горы воздвиг башню Магдалины.
– Башню Магдалины?
– Да. Он использовал ее как библиотеку, и его коллекция книг редчайших изданий по сей день считается одной из крупнейших во Франции.
– Удивительно! – воскликнула я. – И все же непонятно, откуда у него такое богатство? Неужели об этом ничего не известно? Может быть, он нашел клад?
– Может, и так, но точно никто не знает.
– Местные жители, наверное, до сих пор чтят его память…
– Вряд ли. Видите ли, мадемуазель, Сонье, после того, как разбогател, очень изменился. Это по его распоряжению в церкви расписывали алтарь каббалистическими символами. И вообще он вел себя довольно странно: заперся на вилле Тонье и последние годы жизни почти не показывался на люди.
Я насторожилась, услышав про виллу Тонье. Странно, что мне то и дело напоминают о ее существовании. Теперь я знаю, что она принадлежала чудом разбогатевшему кюре с весьма странными представлениями о религии. Интересно, не связано ли было страстное желание Чухутина завладеть этой виллой с какой-либо тайной богатства кюре? Вдруг он не все потратил, а спрятал остатки на своей вилле? И Чухутину об этом стало известно? Но откуда он узнал? И почему именно теперь? Ведь вилла пятьдесят лет была необитаемой. Неужели за столько лет не нашлось желающих отыскать предполагаемые сокровища Сонье?
– Скажите, а как попасть на эту виллу? – спросила я привратника. Тот внимательно посмотрел на меня и покачал головой.
– Попасть туда нетрудно, – помедлив, ответил он, – вилла стоит на горе, и к ней ведет каменная дорога… Вон там, видите?
Я посмотрела в указанном направлении и увидела круто поднимающуюся в гору широкую дорогу из белого камня.
– Послушайтесь моего совета, мадемуазель, – сказал старик, пристально глядя мне в глаза, – не ходите туда.
– Но почему все твердят об одном и том же? Что там, медведи с волками? – возмутилась я.
– Поверьте моему слову, мадемуазель, там может быть кое-кто и пострашнее диких зверей.
Сказав это, привратник поднялся и пошел прочь, даже не попрощавшись. Мне показалось, что мой интерес к таинственной вилле огорчил его.
Я поднялась следом и медленно побрела по дорожке по направлению к кладбищу. Оно было очень маленьким, уютным, с обилием аккуратно разбитых клумб и красивых старинных надгробий.
Залюбовавшись цветами, я не заметила, как забралась довольно далеко. «Ритка вот-вот выйдет и, не обнаружив меня на месте, поднимет панику», – подумала я и решила, что пора выбираться. Оглядываясь в поисках обратной дороги, я заметила необычный памятник, который возвышался огромной глыбой из черного мрамора над остальными надгробиями.
Мне стало любопытно, я подошла поближе и с удивлением прочла надпись:
«БЕРАНЖЕ СОНЬЕ. 1852–1893».
Мне вдруг стало холодно, словно подул неожиданный порыв ледяного ветра. Я поежилась, отступила на шаг и едва не растянулась на земле, споткнувшись о соседний надгробный камень. С трудом удержавшись на ногах, я обернулась и обомлела: на сером, потрескавшемся от времени камне лежали свежие розы. Сами по себе розы были вполне обычными, если не считать того, что они были… голубыми. Да-да, именно голубыми, как колокольчики. Решив, что вижу искусственные цветы, я потрогала их. Пальцы ощутили шелковистую прохладу свежего живого растения.
Покачав головой от удивления, я захотела узнать: в память о ком выращены такие удивительные цветы, но так и не смогла обнаружить надпись – чья-то варварская рука безжалостно уничтожила ее.
Мы подошли к центральному входу. Тяжелые резные деревянные двери были гостеприимно распахнуты. Внутри было прохладно, несмотря на большое скопление народа. Как и во всех католических храмах, прихожане размещались на деревянных скамьях, расположенных по обе стороны широкого прохода. Мы сели почти возле самого входа. Я наконец-то взглянула на алтарь и обомлела. Я вдруг ощутила внезапный приступ суеверного страха, отказываясь верить собственным глазам.
