Лана Синявская. У черта на посылках

   Но почему дверь в квартиру была не заперта? На этот вопрос ответа у меня не было. Беспокойство усиливалось и мне стало ясно, что единственный способ избавиться от него – съездить туда еще раз. Сначала такое простое решение повергло меня в шок. Еще вчера мне казалось, что я никогда больше не приближусь к дому Нели даже на пушечный выстрел, а сегодня готова бежать туда, сломя голову.
   Ну, бегать я, положим, не могла, так как от температуры сильно кружилась голова, но потихоньку все же добралась до знакомой уже улицы и взобралась на второй этаж. Бежевая дверь была опечатана. Это мена несколько успокоило. Значит, Неля не лежит там одна, ее забрали и теперь о ней позаботятся. Успокоившись на этот счет, я тут же начала терзаться другим вопросом: как все произошло? Кто обнаружил тело и вызвал соответствующие службы? Тот человек? Или кто-то из соседей?
   Мой здравый смысл вцепился в меня обеими руками, уговаривая держаться от этого дела подальше. Пришлось потратить уйму времени, чтобы убедить его в том, что а) мне надо ЭТО узнать из-за того, что я больна б) смерть Нели имеет какое-то отношение к тем неприятностям, которые со мной произошли; в) Из-за а) и б) у меня вконец испортилось настроение и теперь я выздоровею не скоро. Здравый смысл болеть не любил так же сильно как я и потому милостиво позволил мне поговорить с кем-нибудь из соседей, соблюдая максимальную осторожность. Всегда гордилась своим даром убеждения…
   Осмотрев по очереди двери справа и слева от себя, я решила позвонить в ту, что была ближе и не ошиблась. Женщина, возникшая на пороге, определенно была пенсионного возраста, что означало ее частое пребывание дома и массу свободного времени. Бабулька на вид была совсем не противная и, когда я завела заранее подготовленную песню о том, что я давняя знакомая Нели, которую я предусмотрительно называла тетей, пригласила меня войти. Эта квартирка оказалась однокомнатной, но, как принято в сталинках, места вполне хватало: большая прихожая, просторная кухня, которую я успела разглядеть в конце коридора и комната не менее двадцати пяти метров с двумя большими окнами, обставленная допотопной мебелью. Мне сразу бросилось в глаза обилие всевозможных салфеточек и подушечек со слегка выцветшей вышивкой. Оказавшись среди этого благолепия, я на секунду представила, что за окном не начало двадцать первого века, а мирные шестидесятые и сразу стало уютно. Единственное, что несколько портило впечатление от уютного жилища – это запах кошачьей, прошу прощения, мочи. Происхождение этого запаха выяснилось практически сразу, в тот момент, когда из кухни выплыл здоровенный полосатый кот. Презрительно смерив меня зелеными глазищами, он демонстративно повернулся задницей к стене, задрал хвост и…преспокойно пометил свою, так сказать территорию.
   – Он у меня такой своевольный! – Заметив выражение моего лица, принялась оправдываться старушка. – Ничего не могу с ним поделать. На улицу отпускать боязно – вдруг обидит кто – так он повадился мне стены пачкать, поганец.
   Я посмотрела на кота с сомнением. Такого, пожалуй, обидишь. Как же.
   – А наказывать не пробовали? – Спросила я, радуясь, что разговор завязался легко, хотя тема для него была несколько специфической.
   – Да нет, – со вздохом призналась старушка, – у меня кроме Сережи ведь и нет никого. Пускай уж, раз ему так хочется. Гости ко мне почти не ходят, а сама я уже принюхалась.
   Котяра подошел к нам, обнюхал меня, широко зевнул, ненавязчиво демонстрируя огромные желтые клыки, потом неторопливо подошел к хозяйке и, выгнув спину, потерся несколько раз о ее ноги. Хозяйка заулыбалась. Впрочем, судя по ситуации, еще большой вопрос кто в этом доме был настоящим хозяином. Я бы поставила на Сережу.
   – Вы извините, что побеспокоила. – Начала я. – Мы с тетей Нелей давно не виделись. Заехала вот навестить, а у нее дверь опечатана…
   Мой расчет был прост. В этом доме Неля поселилась чуть больше года назад и вряд ли соседка могла знать всех ее знакомых. Так оно и вышло. Старушка даже не заподозрила меня во вранье, но почему-то это благоприятное обстоятельство повергло меня в смущение. Обманывать эту доверчивую женщину мне было неприятно.