Алтарь был поистине великолепен: изысканная лепнина на потолке, мраморные скульптуры, несомненно выполненные очень талантливым мастером, золотые украшения, сияющие в солнечных лучах, проникающих сюда через цветное стекло, и потрясающая живопись. Именно сюжеты этих картин повергли меня в такой шок. Вместо привычных религиозных сцен из Библии я увидела напротив, в самой глубине, искусно выполненное изображение… дьявола. Честно говоря, поначалу я решила, что мне померещилось. Я поморгала и посмотрела по сторонам. Служба шла своим чередом. Глаза всех присутствующих были обращены к алтарю. Голос священника, читающего проповедь, гулко отдавался под высокими сводами.
Неужели они ничего не видят? Я с опаской покосилась на картину. Никуда он не делся, этот дьявол, смотрит словно прямо на меня, на тонких губах насмешливая улыбка. Я, пораженная, не могла отвести взгляд от чересчур реалистичного изображения. В конце концов я убедилась, что это всего лишь картина, совершенно неуместная в таком месте, на мой взгляд, и все-таки – существующая.
Когда я немного пришла в себя, то сделала еще одно открытие: позади фигуры сатаны ясно просматривались более привычные воздушные фигуры ангелов с белоснежными крыльями. Но дальше опять начиналась какая-то чертовщина. На левой и правой сторонах триптиха были изображены какие-то черно-оранжевые ящерицы. Причем в таком количестве, что у меня зарябило в глазах. До меня не сразу дошло, что это саламандры, духи огня. Час от часу не легче: сначала Люцифер, теперь вот саламандры. Да что здесь происходит?! Это же не что иное, как символы каббалистики! Огонь, Воздух… О, вон и Вода, в тех двух больших серебряных чашах, что по обе стороны от дьявола. Сам Люцифер – это, конечно, Земля.
Итак, что мы имеем? Действительно уникальную церковь, мадам Габриэла была права на все сто. Должно быть какое-то объяснение тому, что в алтаре разместились эти странные изображения. Кто, когда и зачем это сделал? И главное – почему местные жители согласились с таким положением вещей? Они воспринимают это как должное и при этом ни капельки не похожи на сатанистов или сектантов. Во всем остальном служба вполне традиционная.
Я обернулась к Ритке, желая узнать, какое впечатление произвел на нее необычный иконостас, но ей было не до меня. Сомневаюсь, что она вообще что-нибудь видела, так как сидела, уставившись в одну точку возле окна. Проследив за ее взглядом, я обнаружила вчерашнего блондина из кафе вместе с его заносчивым приятелем. К радости моей подруги, сегодня они были без «конвоя» – прекрасная блондинка отсутствовала.
Я вздохнула. Теперь Ритку не волнуют никакие чудеса и говорить ей о чем-либо совершенно бесполезно. Я осторожно принялась рассматривать присутствующих. Это оказалось гораздо более увлекательным, чем можно было подумать.
Габриэла говорила правду: туристов действительно было много. И теперь это не казалось мне таким удивительным. Выделить их в толпе местных жителей было нетрудно. Дело даже не в ярких, легкомысленных нарядах и неизменной фото– и видеоаппаратуре – постоянных спутниках любого уважающего себя путешественника, а в выражении праздного любопытства на лицах.
Местные, одетые скромно и сдержанно, выглядели торжественно и строго. Должна признаться, даже в наших возродившихся в последнее время храмах не часто увидишь такую искреннюю веру. Вот только во что они верят? В бога или…
Я не считаю себя глубоко верующим человеком, и все же было что-то кощунственное в том, что происходило в этой церкви. Мне захотелось побыстрее выйти отсюда на свежий воздух.
Шепнув Ритке, что подожду ее на улице, я пробралась к выходу и только здесь почувствовала себя лучше.
Скоро обнаружилось, что я не единственная, кто покинул службу раньше времени. Возле церковной стены я заметила забавного толстяка лет пятидесяти. На его носу задорно поблескивали круглые очочки, шляпа была лихо сдвинута назад, а сам он увлеченно ковырял пальцем кирпичную кладку. Когда ему удалось отколупнуть кусочек, он едва не подпрыгнул от радости, затем поднес добычу к лицу, тщательно обнюхал и… сунул ее в рот!
Я опешила. Нет, в последнее время мне решительно везет на всякие странности. Только сумасшедших, питающихся штукатуркой, мне не хватало. Я поспешно повернула за угол и едва не налетела на местного жителя.
– Простите, – пробормотала я по-французски и собиралась пройти дальше, но худой старик окликнул меня.
– Вы туристка? – спросил он неожиданно низким для такого тщедушного тела голосом.
– Да.
– Интересуетесь нашей церковью? – Старик прищурился от солнца, отчего выражение его лица стало плутоватым. Я сомневалась, стоит ли вступать в разговоры с незнакомцем, но желание получить хоть какую-то информацию о происхождении чудовищного алтаря оказалось сильнее осторожности, и я решилась.
– Меня действительно поразила ваша церковь. Она показалась мне несколько…
– Дикой? – подсказал старик и довольно засмеялся.
– Скорее необычной. А откуда в ней эти картины?
– Хороший вопрос, – кивнул старик. – Многие приезжают сюда взглянуть на них, но мало кому интересна их история.
– Вы можете мне рассказать?
– Почему бы и нет? Давай присядем вот здесь на лавочке, в тени. У меня до конца службы есть время. Я служу здесь привратником уже много лет и много разного слышал про нашу церковь. Много такого, что туристам знать не положено.
Испугавшись, что старик может передумать рассказывать, я поспешно спросила:
– Кто построил эту церковь?
– Местный кюре, Беранже Сонье, в 1893 году, – охотно пояснил привратник.
– Кюре? – удивленно переспросила я. – Но откуда у него такие деньги? Ведь церковь очень большая, и ее постройка наверняка обошлась в целое состояние!
– О, мадемуазель, это весьма таинственная история. Вы совершенно правы – большую часть жизни Сонье был беден, как церковная крыса, прошу прощения за каламбур. Но в 1891 году внезапно разбогател, да так, что, помимо церкви, построил себе шикарный дом и многое другое. Он, можно сказать, облагодетельствовал Рене ле Шато: построил водонапорную башню, замостил улицы, а у подножия горы воздвиг башню Магдалины.
– Башню Магдалины?
– Да. Он использовал ее как библиотеку, и его коллекция книг редчайших изданий по сей день считается одной из крупнейших во Франции.
– Удивительно! – воскликнула я. – И все же непонятно, откуда у него такое богатство? Неужели об этом ничего не известно? Может быть, он нашел клад?
– Может, и так, но точно никто не знает.
– Местные жители, наверное, до сих пор чтят его память…
– Вряд ли. Видите ли, мадемуазель, Сонье, после того, как разбогател, очень изменился. Это по его распоряжению в церкви расписывали алтарь каббалистическими символами. И вообще он вел себя довольно странно: заперся на вилле Тонье и последние годы жизни почти не показывался на люди.
Я насторожилась, услышав про виллу Тонье. Странно, что мне то и дело напоминают о ее существовании. Теперь я знаю, что она принадлежала чудом разбогатевшему кюре с весьма странными представлениями о религии. Интересно, не связано ли было страстное желание Чухутина завладеть этой виллой с какой-либо тайной богатства кюре? Вдруг он не все потратил, а спрятал остатки на своей вилле? И Чухутину об этом стало известно? Но откуда он узнал? И почему именно теперь? Ведь вилла пятьдесят лет была необитаемой. Неужели за столько лет не нашлось желающих отыскать предполагаемые сокровища Сонье?
– Скажите, а как попасть на эту виллу? – спросила я привратника. Тот внимательно посмотрел на меня и покачал головой.
– Попасть туда нетрудно, – помедлив, ответил он, – вилла стоит на горе, и к ней ведет каменная дорога… Вон там, видите?