   – Так вы ничего не знаете? – Всплеснула руками старушка. Я отрицательно покачала головой. – Не знаю, как вам и сказать-то.
   – Говорите, как есть. Случилось что-то плохое? Она заболела?
   – Хуже. – Вздохнула она. – Нелечка умерла.
   – Как умерла? Отчего?
   – Отчего умирают старые люди? Сердце, милая. – Философски заметила старушка, печально и как-то безнадежно покачивая головой.
   – Но она была совсем не старая! – Возразила я.
   – Каждому свой срок. Тут уж ничего не поделаешь.
   – Значит все-таки сердце. – Задумчиво проговорила я.
   – Конечно, врачи даже не сомневались. Да я и сама, как увидела ее в ванной, так все сразу и поняла.
   – Так это вы ее обнаружили?
   – Я. Соль у меня кончилась, а мы с Нелей не то чтобы дружили, но всегда выручали друг друга по мелочи. Солью, сахаром, яичками иногда одалживались. Вот и в этот раз. Сунулась я в солонку – пусто. Магазин хоть и рядом, да мне спускаться тяжело было, приболела я. Дай, думаю, у Нели перехвачу, а уж как полегчает – в магазин отправлюсь. Звоню, звоню. Никто не открывает. А у меня всегда ключи лежат от Нелиной-то квартиры. Уезжает она иногда ненадолго и всегда меня просит за цветами ее приглядеть. Много их у нее, вся квартира заставлена.
   – Да, я знаю. – Машинально кивнула я.
   – Рука у нее легкая, царство ей небесное. Цветочки свои больше чем людей любила, и они ей тем же платили – круглый год цвели. Так вот, – старушка поудобнее устроилась в кресле, – захожу я, значит, сразу на кухню. Соль у Нели в шкафчике стоит…
   – То есть вы дверь отперли и зашли? – Забеспокоилась я, ведь хорошо помнила, что, выбегая, оставила дверь открытой.
   – Ты не подумай чего плохого. – Немного обиделась бабулька. – Мне Неля всегда доверяла. Знала, что я не из тех людей, что в отсутствие хозяев станут по углам шарить.
   – Нет, нет. – Поспешила заверить я. – я ничего такого не думала Продолжайте, пожалуйста.
   Старушка немного успокоилась.
   – В общем, зашла я на кухню, открыла шкафчик и потянулась за солью. А ее ведь теперь как фасуют? Не так как раньше, в удобные коробки, а в пакеты полиэтиленовые, для экономии. Руки-то у меня слабые. Этот пакет возьми да и выскользни из пальцев. Соль по всему полу рассыпалась. Переполошилась я. Надо ж такому случиться, пришла в чужой дом и насвинничала.
   – Ну, вы же не нарочно.
   – Конечно, не нарочно. А все равно совестно. Побежала я в ванную, за тряпкой, чтобы все подтереть, а там темно. Включила свет. Глядь, а в ванной Неля лежит. Голая. И мертвая.
   Дойдя до этого места, старушка вздрогнула, снова переживая неприятный момент, и поэтому она не заметила, как у меня медленно вытянулось лицо. Ее последние слова меня точно током ударили. Током… В голове замельтешило, я схватилась за виски. Ванна с водой, темнота, свет, расширенные зрачки и посторонний человек в квартире, который запер за собой дверь…
   – Ой, доченька, тебе плохо? – Заволновалась сердобольная старушка, вскакивая с кресла и неожиданно резво подбегая ко мне. – Ах, я старая перечница, болтаю, что ни попадя. Ты уж прости меня. Может, водички принести?
   – Нет, спасибо. Вы не волнуйтесь, пожалуйста, со мной все в порядке.
   Скажите, вы уверены, что, войдя в ванную, вы ВКЛЮЧИЛИ свет?

ГЛАВА 7

   Никогда не любила поговорку «любопытство погубило кошку», справедливо полагая, что любопытство – двигатель прогресса. Сейчас пришло время поставить свои убеждения под сомнения. Спускаясь по ступенькам на улицу, я чувствовала себя совершенно больной и, что еще хуже, сильно напуганной. Кажется, впервые в жизни я не знала, что теперь делать. Хотя, свидетелем убийства я тоже стала впервые в жизни.