Я посмотрела в указанном направлении и увидела круто поднимающуюся в гору широкую дорогу из белого камня.
– Послушайтесь моего совета, мадемуазель, – сказал старик, пристально глядя мне в глаза, – не ходите туда.
– Но почему все твердят об одном и том же? Что там, медведи с волками? – возмутилась я.
– Поверьте моему слову, мадемуазель, там может быть кое-кто и пострашнее диких зверей.
Сказав это, привратник поднялся и пошел прочь, даже не попрощавшись. Мне показалось, что мой интерес к таинственной вилле огорчил его.
Я поднялась следом и медленно побрела по дорожке по направлению к кладбищу. Оно было очень маленьким, уютным, с обилием аккуратно разбитых клумб и красивых старинных надгробий.
Залюбовавшись цветами, я не заметила, как забралась довольно далеко. «Ритка вот-вот выйдет и, не обнаружив меня на месте, поднимет панику», – подумала я и решила, что пора выбираться. Оглядываясь в поисках обратной дороги, я заметила необычный памятник, который возвышался огромной глыбой из черного мрамора над остальными надгробиями.
Мне стало любопытно, я подошла поближе и с удивлением прочла надпись:
«БЕРАНЖЕ СОНЬЕ. 1852–1893».
Мне вдруг стало холодно, словно подул неожиданный порыв ледяного ветра. Я поежилась, отступила на шаг и едва не растянулась на земле, споткнувшись о соседний надгробный камень. С трудом удержавшись на ногах, я обернулась и обомлела: на сером, потрескавшемся от времени камне лежали свежие розы. Сами по себе розы были вполне обычными, если не считать того, что они были… голубыми. Да-да, именно голубыми, как колокольчики. Решив, что вижу искусственные цветы, я потрогала их. Пальцы ощутили шелковистую прохладу свежего живого растения.
Покачав головой от удивления, я захотела узнать: в память о ком выращены такие удивительные цветы, но так и не смогла обнаружить надпись – чья-то варварская рука безжалостно уничтожила ее.
Глава 6
Пока я изучала безымянное надгробие, чья-то рука легко коснулась моего плеча. Я громко взвизгнула и резко отпрыгнула в сторону.
– Не ори, Тонька, не позорься, умоляю! – прошипел над ухом знакомый Риткин голос.
– Предупреждать надо, – проворчала я, испытывая смущение за свой неуместный испуг.
– Ладно, в следующий раз буду громко петь песни, – пообещала подруга. – Я продрогла в этом чертовом храме, и у меня поэтому холодные пальцы. Извини, что напугала, – проговорила она по-прежнему шепотом. Удивившись, я обернулась и немного поодаль увидела двух наших старых знакомых.
– Ты кого притащила, убогая? – ахнула я.
– Дура. Для тебя же стараюсь, и вот она благодарность! – Ритка обиженно надула губы. – Парни – класс. Пойдем познакомлю. Обещаю – не пожалеешь.
Не обращая внимания на мое активное сопротивление, Ритка схватила меня за руку и поволокла за собой. Заметив наше приближение, парни оживились. Точнее, оживился блондин. Второй смотрел на меня довольно равнодушно.
– Вот! – торжественно объявила Ритка. – Познакомьтесь: это моя подруга, Антонина.
– Очень приятно, я – Гарик, – представился блондин. – У вас очень редкое имя.
– Спасибо, – промямлила я, искоса поглядывая в сторону брюнета. Он не изъявил желания представиться, разглядывал меня в упор, точно некий любопытный экспонат. Под его холодным, оценивающим взглядом я почувствовала себя жалкой и неуклюжей в своем простом сарафане, из которого торчали худющие руки и ноги.
Гарик, заметив, что наступила неловкая пауза, поспешил на выручку:
– Позвольте представить вам моего друга: Артур, не король, но близко к этому, – с шутливой галантностью поклонился он в сторону приятеля. Тот шутку не оценил и, так и не сказав ни слова, слегка кивнул.