   Теперь не оставалось никаких сомнений, что Неля умерла вовсе не от сердечного приступа, как решили врачи. Ее убили. Убили изощренным способом, не оставившим никаких следов. И я находилась через стену от убийцы, когда пыталась реанимировать труп. Да, да, это был именно труп несчастной женщины, несмотря на признаки жизни, которые она подавала. Теперь я удивлялась, как мне не пришло это в голову там, возле ванной. Ведь это было так очевидно. И совершенно недоказуемо!
   Когда старенькая соседка рассказала, как в ванной включился свет, у меня вдруг все стало на свои места. Не знаю, как Неля оказалась в ванной: может, он вошел, когда она там уже была, или она решила принять ее перед завтраком, когда он уже был в квартире. Мне казалось более верным первое предположение – из-за того, что дверь осталась открытой. Преступник собирался провернуть все по-быстрому, ему нужно было всего несколько минут для осуществления плана, а потом он мог удалиться, исправив кое-что в квартире. Нелю убило током. Я где-то читала о том, что при попадании в воду включенных электроприборов, сразу же происходит короткое замыкание. Ток моментально проходит через воду и через тело жертвы, находящееся в воде. Никаких следов или ожогов не остается, смертельный разряд воздействует на все тело равномерно. Напряжение роли не играет. Достаточно обычных двести двадцать вольт. Это мог быть фен, бритва, да любой бытовой электроприбор!
   Я, казалось, видела, как все произошло. Неля ожидала кого-то. Свидание предстояло романтическое и женщина решила принять ванну. Это только в кино героиня может где угодно, когда угодно и даже весьма эффектно. Обычной женщине, тем более, если ей хорошо за…, лучше привести себя в боевую готовность заранее. Тот, кого она ждала, вошел в ванную комнату неожиданно. Скорее всего, у него был свой ключ от ее квартиры. Но его появление не напугало Нелю. Может быть, смутило, но она его не боялась. В ванной не было следов борьбы, когда я вошла, значит, она подпустила его совсем близко. Ему пришлось придумать отговорку по поводу того, что в руках у него был электроприбор, и он ее придумал так, что сумел не насторожить ее. Дальше все произошло мгновенно: он бросил включенный в сеть прибор в воду, и все было кончено за считанные секунды. Со стороны это выглядело как обыкновенный сердечный приступ. Подозрение могли вызвать только две вещи: расширенные зрачки и перегоревшие пробки. Первую, он надеялся, не заметят, а вторую он собирался устранить.(Благо, в сталинках счетчики находятся прямо в квартире, так что ему не пришлось бы даже маячить на лестничной клетке). И вот тут появилась я. Он совершил ошибку, оставив дверь открытой. Когда я позвонила, он бросился к ней, но понял, что, услышав звук поворачивающегося ключа. Я не уйду отсюда никогда. И он позволил мне войти, укрывшись в дальней комнате. Основная часть плана была уже приведена в действие. Оставались только перегоревшие пробки, но связать одно с другим было непросто. Я бы и не связала, если бы мне не пришло в голову поговорить с соседкой, от которой я услышала о чудесным образом восстановленном свете. Если кто-то что-то исправил, значит это кому-нибудь нужно, подумала я и оказалась права.
   Признаки жизни у Нели, которым я была свидетелем, тоже имели свое объяснение. Именно с людьми, пораженными током, возможны подобные явления. Дрожь, судороги пальцев и лицевых мышц, все это вызвала я сама, невольно применив некое подобие искусственного дыхания, когда тормошила тело, пытаясь вытащить его из воды. Нет, Сердце Нели остановилось немного раньше, чем я ее обнаружила, она была уже мертва, когда я пыталась помочь ей.
   Как только до меня дошло, что же именно произошло с женой знаменитого писателя (а дошло до меня сразу же, как только соседка упомянула про включившийся в ванной свет), я принялась лихорадочно соображать, что же мне делать дальше. Соседка еще что-то говорила, но я ее почти не слышала. Меня волновало совсем другое. Куда мне теперь со своими открытиями? В милицию? Ага, так меня там и ждут. Это только в кино добрые дяденьки в милицейской форме бросаются вызволять граждан из неприятностей и землю носом роют, чтобы найти преступника. В жизни существует план и, как мне доподлинно было известно, реальные стражи порядка весьма озабочены тем, чтобы нераскрытых преступлений было как можно меньше. То есть, лучше бы их вообще не было, но это уже из области сказок. Однако бравые парни всеми силами стараются сделать сказку былью и браться только за те дела, которые можно раскрыть, не особо утруждаясь. Мое утверждение отнюдь не голословно. Столкнулась я как-то с этим явлением лицом к лицу. У меня в троллейбусе свистнули паспорт. То есть хотели свистнуть кошелек, а вместо этого прихватили записную книжку, «одетую» в обложку из натуральной кожи. На ощупь она вполне могла сойти за кошелек, так что немудрено, что вор второпях малость ошибся. Проехала я на том троллейбусе всего одну остановку и пропажу обнаружила сразу, как только сошла. Замок на сумочке был аккуратно расстегнут и записной книжки, за обложку которой был засунут паспорт, не было. Естественно, я решила обратиться в милицию. Но не сразу. Сначала я пошла в то место, где выдают паспорта, и честно сказала, что паспорт украли. Зря я это сделала. Нужно было соврать, что потеряла, тогда бы и проблем не было. Но слово не воробей. Служащий, едва услышав про кражу, заявил, что мне надо заявить в милицию и только потом рассчитывать на новый документ.
   Отправилась я в отделение по месту прописки. И снова меня подвели длинный язык и честность. Я рассказала все как было: как ехала в троллейбусе и так далее. Видели бы вы, как просветлело лицо беседовавшего со мной участкового при этих словах! Он просто просиял и, уточнив, на какой именно остановке я сошла с транспорта, радостно объявил, что заявление надо подавать в то отделение, которое находится в районе той троллейбусной остановки… Надо сказать, что к тому моменту я уже здорово вымоталась, бегая, высунув язык, по городу. Дело было летом, стояла жара, я взмокла и устала. Но в третье по счету отделение все же пошла. Без паспорта жить не хотелось. Здесь, общаясь с дежурным, я уже вела себя крайне осторожно. Парень настолько очевидно пытался от меня отделаться, что я испытала даже нечто вроде злорадства, отвечая на его вопросы. Деваться ему было некуда, кража произошла на их территории, у меня теперь был большой опыт в этих тонкостях. Когда дежурный оказался припертым к стене, он вдруг тяжело вздохнул и сказал:
   – Может, все-таки не будете подавать заявление?
   – А как же без паспорта? – Растерялась я.
   – Пойдите еще раз в паспортный стол и скажите, что потеряли.
   У меня не было уверенности, что из паспортного стола меня не отфутболят куда-нибудь еще и я отрицательно покачала головой. Парень сразу посуровел, записал что-то в журнал и швырнул мне бумажку, на которой значился номер кабинета. Через час я, подав заявление, с чувством выполненного долга отправилась домой. Буквально на следующий день меня ждал сюрприз в почтовом ящике. Это было официальное письмо из милиции, где официальным языком сообщалось, что в результате тщательно проведенных розыскных мероприятий ими установлено, что никакой кражи не было, а я все…выдумала. От обиды я расплакалась. Мало того, что они наверняка даже не пытались что-то делать, так еще и объявили меня лгуньей! К счастью, в тот же вечер меня ждал еще один сюрприз. Вор, обокравший меня, оказался совестливым, и я с изумлением обнаружила в своем почтовом ящике свой паспорт и записную книжку! Знающие люди объяснили мне позже, что ничего удивительного в моей истории не было. Менты терпеть не могут такие бесперспективные дела как мое, которые увеличивают в их отчетах процент нераскрываемости, вот и придумывают всякие отговорки. А мелким мошенникам чужой паспорт ни к чему, и они довольно часто подбрасывают документы владельцам таки образом.
   Короче, в тот раз мне повезло, но остался мерзкий осадок. Поэтому теперь я сильно сомневалась, стоит ли сообщать о чем-либо ментам. У них все так красиво сложилось: несчастный случай, никакого криминала, чистота и порядок на вверенном участке. А тут я со своими неудобоваримыми фактами. В лучшем случае меня просто пошлют куда подальше, в худшем – решат, что я сама приложила руку к этому делу. Оно мне надо?