«Так вот он какой, Артур, который счел, что я слишком худа, чтобы казаться привлекательной», – неприязненно подумала я, исподтишка разглядывая обидчика. Что ж, надо признать, сам он был довольно красив, если не считать едва заметного выражения брезгливости на смуглом лице. Такие нравятся женщинам. От него за версту веет властностью и силой.
– Ты представляешь, Тоня, – щебетала Ритка, – Артур и Гарик тоже из России, из Петербурга. Они сделали огромное состояние на компьютерных сайтах в Интернете и приехали сюда, чтобы купить недвижимость!
Я прекрасно поняла, что она имела в виду. Если перевести это на понятный язык, ее заявление означало: внимание, подруга, этот парень страшно богат, брось свои фокусы и будь с ним повежливее.
Я осталась глуха к ее предостережению и не выразила никакой особой радости. Артур, не услышав привычного его слуху восторженного визга, посмотрел на меня внимательнее. Я отвернулась, с тоской ожидая, когда Ритке надоест кокетничать и мы сможем отправиться домой. Однако она только вошла во вкус.
– Ну что, девчонки, какие планы на вечер?
– Совершенно никаких! – радостно заверила Ритка.
– Тогда, может, для начала покатаемся? Посмотрим окрестности, а потом закатимся в ресторан. Идет?
Меня так и подмывало спросить, как посмотрит на такой распорядок дня их вчерашняя спутница, но я благоразумно прикусила язык и вежливо отказалась. Ритка, опоздавшая всего на секунду, смерила меня таким взглядом, что я всерьез испугалась за свою безопасность.
Убить прямо на месте она меня не успела, так как неожиданно раздался голос Артура.
– Вы любите старинные замки? – спросил он, обращаясь почему-то ко мне.
– Разумеется. Но, признаюсь, настоящих никогда не видела.
– Хотите посмотреть?
– Что вы имеете в виду? Здесь поблизости есть какой-то музей?
– Да нет. В некотором роде это мой будущий дом. Я купил его только вчера и еще не рассмотрел как следует. Домом занимался мой агент. Если вы не против, можем отправиться прямо сейчас. Это недалеко.
– Вы купили замок? – уточнила я.
– Ну, не совсем. Для замка он все-таки маловат. И называется иначе.
– Как? – в один голос воскликнули мы с Риткой, уже догадываясь, какой ответ нам предстоит услышать.
– Вилла Тонье, – ответил Артур.
Если он хотел увидеть на моем лице удивленное выражение, он этого добился. Ритка открыла рот, а потом неожиданно расхохоталась. Гарик и Артур изумленно наблюдали за ее конвульсиями.
Немного успокоившись, Ритка объяснила, что Артур увел замок прямо из-под носа ее шефа, который едва не получил инфаркт от расстройства.
– Почему вы выбрали именно этот дом? – спросила я.
– Странный вопрос, – пожал плечами Артур. – Просто он мне понравился.
– Артур с детства бредил всякими замками. Книги Вальтера Скотта зачитывал до дыр, можете мне поверить. Вот и оторвался наконец. А о твоем шефе мы понятия не имели, честно. Артур запал на легенду, которую ему разболтал агент.
– Что за легенда? – вскинулась я.
– Да ерунда, – отмахнулся Гарик. – Обычные байки, чтобы набить цену.
– А все-таки? – Я не собиралась отступать.
– Они говорят, что в замке водились вампиры или что-то вроде этого, – со смехом сообщил он.
Я почему-то не разделяла его веселья…
– Так как насчет экскурсии? – напомнил Артур.
– Мы с удовольствием! – ответила Ритка за двоих. Правильно. Какие могут быть вампиры, когда тут такие кадры наклевываются?! У меня было другое мнение на этот счет, и я попыталась напомнить об этом подруге.
– Мы же обещали… – заикнулась было я, но Ритка больно лягнула меня по лодыжке. Она, наивная, полагала, что сделала это незаметно. Но брови Гарика поползли вверх.
– Что за дела? О каком обещании она говорит? – протянул он разочарованно. – Признавайтесь, девчонки.