   Решив, наконец, что в милицию я отправлюсь в самую последнюю очередь, я почувствовала даже некоторое облегчение. Но все это не означало моего нежелания разобраться в том, что же произошло, кто и за что убил Нелю? Раз уж я так решила, следовало поступать, как положено в приличном частном сыске. С чего там начинают? Правильно, с выяснения круга общения жертвы. А кто лучше знает, с кем общалась в последнее время Неля, как не ее ближайшая соседка-пенсионерка? Вдохновленная этими выводами, я принялась осторожно расспрашивать старушку, кто и когда заглядывал в гости к ее соседке. Я не забыла разговор мальчишек во дворе, когда один из них признал в выскочившем следом за мной мужчине поклонника Нели, но у меня был еще один подозреваемый. Чью тайну хранила Неля, получая за это более чем достойное вознаграждение? Вот-вот! Хранить-то она хранила, но мало кому понравится находиться в зависимости от другого человека, тем более, если человек этот ненадежен. Я не сомневалась, что В глазах Кибиткина Неля была ненадежной, ведь, как известно, нет ничего опаснее брошенной женщины. Это как мина замедленного действия – никогда не знаешь, когда произойдет взрыв. Поэтому первый мой вопрос был таким:
   – А бывший муж к Неле часто заглядывал?
   Старушка не удивилась. Ответила спокойно, как будто ждала этого вопроса:
   – Раньше никогда не приходил. Неля о нем и не вспоминала почти.
   Оно и понятно, нехорошо он с ней поступил.
   – Подождите-ка. Что значит «раньше»?
   – Экая ты непонятливая. – Покачала головой бабулька. – То и значит, что говорю. За все время ни разу не показывался. А вчера вдруг явился.
   Сердце у меня в груди подскочило. Но я засомневалась.
   – Как же вы его узнали вчера, если он никогда до этого не приходил.
   Старушка хитренько сощурилась, в уголках глаз собрались морщинки.
   – Чего ж тут сложного? Или я не знаю, чья Неля жена? О ейном муже уж все уши прожужали: и в газетах пишут, и в журналах печатают, а недавно вот по телевизору показывали. Знаменитость!
   Да, об этом я как-то не подумала. Молодец, бабулька!
   – И когда он приходил? – Осторожно поинтересовалась я.
   – Да прямо с самого утра. Часов в девять. Я как раз Сережу кормила.
   Он у меня ест только по часам. В девять у него второй завтрак. – С гордостью добавила она. Я покосилась на котяру, старательно делающего вид, что он спит. Однако его стоящие торчком уши шевелились, улавливая каждое слово.
   – А когда он ушел? Я имею в виду мужа?
   – Вот этого не скажу. – Немного замявшись, покачала головой старушка. – У меня сериал начался. «Земля любви» называется. Не смотрите?
   Я отрицательно покачала головой. Нет, сериалы я не смотрю, но помню, что «Земля любви» начинается в девять пятнадцать – название это за несколько месяцев примелькалось в телепрограмме. Значит, в это время Кибиткин еще не ушел. В половине десятого пришла я, а еще через несколько минут из квартиры выскочил человек, которого мальчишка назвал хахалем. Вряд ли он не узнал бы Кибиткина. Старушка права, его лицо постоянно мелькает в средствах массовой информации и знакомо всем и каждому. Значит, из подъезда вышел другой человек. Однако, у Нели в это утро было много гостей. Кто же из них приложил руку к ее «сердечному приступу? Вариантов могло быть два. 1) Это сделал муж. Любовник пришел сразу после его ухода, увидел безжизненное тело любовницы и хотел сбежать. Я ему помешала, и он спрятался в спальне. 2) Кибиткин пришел по каким-то своим делам и ушел, когда его бывшая супруга была жива и здорова. А уж затем явился любовник, которому зачем-то понадобилось избавиться от своей дамы сердца. И первый и второй варианты казались вполне правдоподобными. Но какой из них все-таки верный? Тем более, что я понятия не имею, кто такой этот любовник. Хотя это можно было попытаться выяснить.
   Старушка не сразу ответила на мой вопрос о сердечной привязанности моей «тети». По тому, как она поджала и без того тонкие губы, стало понятно, что подобных отношений она не одобряет. Но в конце концов бабулька решилась и неохотно призналась, что захаживал к Неле какой-то тип, а уж кем он ей приходится, ей доподлинно неизвестно.
   Обнадеживающее начало не привело к таким же блестящим результатам. Глазастая старушка видела этого типа неоднократно, но что касается описания его внешности, то тут начиналась полная неразбериха. По ее словам, парень был среднего роста, со светлыми волосами. Глаза, рот, нос, уши, подбородок? Да, они у него были. Если кому-то удастся представить себе человека согласно такому вот описанию, то значит, у этого «кого-то» более богатое воображение, чем у меня.
   Собственно говоря, ничего более существенного я так и не узнала. Гости к Неле ходили редко, она была женщиной довольно замкнутой. В последние месяцы и вовсе никого кроме хахаля своего не принимала. Переваривать полученную информацию я отправилась домой. Хотя переваривать-то было особенно нечего. Я так ничего и не поняла, кроме одного – вся эта история слишком запутанная и грязная, чтобы, будучи в своем уме, подходить к ней ближе, чем на пушечный выстрел. Я бы и не подошла, но нутром чувствовала, что я имею непосредственное отношение ко всей этой неразберихе. Хорошо бы еще понять, какое именно. Уж очень мне стало вдруг страшно.

ГЛАВА 8

   Только дома я поняла, что моя простуда неожиданно отступила. Горло больше не болело, и дышала я совершенно свободно. Не люблю черный юмор, но мне вдруг показалось, что микробы, почуяв грозящую мне опасность, решили спастись бегством, а то и вовсе передохли от страха. Можно себе представить, каково же было мне.
   Больше всего раздражало то, что я никак не могла сообразить, с чего начать. Искать любовника в настоящее время было бессмысленно. Оставался муж, знаменитый господин Кибиткин. Подумав о нем, я криво усмехнулась. Легче добраться до президента, чем до этого отшельника. Но чем больше я размышляла об этом, тем очевиднее становился тот факт, что другого выхода у меня попросту нет. Осознав это, я решила отправиться к нему немедленно, пока здравый смысл не успел запугать меня окончательно.
   Время было самое подходящее – начало второго. Если поспешить, то я вполне успеваю добраться до коттеджа, расположенного в пригородной зоне Москвы. Кибиткин проявил оригинальность и не стал селиться в Переделкино, как сделал бы любой на его месте. Он выбрал довольно уединенное место, хотя и не слишком далеко от города. Его выбор создавал мне некоторые трудности. Если воспользоваться электричкой или автобусом, то я доберусь до нужного места только к вечеру. Я и так-то не рассчитывала на хороший прием, а в сумерках меня могут вообще за ворота не пустить. Придется воспользоваться машиной. Да, да. Была у меня машина. Не бог весть что, двухлетний жигуленок – восьмерка. И вожу я довольно неплохо, но в Москве такое движение, что у меня все мозги расползаются в разные стороны, стоит только выехать за ворота. Поэтому машиной я своей практически не пользуюсь. И надо бы продать, да все никак не находится времени отогнать ее на авторынок.
   Только особенные обстоятельства могли заставить меня сесть за руль. Но кто будет спорить, что в данном случае они не наступили? Были, правда, опасения, что лошадка моя заржавела за прошедшую зиму. Сколько я к ней не заглядывала? Ноябрь, декабрь…получается, что семь месяцев. Многовато.
   Жигуленок не подвел – завелся с полоборота. Я осторожно вывела его из гаража, затормозила и выскочила, чтобы запереть двери. При этом чуть не угодила под колеса промчавшейся мимо иномарки, кажется, «Фольксвагена». «Вот оно, начинается!» – Сварливо подумала я, грозя кулаком толстой заднице иностранного драндулета. Решив, однако, не обращать внимания на столь неудачное начало моего вояжа, я села за руль, глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и тронулась с места.
   В каждой работе есть хорошие и плохие стороны. Ну, о плохих сторонах профессии журналиста и так все знают, а хорошая заключается в том, что мы все про всех знаем. Ну, или почти все. Что-то добывается самостоятельно и через знакомых, которыми любой журналист обрастает как пенек опятами по осени, что-то сообщают по секрету коллеги. Справедливости ради, надо заметить, что последнее случается довольно редко. Каждый придерживает козырей до последнего, но мир не без добрых людей. Так что в результате нам становится известна вся подноготная мало-мальски известных людей, способных хоть в какой-то мере заинтересовать привередливого читателя. Стоит ли говорить, что адрес уединенного коттеджа писателя-затворника был известен мне доподлинно, как и всем остальным журналистам, к слову сказать. Информация эта считалась до сих пор бесполезной, так как проникнуть дальше высокого, тщательно охраняемого забора еще никому не удавалось. Некоторые, особенно отчаянные, пробовали засесть на растущих окрест деревьях, чтобы подсмотреть хоть что-то интересное, но их моментально вычисляли и с позором изгоняли с насестов. На западе проще – если очень надо, могут и вертолетом воспользоваться. Но кто же нашему журналисту даст вертолет?