– Да так, глупости. Не обращайте внимания. Антонина очень впечатлительная, ей всюду мерещатся привидения, – затараторила Ритка. – Мы с удовольствием посмотрим ваше приобретение. Ну, где ваш экипаж?
Я не верила своим глазам. Ритка как ни в чем не бывало пристроилась рядом с Гариком и бодро зашагала вперед. Мне ничего другого не оставалось, кроме как плестись следом в обществе Артура, который снова погрузился в молчание.
– Не ори, Тонька, не позорься, умоляю! – прошипел над ухом знакомый Риткин голос.
– Предупреждать надо, – проворчала я, испытывая смущение за свой неуместный испуг.
– Ладно, в следующий раз буду громко петь песни, – пообещала подруга. – Я продрогла в этом чертовом храме, и у меня поэтому холодные пальцы. Извини, что напугала, – проговорила она по-прежнему шепотом. Удивившись, я обернулась и немного поодаль увидела двух наших старых знакомых.
– Ты кого притащила, убогая? – ахнула я.
– Дура. Для тебя же стараюсь, и вот она благодарность! – Ритка обиженно надула губы. – Парни – класс. Пойдем познакомлю. Обещаю – не пожалеешь.
Не обращая внимания на мое активное сопротивление, Ритка схватила меня за руку и поволокла за собой. Заметив наше приближение, парни оживились. Точнее, оживился блондин. Второй смотрел на меня довольно равнодушно.
– Вот! – торжественно объявила Ритка. – Познакомьтесь: это моя подруга, Антонина.
– Очень приятно, я – Гарик, – представился блондин. – У вас очень редкое имя.
– Спасибо, – промямлила я, искоса поглядывая в сторону брюнета. Он не изъявил желания представиться, разглядывал меня в упор, точно некий любопытный экспонат. Под его холодным, оценивающим взглядом я почувствовала себя жалкой и неуклюжей в своем простом сарафане, из которого торчали худющие руки и ноги.
Гарик, заметив, что наступила неловкая пауза, поспешил на выручку:
– Позвольте представить вам моего друга: Артур, не король, но близко к этому, – с шутливой галантностью поклонился он в сторону приятеля. Тот шутку не оценил и, так и не сказав ни слова, слегка кивнул.
«Так вот он какой, Артур, который счел, что я слишком худа, чтобы казаться привлекательной», – неприязненно подумала я, исподтишка разглядывая обидчика. Что ж, надо признать, сам он был довольно красив, если не считать едва заметного выражения брезгливости на смуглом лице. Такие нравятся женщинам. От него за версту веет властностью и силой.
– Ты представляешь, Тоня, – щебетала Ритка, – Артур и Гарик тоже из России, из Петербурга. Они сделали огромное состояние на компьютерных сайтах в Интернете и приехали сюда, чтобы купить недвижимость!
Я прекрасно поняла, что она имела в виду. Если перевести это на понятный язык, ее заявление означало: внимание, подруга, этот парень страшно богат, брось свои фокусы и будь с ним повежливее.
Я осталась глуха к ее предостережению и не выразила никакой особой радости. Артур, не услышав привычного его слуху восторженного визга, посмотрел на меня внимательнее. Я отвернулась, с тоской ожидая, когда Ритке надоест кокетничать и мы сможем отправиться домой. Однако она только вошла во вкус.
– Ну что, девчонки, какие планы на вечер?
– Совершенно никаких! – радостно заверила Ритка.
– Тогда, может, для начала покатаемся? Посмотрим окрестности, а потом закатимся в ресторан. Идет?
Меня так и подмывало спросить, как посмотрит на такой распорядок дня их вчерашняя спутница, но я благоразумно прикусила язык и вежливо отказалась. Ритка, опоздавшая всего на секунду, смерила меня таким взглядом, что я всерьез испугалась за свою безопасность.
Убить прямо на месте она меня не успела, так как неожиданно раздался голос Артура.
– Вы любите старинные замки? – спросил он, обращаясь почему-то ко мне.
– Разумеется. Но, признаюсь, настоящих никогда не видела.
– Хотите посмотреть?
– Что вы имеете в виду? Здесь поблизости есть какой-то музей?
– Да нет. В некотором роде это мой будущий дом. Я купил его только вчера и еще не рассмотрел как следует. Домом занимался мой агент. Если вы не против, можем отправиться прямо сейчас. Это недалеко.
– Вы купили замок? – уточнила я.
– Ну, не совсем. Для замка он все-таки маловат. И называется иначе.
– Как? – в один голос воскликнули мы с Риткой, уже догадываясь, какой ответ нам предстоит услышать.
– Вилла Тонье, – ответил Артур.
Если он хотел увидеть на моем лице удивленное выражение, он этого добился. Ритка открыла рот, а потом неожиданно расхохоталась. Гарик и Артур изумленно наблюдали за ее конвульсиями.
Немного успокоившись, Ритка объяснила, что Артур увел замок прямо из-под носа ее шефа, который едва не получил инфаркт от расстройства.
– Почему вы выбрали именно этот дом? – спросила я.
– Странный вопрос, – пожал плечами Артур. – Просто он мне понравился.
– Артур с детства бредил всякими замками. Книги Вальтера Скотта зачитывал до дыр, можете мне поверить. Вот и оторвался наконец. А о твоем шефе мы понятия не имели, честно. Артур запал на легенду, которую ему разболтал агент.
– Что за легенда? – вскинулась я.
– Да ерунда, – отмахнулся Гарик. – Обычные байки, чтобы набить цену.
– А все-таки? – Я не собиралась отступать.
– Они говорят, что в замке водились вампиры или что-то вроде этого, – со смехом сообщил он.
Я почему-то не разделяла его веселья…
– Так как насчет экскурсии? – напомнил Артур.
– Мы с удовольствием! – ответила Ритка за двоих. Правильно. Какие могут быть вампиры, когда тут такие кадры наклевываются?! У меня было другое мнение на этот счет, и я попыталась напомнить об этом подруге.
– Мы же обещали… – заикнулась было я, но Ритка больно лягнула меня по лодыжке. Она, наивная, полагала, что сделала это незаметно. Но брови Гарика поползли вверх.
– Что за дела? О каком обещании она говорит? – протянул он разочарованно. – Признавайтесь, девчонки.
– Да так, глупости. Не обращайте внимания. Антонина очень впечатлительная, ей всюду мерещатся привидения, – затараторила Ритка. – Мы с удовольствием посмотрим ваше приобретение. Ну, где ваш экипаж?
Я не верила своим глазам. Ритка как ни в чем не бывало пристроилась рядом с Гариком и бодро зашагала вперед. Мне ничего другого не оставалось, кроме как плестись следом в обществе Артура, который снова погрузился в молчание.
Глава 7
Чем ближе мы подъезжали к вилле Тонье, тем сильнее меня охватывало беспокойство. На душе было тоскливо и муторно. Не понимаю, откуда взялось это чувство.
У тебя просто разыгралось воображение после всех этих баек, убеждала я себя. Ты сидишь в шикарной машине, в обществе потрясающих мужчин, за окном – мирный сельский пейзаж. Я посмотрела в окно. В самом деле, ровные зеленые склоны, покрытые сочной травой, и цветущая дикая вишня, освещенная ярким солнцем, казались сказочно, неестественно прекрасными. Если бы я не видела это собственными глазами, то не поверила бы, что может существовать такая красота. Но неприятное ощущение надвигающейся катастрофы не проходило.
У тебя просто разыгралось воображение после всех этих баек, убеждала я себя. Ты сидишь в шикарной машине, в обществе потрясающих мужчин, за окном – мирный сельский пейзаж. Я посмотрела в окно. В самом деле, ровные зеленые склоны, покрытые сочной травой, и цветущая дикая вишня, освещенная ярким солнцем, казались сказочно, неестественно прекрасными. Если бы я не видела это собственными глазами, то не поверила бы, что может существовать такая красота. Но неприятное ощущение надвигающейся катастрофы не проходило.